Текст книги "Пустое воскресенье. Иронический детектив"

Прошло пять лет, Володя всей душой полюбил сына, названного без него Андреем. Андрюша был очень сильно похож на деда, даже ходил и говорил так же как дед, был темноволосым и жилистым, в нем от отца с матерью были только голубые хитрые глазёнки, да переливчатый материнский смех. Дед к восьмидесяти годам совсем поседел, но не согнулся и был все такой же властный, правил железной рукой и в доме своем и в уезде. И только внуку он позволял делать все, что только захотелось делать этому маленькому пройдохе. Все это было очень странно, ведь у Алексея Владимировича было четыре законных дочери и целый выводок внуков и правнуков, но только Андрейка зацепил его сердце, только с ним он оттаивал. Андрей – это я, часто говорил он сыну, с которым они сблизились после того странного разговора в горнице, скорее всего в тот момент они все простили друг другу и начали жить другой жизнью, словно открыли чистый, не измаранный лист. Вот посмотри на Анрюшку – он настоящий, больно -плачет, весело – смеётся, а остальные что? С детства самого уже притворщики – дедушка, дедушка говорят, а сами ждут когда этот дедушка помрет, чтобы наследство разделить – и Владимир Алексеевич горько улыбался в седые усы.

Весь рассказ Питера не дал ни какой пищи моим размышлениям, зацепиться действительно было не за что. Сколько на нашей земле церквей и храмов в названии которых есть слово « Воскресение»? Великое множество! Зато видали бы вы нашу Зину, её как крапивой нашпарили. Ниночка, там же клад! Ведь это прадед его клад оставил и в записке все написал! Какой клад, где? Ты хоть сама то понимаешь, что несешь? А я тебе говорю клад! Должно же когда то и нам повезти! Ага, золото, бриллианты и два миллиона долларов в саквояже, отстань, не мешай думать! Зинка обиделась и двинулась на кухню, греметь кастрюлями. Хватило её ровно на полчаса. Полчаса в этом доме было тихо и спокойно, все тихонько сопели в своих углах и не приставали ко мне со своими версиями. У меня кстати версии всего произошедшего не было ни какой! И я опять начала приставать к Питеру с вопросами.

2 марта 1917 года царь Николай II отрекся от престола и страна покатилась под откос, стремительно набирая обороты и давя на своем пути всех кто не успел отскочить. Володя пришел к отцу поздно вечером, пришел за советом, не знал на что решиться. Уходите, сынок, вы должны выжить, не должен прерваться наш род, моя кровь должна сохраниться, отец тяжело поднялся и пошел в горницу, он был стар, совсем стар. А уходить было надо, пока еще можно было уйти. Отец вернулся и подал ему маленькую коробочку, это Андрюше на память, это прадеда его, он честно заслужил этот орден под Стрельной. Уходите, сынок, Андрюше все расскажи, расскажи что род его сильный и знатный, что в бою его родичи никогда не сгибались, что дедушка любит его и гордиться им, и отец заплакал, это было так страшно, так нелепо, слезы текли по его щекам и он не вытирал их, только смотрел на сына, как смотрят в последний раз перед бесконечной разлукой. Он пришел их провожать утром, Прохор уже запряг лошадь, Андрюшка вертелся под ногами у отца, мешая собираться. Пап, а мы куда? А деда с нами поедет? Отправив внука собирать игрушки в дорогу, отец стал давать сыну последние наставления, Прохор отвезет вас до «Отторженца», помнишь церковь ту, что на горе стоит? Красная, резная – Бориса и Глеба церковь. Ночевать там останьтесь, в посаде, у купца Руковишникова, ночью не ходите и ты Прошка ночью не езди, страшно теперь ночью то. Дальше пойдете пешком, верст двадцать налево в сторону, там в лесу у болот деревенька есть, «Пустое Воскресенье» называется, храм там красивый, старинный, белокаменный. Туда дойдете, к старосте идите, привет Силантию передашь от меня, он тебя через болото переведет, а там уже как бог даст! В Гамбурге живет мой знакомый, жизнью он мне обязан, пришел его черед мне отплатить, отдашь ему вот этот кисет, он вас приютит, а там сам разберешься. Деньги в поясе, двенадцать золотых рублей, больше в пояс не влезло, Андрея береги, люби его и жалей. Они обнялись на прощание, уезжая Андрюшка плакал в голос до тех пор пока деда совсем не стало видно.

Питер, и что дальше, рассказывай дальше? Питер как то странно засмущался и покраснел, мы смотрели на него во все глаза. Что не так то? Я по интернету нашел несколько церквей в названиях которых присутствует « Воскресение» и они расположены не далеко от границы Латвии, ведь они где то переходили через болота в Латгалию, значит это в нескольких километрах с границей. Что же его рассуждения были вполне логичны и мне они понравились, так что же в этом смутило Питера. И? Здесь у вас почти на границе есть церковь в селе «Пустое Воскресенье», я посмотрел фотографии, она старинная, из белого камня, я думаю дед говорил о ней. И? Я написал в дворянское собрание вашего областного города, что скорее всего у меня есть дворянский титул и я хочу найти этому подтверждения у вас в крае, так как эти подтверждения дед оставил мне там. Чего ты им написал? Куда? Нина, он отдал им наш клад, своими руками отдал! – Зинка подбоченилась и стала наступать на Питера, который только хлопал глазами. Зинка, цыц! Клад, конечно если он есть, не наш, а Питера, хотя могу сказать с уверенностью даже если что то где то есть, в чем я очень сомневаюсь, ведь прошло сто лет, найти тебе этого точно не дадут. Дурак ты, Петя, конкретный дурак! Зинка тихонько подвывала, качая головой и я её отлично понимаю, такая была красивенькая мечта – клад, золото, красивая богатая жизнь! Это же Зина, у неё же прямо сочинительский талант! Такого на ровном месте насочиняет, хоть стой, хоть падай. Питер, дальше то что было?

Ехали они долго и утомительно, дорога была пуста и черна, т там и сям валялись какие то вещи, то ли брошенные впопыхах, то ли потерянные. Проезжая мимо придорожных деревенек Прохор подстегивал кобылу, чтобы проскочить побыстрее мимо покосившихся домишек, деревеньки бунтовали, где то что то жгли, орали песни, ревели в голос. Андрюша прижался к отцу, глубоко спрятавшись под тулуп, было очень страшно, все время казалось что их сейчас остановят, схватят… но было такое ощущение, что их просто не замечают. Когда вдали показался «Отторженец» за ним колыхался столб дыма, огня видно не было холм с церковью на макушке полностью закрывал обзор. Когда дорога начала спускаться под гору они увидели, что горит усадьба Руковишниковых в излучине реки, пламя уже сожрало дом и подпитывалось теперь надворными постройками, рядом с пожарищем не было не души, ни кто не пытался залить пламя, ни кто не бегал вокруг, не кричал благим матом, деревня спряталась и замерла и в этой страшной тишине был слышен вой собаки, привязанной к будке около горящего сарая. Владимир соскочил с телеги, кинулся к будке, полоснул ножом по ошейнику, обезумевший пес рванул в сторону и забился под их повозку. Ночевать было негде… деревня смотрела на них темными окнами. Ни где не было ни одного движения.

Наконец то этот безумный, бесконечный день плавно перетёк в вечер, тени сгустились и стали лиловыми. Вы замечали, что в начале осени все становится более резким, как будто природа рисует граффити. Наконец то домой заявился Митя, выслушав наш бестолковый рассказ, собственно трещала одна Зина, а мы с Питером больше поддакивали и кивали головой, он засовывая в рот блины со сметаной, выдал нам ценную мысль. Они же пешком шли, дядя Петя, ведь пешком. Да, дед говорил, что они шли пешком два дня и ночевали в стогу сена. Значит ни кого клада нет. Почему это, Зинка аж подпрыгнула. Так пешком шел мужик и ребенка маленького где вел, где нес, а золото то какое тяжелое, если там что и было то совсем немного, а не клад. Так что, мамка, сбавь обороты, если где то что и есть, так это только для него вон, на всех не хватит. А ведь малый не промах, мальчишка нравился мне все больше и больше. В его словах была железная логика, Зина совсем сникла. Честно сказать, я тоже расстроилась, так хотелось верить, что где то нас ждет какое то приключение, пусть не клад, на клад я и не рассчитывала, но что то, что всколыхнет нашу спокойную, как болото затянутое тиной, жизнь. Так хотелось мечты и полета, короче мой здоровый авантюризм хотел пищи и зрелищ! И вдруг такой облом! Зиночка, если вы мне поможете, я обещаю честно разделить все что мы найдем, Питер стоял рядом с Зиной и поглаживал её по плечу. Чёртик, живущей во мне завилял хвостиком, а вдруг! Зина подняла глаза на Питера, посмотрела на него внимательно и выдала: деваться то все равно некуда, я тебя через два дня должна зарегистрировать, а что я в эмиграционной службе скажу, что подобрала тебя в канаве, нет, такого я не переживу. Клада мы конечно не найдем, но чтобы ты съехал с моей жилплощади, я сделаю всё. Питер насупился, пошмыгал носом как маленький ребенок, Зина если ты хочешь, чтобы я ушел, я уйду. Ага, скатертью дорога, до первой канавы, нет уж, грех на душу я не возьму. Пошли пить чай, пока мой ближайший родственник все блины не схомячил. А что, это я могу, Митька с удовольствием поглаживал себя по животу, иди дядя Петя, мамка у меня хоть и вредная, но блины печь умеет.

Ночевать пришлось в заброшенном овине у дороги, за деревней, ни в один дом постучаться они не рискнули, Прохор вытащил из повозки полость, постелил ее на полу, перекусив всухомятку и накормив лошадь, они сжались втроем в углу на полу, положив Андрюшку посередине, в ногах улегся спасенный пес, он так и не отошел от них ни на шаг. Папа расскажи сказку, Андрюшка устроился поудобнее и смотрел на отца. А вон дядя Прохор много сказок знает, у него попроси. Дядя Прохор, ну расскажи мне пожалуйста сказку, а то страшно. А ты не бойся, малой, мы же рядом и пес тебя охраняет. Пса то как назовешь, с тобой он верно пойдет. Да «огарком» его надо назвать, вон хвост то подгорел, впервые за этот вечер улыбнулся Владимир. Да и куда он с нами пойдет, мы сами не знаем куда пойдем. А ты Володька от него не отказывайся, он сам тебя в хозяева выбрал. Пап, ну возьмем, пожалуйста, возьмем, Андрюша смешно сложил ручки и умоляюще смотрел на отца и пес как будто что то понял, подполз и лизнул руку Владимира. Хорошо, если до утра не уйдет, возьмем. Ура, а звать тебя будем «Верный», пес ткнулся лбом Андрею в ладошку, как будто соглашался. Все, а теперь спать, завтра тяжелой день. Сын сопел у него под боком, похрапывал Прохор, повизгивал в сне пес, куда то пытаясь бежать, а Владимир все думал, перекатывая в голове мысли и были они одна тяжелее другой, что ждало его впереди, что ждало его отца, его сына. Не знал он, мучаясь от бессонницы, что завтра к вечеру, кода Прохор вернется домой, первое что он увидит, будет пожарище дома его хозяина, от великолепной усадьбы останутся одни головешки да сторожка садовника, в которой на кровати он найдет своего барина Владимира Алексеевича мертвым, что хоронить будет его Прохор один, без отпевания снесет его в фамильный склеп. А на выходе из кладбища какой то сумасшедший пырнет его ножом в спину, умрет Прохор сразу и еще долго тело его будет лежать на обочине, пока уже в ночи не похоронят его кладбищенские нищие. А пока они спали и ночь была холодна и тиха.

Блины и правда были хороши! Когда мы все дружно отвалились от стола, Питер стал рассказывать дальше: написал я в дворянское собрание и они мне ответили и пообещали помочь в поисках. Ты им про « Воскресение» говорил, этот вопрос меня интересовал больше всего? Нет, да их это и не интересовало. А что интересовало? Клад, Зиночка, клад! Я только теперь это понял, они у меня карту искали. Так, с этого места поподробнее, какую карту? Ну, мы с ними переписывались по интернету, договорились, что они меня встретят на границе, я приехал, машину оставил в Латвии в городке на границе на платной стоянке, прошел паспортный контроль, они меня уже ждали, представились Антоном и Николаем. Мы сели в их джип, не далеко от границы зашли в мотель, где они угостили меня вкусным обедом. Ага, и водочки налили, хихикнула Зинка. Налили, они думали что я напьюсь, и что нибудь им расскажу, но дед меня всегда учил, что русский человек должен уметь пить так, чтобы не потерять лицо. Дядя Петь, так ты же немец? Немец, но я и русский, дед говорил, что человек забывающий свои корни не имеет будущего. Да твой дед был философом! Дед был кондитером, причем очень хорошим, а ночная работа способствует размышлениям. Дядя Петь, а чего кондитер ночью то делает? Ну ты вот чем утром завтракаешь? Когда блинчиками или сырниками или бутербродом, что мама приготовит, то я и ем. Значит мама раньше встает? Раньше и что? А если твоими булочками завтракает половина улицы, во сколько нужно встать? Митька поскреб в затылке, поразмышлял, и решил что лучше он будет завтракающем, чем готовящим. Ну в принципе как всегда, подвела итог их разговору Зина. Дальше то что было?

Ну пообедали мы, скорее даже поужинали, потому что было довольно поздно и поехали дальше, они всю дорогу задавали мне какие то непонятные вопросы, на счет того какие у меня есть документы и почему я решил, что имею отношение к русскому дворянству, я пытался им объяснить, что как раз и хочу найти подтверждение этому, а потом мне дали чем то по голове и очнулся я только у вас. Что пропало то, спросила я? Загранпаспорт из бумажника, пара тысяч русских денег и портфель. И что было в портфеле? Несессер, запасные трусы и носки засмущался Питер. Что, там больше ничего не было? Ничего. Я представила себе рожи той парочки, рассматривающей трусы Питера! Трусы то в цветочек или в горошек? И мы дружно заржали! Сквозь смех я пыталась рассказать историю моей юности, когда старушке сидящей в электричке рядом со мной кто то поменял торт, у нее был « Птичье молоко», а оказался « Ягодка». Старушка плакала, я пыталась её утешить, говорила что « Ягодка» тоже вкусный тортик, особенно когда свежий. И тут старушка мне выдала, да там ведь Васька, я его на дачу хоронить везла! Оказывается у неё сдох кот, она поплакала, потом положила его в коробку из под торта и повезла хоронить, а кто то позарился на торт и в толкучке электрички поменял его на простенький. Вот те рожи я тоже представляла! Полакомится решили гады, а там Васька! Питер крутил головой не очень понимая моего рассказа, зато Зинка валялась от хохота, потом стала ему объяснять на пальцах, понимаешь « Птичье молоко» это один из самых вкусных тортов, вот кто то его и подменил, принес домой, поставил на стол, развязал коробочку, а там кот, дохлый! Это как твои трусы в цветочек вместо карты где лежит клад!

Утро было холодным и каким то серым, быстро перекусив на дорогу и попрощавшись они разошлись в разные стороны, Прохор оседлав кобылу двинулся к дому. А Владимир, подхватив на руки Андрюшку двинулся в другую сторону, в неизвестность, пес бежал следом не отставая ни на шаг. Весь день Андрей то ехал у отца на плечах, то бежал рядом на перегонки с собакой. Вечерело, деревень по дороге не встречалось, надо было придумывать где переночевать, вокруг были только поля с перелесками, вдали синел лес. Владимир решил в лес не входить, на опушке стоял стог сена. Вот тут и заночуем, сейчас сынок костер разведем, водички вскипятим, будет чай пить. Андрюшка очень устал, отец вытащил из стога охапку сена и посадил малого на нее. Вдруг залаял пес и рванул на другую сторону стога, раздался крик, Владимир побежал следом. На другой стороне стога прижавшись к нему спиной сидела девушка, совсем девчонка. Ты кто? Варя. Собаку уберите. Да он хороший пес, защитник. А вы кто? А мы люди, идем вот с сыном потихоньку. И я иду потихоньку.. и она начала осторожно подниматься опираясь на палку. Через полчаса они все вместе сидели у потрескивающего костерка и ели хлеб с салом запивая его чаем из железных кружек. Варя рассказала что работала няней в семье местного помещика, они тоже решили уходить и взяли ее с собой, но она подвернула ногу и ее бросили, сказав что если сможет пусть добирается до ближайшей деревни. Девушка кое как перетянула ногу, выломала в кустах палку вместо костыля и потихоньку шла целый день, заночевать решила в этом стогу.

Я наконец то отправилась домой, дома меня ждала тишина, мне был объявлен бойкот! Кот сидел на подоконнике спиной ко мне и делал вид, что не видит и не слышит меня. Вообще то я иногда думаю, что в моего кота переселилась душа мужчины, причем очень сварливого и очень ревнивого мужчины! Кот считал, что все должно быть в этом мире только так как хочет он, что он центр вселенной, а остальные просто вращаются рядом для того, чтобы ему было вкусно, тепло и удобно. Он даже погладить себя или взять на руки позволял только тогда, когда хотел этого сам. Единственные кому он позволял делать с собой всё что им захочется были мои внуки, но видели бы вы при этом его расстроенную морду и горестные глаза, если бы он умел говорить, то орал бы в голос: Караул, спасите, помогите! После их отъезда он пару дней был как шелковый, а потом все возвращалось на круги своя. Вот и сейчас, нет чтобы дать ему под хвост, я стала уговаривать этого серого, пушистого безпредельщика покушать печеночки и выпить молочка. Кот дела вид, что не слышит меня и напускал на себя байроновскую томность. Я плюнула и пошла в душ, уснула как только моя голова упала на подушку, среди ночи кот заявился ко мне под бок и начал меня толкать, устраиваясь поудобнее. Утром меня разбудило солнце, кот спал растянувшись на пол кровати, печенка и молоко отсутствовали, но скорее всего бойкот отменен не был.

Питер проснулся как обычно в три часа ночи, в чужом доме, на чужом диване, в соседней комнате тихо посапывала хозяйка, похрапывал ее сын. Вспоминая их Питер улыбался, еще никогда ему не было так хорошо и спокойно, как сейчас. Очень хотелось встать и сделать что нибудь приятное для этой милой пухленькой женщины с чудным именем Зина и ее смешного сына, например напечь булочек с корицей, но хозяйничать в чужом доме было не удобно, да и где что лежит он не знал и боялся нашуметь и разбудить хозяев дома. Он просто лежал тихонько и перебирал в памяти события последних дней. Глупо было конечно поддаться на уговоры председателя дворянского собрания Николая Трубецкого и приехать в Россию, но очень уж хотелось ему разобраться с этим письмом, понять что хотел сказать в нем его прадед. А сейчас он поймал себя на странной мысли, что даже рад, что ему дали по голове и выбросили в этом городе, ведь иначе он никогда не встретил бы Зину. Он очень удивился тому, до чего додумался – ему казалось, что он знаком с ней уже сто лет, что в этом маленьком домике он жил всегда. За все свои пятьдесят лет он так и не встретил женщину с которой хотел бы жить вместе, с которой бы ему захотелось не только засыпать, но и просыпаться рядом. Нет, женщины у него конечно же были, но все это были какие то не обременительные романы, ему никогда не захотелось пойти дальше, отнестись к этому серьезно, жениться, нарожать в конце концов детей. Нет, даже мысли такой никогда не возникало и вот сейчас, в чужой комнате, он лежал и размышлял о том, что хотел бы по утрам угощать чаем со свежими булочками женщину с которой знаком только сутки! Что ему хочется научить мальчика всему, чему научил его когда то дед. Хочется показывать ему как взбивать безе для их знаменитого пирожного, как ставить тесто на булочки, хочется чтобы у него Питера Дина было продолжение, чтобы их кондитерская всегда привлекала к себе прохожих запахом корицы и ванили. Это « всегда» было практически не возможно, поскольку для этого «всегда» нужно было чтобы и Зина с Митей этого тоже захотели.

Володя тяжело заворочался в сене, рядом посапывали сын и чумазая девчушка. Вот еще одна забота– мысль пронеслась как то вскользь, не затронув сознания. Девчонка была совсем беззащитной и он знал, что не оставит ее одну в этом лесу. Народ, подъем! Пап, ну еще чуть-чуть, канючил Андрей с закрытыми глазами. Варя встала сразу, помогла Владимиру приготовить завтрак на скорую руку, потом что то пошептала Андрюшке на ушко, тот быстренько подскочил и побежал писать за стог, пес с лаем понесся следом. Варь, что ты ему такое сказала то, я просто не представляю, что нужно сказать этому соне, чтобы его подхватило с такой скоростью. Сказала, что в лесу у меня знакомая белка и она его ждет, а если он проспит она не дождется и уйдет. И как потом выкручиваться будем, белку то где возьмем. А вот у меня тут орешки есть, вы их потом под куст положите, скажем белка не дождалась, убежала деток кормить, а ему гостинец оставила и девушка подала ему горсть орехов. Прибежал Андрей, он быстро-быстро пил чай, отламывал от куска хлеба кусочки и кидал их псу, закончив завтрак они собрались в путь. Идти получалось очень медленно, нога у Вари распухла и наступать на неё было практически невозможно. Дотащившись кое как до леса, они остановились, пока Варя с Андреем отдыхали, Владимир положил впереди у елки припасенные орешки. Андрюша смотри, что тебе белочка оставила. Орешки были собраны все до одного и положены в карман пальтишка. Я вас потом угощу. А сейчас пойдемте быстрее, может она не далеко убежала. Быстрее не получалось, путь был мучительным. Владимир то тащил Варю, то нес на себе уставшего Андрея, он взмок и выбился из сил, но тянул их не давая передышки, ночевать в незнакомом лесу еще одну ночь было страшно. Перевалило за полдень, они ползли теперь еще медленнее и тут залаял пес. На дороге показалась лошадь, в телеге сидел мужик в полушубке и что то напевал. Владимир встал посреди дороги и закрыл собой проезд. Эй, ты не балуй, а то я тебя сейчас вилами то! Дяденька возьми нас, пожалуйста, Варя вышла из спины Владимира, нога у меня поранена, не дойдем, сгинем ночью в лесу. Да, волков развелось тьма, поскреб в затылке мужик. А куда идете то? В «Пустое Воскресенье». К кому? К старосте деду Силантию. К Силантию? Тогда садитесь. Они все вместе как только упали в телегу, так сразу заснули. Гудел бор, мужик пел протяжную песню, пес бежал сзади не отставая, версты оставались за спиной, а это троица мирно посапывала на досках прикрытых соломой и старой рваной попоной.

Я приготовила обед и пошла к Зине, пока занималась домашними делами старалась ни о чем не думать, но это плохо удавалась. Я бывала в «Пустом Воскресенье», в самой церкви правда не была ни разу, она всегда была закрыта на висячей замок. Церковь была расположена на краю деревни, практически в лесу. Дорога заворачивала упираясь в небольшое деревенское кладбище. Над кладбищем парил купол, покрытый деревянной щепой, луковицу купола венчал странный крест, в подножие которого был полумесяц, сама церковь была сложена из белого камня. Одна мысль о том что ей почти шестьсот лет вызывала трепет, слышались какие то неясные шаги и звуки. Короче мне рядом с этой церковью было очень не уютно, как будто видела и слышала она столько на своем веку, что нам и не снилось, и пыталась рассказать об этом людям. Какую же интересно она могла хранить тайну, связанную с Питером? Что могла скрывать от мира почти сто лет? С этими мыслями я завернула за угол Зинкиного дома… На встречу мне медленно-медленно по дороге ехал джип! Я не очень разбираюсь в марках машин и не могу сказать его названия, но машина была большая и черная, с лоснящимися боками, она медленно проползла мимо меня, разглядеть что либо за тонированными стеклами было не возможно. Я сжала зубы, чтобы не прибавит ходу и не рвануть к Зинкиным воротам, мимо меня прокатывался номерной знак из трех семерок, я шла по дороге передвигая ноги как оловянный солдатик, ать-два, ать-два. Больше всего я боялась остановиться и завизжать от страха, который сковывал все мои движения, только внутри что то мелко-мелко тряслось. Я осторожно открыла калитку, как будто она могла рассыпаться от моего прикосновения и в это время сзади раздался визгливый голос: Женщина, будьте добры! Я повернулась как на шарнирах. Ко мне от машины шел мужик. При его виде страх из меня вылетел как воздух из воздушного шарика! Представьте себе дяденьку ростом метр шестьдесят, в ширину примерно столько же и на этой конструкции голову размером с футбольный мяч, причем при полном отсутствии шеи, добавьте к этому визгливый бабий голос и я посмотрю будете ли вы его бояться или вас просто пробьет на хи-хи. Хотя хи-хи возможно немного и истерическое. Вы что то хотели? Вы здесь живете? Да, а что случилось? Вы не видели здесь никакого подозрительного человека? Нет, не видела, а что все таки случилось? Сбежал опасный преступник, мы его ищем. О, Господи! А что он сделал? А какой он? Высокий мужчина, разговаривает с акцентом, выдает себя за немца, на самом же деле входит в доверие к одиноким людям, грабит их и убивает. Нет, я ни кого не видела, да и живу я не одна, но за предупреждение спасибо. Я закрыла калитку и медленно опустилась за ней на землю, ноги перестали меня держать.

Володя проснулся от того, что кто то толкает его в бок. Приехали, мил человек. Телега стояла возле дома в какой то деревне, сумерки уже окутали этот лесной край. Разглядеть что либо вокруг было невозможно. Он растолкал ребят, но идти Варя уже не могла совсем, тогда подхватив ее на руки он так и вошел в избу, с девушкой на руках и с пацаненком, державшимся за его штанину. Усадив Варю на скамейку, Владимир поздоровался со стариком, сидящим за столом в красном углу. Кто такие будете? С чем пришли? Вы Силантий? Я то Силантий, а вы то кто? Вам привет от Владимира Алексеевича, я его сын, а это его внук. Андрюшка что ли? Старик смотрел ласково на уставшего мальчонку. Не может быть, у дедушки такой хорошенький внучек, чистенький, красивенький, а это какой то мальчишка чумазый и без подарка пришел. Андрюшка насупился, потом засунул ручонку в карман и вытащил несколько орешков. На возьми, мне белочка дала, я правда дедушкин внук. Старик прижал мальчонку к себе, гладил по растрепанным волосенкам, конечно дедушкин, только у дедушки могут быть такие хорошие мальчики. Агафья, иди сюда! Из кухни прибежала молодая женщина, встала в проеме скрестив руки на животе. Баню скажи, чтобы истопили. Так ведь теплая банька, батюшка, ребята недавно мылись. Тогда неси вот этого красавца искупать., Агафья подхватила Андрюшку на руки и унесла. Принесла его уже сонного. Заставила выпить стакан молока и уложила спать. Владимир сидел за столом рядом с Силантием, после баньки было так хорошо вести беседы обо всем под рюмочку и соленые грибочки. Скрипнула дверь, они оба повернулись на звук. В дверях стояла девушка, нет совсем не та чумазая девчонка, а молодая статная женщина, мокрые волосы вились вокруг румяного лица, голубые глаза улыбались. Сердце Владимира вдруг сделало резкий толчок и забилось где то в горле, он смотрел и не мог насмотреться. Варенька, иди покушай. Дед Силантий встал и пододвинул девушке стул. Она прихрамывая прошла через горницу, прошла мимо Владимира, обдав его ароматом каких то трав и села за стол. Она ела молча, только все время улыбалась, а потом отправилась под бочок к Андрейке. Разговора больше уже не получалось, как будто сбился весь настрой, голова сама по себе все время поворачивалась к полатям, где спали его сын и девушка которую еще вчера утром он даже не знал. Дед усмехнулся в седую бороду, как будто что то понял. Иди ка ты сынок спать, утро вечера мудренее.

Я сидела на земле возле калитки и не могла сдвинуться с места. А вдруг это Питер правда преступник, а мы тут носимся с ним, как с писаной торбой? Нет, я же сам видела его паспорт. А мужик сказал, что он представляется немцем, и потом он же валялся в канаве. Голова пухла от мыслей! И вдруг за калиткой раздался другой голос, кто то густым басом спрашивал: и что тебе тетка сказала? Да темнит что то, ответил визгливый. Говорит что никого не видела, а сама какая то напряженная. Так может тебя испугалась? Может и испугалась, но куда же он гад тогда делся? Ведь в больнице то его нет, ты точно проверил больницу? Да проверил, проверил обиженно басил голос. Второй повизгивал: и зачем ты его по голове шарахнул, что мы теперь Трубецкому скажем? Ага, сам говорил тряхни его, я и тряхнул обижался бас. Они препирались еще минут пятнадцать, пока не пришли к выводу, что им остается только последить за мной и за моим домом, иначе им просто оторвут головы. Приняв такое мудрое решение, они куда то отчалили. Я сказала спасибо своим ножкам, за то что они отказались ходить в такой важный момент и не дали поселиться дурным мыслям в моей голове.

На кухню у Зины пахло так вкусно, что у меня сразу потекла слюна, как у собаки Павлова. На столе стояло блюдо полное горячих булочек, Питер в Зинкином фартуке колдовал у плиты, а она как королевишна сидела за столом и точила булки в одно лицо! И где скажите мне на свете справедливость? Я трясусь от страха под ее калиткой, а она тут балдеет и в ус не дует! Нету справедливости! О, Ниночка, садитесь дорогая попробуйте мои булочки, Питер кинулся наливать мне чаю, Зинка только покивала головой, полный рот мешал ей разговаривать. Сказать что было вкусно, значит ничего не сказать, булочка прямо таяла во рту, желудок просил еще-еще-еще. Но когда Зинка протянула руку, чтобы взять еще одну булку, я скромненько отодвинула блюдо. Давно, мать, жрешь? Не жру, а кушаю и не так уж давно, сказала эта морда, облизываясь. Сыну то оставь, скоро и так в дверь будешь боком проходить. Ну вот как всегда, обломала весь кайф, злая ты Нина! Я то может и злая, но это у вас добрых под воротами отираются мужички на джипе, пока вы тут плюшками балуетесь! На джипе? Зинка поперхнулась и закашлялась, мне показалось, что сейчас от испуга все съеденные булки выскочат из нее обратно. Я от всей души дала ей по спине, кашель прекратился. Зинка обалдело смотрела на меня и глупо моргала, я пощелкала перед её носом пальцами. Эй, мать я же тебя вроде не по голове стукнула, хотя хрен знает где у тебя мозги то находятся. Ну ты и дура, наконец то выдохнула дорогая соседка! Ну все, жить будет, вынесла я вердикт! Зинка подхватилась и побежала за мной, я от неё, мы бегали по комнате как чумные, сбивая все на своем пути, наверное это таким образом из нас выходил полученный за эти дни стресс. Потом мы рухнули на диван и только толкали друг друга локтями, не в силах на более сложные движения, Питер стоял в дверях и чесал в затылке, я думаю что он, как рациональный немец, а как не крути по воспитанию он был немцем, плохо представлял себе как две дамы в годах могут вытворять такие вещи.

Владимир честно пытался заснуть, но как только он закрывал глаза перед ним сразу вставало улыбающееся лицо с голубыми лукавыми глазами. Он встал, осторожно ступая, чтобы ни кого не разбудить вышел на улицу покурить. Деревня спала, только изредка где то сонно взлаивала собака и опять засыпала. Поежившись от ночного ветра, Владимир закурил. Что так привлекло его в этой девушке, она ведь совсем девчонка! Но сердце не хотело успокаиваться, уже давно не билось оно так при мысли о женщине. Да и вообще, после смерти жена не было ему дела до женщин, никогда никто его не заинтересовал, хотя бы на короткое время, хотя бы на ночь или даже просто ради интереса, будто что то сломалось в его душе или умерло вместе с Анютой, и вдруг эта девчушка, смешные кудряшки, голубые глаза! Да он старше ее лет на десять! Но сердце говорило совсем другое! Он затянулся еще раз и вошел в дом. Задремать удалось только на рассвете. Во сне к нему пришла мама, присела рядом на постель. Она поглаживала его по руке, как делала это когда то в детстве, Владимиру было так хорошо и спокойно. Сыночка, не бойся любить, с любовью и жить и умирать легче. А как же ты, что тебе дала твоя любовь? Тебя, глупенький мой, она дала мне тебя! Мама улыбнулась и растаяла в розовой дымке.