Текст книги "НЕреальность"

Никогда?

Вот ведь как время-то за разговорами быстро проходит!

Солнышко уже село! За окном еще светло, а в купе так и освещение не мешало бы включить! Что-то проводники наши не торопятся!

Так вы говорите, что никогда бранных слов не употребляли и уверены, что никогда их не произнесете?

А я вам на это вот какую историю из своей жизни расскажу.

Когда я вышла замуж, мои подруги долго недоумевали, что же у меня, столичной девчонки, отличницы и комсомольской активистки, может быть общего с этим странным молчаливым работягой из далекого северного поселка.

Да я и сама не могла понять этого поначалу. Каким-то уж очень скромным и неуверенным он казался. Но что-то, глубоко запрятанное, влекло меня к этому простому добродушному парню как магнитом.

И только когда после свадьбы мы приехали погостить в родные его места, поняла я, что за магическая сила так вскружила мне голову. Стоило нам спуститься со ступеньки попутного фургона, привозившего два раза в неделю хлеб в бывший поселок леспромхоза, как я увидела рядом с собой совсем другого человека! Плечи выпрямились, глаза засияли, да и во всей его кряжистой фигуре появилась странная манящая грация свободного лесного зверя! Перемена была настолько разительной, что, казалось, он вырос на целую голову и стал настоящим былинным богатырем, внушающим чувство полной защищенности и безопасности.

И вот то самое ощущение защищенности, исходящее от крепкого мужского плеча, которое всегда рядом, сопровождает меня всю нашу тридцатилетнюю совместную жизнь.

Кроме природной силы, есть в этом человеке житейская мудрость, а еще тактичность и степенность, впитанные, как видно, с молоком матери, моей свекрови, которой эти черты характера можно было приписать еще в большей степени.

Самый простой пример: я никогда не слыхала от мужа ни одного матерного слова, ни одной грубой шутки. Согласитесь, что в наше время, когда этого «добра» в изобилии и в прессе, и на экране, человек, соблюдающий чистоту речи, заслуживает уважения.

Вот как раз об этом и говорила я своему мужу в то незабываемое утро, бодро шагая рядом с ним по дороге в лес.

Надо сказать, что наши ежегодные осенние поездки в отпуск к Белому морю давно научили меня наслаждаться лесными прогулками. Я с удовольствием ходила с мужем за ягодами и грибами. Хотя роли наши не сильно изменились за эти годы. Я считала себя в безопасности только в непосредственной близости со своей второй половиной. А он спокойно и уверенно вел меня по болотистому лесу, и мы то поднимались на сопки, то снова окунались в лесной океан.

– Скажи, а все твои предки были так же хорошо воспитаны и не употребляли матов? – приставала я к супругу.

Муж поставил шарабан возле заросшего сизым мхом пня, щедрым жестом доброго волшебника показал мне на островки брусничника, с надеждой протянувшего к нам свои отяжелевшие от рубиновых слез веточки, и, присев на шарабан, закурил «Беломор».

– Да нет, конечно. Такого уж строгого запрета на мат не было. Правда, при детях, женщинах мужики никогда не выражались. Да и без них особо не усердствовали! А вот прадед мой – он сильно верующий был – никогда себе такого не позволял. Один раз я только услыхал от него брань. Но уж такую! В жизни больше подобного никогда не слышал – ни в армии, ни на стройке. Плыли с ним тогда по озеру в лодке. Я еще пацаном совсем был. Вижу, бревно плывет. Да как-то странно плывет, против течения. И вдруг слышу: прадед-то мой как заорет, да так громко, будто армейский оркестр разом грянул! Да как понес такие отборные маты, что я половины даже и не понял по малолетству. Глядь, а бревно развернулось и в обратную сторону поплыло, да быстрехонько так! Потом оказалось, медведь это был. Лесной зверь, как пояснил дед, ох как слов-то таких боится – потому как сила в них страшная, не человеческая, в словах этих.

– Знаешь, – сказала я, – а я вот уверена, что случись с нами сейчас такое, ты бы меня обязательно защитил от медведя. Но, мне кажется, материться при мне ты бы никогда не стал! Я права?

– Солнышко мое! – добродушно улыбнулся мой муж, – конечно же, никогда! Я ведь знаю, как для тебя это невыносимо. Тебя ж от любого грязного слова, оброненного в автобусе алкашом, трясет так, будто тебя плетью хлестанули. Да ты не переживай! Медведя бабы тут лет пять назад последний раз встречали. Видно, ушел он отсюда.

За разговорами мы уже прилично обобрали брусничник. Муж, как всегда, пошел нарезать круги в поисках следующей щедрой поляны, а я с упоением добирала оставленные мне самые урожайные островки.

Обычно мой защитник не уходил далеко, поэтому я чувствовала себя в полной безопасности. Правда, в этот раз как-то слишком долго его не было.

Я уж и ягоды собрала, и на пеньке посидела, подышав смолистым сосновым воздухом – ароматно-вязким и солнечным, как янтарь. И даже подошла к краю поляны, напряженно всматриваясь в гущу кустов, отгородившую меня от тихого, разомлевшего под скупым сентябрьским солнцем леса. Тишина! Мне становилось все неуютнее. Я решила вернуться к уже наполненному шарабану.

И именно в тот момент, когда я повернулась спиной к кустам и зашагала прочь, сзади меня, как гром среди ясного неба, раздались треск и шум.

Кто-то тяжелый и неуклюжий шел по лесу, и это явно был не мой муж, передвигавшийся удивительно легко и бесшумно.

«Лось или медведь?» – мелькнуло у меня в голове.

Что произошло потом, моя память вычеркнула начисто, как страшный и ненужный сон. Пришла я в сознание, лишь когда почувствовала, что муж крепко прижимает меня к себе и говорит что-то успокаивающее.

Почти десять лет прошло с той поры, а мой благоверный до сих пор с удовольствием подтрунивает надо мной, вспоминая эту историю.

По его словам, когда он выбежал на мой дикий крик, я крутила над головой тяжеленный трехведерный шарабан и орала так, что бедный толстяк студент, заблудившийся в лесу и взятый моим мужем «на буксир», увидав меня, вначале побелел от страха как смерть, а затем стал просто пунцового цвета от стыда!

А как вы думаете: вы бы испугались, если бы, продираясь через заросли кустарника на поляну, вдруг увидели, что на вас несется огромная стокилограммовая тетка, размахивающая шарабаном и матерящаяся на чем свет стоит?

«Никогда», – говорите вы?

Ох, не зарекайтесь!

На крючке

Ну что? Смотрю, слушателей в нашем купе поприбавилось! Не даем вам спать своими разговорами? Вы не спали там, на верхней полке, нас слушали? Ну, тогда сам Бог велел: присоединяйтесь! Мы всё о книгах беседу ведем – кто какие книги читает. Я, например, больше научную фантастику люблю, а соседка моя – фэнтези.

А какие вы с собой в дорогу книги берете, чтобы почитать на досуге? Детектив? А вы? А супруга ваша? А матушка?

Вот! Что я говорила?! Большинство сейчас детективы любит читать!

А хотите, расскажу вам, как я однажды детективом решила побыть, помочь одной знакомой в ее беде семейной? Только сразу предупреждаю, что это будет детектив не по правилам!

Почему не по правилам? Да потому, что, во-первых, в моем детективе никто не будет убит; во-вторых, кое-где будет замешана магия, что совсем к детективу не имеет отношения; а в-третьих, – задачка окажется с таким неизвестным, что просчитать ее логически или, как у Шерлока Холмса, с помощью дедукции, просто невозможно. Но, чисто по-житейски, вы сможете догадаться, какой будет развязка моей истории. Так что кому интересно проверить себя на проницательность, милости прошу к нашему столу! Я начинаю свой рассказ!

Играла я как-то в театре… Да-да! Был такой грех! Когда детишки мои подросли и вечера стали длинными и пустыми, решила я попробовать осуществить свою детскую мечту о сцене и пришла в народный театр при местном клубе. Играть мне нравилось, и получалось очень даже неплохо. Только с партнерами всегда возникали проблемы: не хотели мужчины заниматься таким не мужским делом, как репетиции по несколько вечеров в неделю, зубрежка огромных текстов, да еще и абсолютно бесплатно!

И вот однажды, перед постановкой нового спектакля, пришел к нам в театр молодой мужчина – энергичный, живой, просто талант в перевоплощениях. Любая роль, за какую бы он ни брался, будь то канадский бизнесмен или русский бомж, была ему впору, как хорошо подогнанный костюм. Что и говорить, для нашего театра это была настоящая находка!

Но было в этом молодом человеке нечто, что, несмотря на его кажущуюся открытость, настораживало и держало всех нас на некотором расстоянии от новичка.

Бывает ли у вас такое, что при общении с определенными людьми просыпается какое-то десятое чувство, сигнализирующее об опасности этакими звоночками? Так вот, при общении с моим новым партнером по спектаклю – а звали его, кстати сказать, Максим – у меня внутри просто набаты гудели.

Вначале я была на постоянном взводе из-за этого неясного чувства опасности, потом немного попривыкла. Уже и не замечала порою этих колоколов. И то сказать: человек быстро ко всему привыкает!

Но время шло и делало свое дело. После полугода репетиций мы блестяще отыграли премьеру нового спектакля. Нас пригласили на театральный фестиваль в соседнюю область, где мы феерически блистали и получали всевозможные награды и дипломы. Наши фото публиковали в местных и республиканских газетах. Мы вдруг почувствовали себя чуть-чуть прикоснувшимися к этой неуловимой таинственной силе под названием «популярность»! Пять человек, задействованных в пьесе, слились в некий единый отлаженный организм, и это дало свой результат.

И вот именно в той фестивальной поездке, когда мое чувство опасности полностью притупилось, произошел первый случай, немедленно вернувший к жизни все мои подозрения.

– Люди! Я просто умру, не доживу до утра! – заявила наша горе-актриса Верочка в один прекрасный момент, обозначенный стрелками часов в гостиничном номере чужого города двумя часами ночи.

Эта дамочка неопределенного возраста с очень выигрышной внешностью маленькой статуэтки и с полным отсутствием интеллекта постоянно доставляла нам море хлопот. В тот вечер она приняла немереное количество красного вина, якобы для снятия стресса, затем закатила нам концерт с морем слез по поводу загубленной своей жизни, а в итоге вдруг вспомнила о том, что забыла купить себе сигарет, и заявила, что теперь просто не доживет до утра.

– Какие вы актеры, – бесновалась она, – если никто из вас даже не курит! Чистоплюи! Непьющие, некурящие чистоплюи! Не понимаю вас! Пустите меня! Я найду в этом гадком городке хоть одного торговца сигаретами! Райцентр – и ни одного «ночника»! В каком они веке живут? Деревня!

– Она не успокоится! – шепнул мне Максим, отозвав в сторонку. – Я спускался к дежурной, но это же заводская гостиница – у них ничего нет табачного. Я выйду в город. Тут есть точки, где можно купить всё, вплоть до травки.

– Хорошо, – ответила я.

Но, вспомнив о его молодой жене и маленьком сыне, вдруг добавила:

– Только я пойду с тобой! Одному в два часа ночи в чужом городе…

Мне показалось, что Максим обрадовался моему предложению, хотя тут же снисходительно смерил меня с головы до ног и подзадорил:

– А с тобой мне будет безопаснее, по-твоему? Ты, наверное, на курсы самообороны ходила?

– Нет, не ходила, – произнесла я уже не так самоуверенно, – но, сам знаешь, такого голоса, как у меня – сам иерихонской трубой обзывал, – нигде не найдешь. Так я хоть шум подниму, если что.

– Хорошо, пошли, – сказал он быстро, едва перекрикивая завывания нашей страдалицы.

Шли мы совсем недолго, по каким-то темным проулкам, вдоль обшарпанных двухэтажных домов и заросших кустарником развалин. Но даже это не пугало меня так, как та уверенность, с какой шел мой поводырь! Чувствовалось, что он был в этом забытом Богом уголке чужого города не один раз.

Наконец, мы подошли к давно потерявшему остатки штукатурки трехэтажному зданию, помеченному выцветшей табличкой «Общежитие». По дороге я засыпала спутника вопросами, но в ответ получала только гробовое молчание. В итоге я уже не решилась поинтересоваться у Макса, знает ли он, куда мы вообще пришли. Было видно, что знает.

В фойе, чуть освещаемом через грязное окно луной вкупе с умирающей в конце коридора лампочкой, у столба стояла какая-то подозрительная парочка.

Макс подошел к полупьяной девице и что-то спросил. Та, как я поняла, не только поддерживала собой наряженный в спортивный костюм и пребывавший в анабиозе «шкаф», но также исполняла по совместительству обязанности вахтера. Она милостиво кивнула моему спутнику, и тот уверенно подошел к ближайшей двери.

Я с удивлением наблюдала за тем, как Макс нажимал на звонок: он не просто звонил, а будто морзянку какую-то выстукивал. Дверь открылась. Из нее выплыл до отвращения благообразный дядечка – весь такой светленький, с пучком длинных русых волос, аккуратно прилизанных и стянутых резинкой, в холщовой рубашке до колен, будто позаимствованной из фильмов о дохристианской эпохе на Руси. Он перекинулся несколькими фразами с ночным гостем и сделал знак девице-вахтеру. Та сразу достала из перекошенного стола, перегораживающего вход в коридор, две пачки сигарет.

Но что стало с моим спутником! Прямо на глазах он из уверенного, гонористого парня превратился в потупившего взгляд школьника. С виноватым видом он выслушивал монотонный шепот тщедушного старичка и отвечал ему сбивчиво и неуверенно.

Я чувствовала: что-то не так во всей этой ночной истории! И место, и люди явно не были обыкновенной точкой по продаже сигарет и спиртного в неурочное время. Что-то в них меня не просто пугало, а сбивало с толку и повергало мое сознание в какое-то помрачение. Голова затуманивалась и кружилась, так что я практически съехала спиной вниз по колонне, к которой предусмотрительно прислонилась.

Вдруг холщовый дядечка обернулся и посмотрел на меня в упор. Ох, какие у него были глаза, все расставившие по местам: глаза коршуна, завидевшего легкую добычу! Такого демонического взгляда я никогда прежде не видела. Мне почему-то подумалось: если бы нам в театр потребовался исполнитель на роль колдуна, то обладатель такого взгляда подошел бы на нее идеально.

Мои колокола с такой силой забили тревогу, что я вырвалась из тумана и начала неожиданно для себя самой шептать одними губами молитву «Отче наш», а следом за ней давно забытый заговор, который передала мне когда-то моя бабушка-знахарка. Говорила она, что этот заговор от волков и надо читать его, если идешь ночью через лес. Тогда я никак не могла понять, почему заговор от волков, а слова в нем были: «Шел Господь через три леса, не встретил никакого беса…» – и всё в таком же духе, а в конце: «Бес, не увидь меня!»

Ястребиные (или волчьи?) глаза Холщового вспыхнули вначале голодным блеском, через некоторое время – удивлением, потом ненавистью и, наконец, потухли, будто потеряли меня из виду. И я вдруг поняла скрытый смысл бабушкиного заговора.

Дальше все события просто скомкались в одну минуту. Холщовый сунул сигареты Максу и пропал за своей дверью. Мы тут же вышли и вскоре были в номере гостиницы. Наша Верочка, получив долгожданный табачный допинг, сразу угомонилась и уснула. За ней последовала и вся труппа, разбредясь по своим номерам.

В той поездке больше ничего странного не случилось. Только с тех пор я стала часто ловить на себе взгляд Макса. Нет, не подумайте: это был не интерес мужчины к женщине. Да и о чем говорить: он был меня на семнадцать лет моложе и вообще оказывал определенные знаки внимания хорошенькой незамужней актрисе, которая хоть и была тоже старше его, но всего лишь на пару лет.

Тут было что-то другое. Взгляд был какой-то кровожадно-настороженный, будто у паука, приценивающегося, как лучше накинуть паутину на стрекозу, которая в десять раз больше его. Всё это было явно как-то связано с той ночной прогулкой, но я не могла понять, как именно.

А потом я еще вспомнила, что первые признаки желания общаться со мной, вместо обычного отчуждения, появились у Макса после того, как однажды я заговорила больной зуб нашей Верочке с помощью все тех же заговоров, переданных мне моей бабулей. Он тогда с интересом наблюдал со стороны, как я это делала, а затем напросился сам, соврав, что и у него разболелся зуб. С той поры я несколько раз замечала, что он наблюдает за мной. И это меня тяготило. А, сопоставив вместе эти зыбкие факты, я вообще ощутила всей своей сутью, что просто так вся эта чертовщина не закончится.

Откуда я тогда узнала, что соврал он про зуб? Так я ведь, когда шепчу, руку прикладываю к щеке там, где зуб болит, и по теплу или холоду чувствую, смогла ли снять боль. Так вот, у него не только боли не было – там такая энергия шла от человека, что я сразу отпрянула и приказала, чтоб больше так не шутил.

Вот таким было начало этой туманной истории.

О-о, что-то мы засиделись: уже и светать скоро будет. Пора и на отдых. А ехать нам еще почти двое суток, так что не переживайте – успею вам рассказать свою почти детективную историю!

Сладких вам снов, мои дорогие!

А доводилось ли вам замечать, что, когда долго едешь в поезде и смотришь в окно на пролетающие мимо пейзажи, то потом, когда повернешься и начинаешь смотреть на предметы в купе, кажется, будто все движется и разъезжается: полки, стены, столики? И в какой-то момент начинаешь сомневаться: что на самом деле движется, а что – обман зрения, иллюзия. Подобное состояние порой бывает, когда просыпаешься после сна, реалистичного до такой степени, что не можешь понять, где мир настоящий, а где иллюзорный – во сне или тут, где проснулся.

Мудрецы говорят, что и сама наша жизнь – сплошная иллюзия! Не согласны?

Если честно, я тоже не всегда могу с этим согласиться. Но должна сказать, что продолжение моего рассказа как раз о том, как я попала в мир иллюзий на грани сна и реальности. Кому интересно, подсаживайтесь поближе: продолжите слушать мой вчерашний детектив не по правилам.

Я вчера рассказывала о своем партнере по театру и о его странном, пугающем поведении. Должна сказать, что в скором времени все стало на свои места и объяснилось очень просто. Но вначале…

Мне приснился сон.

Сон! Уж и не знаю, можно ли это назвать сном… Я просто сидела одна на кровати в своей спальне. Время еще было не слишком позднее, часов так восемь-девять вечера. В соседней комнате работал телевизор, разговаривали мои дети, обсуждая свои студенческие новости. А на меня вдруг навалилась такая усталость! Мне захотелось уединиться и посидеть с выключенным светом и закрытыми глазами.

И, стоило мне это сделать, как я увидела себя в какой-то комнате, освещенной изнутри, будто светом костра. Комната была достаточно просторной, метров десяти в ширину и длину, и больше походила на помещение пустого загородного дома: видимо, потому, что стены ее были из светлого дерева.

Неожиданно я обнаружила, что стою в центре круга из каких-то фигур в капюшонах и этот круг начинает сужаться. Мне становилось тяжело дышать. Я услышала, как в моей реальной квартире, где я находилась перед тем, как провалиться в сон, прошла мимо моей спальни на кухню дочь. Но моя попытка позвать ее, чтобы она помогла мне выйти из этого полусна, не удалась, так как я не смогла совладать с голосом…

Круг становился все плотнее, фигуры – все выше… И вдруг за их спинами, в углу, я заметила своего старого знакомого – Холщового! Он рос на глазах, поднимался к потолку, там переламывался и, наползая на потолок, нависал над комнатой – его волчьи глаза колдуна смотрели на меня в упор!

Во мне проснулось спокойное упрямство. «Дядька! Опять ты? Кажется, тебе не понравился заговор моей бабушки?» – подумала я и сразу начала мысленно читать текст заговора, хотя давалось мне это с большим трудом…

Дядька начал уменьшаться, скукоживаться, с ненавистью зыркнул в мою сторону и… Я была выброшена из своего сна!

С трудом открыв глаза, я долго соображала, продолжаю ли пребывать в объятиях Морфея или уже нахожусь в реальности. Определиться с этим, и правда, было трудно: во всем теле моем была такая слабость, что я по-прежнему не могла ни словечка произнести, ни даже пошевелиться. Но было ощущение, что я одержала какую-то очень значимую победу, сама не понимая какую. А ведь, казалось бы, ничего особенного не произошло: просто увидела во сне некогда мелькнувшего в реальной жизни человека! Да только я чувствовала, что совсем не просто он попал в мой кошмар!

С чувством облегчения я откинулась на подушку и окунулась в новый сон.

В нем я летела. Это обычный мой способ передвижения во сне. Правда, если кто летает во снах, видимо, будет удивлен, узнав, как делаю это я. Начать полет мне очень легко: стоит лишь присесть и пожелать подняться в воздух. Вот и всё! Я сразу лечу! Только не смейтесь, пожалуйста: лечу я – сидя! Да и полетом это назвать достаточно трудно: двигаюсь я хоть и в воздухе, но поднимаюсь обычно не выше одного-двух метров от земли!

Я долго не могла понять, почему мне снится именно такой странный тип полета, пока однажды в Египте не испытала это ощущение не во сне, а в реале!

Только не подумайте, что я обкурилась кальяна, нет! Просто как-то раз я решила поплавать в маленькой искусственной бухточке, где обычно обучали управлять… ну, такой доской с парусом – не помню, как это называется. Вода там была просто суперсоленая и совершенно неподвижная, как в бассейне. Плаваю я очень плохо. Почти не умею держаться на воде. А уж как некоторые умеют лежать на спине или на животе, – так для меня это вообще запредельное мастерство.

А вот в этой бухте я держалась на воде вообще без всяких усилий и именно в этой позе – сидя, совсем как в моем излюбленном способе полета во сне. Я просто сидела на безопасном для себя расстоянии, где-то в метре ото дна, передвигалась при помощи легких движений кистей рук, и у меня было то самое чувство полета! Значит, для меня это и была самая удобная форма движения!

Так вот… Лечу, значит, я по очень знакомой улице. Часто ходила по ней. Лечу как-то высоковато – немного выше автобусов, прямо над проезжей частью. И никак не могу понять – что же мне здесь нужно? Как вдруг меня что-то так потянуло, что я как была в сторону движения лицом повернута, так прямо спиною и понеслась в обратную сторону. Пролетела какое-то расстояние, остановилась, развернуло меня, гляжу – общежитие знакомое многоэтажное. Поднимает меня неведомая сила прямо вверх, на уровень пятого этажа, и вносит в окно. Передо мной длинный коридор. Вдруг выходит откуда ни возьмись маленького роста человечек – ни дать ни взять лесовичок – и машет мне вдоль коридора: туда, мол, лети!

Долетаю я до последней двери и попадаю внутрь. И только тут соображаю, что в этом общежитии, насколько я помню, живет Макс, мой соратник по театру! Вижу комнату… Может, как раз его? Этого мне еще не хватало! Диван… А над ним нависает огромное черное облако! И сквозь эту густую вязкую черноту пробиваются золотые лучики света…

– Мам! Мамочка! Что с тобой? – тормошит меня дочь и, спасибо ей, возвращает меня в реальность. – Мам, а что б такое покушать вкусненькое?

Вот так и закончился мой странный сон. Да! Хорошо, что в реальной жизни у близких тебе людей существуют простые насущные потребности! Даже не представляю, что бы могло выйти из моего сна! Если, это, конечно, был сон…

А на следующий день мне позвонила жена Макса и попросила с ней встретиться. Я пригласила ее к себе домой на чай, чувствуя, что сегодня услышу что-то важное.

А давайте-ка передохнем немного! И станция скоро – не мешало бы выйти, воздухом подышать да косточки поразмять!