Текст книги "Элитное подземелье"

Глава 10
Еще одно знакомство

Дома я отдала маме на руки Стерву для мытья грязных лап, пока собака не забилась под тумбочку.

На кухне было чисто, посуда стояла на своих местах, строй пустых бутылок из угла исчез. Мила разговаривала по телефону, прикрыв трубку рукой:

– К ней сейчас нельзя, родители… Не знаю… Вряд ли.

Я тоже подтвердила, что «вряд ли». Видеть и сегодня Шурика с Леонидом было бы слишком тяжело даже для моей устойчивой нервной системы.

Мила чмокнула меня в щеку, поблагодарила за вчерашний вечер и убежала на встречу с Шуриком.

Времени было всего два часа дня. Впереди семь часов ожидания.

В половине второго я и родители сели за стол на кухне, достали остатки вчерашней закуски и разлили чай. Отец смотрел на меня с сочувствием.

– Ну, доча, расскажи нам, что там следователь тебе наговорил.

И я выдала им версию Сергея Дмитриевича об убиенном Игоре Пирожкине, занимающемся в свободное от досуга время угоном индивидуального легкового транспорта. А досуг парень проводил в компании более старших молодых людей. Их связывали совместные попойки, покурки и пое… Подрастающий бандит, короче говоря. В квартиру он залез по наводке, искал что-то конкретное.

Наша семья решила, что парень имел не совсем высокий моральный облик, но все равно живой человек, и его, дурного, жалко.

Мама достала из кармана помятый список «мелочей» с дачи, который родители вчера наметили на продажу. Я увидела столбик названий:

комплект для камина чугунный, кованый – 1 шт.;

подсвечники в виде фигур дриад пятирожковые, бронзовые, позолоченные, высота 1 метр – 2 шт.;

панели красного дерева резные, два на полтора метра – 4 шт.;

люстра хрустальная, каскад, десятирожковая, авторская – 1 шт.;

картины – пейзажи и натюрморты предположительно русских импрессионистов – 8 шт.

Я представила, как будет выглядеть Катина, теперь наша, дача без этой «мелочовки».

– Мам, а может… А если у тебя были бы деньги, ты продала бы все это?

Родители моментально оторвались от списка, и мама сказала папе:

– Она нашла у Кати заначку. Нашла?

– Да. Тысячу евро, – сказала я, четко понимая, что сообщать правду рано. – Но сто я уже потратила.

– Вот смотри, Коля, – горестно вздохнула мама. – Она же вся в твою сестру-растратчицу, земля ей пухом. За один день сто долларов спустить. Да я на такие деньги могла бы прожить неделю.

Папа напомнил маме, что если бы Катя оказалась нашей наследницей, то ей бы пришлось и за похороны платить, и мелкие долги отдавать. Мама промолчала, разглядывая на стене расписные разделочные доски.

Папа по давней, из моих детских воспоминаний, привычке взял нас с мамой за руки:

– Девоньки, а поехали сейчас на дачу! День золотой, хотя и холодный. Камин растопим.

Мама засветилась счастьем. Я тоже захотела на осеннюю дачу, к горящему огню в камине, к шампанскому с помирившимися родителями. Но…

– Извини, пап, мне надо остаться в Москве, – вздохнула я. – Хочу разобраться со счетами, с картинами. Опись сейфа сделать.

Мама оживилась при слове «опись».

– Я тебе сейчас помогу.

Увидев мои испуганные глаза, отец похлопал маму по руке.

– Ниночка, выезжать нужно сейчас, – сказал он, – позже мы застрянем в пробках. Пусть Настя попробует сама разобраться в счетах, а мы завтра проконтролируем. Настя, ты, надеюсь, не с Леонидом встречаешься? А то видел я его сегодня, с Милкиным парнем в автобус садились. У Леонида штаны неглаженые, футболка несвежая, брюшко выпирает. Неприятный тип.

Мама высказалась короче:

– Лентяй и раздолбай.

Я полностью согласилась с родительским резюме и клятвенно пообещала:

– Даю обещание: больше он здесь не появится. Мам, а что с обменом?

– Сегодня Григорий звонил с самого утра. У него уже есть варианты. – Мама повернулась к отцу. – Знаешь, Коля, я так надеялась, что именно он покушался на бедного парня, но у Григория алиби на весь позавчерашний вечер – в кино был.

Папа поставил посуду в раковину и резко обернулся:

– У настоящего преступника обязательно есть алиби.

Родители уехали на дачу. Забрали у меня бутылку текилы и семьсот евро, «чтоб не пропали зря». Они хотели и Стерву прихватить на природу, но я не отдала, обещая гулять с ней с утра до вечера.

Время не спешило, было всего четыре часа дня. Пришлось направить свою энергию, не желающую тратиться на ожидание, на уборку в квартире. На протирание пыли, чистку ковров и смену белья ушло три часа. В семь я решила часок поваляться в ванне, намазав на себя все имеющиеся маски.

В половине восьмого залаяла Стерва и раздался звонок в дверь. Пришлось влезть мокрым телом в махровый банный халат и ковылять к двери, путаясь в соскакивающих тапочках.

В видеофоне были видны два молодых человека. Парень повыше нажал еще раз на звонок. Абсолютно мне незнакомые личности. Мужчины от видеокамеры не прятались и вежливо поздоровались с вышедшей из своей квартиры соседкой. Я открыла дверь.

– Вам кого, Катю? – спросила я спокойно.

– Нет. Нам нужна Анастасия.

– Тогда входите. – Я ожидала подобный ответ. И я продолжала быть спокойной. – Обуйте, пожалуйста, тапки и проходите в комнату, а я утеплюсь – вы меня из ванны вытащили.

Мужчины вошли, синхронно склонились, снимая ботинки, также синхронно заверили меня – без проблем, подождем.

Я переоделась в ванной, надела джинсы и свитер. Мужчины при виде меня встали с дивана, где они вальяжно полуприлегли. Вид у них был очень… спортивный. Слишком спортивный. Их тапки стояли перед диваном нетронутыми, Стерва лежала под любимой тумбочкой.

– Здравствуйте еще раз. Не совсем поняла, кто вы.

Мужчина повыше и постарше протянул мне руку.

– Я Вадим. А это Слава Пирожкин. Брат Игоря.

Я прикрыла рот рукой, мне стало жалко этого здорового парня с запавшими глазами.

– Хорошо, что Игорь хоть живым остался. Мне только сегодня Сергей Дмитриевич, следователь, сказал его имя.

Молодые мужчины слушали внимательно, молча выискивая что-то на моем лице. Я тоже замолчала. Это они приехали сюда, пускай объясняют.

– Настя, расскажи нам, как это было.

Мужчины возвышались надо мной тренированными телами. Меня это сковывало.

– Давайте пройдем на кухню, кофе выпьем, – предложила я.

Стерву я закрыла в комнате, чтобы не болталась под ногами, и похромала на кухню. Гости за мной. Вадим говорил, не переставая:

– Мы узнали о том, что он залез в твою квартиру, вчера утром, по телевизору. Вчера с мамой в больницу съездили, Игорь в реанимации, без сознания. Матери плохо было, а сегодня решили сюда…

Мужчины сели за стол. Вадим осматривался, Слава тяжелым взглядом следил за моими движениями. Я разлила кофе и поставила на стол рюмки. На всякий случай достала бутылку водки, сыр и колбасу. Мужчины выпили по первой, я только пригубила.

– Мы с мамой в тот день были у дяди на дне рождения. А на обратном пути…

В десятый раз пришлось рассказать о проклятом вечере. О том, как поехала сначала не в ту сторону, о развороте и десяти минутах между моим приездом и ранением Игоря. Мужчины выпили по второй.

– Слышь, Насть, мутное дело какое-то получается. Мы вместе с Игорьком работали…

Вадим посмотрел на выражение моего лица: я слушала со вниманием, давая понять, что о роде деятельности Пирожкина и сидящих здесь ребят не догадываюсь. И вообще предположить не могу, что некоторые граждане могут заниматься законопротивными вещами.

– Работали, значит, тесно. Все всегда на виду…

Слава перебил велеречивого друга:

– Короче, не мог он без нашего разрешения пойти на это дело. – Голос у Славы оказался высоким, с фальцетом. Покрасневшие глаза смотрели на меня с ненавистью. – Ты точно его раньше не знала?

– Не знала.

Вадим постучал ладонью по столу, отвлекая внимание на себя.

– Ты, если узнаешь чего, звони. – Вадим достал из кармана записную книжку, вырвал лист, написал три телефона. – В любое время дня и ночи. Обещаешь?

– Обещаю.

– Смотри, за базар отвечаешь. – Слава взял меня под локоть и запищал в ухо: – Покажи, как он лежал.

Вот черт, только хореографического этюда мне не хватало. Но ребята уже стояли надо мной, поигрывая мощными мускулами. Пришлось встать и ковылять в гостиную.

Лежать под окном, на жестком полу, было неудобно. Через полминуты я села, вытянув ногу.

– Только здесь еще ковер был. – С трудом встав, я махнула рукой в направлении коридора. – Персидский, настоящий. Мы его с мамой скатали. Вон он.

Слава тут же вышел в коридор и погладил рукой ковер.

– На нем его кровь? – уточнил Слава.

Я утвердительно кивнула.

– Отдай мне. Сколько стоит?

Я посмотрела на Славу с сочувствием:

– Дурак, что ли? Нисколько не стоит, – фыркнула я. – Бери так. Но мне твою маму жалко – увидеть подобное…

– Спасибо. – Парни двинулись к выходу. – О маме не беспокойся, выдержит. Дверь нам входную подержи.

– Конечно. – Я обула кроссовки, шубу мне помог надеть Вадим. – Я тоже выхожу, мне с собакой гулять пора.

Глава 11
Влюбилась

Во дворе серебристая «Ауди» при приближении парней мигнула фарами, приветственно мяукнула и заработала мотором.

Как только машина отъехала, из кустов появился Алексей. Он встал рядом со мной, кивнул в сторону уехавшего автомобиля:

– На квартиру приезжали посмотреть? Родственники парня?

– Да, хотели что-нибудь новое узнать. Парень так и не приходил в сознание, хотя врачи говорят, что жить будет.

Алексей улыбнулся. Какой же он все-таки умница.

– Гулять-то будем? – Он протянул мне руку. – Цепляйся крепче.

Первое прикосновение, через куртку. По моей руке, к сердцу, к душе прошла волна счастья.

Мы продефилировали по бульвару чинным шагом. Болтали о фильмах, о телевидении, о книгах, о собаках. Ничего личного на первый взгляд, но на самом деле говорили о себе.

Я старалась держаться как можно прямее. Когда ты двадцать с лишним лет не можешь нормально наступить на одну ногу, то невольно все тело перекашивается. Позвоночник немного искривлен, мышечная масса справа больше, некоторое смещение внутренних органов. Короче, не самое красивое зрелище. Поэтому я усиленно налегала на Алексея, держа его под локоть, – и было почти незаметно, что я инвалид.

Алексей довел меня до квартиры. Я, как во всех приличных фильмах, предложила зайти выпить кофе. Леша скептически посмотрел на Зорьку. Я тоже. Представив, сколько безделушек и стекла может оказаться на полу от ее визита, внесла поправку:

– Если можно, без собаки. Эта квартира рассчитана на мелкую живность.

Алексей покосился на меня:

– Я бы не сказал.

Меня кольнула обида:

– У вас убийственная вежливость.

Алексей прижал руку к груди и сделал покаянный вид.

– Настя, прости меня. Мне очень нравятся твои габариты. А Зорька будет лежать на кухне, как приличная девочка, и не полезет мордой ни в холодильник, ни в телевизор.

Десять часов вечера. Алексей вошел в мою квартиру. Месяц назад я мечтала о такой квартире, о такой мебели и так далее, а вот о таком мужчине я мечтать не смела. Дерзости на подобное совершенство не хватало.

Зорька ушла на кухню и разлеглась под подоконником. Мы с Алексеем накрыли стол в гостиной, правда, закуски осталось маловато. Стерва устроилась в кресле. Алексей ничего особенного не говорил, не играл в супермена, не кокетничал, но обаяние шло от него убойной волной.

Заговорили о работе. Алексей рассказал о типографии, в которой был и младшим бухгалтером, и старшим печатником, и менеджером на подхвате, как, впрочем, и все сотрудники. При срочных заказах их коллектив просто жил в типографии. Сейчас шел ремонт, и все, как сказал Леша, маялись дурью, ожидая начало нормальной работы.

А на моей работе грязные полы, смена замков, сломанные ящики столов, разбитые стекла, покраска стен. А бесконечные лампочки! Люминисцентные, галогеновые, лампы накаливания. Я закупала и выдавала их сотнями. Я моментально вычисляла, кто из уборщиц начинает подворовывать хозтовары и через сколько часов у электрика начнется запой. Но представить, что я добровольно буду ночевать в своем кабинете, похожем на подсобку? Ни за что.

В двенадцать Алексей решил, что Зорьке пора спать. Предложил мне проводить их на четвертый этаж. Выпили мы к этому времени бутылку шампанского и немного водки.

С ума сойти! Я познакомилась с ним сегодня утром. Только сегодня. И если б сейчас он предложил поехать с ним в Черемушки или на необитаемый остров в Северном море, где только птицы горланят на обледенелых скалах, я бы побежала одеваться. А он пригласил всего-то на четвертый этаж почти родного дома.

Стерва осталась в кресле, я заперла квартиру и в тапках пошла за Алексеем и Зорькой в лифт.

Квартира Леши оказалась точно такой же, как у меня, но была абсолютно пустой. В гостиной наблюдались: коробка с вещами, перевязанные веревкой стопки книг, телевизор на полу, пепельница.

Дверь в спальню была открыта, там лежал матрас с простыней и плед. В углу стояла коробка из-под телевизора с развешенными по стенкам носками и трусами. У матраса стояла еще одна пепельница.

– Слушай, ты же в моей квартире не курил, – удивилась я.

– Я там и не ел, – усмехнулся Алексей.

– Ле-еша. – Я прислонилась к стене. – Мне было лень идти в магазин, а сама я пытаюсь худеть.

– Так хочется мужчинам нравиться?

– Будешь смеяться, но не только для этого. – С Алексеем мне хотелось быть самой собой. А потому я говорила о себе чистую правду. – Мне от тети досталась куча одежды бешеной стоимости. Все куплено нестандартное, с отличным вкусом. Вот в этот гардероб я мечтаю влезть.

– Настя, а ты не боишься? – Алексей пристально посмотрел на меня. – Ты живешь в квартире другой женщины, среди ее вещей, носишь ее одежду, скоро начнешь общаться с ее знакомыми… И станешь ею.

Алексей приблизился ко мне вплотную и последнюю фразу уже прошептал. Голова моя, и так кружившаяся в космическом режиме, чуть не отключилась от сознания. Я сцепила руки и вонзила ногти между пальцев – очень больно, между прочим, но помогает справиться с волнением.

– Мне это не грозит. Я на шесть сантиметров выше и на двадцать килограммов толще Кати.

– Не придуривайся, ты поняла.

– Лешь, а нет ли у тебя чего-нибудь съедобного? – Я все-таки смогла уйти от опасности. – А то диета диетой, но есть-то хочется.

Алексей встал.

– Пойдем, у меня на кухне свинина с капустой, сам готовил.

На кухне присутствовали дорогущая плита, огромный трехдверный холодильник, охраняемый Зорькой, два колченогих стула и белый ободранный стол. Посуда стояла в ящиках и в алюминиевой допотопной сушке. Кастрюли и сковородки лежали на полу.

На столе стояли чашка с недопитым кофе, подсвечник со свечой, валялись кусочки фольги и странная трубка из туго свернутой плотной бумаги, скрепленная с обоих концов банковскими резинками.

Сковородка размером с приличный тазик стояла на плите, и Алексей включил под ней конфорку.

– Садись. Курить будешь?

Покопавшись в залежах посуды, Леша достал коробку из-под сахара, в которой лежали туго набитые папиросы с защемленным концом.

– Ты чего так побледнела? – спросил он, с беспокойством глядя на меня.

– Ненавижу наркотики, – призналась я.

Алексей отвернулся к сковородке и помешал капусту.

– Какие же это наркотики? – хмыкнул он. – Детский сад.

– Нет. – Я взяла коробку и переставила на подоконник. – Мне не надо. Мне и так хорошо.

– У каждого свой кайф, – усаживаясь за стол, сказал Алексей.

Он отсыпал на фольгу зеленый табак из папиросы, зажег свечу. Одной рукой взял трубку, другой держал фольгу с травой над пламенем свечи. Через трубку он вдохнул дым от сгоревшей травы и сильно затянулся. При сильном вдохе плечи его поднялись, а длинная шея напряглась. Закрыв глаза, он вдохнул еще раз, постоял несколько секунд и посмотрел на меня повеселевшими глазами.

– Ты такая правильная! Я думал, такие только в провинции остались, но не в Москве.

А ведь, по сути, Алексей целый день надо мной подсмеивается. Он же мне слова вежливого или ласкового не сказал. Чего я здесь сижу? Жду, когда он соизволит завалить меня на кровать? А если у него это получится плохо? Или он вообще не собирается снизойти до меня? Какого, тогда спрашивается, хрена я здесь сижу?

Встать мне Алексей не дал, подскочил и усадил на скрипнувший стул.

– Подожди. Не злись. Поешь и пойдешь.

Алексей говорил, нервно шепча, его руки плавным быстрым движением пролезли под мой свитер и принялись тянуть его вверх. Губы Леши пахли водкой, глаза были красивы и бессмысленны.

– Давай посмотрим, насколько тебе надо похудеть. Может, и ужин тебе сегодня не достанется.

Вот ничего ласкового человек не говорит, а голова улетает. Алексей стянул с меня свитер и отступил на шаг. Глаза его сузились, и я увидела перед собой… хищника.

– Встань.

Я неловко встала, жалея, что надела слишком тесный лифчик, в котором мой третий размер груди смотрелся вызывающе. Алексей оглянулся на окно, выключил свет на кухне и тут же повалил меня на пол, содрав лифчик, тиская грудь и расстегивая свои и мои джинсы.

Я не сопротивлялась – легковушки с танком не спорят, тем более хромые, только тихо заскулила… И мне ответила Зорька. Она зарычала и близко подошла к нам. Алексей оттолкнул ее рукой. Я закричала: «Отпусти меня!», и Зорька сунула слюнявую морду между нашими телами. Алексей приподнялся, чтобы снять с меня джинсы, но собака зарычала хозяину в лицо.

Я заползла в угол кухни, протянув несгибающуюся ногу вдоль стены. Алексей встал, застегнул джинсы и включил свет.

– Извини.

На меня он не смотрел, помешивал на плите капусту с мясом. Я неуклюже поднялась, держась за стену, застегнула джинсы, подняла с пола лифчик. Дорогой, между прочим, по тогдашним моим меркам – шестьсот рубликов. Были. Швырнув бюстгальтер в раковину, я подобрала свитер, отряхнула и попыталась надеть. Руки дрожали. Алексей наблюдал за мной, дуя на ложку с капустой.

– Классно выглядишь.

От злости свитер вывернулся наизнанку, я так его и надела. Алексей моей злости «не замечал».

– Есть будешь?

Я пошла к выходу, сдерживаясь, чтобы не расплакаться в квартире. Было тяжело дышать.

Алексей догнал меня у двери.

– Прости, я перепил! – с мольбой, честное слово, с мольбой воскликнул он. – И потом, ты себя ведешь как принцесса, а я выгляжу мальчиком для постельных утех.

Я не могла говорить, стараясь просто вздохнуть, но у меня не получалось, в груди окаменело, и стало невозможно дышать. Руки сами, на ощупь, отпирали дверь. Замки латунные, блестящие. Их блеск стал ярче, потом цвет и свет посерели, звуки ушли… Я больно ударилась головой об пол.

Алексей сел рядом, положил мне под спину руку, приподнял голову. Я наконец-то вздохнула. После этого по телу прошла судорога, дыхание начало восстанавливаться, и стало легче.

Алексей отнес меня на свой матрас. Было все равно. Я лежала посреди пустой комнаты, от голого окна шел полосами ночной свет, в дверях караулила собака. Не хотелось шевелиться. Алексей лег рядом и обнял меня. Я закрыла глаза. Хотелось покоя.

…Проснулась я от запаха горелого. Алексей спал рядом, раскинув руки, Зорька недовольно ворчала, стоя надо мной.

– Леша, Леша! – Я растормошила его. – Быстро вставай, капуста горит.

Алексей вскочил и, чертыхаясь, убежал на кухню. Я сквозь дрему слушала его тихую ругань и громыхание посуды.

Вернувшись, Алексей лег рядом, подтянул меня к себе и быстро уснул, сопя в мой затылок.

Утром под моими веками воевала огненная и алая рябь – это солнце било в глаза. Я лежала на матрасе, практически на полу, а солнце, не сдерживаемое занавесками, грело комнату. Алексей спал, накрывшись пледом. Собака у дверей подняла голову, интересуясь, когда же мы примем человеческий вид. Я посмотрела на свои руки. Ногти обломаны, свитер наизнанку. Повеселились.

Я встала, затратив на это в три раза больше обычного времени. Алексей приоткрыл глаза.

– Ты куда?

– В ванную, – ответила я. – Не могу в одежде спать. У тебя есть маникюрные ножницы?

– Конечно, есть. Только не знаю, где. Я же тебе говорил, я сюда месяц назад въехал.

– Не говорил.

Месяц назад. Интересно…

В ванной стены были в побитом кафеле, треснутая раковина, типовая чугунная ванна с пожелтевшей шероховатой эмалью. Я обдала ванну кипятком, добавила пены и включила воду. Черт с ними, с этими приличиями, приму ванну здесь. Взбодрюсь и пойду домой. Вернее, поплетусь.

От теплой воды и свежего запаха хвойной пены стало лучше. Очень захотелось есть. В дверь ванной заскреблось, я крикнула: «Зорька, фу», – но ко мне, поддев дверь ногой, вошел Алексей. В руках он держал две кружки. Густой запах кофе бодрил на расстоянии.

Леша сел на крышку бельевой корзины, протянул мне чашку.

– Осторожно, он горячий.

В молчании выпили кофе. Леша, протягивая руку за пустой чашкой, поинтересовался: «Яичницу будешь?» Мне было неудобно лежать перед ним в воде голой, розовой от горячей воды, но я отдала кружку и сделала гордое лицо.

– Кушать буду на кухне.

– Хорошо. – Алексей перешагнул порог ванной и оглянулся: – Только вылезай быстрее, мне тоже надо душ принять.

В тот момент, когда я начала одеваться, опять вошел Алексей и начал раздеваться. Я оглянулась… Красивое тело, рельефное, поразительно стройное, практически без волос. От него так пахло мужчиной, что у меня подкосилось единственное гнущееся колено, и я села на край ванны. Рукава свитера запутались. Алексей забрал его у меня, вывернул и подал мне.

– Опять в обморок падать будешь?

– Выйди. – Слово у меня получилось хриплое и грубое.

– Не понял?

– Выйди, я на тебя спокойно смотреть не могу.

– В каком смысле?

– Ни в каком не могу.

Пот выступил у меня на лбу, и ладони стали горячими. Я взяла свой свитер и по стеночке, по стеночке стала выбираться из ванной. Алексей с интересом смотрел за моими манипуляциями.

– Ты меня хочешь, что ли?

– Идиот.

Я вытащила в коридор свое тело, которое активно протестовало по поводу совершаемого побега и требовало любви с телом вышеозначенного мужчины, находящемся сейчас в душной ванной.

С огромными усилиями мне удалось дотащиться до лифта и оказаться на первом этаже перед квартирой номер два. Рука поискала ключи в кармане джинсов… в другом кармане… ключей не было. Ой-ей. Он подумает, что я специально! Черт!

Досчитав про себя до ста, я развернулась и пошла к лифту.

Алексей открыл дверь после первого звонка. Почти голый, только бедра обмотаны полотенцем.

– Что так долго?

– Извини, ключи у тебя забыла.

– Не забыла. Я их еще вчера спрятал. Заходи, холодно.

Я сделала шаг вперед, закрыла за собой дверь.

– Алексей, я ничего не понимаю. Кто из нас ненормальный? Отдай, пожалуйста, ключи.

– Иди в спальню.

И я похромала в спальню. Алексей вошел следом, закрыл дверь, развернул меня к себе лицом и начал целовать. Не знаю, какие психологические опыты он ставил надо мной до этой минуты, но сейчас было так хорошо, что ему приходилось сдерживать меня. Я обцеловывала бархатную гладкую кожу его плеч и груди, его мягкие губы и длинные пальцы. Он осторожно уложил меня в кровать, постепенно раздел… И время исчезло.

– Леша, сколько сейчас времени?

– Два часа.

– О господи! Бедные собаки, они же негуляные… И у меня нет сил.

– У меня тоже.

Сил хватило повернуться на живот. Раздетый Алексей производил впечатление языческого бога. Да, иметь такого мужчину в любовниках – это или большое счастье, или большое несчастье. Как же я смогу теперь без него обходиться?

За дверью заскулила Зорька, жалуясь на негуманное обращение с лучшим другом человека. А как там моя бедная аристократка Стерва? Война войной, а обед по расписанию.

Быстро одевшись, я спустилась к себе. Стерва не привыкла отказывать себе в насущных потребностях и выдала весь ассортимент утренних выступлений в углу прихожей. Пять минут пришлось корячиться с половой тряпкой.

Алексей зашел через полчаса. Зорька привычно потрусила на кухню.

– Анастасия, какие планы на сегодня?

Он смотрел на меня с улыбкой. Мне показалось, что наступила весна.

– Не знаю. Нужно Григорию позвонить, выяснить насчет обмена квартиры.

– Кто такой Григорий? – Голос у Алексея дрогнул.

Пришлось объяснять еще раз все с самого начала. Алексей слушал меня внимательно. Катерину он помнил – видел гуляющей со Стервой. И сказал, что Григория не помнит.

Мы прошли на кухню выпить еще по чашке кофе. Включив чайник, я выставила банку кофе на стол и открыла холодильник. Бутылки с соусами, одно яйцо и вялый пучок зелени. Алексей, засыпая кофе в чашки, встал за моею спиной.

– У меня в холодильнике такая же фигня. И денег нет и не будет, пока не закончится ремонт в типографии.

– У меня есть.

Я быстро сходила в комнату и протянула Леше сто евро.

– Вот. Сходи, пожалуйста, в магазин, купи все, что сможешь. – Мне показалось, что он слишком пристально их рассматривает, но, заметив мой взгляд, убрал купюру в карман. – Ты не бойся, не фальшивая, я позавчера уже одну потратила.

– Я не боюсь. Просто давно от женщин денег не брал. Странное, между прочим, чувство. – Леша поцеловал меня в щеку. – Дверь не закрывай, я быстро приду… Жалко, что переезжаешь, будет сложнее встречаться.

Дверь закрылась, я стояла бедной женой Лота, чувствуя себя окаменевшей. А действительно, как же я теперь без Леши?

Добредя до алькова, я плюхнулась на кровать и включила телевизор. Ноги не до конца сдвигались, живот болел, зацелованная грудь горела. Еще пара таких занятий сексом, и я не только похудею – я и помереть могу.

Кровать включилась на легкий массаж, Стерва улеглась под бок, не хватало Алексея.

Он погремел входной дверью, прошел на кухню с покупками, кинул что-то Зорьке и пришел в комнату. Улегся рядом на кровати, поставив между нами фруктовый торт, бокалы и бутылку шампанского. Мне снова показалось – античный бог сошел ко мне. «Вот оно, счастье! Стой!»