Текст книги "Крушение небес"

А утром стало и вовсе не до разговоров, потому что, когда авионеры и механикеры привычно собрались на плацу перед штабом на ежеутреннюю тренировку морали и боевого духа, вместо мадам лин Монро появилась сама генерал эр Спата.

И сообщила, что началась война…

Глава 8

Агата еще накануне твердо решила, что утром сходит в их с Никой апартаменты. Если Ника все еще живет там, то она попробует незаметно оставить подруге сообщение, что с ней все в порядке… ну, почти в порядке. А если же Ники там больше нет, то Агата попытается узнать, что с ней случилось.

Опасаясь, что какой-нибудь прохожий сможет ее опознать, Агата вышла на улицу таким ранним утром, что его вполне можно было назвать ночью.

Чтобы проверить, нет ли за домом, где они снимали апартаменты, слежки, девушка провела не меньше часа в подворотне напротив, внимательно наблюдая за окрестностями, но ничего подозрительного так и не заметила. Поэтому, когда входная дверь приоткрылась и сонная домоправительница выставила на крыльцо пустые бутылки для молочницы, Агата решила рискнуть.

– Ну, вы, милочки, конечно, хороши! – всплеснула руками та, впуская квартирантку внутрь. – А с виду такие приличные девушки, хоть и из провинции. Обе как в воду канули, а мне и думай что хочешь! А потом еще и Жандармерия приходила, интересовалась… Что же вы такого натворили?

– Обе? – переспросила Агата, не обратив внимания на остальные вопросы. – Получается, Ники здесь нет?

– Так о чем я тебе и говорю! И ведь даже не зашла попрощаться! Собрала вещички и оставила мне деньги и записку. Улетаю, мол, на мыс Горн, обратно не ждите.

– На мыс Горн! – воскликнула Агата. – Но как? Она же еще только учится!

– А я откуда знаю? – развела руками хозяйка. – Больше того, что было в записке, я все равно рассказать не могу.

– Да, конечно, спасибо вам большое, – рассеянно поблагодарила девушка, забирая саквояж со своими вещами, который предусмотрительная домоправительница собрала и оставила в чулане.

Значит, Нику отправили на мыс Горн…

Возвращаясь обратно к парку Ржавых Каруселей, Агата была полностью погружена в свои мысли – и лишь уже почти дойдя до места, словно споткнулась, услышав доносящиеся из-за угла, с широкого перекрестка, крики девочек – разносчиц газет:

– Горячие новости! Горячие новости! Арамантида объявила войну Третьему континенту!

* * *

– Ника, будь внимательнее – авиолет идет прямо на тебя! Добавляй скорости и начинай готовиться к атаке на проходе. Ровнее держи, ровнее! Враг заложил вираж… Подожди, что ты делаешь? Зачем пристраиваешься за ним? «Свечку» вверх – и корректируй траекторию в сторону виража авиолета. А теперь давай «падающую звезду» – и заходи на противника по прямой, срезая его дугу. Да, вот так! Правое крыло приспусти… Хорошо! Видишь, что получается: авиолет может уйти в самый крутой вираж, но ты все равно окажешься у него позади… Неплохо, Ника, неплохо.

Ника с облегчением перевела дух.

Выполнявшая роль вражеского авиолета белая «Чайка» Мии сделала полупетлю на прощание и повернула обратно к авиодрому.

Ника заметила, что Тристан проводил авион подруги задумчивым взглядом. Похоже, с тех пор как он узнал, что его девушка не помнит своего прошлого и, возможно, бывшая невеста Анселя, их отношения переживали непростые времена.

Впрочем, страдал от этого не один лишь Тристан. Всякий раз, когда Ансель сталкивался с Мией, Нике чудилось, что в глубине его глаз появляется тщательно затаенное ожидание. Видимо, юноша продолжал надеяться, что в один прекрасный день случится чудо и Мия его вспомнит.

А пока Мия общалась с Анселем вежливо и приветливо, как с любым другим человеком на базе, и была веселой и беспечной с Тристаном, словно пытаясь снять внутреннее напряжение, которое он испытывал. Ника была готова поклясться, что ни Тристан, ни Ансель не знают, что все эти солнечные улыбки и легкий тон – лишь игра. Девушки жили в одной казарме, и Ника видела, как быстро может слететь с лица Мии фальшивая беспечность.

– Ты выглядишь напряженной, – отвлек девушку от раздумий голос Тристана. – Устала?

Ника покачала головой. Нет, она не устала. Просто думала об Анселе. А надо думать о полетах. Тем более что летные фигуры у нее получались с каждым разом пусть и увереннее, но все еще не идеально. А ведь они с Тристаном выполняли только фигуры простой и средней сложности, самые ходовые в воздушных боях. Фигуры высокой и высшей сложности они почти не практиковали.

– Такие фигуры требуют мастерства и опыта, которые ты еще не набрала, а также предельной концентрации, – пояснял авионер. – И если в учебных условиях ты еще можешь с ними справиться, то в бою – нет. Так что оставим их на потом.

Ника не возражала. Ее и так постоянно преследовала мысль, что в настоящем бою все наработанные фигуры просто вылетят у нее из головы от страха. Ведь именно это произошло в самый первый день на базе, когда они с Анселем и Ванессой самовольно летали на «Грозе».

Тристан словно подслушал ее мысли.

– Чем больше ты практикуешься, тем быстрее и лучше станет получаться. А практики у нас скоро будет хоть отбавляй.

Ника криво усмехнулась в ответ. Вот уж что верно, то верно! За неделю с момента объявления войны и дня не прошло без стычек в небе!

С началом войны Третий континент кардинально изменил состав своих патрулей. Если раньше те всегда состояли из авиолетов какого-то одного княжества, то сейчас они дежурили на границе вперемешку. Такие перемены заставляли волноваться сразу по двум причинам. Во-первых, почти сразу возникала мысль, что ради войны с Арамантидой Третий континент начал объединяться и оставил свои внутренние междоусобицы позади – и это, безусловно, сделало его сильнее. Во-вторых, теперь нельзя было выбрать тактику в зависимости от того, кого встречаешь на границе. Прежде можно было сказать: «Сегодня в небе либонорцы, они хороши в обороне, но первыми атаковать не будут», или: «Это эскадрон Аргеста, на которых чуть надави – и они побегут», или же: «А вот и ребята из Фиолина, готовимся к любым неожиданностям». Сейчас, когда в боях участвовали несколько княжеств одновременно, соответствующим образом подготовиться больше не получалось.

Хотя пока Третий континент и не атаковал базу, но возле границы вел себя очень агрессивно. А Арамантида реагировала на каждую провокацию. Эти маневры походили на то, как бойцовские петухи примериваются к бою: вроде пока и не дерутся, но активно наскакивают друг на друга, выискивая слабые места у противника и стараясь получить в основном моральное преимущество.

Кто выигрывал, пока сказать было сложно; обе стороны несли пусть и небольшие, но потери. Однако на мысе Горн пребывали в уверенности, что, как обычно, в этой демонстрации характеров выигрывает Арамантида – ведь одна авионера стоит двадцати авиолетчиков!

Ника в патрулировании пока не участвовала. Ансель все еще колдовал над авионом, перестраивая его под мощности аэролита девушки, и Ника продолжала тренировки с Тристаном. И теперь два раза в день они с рей Дором улетали подальше к западу от базы, чтобы не мешать ни патрульным авионам, ни грузовым и новым боевым летным машинам, которые непрерывным потоком прибывали на мыс Горн, доставляя авионер и механикер, новобранцев и обслуживающий персонал, оружие и боеприпасы и конечно же новых монкулов – много новых монкулов.

Тренировки с Тристаном очень помогали обретать чувство уверенности в себе, но все равно Ника частенько думала о том, что, как только ее летную машину закончат, никто больше не будет сидеть рядом с ней в кабине и подсказывать, что и как нужно делать. И скидок на ее неопытность больше не будет; от нее будут ожидать того же, что и от других авионер… Нет, не так. От нее будут ожидать большего. Намного большего.

«А ведь могла спокойно учиться в летной школе, – напоминал Нике внутренний голос в минуты слабости, когда девушка сомневалась, справится ли она. – Никто бы силой не заставил. Все авионеры на базе получили полное летное образование, а тебя сорвали после первого триместра. Много ли будет толку от такой авионеры? Ведь размер летного камня не влияет на мастерство!»

«Но много ли толку будет от такого обучения, если в школе некому учить, как справляться с моим летным камнем?» – парировала Ника.

Внутренний голос пренебрежительно фыркал и замолкал. На некоторое время.

– Обратно на авиодром? – спросила Ника Тристана.

– Нет, у нас еще есть время. Давай-ка отработаем пикирование с переходом в «штормовую волну».

Ника молча кивнула. Атака противника с пикирования и последующим уходом «волной» вверх, чтобы противник тебя не достал, была одной из самых эффективных тактик воздушного боя для авионов, поскольку они превосходили авиолеты по высоте, скорости и маневренности. А уж «Гроза» – особенно.

Эту тактику они с Тристаном отрабатывали бессчетное количество раз, в самых разных вариациях: по прямой и по винтовой, восходящей и нисходящей, кабрированием, переходом из виража и заходом с разворота и выходом в восьмерку. И отдельно – тактику против зепеллинов; в этом случае на каждую последующую «волну» Тристан отводил Нике не более восьми секунд – именно столько требовалось бортовым пушкам зепеллинов, чтобы перезарядиться.

И хотя они отрабатывали этот прием снова и снова, Ника не спорила. Если в учебных условиях она научится выполнять все основные летные фигуры не думая, на уровне рефлексов, то скорее всего сумеет повторить их и в настоящем бою, когда от страха перестанет думать голова.

– «Восход луны» с восходящей по часовой спиралью, – обозначил заход на фигуру Тристан. – И сохраняй скорость.

– Я стараюсь, – сквозь зубы процедила Ника. Набор высоты при «восходе луны» всегда приводил к потере скорости, но Тристан уверял, что у их аэролитов есть скрытые резервы, и главное – суметь до них дотянуться.

– Я уверен, что мы не используем и половины возможности летных камней, – не раз говорил он. – Если бы только знать, как до них достучаться!

Ну а Ника мечтала достучаться хотя бы до той половины, которую использовал Тристан. Когда он был за штурвалом, авион выполнял совершенно невообразимые вещи, например, фигуру под названием «подкова», которую учебники описывали лишь в теории и утверждали, что нынешние авионы не выдержат таких нагрузок. А Тристан ее выполнял с кажущейся легкостью, и лишь интенсивное свечение его аэролита выдавало испытываемое авионером напряжение.

«Гроза» стремительно набирала высоту, но Ника видела, что скорость неуклонно падает. Она начала подъем на ста узлах, а сейчас скорость снизилась до семидесяти.

Мысленно обращаясь к своему аэролиту, Ника упорно тянула штурвал на себя, пока Тристан не скомандовал:

– Достаточно. Переходи в отвесное пике с переходом в «штормовую волну» на нижней точке.

Ника застонала про себя. Отвесное пикирование у нее никак не получалось. До угла сорок пять градусов она доходила довольно легко, но последующий наклон давался ей с огромным трудом. А уж необходимые девяносто градусов казались и вовсе недостижимыми.

И Ника прекрасно знала, что дело было вовсе не в возможностях авиона. Нет, «Гроза» легко выдерживала и отвесное пикирование, и куда более сложные фигуры, которые не раз демонстрировал Тристан. Все дело было в том, что Нику сдерживал собственный внутренний страх. Когда нос авиона устремлялся отвесно вниз, все внутри девушки восставало против этого самоубийственного маневра! А вдруг не получится выйти из пикирования и авион просто разобьется?

– Ну же! – подстегнул девушку нетерпеливый голос Тристана. – Увеличивай наклон! Увеличивай!

– Я пытаюсь! – раздраженно отозвалась Ника.

– Я не вижу, как ты пытаешься! – фыркнул Тристан и резким тоном приказал: – Опускай руль высоты! Ну! Опускай же!

Ника знала, что запаса высоты более чем достаточно, но руки отказывались слушаться. Девушка стиснула зубы, давая самой себе команду опустить руль ниже; она никогда прежде и подумать не могла, что инстинкт самосохранения может взять верх над разумом и просто не позволит сделать какие-то вещи!

– Да что же это такое! – в сердцах воскликнул Тристан, и прежде, чем Ника сообразила, что происходит, авионер дотянулся до штурвала, положил свои руки поверх ладоней девушки и уверенно нажал.

«Гроза» резко, со стремительно нарастающей скоростью пошла вниз. Сто двадцать узлов. Сто тридцать. Сто сорок! А земля все ближе!

Сердце Ники замерло. Это был уже не полет, а самое настоящее падение!

– Ника, возьми себя в руки! – вывел ее из паралича громкий голос Тристана. – Контролируй пикирование! На пятистах футах плавно переходи в «волну».

Но Ника не смогла дождаться, когда высота снизится до пятисот футов; почувствовав, что Тристан убрал руки, она тут же потянула штурвал на себя, с облегчением ощущая, как «Гроза» послушно реагирует, плавно выходя на горизонталь.

– Не снижай скорости и переводи в «восьмерку», – проворчал Тристан. – Не надо придерживать авион, не надо! – воскликнул он, заметив, как Ника начала сбрасывать скорость. – Доверяй виражам! Не бойся, катись на них и позволь им тебя вести!

Ника раздраженно передернула плечами. Легко сказать – доверяй виражам…

– Ну и что это было за недоразумение вместо пикирования? – недовольно осведомился Тристан, когда Ника вывела «Грозу» из последнего витка «восьмерки» и облегченно выдохнула.

– Я старалась, – коротко ответила девушка. Она и сама корила себя за малодушие, и ей было совершенно не нужно, чтобы к этому добавились и чужие упреки.

– Плохо старалась, – жестко ответил Тристан.

– Как могла, – пробурчала Ника, чувствуя себя крайне расстроенной и кляня себя на чем свет стоит.

– То, что ты тут изобразила, сумеет сделать любая авионера, – с укором произнес Тристан.

– Вот именно, авионера! – парировала Ника, раздраженная недовольством своего инструктора. – А я всего лишь ученица. То, что у меня получается хотя бы это, – уже неплохо, разве нет?

– Неплохо? – насмешливо повторил Тристан, и в его глазах загорелся опасный огонек. – Ты разбудила самый большой аэролит в истории Арамантиды, ты прилетела на мыс Горн, ты попала в эскадрилью Танго, чей девиз – делать невозможное, и все для чего? Чтобы быть, как жалкий середняк? Чтобы летать «неплохо»? Чтобы раз за разом уступать своему страху?

Хлесткие слова били прямо в сердце. Никогда прежде Тристан не говорил с ней таким тоном! Никогда не смотрел на нее так презрительно и одновременно разочарованно.

Ника почувствовала, как внутри вспыхнула бешеная ярость. Но она сумела ее удержать и спросила тихим, подрагивающим от бурлящих эмоций голосом:

– Раньше ты был со мной более терпимым.

– Раньше не было войны! – отрезал Тристан. – Со дня на день Ансель закончит твой авион… Или мадам рей Брик – «Ураган». При любом раскладе ты вот-вот окажешься внутри своего собственного авиона наедине со своим аэролитом. И я не хочу, чтобы ты погибла в своем первом же воздушном бою!

Вся ярость, кипевшая в Нике, мигом утихла, словно огонь, на который выплеснули ведро воды. Какая же она дура! Тристан за нее переживает – и поэтому всеми способами пытается как можно лучше подготовить ее. Старается разжечь в ней злость, чтобы та помогла преодолеть страх.

– Спасибо, – тихо поблагодарила она.

– За что? – фыркнул рей Дор.

– За то, что волнуешься за меня.

Уголок губ Тристана дернулся вверх.

– Ты мне, знаешь ли, не чужая, – проворчал он, глядя на девушку, и улыбнулся. Тепло, без привычной насмешки. Похожую улыбку у него Ника видела, только когда он смотрел на Мию, и внезапно поняла, почему авионера буквально сияет, когда Тристан так на нее смотрит. У нее и самой невольно захватило дух, а сердце выполнило кульбит, сравнимый с летной фигурой «подброшенная монета». И не было сердцу никакого дела до разумных доводов, что авионер намного старше Ники и что у него есть Мия.

Ника слегка встряхнула головой, сбрасывая наваждение. Этого еще только не хватало! Она всегда восхищалась Тристаном только как авионером; вот пусть лучше так все и остается! А тот кульбит, что выдало сердце, это всего лишь минутный порыв, не больше.

Сердце самодовольно ухмыльнулось ей в ответ, словно говоря: «Ну-ну… Я все равно буду чувствовать так, как хочу».

Сумбурные мысли Ники прервало появление трех вражеских авиолетов с полосатыми красно-белыми крыльями, внезапно вынырнувших прямо перед «Грозой». Странно, ведь поблизости не было ни одного зепеллина – обычно именно они доставляли авиолеты к месту боя, потому что мощности летных аппаратов Третьего континента не хватало на то, чтобы покрыть все расстояние от их берега до мыса Горн. Так откуда же взялись эти авиолеты и как им удалось прошмыгнуть мимо патрулей с мыса Горн?

Если для Ники появление противников стало неожиданностью, то те явно заметили «Грозу» заранее, потому как слаженно разлетелись в стороны, уверенно беря авион в кольцо.

Прежде чем девушка успела подумать, руки сами потянули штурвал на себя, резко поднимая летную машину на «штормовую волну». Скорость и высота – вот ее главные преимущества перед противником. Скорость и высота!

Краем глаза Ника заметила, как засветился аэролит, реагируя на испытываемые ею эмоции. А датчик скорости показывал уменьшение лишь на семь узлов! Будь они сейчас на тренировке, она бы гордилась своим прогрессом.

– Проклятье, – процедил сквозь зубы Тристан. – Опять Кондор!

Из разговоров на базе Ника уже узнала, что Кондор – это княжество Третьего континента, и его красно-белый эскадрон – один из самых агрессивных и опасных. И что Тристан и командир эскадрона Кондора, Красный Барон, постоянно искали возможность, чтобы схлестнуться в бою.

Рей Дор явно страдал от того, что за штурвалом сейчас не он.

– Отвесное пикирование, Ника, – приказал Тристан.

Руль высоты опустился до отметки в сорок пять градусов и, как обычно, замер.

«Я могу, – произнесла про себя Ника. – Я могу, – с нажимом повторила она. – Я могу!»

Снаружи просвистели пули. Страх подхлестнул – и руки сами собой надавили на штурвал! «Гроза» устремилась носом к земле!

– Переходи в штопор и открывай огонь! – выкрикнул Тристан.

Ника тут же изменила траекторию снижения и положила палец на пулеметный рычаг. Полосатые авиолеты врага были прямо под ней, как на мишени!

Стрекотание пулемета было глухим, словно доносилось сквозь подушку. Тра-та-та-та-та-та-та…

Авиолеты разлетелись в стороны. Слишком быстро, слишком стремительно…

Уверенно выведя авион из штопора, Ника собиралась провести боевой разворот и снова набирать высоту, но Тристана ее остановил:

– Нет. Мы летим обратно на базу.

– Но… Но они же еще там! Я не сбила ни одного! – попыталась возражать Ника. Впрочем, «Грозу» она все равно развернула и разогнала до ста двадцати узлов. Авиолеты, некоторое время упорно ее преследовавшие, наконец отстали.

– А что, тебе непременно надо кого-нибудь сбить? – спросил Тристан.

– Нет, но… это же враги!

Положа руку на сердце, Ника побаивалась того момента, когда собьет свой первый авиолет… и когда вместе с ним погибнет его авиолетчик. И предпочла бы, чтобы Тристан был рядом, когда это случится.

– Для боя еще будет время и место, – ответил авионер. – К тому же это не твой бой. Авиолеты Кондора хотели сразиться со мной, у Красного Барона ко мне личные счеты… Как и у меня к нему.

Ника покосилась на Тристана. Не похоже, чтобы он собирался делиться подробностями. Хотя узнать их, конечно, хотелось… У Тристана, которого она знала в Сирионе, Ника, не колеблясь, спросила бы напрямую. Но сейчас она была не совсем уверена, как вести себя с этим новым Тристаном, который проявился на мысе Горн. Тут он был совсем не таким, как в столице. А может, наоборот, как раз тут он и становился собой настоящим. Менее саркастичный и колючий, он словно опустил часть защитных барьеров, которыми себя окружил, и не стремился во что бы то ни стало бросить окружающим вызов и вывести их из себя. Возможно, все дело в том, что здесь, на летной базе, Тристану не нужно было постоянно доказывать, что он находится тут по праву и что он ничуть не хуже остальных авионер.

А возможно, все дело было в том, что началась война – и заставила каждого показать свое истинное лицо…

«Надо будет прислушаться к сплетням, – решила Ника. – Наверняка кто-нибудь знает о причинах личной вражды между Тристаном и Красным Бароном». А вслух спросила:

– Откуда они взялись? – И мотнула головой назад, туда, где остались авиолеты. – Я не видела поблизости зепеллина, с которого они могли слететь.

– Это новые модели, – пожал плечами Тристан. – По слухам, они могут самостоятельно пролететь намного дальше, чем стандартные авиолеты.

– А еще они заметно быстрее, – тихо добавила Ника. – Никогда таких не видела.

– Да, они быстрее. И маневреннее, – согласился Тристан.

– Ты не удивлен…

– Слухи о новых авиолетах ходили уже давно. Третий континент не стоит на месте. Пока у наших авионов еще остается преимущество в высоте и скорости, но такими темпами враг нас скоро нагонит.

– И что тогда? – вдруг не на шутку заволновалась Ника. Она выросла в уверенности, что авионам Арамантиды нет равных. А тут внезапно оказывается, что их преимущество в воздухе уже не такое бесспорное. – Наши-то авионы не меняются!

– Да, и это большая беда Империи: она забралась на вершину и… успокоилась. Прекратила развиваться. И не замечает, что по склонам этой же горы уже вовсю карабкаются конкуренты моложе, злее и изобретательнее.

Мысль о том, что скоро все авиолеты станут такими же, как и эти, из Кондора, не давала Нике покоя. Более того – она не на шутку пугала.

– Получается, когда авиолеты сравняются по мощи с авионами, нам будет совсем нечем им ответить, – потрясенно пробормотала Ника.

– Ну почему же нечем? – пожал плечами Тристан. – У Империи по-прежнему остаются авионеры. Ведь авиолетчики в небе – всего лишь гости. А мы в небе живем.

* * *

Ансель с головой ушел в работу над авионом для Ники, и механикерам приходилось напоминать ему о том, что пора обедать или ужинать, но и тогда компанию в «деревяшку» он им обычно не составлял, лишь просил принести кусок мясного тортьера или даже просто бутерброды прямо в Конструкторскую.

Но однажды, посмотрев на его измученное лицо, за дело взялась Ванесса. Она быстро сломила вялое сопротивление, и Ансель неохотно согласился пойти пообедать.

На пороге «деревяшки» юноша застыл, удивленный необычным столпотворением возле одной из стен.

Подойдя поближе, Ансель увидел, что ее украшают не только плакаты и лозунги с героическими призывами, которые с недавнего времени благодаря стараниям лин Монро появились повсюду на базе, но и новый стенд, на котором было написано «Доска гордости». На нем красовались портрет командира Гранита, Гунны рей Фол, и первая страница «Сирион пост» с фотограммой мадам лин Монро. Заинтересовавшись, о чем пишут столичные газеты, Ансель подошел поближе – и не поверил своим глазам!

«Авионера лин Монро сбивает вражеский зепеллин!» – крупными буквами гласил заголовок.

В самой же статье описывалось, как зепеллин Третьего континента хитроумно проскользнул мимо патрульных авионов, долетел до пригорода Патагона и едва не разбомбил стоящий на окраине сиротский приют, и лишь благодаря своевременным и бесстрашным действиям мадам лин Монро приют был спасен; не побоявшись неравной схватки, та бросилась в бой на своем авионе и сумела-таки расстрелять зепеллин, чем героически спасла несчастных сирот.

– Какой приют? Какой зепеллин? – пробормотал Ансель. Пускай он практически не выходил из Конструкторской в последние дни, но он никак не мог пропустить такой новости!

Единственный похожий случай, о котором он слышал, это что пару дней назад действительно была атака на границе, когда зепеллин Кондора при поддержке не менее двух десятков авиолетов эскадрона Мессеса, всегда отличавшихся продуманной стратегией воздушных налетов, пытался прорвать оборону, но авионы Гранита сумели его остановить, а авионеры Танго атаковали его до тех пор, пока не пробили обшивку одного из воздушных баллонов и зепеллину не пришлось ретироваться.

– Как я пропустил такое событие? – недоумевающе обернулся Ансель к стоявшей рядом Ванессе. Еще минуту назад он умирал от голода, но сейчас совершенно об этом позабыл.

– Да ты не пропустил, – холодно усмехнулась та и добавила, ничуть не смущаясь того, что ее слышат все, собравшиеся вокруг: – На самом деле ничего и не было.

– Не понял…

– А что тут понимать? Сейчас война, и народу для поднятия духа очень нужны героини. А кто годится на эту роль лучше, чем сама Эва лин Монро? Она и так уже всем известна своими синема-приключениями, к тому же у нее такое положительное героическое лицо… Вот народу и предоставили героиню.

Кое-кто из собравшихся вокруг недовольно косился на Ванессу, а некоторые и вовсе отошли в сторону, чтобы не слушать крамольные речи. Несмотря на памятные всем тренировки морали и боевого духа, Эву лин Монро большинство по-прежнему обожало.

– Так я не понял, она зепеллин сбила или нет? – нахмурился Ансель.

– Нет, конечно! – нетерпеливо воскликнула Ванесса. – Но его почти сбили другие. А если опустить «почти» и заменить «других» на «лин Монро», то получается история, от которой в восторге замрут тысячи сердец. Но главное – она дает Арамантиде новую героиню, которая будет личным примером вдохновлять всех своими подвигами.

– А сиротский приют? – тихо пробормотал Ансель. Кажется, он начинал понимать…

– Да нет в Патагоне никакого сиротского приюта! – заявил незаметно подошедший к ним Тайрек.

Из-за объявления войны Ансель так и не сумел поговорить насчет него с майором рей Данс, но вскоре в этом отпала всякая необходимость. На мыс непрерывным потоком прибывали новые люди, и Тайрек умело обернул поднявшееся на базе столпотворение себе на руку. Используя свой талант очаровывать, он так заболтал интенданту казармы, что она без вопросов выдала ему постельное белье и рабочую форму. А к человеку в форме по определению куда меньше вопросов.

За считаные дни Тайрек со всеми познакомился, всех обаял, ко всем втерся в доверие, и теперь все воспринимали его как старого доброго знакомого, который, казалось, служил на базе всегда. Даже мадам рей Тоск, услышав уверенное заявление Тайрека, что он – новый помощник механикера и хотел бы работать с Анселем, лишь кивнула и тут же отправила его с поручением отыскать на складе нужную деталь оперения.

Видя это, Ансель только качал головой. С самого детства его растили в убеждении, что ты должен следовать правилам и только так добьешься нужного результата. Тайрек же правила игнорировал и нарушал – и тем не менее неизменно получал желаемое.

– Значит, это все придумали репортеры, – подвел итог Ансель, не до конца веря тому, что говорит.

– Ну конечно! – воскликнул Тайрек. – Лин Монро создали эту смешную должность по духу и боевой морали именно ради того, чтобы получить законное основание выставить ее героиней, ведь она действительно авионера, а теперь совсем взаправду служит на мысе Горн. И кому в голову придет проверять, правда ли то, что о ней пишут?

– Откуда такие подробности о назначении лин Монро? – заинтересовалась Ванесса.

– Я хорошо поладил с личной адъютантой генерала эр Спата, – ничуть не смущаясь, с плутовской улыбкой ответил Тайрек. – Мы с ней тесно общаемся, и случается, она рассказывает мне что-нибудь интересное. Например, о назначении лин Монро.

В это время в «деревяшке» появилось несколько монкулов под присмотром надзирательницы, несущих еще один стенд. Подойдя к стене напротив, монкулы неуклюже принялись его устанавливать. На стенде красовалась надпись «Доска порицания», но чьим лицам не повезло там оказаться, было пока не видно, так как доску загораживали спины монкулов.

Когда те закончили работу и отошли, снедаемые любопытством посетители «деревяшки» устремились к новому стенду.

Ансель почти не удивился, когда увидел там свою фотограмму. А также Тристана и Ванессы. Под портретами снизу был какой-то текст. Когда Ансель подошел, чтобы его прочитать, притихшая толпа быстро перед ним расступилась.

Оказалось, это был внушительный перечень вменяемых виновным нарушений. Тут вам и неисполнение приказов вышестоящих офицеров, и дача ложных показаний, и подрыв морали личного состава, и небрежное воинское приветствие государственного флага на здании командного штаба, и недостаточно рьяное исполнение гимна Арамантиды…

– Эге, ты прямо злостный преступник! – весело присвистнул Тайрек, ознакомившись со списком.

– Впечатляет, не так ли? – усмехнулся Ансель.

– Да эта курица просто мстит за ту историю с Тристаном! – воскликнула Ванесса.

– Эй ты, полегче! Нельзя называть курицей главную героиню Арамантиды! – насмешливо протянул Тайрек.

– И что теперь делать? – растерянно нахмурилась Ванесса. Никогда прежде не становившаяся объектом чьих-то нападок, девушка впервые ощутила на собственной шкуре, каково это – получить несправедливое обвинение в свой адрес.

Ей не понравилось.

– Да ничего не делать, – пожал плечами Ансель.

– Но нельзя же это просто так оставить! Неужели тебя это ничуть не задевает? – продолжала кипятиться Ванесса.

– Я привык, – спокойно ответил Ансель. – Когда я только начинал в Конструкторской, меня, знаешь ли, приняли далеко не с распростертыми объятиями, и я много чего о себе слышал. По сравнению с тем портрет на стене – сущая ерунда. Он не обзывает, не меряет презрительным взглядом и не подстраивает мелкие пакости. И не требует, чтобы меня отсюда вышвырнули, – добавил он, напомнив, как в свое время Ванесса пыталась через свою высокопоставленную тетку добиться увольнения Анселя из Конструкторской.

Ванесса слегка покраснела, но сделала вид, что не поняла намека.

– Нет, вы подумайте! – возмущенно продолжила она. – Идет самая что ни на есть настоящая война, а наша замкомандующая мается такой ерундой! Неужели ей больше нечем заняться? Если бы у нее были реальные заботы и проблемы вместо выдуманных…

– Да взять хотя бы эти ее знаменитые тренировки, – подхватил Тайрек.

С начала войны генерал эр Спата отменила ежеутренние тренировки морали и боевого духа.

– Тренироваться надо, когда готовишься к войне. А когда война началась, ты идешь на нее с тем запасом, какой у тебя есть, – обосновала она.

Мадам лин Монро приуныла, но вскоре нашла новые способы поднимать мораль и боевой дух служащих. Ежеутреннее исполнение гимна Арамантиды в «деревяшке» перед завтраком. Непременное воинское приветствие имперского флага всякий раз, как он попадает в поле зрения. Призывы и лозунги на стенах. И вот теперь – доски гордости и порицания.

– Лично я по этим тренировкам ничуть не скучаю, – заметил Ансель. – Собственно, вряд ли на всей базе найдется хотя бы один человек, кроме самой мадам лин Монро, кто огорчился бы по поводу их отмены.