Текст книги "И к гадалке не ходи!"

Глава 3

Жить на то, что теперь зарабатывал Олег, стало невозможно – не зарплата, а слезы. И подрабатывать особенно было негде. Тем более что гордый и самолюбивый Динин муж объявил:

– Унижаться не буду. Лучше уж демобилизуюсь.

Однако покинуть армию ему удалось лишь с большим трудом.

В результате Дина и Олег снова оказались в Москве, причем каждый у своих родителей. Больше деваться им было некуда.

Олег метался в поисках хоть какой-нибудь работы, и характер у него день ото дня портился. Дина теперь с трудом узнавала в этом желчном, озлобленном человеке того, прежнего, уверенного в себе и не боящегося никаких трудностей Олега, в которого влюбилась и с которым решила связать свою судьбу.

Самой Дине довольно легко удалось устроиться на работу в ведомственную поликлинику. Получала она немного, но это было лучше, чем ничего, да и занималась она по-прежнему любимым делом.

У Олега с работой совсем не складывалось. Он хотел зарабатывать много денег, и сразу. Как-никак на нем была ответственность за жену, дочь и родителей. Стараясь всех обеспечить, он с места в карьер начал пускаться в самые рискованные авантюры, и в результате лишь влез в долги, отдавать которые оказалось нечем.

Тогда Динин муж впал в отчаяние, лечиться от которого принялся известным российским способом. Он запил.

Дина такого позволить себе не могла. Во-первых, всегда была человеком ответственным, а во-вторых, опять забеременела. Мама слезно молила ее сделать аборт. Мол, Юлечку еще худо-бедно совместными усилиями вырастим, но второго-то куда. Вон, муж в долгах, как в шелках, того и гляди убьют. Как же ты тогда одна-то с двумя…

Насчет «убьют» Динина мама говорила не для красного словца. Олегу уже неоднократно звонили с угрозами, требуя возвращения долга.

– Нет, мама. Раз уж так получилось, рожу, – упорствовала дочь. – Вырастим как-нибудь. Я уже вчера договорилась. Буду ходить на дому уколы делать. Может, еще массаж освою. Выдюжим.

Она-то действительно выдюжила, а вот Олег нет. Не выдержал. Не мог смотреть, как жена тащит на себе семью. Скандалы и пьянство не прекращались. И как только на свет появился Миша, они развелись.

В первое время Дина даже не ощутила своего одиночества. Времени не было в собственных чувствах копаться. Мама ушла на пенсию. Теперь она сидела с детьми, а Дина с раннего утра до поздней ночи зарабатывала на жизнь.

Постепенно все как-то наладилось. Дети подрастали. Мама опять устроилась на работу, и Дина уже могла не так надрываться, как прежде. Олег тоже, каким-то чудом справившись со своими долгами, женился, устроился в приличное место, теперь служил в охране банка, и начал регулярно подкидывать деньги на детей.

Все вроде устроилось, но именно тогда-то Дина, наконец, ощутила, как она одинока. Прежнюю компанию разметало кого куда. Одни уехали за границу, другие разбогатели и, вознесясь, уже не желали общаться с людьми из прошлого, а кто-то, наоборот, опустился на самое дно и тоже стеснялся возобновлять прошлые связи.

Следов Аполлинарии Дина найти не смогла. По телефону ответили чужие люди, сообщившие, что квартиру уже несколько раз перепродавали и ни про каких Яворских они слыхом не слыхивали.

Дина попробовала разыскать подругу через министерство. Но выяснилось, что Аполлинария оттуда давно уволилась, и никто о ней ничего не знает. Подруга словно бы растворилась.

Прошлое ушло, а новых друзей не появлялось. В поликлинике у Дины со всеми были нормальные, ровные отношения, но не больше. Близости ни с кем не возникло.

С мужчинами в ее жизни дело обстояло еще хуже, чем с подругами. Никого! Да и где было с ними познакомиться? Дом, работа, и только. Пойти куда-то развлечься? Но ведь одна не пойдешь. Да и денег лишних почти не оставалось. Все заработанное в детей вкладывала. Пациенты одни старички, а коллеги женского пола.

Правда, один старичок из пациентов однажды предложил ей выйти за него замуж. Он был абсолютно одинок и ему требовался постоянный уход. Как банально бытовой, так и профессиональный медицинский.

В качестве положительных своих сторон старичок привел два аргумента. Во-первых, он уже старый и больной, поэтому долго на этом свете не продержится, а во-вторых, после его кончины Дина получит в награду двухкомнатную квартиру в центре.

– Соглашайтесь, милая, соглашайтесь, – кокетливо косился на Дину старый ловелас. – Квартирка-то иначе все равно пропадет. У меня вообще никаких родственников нету. Даже дальних. Да вы не спешите. Подумайте.

Дина слушала и жалела одновременно его и себя.

– А откуда вы так уверены, что я не замужем? – поинтересовалась она. – У меня дети есть.

– Знаю, – кивнул «жених». – Я старый чиновник, привык все выяснять. С главврачом по вашему поводу беседу имел. Очень положительные характеристики.

Дина вспыхнула и, не выдержав, спросила:

– Неужели вам не стыдно?

– Милочка, – совершенно не обиделся старичок. – В моем возрасте абы кому не доверишься. Я, знаете ли, хочу еще немножко пожить и умереть своей смертью.

Слова его привели Дину в полную растерянность. Она не знала, как реагировать. С одной стороны, ей вроде бы оказали доверие – и старичок, и главный врач. Но с другой – это было унизительно. Во что же она превратилась и как выглядит, если ей отваживаются всерьез делать подобные предложения! И даже главврач не видит в этом ничего странного!

Не желая обижать старичка, она обещала подумать и, когда он в следующий раз явился на прием, предложила:

– А давайте я лучше вас с мамой своей познакомлю. Она тоже женщина одинокая, и по возрасту вам ближе.

– Ой, со старухами, знаете ли, скучно. А общение с молодыми тонус поднимает.

Дину передернуло. Кажется, старый ловелас претендовал не только на медицинско-бытовой уход. А здоровья, как она знала, у него еще достаточно. И она ответила твердым отказом.

После она иногда себя спрашивав: «Может, разумнее было бы согласиться?» Старичок, в конце концов, был вполне милым человеком и, как показало будущее, жить ему оставалось лишь год. Была бы ему напоследок радость, а Дина обеспечила бы детей квартирой. Однако она понимала: нет, это не для нее. Даже ради детей не смогла бы.

А личной жизни по-прежнему не было.

И вот наконец-то они повстречались с Полей!

Дина даже не знала, рада она или нет. Сильно изменилась за прошедшие годы подруга. Вальяжная, холеная, полностью уверенная в себе женщина. Кто бы мог подумать! Даже Полина полнота, которую она всегда проклинала и стеснялась, ныне превратилась чуть ли не в достоинство, так Аполлинария теперь ее подает.

И вообще, судя по антуражу, ей есть чем гордиться. Офис. Машина. Водитель. Важные клиенты. «Вдова Клико», наконец. Нет, не увидела бы Дина это своими глазами, никогда не поверила бы. А сама она? Чем она может похвастаться? Разве детьми. Да, Юлька и Мишка действительно получились что надо.

Интересно, а Поля замужем? Колец у нее на пальцах было много, и они так сверкали, что Дине не удалось разглядеть, есть ли среди них обручальное. Хотя, конечно, сомнений нет: такая шикарная женщина обязательно должна быть замужем.

Дина одного не понимала: зачем она понадобилась Поле, если у той и так все хорошо. Она ведь ничего прибавить ей не может. И общего у них не осталось ничего. Наверное, просто по старой памяти обрадовалась. Вот и пригласила работать. Сейчас, вероятно, даже жалеет, думает, как отделаться, если я позвоню.

И Дина решила: ни за что не станет звонить. Зачем человека смущать. Что было, то прошло. Но все-таки смешно: Полька – ясновидящая! Зачем она в это влезла, если у нее есть диплом психолога? Профессия в наше время сама по себе модная, популярная, и заработки неплохие приносит.

Наверное, ясновидящей быть выгоднее. Но как застенчивую Польку занесло в этот бизнес, да еще с таким явно успешным результатом? Перед глазами у Дины невольно встала застенчивая и обидчивая толстушка, которой даже познакомиться с кем-нибудь было трудно.

Неужели психологическое образование принесло такие блестящие результаты и Поля сумела решительно переделать себя? И что же получается? Аполлинария все годы, что они не виделись, росла, развивалась, а она, Дина, профессионально не просто стояла на месте, а, можно сказать, катилась под гору.

Как, почему это вышло? Ведь жизнь начиналась так здорово!

Дина совсем загрустила. Нет, она ни за что не позвонит Аполлинарии! Дело даже не в разнице их. Это она как раз спокойно могла пережить. Но Аполлинария светилась жизненной силой, а Дина ощущала себя засохшей коркой выжатого лимона, давно забытого в пыльном углу кладовки.

Она вздохнула. Пусть все остается как есть. У нее уже нет сил бороться. Хватило бы дорастить детей. У каждого, в конце концов, свой путь. Однако сколько она ни уговаривала себя, ничего не могла поделать! Она завидовала, завидовала Аполлинарии!

Когда вечером, после порядком затянувшегося приема больных, Дина вернулась домой, из кухни стремглав вылетела мама и, всплеснув в воздухе поварешкой, восторженно сообщила:

– Тебе только что звонила Аполлинария! Говорит, вы с ней нашлись! Скорей, скорей раздевайся. Мой руки. А я тебе пока супа налью, и ты мне будешь рассказывать. А то Поля мне совершенно невероятные вещи сообщила. Я даже не до конца поняла. Ты мне объясни, какой это она центр возглавляет? Не представляю, чтобы Поля – и что-нибудь возглавляла. Она же всю жизнь за твоей спиной пряталась. Наверное, ее каким-нибудь зитц-директором посадили. Существо-то совершенно безответное. Обмануть ничего не стоит. Диночка, ты бы ей хоть подсказала, как это опасно.

– Мама, – перебила ее дочь, – Аполлинария теперь большой человек. И вовсе не зитц-директор, а сама себе хозяйка. До какой степени, правда, не знаю, мы с ней не очень долго общались, но полное впечатление, что она теперь процветает.

– Да-а? – изумилась мама. – А такая ведь была робкая нескладеха.

– Была, – сердито бросила Дина, поднося ко рту ложку супа. – Мама, от той Аполлинарии почти ничего не осталось.

– Неужели похудела?

– Вот это как раз осталось, но в остальном она теперь царица.

– Никогда не поверила бы! Как ей удалось? А-а, замуж, наверное, выгодно вышла. Хотя кто бы ее, бедняжку, такую взял.

– Мама, ты не права. На Полю и раньше охотники находились.

– Что-то я ни одного кавалера при ней никогда не видела.

– Потому что она их отпугивала. Сама не верила, что может нравиться.

– Нет, богатый бы ее точно замуж не взял, – по-прежнему сомневалась мать. – Слушай, может, она просто тебе наврала с три короба? Расскажи-ка, что на ней было? С чего тебе показалось, что она такая богатая?

– Она вышла из центра имени себя, – отчеканила Дина. – В собольей шубе. Все пальцы в кольцах, причем не из простого ювелирного магазина. Причесана в дорогом салоне. Услуги косметолога тоже на лице. А сели мы, мама, в ее дорогущий «Мерседес», который вел ее личный шофер. Пили мы по дороге шампанское «Вдова Клико».

– Охренеть! – воскликнула мама и немедленно спохватилась, косясь в проем двери. – Надеюсь, Миша меня не слышал.

– На сей счет успокойся, – хмыкнула Дина. – У них в школе почище выражаются.

– Так я же с ним постоянно борюсь. А он теперь станет говорить, будто я сама ему плохой пример подаю.

– Не, ба, не буду, – немедленно послышался из соседней комнаты голос Дининого отпрыска. – Оно сюда хорошо подходит. Я тоже охренел.

– Брысь! – крикнула бабушка. – Нет, Динка, но как ей удалось так удачно устроиться? Не томи. Рассказывай.

– Пока сама не знаю, – пожала плечами дочь. – Мы увиделись-то совсем накоротке. Только телефонами успели обменяться.

– Тогда скорее доедай и звони ей, – потребовала Нина Филипповна. – А то я умру от любопытства.

И пока дочь ела, она, сидя напротив нее, не переставала причитать. Как, мол, это получается, что люди с нулевыми талантами великолепно устраиваются, а такие, как Дина, у которых вроде бы все задатки, влачат жалкое существование в какой-то поликлинике.

Дина ежилась и, оттого что сама считала примерно так же, слова матери воспринимала с двойной горечью.

– Ну что ж ты меня совсем уж низводишь! – наконец не выдержала она. – Меня, между прочим, на работе любят и уважают. И живем мы не хуже многих. И дети какие замечательные.

– Мы замечательные, – немедленно отреагировал за стеной Мишка.

– Учи уроки, чудище, и не подслушивай! – Дина невольно прыснула.

– Ма-ам, а твоя Аполлинария меня на «Мерседесе» покатает? – не унимался сын. – Ты ей скажи, я даже на шампанское ее не выставлю, потому как еще несовершеннолетний и мне по закону нельзя!

– Замолчи, горе мое! Пусть тебя отец на машине катает.

– А у него «Мерседеса» нету, – возникнув на пороге кухни, логично возразил Мишка. – Поэтому получается дискриминация меня. Юлька на «мерсе» уже катается, а я нет.

– На каком это еще она «мерсе» катается? – мигом встревожилась Дина.

– Цвета металлик, – пояснил сын.

– Меня не цвет интересует, а чей он!

– Откуда ж мне знать. – Мишка пожал плечами. – Какой-то хахаль к дому ее подвез, и она с ним еще на прощание целовалась. А я во дворе с горки катался и видел. Ну это когда у меня санки, которые отец на Новый год подарил, уперли.

– Черт с ними, с санками. С кем она целовалась? – подпрыгнула на табуретке бабушка.

– С мужиком каким-то, естественно, – продолжал продавать сестру с потрохами Мишка.

– Он молодой был или старый? – задала новый вопрос бабушка.

– Не молодой, но и не старый.

– Как кто? – это уже спросила Дина.

Мишка глубоко задумался:

– Пожалуй, как наш новый физрук.

– Значит, молодой, – с некоторым облегчением выдохнула Дина. – Не больше двадцати пяти.

Но и это ей не понравилось. Юльке всего пятнадцать. Придется с ней провести серьезную воспитательную беседу.

– Ма, ты Юльку не ругай, – неожиданно спохватился сын. – А если будешь ругать, скажи, что соседка тебя просветила. Если меня выдашь, сеструха мне после накостыляет, и тогда на информацию от меня не рассчитывайте.

– Шантажист, – констатировала бабушка.

– Мы и не рассчитывали, – нахмурилась Дина. – Ты сам проболтался. Хотя это правильно. Иначе влипнет еще наша Юлька в историю.

– Во-во. Я тоже волнуюсь, – ханжески заявил Мишка. – Поэтому ты, мама, сошлись на соседку, а я тогда за Юлькой еще послежу.

– Брысь уроки доделывать! – прикрикнула Нина Филипповна. – И дверь за собой не забудь закрыть. Вот еще не было печали, черти накачали, – прошептала она дочери, когда внук удалился.

– Да погоди, мама, паниковать, – откликнулась Дина. – Может, вообще ерунда. Чей-нибудь старший брат подвез, а то, что они целовались, Мишке показалось. Или придумал для пущей важности. Знаешь ведь, как у него фантазия работает.

– Ой, не нравятся мне эти «Мерседесы».

– Я с ней обязательно поговорю.

– А пока она домой не явилась, позвони Аполлинарии. Не терпится про нее узнать. Центр-то этот ее чем занимается? Что на нем написано?

– Духовного и еще какого-то там развития. – Про ясновидение Дина решила матери пока не говорить.

– Еще интереснее. Ну давай. Звони. А я выйду. Проверю, как наш фантазер со своей алгеброй справляется.

Дина осталась в кухне одна. Звонить подруге, с одной стороны, хотелось, а с другой – нет. Но мама от нее теперь не отстанет. Да и неудобно. Поля первая позвонила. Выходит, она, Дина, ошиблась. Подруга, расставшись с ней, не пожалела, что дала телефон. Дина глубоко вздохнула, сходила в прихожую за сумкой, отыскала Полину визитку и быстро набрала номер.

Глава 4

Едва услышав Динин голос, Аполлинария заверещала:

– Молодец, что сразу перезвонила! Слушай, у меня вечер освободился. Приезжай прямо сейчас ко мне. Потреплемся, как в лучшие времена, до рассвета.

– Поля, это бы здорово, и я со всем удовольствием, но ведь только с работы. Ноги не ходят. И завтра с утра прием.

– А в чем проблема? – не ослабляла напора подруга. – Сейчас мигом пришлю к тебе Славика. Я специально его не отпускала. Он тебя ко мне доставит, так что ноги не перетрудишь. Я тебя напою, накормлю, выспишься, а утром он тебя прямиком к поликлинике доставит. В общем, никакого напряжения.

– Ну я даже не знаю, – по-прежнему колебалась ошарашенная неожиданным предложением Дина. – У меня тут мама, дети.

– Разве дети грудные или кто-то болен? – В голосе Поли послышалось удивление.

– Да нет, но… – пролепетала Дина.

– Вот что, дай-ка мне сюда тетю Нину! – со всей решительностью потребовала Аполлинария. – Сейчас я попрошу ее посидеть с внуками.

– Она, разумеется, посидит, – заверила Дина. – Хотя они, собственно, большие.

– Юльке твоей небось лет пятнадцать…

– Именно. Понимаешь, мне сегодня нужно серьезно поговорить с ней, а она еще не вернулась.

– А завтра поздно будет? Вопрос жизни и смерти?

– Надеюсь, нет.

– Тогда что тебя тормозит? Или ты меня видеть не хочешь? – Вопрос прозвучал обиженно.

– Ой, Поля, о чем ты! Конечно хочу. Привыкла после работы дома…

– Отвыкай! Вредная привычка. Да что мы зря время теряем. Диктуй адрес, и Славик за тобой выезжает. Подъедет – позвонит. Тогда можешь спускаться. Телефон не занимай. Кстати, мобильник я тебе уже приготовила.

– Зачем? – завопила Дина, однако подруга уже бросила трубку.

Когда Дина начала торопливо переодеваться (ударить лицом в грязь перед Аполлинарией не хотелось), мама удивилась.

– Что это вы так быстро переговорили? И куда ты собралась на ночь глядя?

– Полька выслала за мной машину, еду к ней с ночевкой, вернусь домой завтра после работы, – на одном дыхании ответила дочь.

– Вот и правильно, – одобрила Нина Филипповна. – А то все дома и дома. Совсем закисла. А завтра мне подробно расскажешь. Ой, как интересно. Посмотришь, какая у нее теперь квартира.

– Ма, а мне прямо сейчас покататься на «мерсе» нельзя? – сунул в комнату кудрявую голову Мишка. – Ну только до уголочка. Потом прибегу обратно. Бабушка меня у подъезда подождет, чтобы ты не волновалась.

– Бабушке делать больше нечего, – придирчиво оглаживая на бедрах новые черные брюки, проворчала Дина.

– А мне самой интересно на Поленькину машину посмотреть, – возразила Нина Филипповна.

– Что малый, что старая, – вздохнула дочь. – Мама, может, тебя тоже до угла прокатить?

Нина Филипповна смутилась:

– Ну это, пожалуй, нет.

– А что, давай, не стесняйся. – Дина уже начинала сердиться. – И Юльку подождем. Пусть тоже прокатится.

– Ма, ты забыла, она уже каталась, – услужливо напомнил Мишка.

А Нина Филипповна добавила:

– Динуся, не злись. Ты ведь едешь развлекаться, а не мы.

– Ну да. А вам завидно, – по-прежнему сердилась она.

– Не понимаю, чем плохо, если мальчик немного прокатится, – примиряюще проговорила мать.

– Ой, ты вечно на его стороне.

– Между прочим, у меня завтра тяжелый день. Контрольная. Имею я право на недолгое счастье? – Мишка произнес это так, что Дина не удержалась от смеха.

– Ну ладно. Но только до угла.

– Ба, одевайся по-быстрому, а то опоздаем! – немедленно распорядился судьбою Нины Филипповны любящий внук.

– А мне только сапоги натянуть да шапку, – засуетилась бабушка.

«Господи, да что ж они у меня как в глухой деревне, – про себя сокрушалась Дина. – Машину за мной прислали, а они норовят всем табором туда набиться».

Славик, однако, отнесся к Мишкиному поведению с пониманием. Уговорил прокатиться и Нину Филипповну. Совершил круг почета по нескольким переулкам и доставил Дининых ближайших родственников обратно к подъезду, к полному восторгу последних.

«Хорошо хоть мама еще «Вдову Клико» не потребовала», – с облегчением подумала Дина, когда Славик уже вез ее к Аполлинарии.

Это был один из новых домов в центре Москвы. Сложной, многоступенчатой архитектуры и, разумеется, увенчанный непременной башенкой, которая красовалась на нем, словно кремовая роза на советском торте.

Подъезд с охраной. Видеокамеры. Зеркальный лифт. Дина представила себе, как бы тут порезвились мальчишки из их подъезда. Чистота в кабине была стерильная. Сопровождающий Дину Славик нажал на кнопку нужного этажа. Плавно тронувшись, кабина быстро набрала скорость.

– Она в пентхаусе живет, – сообщил водитель в ответ на испуганный Динин взгляд. – На самой, если так можно выразиться, крыше, а точнее, под ней. Считается круто, но мне не нравится. Вид, конечно, замечательный, но неприятно. Высоковато. Вдруг чего случится, в окно не прыгнешь, а лестницы у пожарных досюда не достают. Не. Я, когда квартиру себе приобретать буду, поближе к земле возьму. Чтобы ни от чего не зависеть. Что мне с этого вида. Я все равно домой поздно прихожу и тут же спать заваливаюсь.

«Да тебе, милый, как, впрочем, и мне, не только пентхаус, но даже однушка в подобном доме не светит. Впрочем, их тут, наверное, и нету», – про себя отметила Дина.

Лифт, мелодично звякнув, остановился так же плавно, как и тронулся. Двери бесшумно раздвинулись.

– Счастливо повеселиться, – пожелал на прощание Славик.

Она ступила на мраморный пол, так до конца и не понимая, где находится – в общем вестибюле или в Полиной прихожей.

– Динусик! – вылетела из-за мраморной колонны подруга.

На ней был длинный халат из тяжелого золотого шелка, расшитого черными драконами.

– Давай-давай, не застывай. Проходи в мои пенаты!

– Как у тебя просторно, – оглядев просторный холл перед лифтом, заставленный живыми растениями в горшках, парочкой скульптур и несколькими диванчиками, с трудом выдавила из себя Дина.

– Да какой там простор, – махнула рукой подруга. – Всего четыре комнаты. Одно название, что пентхаус. У меня главное – вид. За него и взяла. Всю Москву от края до края видно. Ну если не совсем всю, то почти, – уточнила она.

Подруги прошли сквозь широко распахнутые двустворчатые дубовые двери, и Дина ахнула. Прямо перед ней до самого горизонта простиралась Москва, сияющая разноцветными огнями. Прямо кадр из американского фильма. Там часто герои, живущие в пентхаусе где-нибудь в Нью-Йорке, так же смотрят из окна на свой родной город.

Свет в комнате, в которой они стояли, был изрядно приглушен. Тем не менее его было достаточно, чтобы разглядеть интерьер: комната огромная, а одна стена ее целиком, от пола до потолка, состоит из сплошного стекла.

– Вот это да, и впрямь дух захватывает, – подходя вплотную к стеклу, очень тихо сказала Дина. – Я такую Москву всего один раз и видела. Правда, днем. Помнишь, когда у нас в школе была экскурсия на Останкинскую телебашню.

– Помню, – кивнула Поля. – Когда я впервые сюда попала, у меня такая же ассоциация возникла. Так что, – она усмехнулась, – как видишь, теперь оправдываю свое школьное прозвище. Парю, как бабочка, на высоте птичьего полета.

– Потрясающе красиво, – продолжала завороженно взирать на огни ночной Москвы Дина.

– Днем тоже красиво, – произнесла стоящая за ее спиной Аполлинария. – Но ночью лучше. До сих пор не могу привыкнуть. Каждый раз вхожу и поражаюсь. Ой, ну ладно. Еще насмотришься. Ты ведь, наверное, голодная.

– Да в общем, я ужинала.

– А мы сейчас легонькое. Японская кухня, подруга, всякие там суши, сашими желудок не отяжеляют. Пойдем на кухню, мне уже заказ из ресторана доставили.

– Когда ты успела?

– У нас ресторан рядом с домом. Там меня любят. Рыба свеженькая. Гарантированно. Сегодня с самолета. – Поля хихикнула. – Они меня боятся. Знают: если что не так, могу и порчу наслать.

– Ты серьезно? – уставилась на нее Дина.

– Нет, конечно, но они так думают. А разубеждать их не в моих интересах.

– Шарлатанка! – погрозила ей пальцем Дина.

– Не шарлатанка, а гуманистка, – хохотнула подруга. – Забочусь о своем здоровье и о здоровье гостей. Ты же врач, сама знаешь, что такое рыбные отравления. Тебе как больше нравится, полностью японский вечер или фьюжн? То есть добавить эклектики.

– В каком смысле?

– Ну запивать чем будем, сакэ или нашей сорокаградусной? Я лично покрепче предпочитаю.

– Не знаю. Мне завтра работать, – неуверенно произнесла Дина. – Голова чугунная будет.

– Тогда налью тебе сакэ, оно послабее, или белого вина могу предложить. Тоже вполне сочетается.

– Лучше вина.

Аполлинария распахнула дверцу, за которой оказался винный погребок – холодильник, где лежали рядами бутылки.

– Выбери, что тебе больше нравится.

– Но я в этом ничего не понимаю.

– Соображу на свой вкус.

Аполлинария достала бутылку шабли. Дина разглядела на этикетке цифры – 1982 год. Наверное, бутылочка стоила не одну ее зарплату. Подруга тем временем нагружала столик на колесиках.

– Горничную я уже отпустила. Решила: сами справимся. А то лишние уши нервируют.

Дина промолчала, не зная, что отвечать.

«Легкий ужин» занял весь столик на колесиках, который они покатили в комнату с видом на город. На полпути Аполлинария остановилась.

– Приборы забыла. Ты, Динка, палочками хочешь есть, как продвинутый человек, или, как я, по-простому, вилкой?

– Я палочками никогда не пробовала, – честно призналась та.

– Тогда и то и другое тебе принесу. На практике выяснишь, чем у тебя лучше получится.

Аполлинария сделала свет поярче. Теперь Дина могла как следует разглядеть комнату. С одной стороны стоял большой обеденный стол персон на двенадцать, со столешницей из прозрачного стекла, а над ним на стене висел огромный гобелен в черно-красной гамме, на редкость удачно гармонировавший с черными ножками стола и черными стульями, обитыми кожей. На гобелене танцовщица с загадочным лицом исполняла выразительный танец. Зрители восторженно отбивали такт руками.

В другой половине комнаты стояло несколько черно-красных диванов и низенькие журнальные столики. Вся мебель была широкая, удобная, устойчивая, словно специально созданная для комфортной жизни крупной хозяйки. Над диванами висели картины. Разные. Рассмотреть их, однако, Аполлинария не дала.

– Садись! – чуть ли не силой пихнула она Дину на диван.

Диван, вопреки ожиданию, оказался довольно жесткий, но удобный.

– Как у тебя хорошо, – сказала Дина.

– Мебель делали на заказ, – объяснила подруга. – Готовая меня долго не выдерживает. Элитная не элитная, все едино. Зато эту специально так рассчитали, что и сидеть удобно, и вставать. А то в гости придешь, сядешь и барахтаешься в подушках, словно в трясине. А здесь и подушки задницу держат.

Дина засмеялась. Язычок у Поли оставался таким же острым, как был.

– Ну бери палочки. Вот так, – продемонстрировала Аполлинария и, ловко подхватив кусок рыбы, отправила его в рот.

– Зачем тебе вилка, если у тебя палочками замечательно получается? – спросила Дина. – Я, например, так не смогу.

– А я могу, но ненавижу! – Поля брезгливо отбросила палочки на поднос. – Имею я право от этой мишуры хоть дома отдохнуть?

– Слушай, а ты одна здесь живешь? – решилась наконец задать давно мучивший ее вопрос Дина.

– Да-а… не совсем, – медленно начала подруга. – То есть девушка я по-прежнему незамужняя, если тебя это интересует. У меня в некотором роде гражданский брак.

– А дети? – Дине хотелось выяснить побольше.

– Увы, – Аполлинария развела руками. – Хотя мой Владислав сочетает все функции.

– Славик? Водитель? – не удержалась от изумленного возгласа Дина.

Аполлинария громко расхохоталась.

– Нет, конечно. Хотя Влад со Славиком и ровесники.

– Ровесники? – У Дины раскрылся рот.

– Ой, не смотри на меня как на извращенку. Влад вполне совершеннолетний. Ну да, у нас большая разница в возрасте. Но почему, когда мужчина на пятнадцать лет старше женщины, это всеми воспринимается нормально, а если женщина старше любовника, все впадают в шок. Хотя, между прочим, последний вариант наиболее физиологичен. И у него, и у меня сексуальный пик.

Дина почувствовала, как неудержимо краснеет. Таких откровенностей Поля раньше себе не позволяла. Правда, раньше и не о чем было откровенничать.

– Динка, не будь ханжой, – правильно оценила ее состояние подруга. – Я сейчас компенсирую годы вынужденного воздержания. Могу себе позволить.

– Ой, ну да, конечно, – пряча глаза от подруги, прошептала Дина, от смущения залпом выпив огромный бокал белого вина.

– Закуси, – сунула ей в рот креветку Поля.

Дина начала покорно жевать.

– Как вино, нравится?

Дина кивнула, хотя на самом деле никакого вкуса не почувствовала. Зато по-прежнему ощущала, как горят уши.

Она уже жалела, что начала расспросы о Полиной личной жизни, и напряженно соображала, как перевести разговор на другое. Но не успела даже подумать, как подруга напрямую спросила:

– Еще, конечно, тебя интересует, каким образом я все это заработала?

И она обвела широким жестом комнату.

Дина машинально кивнула.

– Путь мой был тернист. – Аполлинария с улыбкой откинулась на спинку дивана. – Ты же помнишь, какой я была, когда мы расстались.

Дина снова кивнула.

– А потом моя жизнь сделалась еще хуже, – продолжала подруга. – Умерла мама. И почти сразу после нее – папа. Я осталась совсем одна. Ты далеко. А больше у меня вообще никого не было. И я поняла: выхода у меня только два. Либо тоже лечь и помереть, либо попробовать измениться и как бы начать жизнь сначала. И знаешь, что я сделала?

Дина в растерянности помотала головой.

– Продала квартиру. Если бы я в ней осталась, все шло бы по-прежнему. А мне требовалась новая территория. Да и жить, собственно, было не на что. Зарплаты моей в министерстве к тому времени разве что на черный хлеб хватало. Ну я и перебралась в однокомнатную. А на разницу стала жить более-менее по-человечески. Вскоре деньги почти растаяли, и я поняла: надо что-то придумать либо скоро на паперть пойду. А что я умею? Попыталась открыть кабинет психологической реабилитации. Прогорела, естественно. Клиентов надо годами завоевывать. В кооператив медицинский пошла. Тоже не очень удачно получилось. Вернее, кто-то там, может, и зарабатывал, но не я. У меня в конце каждого месяца оказывался план недовыполненный. В общем, и так плохо, и эдак не лучше. Единственное, в чем я тогда убедилась, услуги мои востребованы. Время тяжелое, сумасшедшее. Людям психологическая поддержка ой как нужна! Просто надо все то же самое, что я и так делала, подать по-другому, в красивой и завлекательной обертке. Ведь люди как: слышат – «психолог», а он у них ассоциируется с психиатром, а к психиатру идти не хочется. Стыдно им. Вроде бы получается, что они больные на голову. Нынче-то все к психологам привыкли, к ним даже модно ходить. А тогда… Ну что тебе объяснять.

Дина слушала, не перебивая. Надо же, как Польку жизнь развернула! Другая бы от отчаяния совсем сломалась. А она, наоборот, поняла, что надеяться может только на себя, и начала изо всех сил барахтаться! Вот тебе и закомплексованная тихоня!

– Ну огляделась я как следует вокруг. А тогда, если помнишь, разных сект развелась тьма-тьмущая. И почему-то в них народ совсем не боялся и не стеснялся ломиться. А шли все за тем же – за поддержкой, утешением и попыткой разобраться в себе самих. Что ж, думаю, раз так, не поленюсь и схожу в несколько мест. Сходила, посмотрела, чем они завлекают, книжки разные почитала. И пришла к выводу: раз народу нравится, попытаюсь использовать их приемы себе и людям на пользу.