Текст книги "#Бояться нужно молча"

Глава 7

– Что это за шарик? – пристает Элла, пытаясь сорвать с моей шеи кулон.

Мы сидим на траве. Где-то далеко предельный мир встречается с бесконечностью. Неестественная тишина давит на меня, но я не имею права жаловаться. Не имею права пугать сестру.

– Шейра, пожалуйста, расскажи о шарике! – не унимается она.

– Я нашла его во втором блоке.

Хотела порадовать Ника, а вместо этого – убила.

– Дай поносить!

– Нет, Элла. Он напоминает мне о друге.

– Пожалуйста!

Дернув за цепочку, сестра забирает шарик. Он распадается на две части. Как флешка.

Стоп. Это и есть флешка.

– Что ты натворила? – хмурюсь я. – Он же прозрачный…

– Иллюзия – страшная вещь. Подари мне его.

– Прости, не могу, – жмурюсь я.

– Подари! Подари, подари, подари!

– Нет. – Я открываю глаза, и желудок сжимается в спазмах.

Рядом сидит двенадцатилетняя старуха.

* * *

Будильник звенит по десятому кругу, а я до сих пор лежу. Губы дрожат.

Это просто кошмар. Очередной. Слышишь? Кошмар.

Моей крыше нужен суперклей, иначе она скоро поедет.

Я заставляю себя подняться. Плетусь к шкафу. В выдвижном ящике под горой помятой одежды спрятан тот самый шарик. Я продеваю цепочку в маленький разъем и дотрагиваюсь до кулона подушечками пальцев. Ничего необычного. Да, он состоит из двух частей, но они намертво припаяны друг к другу. Я вешаю подвеску на шею, чтобы прошлое было рядом. Сейчас я в нем нуждаюсь.

На планшете девять. Я надеваю сетевые линзы и мчусь в комнату с почтой. На стене мерцает тринадцать сообщений с подробным описанием нашей авантюры. От Матвея.

– Выучи наизусть, солнышко.

Это «солнышко» действует лучше любого удара. Отрезвляет, вытряхивает из головы лишние мысли… Разъедает.

– Зачем же так пугать? – Я оглядываюсь: в полумраке комнаты тонет силуэт Оскара.

– Не поверишь, но ты тоже меня напугала. – Он не шевелится. Наблюдает за мной, словно за подопытным зверьком.

– Что вам нужно?

– Просто знай: решение Матвея – огромный аванс. Я не обижусь, если ты откажешься от дела.

– Волнуетесь за меня?

– Я за всех волнуюсь. – Впервые за разговор он моргает.

– Почему вы называете нас солнышками?

– Потому что вы – центр моих экспериментов. – Оскар начинает исчезать. Теперь он похож на гостя из прошлого больше, чем обычно.

– Починили глючный портал?

– Что?

– Ничего, – глотаю я смешок.

– Тогда выучи наизусть план, девочка. Меня с вами не будет. Слишком опасно. До связи. – Оскар окончательно растворяется в воздухе.

Я перечитываю сообщения, после чего тоже ныряю в свой «портал». Кидаю сетевые линзы в шкаф, натягиваю толстовку, беру золотистый пропуск.

Обижайтесь, гость из прошлого. Я не откажусь от дела.

Скоро, скоро, Элла, мы будем ближе на один шажок.

* * *

Дымка сглаживает грани второго блока, фонари заменяют звезды, спрятавшиеся за тучами. Между серыми плитами пробивается трава. Завтра ее не будет – Утешители любят порядок.

Город играет с ночными огнями. Я бы многое отдала, чтобы с этой игрой он забыл обо мне.

Сейчас я топчусь неподалеку от блока. Дышу на ладони. Холодно. Толстовка не спасает от мороси.

– Пора на процедуры, – шипит кто-то на ухо.

Черт.

Нас раскололи Утешители? Я вновь кому-то понадобилась?

Быстро же закончился мой второй квест. Или…

– Вы сговорились? Точно, это тест на слабонервность! – говорю я и отпрыгиваю.

– Шутка, красавица. Расслабься, – поправляя челку, смеется Ольви.

– Еще чуть-чуть – и ты нарвешься на мое худшее из настроений, – рычу я. – Где остальные?

Он кивает на стоящую чуть поодаль Альбу.

– Встретились по пути. Насчет Матвея – не знаю.

Над нами мигает фонарь: скоро у него сядет аккумулятор. А вместе с ним – мое терпение.

Когда мы в тысячный раз выныриваем из темноты, я вижу знакомую лысую макушку.

– Добрый вечер, – машет нам Матвей. – Готовы?

Я сжимаю в руке золотистый билет в лабиринты блока.

– Обыщем первый этаж. Выше – другие отделени… – Он внезапно осекается. – Альба, чего ты там мнешься? Иди к нам. Хм. Все читали план?

– Еще бы, – киваю я.

Квест начинается.

У двери светится считывающий экран. Я подношу пропуск к датчику. Вспыхивает фотография Карины, щелкает замок.

Болезненно-белые лучи пожирают ночной мир. Здесь всегда ярко. Я помню.

Ребята переступают порог, и на миг мы с Альбой остаемся наедине.

– Осторожнее с ножницами, Шейра.

– В одной лодке, – напоминаю я. – Либо все, либо никто.

– Угрожаешь?

– Размышляю.

В коридоре никого нет.

Тишину нарушает лишь слабое потрескивание ламп. Белыми полосами тянутся кабинеты, изредка сменяющиеся лифтами. Под потолком подмигивают красные огни камер.

Мы нарушаем спокойствие второго блока своими лихорадочными перемещениями. Без конца оглядываемся. Жмемся друг к другу. Ищем.

– А вот и гардероб. – Альба застывает у двери со значком вешалки.

Лучей из коридора недостаточно для полного освещения комнаты, но нам этого и не нужно. Мы роемся в первом попавшемся шкафу с размером «L» – подбирать форму нет времени – и надеваем поверх своей одежды белые рубашки и брюки. Я тону в костюме: пальцы прячутся за манжетами, штаны спадают, хоть ремень затянут до предела. Я выгляжу как пациентка дурдома.

Завяжите мне рукава, чтобы я больше ни в кого не всадила ножницы.

У друзей дела не лучше: форма висит даже на высоком Матвее.

– Ничего так костюмчик. Презентабельный, – заключает Ольви. – Я слышал, Утешителям платят по пять гигов! За день!

– Почему не пошел работать на Семерку? – недоумевает Альба.

– Раньше была мода на системных аналитиков, – мечтательно вздыхает Ольви. – Эх, где же вы, студенческие годы…

– Не представляю тебя студентом. – Моя бывшая подруга застегивает последнюю пуговицу на рубахе. – Долго я в этом мешке не протяну.

– Бери пример с Шейры! Смотри, как уверенно держится. Кстати, я назвал тебя по имени, – обращается выскочка уже ко мне.

– Какая честь, – ахаю я.

– Хватит вам! – обрывает наши препирательства изобретатель. – Времени в обрез.

Мы продолжаем путь. Во втором блоке настолько тихо, что кажется, я читаю мысли ребят. Все боятся не успеть. Все считают секунды. И ждут тех, кто уничтожает без оружия.

Коридор разбивается на два крыла.

– Давайте разделимся, – предлагает Матвей.

Я не пойду с Альбой. Не пойду. Бездна во мне хочет жить.

– Мы с Шейрой обследуем правое… – сообщает он.

Спасибо, изобретатель. Ты спас часть меня, способную радоваться. Маленькую частичку, тонущую в прошлом. Когда-нибудь она вдохнет в последний раз и отправится на дно, но не сегодня.

Мы расходимся. Я стараюсь копировать движения Утешителей. Хорошо ли? Долго ли я смогу притворяться роботом?

– Кто писал код для удаления памяти? – шепчу я, чтобы отвлечься.

Не сбавляя скорости, Матвей отвечает:

– Я.

Улыбка. Я слышу его улыбку. Как жаль, что сквозь маску ее не разглядеть.

– Увлекаюсь программированием. И техникой.

– Ты сын Оскара?

– Нет, мы вместе работаем.

– Над чем?

– Над прогами. Под заказ.

– Вы живете в том доме? Он очень… странный. – Задумавшись, я замедляю шаг.

– Как раз для двух задротов, – пожимает плечами изобретатель. – Да и вообще, кто бы говорил. У вас с Киром не лучше.

– Я там не живу.

– Знаю.

– Откуда?

– Оскар – надежный источник информации. – Его голос обрастает ледяными колючками. – Чего ты там копаешься?

Пока я моргаю, избавляясь от мрачных мыслей, Матвей скрывается за поворотом.

– Подожди!

– Ты слишком медлительная.

– А ты слишком прямолинейный, – огрызаюсь я.

– Спорить не буду, – сдается он. – Так что, допрос окончен?

– Ты прячешь лицо. Почему?

– Тогда и ты объясни, что произошло между тобой и Альбой. Вы избегаете друг друга?

– Поняла. Можешь не отвеча…

Нет, нет, нет. Унесите меня отсюда. Сотрите память. Похороните. Я едва сдерживаю визг, потому что вижу тот коридор, по которому мы, маленькие герои боевика, удирали от Утешителей.

Будто взрослые.

Нам с Матвеем остается пара шагов до кабинета, в котором решилась судьба Ника.

Я толкаю дверь – незаперто.

Вот она, палата из кошмаров. С ширмой и высокой кушеткой. Все комнаты для осмотра оборудованы одинаково. Никто не отличит эту от других.

Кроме меня.

– Шейра?

Я не слушаю – дотрагиваюсь до поверхности стола с колбами и… ножницами.

Тело щекочет волна мурашек. Здесь так же тихо, как и пятнадцать лет назад. Я возвращаюсь в прошлое.

Что бы случилось, если бы я не дернула рукой? Если бы не предложила друзьям сбежать? Кем бы я стала?

Сейчас стол мне по пояс.

– Шейра, нам пора. – На плечо ложится тяжелая ладонь.

Я касаюсь кончиками пальцев колбы и отчаянно мотаю головой.

– Он хотел с ней поиграть.

Этот безликий парнишка не знает, что разговаривает с тенью. Меня не существует уже пятнадцать лет.

– Нас могут засечь в любой момент.

Я протягиваю ему колбу. Пустую. Ту, которую не достала для Ника. Мне не хватило роста. Всего лишь роста.

– Он хотел… – у меня больше нет сил скрывать прошлое. Матвей будто чувствует, что с каждой секундой я исчезаю все быстрее.

– Нам лучше поторопиться.

Палата обнажает меня, снимает кожу, чтобы показать безликому парню, как я гнию. Эти стены беспощадны. А я боюсь вспоминать.

Беру ножницы. Холодные, блестящие. Чистые.

– Я его убила.

– Шейра…

– Я воткнула их ему в горло.

– Нам пора.

Ха-ха.

– И это все, что ты можешь сказать? – давлюсь я от хохота. – Просто «нам пора»?

Ноги не держат, но Матвей меня подхватывает. Ножницы со звоном ударяются о ледяные плиты. А тогда они упали тихо. Беспощадно тихо.

Здесь слишком ярко для лжи. И слишком холодно без кожи.

– Да, Шейра, нам пора, – цедит Матвей. – Мы до сих пор ничего не нашли.

Он тащит меня в коридор. Пытаюсь вырваться – бесполезно.

– А где презрение? Очнись!

– Нам пора.

– Ты сумасшедший! Вдруг ты отвернешься, а я воткну ножницы тебе в спину?

Он прижимает меня к стене.

– Ты не представляешь, какой я живучий.

– Проверим? – горько усмехаюсь я.

– Обязательно. Но потом.

Отстранившись, изобретатель окунается в спокойствие коридоров.

Я прощаюсь с комнатой. Ты убила нас в тысячный раз. И лишь во второй – наяву.

– Почему ты выбрал меня? Почему защитил? Я ведь не прошла квест.

Матвей замирает, но не спешит поворачиваться. Опускает голову. Стоит, уткнувшись взглядом в пол.

– Я же объяснил… – говорит он и замолкает на пару секунд. – В тебе есть потенциал.

– И все?

Я бросаюсь к нему с твердым намерением вытрясти правду, но он перехватывает мой локоть. Из-под белой формы выглядывает серый рукав.

– Ты… в толстовке? – изумляюсь я.

– И?

– Она серая. Серая. Как тогда, в магазине. Ты рылся в чипсах.

– Господи, Шейра! Да в таких полгорода ходит! – начинает злиться он.

– Но на твоей – пятна от крови. Как я сразу не заметила?

Матвей разжимает пальцы и опирается на дверь.

– И что? Карму у меня вычтешь? Давай, мне не жалко.

Ты проиграл, любитель чипсов. В блоке номер два нельзя лгать. Все всплывает, как шарики пенопласта. Все проявляется, как в рентгеновском кабинете. Сдавайся, силы неравны.

– Откуда кровь?

– Порезался.

– Зачем ты следил за мной?

– Приказ Оскара. – Он натягивает рукав утешительской формы. – Или ты думаешь, он рандомно[6]6
  Наугад.


[Закрыть] приглашал? Нет, он изучал каждого. Истории болезней, биографии…

– Биографии? Интересно, как много вы знаете?

– Самую малость.

– Не верю.

– Нам пора.

Матвей едва не бежит, а я боюсь догонять того, кто увидел меня без кожи. Да и окровавленная толстовка не дает покоя. Изобретатель все дальше. Я пересиливаю себя.

Мы вновь роботы – электризуем секунды молчанием. Миллионы секунд.

Останавливаемся на передышку у внушительного стенда.

План здания.

В горле трепыхается мотылек. Отделение не пустует. Здесь дежурят Утешители, и рано или поздно мы на них наткнемся.

– Гляди-ка, это же серверный зал. – Матвей рассматривает широкие железные двери рядом со стендом.

Я дергаю за ручку – закрыто.

– Без паники. – Он изучает датчик. – Автоматические. Попробуй-ка открыть пропуском.

Я прислоняю карту к экрану. Щелкает замок. Никогда не думала, что буду благодарна Карине.

Среагировав на движение, в зале включаются лампы. Бесконечными рядами тянутся серверы. Мерное гудение, море зеленых огоньков, столы с планшетами… От размеров этого помещения у меня кружится голова.

Сколько же больных в городе номер триста двадцать? Скольким он не прощает стремительное обнуление?

Сколько нас, проклинающих красный цвет индикатора?

– Какие люди! – разбивает тишину наглый смех. – Ни фига себе! Вот это комнатка! – На пороге появляется Ольви, а за ним – Альба.

– Ты не в музее, – шикаю я. – Как вы здесь оказались?

– Левое крыло меньше раз в пять. Там ничего интересного, – сообщает бывшая подруга. – Вот и решили найти вас.

Матвей садится у крайнего сервера и вставляет флешку. На экране грузится неизвестный мне код.

– Помочь? – неуверенно спрашиваю я.

– Расслабься. Пару минут – и пароли у нас, – потирает он ладони. – Ольви, постой в дверях. Свистнешь, если вдруг что.

Гуляя вдоль столов, я сталкиваюсь с Альбой. Чтобы избежать неловкого молчания, я сворачиваю в другую сторону, но ее голос – ровный, бесцветный – парализует меня:

– Шейра… Здесь кое-что о нас.

– Что?

Она отдает мне документ с печатью и подписью.

«Указ о госпитализации пациентов. Причина: планемия. Даты обнуления прилагаются».

Я бегло просматриваю список с фамилиями.

«Бейкер Шейра – 20.07.2135».

Чуть ниже нахожу и Альбу. Ее время «Х» на день раньше.

Мы превратимся в голодных монстров через две недели. Через четырнадцать суток я разучусь жалеть.

Разучусь… ненавидеть себя.

– Что нам делать? – всхлипывает Альба.

– Мы успеем, – хрипло говорю я, пряча документ в карман.

– А если нет?

Я ввожу в планшет свое имя – здесь тоже работает пропуск Карины – и удаляю всю информацию. Затем форматирую историю болезни Альбы.

Клянусь, Элла, я не опоздаю. Клянусь, на две недели я забуду о том, как быстро седеют волосы.

– А если нет, Шейра? – чеканит Альба.

– Не говори никому, – умоляю я.

Так я буду чувствовать себя нормальной. Буду спокойной, будто впереди меня ждет много дней. Мне не страшно. Я проживу их в перемотке.

– Ладно. Ты права.

Наша нить прочнеет на одну тайну.

– Ребят, пароли у меня, – радостно шепчет Матвей. – Они обновляются раз в сутки. Хорошо, что уже за полночь! – Он подкидывает флешку и попадает в урну.

– Ты такой меткий! – улыбаюсь я сквозь слезы.

– Старался!

– Из тебя выйдет неплохой бармен, – хмыкает Альба. – Я работала официанткой в одном кафе, могу устроить.

– Спасибо, воздержу…

– А красный свет в коридоре – это нормально? – нервно хихикает Ольви.

– Что?! – вскрикиваем мы хором.

На нас несется алая пульсирующая волна. Через долю секунды зал вспыхивает бордовыми красками.

– Валим! – вопит Матвей.

Повторять не нужно. Мы срываемся с места ровно в тот миг, когда раздается топот.

– Неизвестные в правом коридоре, у кабинета сто девять, – гремит монотонный голос.

– Черт, черт, черт! – задыхаясь, визжит Ольви. – Давайте в тоннели! Что там говорил Кир?! Шейра!

– Если ты забыл, я рано ушла и ничего не слышала!

Глаза режет яркий свет. Из-за алых вспышек я не вижу, куда бежать. Благо, голос не дремлет:

– Неизвестные у кабинета сто тридцать.

– Он упоминал двести пятый! – осеняет Матвея.

Легкие все неохотнее принимают кислород. Черный порог близко. Ближе, чем наши преследователи.

– Неизвестные у кабинета сто девяносто.

Писк индикатора сливается с воем сирены.

– Я больше не могу! – стонет Альба.

– Да нам осталось всего ничего! – рычит Матвей, хватая ее за руку.

– Неизвестные у кабинета двести четыре.

За следующей дверью – наше спасение, но мы останавливаемся.

– Нам конец, – выдыхает Ольви.

Путь преграждает Утешитель.

Простите, Оскар. Мы проиграли.

Глава 8

Оскар прав. Я не готова. Страшнее всего – осознавать это. Чувствовать свою ничтожность.

Перед нами Утешитель. В белом костюме и маске. Он сильнее нас: его учат справляться с сущностями. Возможно, у него даже есть электрошокер.

Мы жмемся друг к другу плечами и лихорадочно прокручиваем в голове пути отступления, но Утешитель говорит:

– Повелись, да?

Жестокий робот снимает маску и превращается – у меня галлюцинации? – В парня-миллион-спичек. Я не успеваю ничего сказать или сделать: Кир ныряет в двести пятый кабинет.

– Быстрее, быстрее! Они будут здесь с минуты на минуту!

Первым оживает Ольви.

– Смываемся!

Моргает красный свет. В нос бьет резкий запах гнили. Мы замираем в углу кабинета, у маленькой железной дверцы, распахнутой настежь.

– Это мусоропровод?! – недоумеваю я.

– Раньше это был запасной выход, но теперь – да, – кивает Кир.

Шум в коридоре усиливается.

– Сова, я бы с радостью ответил на все твои вопросы, но давай потом!

Я задерживаю дыхание и опускаюсь на четвереньки. Алые лучи скользят по ржавой лестнице.

Вынырнув из очередной красной вспышки, я ставлю ногу на ступеньку. Один вдох – один шаг. Стараясь забыть о запахе, я погружаюсь во тьму.

– Девушки – вперед, – доносится до меня хихиканье Кира.

– Благодарю, – фыркает Альба.

Мы почти на месте. Наверху раздается ругань Утешителей. Внизу, метрах в двух от меня, громоздится гора мусора.

– Прыгай, Сова! Здесь только салфетки, смятые документы и использованные тюбики!

– Ты же не думаешь, что я брошусь тебе на шею, когда это закончится?

Я закрываю глаза и расслабляю пальцы.

– Сгруппируйся! Попытайся защитить голову и согнуть ноги!

– Как вовремя! – воплю я, приземляясь.

Ищу опору и не нахожу. Кубарем качусь с горы. Распластавшись на сырой бетонной поверхности, я позволяю себе выдохнуть. В висках стучит адреналин. Ничего не болит, кроме мелких царапин на тыльной стороне ладони.

Я в тоннеле, уходящем в темноту. Вокруг ни одной лампы, и только моргающие лучи из мусоропровода освещают обрывки бумаг и использованные банки.

Не успеваю я прийти в себя, как рядом падают друзья.

– Ну и запах же здесь, – недовольно бурчит Альба.

– Некогда, девчонки, некогда! – вскакивает Кир и достает из кармана фонарик.

И снова бег до звона в ушах и ударов сердца на уровне «дай-ка мне выпрыгнуть».

По-прежнему кто-то кричит. Серые заплесневелые стены, запах сырости и нечистот… я долго не протяну, но останавливаться не имею права.

На этот раз я должна пройти квест.

Преследователи все ближе. Кир тянет нас к нише, частично заваленной камнями. Мы прижимаемся к стене и ждем. Железная дверь напротив с царапиной-улыбкой, как у Джокера, выглядит так, будто приветствует нас.

Семерка продолжает исследовать тоннели. Они ведут за город, и эта «веселая» дверь как раз упирается в неизведанное. Через такие пролеты к нам попадают сущности, поэтому коридоры блокируют.

Кир выключает фонарик.

Появляются Утешители – одинаковые, резкие, монотонные.

Я боюсь дышать. Сердце бьется слишком громко. Я слишком громко существую.

Несмотря на опасения, преследователи нас не замечают. Звук шагов стихает.

– За мной! – Кир несется к перекрестку и ныряет в левый пролет.

Нам плевать на царапины и ссадины, запах и плохую освещенность. Мы обязаны выбраться. Игра не окончена.

Спустя несколько бесконечных минут мы застываем у лестницы. Люк. Мы нашли люк!

Мы поднимаемся. Я дрожу все сильнее и, когда оказываюсь в пустынном дворе, едва не падаю.

Мы добегаем до соседних домов и прячемся в темной подворотне. Тридцать пять лет назад люди боялись гулять по ночам. Теперь нас защищает карма. А кто защитит от нее – неизвестно.

– Спа… Спасибо, – выдавливаю я.

– Всегда пожалуйста, – хрипит запыхавшийся Кир. – Выглядишь не очень.

– Так себе комплимент.

– Кто еще скажет тебе правду?

– Эй, не обижай красотку, – вносит свой вклад в «беседу» Ольви.

Правду…

Голос Кира словно расслаивается. Я цепляюсь за плечо Матвея, чтобы не отключиться.

– Осторожнее, солнышко.

Желание терять сознание сразу пропадает.

Из-за угла выходит Оскар. Усмехается, пробует наше удивление на вкус. Если бы не фырканье Кира, мы бы еще долго хлопали глазами.

– Откуда вы здесь? – недоумевает Матвей. – Что за игры?

– Ты спас нас, потому что он попросил, – догадывается Альба, обращаясь к парню-миллион-спичек. – Я права?

– Элементарно, Ватсон! – хохочет тот.

– Пообщаетесь в машине, – перебивает их Оскар.

За раскидистой вишней, во дворе, прячется хот-род.

Конечно, куда же без железного монстра. Как ни странно, меня завораживают его обнаженное сердце и огромные колеса.

Мы с Матвеем, Ольви и Киром с трудом умещаемся на заднем сиденье. Альба садится спереди.

За тепло в машине я готова простить и запах бензина, и оглушительный рев мотора. Да и бешеную скорость, чего уж.

Сейчас дневное «перышко» Оскара больше напоминает орла Хааста[7]7
  Орел Хааста – самая крупная хищная птица. В некоторых легендах его описывали людоедом.


[Закрыть] – дикого, неудержимого, беспощадного. Мы не летим навстречу смерти. С такими цифрами на спидометре мы ее олицетворяем.

– Нельзя помедленнее? – зеленеет Ольви.

Мы выезжаем на трассу.

– Потерпи, нужно отъехать на безопасное расстояние, – чеканит Оскар, жадно втягивая воздух.

Он – крылья этого орла. Он – его свобода. И его погибель, если отвлечется хотя бы на секунду.

Я с ужасом понимаю, что мне нравится летать: есть шанс сбежать от кошмаров.

– Если испачкаю ваши сиденья, я не виноват, – стонет Ольви, уставившись в одну точку.

– Притормозите, мы уже далеко. – Матвей то и дело сжимает и разжимает кулаки. – Мне не терпится услышать вашу историю, Оскар.

Гость из прошлого резко сворачивает на обочину и заглушает двигатель. Если бы не цепкая хватка изобретателя, я бы вылетела через лобовое стекло.

Оскар гладит руль кончиками пальцев.

– Хотел посмотреть на вас в экстремальных условиях.

– Серьезно? – Я задыхаюсь от возмущения. – Нас чуть не арестовали, а вы просто развлекались?

– Не просто. Мне нужно знать, как вы ведете себя в нестандартных ситуациях. Но отпустить вас одних я не мог. Кир подкинул отличную идею и помог воплотить ее в жизнь.

– Как ты согласился? Как смолчал? – моргаю я.

– Чтобы я не ввязался в такую авантюру? Да никогда в жизни! Тем более после пранка с Утешителями у нас остался белый костюмчик.

– Ты не должен был следить за нами. – Я дышу глубоко, но, чтобы унять волнение, этого мало.

– За вами? Не смешите меня. Я шел по тоннелям.

– Ребят… – лепечет Ольви, открывая дверь. – Я на воздух.

– И что? Мы сдали экзамен? – не обращая внимания на страдающего выскочку, уточняет Альба. Кажется, выходка Оскара ее не впечатлила.

– Да. – Гость из прошлого отпускает руль. – Поздравляю.

– Спасибо за доверие, – язвит притихший Матвей.

– Прости, ты был заинтересованным лицом, – разводит руками Оскар.

– Как вы поняли, что нам угрожает опасность?

– Видеожучок. На одежде Матвея.

– Вообще отлично! – Изобретатель хлопает себя по лбу. – Так посадите меня на цепь, чтобы забот меньше было!

– Остынь.

Оскар зовет Ольви, и орел снова расправляет крылья. Мы мчимся по знакомой трассе – к штабу. Я каждой клеточкой чувствую яростную дрожь Матвея. Интересно, на что он способен в таком состоянии?

Ох, лучше об этом не думать.

За дозу адреналина индикатор платит писком и оранжевым свечением.

– Переночуешь у меня, – уверенно заявляет Кир. – Возражения не принимаются.

– Завтра созвонимся, – командует гость из прошлого, когда мы добираемся до конторы. – Спасибо за вечер. Мне понравилось.

– Только помедленнее, умоляю, – хнычет Ольви.

Не успеваем мы шагнуть в сторону штаба, как хот-род растворяется в ночной дымке. Бедный выскочка. Или… сиденья Оскара.

В штабе не так тепло, как в машине, но я слишком устала, чтобы искать одеяло.

Спать. Скорее спать.

– Это было опасно, Кир.

– Говорит мне та, кого я вырвал из когтей злобных Утешителей.

– Я серьезно.

– Я тоже.

– Сова, – морщится Кир, – переоденься. От тебя несет, как от бомжа.

Я принюхиваюсь. И правда, кажется, будто я прихватила с собой добрую часть мусора.

– Ты пахнешь не лучше… и да, я еще злюсь на тебя.

– Давай, давай. – Кир тянет меня к странному белому пятну. Я пытаюсь сфокусировать зрение – тщетно. – Пока ты в больничке валялась, я починил водопровод.

– Серьезно? – вскидываю я брови. – Ничего себе… я ведь была здесь позавчера… Не заметила.

– Ты вообще мало что замечаешь после недавних событий, – многозначительно хмыкает Кир.

Я впиваюсь пальцами в умывальник. Друг протягивает мне чистую одежду и тазик, а сам исчезает за дверью.

Я открываю кран и подставляю рот.

Пить. Я хочу пить. Захлебываться, мочить губы и подбородок.

В тазик хлещет вода. Пора смыть с себя шелуху Утешителя.

Я вновь Шейра. Или то, что от нее осталось.

Покончив с купанием, я надеваю растянутый свитер и падаю на кровать. Сквозь пелену сна до меня доносятся шаги Кира, шум воды, а затем – щелчок моего индикатора.

– Все, экран зеленый, – шепчет Кир.

Я погружаюсь в себя и как никогда остро чувствую, что за толстой стеной сознания во мне кто-то трепещет. Но я его не впущу – боюсь.

И, пожалуй, спрячусь от него в кошмарах.

* * *

Ровно в полдень я просыпаюсь от звонка Оскара.

– Жду в Сети, солнышко. Комната номер пятьдесят три, – говорит он и отключается.

Поприветствовав зевающего в спальном мешке Кира, я надеваю линзы и погружаюсь в виртуальные коридоры.

Хлопаю в ладоши – включается голосовой поиск. Я называю адрес комнаты. Стены превращаются в пластилин, из которого «лепится» тесное помещение. Как и все залы в Сети, пустое. Конечно, если не считать раскрасневшегося Оскара, яростно жестикулирующего Матвея, Альбы и Ольви.

– С вами невозможно работать! – разоряется изобретатель.

– С тобой – тоже! – парирует гость из прошлого.

– По крайней мере, я нормально отношусь к людям!

Похоже, эти двое убьют друг друга. Растерзают.

Издавая странные звуки, отдаленно напоминающие пение, Альба скользит пальцами по стене. Я завидую ее умению отключаться в любой момент.

– Тебе тоже кажется, что мы здесь лишние? – Ольви сидит на полу и со скучающим видом наблюдает за перепалкой.

– Не обобщай.

– И не думал.

– Доброе утро, – громко произношу я.

Все умолкают. Так тихо бывает только перед взрывом. Стоит пошевелиться – и нам конец.

– Доброе, – неожиданно успокаивается Оскар. Он пристально смотрит на Матвея, а затем резко опускает глаза. Связь разорвана. Убийство отменяется.

Громко выругавшись, изобретатель падает рядом с Ольви.

– Начнем, пожалуй, – чешет в затылке гость из прошлого. – Поздравляю вас с успешным выполнением задания…

– Я бы так не горячился, – охлаждает его пыл Матвей.

– Проясним это позже, – обещает Оскар. – Сейчас о карме. Запас будет обнуляться быстрее обычного, потому что мы балансируем на лезвии. Прогуляйтесь по приграничному полю, возьмите – украдите, если точнее, – себе флешки. Пароли вы вчера нашли. Но помните: зеркало, которое покрывает землю, – кармопотребитель. От него заряжаются «плоды».

За обсуждениями пролетает час. Альба больше не поет – что-то царапает на стене. Я напрягаю зрение.

«Динь-дили, дили-дон. Это все сон».

Ты права, подруга. Наше настоящее замерло, когда нам было девять. Это все сон.

Попрощавшись с ребятами, я возвращаюсь в реальность.

Кир хрустит сухарями – кто бы сомневался – с сыром. У меня нет настроения спорить, поэтому я лишь обреченно вздыхаю.

– Как прошло?

– Сегодня вечером заберем карму и уже скоро отправимся в третий блок.

– Точно?

Я хлопаю его по плечу.

– Более чем.

– Как себя чувствуешь?

– Отлично. – Я закатываю глаза. – Ты не моя мамаша. Чего паришься?

– Не смешно.

– Тебе ведь известно, ради чего я это затеяла.

– Сова, очнись! – Кир щелкает пальцами у меня перед носом. – С чего ты взяла, что Оскар не кинет вас? Где гарантия?

– Найди мне другой выход.

– Иногда нужно смириться. – Он отбрасывает пачку с сухарями.

– Как ты можешь?!

– Мы друзья? – Это чужой голос, слишком холодный для Кира. Слишком жестокий.

– О чем ты? – Я прижимаюсь лбом к его виску. – Конечно, друзья.

– И никаких тайн? – улыбается он, поворачиваясь ко мне.

– Никаких.

– Тогда что это? – Отстраняясь, Кир вытаскивает из кармана помятый лист бумаги, бросает его мне и вскакивает. – Что это, Сова?!

Я касаюсь взглядом имен тех, чей таймер уже запущен.

– Кир, послушай…

– Нет, Сова! Я не хочу тебя слушать! Ты… – Он пинает коробки. Поднимается столб пыли. – Ты не сказала!

– Я не успела. Не успела.

– Врешь! Ты и не собиралась!

Я до боли закусываю губу.

– Да, вру. Ты прав. Наверное, боялась.

– Утешители бы тебе помогли. – Сквозь лед пробивается прежний Кир.

– Нет. У меня есть шанс вылечить Эллу. Если получится – вылечусь и я.

– Спустись с небес!

– Кир…

– Я думал, мы друзья.

– Друзья!

– Уходи, Сова. Гробь свою жизнь, пожалуйста! Но не у меня на глазах. И кстати, Карину уволили. – Он выбегает из штаба и хлопает дверью.

Я стискиваю зубы и проглатываю обиду. Пора возвращаться домой. Переодевшись в толстовку и забрав костюм Утешителя, – оказывается, Кир вчера все постирал, – я несусь к небоскребам. Надежда догнать его по пути гаснет.

Оставшиеся полдня я пересматриваю наши с Киром видео.

Не обижайся. Незнание – благо.

С ребятами я встречаюсь в полночь у приграничья. Каждый из нас прихватил с собой по рюкзаку.

Пыльная широкая дорога с обеих сторон зажата умирающими недостроенными зданиями. Она ведет к столам, чьи тонкие ножки впиваются в зеркальное поле. Флешки на поверхностях накрыты стеклянными полусферами. Вдоль стены, оберегающей от жизни за, тянутся камеры, но нам все равно: мы в непозволительно больших белых костюмах. Мы вновь безликие роботы.

– Подождите здесь, – бросает через плечо Матвей. – С вашей планемией только по таким местам шляться.

– Эй! – Я обгоняю парней и преграждаю им дорогу. – Мы же команда! И не стоит беспокоиться за мое самочувствие. Я не маленькая!

– Шейра, он прав, – вмешивается Альба. – Они помнят о четверке сбежавших и будут искать нас. А двоих Утешителей, пришедших ночью за кармой для тяжелобольных, никто не заподозрит.

– Да идите вы!

– Успокойся, красотка, – покатывается со смеху Ольви. – Я не хочу лицезреть твое худшее из настроений.

– Придется.

Я сажусь на ступеньку одноэтажного дома. Изредка скрипят ставни – недостройка плачет.

Меня вряд ли кто-то заметит, зато я увижу все: троих Утешителей, работающих на горизонте, наших ребят, остановившихся у крайнего стола, отражения луны и звезд в стеклянных полусферах.

Ветер спит, и мне кажется, что весь мир слышит мое дыхание.

Альба опускается рядом и достает из рюкзака два кусочка бисквита. Воздух наполняется ароматом ванили.

– Да, я все еще учусь на повара. Будешь?

Я не сдерживаюсь и нервно хихикаю.

– Хочешь меня отравить?

– Зря ты так. – Альба снимает маску. – Он очень любил выпечку.

– Да, я помню. Особенно бисквиты.

– До маминых мне далеко, но я обязательно научусь. После Университета открою ресторан. Как жаль, что он не оценит. – Она упирается взглядом в ботинки. – Шейра, я… постараюсь не вспоминать о прошлом. Но ты знаешь, как это сложно.

– Назови его по имени.

– Что?

– Почему ты не называешь его по имени?

– Не понимаю.

– Ник. – Я впиваюсь пальцами в ее плечо. – Чего ты боишься? Скажи!

– Ник…

– Ответь, кто его убил.

– Ты сошла с ума!

– Нормальным здесь не выжить. Скажи, Альба. Кто его убил?