Текст книги "Верхняя пуговица. Ъ-космоопера, неизбежность человеческой истории"

Темпл спрятал полученное в карман и грустно вздохнул, покачав головой. Должно быть, в его глазах успело промелькнуть нечто, слегка встревожившее его напарника, либо у того просто была слишком развита интуиция. Хориа вдруг плавным, но быстрым жестом положил свою ладонь на запястье Темпла и тихо заговорил, глядя ему в глаза. Это было тем более странно, что субарцы не позволяют себе тактильных контактов без слишком серьёзной на то причины, разве что речь может идти об угрозе жизни.

– Послушай, Скайстон, – в голосе напарника не было ни следа обычной вежливой бравады, только совсем непривычная искренняя забота, – это всё не навсегда. Послушай меня, пожалуйста, Темпл, ты ещё будешь владеть своим именем, оно не погибло в прошлом. Ты обязательно снова станешь собой, причём гораздо в лучшем качестве, чем ты можешь себе представить сейчас. Имя Рейнхарда тебе подходит, ты сам на него очень похож, случайных совпадений не бывает во Вселенной, стало быть, в этом есть что-то очень важное. Возможно, он хочет что-то успеть с твоей помощью, взамен давая тебе то, чего ты несправедливо лишён сейчас. Будь ты не годен для того – мы бы вообще с тобой не то что сейчас не разговаривали, а и не встретились даже.

Скайстон с сомнением покачал головой.

– Возможно, ты и прав. Я даже хотел бы, чтоб это было так. Что за беда, если я уже дал согласие?

– Беда в том, что ты мучаешься, а это мешает тебе выбираться. Ты должен понять, что сможешь, иначе некоторые мрази могут праздновать победу над тобой, зачем им позволять это?

Укол достиг цели, и Темпл был благодарен за это напарнику. Но дискомфорт не желал убираться, и Скайстон грустно проговорил с бесцветной будничной интонацией:

– Думаешь, меня хватит? Я даже не аристократ. Я могу на чём угодно провалиться.

Хориа даже фыркнул, хотя и очень вежливо:

– А почему ты об этом говоришь так уверенно, разве ты знаешь своего отца? Ты сам себя ещё толком не знаешь, на что ты на деле способен, а уже делаешь поспешные выводы – они тебе только вредят. Я наблюдаю за тобой достаточно, и когда ты ведёшь себя естественно – у тебя всё получается, так зачем воспринимать всё слишком всерьёз? Будь самим собой, большего от тебя не требуется. Кто тебя надоумил сегодня подстричься, а? – с нажимом спросил он с некоторой хитринкой.

– Никто, я сам. Почему ты об этом спросил? – искренне изумился Темпл, не шевелясь.

В глазах Хориа промелькнула искорка торжества.

– Потому что Вальтер Рейнхард никогда не носил длинных волос. И разве не ты выбрал себе его имя, хотя никто тебе не подсказывал? Ты страдаешь от того, что сорвал однажды голос – а сколько было знаменитых белых шансонье, у кого вместо голоса было хриплое дребезжание? Да всем плевать, кто ты на самом деле – люди видят только то, что им нравится видеть в тебе, – это звучало хоть и не в обычном назидательном тоне, но очень эмоционально, особенно в устах субарца.

– Да, пожалуй, – мрачно произнёс Темпл, тихо вздыхая, – а кое-кто ещё и норовит отрезать понравившееся, например, крылья, как сегодня… А я хочу летать и буду, спасибо тебе, Ютака.

После этого Хориа счёл возможным убрать свою руку.

– Похоже, ты посадил свой мотор за наши два года или того раньше, потому так болезненно и реагируешь на всё. В любом случае, перед длительным рейдом необходима профилактика для всякого лётчика, и завтра я отвезу тебя в кардиологию лично, правила корпорации, не обсуждается.

– Забавно, – улыбнулся вдруг Скайстон. – Это не в клинику ли Кумасиро меня отправят, а?

Хориа даже цокнул языком, сам этого не заметив.

– Она имперской не уступает, уж не сомневайся. Кстати, ты ужинал?

– Нет, забыл как-то. Может, от того и захандрил, – Темпл, успокоившись, снова принялся за бренди.

– А я и вовсе не успел. Надо исправить это упущение, тем более, что сегодня нас с тобой ждут наверху, в випзале, а я ещё должен кое-что рассказать тебе, Вальтер Рейнхард, – и, выждав крохотную паузу, подмигнул ему и весело засмеялся. – Я же говорил, тебе идёт и ты спокойно реагируешь, вообще-то. Прорвёмся.

– Что за сборище желает видеть нас наверху? – деловито осведомился Скайстон холодным тоном.

– Сам увидишь, да тебе и понравится, к тому же. Корпоративная вечеринка работников «Субару синрабансёу», ты ведь уже и сам об этом догадался, – хитро улыбнулся Ютака и щёлкнул пальцами, подзывая официанта.

Отужинав и аккуратно поправив новую причёску, оставшись без куртки и плаща и выпив почти весь бренди, Темпл ощутил себя даже повеселевшим. Он заметил, что Ютака сегодня смотрел на него с добродушным беспокойством, тем взглядом, которым субарцы смотрят на своих домочадцев. «Произвести приятное впечатление на публику» – так стояла задача. Если там только субарцы, то достаточно будет вежливой лаконичности. И всё же это было впервые после бегства – показаться на людях, упрямо продолжало ныть где-то внутри. Однако то ли Темпл устал от привычного инкогнито, то ли чужое имя подействовало на него, как дождь на увядшее от жары растение, но перспектива того, что на него полночи как минимум будут пялиться десятки глаз, ещё неделю назад способная ужаснуть, сейчас воспринималась едва ли не как должное. Да и ощутить вечером себя спокойно без куртки – в этой новизне также было что-то приятное, также ранее безвозвратно потерянное. Только алые наручи поверх белой рубашки, а дальше – как и положено выпускнику Академии, только без платиновых виньеток – Скайстон, а ведь ты ещё молод, после выпуска прошёл только третий год, забыл? Так, а это откуда такая мысль вдруг, как будто сказано другим человеком… Темпл инстинктивно поднял голову к небу – сейчас он стоял на краю террасы, откуда открывался вид на вечернее море, и увидел в потемневшей синеве одинокую пока Шуго Тенши, только-только вспыхнувшую в небе, она смотрелась как обычная звёздочка нулевой величины. У этой звезды не было планет, но она служит надёжным ориентиром здесь, на этой планете. Слишком долго смотришь себе под ноги, Скайстон, снова прозвучало где-то внутри. Действительно, раньше он был склонен сжиматься в комок, сейчас хочется выпрямиться и… а дальше Темпл думать уже боялся. Но, наверное, только пока боялся? Ах, ну отчего же он раньше не думал, чего же на самом деле ему хочется, кроме того, чтоб тупо выжить? Шуго Тенши, талисман этой планеты, как насчёт того, чтоб я снова смог петь. Мне ведь и правда очень этого не хватает. Темпл убрал руку из холодной чаши клепсидры и с удовольствием потянулся, задвинув руки за голову. Вздох получился лёгким, как и четыре года назад, когда ещё он был полон спокойствия и радости.

Скайстон забыл, что Ютака наблюдает за ним в этот момент, а тот не удержался от одобрительного кивка, увидев, что напарник не закрывает инстинктивно лицо локтями, как раньше в подобных случаях. Более того, уже через минуту Темпл вернулся, совершенно спокойный и дисциплинированный:

– Ну что, нам уже пора наверх?

– Да-да, сейчас начнётся. Думаю, тебе понравится компания.

В полной мере осознать значение этих слов Темпл смог только позже, когда они уже оказались на огромной «верхней палубе» випзала, которая на самом деле была скорее крышей, оборудованной для огромной компании на несколько сотен гостей. Сумерки уже спустились сюда, и для посетителя, который только что вышел из ярко освещённого коридора, утонули в полумраке, подсвеченном праздничной иллюминацией, не только столики с пирующими гостями, но и танцпол со сценой, и группы людей, неспешно прогуливающихся по территории с бокалами. Скайстон слишком поздно понял, что для всей публики, что развлекалась здесь, появление его с напарником в яркой полосе света было видно вполне отчётливо, и это явно неспроста было устроено. Поздно, хотя укол дискомфорта он и не пытался купировать, просто отмахнувшись от него и пытаясь рассмотреть, куда он попал – а рассмотрев, понял, что отступать некуда и бесполезно. Здесь были субарцы, верно, но их едва ли набралось всех вместе, сидевших за столиками с учтивыми улыбками, даже к полусотне. Там они и просидели всю вечеринку, словно мебель, сдержанно обсуждая свои дела и пристально наблюдая за остальными. Из остальных, которых уж точно было гораздо больше, сначала бросались в глаза разнаряженые по последней имперской и местной моде для молодёжных вечеров субарские красотки – всех типажей сразу. Их присутствие было более чем оправданно – на танцполе весело разминалось несколько десятков лётчиков Имперского космофлота, ещё несколько же шаталось по вечеринке группами и вперемешку с дамами. Именно наличие этой толпы мундиров и заставило Темпла похолодеть на несколько секунд, натурально остолбенев. Скайстон совершенно не был готов к такому повороту дела и не знал, кого проклинать – себя за неспособность понять, как ему быть теперь, или Ютаку, который ничего не сказал ему заранее. На кой чёрт сейчас ему нужны эти вежливые пояснения, что уважаемые работники корпорации, сиречь сборище начальников, пригласили на мероприятие своих зятьёв, а те привели с бортов, где служили, всю холостяцкую братию? Ну да, видимо, все всерьёз полагают, что Темпл встретит товарищей по касте и должен обрадоваться. Вот ведь ужас-то…

Поспешно опрокинув в себя стакан оранжада, капитан «Демона», лихорадочно искавший решение, как ему быть, вдруг ощутил, что резко успокаивается, будто сам по себе. Он здесь всего лишь наёмник, и зовут его сейчас Вальтер Рейнхард, который для имперцев в отпуске без содержания, так? Ну так зачем же давать повод думать иначе… Интересно, уж не сам ли Вальтер ему сейчас подсказывает, как действовать. Итак, вечеринка, на которой я остаюсь один, потому что Хориа сейчас факт потащится куда-то к соплеменникам докладывать и обсуждать свои дела. Отчего быть тогда просто не повеселиться, тем более, что вряд ли наблюдатели сочтут его перспективным, вздумай он просидеть где-либо на отшибе с мрачной миной? Темпл поймал себя на том, что с интересом наблюдает за тем, что вытворяют на танцполе его коллеги, вообще-то… «Надо добавить» – мелькнула быстрая мысль, как в юности. Дальнейшее было столь привычно, что даже не отпечаталось в памяти – только спустя минут сорок Скайстон осознал, что его, что называется, унесло – когда обнаружил, отлично размявшись, что непринуждённо болтает и хохочет у столов с той группой танцоров, к которой бессознательно присоединился. В пустой голове гулял себе развесёлый ветер, уничтожив полностью все сколь-нибудь заметные мысли – да и что за шутливый каламбур представляла из себя беседа, упомнить точно было совершенно невозможно. Скайстон говорил и отвечал полностью интуитивно, и успеть за этим процессом разум был бессилен в любом случае. Единственное, что сохранила его память – это чью-то добродушную реплику о везунчике, который умудрился прибыть без мундира и оттого «всех сейчас заставит запыхаться».

Говорят, когда счастлив, этого не замечаешь. Выходит, когда счастлив внезапно, не замечаешь вообще ничего, мог был уточнить тогда Темпл. Субарская ночь в конце лета уже вовсе не коротка, а он ни разу не посмотрел на таймер, разве что иногда – на звёздное небо, где царственно сияла Шуго Тенши в ажурном обрамлении Пояса, которым была видна отсюда сама Галактика. Он вряд мог вспомнить, сколько раз оказывался победителем на танцполе и сколько раз успел побывать и на сцене, совершенно охрипшим баритоном горланя оттуда вечные хиты «Лазурной системы». Единственный эпизод, оставшийся в его памяти прочно – это были недолгие выборы «красного пиджака». Когда на очередном перерыве к компании поспешно подошёл какой-то сержант и заговорщицким тоном вполголоса объявил, что следует срочно решить, «кому сегодня тянуть красную лямку». Иначе останется только три минуты, пока очередная дамочка со сцены слезоточивым тоном завывает стандартную песенку о несчастной девушке, брошенной лётчиком, который навсегда скрылся в космической пучине, не оставив ей в утешение даже ребёнка, а этого всё же мало для верного решения. Компания заметно нахмурилась.

– Сколько там нынче страждущих? – спросил вовремя сбежавшего с женской территории разведчика неявный лидер группы, высоченный брюнет с мозаичными глазами – голубые брызги на карих радужках смотрелись довольно симметрично и эстетично, но вполне могли и вызвать суеверный страх, будь на то желание их владельца. Тем более, что бледная, почти белая кожа в сочетании с заострёнными чертами лица и слишком резким изломом бровей лишь усиливали впечатление неограниченной мощи при слишком широких плечах даже для роста на голову выше остальных белых мужчин – а низкорослых в космофлоте почти не служило.

– Всего одна, Хелл, – поспешно ответил ему сержант, – только какая она из себя, выяснить не удалось.

– Опять какое-нибудь тупое погробище, которое свои замуж брать отказываются, да ещё на втором месяце беременности, – чертыхнулся рыжий капрал, с неудовольствием пожимая плечами. – Субарки в целом вроде ничего, но что-то нынче меня эта перспектива не вдохновляет. Говорят, в прошлом году с борта «Альбиона» потребовалось аж пять красных пиджаков, так все парни потом слегли от перенапряжения на сутки в лазарет.

– Так и было, – уточнил Хелл, величественно складывая руки на груди, – а ещё двоих в позапрошлом месяце застрелили в системе Шакти, через полмесяца после дефиле в красном. Я вообще не знаю случая, чтоб обошлось без какой-нибудь пакости после, – и его и без того сумрачное лицо потемнело ещё больше.

– Дикое место эта Шакти, – откликнулся шатен в форме штабс-капитана, – впрочем, народ везде бывает дикий. Я когда ходил в прошлом году в красном, серьёзных проблем не поднял, но деваха грохнулась в обморок как только я её поцеловал, – это вызвало слабый отклик смеха среди остальных. – Пришлось курить эти необходимые четверть часа, да и рад был я, что схалтурить получилось, честно скажу.

– Вот ты и застрял не то в штабс-капитанах, не то в холостяках, – с ехидцей отозвался кто-то из бледноволосых капралов. – Это Субару, так что тут нам наверняка подсунут девочку распечатывать, отчего бы тебе не рискнуть в таком случае? Небось, ещё тестя-кошелька получишь – чай, не самое дикое место в Галактике.

– Вот и вдохновись сам подобной перспективой, – лениво огрызнулся ему в ответ тот, – а я нынче пас, меня последние полгода интересует одна конкретная девушка, вряд ли тебе интересно это, впрочем.

– Это ещё не самое грустное, с обмороком, – явно стараясь перебить обоих, встрял другой капрал. – Мне четыре года назад, когда я был совсем зелень, попалась и вовсе вдова, двоих уже родившая! Видите ли, местные её не устраивали совсем, и за эти два часа я проклял традицию неизвестно сколько раз!

– Отставить делиться опытом, вы не в парилке, – очень тихо произнёс Хелл, быстро окидывая резким взглядом всех по очереди, и сейчас стало заметно, что он значительно старше остальных, уж точно пару лет как перебрался через тридцатку, которая для прочих была ещё где-то в далёком будущем. – Есть желающие пойти, или придётся искать так или иначе? – он заметил, что Темпл ответил ему подобающим взглядом, и соизволил ему ответить лично. – Ты не годишься сегодня, Вальтер, тут мундир обязателен.

– Я сегодня бросил одну субарку, – вежливо возразил Скайстон, ничуть не смущаясь от хохота, сопроводившего эти слова, но Хелл нисколько не удивился и как будто был рад возможности говорить с ним дальше.

– На «Парсифале» был такой три года назад случай, сразу после расставания рискнул парень и разбился насмерть месяц спустя, так что тем более тебе не стоит. Кроме того, ещё ни одна действительно брошенная нашим братом юбка ни разу не согласилась на красный пиджак – или ты забыл об этом? Нет, даже и не пытайся нынче, – он сопроводил это таким жёстким приказом в глазах, что Темпл автоматически кивнул, вытянувшись в струну и сам не успев удивиться своей реакции. – Ну так что, – неторопливо произнёс дальше Хелл, ещё раз бросив дежурный взгляд на остальных, – больше безбашенных нет? Это вы правильно, господа, очень правильно. Ладно, вопрос решён, всем расслабиться, – он повернулся всем корпусом прочь от остальных и взялся глядеть на сцену, куда уже забралась какая-то довольно юная профурсетка в белом коктейле со шлейфом и затянула жалостливый до тошноты старый мотив.

– Хелл, какого чёрта, ты уже восемь раз за весь борт впрягался, – обеспокоенно встрепенулся рыжий, – может, это тебе не стоит уже рисковать? Ты ведь тоже не титановый, всё-таки!

В профиль огромная фигура Хелла смотрелась с некоторым зловещим оттенком, сочная прядь волос цвета ночного мрака сползла на его высокий лоб, подчёркивая слишком жёсткую линию римского носа и острый подбородок. Слишком бледные и тонкие губы вежливо сложились в грустную усмешку:

– Мне вовсе не грозит женитьба, Витторио, так что не стоит волноваться.

– Так именно поэтому! – было заметно, что говоривший действительно беспокоится, и вполне искренне. – Ты не можешь постоянно всё вытаскивать, ты и так пашешь больше всех на борту, заменяя всех, кто просто устал или сослался на мигрень. Хватит делать вид, будто ты двужильный, это добром не кончится!

Взгляд, которым наградил его Хелл, можно было назвать и мрачным, но никак – злым, при всей его тяжести.

– Я проклятый, Витторио, успокойся. Всё когда-нибудь закончится, а чем – не нам решать. Лучше посмотри на тему с другой стороны – у нас есть шанс приберечь мальчишек и наделать новых для флота, так лучше выйти из засады с минимальными потерями. Не дёргайся, просто завтра помолись и за меня, и этого достаточно.

Его собеседник замялся, намереваясь ещё что-то сказать, затем, ещё раз посмотрев на застывшее живое воплощение сумрака и передумав, отвернулся от него и сделал резкий жест досады в полный взмах правой руки, обращаясь к остальной компании:

– У кого?! Дайте мне это сюда! – потребовал он, протягивая ладонь перед собой.

Этот поступок вызвал некоторое замешательство – вопросительно переглядываясь между собой, все обнаружили, что ответить просто нечего, и в молчаливом недоумении только пожимали плечами. Затем раздался тихий, добродушный смешок.

– У меня это, Витторио, успокойся ты, ради Мадонны, – невозмутимо проговорил Хелл, и его тёплая интонация никак не увязывалась с его хмурым видом. – Вот, не обессудь, но ты это сейчас не получишь из моих рук, хоть спарринг устраивай, – и лёгким движением достал из левого пястья мундира широкий алый кушак сарисского атласа.

Оппонент цикнул губами от досады, затем горестно махнул ладонью:

– Против тебя шансов в спарринге всё равно нет, в трёхминутке завяжешь, не дожидаясь.

– Тем более, что и этого времени уже нет, – со вздохом ответил Хелл, густо обматывая талию. – Ну, не скучайте тут без меня, – его бледное лицо озарила слабая тень улыбки, и он протянул правую руку ладонью вниз.

Витторио первым приложил сверху свою. Темпл решил подойти последним, и чуть прижал ладонь Хелла, маскируясь под обычный церемониальный жест, и выпустив мощный импульс в момент касания. Тот, казалось, вовсе не удивился и вежливо кивнул, резко собрав пальцы в кулак. Тем временем, песня со сцены оборвалась, и силуэт имперского лётчика в красном кушаке поверх мундира, нарочито неспешно продвигавшийся к сцене, поневоле приковал взоры всех присутствующих без исключения. В наступившей тишине, тем не менее, отчётливо были слышны нечленораздельные недоумённые возгласы, стоны изумления и восхищения, и даже фраза, брошенная откуда-то из темноты, но не оставлявшая сомнений в сословной принадлежности говорившего: «С какого борта его достали? Быстро выяснить, кто это!» Но именно после неё тишина перестала существовать, наполнившись грохотом агрессивных аплодисментов – начали те, откуда явился объект всеобщего внимания, а оставшиеся просто присоединились в ответ. На каждый удар Хелл делал шаг, и атмосфера с каждым разом становилась всё более ощутимо накалённой. От этого сильнее всего доставалось женской части присутствующих, и больше всех – стоявшей на сцене в пятне света, ведь из-за него она не видела ничего, что происходило вне светового пятна. Девушка была миловидна, как все молодые дамы, и прекрасно смотрелась в своём наряде, пожалуй, это всё, что можно было сказать о ней определённого. Во всяком случае, с мужской точки зрения. Женская же половина присутствующих, хорошенько рассмотрев того, кто поднялся на сцену под этот начисто лишающий спокойствия грохот, в едином порыве на полсекунды выдала такой вопль сладострастия, что заложило уши. После чего грохот утих, кое-где сменившись ехидными смешками – не без причины, разумеется…

– Опять Имперский космофлот за чёрт знает кого отдувается, – громко произнёс Хелл, констатируя факт, затем молча поднял на руки побледневшую девушку и двинулся с ней прочь, за кулисы.

Вопреки распорядку, тапёр слишком замешкался – оказалось, он сделал лишнее движение, поддавшись общему волнению, и убил список того, что могло и должно было себе звучать сейчас. Темпл поймал себя на том, что скривился от такого неудобства и снова взглянул на Шуго Тенши, ярко блестевшую в совсем чёрном небе среди остальной заполненной звёздами бездны.

– «Under my skin», – услышал он свой громкий и низкий голос, и двинулся к сцене плывущим шагом, не чувствуя вообще ничего. Грохнули первые аккорды древней мелодии – надо полагать, тапёр безумно обрадовался, что услышал указание. Скайстон понимал, что делает нечто немыслимое для него самого раньше, на редкость ужасное – теперь его не только рассмотрят, но и запомнят надолго, что может быть хуже для того, кто скрывался столько месяцев под именем Саймона Флэша? Но сейчас эта мысль была будто отброшена каблуком куда-то прочь за дальние задворки сознания, в небытие. Он не просто знал, что делает всё правильно, он действительно хотел сделать то, что делал. И это доставляло какое-то запредельное удовольствие, не то напрочь забытое, не то вовсе неведомое. Внутри властно расположилось странное, совершенное спокойствие – и, поднявшись в слепящий луч света, Темпл легко и не напрягаясь спел старую песню так, как, возможно, делал это сам её автор – во всяком случае, после он наслушался подобных комплиментов. Потом были несколько часов танцев и беспечного веселья – Хелл, помнится, вернулся уже через полчаса, вдруг возникнув среди всей остальной компании без алого кушака с бокалом красного игристого, который медленно выпил под общий одобрительный вой и широким жестом разгрохал его об пол. Витторио первым посмел задать ему естественный вопрос, на что тот без всяких видимых эмоций пожал плечами и процедил:

– Взял клятву, что отдаст сына в Академию, да и всё. Она блондинка, так что парень получится голубоглазый.

– А ну как будет дочка? – съязвил сержант из другой компании, недавно присоединившийся к ним.

Хелл посмотрел на него совершенно индифферентно:

– Видишь ли, дочки у меня ни разу не получались, – и отвернулся за новым бокалом.

Скайстон последовал его примеру – ему вдруг на секунду показалось, что он видит неподалёку знакомое до боли алое комби, но ему упорно не хотелось проверять, соответствует ли это реальности. Вместо того он предпочёл чокнуться бокалом с Хэллом:

– За твою удачу, – тихо сказал он, протягивая руку.

– Ты пел, стало быть? – ещё тише спросил его тот, пристально заглянув ему в глаза и переведя взгляд на запястье собеседника, будто разглядывая узор на наручах.

– Да, я, – спокойно ответил Темпл.

– Спасибо, – только и сказал Хэлл, звякнув бокалом и залпом выпив его. – Не забуду.

– Пустое, – пожал плечами Скайстон. – Бывает и хуже, – и опрокинул в себя свой бокал.

– Ещё как бывает, – холодно заметил Хэлл. – Пойдём, присядем, что ли?

– Да, не помешает.

Они уселись в полумраке у стены через столик друг к другу, но повернувшись боком. Каждый смотрел в никуда, совсем не глядя на собеседника, и угрюмо молчал, не шевелясь. Так прошло около получаса, потом оба одновременно встрепенулись и поглядели друг на друга.

– Пора, нас потеряют, – горько произнёс Хэлл.

– Тебе ещё и упиваться нельзя? – сокрушённым тоном спросил Темпл.

– Увы. Но если ты напьёшься к утру, я буду рад, – едва заметно вздохнул Хэлл, и его хмурое лицо на секунду озарила некая светлая тень.

– Ладно, но не раньше, чем ты со своими отбудешь, – пообещал Темпл, вставая.

– Спасибо, – тихо, но очень эмоционально ответил Хэлл и исчез в темноте.

Скайстон дальнейшее помнил плохо – он навеселился, видимо, сразу за все месяцы, что прошли после Академии, а уж как только он заметил, что можно выполнить своё обещание, то и вовсе отключился от восприятия реальности. Он, конечно, вполне корректно реагировал на Ютаку, который вежливо взял его под руку и повёл прочь в своё авто. Он ничего не говорил и только лучезарно улыбался в пустоту, сверкая полностью счастливыми глазами, и только это и выдавало, насколько мертвецки он на деле пьян. Эта улыбка так и осталась на его лице, даже когда он блаженно уснул на сиденье. Хориа же не обратил никакого внимания на выбежавшую за ними следом брюнетку в алом комби, и, хотя и видел, что она шла за ними на некотором отдалении, совершенно не заинтересовался причиной этого, а также не счёл нужным заметить, как эта дама размазывает слёзы, силясь унять рыдания. Он слишком устал сам этом корпоративе – а предстояло ещё везти напарника к себе домой, и эту важную миссию серьёзный субарец не доверил бы никому. Хватит и того, что на его авто красуется логотип «Субару Синрабансёу» – знак принадлежности к высшей касте этой планеты.