Текст книги "Вольное солнце Воленстира. Пляска между ударами сердца"

Ах ты! В лицо словно жаром пыхнуло, сердце забилось часто-часто. Уже хотелось нестись прочь, роняя тапки, но я продолжала сидеть спокойненько так, ровно, тщательно удерживая миленький образ.

– Ни шагу без токсичной философии, да?

Тир наклонился вперед, оперся ладонями о столешницу, невзначай коснувшись моего бедра. Ой. Все, теперь точно не убежать. Даже ноги не свести.

– Воленстирские традиции здесь ни при чем. Уверен, например… твой отец согласился бы со мной.

– Да ну-у…

Зачем папеньку приплетаешь?

– Судя по всему, не будет лишним объяснить тебе, как действует ваша семейная реликвия. Ты же не в курсе? – Командующий навис надо мной. Слишком близко. Я могла до мельчайших подробностей рассмотреть его шрам, идеальную форму носа, уловить дурманящий пряно-ментоловый аромат. – Рорский кровный меч передается по наследству. От отца к сыну. И защищает род хранителя. То есть семью твоего брата, ведь ваш отец умер. Клинок принимает тебя, питается твоей силой, но только до тех пор, пока юный лорд Келерой не вступит с кем-то в интимную связь. Как только это случится, Флориан, меч начнет защищать его избранницу и ее потомство, а тебя и твою энергию воспримет в лучшем случае… никак. В худшем – враждебно. Поэтому… как ты понимаешь… Никакой реликвии твоей семьи не существует. – Подержав меня немигающим взглядом, Тир жестоко добил: – Как и твоей семьи.

Я проглотила это. Справилась. Сделала вид, что мне плевать на его выводы, и упрямо заявила:

– Фрэнк – это моя семья! И мой долг – беречь меч!

Где он сейчас, Фрэнк, жив ли?

– Не тревожься. Считай, что я… вместе с тобой взял на себя и все твои обязательства. Так что обещаю надежно хранить рорский клинок лордов Келероев.

Показалось или повеяло каким-то двойным смыслом?

– К тому же такой меч тебе не подходит. – Он взял катану, на которую я тоскливо покосилась. – Она тоже. Но я скажу Дэшу, что ты интересовалась оружием.

Пока командующий возвращал на место стальную красавицу, я обиженно кусала губы.

– Что-то еще, Флориан? – Прохладный тон красноречиво намекал, что кому-то пора проваливать.

Угу. Не дождешься. Не уйду.

Обхватив себя руками покрепче, мрачно уставилась на бритый затылок:

– Да, верно. Что-то еще. Зачем я здесь? И как именно ты планируешь меня использовать?

Тир обернулся, мрак в его глазах сверкнул отблесками огня в подносе.

– Готова рассказать про жар-птичек филиала?

Признаться, теракт и впрямь посеял во мне сомнения. Возможно, Тир по-своему прав, ведь себя взорвала не какая-то сумасшедшая, а фанатичка, умело притворившаяся обычной студенткой. Я не знала ее, но… вдруг ее знала та девушка-лекарь? Мм?

Так, все. Стоп! Мои девочки не сделают этого, и точка! Хотя… допустим, Зора давно не девочка.

Проклятье! Проклятье! Я скривилась.

– Засудишь их за несовершённые поступки по надуманным предлогам? Как меня? Нет, я не стану во всем этом участвовать.

Командующий обошел стол, сел в кресло и, подперев бритый висок, принялся учтиво меня слушать. От его улыбки в горле будто лед намерзал.

– Что касается твоего приговора, я не считаю его несправедливым. Да, не считаю. Я бы назвал его… слишком мягким. Формально ты получила свой статус азаари за нападение на Тарэзэса, но это не значит, что мы не в курсе остальных твоих грешков, а их было довольно много. И это не учитывая связи с потенциальными террористками и наличия когтей при нашей встрече в степи.

– Что ты конкретно имеешь в виду?!

– Не участвовать не получится, Флориан, – отчеканил Тир. – Любое начатое дело должно быть завершено, любая ошибка исправлена, а виновные обязаны понести наказание. Впрочем… – Суровая бесстрастность слетела с него, а тьма в глазах оттаяла. – Мне нравится твоя принципиальность. Она не свойственна регесторцам в наше время, поэтому загадка имеет вторую разгадку. Я объявил Митру Ифьен в розыск. Как только она будет арестована, мы все выясним. Девчонке наверняка известно даже побольше твоего.

– Митру?!

– Именно.

– И… что ее ждет?

– Пока только беседа со мной.

Мне совсем не хотелось, чтобы они нашли младшую Ифьен! Жалко ее, но, с другой стороны… если Митра все же отправилась вслед за Эдвардой… Что гуманнее в таком случае – статус азаари или казнь?! Демоны! Нет, Митра не примкнет к террористкам! Я уверена! Точно уверена? Все… не могу об этом думать! И не желаю никого подставлять!

За моими идейными метаниями командующий наблюдал равнодушно. Внезапно я позавидовала ему. Вот у кого нет угрызений совести, сожалений. Он как монолитная скала, безжалостная машина – нерушимая, непоколебимая, которая неотвратимо настигнет любого нарушителя законов Воленстира и Легиона.

– Скажи, а лично ты стирал кому-нибудь память?

Вопрос вырвался сам собой. Не знаю почему. Тир явно не ожидал его услышать, но ответил, как всегда, невозмутимо:

– Несколько раз.

Я едва не застонала. Никогда не пойму, как можно так спокойно об этом говорить!

– Память не стирают из прихоти, Флориан. Это крайняя необходимость. Каждое воспоминание, опыт – плохой либо хороший – формируют тебя, делают такой, какая ты есть. И это ценно. Но порой с некоторыми девушками ситуация складывается столь неблагоприятным образом, что другого выхода не остается, а в кое-каких случаях коррекция воспоминаний просто гуманнее фатального приговора. – Командующий поморщился. – Печально, но в прежние времена мужчины Воленстира действительно часто злоупотребляли своими способностями. Мы этим не гордимся, но и не драматизируем. Дар нести забвение – всего лишь инструмент в руках одаренного, подобно твоей структурной или рорской кровной магии. А любой инструмент может быть использован как во благо, так и во зло. Вот почему многие мои предшественники на этом посту стремились завладеть монополией на забвение, и сейчас редко кто из воленстирцев за пределами Легиона способен провести эту сложную процедуру. И тем не менее накладки случаются и, к сожалению, будут случаться впредь. Так Бадд, как тебе известно, в своей неуемной гордыне и малодушии, недостойной воина Легиона, сломал себе жизнь и упустил счастье.

– Он сломал жизнь Карле, а не себе! – гневно возразила я. – Я помню ее совсем другой, и никогда она не любила мерзкие извращения! Подлец что-то подправил в ее голове, исковеркал. Карла могла бы вернуться домой, в Регестор, а предпочла жить на помойке, но…

– Не предать его, – кивнул Тир. – Поступок достойной спутницы легионера, и мы гордимся ее лояльностью. Как бы тебе ни хотелось думать иначе, Флориан, но никакое забвение, тем более столь бестолковое, проведенное Баддом, не влияет на темперамент и прочие… хм… особенности психики, в том числе весьма специфические. Тарэзэсы дополняют друг друга, они прекрасная пара. Мисс Райф всегда чувствовала это и сознательно выбрала именно такого своеобразного спутника жизни, она отдавала себе отчет, чем рискует, и добровольно предпочла Воленстир Регестору. Тебе тоже однажды придется решить, с кем ты, Флориан.

– Я ни с кем.

Тир весело хмыкнул.

– Уверен, ты гораздо амбициознее.

– Я не Карла и в здравом уме. И в отличие от нее мне важна свобода, а Воленстир и свобода – это понятия несовместимые. – Я развела руками, как бы извиняясь. – Ваша токсичность наделяет вас слишком большой властью. Так быть не должно. Это несправедливо. И опасно.

Пока говорила, улыбка командующего из любезной превращалась в жутковатую, а черты лица пугающе заострялись.

– Да, Флориан… – страшным шепотом подтвердил он. – Ты права. Токсичность очень-очень опасна, можно полностью уничтожить девушку, сделать ее послушной марионеткой, стереть личность. Всякое возможно. Например, вытравить из твоей милой головки эту чушь про свободу. Доверишься не тому человеку и пропадешь. Такова наша природа.

Он смотрел так угрожающе пристально, словно примеряясь, что меня пробрал ужас. Ладони вспотели, сердце заколотилось. Негодяй… он же… специально испытывал меня! Пугал! Забавлялся, как тигр с мышкой! Уф! Справившись с внутренней дрожью, я согласно затрясла головой.

– Вот-вот! Ты и сам все понимаешь! – тараторила излишне бодро, тщетно пытаясь скрыть волнение. – Вот почему я люблю свою страну! В Регесторе не надо бояться, там нет миллиона условностей и… там тебе никто не сотрет память!

Тир шумно вздохнул, красивые пальцы пробарабанили по столу быстрый ритм.

– Любишь свою страну, говоришь? Зато твоя страна не особенно любит тебя.

Я прищурилась.

– Воленстир живет по жестоким законам. Увы, мы не можем позволить себе иного. Подданные Тамико знают о правилах и традициях, об ответственности за их нарушение. Мы не скрываем ни рисков, ни последствий, условности прозрачны и понятны. В отличие от империи. Все, чего ты так боишься, есть и в Регесторе, но тщательно запрятано в привлекательную обертку. Ты, безусловно, умна, Флориан, но слишком молода и наивна, чтобы разобраться во всей этой лжи.

Наивна?! Кого он назвал наивной?! В душе поднималась протестная волна, я набрала в грудь воздуха, намерилась высказать…

– Бланш Майлок, – перебил он.

И я так и замерла с открытым ртом.

– Ты же знаешь ее, не так ли?

Странная прострация вдруг начала одолевать меня, голова закружилась.

– Да… – вымолвила через силу, пытаясь… уловить какую-то стремительно ускользающую мысль. – Это… моя… моя…

Что… я только что… Что он только что спросил? Сердце тисками сжала паника. Что-то было неправильно. Со мной что-то не в порядке… Что… Я… Почему? Я?

– Бланш Майлок, – напомнил Тир, и это имя как вращающийся прожектор далекого маяка на миг высветило скрытые зыбкой тьмой воспоминания. – Кто она такая? Ты знаешь.

– Мы… мы… – Смутные картинки проносились в сознании, но… никак не ухватить деталей. Я видела их, а осмыслить не могла. Руки задрожали. Неужели я схожу с ума?! Надо… поймать образ. Хоть один, иначе я свихнусь! Поймать во что бы то ни стало!

Проблеск… и… Зеленые глаза.

– Мы… с ней учились. Работали…

Почему я этого не помню?! Дикий страх подкатил к горлу тошнотой. Что происходит, грань?!

– Что у нее за дар?

– У кого?

Бездна, у кого?!

– У Бланш. – Командующий терпеливо возвращал меня в эту точку… Я судорожно всхлипнула. Какой-то кусок просто… каждый раз выпадал из меня, как вода выливалась из решета! – У Бланш Майлок.

– Она…

– Ну же.

– Она… – Язык отказывался повиноваться, приходилось прикладывать неимоверные усилия, чтобы совладать с ним. – Она… чтец.

Я касалась воспоминания, но не успевала даже осознать его смысл, оно уже осыпалось тысячей мелких песчинок.

– Так кто она?

– Она?

– Бланш.

О боги!

Я зажала рот ладонями. Бланш… Моя Бланш! Что с ней стало?! Блашечка… Исчезла… Умерла?! Умерла ли?! А я… я же хотела… но так ничего и не выяснила! Я забыла о ней! Нет, я помнила… но… почему-то не вспоминала… и… Они же просто взяли и вырвали ее из моей памяти! Стерли!!! Мою единственную подругу за последние пять лет!!!

Сокрытое всплыло из подсознания ненадолго и погрузилось обратно, как черный кит в черные воды.

Они вырвали… Что вырвали? Кто вырвал? Я оторопело моргала.

Командующий поднялся, обошел стол и обернулся уже в дверном проеме.

– Запомни мои слова хорошенько. У тебя есть подруга, которую ты не помнишь. И которую уже никогда не вспомнишь. Память о ней убрали маги Ведомства. Они, а не мы. Подумай над этим, когда придется делать выбор.

И он ушел. В коридоре тихонько щелкнула дверь, а я продолжала сидеть на столе, скрестив ноги, глядеть на огонь, танцующий меж камней.

Подруга, которую я никогда не вспомню.

Ублюдочное Ведомство покопалось у меня в мозгах! Снова использовало меня, как вещь, как тряпку, которой не жалко заткнуть дыру в канализации! Оно не только разрушило мою жизнь! Лишило всего – родины, статуса, денег, возможностей! Они пошли дальше – стерли мои воспоминания о ком-то очень близком!

Меня затрясло, магия трещала в кулаках, жгла кожу.

Пошли они…

Пошли они все! И Лекс… И все остальные… Твари бездушные!!! Я ничего для них не сделаю! Палец о палец не ударю! Не вернусь домой! Не хочу! Теперь я точно это знала. Импульс силы раскрыл замок браслета связи, я содрала железку и зашвырнула в дальний угол.

Решено. Останусь в Воленстире. Навсегда.

* * *

Я дремала в поперечном шпагате на теплом полу, раскинув руки в стороны. Ночью толком не удалось поспать, только на рассвете прикорнула на минутку, и в дверь сразу застучали легионеры, приглашая следовать на завтрак. Зарядка и бассейн немного взбодрили, но сейчас я снова ощущала себя выкинутой на берег медузой.

Натянутые до предела связки ныли, а душевную боль все равно не заглушали. Ничего не поделаешь, жизнь продолжается, надо двигаться дальше. Например, попробовать выйти в стойку на руках. Я уже собралась перекатиться на спину, когда прижатое к плитам ухо уловило чью-то легкую поступь. Хм, неужели кто-то осмелился потревожить меня во время занятий по концентрации? Вряд ли это дежурные. За моими акробатическими пируэтами они следили с интересом, но издалека. А значит… Просвечивавший сквозь веки свет заслонила тень.

И в следующую секунду эта тень… рухнула на меня.

Я едва успела кувыркнуться в сторону. Бух! Удар! Вскочив, распахнула глаза.

Дэш!

Стоит передо мной, ухмыляется, а в руках держит две тренировочные палки! Еще миг, и одна из них летит мне в лицо.

Что?!

Чудом ловлю ее у собственного носа, отпрыгиваю назад, кое-как отражаю первый выпад. Спасибо базовым рефлексам, вбитым Шепардом! Но старик надвигается. Новый замах. Во всю силу! Палка пронзительно свистит. Едва не задохнувшись от страха, блокирую его атаку, одновременно выгибаюсь дугой, ибо блок легко продавливается, и кончик деревяшки чиркает по рубашке.

Что происходит, а?!

Отступаю! Еще отступаю!

Ну у Дэша и взгляд! Бездушный! Безжалостный! Прицельный! Меня не пощадит! Все взаправду! Не отобьюсь – получу палкой по ребрам и перелом гарантирован!

Ши-и-и-их! – прилетает слева. Тук-тук! Назад! Ай-я-я-яй!!! Надо назад! Что он задумал?! Зачем?!

В кровь выбрасывается кипящий адреналин, заводит меня, инстинкты обостряются – справа! Справа летит! Давай, Фло! Сверху! Уф! Успеваю! Парирую, едва не падая под мощью удара и снова сжимаю деревянный клинок обеими руками, пригибаюсь, пячусь, пыхчу и испуганно таращу глаза!

Противник же – моя полная противоположность. Дэш расслаблен, движется уверенно, легко и взгляда не отводит! Такого острого, что им одним можно насмерть разить! А еще в нем можно прочитать, зачем старик явился – чтобы сделать мне очень-очень больно!

Не на-а-адо! Пожалуйста!

Ши-и-их! Бескомпромиссный выпад, косой рубящий удар, и лишь в последнюю долю секунды я успеваю увернуться, сильно прогнувшись в пояснице. Палка ударяет о пол, а я подставляю ладони и из мостика переворачиваюсь назад, приземляюсь на колено и слышу долгожданный щелчок в голове. Есть! Слава предкам! Я не люблю боль! Совсем не люблю!

Боевой транс мгновенно перестроил восприятие, и я уже била Дэша по ногам без сомнения, жалости или уважения к престарелому бойцу. Легионер подпрыгнул, пропуская оружие под подошвами ботинок, я вскинулась как взбешенная зверюга, ладонь приноровилась к тяжести палки, завертела ее быстрее и быстрее!

Теперь мы кружили друг против друга в одном ритме. Глухие стуки – глухой пульс. Не дать ему перехватить инициативу!

Зрение обострилось, мысли пропали, я превратилась в стремительное действие, точнее, в противодействие. Тело само парировало атаки, а когда не успевало – исполняло замысловатые кульбиты, пропускало свистящую палку в сантиметрах от себя.

Очередной замах – и я падаю на колени, спасая голову. Бью в ответ в живот! Дэш отходит и тут же наносит удар сверху! Ухожу кувырком в сторону, и ногу обжигает боль…

А-р-р! Достал-таки!

Даже не успеваю понять, что творю, а разделенное сознание щедро загружает энергией боевую структуру. Вскидываю подбородок, шиплю и разжимаю кулак. Светящаяся сфера несется на старика.

Фигура в черном одеянии смазывается как вихрь в пустыне, и заклинание улетает в нервюры. Но я знаю, где он! Разворачиваясь, перехватываю деревянный клинок обеими руками, встречаю очередной удар, и… палка с треском ломается под ним на две половинки, одна остается у меня, другая куда-то улетает.

Демоны! Скверно! Но плакать некогда! Резкий переворот назад, еще и еще! В прыжке я вскакиваю, выставляю перед собой кол! Дэш неотвратимо приближается, играючи вращая оружие. В отчаянии перевожу взгляд со своей щепки на противника и обратно. Как глупо! Не годится!

Разделенное сознание пытается навестись на палку старика. Не получается! Слишком мельтешит! Тогда я бросаю свою щепку вперед, и сама устремляюсь следом. Дэш легко отмахивается мечом, а я подныриваю под него, вцепляюсь ладонями в древко и разряжаю магию!

Бытовая структура дематериализации!

Сработает или нет на таком массивном предмете?! Сработает или нет?!

Ну же! Ну!

Зажмуриваюсь. И…

Слышится треск, и сверху сыплются мелкие стружки.

Есть! Есть, благородные предки! Ох… Удалось… Удалось!!!

В жутком изнеможении я осела на пол. Все! Теперь все! Стерла пот со лба, поморщилась от боли в несчастной щиколотке.

Дэш возвышался надо мной как ни в чем не бывало и довольно улыбался. Негодяй…

– Не так плохо, как я предполагал. Отличная реакция в трансе, необычная манера обороны, но атака – никакая. Я подумаю над твоей техникой, девочка. – Он отряхнул руки от мелкой пыли, провел пальцами по седому ежику волос, а затем внезапно ошарашил: – С завтрашнего дня мы приступаем к тренировкам по фехтованию. Будь готова к напряженной работе. И… – выразительный кивок на подаренные часы, – до обеда у тебя семь минут. Поторопись.

Оставив меня переживать шок, нисколько не запыхавшийся старик молодецкой походкой направился к вратам, услужливо распахнутым дежурными.

С трудом встав, я накинула на ногу обезболивающую структуру и поковыляла следом. Несмотря на откат после транса, я тоже улыбалась до ушей. Как же… круто! И нечего врать себе! Я давно, очень давно мечтала хотя бы прикоснуться к настоящей боевой подготовке… например, такой, как у легионеров.

Правда, возможно, я бы так не радовалась, узнав, какая она, эта подготовка. Добряк Дэш, входя в неф, превращался в бессердечного изверга. Изо дня в день он доводил меня до изнеможения, до судорог в мышцах, учил, как держать, замахиваться и бить проклятущей палкой, и заставлял повторять каждое движение по сотне раз! А когда я просила пощады, этот варвар лишь смеялся и грозил оставить меня без регесторского десерта. Заканчивали занятие мы всегда спаррингом до сломанных палок, после которого на рефлексию, сомнения и размышления о собственной судьбе не оставалось сил, я отключалась, едва добираясь до подушки.

Но глубокой ночью неизменно просыпалась, усаживалась в кресло у окна с чашкой крепкого чая и ждала рассвета, смотрела, как реют на теплом ветру полотнища на флагштоках, чадят чаши с огнем, проявляются хребты пустыни на фоне светлеющего небосклона.

Если мне везло и Тир ночевал в резиденции, ранним утром он всегда выходил на эспланаду тренироваться. Один. Я не могла отказать себе в эстетическом удовольствии понаблюдать за ним. Почему? Да, я тоже уже сто раз задалась этим вопросом! Но… это ведь приятное глазу зрелище, когда полуобнаженный, превосходно сложенный мужчина разминается, бегает, отжимается. А уж когда он доставал свои мечи и приглашал дежурных побороться с ним, я вообще прилипала к рейкам ставни. Должна же я, в конце концов, изучить его технику боя?! Особенно если собираюсь требовать реванша!

Разумеется, техника боя была безупречной, не сравнить с моими неуверенными ужимками. Командующий без труда уделывал трех легионеров на катализаторах! Каждый его блок, финт, разворот оказывался изумительно красивым, отточенным, выверенным до демонова миллиметра! От зависти у меня дыхание перехватывало, и мурашки метались по телу. Даже представить страшно, сколько надо учиться, чтобы овладеть холодным оружием на таком уровне.

Тем не менее мое мастерство тоже потихоньку росло. Я менялась, становилась сильнее, изворотливей, опаснее. К концу первой недели Дэш выдал мне вторую палку, еще неделю спустя к нашим поединкам присоединился первый дежурный, затем второй.

Легионеры, в отличие от старика, меня не били. Если я пропускала удары, они их обозначали и отступали, а вот Дэш частенько давал прочувствовать оплошности, и никакое нытье про нетерпимость боли его не трогало. Он считал, что раз я в сознании, значит, мой организм вполне терпит, и нечего прибедняться. Впрочем, пара синяков – ерунда по сравнению с восторгом от собственного прогресса.

Но однажды светлым жарким деньком мой наставник явился в неф без тренировочных палок. Я прищурилась, пытаясь догадаться, что конкретно случилось. А после увидела их. И едва не вскрикнула!

– Командующий дарит тебе пару, девочка, – важно возвестил Дэш, протягивая на вытянутых руках два тонких длинных меча. – Ну и… поздравляет с днем рождения.

Гра-а-ань! Какое сегодня число?! Я… я же совсем забыла.

– Бери, Флориан. Они твои. Попробуем?

Я зачарованно тронула оплетенные кожаными лентами эфесы восхитительных клинков. Вот она, моя истинная и вечная любовь…

– Да, – хрипло пробормотала я. – Конечно… Спасибо.

Синеватое лезвие приветливо сверкало. Это… это же воленстирская, особым образом закаленная сталь. Я такую только на картинках видела. Говорят, она не затупляется.

Взяла красавцев в руки. И баланс идеальный, и размеры нестандартные, точно под мой рост.

– Ну-ну, отдышись и приступим. – Дэш подбросил трость, раздался щелчок, и ее грани выпустили тонкие лезвия. – И внимательней.

Я поняла, о чем он. Нет, клинки меня не ранят, я просто знала это. Теперь они мое продолжение. А еще… мне уже много лет никто ничего не дарил на день рождения.

– К бою, Флориан.

Великая пустыня. Тренировочная база «Страж Исхода»

Фрэнк Келерой

Не думать о высоте. Не смотреть вниз. Только вверх. На кромку бортика, залитую светом. Наверное, это его сто первая попытка. Сто второй не будет. Потому что теперь он в точке невозврата, на середине подъема, теперь либо вверх, либо вниз… И он уже сделал свой выбор – вверх! Если сорвется, сломает шею и ляжет рядом с костлявым брателло по несчастью, но довольно! С Фрэнка довольно! Сейчас или никогда! Нет, не думать… не думать, твою ж… Упираться ногами, спиной, пускай те каменеют от напряжения. Надо держаться! Во что бы то ни стало! Рубашка давно превратилась в лохмотья, и кровь жгла воспаленную кожу. Не обращать внимания! Потом, все потом! Сейчас еще один рывок задницей по шершавой поверхности и шаг по стене напротив… И терпеть! Вверх лишь немного сложнее, чем вниз. Все получится! Да, он сможет! Ничем не обоснованная, безумная, невесть откуда вспыхнувшая уверенность невидимыми жгутами перетягивала грудную клетку, горло и словно тоже тянула наверх.

Сколько Фрэнк отсидел в гребаном колодце? Недели? Месяцы? Он никому не расскажет, как едва не подох от голода, холода и приступов клаустрофобии. Как слизывал воду со стен и задыхался под кучей песка, свалившегося на голову во время очередной бури. Как кости сводило от боли, как звал на помощь и плакал, забываясь в обнимку с брателло. Как смастерил из его черепа чашку, из костей – желоб для сбора воды и днями размышлял, кто будет тот неудачник, что сделает такой же из его бестолковой башки! Вероятно, виной тому жар или бред, но Фрэнк даже и не помнил, как пережил те дни. А потом вдруг осознал – никто не придет. Даже сестра. Она, скорее всего, уже мертва или потеряла память.

Никто. Никогда. Не. Придет.

Вот тогда Фрэнк сломался. Лежал в апатии, свернувшись калачиком. Иногда думал. Иногда не думал. Иногда просто жарился на солнце, заглядывавшем в колодец раз в день на полчаса. Дни, недели… Может, он уже умер? И все вокруг – это жизнь за гранью?

От туманного кошмара мальчишка очнулся в миг, когда по таявшему телу прошлась волна живительной энергии, открыл глаза с единственной мыслью – наступили последние времена, а все силы, что остались, – это… все его силы. Или он использует их, или ему крышка. Тогда-то Фрэнк впервые и попытался взобраться по отвесной стене.

Еще один шажок. Держаться! Терпеть! Есть только он, опостылевший колодец и гадский прямоугольник неба над ним! Фрэнк наконец понял, почему Флорька рычала в припадках. Он тоже зарычал. Ярость придавала сил.

Не трястись! Упираться! Затылком, локтями, чем угодно! И двигаться! Не переставать двигаться! Если он сдастся, болтающиеся парашютами штаны не спасут шею от перелома! А если не сдастся… Если справится, дотянется до прямоугольного неба, все изменится! Фрэнк точно знал это. Не верил, а именно знал! И такой четкой ясности у него никогда в жизни не было. Все будет по-другому.

Выше! Острые грани впивались в позвоночник. Плевать! Вверх! Вверх!

Генерал Бирлек обещал награду – его мечту, но прямо сейчас, когда Фрэнк тут раскорячился в позе паука… Пусть великий военачальник засунет ее себе в одно место. Фрэнк вылезал не за сопливыми мечтами. Не ради них! Он должен выбраться ради себя! Спасти себя! Сам! И тогда он ухватит ту безумную уверенность, появившуюся в его душе в предсмертной агонии, и навсегда заточит ее в себе!

Еще выше! Света наверху много больше, чем мрака внизу. Все получится. Морщась от нестерпимой боли, Фрэнк из последних сил преодолевал метр за метром. Вот они, камни бортика, уже близко, только руку протяни и повисни. Но он был слишком слаб, чтобы висеть, а локти свело параличом, и теперь они превратились в два согнутых под углом дополнительных упора, без которых путь вниз обеспечен.

Но медлить нельзя. Его пронзило нехорошее предчувствие. Надо шагать дальше. Срочно! Ноги… с ними что-то не так. Нет-нет! Не за полметра до свободы! Быстрее-быстрее! Надо постараться!

И тут оно случилось. Стопы предательски задрожали, мышцы, горящие огнем, начали неметь. У всего есть предел.

Он… упадет… Через…

Нельзя! НЕЛЬЗЯ! Нет! Только не сейчас… Это несправедливо! Нет!

Черные!!! Что вы творите с людьми?! Что-о-о?! А-а-а?!

Взвыв раненым зверем, Фрэнк зажмурился, вложил в последний толчок всего себя, всю ненависть, отчаяние, дикую жажду жить и прыгнул вперед… Без надежды.

Лицо опалило сухим ветром, камни впились в ребра, а сам он… повис на локтях. Интенсивный яркий свет резанул по глазам. Красные холмы… Потом! Нечто внутри лопалось, и Фрэнк начал задыхаться от обрушившихся на него эмоций. Ногой… как-то… надо ногой… Как-нибудь! Но мышцы не слушались, превратились в тряпки.

Тогда животом! Как червяк! Рассекая кожу в кровь. Из горла рвались хрипы, рыки… Вперед… вперед! И он пополз рывками, вытягивал себя из своей персональной бездны…

И он сделал это.

А когда плюхнулся в раскаленную красную пыль, зарыдал и захохотал одновременно.

ДА!!! Благородные предки, он выбрался! Тело скрутила страшная боль. Но он выбрался! Сам! Грязный, худой, волосатый, в дранье, перемазанном кровью, но выбрался!!! Да!!!

– Хы-ы-ы!!!

И теперь над ним лишь до невозможности синее небо… Слезы катились из глаз, ибо терпеть больше не было сил, а губы кривились в сумасшедшей улыбке.

Фрэнк Келерой сделал невозможное! Сам!

– А-хы-хы!!! А-хы!!!

Из пелены к нему подлетели черные силуэты, проворно подхватили под мышки и поволокли куда-то. Фрэнк же продолжал прерывисто гоготать. Теперь ему насрать! На все! Даже если варвары решат его казнить! Потому что он уже сделал это! Он уже выбрался!

Затрещала рация, кто-то произнес:

– Сообщите командиру – мальчишка справился.

– Хы-хы-хы!!! – продолжал надрывно захлебываться Фрэнк. Справился! Выкусите все! Выкусите!

Его внесли в помещение, бросили на каменные плиты, включили душ. Вода лилась с потолка горячим дождем, смывала песок, прилипший к спине, щипала разодранную кожу и утекала красными струйками в сливное отверстие. Сначала Фрэнк мелко дрожал, тихонько подвывал от боли, но постепенно забитые мышцы расслабились. Прошло несколько часов, прежде чем он почувствовал себя лучше и смог поднять голову, попытался встать. С первого раза не вышло, колени подогнулись, и он плюхнулся в лужу, пришлось доползти до окна и опереться о подоконник.

В узком проеме рябил буро-красный горизонт, перед ним несколько рядов ангаров, расчищенные площадки для воздушных кораблей, дорожки и колодцы. По периметру территории находились вышки радиосвязи с массивными щитами-антеннами, вдалеке виднелись еще какие-то постройки.

Пока он осматривался, слева показалась парочка воленстирских пацанов в рабочих робах с щетками и корзинами в руках. Было им, может, лет по шестнадцать, оба смуглые до черноты, поджарые, высокие, они что-то весело обсуждали, подметая улицу. А потом заметили Фрэнки и застыли как вкопанные с изумленно вытянутыми лицами.

– Гляди-ка, бледный… Тот самый… Вылез… – Дальше последовало жаргонное восклицание, с переводом которого Фрэнк не справился.

– Хм… вылез, значит, – вторил им задумчивый голос позади.

Позабыв про обалдевших уборщиков, Фрэнк принялся медленно оборачиваться, покачиваясь, как бухой столетний старец.

Привалившись к дверному косяку, печально знакомый мужик с протезом вместо руки, как и прежде, гонял соломинку между золотыми зубами и пристально вглядывался в юношу. Наверное, прикидывал, не свихнулся ли Фрэнк, и, похоже, с выводом не определился.

– Ладно. Иди за мной. Ну или ползи, если не можешь идти.

Сарказм Фрэнк пропустил мимо ушей и поковылял следом. Благо по пустому коридору мимо узких комнат с идеально заправленными койками они шли недолго. Жуткий воленстирец завел его в тесную каморку с единственной кроватью.

– До прибытия генерала будешь находиться здесь. В шкафу есть одежда, должна сгодиться. Тебе запрещено покидать корпус с шести утра до пяти вечера и с семи вечера до пяти утра.

Ну нельзя и нельзя. Он жив, и его пока не бьют. Уже неплохо.

– Приказы офицеров к исполнению обязательны, либо отправишься обратно в темную камеру. Ясно?

Фрэнк вяло кивнул. Он явно чем-то раздражал черного страшилу, торопившегося по своим важным делам.

– А… где я? – все же рискнул поинтересоваться у бугристой спины.

Мужик нехотя притормозил, взглянул на него как на идиота.

– На базе подготовки Легиона.

– А… что сегодня за день… месяц?

– Вчера началась последняя декада июля.

Почти два месяца… Невероятно! Он просидел в колодце почти два месяца!

– А… – Надоедливые мысли крутились в сознании, но Фрэнк мешкал, сомневался, почему-то никак не решаясь задать столь мучительный вопрос о… сестре.

И упустил такую возможность. Воленстирцу надоело слушать невнятное аканье, и он ушел.

Посидев немного, поднакопив силенок, Фрэнк встал, стянул с себя лохмотья, швырнул их в мусорное ведро и осторожно повернул к себе крошечное зеркальце, закрепленное на откидной панели шкафа. Конечно, он давно был в курсе, что больше не жирдяй, а под обвисшей кожей даже проступали кости, но… смотреть на свое отражение и видеть незнакомца – это невероятно мощное переживание. У него даже дыхание сперло. Там, в зеркале, кто-то другой – лохматый, с болтавшимися за плечами влажными сосульками волосами, с худой рожей, маниакальным взглядом и щелями на месте выбитых сбоку зубов. Прежнего Фрэнка нигде не было. Но оно и к лучшему.