Текст книги "Снутти и Уснутти"

Мечта Лампы

Дорогие читатели, позвольте поделиться с вами своей историей успеха. Возможно, моя история поможет всем тем, кто устал от бесконечного – ты должен, ты должен, ты должен, которое сопровождает нас порой всю жизнь. Во времена своей юности я тоже нередко сталкивалась с установкой, что должна светить…

Ах да, я забыла представиться. Я лампа. Обычная лампа, которая должна…

А собственно, почему я кому-то что-то должна? Что опять за нелепые установки – должна, должна, должна? Лампа должна светить, самолет должен летать, и так далее. А если я, например, не хочу светить? А если я всю жизнь мечтала о чем-то другом?

– Покажите лампу, пожалуйста.

– Вот эту? Отличный выбор, замечательный современный дизайн, мощность триста ватт, прекрасно подойдет для большой гостиной…

Продавец щелкает выключателем.

– Но лампа не горит.

– Не горит? Сию минуту исправим, эй, Ко-о-остя-а-а-а, лампа не горит!

– Да ладно, я сию минуту покупать не собираюсь…

– Нет, она в принципе гореть должна…

Сколько раз, дорогие читатели, я слышала подобные диалоги! Разумеется, они не придавали мне уверенности в себе и не способствовали моему продвижению по карьерной лестнице. Любая другая на моем месте просто опустила бы руки – но только не я. да, мне иногда приходилось светить, чтобы продать себя подороже – но я знала, что это временные затруднения, и рано или поздно я добьюсь своего.

Видите ли, дорогие читатели, всю свою сознательную жизнь я хотела летать. Не светить, не ходить под парусом, не выступать на сцене – а летать. Первый раз я сделала это, когда очутилась у своего первого хозяина – человека весьма состоятельного. Каково же было изумление этого состоятельного человека, когда в новогоднюю ночь я вспорхнула из-под потолка и вылетела на улицу, со звоном разбив окно!

Следующий мой полет состоялся уже год спустя, у другого хозяина. Это был мой поистине триумфальный полет из большого дворца, в котором давали какое-то грандиозное представление. Вздох ужаса пронесся по толпе, когда я расправила свои лампы-крылья и полетела над большими залами на улицу!

Конечно же, дорогие читатели, мне тоже приходилось сталкиваться с непониманием и неодобрением со стороны многих и многих. Я тоже постоянно сомневалась в себе – правильно ли я поступаю и не пора ли мне, как всякой уважающей себя лампе добросовестно светить? По-настоящему я смогла полюбить и принять себя только после того, как встретилась с самолетом СУ двести. СУ двести, как я уже сказала, был самолетом, но по-настоящему всю жизнь он мечтал быть кулинаром и печь пироги. Я поняла, что мы не случайно нашли друг друга, и теперь наша судьба – быть вместе.

– Что самолет?

– Хоть убей, не поднимается, с-сука.

– Доберусь до Трансавиа, бошки поотрываю.

– Черта с два ты до них теперь доберешься.

– Да чего черта с два, что ты, руками замашешь, полетишь?

– Люди собираются возле самолета, надеются на что-то, сами не знают, на что.

Темнеет.

– Мы чего тут, ночевать будем, на этом острове?

Да как бы нам тут вообще жить не пришлось…

– Кого первого съедим?

– Да ну тебя к черту!

Кто-то с кем-то сцепляется, проводники думают, вмешаться или нет. Вмешиваются, пытаются разнять дерущихся, тут же вздрагивают, потревоженные рокотом в небе.

– Самолет!

– Где?

– Да вон же, летит!

– Так посветите ему чем-нибудь, чтобы нас увидел!

Чего вы там телефонами подсвечиваете, посерьезнее-то ничего взять нельзя?

– Лампу, лампу давайте!

– Меня включают.

– Чего она не светит ни хрена!

А я говорила вам, что не хочу светить, ну и что, что я родилась лампой, вот вы родились человеком, но это же не мешает вам летать по небу в самолетах и подниматься в космос? То-то же. Вот я, лампа, но не хочу светить…

– Ты-то чего ревешь, дура?

– Да не хочу я здесь умирать!

– И никто тебя здесь умирать не просит, выберемся как-нибудь.

– Как? В ледяной воде, что ли, поплывем?

– А что это с лампой у нас?

– С какой, на хрен, лампой?

– Да вон она… в небо поднимается.

– Пить надо меньше.

– Чего пить меньше, сами посмотрите!

– Ё-моё…

– Твоё, твоё…

– Глядите, и самолет за собой потащила…

– Охренеть можно…

– Люди, чего стоим, айда в самолет!

– И не боишься?

– Чего не боишься, у страха глаза велики, а не видят ничего… не жить же здесь…

Должна сказать вам, дорогие читатели, это действительно был мой звездный час. Я видела, с каким восторгом смотрели на меня люди, какое восхищение светилось в их глазах. Кто-то даже зааплодировал мне, когда я поднялась в небо, увлекая за собой самолет!

Сейчас, дорогие читатели, я занимаю почетную должность поисковички-спасательницы. Меня даже наградили почетной грамотой и дали медаль. Работать приходится круглыми сутками, но дело того стоит. А по вечерам я возвращаюсь домой в общество своего дорогого СУ двести, который уже успел приготовить вкусный ужин.

Это я все к чему, дорогие мои читатели? Это я к тому, что никогда не надо отступаться от своей мечты, что бы у вас ни случилось! Можете не сомневаться, ваша мечта от вас не отступится.

Все это я, лампа, написала вилами, которые мечтали стать шариковой ручкой, по воде, которая мечтала стать бумагой. Настоящей ручки, к сожалению, найти не нашлось, потому что купленная мной ручка сказала, что мечтает стать кораблем дальнего плавания, и мне придется помочь ей осуществить её мечту.

Ознакомительный фрагмент

– И что вы мне чушь несете? Что вы мне чушь несете, а?

Хозяин смотрит на меня, как на… как не буду говорить, на кого. Или даже на что. Он всегда так смотрит. А сегодня особенно.

Хочу сказать, что несу никакую не чушь, а чай несу, как велено, в пять часов, как кукушка своё откукукает, так я чай несу.

Работа такая.

– Вам голову сразу оторвать или потом?

Это опять хозяин. Он же мистер Барридж. Не понимаю я нашего хозяина, сколько служу, столько не понимаю, триста страниц служу, триста страниц не понимаю, и до этого хрен знает сколько служил, хрен знает сколько не понимал. Сам хозяин говорил, полцарства тому, кто загадку разгадает, ну не полцарства, ну, полпоместья, ну, не загадку, ну, не пойми, что, но всё равно… И тут нате вам, только я рот раскрыл, хозяин мне уже готов рот зашить и гвоздями заколотить для верности.

– Что вы сказали? Ну что вы сейчас сказали?

Хочется послать его далеко и надолго. Не посылаю.

Говорю как можно спокойнее.

– Есть такие книги… с несколькими альтернативными концовками. М-м-м… примеров, к сожалению, привести не могу.

– И сколько концовок у таких книг бывает?

Хозяин говорит ласково, вкрадчиво, вот ненавижу, когда хозяин так говорит. Это значит, быть буре. И буре нешуточной.

Дамы хихикают.

– Гхм… ну… три… четыре…

– Три-четыре, говорите? Ах, три-четыре? – голос хозяина взрывается раскатами грома, – а ничего, что в нашей истории их миллион?

Поправляю. Всё равно терять уже нечего.

– Девятьсот девяносто девять тысяч восемьсот семьдесят четыре.

– А-а-а, ну конечно, это уже ближе к трем-четырем… Совсем близко, прям вообще-вообще. О-ох, горюшко вы моё, вы автора представляете, который миллион концовок писал?

Дамы хихикают.

– Вон, они уже хохочут над вами!

Хочется швырнуть ему в лицо поднос и уйти. Не швыряю. Ухожу.

На пороге спохватываюсь. Думаю, говорить, не говорить, если сказать, опять поднимет на смех…

Все-таки говорю.

– А… а почему автор один должен быть?

– А сколько?

– М-м-м-м… не знаю. Коллективное творчество.

Хозяин первый раз смотрит на меня серьезно.

– Коллективное творчество нескольких миллионов человек?

– Гхм… конкурс какой-нибудь был…

– А ведь верно говорите… конкурс… Куда вы поперлись-то, Мичел, садитесь, располагайтесь… чего вы там на краю стола ютитесь, что я, страшный такой, что ли… я не кусаюсь… так только, слегка. Сюда давайте, на места для гостей, один черт, гостей нет, и не будет…

Киваю. Нет, и не будет. Всё верно, кто будет с нами связываться, никому это не надо, с нами связываться. Другие книги как книги, вот, например… например… да что угодно вот, например. Гадкий Утенок какой-нибудь… Всё понятно, вылупился утёнок, все его гоняли, а потом он превратился в прекрасного лебедя. Без вариантов. Нет такого, что в одном варианте утёнок стал лебедем, в другом – носорогом, в третьем прямоходячим узконосым приматом каким-нибудь, что это такое, хоть убейте, не знаю, да нет, как не знаю, я это и есть.

Или вот, Граф Монте-Кристо. Человека ни за что ни про что в тюрьму посадили, а он из тюрьмы сбежал, и всем отомстил. Тоже всё понятно, без вариантов.

А мы что…

А то.

Элизабет не появилась к чаю.

Ну да. Так оно все и началось, когда Элизабет не появилась к чаю. Потом мы ждали её, кто мы, да все мы, ну я тоже немножко ждал, все-таки я служил в этом доме триста страниц, и до этого еще не знаю, сколько. В половине шестого хозяин поднялся наверх и постучал в комнату своей дочери – но она не ответила. Мне пришлось ломать дверь, после чего мы с удивлением обнаружили пустую комнату и записку на туалетном столике.

Дословно не припомню…

«Прошу прощения у всех, особенно у папеньки – но есть обстоятельства сильнее меня и моей воли, я вынуждена покинуть вас, мои дорогие. Прости, Габриэль, нашей свадьбе не суждено состояться»…

Помню, как побледнел Габриэль, как лицо хозяина залилось краской – он всегда краснел, когда приходил в ярость, как полетела в стену любимая фарфоровая трубка хозяина, – и разлетелась вдребезги.

Несмотря на поздний час, мы бросились на поиски Элизабет. Светила полная луна, сад был освещен достаточно ярко – но тем не менее, никто из нас не увидел среди деревьев силуэт юной девушки. Хозяин требовал, чтобы мы немедленно стали искать по остальному поместью – но мы видели, что луна уже коснулась кромки леса, и сейчас зайдет, а в темноте мы ничего не найдем. Вскоре хозяин и сам смирился с мыслью, что поиски придется отложить до утра. Но как только на небе показались первые проблески рассвета, мистер Барридж разбудил нас и приказал сей же час седлать коней…

Как-то так.

Или нет, чуть свет меня разбудил нетерпеливый звон колокольчика – мистер Барридж не хотел терять ни минуты. Мы отправились на поиски Элизабет, но стоило нам миновать небольшой лесок и приблизиться к берегу реки, нас ожидало удивительное открытие…

И всё. А дальше пути-дороги расходятся так, что и не соберешь. В одном варианте мы находим мертвую Элизабет, пронзенную стрелой. В другом варианте Элизабет превращается в дриаду. В третьем варианте мы видим мелькнувшее в реке лицо Элизабет – речной король утащил её на дно. В еще одном варианте книги Элизабет сбежала с богатеньким хлыщом-сердцеедом. А есть вариант, где мы увидели, как Элизабет поднимается по пустоте к мерцающему диску, зависшему над холмами. Я не говорю уже о совсем бредовых вариантах, где мы видим по ту сторону реки огромный мегаполис, и узнаем, что наше поместье – последний островок прошлого посреди тридцать какого-то века, и теперь мы должны найти Элизабет в исполинском городе в двадцать четыре часа – иначе службы безопасности её уничтожат. Кто жил в городе, это тоже большой вопрос – в одном варианте там были люди, такие же, как мы, а был еще вариант, где нас окружили андроиды, сохранившие последний человеческий заповедник.

В другом варианте…

Ладно.

Все варианты не перечислишь. Я их и не помню все. Их никто не помнит все. Их много. Слишком много. Легион.

– А я поняла…

Это Китти.

Смотрю на Китти.

И мы все смотрим на Китти.

Хозяин хмурится.

– Что ты поняла?

– Поняла… это… почему у нас это… вариантов много…

Хозяин хмурится еще больше.

– Да ну?

– Ну да.

– Надо же, магистры наук не знают, она знает… Ну, говори.

– А это… я в книжке читала…

– Ой, молодца.

– В учебнике… по истории…

– Вот молодца, – хозяин щурится, – а где книжку взяла?

– А вот… у Джонни… он её в печку кинул, чтобы историю не учить…

Розги ему, Джонни этому… Дед учился, отец учился, а этот что… только штаны рвать умеет…

– А я книжицу-то и подобрала… и прочитала…

– И чего вычитала?

– А вот… Там раньше что было-то… до Апокатитсиса…

– До чего-чего? Ой, голуба, хоть бы слово выучила… Апокалипсис, горюшко ты мое.

– Так вот… до него. И там вроде такие потырь-нет-магазины были…

– Интернет-магазины, грамотейка ты наша.

– А вот там написано было… что в магазинах-то в ентих там не всю книжку-то на продажу выставляли, а кусочек только. Во изверги какие были, книжки выдумали рвать…

Хочу сказать, что их не рвали, делали что-то другое. Не говорю.

– Ну и вот… человек кусочек книжки прочитает, а дальше платить надо… чтобы дальше-то читать… а платить-то никто и не хочет, копеечки-то кровные отдавать…

Хозяин поднимает брови.

– И что?

– А вот… человек кусок книжки прочитает, а дальше сам додумывает… вот и получилось… везде по-разному…

Тишина.

Слышно, как тикают часы. Сейчас, вроде, время куковать кукушке, только не слышно кукушки, видно, выжидает, боится спугнуть тишину…

– Ну, молодчина, Кэтти… Прибавка к жалованью тебе обеспечена. Если бы еще сказала нам, какой вариант настоящий, цены бы тебе не было…

Кэтти краснеет.

– А… а не знаю.

– Ну, все равно молодца…

Осторожно говорю:

– А… а если посмотреть, какого варианта больше?

Хозяин хмурится.

– Что значит, больше?

– Ну… один вариант встречается два раза, другой десять…

– Друг мой, да будет вам известно, что каждый вариант встречается только один раз!

– Это может означать только одно, что…

Кукушка вырывается из домика, мои слова тонут в звонких Ку-ку.

Все смотрят на меня.

– Что? Что это означает?

– Одно… Что книгу так никто и не купил.

Хозяин обреченно смотрит на меня.

– И… и где её теперь искать прикажете?

Вздыхаю.

– Это может значить только одно… что настоящей книги уже нет. Она уничтожена.

Хозяин вздрагивает.

– Ты мне это брось, уничтожена… Это что получается, Элизабет не найдем никогда? Ты мне это брось… Сделай, или сдохни, разве не так?

– Ах!

Кэтти вздрагивает, испуганно оборачивается. Всем своим видом показываю, что ничего дурного не замышляю (ни в жизнь), да и вообще, если мешаю, сию минуту уйду.

– До чего ж вы меня напугали-то…

– Честное слово, не хотел.

Полная луна заглядывает в окна, пересчитывает ступеньки лестницы.

– А вы молодец, Кэтти. Я бы в жизни не догадался насчет ознакомительного фрагмента.

Кэтти смущается. Думает, ухаживаю я за ней, или что. На всякий случай отступаю назад, чтобы не подумала ничего такого.

– Да вот, сэр, книжку-то я читала по истории-то…

– Вы молодец. А вы не знаете, где искать продолжение книги?

– Да где ж мне знать-то, сэр…

– Жаль.

– А я вот чего удумала-то…

– И что же?

– Да вот чего… книжки-то, они на флешках на ентих бывают…

– Бывают.

– А флешки-то, они разные бывают.

– Несомненно.

– Вот я и думаю… штучки всякие маленькие смотреть надоть… Ну там медальоны всякие… брелоки маленькие…

– Вы думаете?

– Да вот… вот у вас вот на связке ключей штука какая-то…

Кэтти подцепляет мой брелок в виде маленькой скрипки.

– Думаете, это флешка?

– Да кто ж её знает-то… а давайте глянем…

Кэтти хватает брелок, дергает, ну ты еще сломай мне его. Не ломает, – брелок легко раскрывается на две части, Кэтти протягивает мне половинки, поблескивает металл внутренней части.

– А давайте проверим?

– Дорогая Кэтти, а не лучше ли спросить разрешения хозяина завтра утром?

– Да чего утра ждать… мы же тихонечко…

Осторожно пробираемся в кабинет хозяина, бесшумно отмыкаю дверь ключом. Любопытная луна заглядывает за нами, я её не пускаю, еще не хватало, хозяину расскажет…

Осторожно включаю бук, – память о тех временах, когда землю заселяли живые люди, а не воспоминания о людях несуществующих.

Полумрак кабинета озаряется тусклым светом экрана.

– А то давайте посмотрим на флешке-то… а вы её поставьте как надоть, а то я еще напорчу чего…

– Ставлю как надоть.

Ждем.

– А вот, смотрите тут… Когда луна пробьет двенадцать… Это ж наша книжка-то, нашли, сэр! Вот, смотрите… концовка… Над нашей милой Элизабет тяготеет проклятие, каждую полночь у неё отрастают крылья, но Гэбриел знает, как снять чары…

Кэтти не договаривает. Сэжимаю горло Кэтти, сворачиваю, как птичке, зря, что ли, курам головы сворачивал, готовил на хозяйской кухне, говорю вам, триста страниц этому дому служу, и до этого неизвестно сколько служил.

Вынимаю флешку.

Выключаю бук.

Оставляю тело в кабинете. Одной загадкой больше, одной меньше, не все ли равно.

Закрываю кабинет.

Луна прячется за шторой, делает вид, что ничего она не видела. Я тоже делаю вид, что ничего не видел.

Поднимаюсь в заброшенную башню, придерживаю поднос с подстывшим ужином. Открываю неприметную дверь.

Жду.

Хлопанье крыльев.

Тень в распахнутом окне.

– Элизабет!

– Чш-чш-чш…

– Не бойся, никто нас не услышит.

Обнимаю Элизабет, родную, милую, зарываюсь в душистые волосы, в пушистые крылья.

– Ты чего такой?

– А чего?

– Руки у тебя дрожат… уу-уу, сволочь, опять придушил кого?

– А что ты хотела, Кэтти, дуреха, флешку углядела.

– Говорила тебе, не таскать её с собой…

– А как не таскать, лучше при себе держать… да ты ешь давай…

Элизабет ест. Сначала жадно, хищно, потом вспоминает про остатки аристократических манер, осторожно берет чашечку с чаем.

– Может, вообще уничтожим? – Элизабет кивает на флешку.

– И сами погибнем, да?

– Думаешь…

Твердо отвечаю:

– Тогда наш мир погибнет. Точно.

Обнимаю Элизабет.

Они не знают, что она здесь.

Кто они.

Все.

И не узнают.

Я не отдам её Габриэлю, плешивому старикану, которому захотелось молоденького мяса.

И никому не отдам.

Я не дам им всем обрезать ей крылья.

Вы прочли ознакомительный фрагмент книги, и теперь можете купить целую книгу всего за 999,999,999,999,999….

Краниумы

К нам пришла тайна.

Никто не заметил, как она пришла, как бесшумно открыла дверь, как поднялась по лестнице и распаковала чемоданы в комнате наверху. Никто не замечал, как она жила в нашем доме – по вечерам зажигала свет, читала что-то древнее, из прошлых веков.

Мы не знали, что в доме живет тайна до тех пор, пока…

Вернее, не так.

Я не знал, что в доме живет тайна. Теперь понимаю – я один ничего не знал.

Здесь нужно сделать отступление и рассказать о себе. Обо мне, собственно, рассказывать нечего. Я покинул родной город по причинам, которые мне указывать не хочется. После долгих скитаний я поселился в этом доме. Дело в том, что в этом доме не требовали разрешение на жительство и въездную визу, здесь не спрашивали, как долго ты собираешься прожить в доме, и откуда ты пришел. И самое главное – здесь не интересовались, что было с тобой до того, как ты ступил на порог этого дома.

Видите ли, у меня тоже были свои тайны. И они тоже потихоньку распаковывали чемоданы и зажигали по вечерам свет, чтобы почитать что-то старинное.

– Позовите мистера Холмса, – сказала королева, – он мне нужен.

Меня передернуло.

– Что-то случилось?

– Нет, нет, что вы, ничего страшного, – королева чуть усмехнулась, – просто напомните ему, что я пригласила его сегодня к вечернему чаю.

Я поднялся по лестнице на третий этаж, где помимо всего прочего находились апартаменты Шерлока Холмса. Видите ли, я любил выполнять разные поручения, мне хотелось быть нужным в этом доме, который так любезно приютил меня.

– Мистер Холмс, – я осторожно постучал в дверь.

Мне никто не ответил.

– Мистер Холмс! – повторил я громче.

Ответом по-прежнему была тишина.

Я осторожно приоткрыл дверь – и отпрянул в ужасе. Я ожидал увидеть что угодно, только не это. За дверью ничего не оказалось. Совсем. Я бы еще понял, если бы передо мной оказалась пустая комната – но за дверью была голая стена.

На негнущихся ногах я спустился на первый этаж и вошел в гостиную королевы.

– Что же мистер Холмс? – спросила она нетерпеливо.

– Э-э-ээ… он… он исчез.

Я подумал, что она сейчас посмотрит на меня, как на психа. И вообще усомнится в моем рассудке.

Но королева только сдержано кивнула.

– Понимаю. Его никогда и не было.

Мне показалось, я ослышался.

– Что, простите?

– Его никогда не было.

– Но…

Королева в упор посмотрела на меня.

– Его. Никогда. Не. Существовало, – и указала на пустующее кресло, – присоединяйтесь, мистер…

Здесь я должен был назвать свое имя. Но не назвал, потому что имени у меня не водилось. Иногда я был близок к тому, чтобы взять себе какое-нибудь ничейное имя, но ничейных имен не попадалось, а брать чужое имя мне казалось дурным тоном.

Я сел подле королевы – мне было боязно сидеть на месте человека, которого нет, и никогда не было.

И, тем не менее, он был.

– Да, друг мой, так бывает… – немного помолчав, ответил Коперник, – нечасто, конечно… но бывает.

– Но… – с трудом прошептал я, – у меня в голове не укладывается…

Мне тоже это показалось странным, что исчез Шерлок Холмс… он был довольно известным человеком.

– Да нет, я не об этом… как такое может быть, что человека… никогда не было?

– Запросто, друг мой. Есть люди, которые есть. Есть люди, которых нет.

– Но… но как это?

– Ну вот, посмотрите, друг мой. Вот я, например, вот королева Елизавета или королева Виктория, или вот, почтенный Хаббл, в чей телескоп я смотрю по ночам. Они были. А вот мистер Холмс. Или Оливер Твист. Или Том Сойер. Их никогда не было.

– Никогда не было, – как зачарованный повторил я.

– Вот именно, друг мой.

– Но они есть.

– Да. Они есть. И в то же время их нет.

– Но вы-то есть? – спросил я сам не знаю, зачем.

– Нет, друг мой. Нас тоже нет.

– Но как такое может быть?

– Есть вещи, неподвластные нашему разуму настолько, что проще принять их на веру.

Я вздрогнул. Я не ожидал от Коперника подобных заявлений. От Коперника, готового докопаться до сути всех вещей во вселенной.

– Вот вы, друг мой, – Коперник обратился ко мне, – кто вы такой? Что вы есть?

– Я… гхм…

– Вы ведь не человек, не так ли?

– Вы правы. Я не человек.

– Так что же вы такое?

Мне стало не по себе.

– Я…

– В потусторонние силы я не верю, на дьявола вы как-то не похожи, хотя, говорят, нечистый лукав… кто вы?

– Гхм… ну… долго объяснять… лучше примите на веру… Что я есть.

– Вот видите. Вы есть. А мы есть, и одновременно нас нет. А есть люди, которых никогда не было.

Я ничего не понимал. Чем больше я разговаривал с обитателями странного дома, тем меньше понимал их.

Я посмотрел на дом – он возвышался над холмом, темный на фоне закатного неба. Дом был действительно странным – увенчанный круглым куполом с двумя глубокими выемками чуть ниже. Между выемками виднелось треугольное окошко, в которое кто-то из жильцов дома вставил раму. Но мне казалось, что изначально никакой рамы в этом окошке не было. Еще ниже располагалась странного вида балюстрада – колонны были прижаты друг к другу плотно-плотно, и каждая колонна разделялась ровно посередине на две половины. Кое-где колонн не хватало, они выпали, подточенные временем и лежали в траве. Изредка жильцы заводили разговоры, что надо бы раздобыть цемент, поправить колонны – но дальше разговоров дело не шло. Хотя мы понимали, что рано или поздно нам придется раздобыть хорошего мрамора и привести дом в порядок.

Чуть поодаль от нашего дома виднелся каркас какого-то сооружения, истлевшего от времени настолько, что уже никто не знал, что это было. То тут, то там по саду лежали колонны, остатки каких-то туннелей, – изредка мы гадали, что раньше было построено здесь, в незапамятные времена, но так и не понимали, что именно было построено здесь.

– Доброе утро, сэр.

Я смотрел на человека в коридоре, и хоть убейте, не мог вспомнить, кто он, и что он. Да, были в нашем доме и такие люди, которые будто бы сами толком не знали, кто они, и что они такое.

– Доброе, – согласился я.

– Сэр… вас хочет видеть сэр Уинстон Черчилль.

Мне стало не по себе, я не понимал, с чего это Черчиллю интересоваться мной. Я нашел в себе силы не подать вида, и сдержано кивнул.

– Сочту за честь… сию минуту буду у него.

Спускаясь по лестнице, я прямо-таки чувствовал, как человек смотрит мне в спину, будто пытается понять, кто я, и что я. впрочем, мне было не привыкать, все обитатели дома смотрели на меня именно так.

Я вошел в кабинет, и только тогда спохватился, что не постучался. Нечеловеческая природа то и дело выдавала меня с потрохами в самый неподходящий момент.

– Доброе утро, – сэр Уинстон Черчилль снисходительно посмотрел на меня.

– Доброе утро, сэр. Я к вашим услугам… сэр.

– Очень рад. Вы живете в нашем доме сравнительно недавно…

Мне стало не по себе. С самого появления в доме я ждал, когда мне покажут на порог, ведь мало того, что я пришел в дом без приглашения, так я еще и не был человеком, и долго ли люди согласны терпеть в доме непонятное существо – вопрос времени.

– …однако уже успели зарекомендовать себя, как чело… гхм… как добропорядочный и ответственный джентльмен. К тому же, насколько я понимаю, ваши способности кое в чем превосходят человеческие?

– Гхм… в какой-то мере можно сказать и так. Правда, после того, как я покинул родной город, большая часть моих способностей была… утеряна.

– И что же вас заставило покинуть родной город?

– Гхм… как бы вам сказать… мне не хотелось об этом распространяться.

– Что же, оставлю за вами право хранить вашу тайну… человек хорошо умеет хранить секреты… которые не знает. Не так ли?

Я сдержано улыбнулся. Я знал, что у меня не получается улыбаться так же, как у людей, поэтому я только слегка растягивал губы.

– Думаю, такой умный чело… м-м-м… джентльмен, как вы, сможет справиться с заданием, которое я хочу вам поручить.

– Сделаю все возможное.

– Вот и отлично. Я поручаю вам добраться до соседнего дома и привезти оттуда Шерлока Холмса.

Мне показалось, я ослышался. Или сошел с ума.

– Прошу прощения… не понимаю.

– Все очень просто. Видите ли, наш дом стоит в стороне от других домов. С одной стороны это плюс, мы избавлены от шума и суеты большого города. Но с другой стороны, есть и минус, и минус серьезный – если что-то случается, мы можем рассчитывать только на себя. Однако, и в нашей жизни случаются ситуации, когда нам не обойтись без помощи других домов. Как, например, сейчас, когда необходимо привести Шерлока Холмса из другого дома в наш дом взамен пропавшего.

– Это я еще понимаю. Но… Как же тот, другой дом останется без Шерлока Холмса? Вряд ли они согласятся отдать его так просто.

– Не беспокойтесь, Холмс останется в том доме. И появится в нашем.

– Но… как?

– Долго и трудно объяснять. Просто поверьте на слово, что такое возможно.

– Боюсь, последнее время я слишком много верю на слово.

– Ну… это возможно, потому что Шерлока Холмса никогда не было, и нет.

Я окончательно запутался и решил, что для моего рассудка будет лучше не задумываться о том, как и почему происходит то, что происходит.

– Итак, я должен добраться до соседнего дома и привести оттуда Шерлока Холмса в наш дом.

– Совершенно верно.

– А… где мне найти ближайший дом?

– Не беспокойтесь, друг мой, я дам вам карту. И хорошего проводника. Правда, имейте в виду, что наши карты несколько устарели, и там, где на карте обозначен дом, вы можете найти только руины.

Я кивнул.

– Так вы… согласны? – осторожно спросил Черчилль.

– Да. Сделаю все возможное.

– Вы не представляете, как я вам благодарен. Вашу руку.

Он пожал мне руку – твердо, но достаточно осторожно, ощупывая мои пальцы, будто пытался понять, кто я, и что я такое.

Тем же утром я оставил странный дом с его тайной, живущей в заброшенных комнатах, и отправился в путь со своей тайной, живущей в моем сердце.

– Они следят за нами, – сказал Длинный Карабин.

Я уже и сам понимал, что они следят за нами. Они… Длинный Карабин назвал их Летучими Глазами, я же, как дитя более поздних времен, знал иное название – дроны.

И они следили за нами.

Нам обоим было не по себе здесь, в этой безжизненной пустыне, в которой когда-то были неведомые города. Мы обходили руины когда-то величественных зданий, пересекали захламленные улицы, сверялись с картой, которая уводила нас все дальше и дальше неведомо куда. Я все больше сомневался, что наши поиски увенчаются успехом – не верилось, что в этом безрадостном ландшафте может быть хоть один дом.

Длинный Карабин внезапно остановился и прислушался.

– Здесь кто-то есть, – прошептал он одними губами.

Я прислушался в свою очередь – но ничего не услышал, только ветер играл обрывками чего-то бумажного. Но на то Длинный Карабин и был дан мне в проводники, потому что он слышал куда больше, чем я, и мог заметить опасность там, где я бы уже давно лежал, растерзанный хищниками.

– Прячемся, – прошептал мне Длинный Карабин одними губами. Дроны зависли в воздухе, как будто следили за нами. Я повернулся к Длинному Карабину, чтобы сказать, что дроны не замышляют ничего дурного, и ничего страшного в них нет, – когда рядом со мной из груды мусора показалась оскаленная пасть. И еще одна. И еще.

Я не понимал, почему Длинный Карабин не стреляет – он даже не вскидывал оружие, он стоял и равнодушно смотрел, как мерзкие твари обступают меня со всех сторон.

– Стреляйте! – крикнул я, – что же вы?

– Не бойтесь, – спокойно отозвался мой спутник, – они ничего вам не сделают.

Я не понимал его – мне казалось, что мой проводник жестоко предал меня, когда жуткие твари приблизились ко мне, и…. прошли мимо, будто меня не замечая.

Я не верил своим глазам, – мне показалось, я сошел с ума.

– Но… как такое может быть? – вырвалось у меня.

– Очень просто. Они не видят вас.

– Не видят? Но…

– Конечно. Вы же не существуете.

– То есть?

– Вас нет. Как нет и меня. И всех нас.

Мне стало не по себе. Я не понимал, как меня может не быть, когда я есть, когда я вот он, когда я живой. Я даже уткнулся в стену, чтобы показать, что я живой и настоящий, и… прошел насквозь.

Именно так. Я прошел сквозь стену.

– Друг мой, – обратился ко мне Длинный Карабин, – а вы были когда-нибудь, или вас никогда не было?

Я почувствовал, что сейчас мне придется раскрыть, кто я и что я на самом деле – поэтому осторожно, уклончиво ответил:

– М-м-м… право, даже не знаю.

– Не знаете? А зачем за нами следят Крылатые Глаза, вы тоже не знаете?

– М-м-м… не могу знать.

Кажется, он почувствовал, что я вру. Видите ли, с самой ранней юности я не умею врать, этой опции во мне не заложено. Длинный Карабин был явно недоволен таким ответом, он ждал пояснений. Ситуация усугублялась еще и тем, что быстро темнело, и нужно было устраиваться на ночлег – спать нам было не нужно, ведь нас не существовало, но передвигаться в темноте было небезопасно. А это значило, что на привале Длинный Карабин продолжит свои расспросы.

На мое счастье на горизонте мелькнул огонек, а это значило только одно – где-то рядом с нами было хорошее место для ночлега.

– А не заночевать ли нам вон там? – предложил я.

– Там? И что же находится в той стороне?

– Гхм… похоже на дом.

– Дом? Но я не помню на карте никакого дома в этом месте.

– Я тоже. Но нас предупреждали, что карты могут быть устаревшими.

Мы направились в ту сторону, откуда светил огонек – по дороге нам несколько раз попадались причудливые твари, но я уже знал, что мы для них не существуем.