Текст книги "Исчезаяц"

Девушка Шредингера

…сквозь сон:

– Сожалеем, вы умерли.

Пытаюсь что-то ответить, не могу, а да, я же умерла…

– Нам очень жаль, – кто-то убирает не то плоские штуки для разряда, не то не пойми что.

– Но… я…

– …ну а вы как хотели, вы бы еще позже обратились, мы же тоже не всемогущие! – ворчит тетка в белом халате.

– Вот так тянут до последнего, а потом…

Встаю, понимаю, что в этой комнате с белыми стенами мне больше делать нечего.

– Одежду свою там, внизу получите, там же и документы оформите, – говорит еще кто-то в белом. Хочу спросить еще что-нибудь, да хоть что-нибудь, – понимаю, что снова наткнусь на возмущенные отповеди, опять подумают, что я их в чем-то обвиняю.

– До… до свидания…

– Ой, не говорите так, примета плохая!

– Уже не знаю, что говорить, что не говорить, обреченно выхожу в коридор, жду, что от меня все будут шарахаться – нет, ничего подобного, кто-то придерживает дверь лифта, спрашивает, вам куда, а-а, вниз, вниз, на первый, кто-то подсказывает – так это вам не на первый, а в подвал, там мертвых оформляют…

– …документы ваши, – мне протягивают что-то невразумительное.

– А…

– …все, все, девушка, не задерживайте очередь!

– Хочу сказать, что никакой очереди нет, не говорю.

– И все-таки…

– Набираюсь храбрости, выпаливаю:

– А мне теперь куда?

– …а вы чего тут забыли? – эффектная брюнетка смотрит на меня, суженный зрачок не шевелится на свету.

– Да уймись ты, Клара, что теперь, живым сюда и зайти нельзя? – одергивает её бесцветный блондин.

– Да что-то не видела я раньше, чтобы живые сюда хаживали, – Клара чуть смягчается, – ищете кого-то?

– Да нет, я же… я же… мертвая…

– Ну уж, прямо, мертвая, мертвее некуда, все бы такие мертвые были…

– Да они не понимают ничего в этих больницах своих, поувольнять их всех надо…

– Да я…

– …да не мертвая вы, девушка, нечего вам тут…

– Клара, уймись уже, у нас чего, табличка повешена, только для мертвых?

– А и повесим, нечего тут! Ладно, ладно, сидите, это я так… Это же вы все, живые, как куда зайдешь, начинается, а-а-а-а, мертвым нельзя-а-а…

– …Настя? – шеф не верит, шеф не понимает, почему я, как я.

– А у меня… пропуск не работает.

– Так заблокирован, вот и не работает.

– А… почему…

– …так вы же умерли.

– А мертвые говорят, я не умерла…

– …ну это вы сами разбирайтесь там с мертвыми… Да, мы вам там денег собрали, можете получить…

– Смотрю на свое фото с косой черной лентой, пытаюсь понять, какого черта вообще происходит, не могу…

– …ничего вы мне не сделаете, я же не живая, – смотрю в черное дуло, почему я не боюсь, а да, мертвые не боятся, это у живых сердце колотится, как бешеное, – ничего не сделаете…

– Ну так и вы мне ничего не сделаете, вы же мертвая, – он усмехается.

– Не мертвая я, в том-то и дело…

– И… и что вы хотите? – он первый раз смотрит на меня с некоторым страхом, – убить меня пришли? Так я мертвый.

– Да нет… рассказать всем, что вы мертвый, то-то хорошо будет, главный борец с мертвыми в городе сам мертвый оказался… – смеюсь, передразниваю мерзким голоском, – Па-а-а-дпишите пети-и-ицию, запрети-иить мертвых на территории городов, на них же де-е-ети смотрят… У нас, знаете, тоже свои дети есть… – задумываюсь, – вон целая семья на трассе, там младшему три года было, еще двум…

– …у-у-у, прекратите, – он сжимает зубы, – ну вас… разбередили…

– Интересно как… мертвый на мертвых нападает, потому что злится, что сам…

– Да ну вас! – он срывается на крик, еще немного, набросится на меня.

– Понимаю, что говорить не о чем, пора уходить, втыкаю в телефон, выискиваю на каких-то сайтах каких-то газет, присылайте нам интересные новости… ну-ну…

– Да погодите вы… – одергивает меня он, – дело есть… Предложение одно есть…

– И что вы мне, денег дадите? А на черта они мертвым?

– Не, не денег… кто бы мне самому денег дал…

– Еле сдерживаюсь, чтобы не выгрести из кармана мелочь, не бросить ему в лицо.

– Давайте… штуку вам одну покажу…

– Снова еле сдерживаюсь, чтобы не сморозить какую-нибудь пошлость.

– …чего… голова кружится?

– Ага… есть маленько…

– Вот странное дело, кто сюда приходит, у всех голова кругом… Ну держитесь за меня, вот так, тихонечко…

– Думаю, что скорее умру, чем буду держаться за него, тут же спохватываюсь, что уже умерла, так что нечего выпендриваться, хватаюсь за его руку, иду осторожно, шепотом-шепотом…

– …вот казалось бы, чего такого, ну обратная сторона книги, обложка, а головы у людей ой, кружатся…

– Думаю, кто кого спихнет первым, я его или он меня, или вместе полетим в бездну, или как.

– Вот… глядите…

– Смотрю на обратную сторону книги, что я должна увидеть…

– …ничего не замечаете?

– Тираж маловат…

– Ну, тираж, он всегда маловат… – смеется, – а еще?

– Ну… книга первая…

– Во-от! Книга какая?

– Первая…

– А это что значит?

– Значит, другие за ней будут…

– И кто в этих других книгах главный герой? Про кого книжки-то наши?

– Так про меня…

– И с чего это вы взяли, барышня?

– А про кого?

– А я думаю, что про меня, а медсестра из больницы, которая мне сказала, что я умер, думает, что про неё, а эти там в своих клубах мертвецких думают, что про них, а вон девушка с собакой идет, думает, что про неё, а собака думает, что про неё, как же иначе-то… А про кого на самом деле?

– Догадываюсь:

– Это… это следующую книгу смотреть надо…

– Вот-вот, правильно вы догадались… А как её посмотреть?

– Не…

– …а я знаю. Ну, пойдемте, пойдемте, пока не свалились совсем…

– …вы у нас, значит, не живая, не мертвая… девушка Шредингера…

– Мотаю головой:

– Не, у меня Антон был, как-то встречались пару раз…

– Он раскатисто смеется, тут же заливаюсь краской, понимаю, какого Шредингера он имел в виду…

– Ну как вам объяснить, вот был такой физик Шредингер…

– Вспыхиваю:

– Да знаю я, знаю!

– Очень хорошо, а то пришлось бы вам принцип квантовой неопределенности объяснять…

– Не надо, знаю.

– Да? Так объясните мне, а то я сколько живу, столько не понимаю.

– Черт, вот я попала…

– Ну… это… что-то такое, что невозможно определить одновременно заряд электрона и его местоположение… или я путаю что-то…

– Э-э-э, барышня, это и я на таком уровне знаю! Ишь… Ну так вот, я что сказать-то хотел… там можно определить либо состояние электрона, либо где он находится… Ничего не напоминает?

– А что должно напоминать?

– Вас, например.

– В смысле?

– В смысле… Вот сейчас мы ваше состояние определить не можем, живая вы или мертвая…

– Ну…

– …зато точно знаем, где вы находитесь, на какой странице книги. А если, так сказать, местами поменять?

– Что местами поменять?

– Определить уже, живая вы или мертвая… но тогда непонятно будет, на какой странице вы находитесь.

– Но… зачем?

– …затем, что может, повезет, и вы в следующую книгу попадете, узнаете, про кого же наш цикл…

– Вот оно что…

– Давайте… попробуем…

– …ну что я могу сказать… вы мне тут про Шредингера говорили…

– Да вы мне не про Шредингера давайте, а про книгу, что там дальше-то?

– Да вот я вам про книгу и говорю… теорию мультивселенной слышали?

– Ой, пугаете меня всякими словами умными…

– Вы первый начали.

– Тоже верно. Так что там с мультиками про вселенную?

– То, что у нашей книги множество вариантов продолжения. На каждого героя по варианту. И на собаку тоже, – добавляю с легкой усмешкой.

– А если серьезно?

– И я серьезно. У кого-то пара книжечек, у кого-то вообще на тридцать томов… у вас десять. У меня пятнадцать…

– Вы круче, значит…

Зернышка

Зернышка собирает зернышки – одно, два, миллион, нет, до миллиона еще не хватает миллиона. Собирает в горсточку, несет домой, считает, вот эти два зернышка на ужин, а это зернышко на этаж. Потом думает, нет, эти два на этаж, а на ужин и одного хватит, чтобы не растаять совсем. Два зернышка в руках Зернышки превращаются в золотые монеты, со звоном падают в угол.

Зернышка идет домой, Зернышка живет на первом этаже, там очаг есть, плохонький, но есть, и кроватка, а поужинать можно и сидя на коленях перед очагом, и совсем хорошо будет. здесь же можно почитать про этажи – Зернышка пролистывает до миллионной страницы, где про миллионный этаж, читает, а на миллионном этаже сегодня дают бал, вот так по кускам разрезают, по тарелкам раскладывают, и дают.

…ну, очаг, это десять зернышек, кроватка пять зернышек, свет в очаге еще два зернышка… – говорит недвижный кто-то, темный кто-то, оглядывает зернышкин дом.

Зернышка хочет спросить, сколько стоит миллионный этаж, боится, наконец, спрашивает:

– А… миллионный этаж…

– О, превосходный выбор, там такие балы, пальчики оближешь…

– А…

– …миллион.

– Миллион? – Зернышка опускает глаза, думает, если сегодня обшарить еще два поля в поисках зернышек… то… то ничего, глупая, глупая зернышка, ничего…

– Ну, вот вы…

– Я?

– Вы… – недвижный кто-то оглядывает Зернышку, – около девятисот тысяч, на миллион не потянете… но девятьсот… предоплала… остальное потом…

Зернышка смотрит на страницу с миллионным этажом, кивает.

– Я… я согла…

– …раздевайтесь.

Зернышка торопливо стаскивает платье, платье рвется на подоле, неважно, уже неважно…

– Гхм… – недвижный кто-то, темный кто-то щелкает пальцами, ноги Зернышки рассыпаются золотыми монетами, и руки, и грудь, и все-все, остается только кисть правой руки и лицо.

– А… этаж? – спрашивает Зернышка.

– Да-да, этаж… – недвижный кто-то, темный кто-то открывает перед Зернышкой лифт, будто перед королевой.

Лифт поднимается в бесконечную высоту, отсюда видна вся пустошь до самого горизонта и дальше, и зернышки все видны, нет, уже не видны, только серый туман…

Загорается кнопка с единицей и шестью нулями.

Створки раздвигаются. Зернышка смотрит, Зернышка не понимает, а как, а почему, а где, а что. Зернышка вспоминает свой маленький домик на окраине пустоши, домик в один этаж, а дальше ничего нет, и теперь бесконечное холодное небо под ногами, Зернышка делает шаг в никуда – остатки лица и руки рассыпаются золотыми монетами…

Пустошь

– …пройти через пустошь.

– А… почему?

Отчаянно пытаюсь понять, что происходит.

– Пройдите, – говорят мне, – через пустошь.

– А что там… мины? Ямы?

– Да ничего там нет, просто пустошь, просто пройти.

Я понимаю, что не может быть – просто пройти, иначе какая это смертная казнь, мне не сказали «смертная казнь», но я знаю, так всегда бывает во сне, – тебе никто ничего не сказал, а ты знаешь. Понять бы еще, за что меня приговорили, но сон не говорит этого, сон молчит – пока или совсем, покажет время.

Открывают легонькую резную калитку, кивают мне:

Пройти через пустошь.

Понимаю, что отказаться не получится, и убежать тоже – у этого мира свои законы, и у сна тоже. Делаю шаг, жду, что меня сейчас шибанет током или что-нибудь похуже – ничего не случается, пустошь принимает меня равнодушно, лениво, как будто даже побаивается.

Делаю второй, шаг, третий, прикидываю – до противоположной калитки шагов десять, не больше. И это вы называете наказанием, ну-ну. Делаю четвертый шаг, понимаю, что расстояние до второй калитки не уменьшилось ни на миллиметр, пятый, шестой, сто двенадцатый, две тысячи шестьдесят шестой, бросаю считать, оборачиваюсь, смотрю на бесконечно далекую калитку позади меня, начинаю понимать, что происходит… похоже, что у этой дороги не будет конца…

– …может быть, будет, – говорит сон, который, оказывается, идет рядом со мной. вздрагиваю, подскакиваю, осуждающе смотрю на него, предупреждать надо…

– …а что происходит вообще?

– Ну как вам сказать… – сон задумывается, пытается понять самого себя, он все-таки тоже появился недавно, как и я в нем, – вот представьте себе необитаемый континент…

– …остров?

– Континент, – поправляет сон.

– И…?

– И вот отважные мореплаватели находят этот континент, кто-то ставит свой флаг, кто-то называет в свою честь, появляются первые колонии, потом портовые города… с другой стороны континента, например, с юга, жители южных земель открывают континент, кто-то ставит флаг, строит портовый город… потом с запада…

– …а потом они встретятся, эти города?

– Ничего они не встретятся, потому что между ними лежит мертвая зияющая пустошь, пустыня пустынь… И долго-долго на карте будут разные материки с городами, пока люди не поймут, что это один и тот же материк…

Хочу спросить, а я-то тут при чем, не спрашиваю.

– …но однажды кто-то проходит пустыню пустынь… То есть, не сразу проходит, первый путник пропадает бесследно, пустыня клюет его высохшие кости… Второй путник, быть может, тоже пропадает в песках… но потом мало-помалу люди прокладывают дорогу, стремительную трассу между городами, одну, две, десять… трассы, развязки… Хотите знать, при чем здесь ваше наказание?

– Ну… я догадываюсь, но…

– …и о чем же вы догадываетесь?

Пытаюсь поймать ускользающую мысль, понимаю, что не ловится.

– А теперь представьте себе необитаемую планету… кто-то открывает её, ставит свой флаг на ветру, делает пробы воздуха, выпускает каких-нибудь белых мышей… открывает свой скафандр… Потом на планете появляется колония, первые дома, кто-то засеивает пустошь газонной травой… город растет, заполняет собой всю планету от края до края…

– …все еще не спрашиваю, при чем тут я…

– …через пару лет… а может, даже, в то же самое время кто-то другой находит необитаемую планету, ставит флаг, проверяет состав атмосферы, обирает первые домики, зарывает в землю первые саженцы… город разрастается от северного полюса до южного, что вы на меня так смотрите, климат позволяет… В это время кто-то еще находит…

Иду вслед за сном, чувствую, как силы оставляют меня.

– …очень долго на карте звездного неба числится штук двадцать, а то и тридцать планет… пока какой-нибудь гениальнейший ум не догадается, что мы имеем дело с одной и той же планетой, изогнутой в четырех измерениях… Десятки лет учебники твердят, что разные города никогда не встретятся друг с другом… Пока, наконец, кто-то не обнаруживает между городами пустошь, которая кажется бесконечной. Со стороны эта пустошь выглядит как клочок земли, не более того…

Догадываюсь:

– И меня отправили сюда, чтобы проложил дорогу?

– Нет, скорее… чтобы вы были тем первым, кто пойдет и не вернется… или одним из первых…

– А за что меня сюда…

– …вы не помните?

– Я даже не знаю… я здесь только что…

– …а, ну да, конечно, – отмахивается сон, – за город.

– За го… за какой еще город? Я что, город разрушил?

Наоборот. Построили.

– Ничего себе… Это за то, что построил город, теперь к смерти приговаривают?

– Ну… – сон усмехается, – за незаконно построенный город… да.

– Вот как… и правда, удивительный вы сон, в котором за разрушенные города дают награды, а за построенные города приговаривают к смерти…

Сон смущенно поводит плечами, ну что поделать, ну вот такой я…

Спотыкаюсь обо что-то на пустоши, не сразу понимаю, что я вижу, вздрагиваю, когда удается разглядеть череп… еще один… еще… сколько их тут, с ума сойти…

Обреченно догадываюсь:

– Я буду следующим?

Сон бормочет какие-то слова сожаления.

– Так это и есть их казнь?

Сон смущенно кивает. В изнеможении ложусь на растресканную землю, сон протягивает мне флягу с водой, понимаю, что она меня не спасет, но все-таки благодарно киваю, делаю глоток…

..пытаюсь понять, жив я еще или умер, нет, как я могу умереть, я же пустошь, пустошь не умирает, пустошь ищет тропу к другим сторонам своей земли, где чужие испоганили пустошь, заполонили её своими городами. Замечаю цепочку следов, которая тянется откуда-то ниоткуда, тянусь за ней, к ограде, к городам, чтобы…

…пустошь идет к самой себе, чтобы снова стать собой…

Яблоня в доме

– …вы… что вы здесь делаете? – спохватился заброшенный дом, глядя на яблоню.

– Я… я мешаю?

– Да нет, просто… первый раз вижу яблоню в доме…

– Простите… я прячусь от дождя…

– От дождя? И тоже первый раз вижу яблоню, которая пряталась бы от дождя! Все мои знакомые яблони наоборот радуются дождю… а вы…

Яблоня молчит.

– …здесь может быть только два объяснения, – думает старый дом, – либо это кислотный дождь, либо вы ненастоящая яблоня, а какая-нибудь бумажная яблоня-оригами, которая размокнет от дождя… Так кто вы? И кто дождь?

– Право же… я не знаю…

– …отдайте мне её… отдайте!

– Да не кричите вы так, уважаемый дождь, что вы хотите?

– Отдайте мне яблоню… я убью её… клянусь вам, я её убью!

– Да не размахивайте вы так пистолетом… и вообще, яблоня спряталась у меня от вас, и я должен её защитить, ясно вам?

– Вы… уважаемый дом, вы даже не представляете, что натворила эта ваша драгоценная яблоня!

– А что такое?

– …да, действительно, яблоня заслуживает смертной казни, не меньше… – задумался дом, – что же, отлично, что мы её поймали…

– …уважаемый дом…

– …да?

– …не желаете ли яблочка?

– Да я как-то… не особо любитель…

– …а у меня яблочки не простые…

– Да я в этих сортах не особо…

– …да я не про сорта… про молодильные яблочки слышали?

– Неужели…

– …вы хотели бы снова стать новеньким домом?

– Звучит заманчиво…

– …так вы скажете дождю, что меня здесь нет?

– Думаю, я поступлю лучше…

– …уважаемый дом, я поражена вашим умением разгонять тучи!

– Да я сам поражен, как такое получилось…

…а здесь когда-то был дом… да давно уже… он яблоней зарос, от него уже и не осталось ничего… Да что он может сделать, он ничего и не хочет делать, он же с ума сошел… думает, что он совсем новый, только что построенный, все удивляется, что в него не въезжает никто…

Что делать с ушельцем

…и что вы будете делать с ушельцем?

– Простите, с кем?

– С ушельцем, с кем же еще?

– Э-э-э… с пришельцем, который ушел?

– Да нет же, с ушельцем!

– Это… это что?

– Ну вот, если кого-то не было, и кто-то появился, это кто?

– Пришелец… вот как вы… – смотрю на черную пустоту, из которой тускло мерцают не то огни, не то бесконечно далекие звезды.

– Верно. Кто-то со знаком плюс один, кого-то не было, и появился… А как назвать того, кто ушел от вас в другие миры?

– Ушелец?

– Э-э-э, нет… это странник, человек со знаком восемь миллиардов минус один, он все ранвно с положительным знаком… А ушелец, это другое… ушелец, это который ушел из вашего мира, не приходя в него…

– Так не…

– …бывает, мой юный друг.

Даже не морщусь, откуда у него вообще пошло это – мой юный друг, а ведь у меня даже не хватило духа сказать, что никакой я не юный, мне уже седьмой десяток пошел…

– Итак, кто-то ушел из нашего мира, не приходя в него. Что вы будете с ним делать?

– Хочу спросить, а что, обязательно нужно что-то делать – не спрашиваю, понимаю, что если так говорят, значит, надо делать…

– …э-э-э… встречать?

– Как вы можете встретить того, кто ушел?

– Провожать?

– Как вы можете проводить того, кто не приходил?

– Тогда… гхм… – хватаюсь за соломинку, – а вы бы как поступили?

– Я бы встретил его со знаком минус.

– В смысле… прогнали?

– Ну что вы, как можно прогонять? Встретил бы, встретил!

– Но… со знаком минус.

– Совершенно верно.

– Гхм… и как же это?

– Вот я и предлагаю вам подумать – как…

…переливаю чай из чашки в чайник, ставлю перевернутые чашки на стол, закрываю распахнутую дверь.

Жду ушельца.

…потому что осень

…потому что осень.

Можно, например, расправить крылья и улететь в далекие края. А еще можно упасть в землю тусклым высохшим ростком и по весне пустить семена. Можно еще попробовать найти уютную нору, выстлать её мхом, понатащить туда пуха, перьев, поставить кровать, самое главное – побольше снов, вот это главное, снов побольше – и спать, спать, до самой весны. Но я еще не знаю, что мне делать, ведь я не знаю, кто я – птица, зверь или цветок! Я пытаюсь понять, кто я, я оглядываю свои… нет, не лапы, и не крылья, и не ветви, я не понимаю, что это. Я хочу спросить, кто я, но спросить у некого, все молчат. Я подхожу к зеркалу в моем доме, я смотрю на себя – нет, это не похоже на морду зверя, и на клюв птицы это тоже не похоже, и на цветок, – так кто же я, черт меня дери.

А осень подступает, подкрадывается, уже осторожным сквознячком просачивается в дом, желтыми листьями заглядывает в окна. И нужно что-то делать, сейчас, скорее, немедленно, пока осень не поседела и не покрылась инеем, не стала декабрем…

Так и не решаю, что делать, – на всякий случай выпускаю крылья, лечу в сны, высыхаю там умершим стеблем, бросаю семена, жду весны…

– …вы хоть понимаете… что теперь будет?

– А… а что?

– Что, что… так и все люди… туда…

– …ну, люди сами решают, где им жить…

– Решают-то решают, только вы понимаете, что будет со снами? Когда то, что осталось от людей, проклюнется семенами во сне?

– Я… я даже не знаю…

– Вот и я не знаю… но сны, какими мы их знали, больше не будут существовать…

Никакое число

Проснуться.

Выцарапать себя из небытия.

…спохватиться, заткнуть этот назойливый писк, льющийся из ниоткуда.

– Число?

1

– Да нет… – пытаюсь сформулировать сквозь сон, – какое… сегодня… число?

1

– Год?

105327621473

Ахаю, пытаюсь понять, какой век, не могу.

Жду. Понимаю, что разбудили не просто так…

– Яб?

– А… что?

– Яб?

Мне не дают опомниться, вываливают передо мной ряд предметов, понимаю, что нужно показать этот самый яб, беда в том, что я вообще не знаю, что такое этот самый яб…

Смотрю на красное, круглое, догадка вспыхивает сама собой, ну, конечно…

Показываю:

– Яб.

Еще успеваю подумать, как все изменилось…

Проснуться.

Проснуться…

…да проснуться же.

Заткнуть этот назойливый писк, будь он проклят.

– Число?

2

– Число… какое сегодня…

2

А ну вас к черту…

– Чего… надо?

– Жи?

Машинально добавляю:

– …пиши с «И».

Посмеиваюсь про себя, вот и пригодилось, правильно Аннпална говорила, чтоб вас среди ночи разбудили, а вы ответили…

Нет, они не отстают, они показывают бескрайнюю землю, покрытую чем-то лиловым, клокочущим, повторяют:

– Жи?

Жи… только сейчас понимаю, что за «Жи». Пробую встать, получается с третьей попытки, мягкие манипуляторы подхватывают меня, поддерживают, пытаются сунуть что-то в рот, глотаю, тьфу ты, черт, хоть бы предупредили, что зубная паста…

Жи… а ведь непохоже на Жи, ни тебе белковых структур, ни тебе ДНК…

– Жи?

Вздыхаю, отвечаю на всякий случай:

– Жи.

Проснуться.

Вырвать себя из небытия, выцарапать когтями.

Найти, откуда этот назойливый писк, раздоблать к чертям.

Число…

3

Да нет, сегодняшнее…

3

Тьфу на вас…

Год?

94525718418527526

Охренеть…

– И… чего?

Мне показывают запись, до того скверного качества, что мне не по себе, видео, что ли, разучились делать, или вообще все разучились… смотрю на причудливое нагромождение лиловых не то скал, не то не пойми чего, на причудливые многогранники, которые перемалывают лиловые скалы с хрустом и чавканьем…

…запись обрывается.

– Мо?

Мо… мо… пытаюсь понять, что за мо, морт, что ли, смерть… наконец, киваю:

– Мо…

Мне не дают опомниться, буквально швыряют в небытие, ну я им устрою…

Проснуться.

Заметаться по комнате в поисках ненавистного писка, какого черта право и лево меняются местами, пол падает на потолок, или это у меня в голове…

– Число…

4

– Да нет… какое сегодня…

4

– Да провалитесь вы…

– Чего… чего…

Мне не отвечают. Это что-то новенькое, чтобы ни о чем не просили…

– Год?

25718418527526

Отмахиваюсь, все равно ни черта не понятно, какой век, – вернее, пытаюсь отмахнуться. Что-то настораживает, что-то, что-то…

…черт.

А ведь в прошлый раз чисел было больше, что за хрень…

– А… когда меня разбудили в прошлый раз?

– Нет данных.

Хочу возмутиться, тут же понимающе киваю, – сколько тысячелетий прошло, сколько сменилось цивилизаций, миров…

– А… а что надо?

Нет ответа.

Снова холодок по спине, неужели они не понимают, что меня просто так не будят, что я просыпаюсь, чтобы ответить на вопросы, а не так…

– Я… спать?

Нет ответа.

Да какого черта в самом-то деле…

Возвращаюсь в кровать, устраиваюсь, всем видом намекаю, что хотите спросить, так спрашивайте, а нечего спросить, так я пошел…

Гроб закрывается, все еще думаю, что это было, ошибка какая-то, и что-то подсказывает мне, что не ошибка…

Проснуться.

Выцарапать себя из небытия.

Спросить число. Так. Просто.

5.

Так же просто послать всех к черту.

Спросить год. Тоже просто.

25718418534562

Гхм…

– Вы вынесли приговор?

– А?

Так и подскакиваю, уже не помню, когда со мной последний раз говорили по-человечески.

– Вы вынесли приговор?

– К-какой?

– Приговор Ао.

По крайней мере, этот звук прозвучал как Ао.

– А… письменно можно?

Экран выдает непонятный знак, что-то среднее между А и О.

– А-а-а… А это… кто?

В мою руку вкладывают многогранник, начинаю понимать.

– Да… вернее, нет… меня спросили, убил ли он это… лиловое…

– Эе?

– Ну… да… и я сказал да, это смерть…

Кристаллы Эа не были живыми, их уничтожение нельзя назвать смертью.

Холодок по спине, понимаю, что крепко попал…

– Я… очень… сожалею… я… ошибся… я… человек… человеку свойственно…

Думаю, что ждет меня дальше, не убьют же они меня, в самом деле, хотя кто их знает…

– Значит, вы говорите неверно.

– Но я…

…мир разрывается на куски и меркнет, вот черр-рт…

Проснуться.

…какое «проснуться», когда меня уже нет в живых…

И все-таки – проснуться.

Насторожиться.

Чего-то не хватает, понять бы еще, чего именно…

Ну да.

Не пищит.

Первый раз не слышу мерзкого писка.

– Чис… ло?

Губы не слушаются.

Мне никто ничего не говорит, говорить некому.

– А… год?

Тишина. Только сейчас понимаю, что ничего нет, совсем ничего, бесконечная мертвая пустота…

Странно, что мне не страшно, совсем не страшно – думаю, сколько у меня времени впереди, вечность, или больше, или нет, вроде бы люди вечность не живут, людям нужно что-то… вода, воздух… огонь, земля. Четыре стихии. Не помню. Ничего не помню. Пробую вспомнить, кем я был, когда был…

…просыпаюсь.

Похоже, я спал, как задремал, не помню, ничего не помню…

…писк.

Снова писк, да выключите вы его уже на хрен, задолбали…

– Чис… ло…

7

– Да нет… сегодня какое…

31

Это что-то новенькое…

– А ме… ме… сяц?

– Октябрь.

Вспоминаю, бывает в октябре тридцать первое число или нет.

– Год?

– Три числа подкубического графа, два гексакулума, четырнадцать чисел Грэма…

Ничего не понимаю, киваю. Осторожно говорю:

– Ваш вопрос?

– Это является вселенной?

Смотрю на причудливое нагромождение не пойми чего, узнаю что-то знакомое, это же…

…многогранники…

…лиловая масса…

…ни то ни другое, вернее, и то, и другое вместе взятое, и в то же время что-то третье, мир, созданный на пересечении этих двух…

– Это является вселенной?

– Это… – уже хочу ответить, когда спохватываюсь, – это не может являться вселенной… Потому что и те, и другие уничтожены…

Понимаю, что наконец-то должен понять, кто прав, кто виноват, кто был живым, кто не был, – мысли путаются, давятся сами собой, какого черта происходит, только сейчас вспоминаю…

..мы ничего не можем сделать…

…вам осталось семь минут…

…согласие на заморозку…

…увидеть, что будет дальше…

…семь ми…