Текст книги "Хозяйка Четырех Стихий"

Маг смотрел на запрокинутые лица и понимал, что разговор идет о нем. Но боль, накатившаяся на него, была такой невыносимой, что он не смог бы ее скрыть в присутствии экен и учеников. Только раз в жизни до этого Тенквиссу приходилось испытывать похожие ощущения. Тогда он полз по подземному коридору, который все сужался, и когда маг понял, что больше не может двигаться вперед и здесь и погибнет, потому что развернуться Тенквисс тоже не мог, он увидел свет и рванулся, обдирая кожу. Маг знал, что с ним происходит.

Волшебный щит, делавший Тенквисса неуязвимым, стремительно разрушался, и причина этого могла быть только одна.

«Как хорошо, что мне здесь осталась только одна ночь», подумал маг, стискивая зубы. – «Но ведь Карина не может полюбить никого, кроме меня! Никого! Не может! Что же происходит?»

Шенвэль проснулся, когда уже солнце ушло из долины. «Тенквисс уже думает, что я сбежал», мелькнуло у эльфа. Если бы не плащ, которым заботливо укрыла его ведьма, холод разбудил бы Шенвэля намного раньше. Он сел и огляделся. На поляне царил тот беспорядок, который умеют устраивать только женщины при встрече и разбитая наголову армия при паническом бегстве. Ведьмы крыла «Змей» сидели большим кругом и заплетали друг другу косы. Рыжие, черные и светлые пряди так и мелькали в умелых руках. На траве лежали раскрытые баночки с воском, ларчики с заколками и шпильками, которыми ведьмы укрепляли прическу. После трех оборотов коса заканчивалась на макушке, а в оставшийся хвостик вплетались разноцветные нити. Карина сидела в центре круга. К ее боку привалилась рыжая ведьма, томно жевавшая травинку. Она показалась эльфу смутно знакомой. Шенвэль подумал, что это должна быть целительница крыла. У ведьмы были большие зеленые глаза. Острый подбородок и тонкие черты лица придавали ей сходство с лукавой лисичкой. Впечатление усиливалось коричневым платьем с рыжим отливом – в отличие от остальных ведьм, она еще не переоделась в форму. Браслет в виде змея, кусающего собственный хвост, красовался на левом предплечье. Очевидно, украшение было одето с целью скрыть уродливый шрам, но Шенвэль его заметил. Ведьма засмеялась, и эльф увидел, что у нее ровные, без клыков зубы. Он узнал ее.

Хотя во время войны маг потерял счет убитым им людям, эти рыжие кудри, всплеск живого пламени, запали ему в душу.

Судя по движениям губ Карины, старшая крыла пела.

Шенвэль заметил вокруг себя молочно-серебристый кокон и сообразил, почему он не слышал прибытия ведьм. Обычная предосторожность, чтобы чужак не проник в их дела – ведьмы на поляне не видели его, а эльф хотя и видел, но не мог слышать. Эльф сделал сложный жест. Он не хотел разрушать кокон совсем, но хотел послушать пение ведьмы. Карина как раз дошла до второго куплета:

 
– Как бывает то, беда грянула средь бала.
Из-за гор Горыныч Змей залетел к нам долы
Мне бы поверить колдунам, ведьмам не перечить
Разве стала я тогда жизнь свою калечить…
 

Дружные голоса подхватили припев:

 
– Ах, жизнь была кипучая, ах жизнь была горячая!
Слетались мы по праздникам во царство тридесятое
Не пахнет где ни ладаном, ни духом человеческим
Слетались, бесновались мы – элита местной нечисти.
 

Шенвэль увидел над ведьмами пустые метлы, кружащиеся в неспешном хороводе, и на миг забыл обо всем. Шенвэль знал, что метлы являются полуживыми существами, но в любом случае он был первым эльфом, который видел это чудо, триумф биомагии и инженерного гения, так близко, и имел шансы остаться после этого в живых. Сразу стало ясно, что с обычной метлой метлы боевых ведьм имеют ровно столько же общего, сколько пасть живого льва с ароматным львиным зевом. Эльф пересчитал метлы – их оказалось одиннадцать. Существовали две разновидности боевых крыльев, полные – в тринадцать метел и малые, в одиннадцать, но Шенвэль уже видел по отсутствию бомбовых корзин, что это метлы малого крыла. Полные крылья использовались для нанесения бомбовых ударов по крепостям. Малые же крылья активно участвовали в штурмах, первыми высаживаясь на стены, доставляли депеши, занимались разведкой с воздуха и сопровождали обозы. После войны полные крылья практически исчезли, а малые переквалифицировались на охрану князей и прочие частные заказы.

На верхнем конце подвижной оси находилась круглая свинцовая нашлепка. Шенвэлю было известно, что за свинцом спрятан кусок черного горного хрусталя. Магия кристалла преодолевала силу земного тяготения. Чуть ниже находились рога управления – две поперечные рукоятки, обтянутые кожей. Между рогами располагались компас, высотомер и рычаг управления рулем. Примерно посередине оси крепилось сиденье с высокой спинкой. Во время полета ведьмы пристегивались к метле. Сейчас лямки свободно свисали, чуть покачиваясь, когда метлы разворачивались в воздухе. Заканчивал ось руль из узких стальных планок, соединенных между собой тонкими цепочками. В вертикальном положении руль как раз и придавал аппарату сходство с метлой, а в горизонтальном был практически незаметен. На одной из метел была бомбовая корзина, и Шенвэль понял, что это и есть метла Карины, старшей крыла. Все остальные метлы из вооружения несли только личный меч наездницы, который крепился на внешней стороне спинки сиденья, чтобы не нарушать баланс. На одной метле сидений было два, и Шенвэль понял, что и целительница уже точно прибыла. Следовало поторапливаться.

Карина как раз закончила петь. Черноволосая ведьма с хищным экенским носом, украсившая свою шлем-косу алыми нитями, сказала старшей крыла:

– Они уже на месте. Большое тебе спасибо, что ты их сосватала на этот заказ тоже. Денежки хоть и небольшие, но никогда не лишние.

Карина кивнула.

– Всегда пожалуйста, Зарина.

– Кстати, может, ты расскажешь нам об этом заказе? – спросила рыжая ведьма.

– Да что тут рассказывать, Светик, – отвечала Карина. – Один мой старый знакомый маг решил наведаться в сокровищницу дракона.

Шенвэль вздрогнул.

– От нас требуется прикрыть их с воздуха и эвакуировать из замка, когда они набьют тюки монетками и драгоценностями, – продолжала Карина. – Только и всего.

Несколько мгновений эльф сидел, оглушенный. Разговор ведьм свернул на то, кто как провел зиму. Многие крылья проводили нерабочий сезон в Горной Школе в полном составе. Из крыла «Змей» там зимовало только одно звено – тройка Дарины. Шенвэль узнал, что звено самой молодой ведьмы вошло в состав крыла уже после войны, когда трое ветеранш погибли в Лихом лесу от рук партизан. У остальных ведьм на зиму уже были найдены теплые, уютные норки. Целительница крыла, Светлана, жила у Ивана, князя Черногории, хозяина Рабина. Звено Марины пронежилось зиму в покое и комфорте замка ее любящего отца – герцога Кулы Бронилада. У Карины была ведьминская избушка около родной станицы. Старшая крыла «Змей» коротала зиму, исцеляя прихворнувших односельчан и отводя от Пламенной метели и вьюги. Карину также часто приглашали в замок Владислава, барона Ревена. Его супругу Розалию мучили сильные мигрени, которые ведьма по старинке снимала сонными чарами. Звено Зарины воевало вместе со своими любовниками в Сюркистане, на самой восточной границе обжитого мира. Там происходило что-то странное – из Мертвой Пустыни стали появляться отряды монстров, уничтожавшие пограничные поселки.

Карина увидела, что кокон, которым она опутала Шенвэля, начал переливаться всеми цветами радуги, и отошла от подруг. Кокон с громким треском лопнул. Ведьма улыбнулась эльфу.

– Долго же ты спал, – сказала она. – Как твоя встреча, ты еще не опоздал?

Шенвэль почувствовал на себе одобрительные взгляды ведьм. Представители Старшей Расы всегда одевались элегантно, что князья, что случайно встреченные в горах подмастерья столяров. Безрукавка эльфа из коричневой замши на боковых шнуровках была расшита золотыми кленовыми листьями. Такие же листья, только коричневые, украшали рукава рубахи из желтого шелка. Плетеный из тонких ремешков и золотых нитей кожаный пояс сам по себе был произведением искусства.

– Если ты выполнишь свое обещание и твоя целительница доставит меня, то я еще успею, – сказал Шенвэль.

– Светлана сейчас переоденется, отловит свою метлу и отвезет тебя, – сказала Карина. – Чем больше груз, тем сложнее оторваться от земли. Пойдем к завалу.

Когда они поднялись на гряду, Карина сказала:

– Благодарю тебя за все, и прощай.

Эльф посмотрел на нее и усмехнулся.

– Мир тесен, может, еще встретимся, – сказал он. – Смотри, не используй свою свободу по-глупому. Ты ведь теперь уязвима.

Карина покачала головой.

– Нет, Шенвэль. Единственный мужчина, которого я любила по-настоящему, мертв. Я недавно встретила одного своего старого любовника, единственная радость, что у нас теперь хоть с ним все пойдет по-человечески…

– Я тебя понимаю, – ответил эльф. – Смотри. Я ведь тоже так думал…

Он вдруг резко наклонился к ней, взял за руку.

– Пойдем в замок, вдвоем, прямо сейчас, – сказал Шенвэль. Карина вздрогнула, потому что глаза у него были совершенно безумные. – Ты поможешь мне. И тогда я оставлю Тенквисса в живых, и, возможно, у вас с ним действительно все пойдет по-другому.

Ведьму ударили холод и пустота, мертвая пустота из красиво украшенной двери. Карина облизала пересохшие губы.

– Это шантаж? – спросила она.

– Это деловое предложение, – сказал Шенвэль.

– Извини, Шенвэль, – медленно произнесла Карина. – Но я уже взяла аванс.

Эльф отпустил ведьму.

– Понятно, – спокойно сказал он и пристально посмотрел ей в глаза. Шенвэль не мог стереть мысли Карины, но спрятать их туда, где знание ведьмы не будет ему угрожать, эльф мог. – Не рассказывай Тенквиссу, что переспала с незнакомым эльфом. Что проклятия на тебе больше нет. Вообще забудь обо всем, о чем мы сейчас говорили. Хотя бы до полуночи…

И Карина забыла.

Светлана заложила лихой вираж и затормозила рядом с ведьмой и эльфом.

– Прошу! – сказала она весело. – Карета подана!

Шенвэль замешкался на миг. Все-таки это был его первый полет. Светлана спросила:

– Ты хорошо держишься в седле?

Эльф кивнул.

– Тогда все должно получиться, – ободряюще сказала ведьма. – Не смотри вниз, и что бы ни случилось, не делай резких движений. Самое страшное в полете – это потерять равновесие.

Она бросила взгляд на плащ Шенвэля, скрепленный крупной фибулой в форме кленового листа, вздохнула и спросила:

– Тергаль?

Это было название плотной, переливчатой ткани. Секретом ее производства владели только эльфы. Шла она не на метраж, а по весу, и по цене приближалась к стоимости золота.

Шенвэль кивнул и полез на метлу.

– Пристегнись, – сказала Светлана. – Я всегда взлетаю резко.

Карина помахала им рукой, и метла взмыла в темнеющее небо. Шенвэль вцепился в ручку на спинке сиденья перед собой. Под ногами Шенвэля замелькали изломанные кряжи, покрытые лесом. Он понял, что не может разжать руки, которыми сжимал гладкую скобу.

– Куда тебе надо? – спросила ведьма.

– Высади меня неподалеку от обзорной площадки, что над Рабином, – ответил Шенвэль.

Перед собой эльф видел плечо ведьмы, на котором красовались три аккуратные платиновые броши с алмазами, а за ним – солнце, запутавшееся в зеленом гребне Круки.

– Какие красивые у тебя украшения, – сказал эльф. – И дорогие. Что за странное Чи в них?

Светлана рассмеялась.

– Это одна из наших традиций, – сказала она. – Каждая из этих побрякушек – это признание в любви, искренней и бесконечной, сделанное в момент наивысшего накала романа. То есть где-то за день перед тем, как я рассталась со щедрым дарителем.

Ведьмы не были оригинальны. Ежи, эльфийские лучники-снайперы, нашивали себе на лацканы плащей серебряные звездочки за каждый десяток убитых. Пехотинцы армии Мандры вдевали в уши бронзовые кольца по числу удачных штурмов.

– И все ведьмы твоего крыла любят эту игру? – спросил Шенвэль.

– О, и еще как любят! – ответила Светлана. – Но начала ее Карина. Видишь ли, каждая из нас в юности была оскорблена мужчиной. Или даже мужчинами, как, например, я. Человек, которого я любила больше жизни, отдал меня троим вонючим пьяным ублюдкам. Я долго мечтала встретить его, чтобы вынуть сердце. Своими руками. Но только Карина объяснила мне, как я была глупа. Мертвые не страдают.

– Мне почему-то кажется, – сказал эльф. – Что теперь эта ваша традиция отомрет сама собой.

Ведьма засмеялась.

– Не льсти себе, – сказала она. – Я слышала, что вы, сидхи, непревзойденные мастера траха, но есть вещи поважнее этого. Боевое братство, например.

Она спикировала так резко, что у Шенвэля помутилось в глазах.

– Прибыли, – сказала Светлана, приземляясь на дорогу. – Отсюда до обзорной площадки два раза упасть.

Эльфу понадобилась вся его сила воли, чтобы отпустить скобу, за которую он держался.

– Но есть кое-что еще и кроме боевого братства, – сказал Шенвэль, спустившись на землю. Светлана искоса посмотрела на него. – Ты все еще наслаждаешься компанией своей левой руки потому, что ваши полевые хирурги в своем мастерстве далеко превосходят наших магов. Но жива ты до сих пор только потому, что успела улыбнуться за миг до того, как я ударил тебя. Я увидел, что в тебе немало нашей крови, крови эльфов.

Глаза ведьмы расширились.

– Так что впредь постарайся быть не столь категоричной в суждениях, – сказал Шенвэль. – Многие решения принимаются – или изменяются – по самым непредсказуемым причинам.

К Светлане вернулось ее самообладание. Она сильно толкнулась ногой и резко взлетела, обдав эльфа облачком каменистой пыли.

С обрыва посыпались камешки.

Тенквисс резко обернулся, поднимая руки для заклинания. Шенвэль еще утром заметил, что на правой руке мага не хватает указательного пальца, а от мизинца осталась лишь последняя фаланга. Эльф думал, что Тенквисс уже не может колдовать. Вместе с потерей любой из частей тела маг лишался возможности призвать Чи. Но Тенквисс оказался очень сильным магом. Немногие люди смогли бы повторить этот жест, даже при полном комплекте пальцев. Тенквисс пользовался Чи Огня. Хотя эльф не мог почувствовать вибраций энергии, антагонистичной его собственной, Шенвэль ни на миг не усомнился, что Тенквисс действительно преобразовал Чи и готов ударить его.

Эльф вскинул руку в ответном жесте. В воздухе между магами сверкнули алые и синие искры.

– Я уже подумал, что ты не придешь, – неприятным голосом сказал Тенквисс, опуская руку.

– Но я здесь и готов выслушать тебя, – ответил Шенвэль надменно. – Что за дело ты хочешь предложить мне?

– Я хочу предложить тебе небольшую прогулку, – сказал Тенквисс вкрадчиво.

Шенвэль коротко взглянул на замок.

– Ты хочешь прогуляться со мной в сокровищницу дракона?

Тенквисс терпеливо кивнул.

– Все, что сможешь унести – твое. Поужинаем и выдвигаемся, когда стемнеет.

Эльф покачал головой.

– Мне не хватит этого, чтобы вернуть долг, – сказал он. – Тогда, чтобы увезти все, мне понадобилась лошадь.

Маг вытащил из кармана полоску пергамента с зеленой печатью, взглянул на подобравшегося Шенвэля. Эльф уже видел, что это не копия, а тот самый злосчастный аккредитив.

– Возьми, – сказал Тенквисс. – Я не работорговец.

Шенвэль принял пергамент, чуть подбросил на ладони. Аккредитив исчез в короткой вспышке.

– Ты не боишься, – сказал он, пристально глядя на мага. – Что я сейчас уйду? И сдам вас всех князю Ивану?

Тенквисс, тоже не отводя глаз, медленно покачал головой.

– И ты прав, – со вздохом сказал Шенвэль. На лице мага расползлась безобразная улыбка.

– Раньше дети Старшей Расы не были столь алчны, – заметил он. – Но война развращает всех. Впрочем, я этому рад.

Эльф не пожелал углубляться в эту тему.

– Ты знаешь о проклятии Черного Кровопийцы? – спросил Шенвэль. – Том, которое сгубило мятежников во время последнего нападения на замок?

– Да. В замок могут попасть только противоположные начала, если они объединятся, – ответил маг. – Люди и эльфы, например. Но все нападавшие погибли, потому что забыли о еще одной полярности.

– Среди них были только мужчины, – кивнул эльф. – Однако я и сейчас не вижу здесь женщин.

– Я нанял крыло боевых ведьм, – сказал Тенквисс. – Крыло «Змей», они одни из лучших. В прошлом году, когда в Куле разыгрывался тендер на охрану императора, «Змей» взял второе место.

– Я видел их, – сказал Шенвэль. – Князь Иван приглашает их каждый год на свои именины. Как ты собираешься проникнуть в замок? Ведьмы могут высадиться на ту башню, у которой нет крыши. Но они не могут брать с собой пассажиров.

– Могут, – сказал Тенквисс. Эльф вопросительно поднял бровь. – Не на метлу, а на свой плащ, который крепится к четырем метлам.

– Никогда не слышал о таком, – заметил Шенвэль. – Допустим, что это правда. Но ведь нас заметят в небе, даже ночью – смотритель погоды с эльфийской стороны дежурит круглые сутки. А замок, как тебе должно быть известно, стоит на земле Ивана и номинально считается его собственностью. Князь слишком осторожен, чтобы пытаться прибрать к рукам денежки дракона, но и не позволит этого сделать никому другому.

– Поэтому мы пойдем через Хельмутов грот, – сказал Тенквисс. – А потом ведьмы заберут нас со внутреннего двора замка.

Шенвэль посмотрел вниз, на выжженную руну смерти, на тройку экен, которые резалась в карты у костра. Лицо его изменилось. Фейре и Экна вышли из состояния войны уже десять лет назад, но отношения между соседями оставались напряженными.

– Ну что же, твой план кажется мне вполне осуществимым и разумным, – сказал эльф. – А это что за люди?

– Это Танцоры Смерти, – сказал Тенквисс. – Я нанял их. На всякий случай.

– Я смотрю, ты серьезно подходишь к делу, – усмехнулся Шенвэль. – Извини за любопытство. Танцоры Смерти всегда берут вперед. Да и ведьмы обычно требуют аванс. Ты уже сейчас потратил больше денег, чем сможешь унести. Со мной все ясно, но что тебе там надо?

– Клыки, шкура с трупа, – ответил маг. – Они необходимы в приготовление многих эликсиров, а добыть эти составляющие не так уж легко.

Шенвэль оценивающе посмотрел на Тенквисса. Магические декокты, в которых требовалась плоть мертвого дракона, использовались только некромантами.

– Не боишься, что тебя из Круга Волшебников Мандры выпрут? – спросил Шенвэль.

– Последние двенадцать лет меня эта перспектива ничуть не страшит, – усмехнулся маг.

Эльф увидел, что экены побросали карты, вскочили на ноги и стали приветственно махать руками. А в следующий миг Шенвэль услышал характерный свист и шелест.

Ведьмы зависли перед ними. Они держались в воздухе тремя тройками, одна над другой, старшая крыла и целительница ближе всех к земле.

– Приветствую тебя, маг! – воскликнула Карина. Она скользнула взглядом по эльфу, но как будто не узнала его.

– Приветствую вас, свободные воительницы, – отвечал Тенквисс.

Ведьмы разом провалились в воздухе, да так резко, что у Шенвэля екнуло сердце. Он глянул вниз. Все одиннадцать ведьм одновременно приземлились на знак, приготовленный для них Танцорами Смерти. Эльф знал, что синхронная посадка – один из самых сложных маневров. Ведьмы крыла «Змей» по праву считались мастерами высшего пилотажа. Черные линии скрылись под метлами. Боевые ведьмы образовали собой руну «тир».

– Смерть и удача, – сказал Шенвэль задумчиво. – Они всегда идут рука об руку, ты не находишь?

Тенквисс усмехнулся.

– Вы, эльфы, мастера находить аллюзии там, где их нет, – сказал маг. – Просто такое построение наиболее удобно с точки зрения тактики.

Шенвэль промолчал, и они стали спускаться вниз.

Когда они подошли к костру, Тан уже накладывал ведьмам картошку с мясом. Шенвэль обратил внимание, что геометрический узор, стандартный для утвари мандречен, встречается на мисках ведьм ничуть не реже растительных мотивов, торговой марки эльфийских мастеров. Сам Шенвэль еще вчера вырезал по краю деревянной заготовки точно такие же. Однако на этот раз эльф не стал искать аллюзий там, где их заведомо не было, а достал из мешка миску и подошел к Тану за своей порцией. Хвостики кос ведьм придавали ужину очарование шабаша. Мирные, домашние миски ведьм на этом фоне смотрелись жутким диссонансом. Наемники вернулись к игре. Экены косились на эльфа, но пока молчали. Шенвэль же с интересом присматривался к их аурам. Наемники были не только любовниками ведьм. В нарушение Запрета Лайто, все трое оказались Синергистами. Молчаливый Валет соединил свои каналы Чи с белокурой ведьмой, своим богатырским сложением напоминавшую валькирию из боремских сказаний, которую звали Ундина. Крюк связал свою жизнь и смерть с Сабриной, пепельно-русой изящной ведьмочкой, черты лица которой выдавали поланку. Гёса разделил свою жизнь со звеньевой – экенкой Зариной.

– Интересно, есть ли в сокровищнице дракона изумруды, – мечтательно сказала Зарина, облизывая ложку. – Мне они так нравятся…

Гёса усмехнулся.

– Я думал, ты любишь красные камни, – сказал он. – Захожу с пик…

Крюк шлепнул поверх своей картой и забрал взятку.

– Мне вообще нравятся драгоценности, – решительно сказала экенка.

Наемники закончили партию как раз тогда, когда солнце село. Они поднялись и отправились на берег Росного, пересекавшего противоположный край террасы. Там они опустились на колени, и до слуха эльфа донеслось монотонное пение. Шенвэль ожидал, что Зарина последует за Гёсой, и то, что экен не стал ее даже уговаривать, просто потрясло эльфа.

– Прости за любопытство, – сказал Шенвэль. – Ты не пошла вместе с Гёсой на намаз. Почему?

Зарина бросила на эльфа короткий взгляд.

– Последний раз я молилась тогда, когда твои соплеменники подожгли мой аул, а моя мать усадила нас с братом на коня и от души стегнула животинку, – сказала экенка. – О, как я молилась! Но Баррах не услышал. Зачем мне бог, который всегда смотрит в другую сторону?

– Но ты же здесь, – заметил Шенвэль.

– Я просила Барраха спасти маму, – ответила экенка.

На это Шенвэль не нашелся, что ответить, а Зарина сказала:

– Ответь и ты на мой вопрос. Все знают, что вы, сидхи, просто бредите Жезлом Власти. И говорят, что эта палка все еще валяется где-то в замке. Если ты наткнешься на Эрустим… случайно…. Ты возьмешь его?

Шенвэль ощутил на себе тяжелый взгляд мага.

– Я об этом как-то не задумывался, – сказал Шенвэль. – Ведь продать Эрустим невозможно.

Зарина одобрительно хмыкнула. Тенквисс отвернулся, подал Карине кружку с чаем.

– Наш человек, – сказала Зарина.

– Я не человек, – сказал эльф холодно.

– Нашел, чем гордиться, – презрительно сказал Крюк.

Шенвэль промолчал.

Карина осушила кружку и поставила ее на землю. Затем поднялась на ноги. Тенквисс тоже встал, и они, непринужденно обнявшись, направились прочь от костра.

– Мы сейчас уйдем, – сказал маг. – Вы поднимайтесь в небо, как только стемнеет. Над замком вы должны быть не позже десяти – примерно в это время мы тоже доберемся туда.

– Хорошо, будем, – сказала ведьма. – Но нас могут заметить.

– Придется рискнуть. Вас тут знают, и сначала могут подумать, что у вас какие-нибудь ночные маневры. Когда все будет кончено, я зажгу ров, – продолжал Тенквисс. – Это будет сигналом, что нас пора забрать. Я думаю, это произойдет не раньше полуночи.

Карина чуть поморщилась, неохотно кивнула. Затем крепко обняла мага и сказала:

– Прости меня, Тенквисс. С этой ночи у нас все с тобой пойдет по-другому, обещаю.

В глазах Тенквисса мелькнула короткая вспышка.

– О да, – сказал он. – Все, все будет иначе.

Ульрик озадаченно крякнул. Елене казалось, что если Ульрик засмеется, или скажет: «Сама недосмотрела, сама и разбирайся. И сюда не ходи больше», то она тут же умрет.

Они встретились на своем любимом месте – у Водопада Надежды. Подземный ручей был насыщен известью. Там, где вода обрушивалась со скалы, известь понемногу осаждалась. За многие века ручей создал себе изящное ложе из блестящего и прочного камня. Ульрику эти прихотливые каменные кружева напоминали эльфийские замки. Елене они казались похожими на волшебное дерево. Один из королей эльфов сделал так, что источник всегда светился ровным, серебристым светом.

Ульрик пришел на встречу с возлюбленной через Хельмутов грот, одному ему известной дорогой. Широкие, чистые коридоры, в которых учителя показывали маленьким эльфам процесс образования сталактитов, остались пятьюдесятью саженями выше. Елене хватило смелости проделать путь через заброшенную штольню и несколько верст пустынных темных коридоров, где стены были усеяны мелкими каплями, словно плакали от сочувствия к ее судьбе, пройти в местах, куда не всякий шахтер рискнул бы сунуться. Но сейчас княжне было страшно.

– Я думаю… – начал Ульрик, но тут по сталагмитам скользнул свет. Три крупных магических шара один за другим появились в противоположном конце зала, в оранжевых отсветах мелькнули фигуры людей.

Эльф вскочил, протолкнул Елену в нишу под водопадом. Там начиналась естественная лестница. С другой стороны от источника находилась высокая галерея. Ульрик знал, что проход через пятьдесят саженей сворачивает вниз, а боковых ответвлений от него нет. По узкому коридору за водопадом, куда они сейчас забились, можно было добраться до поперечного горизонта, а оттуда – в сам Хельмутов грот. Но протискиваться вглубь эльф не стал. Он увидел, что один из магических шаров повернулся в их направлении. За шумом воды человек не услышал бы их шагов, но любой эльф уловил бы колебания Чи при движении. Ульрик замер, прижимая к себе возлюбленную единственной рукой. Елена не раз говорила Ульрику, в шутку, чтобы он сделал пятачок земли перед источником сухим и вечно теплым. Сейчас эльф очень сожалел, что не последовал совету подруги, когда еще мог. Вместо этого Ульрик приволок железную скорлупку непонятного происхождения, которые в избытке валялись поблизости. В скорлупке остались их вещи.

– Никого нет… А чего это вода светится? – спросил Гёса.

– В этом зале во времена нашего правления было подземное убежище. Жители Рабина скрывались тут от нападения сюрков, пока воины бились наверху, – сказал Шенвэль, пристально рассматривая истчоник. – Водопад сделали светящимся, чтобы скрасить часы ожидания во тьме.

Гёса наклонился. В уютной скорлупке, похожей на перевернутый щит пехотинца, лежал теплый плащ и яркая шелковая лента.

– Однако, – сказал экен. – И не холодно им.

Наемник поднял ленту.

– Если считать с той, что развевалась на кустах у входа, это уже двадцать пятая, – сказал Гёса. – В Рабине что, потрахаться больше негде?

– Да, это единственное место, где эльфы могут потрахаться с людьми, – сказал Шенвэль и посветил на источник. Ульрику на миг показалось, что подмастерье смотрит прямо ему в глаза. Елена испуганно сжалась. Экен присел на корточки, задумчиво качнул скорлупку, затем перевернул ее. Таких щитов не носили воины ни одной из существующих армий. Железный лист оказался цельным и очень тонким. Он имел форму капли и с выпуклой стороны был полностью черным.

Эльф отвел шар и двинулся в соседнюю галерею. Гёса колупнул пальцем черную, гладкую поверхность. Это была не краска. В этот момент раздался грохот. Экен вскочил, вытаскивая меч.

– Здесь такая же штуковина, – сказал Шенвэль.

Гёса последовал за ним, и голоса их теперь слышались немного приглушеннее, но все равно достаточно отчетливо. В высокой галерее оказалась целая куча псевдощитов, таких же тонких и черных с одной стороны. Эльф уже понял, что это такое, но думал, что экен не догадается. Но Гёсе случалось бывать не только на экенском склоне Драконьих гор.

– Знаешь, что это? – спросил эльф.

– Знаю, – сказал Гёса. – Это чешуя черного дракона. Причем такого маленького, что это скорее не дракон, а линдворм.

В глазах Шенвэля мелькнул интерес, и он продолжал слушать, не перебивая.

– Но я вот одного не пойму, – сказал Гёса. – Чешуйки так лежат, словно дракон наружу полз. Коридор для него тесноват был, вот он шкуру-то и обдирал. Черного Кровопийцу я, конечно, не видел, но по рассказам выходит, что он в эту галерею одну-то голову с трудом смог бы просунуть. А у него их было целых три. Пойдем, посмотрим, что там дальше. Дорогу-то найдешь обратно?

Шенвэль кивнул, и они пошли по круглой галерее. Магический шар так и плясал от встречного потока воздуха. Экен чувствовал под своими ногами невысокие, но чертовски неудобные столбики.

– А проход-то сквозной, – сказал Шенвэль.

– Ну-ка, подними свет, – сказал Гёса.

Оранжевый шар взмыл вверх. Эльф и экен увидели на своде прямо по центру продольную гряду крохотных сталактитов. Гёсе мешали идти симметричные им сталагмиты. Насколько хватало света, сталактиты свисали по всему потолку. Здесь в породе могла быть трещина, но эльф и экен знали правильный ответ.

– Это он гребнем промял, – сказал Гёса. – Шипы–то у драконов на хребте разного размера, и выбоины остались неравномерные. За годы выбоина заплыла, вот и сосульки нависли…

Эльф и экен остановились там, где проход круто уходил в глубину. Обе стороны устья были смяты, словно оплавлены, породу покрывали темные пятна. Известь вскипела и так застыла черными кружевами. В камне виднелись многочисленные глубокие борозды. С левой стороны царапин было меньше.

– Это кровь дракона, – сказал Шенвэль.

– Да, и хлестало из Черного Кровопийцы, как из водосточной трубы, – заметил Гёса.

– Всю кровь, что он из нас веками цедил, выблевал здесь… – сказал эльф сквозь зубы.

Гёса покачал головой.

– Не всю. Если бы у него было разорвано брюхо, или, скажем, шея, дракон не добрался бы до верха. Коридор вертикальный, тут надо расщепериться было, в стенки грудью и попой упираться. Он бы издох, кровью изошел. Похоже на то, что Черному Кровопийце кто-то пальцы на правой передней лапе отсадил. Вон, видишь, порода вспучилась, как бы на стороны? И таких ямок много, вон, и вон… Это Черное Пламя обрубком цеплялся, а из-за крови порода плавилась, он оскальзывался.

Эльф посмотрел на него с уважением.

– Ты так спокойно говоришь об этом, – произнес Шенвэль. – Очевидно, что Черный Кровопийца пробрался здесь. Из этого зала есть выход наружу, и эти ворота очень большие – чтобы люди не давили друг друга в толпе. Сейчас они, конечно, закрыты, но дракон, даже раненный, мог открыть их если не силой, то чарами. Тебя не пугает, что Черный Кровопийца жив?

– Если бы дракон был в силе, то уже объявился бы, за двенадцать-то лет, – пожал плечами Гёса. – А так, видать, заговорщики сильно его покалечили. Ковыляет сейчас бывший правитель Мандры где-нибудь по Драконьей пустоши на трех лапах, ну и что с того? Пойдем обратно. Наш маг уже, наверно, думает, что мы заблудились или свалили…

Когда все три шара исчезли, Ульрик и Елена стали пробираться по узкой лестнице. Свет водопада проникал и сюда, и лестница была хоть скудно, но освещена. Они вышли на поперечный горизонт, оставшийся еще со времен серебряных разработок. Елена на ощупь достала из ниши факел, который припрятала здесь, когда шла на свидание. Эльф подержал факел, пока девушка возилась, чиркая огнивом по кремню.