Текст книги "Защита деловой репутации в случаях ее диффамации или неправомерного использования (в сфере коммерческих отношений)"

§ 1.3. Сущность диффамации и неправомерного использования деловой репутации

Возможность гражданско-правовой защиты деловой репутации получила нормативное подтверждение в отечественном законодательстве совсем недавно.

Проект Гражданского уложения Российской империи содержал положения о возмещении вреда в связи с причинением вреда чести, но не репутации (ст. 2625 предусматривала: «Виновный в причинении обиды или разглашении ложного обстоятельства, позорящего чью-либо честь, либо подрывающего кредит лица, товарищества или установления, или доверие к способностям лица исполнять обязанности его звания или заниматься своим промыслом, обязан вознаградить пострадавшего за причиненные ему убытки»).

В ГК РСФСР 1922 г. о защите репутации (как и о защите чести и достоинства) не упоминалось вовсе[102]102
  (Энциклопедия государства и права. T. 1. Вып. 1. М., 1925. С. 510). Таким образом, если бы это предложение получило достойное внимание, нам не пришлось бы сейчас кивать на европейские социалистические страны, в то время как в 1922 году защита чести гражданина уже разрабатывалась русскими цивилистами» (Новицкая ТЕ. Гражданский кодекс РСФСР 1922 года. М., 2002. С. 65).


[Закрыть]. И впервые право на защиту чести и достоинства было прямо предусмотрено в ст. 7 Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик[103]103
  Ведомости Верховного Совета СССР. 1961. № 50. Ст. 525.


[Закрыть] 1961 г.

Затем нормы о защите чести и достоинства были включены в ГК РСФСР 1964 г. О.С. Иоффе по этому поводу высказался следующим образом: «…до проведения последней кодификации советского гражданского законодательства судебная правоприменительная деятельность с вопросами гражданско-правовой охраны чести и достоинства вовсе не сталкивалась. Надобность в такой охране доказывалась теоретически ссылкой на реальные жизненные потребности, и лишь после признания ее законом появилась соответствующая судебная практика, ставящая теперь перед наукой целый ряд новых ожидающих своего разрешения вопросов»[104]104
  Иоффе О. С. Развитие цивилистической мысли в СССР (часть I) // Избранные труды по гражданскому праву: Из истории цивилистической мысли. Гражданское правоотношение. Критика теории «хозяйственного права». М., 2000. С. 164.


[Закрыть].

Статья 7 ГК РСФСР 1964 г., устанавливая право на защиту чести и достоинства граждан и, что небезынтересно, организаций, вовсе не содержала указаний на возможность защиты репутации[105]105
  В первоначальной редакции эта статья была сравнительно небольшой и закрепляла следующие положения: «Гражданин или организация вправе требовать по суду опровержения порочащих их честь и достоинство сведений, если распространивший такие сведения не докажет, что они соответствуют действительности.
  Если указанные сведения распространены в печати, они, в случае несоответствия их действительности, должны быть опровергнуты также в печати. Порядок опровержения в иных случаях устанавливается судом.
  Если решение суда не выполнено, суд вправе наложить на нарушителя штраф, взыскиваемый в доход государства. Штраф взыскивается в порядке и в размере, установленных Гражданским процессуальным кодексом РСФСР. Уплата штрафа не освобождает нарушителя от обязанности выполнить предусмотренное решением суда действие».


[Закрыть]. Впрочем, и будучи впоследствии дополненной, ст. 7 до момента утраты силы ГК РСФСР 1964 г. не «обогатилась» термином «репутация».

Вместе с тем в постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 02.03.1989 № 2 «О применении в судебной практике статьи 7 Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик о защите чести и достоинства граждан и организаций» прямо говорится о «добром имени гражданина» и «положительной репутации организации»: «В соответствии со ст. 7 Основ гражданского законодательства граждане и организации вправе требовать по суду опровержения порочащих их честь и достоинство сведений. Суды при рассмотрении этих дел призваны пресекать распространение таких сведений, защищая доброе имя гражданина или положительную репутацию организации… 2. При рассмотрении гражданских дел, возбужденных в порядке ст. Основ гражданского законодательства, судам необходимо с исчерпывающей полнотой выяснять: были ли распространены сведения, об опровержении которых предъявлен иск, порочат ли они честь и достоинство гражданина, репутацию организации, соответствуют ли эти сведения действительности». То есть несмотря на то, что в отечественном гражданском законодательстве 60—90-х гг. защита репутации прямо не предусматривалась, правоприменитель исходил из необходимости ее защиты в случае нарушения.

Собственно сам термин «деловая репутация» получил прямое закрепление сначала в ст. 7 Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик[106]106
  Названая статья, именуемая «Защита чести, достоинства и деловой репутации» имела следующее содержание:
  «1. Гражданин или юридическое лицо вправе требовать по суду опровержения порочащих его честь, достоинство или деловую репутацию сведений, если распространивший такие сведения не докажет, что они соответствуют действительности.
  2. Если сведения, порочащие честь, достоинство или деловую репутацию гражданина или юридического лица, распространены в средствах массовой информации, они должны быть опровергнуты в тех же средствах массовой информации.
  В случае, если указанные сведения содержатся в документе, исходящем от организации, такой документ подлежит замене или отзыву.
  Порядок опровержения в иных случаях устанавливается судом.
  3. Гражданин или юридическое лицо, в отношении которого средствами массовой информации опубликованы сведения, ущемляющие его права или законные интересы, имеет право на публикацию своего ответа в тех же средствах массовой информации.
  4. Требование гражданина или юридического лица о публикации опровержения либо ответа в средстве массовой информации рассматривается судом в случае, если орган массовой информации отказал в такой публикации либо в течение месяца не произвел публикацию.
  5. Если решение суда не выполнено, суд вправе наложить на нарушителя штраф, взыскиваемый в доход бюджета. Штраф налагается в порядке и размерах, установленных гражданским процессуальным законодательством. Уплата штрафа не освобождает нарушителя от обязанности выполнить предусмотренное решением суда действие.
  6. Гражданин или юридическое лицо, в отношении которого распространены сведения, порочащие его честь, достоинство или деловую репутацию, вправе наряду с опровержением таких сведений требовать возмещения убытков и морального вреда, причиненных их распространением.
  7. Если установить лицо, распространившее сведения, порочащие честь, достоинство или деловую репутацию гражданина или юридического лица, невозможно, лицо, в отношении которого такие сведения распространены, вправе обратиться в суд с заявлением о признании распространенных сведений не соответствующими действительности».


[Закрыть] 1991 г., а затем и в ст. 19, 150, 152 ГК РФ 1994 г.

В одном из первых комментариев к ст. 152 Кодекса отмечалось следующее: «Комментируемая статья в основном повторяет ст. 7 Основ ГЗ. Она адресована в первую очередь гражданам, но в части защиты деловой репутации применяется и к юридическим лицам»[107]107
  Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой / Отв. ред. О.Н. Садиков. М., 1995. С. 198 (автор комментария – В.Н. Литовкин).


[Закрыть].

Вместе с тем важным представляется заметить, что в российском гражданском праве защита деловой репутации подразумевала опровержение порочащих эту репутацию сведений, а также взыскание каких-то компенсационных выплат в пользу пострадавшего лица. Между тем ущерб репутации может быть причинен не только посредством распространения не соответствующих действительности сведений, порочащих репутацию лица, но и вследствие неправомерного использования «чужой» деловой репутации, а также в иных случаях. Это интуитивно угадывалось отечественными юристами, в связи с чем еще, например, в период действия ГК РСФСР 1964 г. в литературе подчеркивалось: «Защита чести и достоинства граждан и организаций обеспечивается не только ст. 7 Основ, но и другими институтами гражданского права. Так, честь и достоинство восстанавливаются при установлении судом необоснованности обвинения в плагиате, совершении противоправных действий против наследодателя, нарушении условий договора и т. п.»[108]108
  Гражданское право: Учебник. В 2 т. / Под ред. Е.А. Суханова. T. 1. М., 1993. С. 366 (автор главы – О. А. Дюжева).


[Закрыть].

Целью настоящей работы не было обозначить все возможные случаи, требующие защиты деловой репутации, – в ее рамках предполагается рассмотреть две основные разновидности правонарушений в сфере деловой репутации: диффамацию и неправомерное использование деловой репутации.

Термин «диффамация» (от лат. diffamo – порочу) не используется в отечественных законодательных актах – как правило, российский закон говорит о «распространении не соответствующих действительности порочащих сведений»[109]109
  Небезынтересно, что в литературе встречаются мнения о необходимости законодательного определения термина «диффамация» и установления «института диффамационного права». Так, об этом пишет М.В. Свинцова, ссылаясь на диссертационное исследование С.В. Потапенко (Потапенко С.В. Проблемы судебной защиты от диффамации в СМИ: Автореф. дис…. д.ю.н. Краснодар, 2002. С. 8) (Свинцова М.В. Сведения, порочащие честь, достоинство и деловую репутацию граждан и юридических лиц // Судья. 2014. № 4. С. 29).


[Закрыть]. При этом в п. 1 Постановления Пленума ВС РФ № 3 указывается на необходимость учитывать правовые позиции Европейского Суда, «имея при этом в виду, что используемое Европейским Судом по правам человека в его постановлениях понятие диффамации тождественно понятию распространения не соответствующих действительности порочащих сведений, содержащемуся в статье 152 Гражданского кодекса Российской Федерации».

Для более четкого уяснения сущности диффамации необходимо обратиться к практике применения ст. 10 Конвенции по правам человека, закрепляющей свободу выражения мнения (свободу слова). Текст данной статьи Конвенции предусматривает следующее:

«1. Каждый имеет право свободно выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ. Настоящая статья не препятствует государствам осуществлять лицензирование радиовещательных, телевизионных или кинематографических предприятий.

2. Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия».

Раскрывая содержание указанной статьи, Европейский Суд в деле «Нильсен и Йонсон против Норвегии» указал: «В соответствии с устоявшейся прецедентной практикой Европейского Суда свобода выражения мнения является одной из основополагающих ценностей демократического общества и одним из основных условий прогресса общества и самореализации каждого лица. Согласно пункту 2 статьи 10 Конвенции это право применимо не только к тем «информации» или «идеям», которые благоприятно воспринимаются в обществе или рассматриваются как безобидные или не достойные внимания, но и к тем, которые оскорбляют, шокируют или причиняют беспокойство. Таковы требования плюрализма, терпимости и широты взглядов, без которых невозможно существование демократического общества. Как сказано в статье 10 Конвенции, эта свобода имеет ряд ограничений, которые, однако, должны толковаться строго, а необходимость в каких-либо ограничениях должна быть установлена убедительно»[110]110
  Постановление Европейского Суда от 25Л1.1999 по делу «Нильсен и Йонсен против Норвегии» (Nilsen and Johnsen v. Norway; № 23118/93). См. также постановления Европейского Суда от 07.12.1976 по делу «Хэндисайд против Соединенного Королевства» (Handyside v. United Kingdom)', от 23.09.1994 по делу «Ерсильд против Дании» (Jersild v. Denmark).


[Закрыть].

Таким образом, Европейский Суд подтвердил, что в ст. 10 Конвенции не только гарантировано право на выражение мнения, но и, что важно для целей настоящей работы, закреплено правило, согласно которому данное право не является абсолютным: осуществление права на выражение мнения может ограничиваться в тех случаях, когда это необходимо, в частности, для защиты репутации частного лица (физического или юридического). Следовательно, если реализация права на выражение мнения одним лицом привела к необоснованному умалению репутации другого лица, создаются предпосылки для возложения на это лицо санкций гражданского или уголовного характера в целях защиты репутации пострадавшего.

Как уже указывалось выше, Европейский Суд считает, что свобода выражения применима не только к тем «информации» или «идеям», которые благоприятно воспринимаются в обществе или рассматриваются как безобидные или не достойные внимания, но и к тем, которые оскорбляют, шокируют или вызывают обеспокоенность у государства или части населения. Причем ЕСПЧ считает, что журналистская свобода допускает некоторое преувеличение или даже провокацию, которые приводят к гневным реакциям, т. е. допустимы в некоторой степени несдержанные высказывания[111]111
  Постановления Европейского Суда от 26.04.1995 по делу «Прагер и Обершлик против Австрии» (Prager and Oberschlick v. Austria', № 15974/90), по делу «Мамер против Франции» (Mamere v. France', № 12697/03).


[Закрыть]. Но ст. 10 Конвенции по правам человека защищает право журналистов на распространение информации и идей только при условии, что они действуют добросовестно и на точной фактической основе, предоставляя надежную и точную информацию в соответствии с журналистской этикой. ЕСПЧ признает, что СМИ не должны преступать определенных границ (в частности в отношении репутации и прав иных лиц), их долг состоит в том, чтобы распространять – любым способом, который совместим с их обязанностями и ответственностью – информацию и идеи по всем вопросам, представляющим общественный интерес (см. дело «Де Хас и Гейселс против Бельгии» (De Haes and Gijsels v. Belgium; постановление от 24.02.1997), постановление Большой палаты Европейского Суда по делу «Бладет Тромсо и Стенсос против Норвегии» (Bladet Tromse and Stensaas v. Norway; № 21980/93).

В соответствии с требованиями п. 2 ст. 10 Конвенции по правам человека свобода выражения мнения подразумевает «обязанности и ответственность», которые распространяются на СМИ даже в отношении к серьезным общезначимым вопросам. ЕСПЧ отмечает: «Более того, эти «обязанности и ответственность» приобретают еще большее значение, когда речь идет об ущербе для репутации конкретного лица и о нарушении «прав других лиц». Таким образом, для того, чтобы СМИ могли освобождаться от наличествующей по умолчанию обязанности по проверке утверждений о факте, диффамационных по отношению к частным лицам, требуются особые основания. Ответ на вопрос о том, существуют ли такие основания, зависит, в частности, от характера и степени соответствующей диффамации и степени, в которой СМИ считают свои источники надежными в связи с соответствующими утверждениями»[112]112
  Постановление Большой палаты Европейского Суда от 22.10.2007 по делу «Лендон, Очаковски-Лоран и Жюли против Франции» (Lindon, Otchakovsky-Laurens and July v. France-, № 21279/02 и 36448/02).


[Закрыть](см. дело «Педерсен и Бодсгор против Дании» (Pedersen and Baadsgaard v. Denmark; № 49017/99).

Вышесказанное заставляет обратиться к толкованию понятия «выражение мнения», даваемое в практике Европейского Суда.

ЕСПЧ признает, что ст. 10 Конвенции гарантирует свободу выражения мнения всякому вне зависимости от преследуемой цели – будет ли это извлечение прибыли или нет (см. дело «Аутроник АГ против Швейцарии» (Autronic AG v. Switzerland; постановление от 22.05.1990)). Причем в сферу действия данной статьи попадает не только какой-то определенный тип «информации» или «идей», а, в частности:

– информация и идеи политического характера (см. дело «Маркт интерн Ферлаг ГМБХ и Клаус Берман против Германии» (Markt intern Verlag GmbH and Klaus Beermann v. Germany; постановление от 20.11.1989));

– всевозможные литературные произведения или, как они обозначаются в практике ЕСПЧ, художественное самовыражение (см. дело «Мюллер и другие против Швейцарии» (Muller and Others v. Switzerland; постановление от 24.05.1988));

– информация коммерческого характера (см. вышеупомянутое дело «Маркт интерн Ферлаг ГМБ и Клаус Берман против Германии»);

– коммерческие объявления, транслируемые по кабелю (см. дело «Гроппера Радио АГ и другие против Швейцарии» (Groppera Radio AG and Others v. Switzerland; постановление от 28.03.1990));

– различные рекламные публикации, в том числе в информационном бюллетене (см. дело «Касадо Кока против Испании» (Casado Coca v. Spain; 15450/89)).

– информация о сложившемся общественном мнении (см. дело «Торгер Торгерсон против Исландии» (Thorgeir Thorgeirson v. Island; № 13778/88, постановление от 25.06.1992)).

Важно заметить, что Европейский Суд допускает различную форму «выражения мнения»: это может быть печатная или аудиовизуальная форма, а также и устные высказывания.

В литературе отмечается, что широкое толкование, даваемое Европейским Судом понятию «выражение мнения», резко контрастирует, например, с позицией Верховного Суда США, который такие категории, как непристойности и заведомо ложные фактические утверждения ставит за рамки конституционной защиты[113]113
  См., например: Круг П., Свонн Б. Статья 10 Европейской конвенции по правам человека в прецедентном праве Европейского Суда по правам человека (http:// medialawrussia.ru/index.php/zarubezhnoe-zakonodatelstvo-i-mezhdunarodnye-dokumenty/ 34-statya– 10-evropejskoj-konventsii).


[Закрыть]. В свою очередь в Европейском Суде не ставится вопрос о безусловном исключении какой-либо категории из сферы защиты ст. 10 Конвенции – напротив, в эту сферу включаются все виды и формы выражения мнения независимо от их содержания.

В отечественной литературе выделяется три основных подхода к толкованию понятия диффамация, определяющих его как: 1) распространение заведомо ложных порочащих сведений; 2) распространение порочащих, в том числе правдивых, сведений; 3) распространение правдивых порочащих сведений[114]114
  Каменева З.В. Диффамация и ее признаки // Адвокат. 2014. № 7.


[Закрыть].

Р. Кузьмин, подчеркивая, что законодательством многих стран диффамация признается уголовным преступлением, указывает на то, что под этим явлением принято понимать, как правило, бездоказательные утверждения или распространение фактов, порочащих репутацию[115]115
  Кузьмин Р. Диффамация как средство незаконного влияния на суд и следствие в уголовном процессе Украины // Закон и бизнес. 2013. № 11.


[Закрыть]. При этом ученый упоминает следующие случаи установления уголовной ответственности за диффамацию: «Ответственность за диффамацию предусмотрена уголовными кодексами таких европейских государств, как Австрия (ст. 111), Бельгия (гл. V), Италия (ст. 595), Португалия (ст. 180), Хорватия (ст. 199, 199², 200¹, 200²), Финляндия (гл. 24, ст. 9, 10), Дания (ст. 267), Норвегия (гл. 23, ст. 246, 247, 248), Бразилия (ст. 139) и др.

Законодательством Франции ответственность за диффамацию закреплена в акте о прессе 1881 г.: «Любое утверждение или обвинение в факте, наносящее вред чести или репутации лица либо группы лиц, которой приписывается факт, является диффамацией. Непосредственная публикация путем воссоздания такого утверждения или такого обвинения карается, даже если оно сделано в форме, выражающей сомнение, или если оно касается лица или группы лиц, чьи имена прямо не названы, но идентификация которых возможна через речь, возгласы, угрозы, изложенные в письменном или печатном виде, преступные плакаты или афиши».

Статья 186 Уголовного кодекса Германии устанавливает ответственность лица, «утверждающего или распространяющего факт, связанный с другим лицом, который может опорочить его или негативно повлиять на общественное мнение о нем, если только нельзя доказать, что этот факт правдив», в виде лишения свободы до двух лет, а ст. 188 предусматривает санкцию за диффамацию лиц, занимающихся политической деятельностью: «Если преступление диффамации совершено публично, на встрече или через распространение письменных материалов относительно лица, задействованного в широкоизвестной политической жизни на основе позиции этого лица в публичной жизни, и если преступление может существенно осложнить его общественную деятельность, наказанием должно быть заключение от трех месяцев до пяти лет».

Глава 5 Уголовного кодекса Швеции определяет, что «лицу, которое называет другое лицо преступником либо отмечает, что лицо ведет образ жизни, достойный осуждения, или иным образом предоставляет информацию с намерением огласки, чтобы вызвать пренебрежение других, присуждается штраф за диффамацию, а грубая диффамация карается штрафом или лишением свободы до двух лет».

Статья 212 Уголовного кодекса Польши определяет, что «тот, кто приписывает лицу, группе лиц, институции или организационной единице, не имеющей статуса юридического лица, такое поведение или характеристику, которая может дискредитировать их в глазах общественного мнения или привести к потере доверия, необходимого для должности, профессии или рода деятельности, подлежит уплате штрафа, наказанию в виде ограничения свободы или наказанию в виде лишения свободы до одного года. Если злоумышленник совершает деяние через СМИ, он подлежит уплате штрафа, наказанию в виде ограничения свободы или наказанию в виде лишения свободы до двух лет».

Уголовным кодексом Албании за оскорбление должностных лиц (ст. 239) предусматривается максимальное наказание до 2 лет заключения, а за преднамеренную диффамацию президента республики – до 3 лет лишения свободы (ст. 241).

В Республике Чехия ст. 184 УК диффамация определена как преступление, а ст. 184¹ предусматривает заключение до 1 года, в случае использования прессы, телевидения, радио и других сетей – до 2 лет.

В Южной Корее за диффамацию предусмотрено наказание до 7 лет лишения свободы»[116]116
  Кузьмин R Указ. соч.


[Закрыть].

Интересно, что в США закреплено уголовное преследование за диффамацию не только живущих, но и умерших, по крайней мере 10 штатов – Колорадо, Айдахо, Джорджия, Канзас, Луизиана, Невада, Северная Дакота, Оклахома, Юта и Вашингтон, устанавливают уголовную ответственность за диффамацию умерших. Кстати, одним из самых известных дел о диффамации было дело Джона Питера Зенгера (1735), который за публикацию в журнале New York Weekly Journal серии материалов о губернаторе Нью-Йорка Уильяме Косби был обвинен в диффамации (причем до суда провел в тюрьме 9 месяцев), но затем был признан невиновным вердиктом присяжных[117]117
  http://www.nps.gov/feha/historyculture/stories.htm. Интересно, что после смерти губернатора Косби (в 1736 г.) была опубликована «Краткая история дела и суда над Джоном Питером Зенгером, издателем New York Weekly Journal» (A Brief Narrative of the Case and Tryal of John Peter Zenger. Printer of the New York Weekly Journal), которая впоследствии переиздавалась более 20 раз (последний раз – в 1997 г.).


[Закрыть].

В литературе отмечается: «Правовые системы европейских государств долгое время стремились к тому, чтобы защищать частных лиц от явного нарушения таких их интересов, как добрая репутация, достоинство, неприкосновенность частной и семейной жизни. Правовые нормы, направленные на защиту этих интересов, обычно содержатся в уголовных кодексах и гражданских кодексах или положениях законодательства о гражданских правонарушениях; тем самым данные интересы признаются в качестве гражданских прав, принудительного применения которых можно добиться путем подачи исков о возмещении денежных убытков»[118]118
  См.: Круг П., Свонн Б. Статья 10 Европейской конвенции по правам человека в прецедентном праве Европейского Суда по правам человека.


[Закрыть]. То есть тенденция наказания за диффамацию изменяется – от уголовного преследования к гражданско-правовой ответственности[119]119
  Интересно, что в странах общего права выделяют диффамацию устную (slander) и письменную – в виде слов или рисунков (libel), но в большинстве случаев между ни-


[Закрыть]. Например, основным видом ответственности за диффамацию в Великобритании является гражданско-правовая: несмотря на то, что уголовно-правовая ответственность предусмотрена британским законодательством, ее применение происходит крайне редко (как утверждается, последний раз более 70 лет назад[120]120
  Каменева З.В. Опыт правового регулирования диффамации в мире // Адвокат. 2014. № 6. С. 43–47.


[Закрыть]). В частности, законодательство Кореи допускает, что помимо уголовного наказания за диффамацию пострадавший может предъявить и гражданский иск за причинение вреда.

Надо сказать, что на сегодняшний день законодательство большинства стран закрепляет положения о защите от диффамации и уголовном, и в гражданском законодательстве. В связи с этим Организацией по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) была подготовлена подробная база по положениям уголовного и гражданского законодательства 55 стран, в том числе всех европейских стран, стран Содружества Независимых Государств, Соединенных Штатов и Канады[121]121
  A Comprehensive Database on Criminal and Civil Defamation Provisions and Court Practices in the OSCE Region, Prepared by the Office of the OSCE Representative on Freedom of the Media (http://www.osce.org/fom/41958?download=true).


[Закрыть].

Изначально как в России, так и за рубежом преобладала тенденция установления уголовной ответственности за диффамацию[122]122
  С.П. Олефиренко пишет о том, что Соборное уложение 1646 г. содержало раздел об оскорблениях: раздел начинался ст. 27, которая предусматривала наиболее тяжелый случай – оскорбление Патриарха (Олефиренко С.П. История развития института компенсации морального вреда в уголовно-процессуальном законодательстве Российской Федерации // Вестник Южно-Уральского гос. ун-та. Серия: Право. 2008. № 8 (108) С. 71, 72). В более позднем Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1885 г. предусматривалось: «Виновные в преступлении, причинившем кому-либо убытки, вред или обиду, сверх наказания, к коему присуждаются, обязаны вознаградить за сей вред, убыток или обиду из собственного имущества по точному о сем постановлению суда» (Олефиренко С.П. Указ. соч. С. 71–72). Р. Кузьмин пишет об этом следующее: «Диффамация была известна законодательству дореволюционной России как обнародование в прессе информации о частной жизни должностного лица или указание такого обстоятельства, которое может повредить его чести, достоинству или доброму имени (Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. СПб., изд. 1885 г. с включением статей по продолжению 1886, 1887 и 1889 гг. С. 503). В таком виде диффамация была средством защиты не только от вторжения в частную жизнь граждан, но и от опорочения действий должностных лиц. Таким образом, понятийное ядро термина «диффамация» согласно законодательству того периода было близко к клевете» (Кузьмин Р. Указ. соч.).


[Закрыть], но впоследствии ее стала вытеснять гражданско-правовая ответственность[123]123
  И.А. Покровский в своих работах указывал на недостаточность уголовной ответственности за нарушение чести, настаивая на необходимости введения специальных гражданско-правовых норм, предусматривающих защиту чести (Покровский ИЛ. Право на честь // Вестник гражданского права. Пг., 1916. Кн. 4. С. 23–32).


[Закрыть].

Как отмечается в литературе, прежде чем сложились современные формы судебной защиты чести, достоинства и деловой репутации и появилась материальная законодательная база, суды в дореволюционной России, а также суды, действовавшие в последующие исторические периоды, не располагали законодательством, способным максимально защитить права гражданина и человека от диффамации. Гражданское законодательство, существовавшее в период действия ГК РСФСР 1922 г., не предусматривало специальных способов защиты чести и достоинства, так как достаточным считалось применение уголовно-правовых мер за совершение преступлений против жизни, здоровья, свободы и достоинства личности (гл. 6 Уголовного кодекса РСФСР 1926)[124]124
  Фоков А.П. Судебная защита чести, достоинства и деловой репутации: история и современность // Судья. 2014. № 4. С. 22–28.


[Закрыть].

Итак, в начале прошлого века в отечественном правопорядке сложился подход, согласно которому диффамацию рассматривали в качестве преступления, близкого к клевете, но отличающегося по двум признакам: во-первых, диффамацией признается оглашение каких-либо позорящих фактов в печати, тогда как клевета – на словах или в письме; во-вторых, в диффамации преступный момент состоит в оглашении позорящих сведений (независимо от их правдивости), клевета же – сообщение заведомо ложных сведений[125]125
  Литературная энциклопедия – В.М. Фриче., 1929–1939. СИЭ – А.П. Горкина. СЛТ – М. Петровский //http://alcala.ru/literaturnaia-enciklopedia/slovar-D/2932.shtml.


[Закрыть]. Исходя из этого делался вывод о том, что против обвинения в клевете можно защититься, доказав правдивость сведений, тогда как против обвинения в диффамации указанием только на правдивость сведений защититься не удастся. При этом в литературе[126]126
  Со ссылками на работу: Бернштам В. Диффамация по русским законам // Русское богатство. 1901. № 5.


[Закрыть] указывалось: «Д. (диффамация. – М.Р., М.Г.) была известна законодательству дореволюционной России как «оглашение в печати о частном или должностном лице, обществе или установлении такого обстоятельства, к-рое может повредить их чести, достоинству или доброму имени». В таком виде Д. являлась средством ограничения свободы печати не только против вторжения последней в частную жизнь граждан, но и против разоблачения в прессе неправильных действий должностных лиц… На Западе Д. рассматривается либо как преступление против законодательства о печати (французская система), либо как частный случай клеветы (германская система)»[127]127
  Литературная энциклопедия // http://alcala.ru/literaturnaia-enciklopedia/ slo var– D/2932, shtml.


[Закрыть].

Как уже указывалось ранее, в российском законодательстве гражданско-правовая ответственность за распространение не соответствующих действительности сведений была установлена сравнительно недавно. В числе признаков диффамации как гражданского правонарушения обычно выделяют следующие составные элементы:

– распространение информации о конкретном лице;

– порочащий характер распространенных сведений;

– несоответствие распространенной информации действительности;

– распространение сообщений о фактах (отличных от субъективной оценки);

– отсутствие оснований освобождения распространителя от ответственности.

В то же время отечественное уголовное законодательство гораздо раньше закрепило ответственность за подобного рода правонарушения. Высказывается мнение, что «понятие «диффамация» как раз и является в большей мере криминалистическим понятием, под которое подпадает весьма обширная группа различных видов преступлений, имеющих сходство в их криминалистических чертах, в частности в особенностях предмета посягательства, в структуре способа и обстановки их совершения, в типологических особенностях личности правонарушителей»[128]128
  Земскова С.И. Криминалистическая характеристика диффамации // Законы России: опыт, анализ, практика. 2013. № 1. С. 89–94. Как указывает автор, данным понятием в основном охватываются составы преступлений, предусмотренные ст. 128[128], 298, 319, 336 действующего Уголовного кодекса РФ.


[Закрыть].

Уголовный кодекс РСФСР 1922 г., а затем и в редакции 1926 г. предусматривал ответственность за клевету[129]129
  в клевете. Он должен доказать, что разоблачитель разгласил не только позорящие сведения, но и сведения заведомо ложные» (Литературная энциклопедия // http://alcala.ru/literaturnaia-enciklopedia/slovar-D/2932.shtml).


[Закрыть]. В Уголовном кодексе РСФСР 1960 г. устанавливалась ответственность за два преступления: ст. 130 «Клевета»[130]130
  Под клеветой понималось распространение заведомо ложных позорящих другое лицо измышлений.


[Закрыть] и ст. 131 «Оскорбление»[131]131
  Под оскорблением понималось умышленное унижение чести и достоинства личности, выраженное в неприличной форме.


[Закрыть] предусматривали наказания в виде общественного порицания, взимания штрафа, лишения права занимать определенные должности, исправительных работ и т. д. вплоть до лишения свободы на срок до пяти лет (в случае соединения обвинения в клевете с обвинением в совершении государственного или иного тяжкого преступления). Уголовный кодекс РФ 1996 г. в первоначальной редакции в ст. 129 «Клевета»[132]132
  Согласно п. 1 ст. 129 Уголовного кодекса РФ (в первоначальной редакции) клевета – это распространение заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоинство другого лица или подрывающих его репутацию.


[Закрыть] и ст. 130 «Оскорбление»[133]133
  Согласно п. 1 ст. 130 Уголовного кодекса РФ (в первоначальной редакции) оскорбление – это унижение чести и достоинства другого лица, выраженное в неприличной форме.


[Закрыть] в отличие от предыдущего Кодекса прямо упоминает не только честь и достоинство, но и репутацию, устанавливая ответственность, которая варьируется от штрафа до лишения свободы на срок до трех лет.

В разъяснениях ВС РФ, данных в Постановлении Пленума № 3, по этому поводу указывалось следующее: «Если действия лица, распространившего не соответствующие действительности порочащие сведения, содержат признаки преступления, предусмотренного статьей 129 Уголовного кодекса Российской Федерации (клевета), потерпевший вправе обратиться в суд с заявлением о привлечении виновного к уголовной ответственности, а также предъявить иск о защите чести и достоинства или деловой репутации в порядке гражданского судопроизводства.

Отказ в возбуждении уголовного дела по статье 129 Уголовного кодекса Российской Федерации, прекращение возбужденного уголовного дела, а также вынесение приговора не исключают возможности предъявления иска о защите чести и достоинства или деловой репутации в порядке гражданского судопроизводства».

Федеральным законом от 17.11.2011 № 420-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации» статьи 129 и 130 Уголовного кодекса РФ были признаны утратившими силу (хотя за гл. 17 Кодекса «оставили» прежнее наименование – «Преступления против свободы, чести и достоинства личности»), а Кодекс РФ об административных правонарушениях был дополнен новыми статьями – ст. 5.60 «Клевета» и ст. 5.61 «Оскорбление»[134]134
  В пояснительной записке к проекту потребность в проведении таких новаций объяснялась тем, что уголовная ответственность предусмотрена за действия, имеющие «признаки общественной опасности», которые не усматривались за клеветой и оскорблением. Интересно, что на стадии рассмотрения законопроекта отмечалось, что оскорбление и клевета – это «следствие частных отношений» (см.: За клевету ударят по кошельку // http://pravo.ru/review/view/14464).


[Закрыть]. Это дало правоведам основания для вывода о том, что названные правонарушения (клевета и оскорбление) были декриминализированы и переведены в разряд административных правонарушений[135]135
  См.: Новое в Уголовном кодексе / Под ред. А.И. Чучаева. Вып. 2. М., 2012 (СПС «КонсультантПлюс»).


[Закрыть].

Вместе с тем меньше чем через год упомянутая ст. 5.60 («Клевета») Кодекса РФ об административных правонарушениях была признана утратившей силу и Уголовный кодекс РФ пополнился новой статьей – ст. 128¹ «Клевета» (Федеральный закон от 28.07.2012 г. № 141-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации»).

Таким образом, на сегодняшний день клевета, т. е. распространение заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоинство другого лица или подрывающих его репутацию, отнесена законодателем к уголовным преступлениям (правда, теперь закон предусматривает только два вида наказания – штраф или обязательные работы; ст. 128¹ Уголовного кодекса РФ). В то же время оскорбление, т. е. унижение чести и достоинства другого лица, выраженное в неприличной форме, признается административным правонарушением, наказанием для которого является только штраф (ст. 5.61 КоАП РФ)[136]136
  В литературе обращается внимание на признак, который оказывается юридически значимым в ситуации заочного оскорбления (т. е. не в присутствии потерпевшего), а именно умышленность этого действия. Соответствуют ли сведения, распространяемые при оскорблении, действительному положению вещей, при определении оскорбления принципиально безразлично: важен факт и важна форма унижения (Земскова С.И. Указ. соч.).


[Закрыть].

Важно заметить, что обращение за защитой от уголовного преступления (клевета) или административного правонарушения (оскорбление) по смыслу п. 6 Постановления Пленума ВС РФ № 3 не лишает заинтересованных лиц возможности обратиться с гражданско-правовым иском о защите чести и достоинства или деловой репутации и, более того, даже отказ в возбуждении уголовного дела или прекращение возбужденного уголовного дела, а также вынесение приговора не исключают возможности предъявления подобного иска.

В литературе признается: «Основной (имманентной) целью диффамации выступает умаление достоинства, опорочение чести и доброго имени лица. Однако в ряде случаев подобное поведение может иметь и иные цели, обусловленные как конституционной, так и неконституционной заинтересованностью диффаматора, при этом умаление достоинства лица выступает либо в качестве промежуточной ступени, необходимой для достижения основной цели, либо как побочный (безразличный или нежелательный для диффаматора) результат»[137]137
  Смирнова А. А. Диффамация как правонарушение и злоупотребление правом: конституционно-правовой аспект: Автореф. дис…. к.ю.н. М., 2008.


[Закрыть].

С учетом практики Европейского Суда в качестве необходимого условия привлечения к ответственности за диффамацию предлагается рассматривать отсутствие общественного интереса в качестве причины (цели) распространения информации[138]138
  ГусаловаА.Р. Гражданско-правовая защита деловой репутации: Автореф. дис…. к.ю.н. Владикавказ, 2012. С. 11.


[Закрыть].

Так, например, в деле «Компания Штандард Ферлагс ГМБХ (№ 2) против Австрии»[139]139
  Постановление Европейского Суда от 04.06.2009 по делу «Компания Штандард Ферлагс ГМБХ (№ 2) против Австрии» (Standard Verlags GmbH (№ 2) v. Austria’, № 21277/05).


[Закрыть] Европейский Суд не выявил нарушения ст. 10 Конвенции в действиях национальных судов, удовлетворивших требования истца и обязавших ответчика выплатить компенсацию за опубликование в средствах массовой информации слухов о том, что жена действующего на тот момент австрийского президента намеревалась развестись и имела тесные связи с двумя мужчинами – австрийским политиком и иностранным послом. Европейский Суд обратил внимание на то обстоятельство, что распространенная информация не отражала дискуссию по вопросу, представляющему всеобщий (публичный) интерес.

Положения ст. ст. 3 и 4 Декларации о свободе политической дискуссии в СМИ, принятой 12 февраля 2004 г. на 872-м заседании Комитета Министров Совета Европы, предусматривают, что политические деятели, стремящиеся заручиться общественным мнением, тем самым соглашаются стать объектом общественной политической дискуссии и критики в СМИ; государственные должностные лица могут быть подвергнуты критике в СМИ в отношении того, как они исполняют свои обязанности, поскольку это необходимо для обеспечения гласного и ответственного исполнения ими своих полномочий. Как пояснил Европейский Суд в постановлении по делу «Федченко против России»[140]140
  Постановление Европейского Суда от 11.02.2010 по делу «Федченко против России» (Fedchenko v. Russia; № 33333/04).


[Закрыть], в отношении государственных служащих, действующих в официальном качестве, как и политиков, рамки допустимой критики шире, чем в отношении частных лиц[141]141
  Аналогичные пределы, по мнению Европейского Суда, применимы и в отношении критики гражданских служащих, действующих в официальном качестве, хотя и не в той же степени, как в отношении политиков (см. постановление Большой палаты Европейского Суда по делу «Яновский против Польши» (Janowski v. Poland; № 25716/94).


[Закрыть]. Однако в деле «Компания Штандард Ферлагс ГМБХ (№ 2) против Австрии», несмотря на то, что информация касалась публичных лиц, целью распространения сведений о них не являлись ни выражение свободы слова по общественно значимым вопросам, ни обеспечение прозрачности в деятельности наделенных государственными полномочиями лиц. При этом надо подчеркнуть, что Европейский Суд изначально исходил из позиции неприемлемости подвергать должностное лицо нападкам в связи с вопросами, касающимися членов его семьи[142]142
  См. постановление Европейского Суда от 24.02.1997 по делу «Де Хае и Гийселс против Бельгии» (De Haes and Gijsels v. Belgium; № 19983/92).


[Закрыть].

Цель распространения сведений принимается во внимание и при рассмотрении исков о диффамации вследствие обращения ответчика в орган, наделенный публичными полномочиями в отношении истца.

Не так давно ВС РФ было рассмотрено дело, в котором суды оценивали допустимость возмещения причиненного морального вреда гражданину в ситуации, когда в связи с обращением в государственные органы и органы местного самоуправления в отношении этого гражданина получила распространение порочащая информация, впоследствии не нашедшая подтверждения.

В определении ВС РФ[143]143
  Определение Верховного Суда РФ от 15.04.2014 № 18-КГ14-13.


[Закрыть] подчеркивалось, что в п. 10 Постановления Пленума ВС РФ № 3 разъясняется, что в случае, когда гражданин обращается в государственные органы и органы местного самоуправления с заявлением, в котором приводит те или иные сведения (например, в правоохранительные органы с сообщением о предполагаемом, по его мнению, или совершенном либо готовящемся преступлении), но эти сведения в ходе их проверки не нашли подтверждения, данное обстоятельство само по себе не может служить основанием для привлечения этого лица к гражданско-правовой ответственности, предусмотренной ст. 152 ГК РФ, поскольку в указанном случае имела место реализация гражданином конституционного права на обращение в органы, которые в силу закона обязаны проверять поступившую информацию, а не распространение не соответствующих действительности порочащих сведений. Исходя из этого Судебная коллегия ВС РФ заключила, что заявленные истцом требования могут быть удовлетворены лишь в случае, если при рассмотрении дела суд установит, что обращение в указанные органы не имело под собой никаких оснований и продиктовано не намерением исполнить свой гражданский долг или защитить права и охраняемые законом интересы, а исключительно намерением причинить вред другому лицу, т. е. имело место злоупотребление правом (п. 1 и 2 ст. 10 ГК РФ).