Текст книги "Сесилия Агнес – странная история"
Автор книги: Мария Грипе
Жанр: Зарубежные детские книги, Детские книги
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Раньше, до переезда сюда, Нора постоянно болела. Корью и краснухой, свинкой и ветрянкой, а вдобавок бесконечными простудами и другими мыслимыми и немыслимыми хворями. Наверняка не очень-то весело посадить себе на шею ребенка, который вечно болеет, но Андерс и Карин, по обыкновению, не показывали виду.
А потом болезни разом прекратились. Как только они переехали в этот дом, так и прекратились. С тех пор Нора ни разу не болела. Переезд стал словно бы новым рождением.
Было в здешних комнатах что-то этакое – но что именно, она не знала. Может, тайная жизнь? В стенах. В освещении. В самом воздухе, которым дышишь. Даже в комнатных растениях. Они буйно росли и цвели круглый год, в том числе зимой, когда становилось темно.
И музыка здесь звучала по-другому. Стены словно вбирали в себя каждую ноту и любовно ее сохраняли. Иногда Норе так казалось. Она прижимала ухо к стене и воображала, будто внутри там парят звуки, выписывая таинственные вензеля, слагаясь в мелодии.
Дома имеют огромное значение. В этом они с Дагом не сомневались. Дома, они как живые существа. У них есть душа. Дома и люди не могут объединяться как попало и жить сообща. Не всегда они друг с другом ладят. Иной раз кое-что попросту не сходится.
Однако Нора и этот дом были сродни друг другу, она сразу почувствовала, как только вошла.
Повсюду таинственные уголки и закоулки. Глубокие шкафы и темные чуланы. Арочные проемы между комнатами. Изразцовые печи. Блестящие латунные дверцы. Загадочные ниши.
Первое время Андерс ходил по комнатам и простукивал стены, проверяя, нет ли за ними пустот. Он задумал восстановить квартиру в ее давнем виде. Как выяснилось, прежние жильцы забили оргалитом и заклеили обоями все встроенные шкафы, расположенные немного высоковато.
Ремонтом Андерс занимался сам, отделывал комнаты одну за другой. Комнат было восемь, не считая холлов и буфетных, и повсюду он, срывая обои, обнаруживал новые и новые шкафы.
У Норы в комнате шкаф наверху был такой огромный, что она могла там лежать вытянувшись во весь рост. Мало того, через другую дверцу шкаф сообщался с соседней комнатой. Несколько таких диковинных разветвленных шкафов прятались в темных углах квартиры.
«Не удивительно, что их заклеили», – сказала Карин. По ее мнению, шкафов и так хватало, и Андерс занимался никчемным делом.
Но тут она ошибалась. В особенности, если вспомнить о разных находках. Те, кто заколотил шкафы, не потрудились опустошить их и вычистить. Там оказалось множество забытых вещей. Видно, их считали хламом и ничуть ими не дорожили.
Вещи сплошь старинные. Частью начала века, десятых-двадцатых годов. Судя по этим находкам, шкафы заклеили в начале тридцатых. К примеру, там обнаружилась пачка старых номеров «Семейного журнала», и последний был датирован сентябрем 1932 года. Впрочем, нашлось и много другого. Не шкафы, а прямо-таки сокровищницы.
Там отыскались старинные лампы, подсвечники, пепельницы, вазочки, чернильницы, игрушки, абажуры, вышитые подушки. И книги, главным образом детективы и путевые записки. Все, что выходило из моды, явно отправляли на верхотуру и предавали забвению.
Хотя они знать не знали, кому некогда принадлежали все эти вещи, их не оставляло ощущение, что они вдруг очутились в опасной близости от целой компании незнакомых людей.
В Норииом шкафу нашлись синее ведерко с каменными шариками и вышитая бисером сумочка, в которой лежали флакончик духов и пожелтевшая фотография. Когда Нора вытащила пробку, из флакончика повеяло ароматом духов. На фотографии были изображены две сидящие молодые женщины, а между ними – маленький ребенок. Надпись на обороте гласила: «Агнес и Хедвиг, 1907 г.». Имя малыша не было упомянуто.
Еще они нашли полную коробку лоскутков, поверх которых лежал собачий поводок с именной биркой на ошейнике. Собаку, носившую ошейник, звали Геро.
Обнаружилась в Норином шкафу и обувная картонка с парой поношенных балетных туфель. Кроме них, там лежал на редкость маленький будильник с красивым расписным циферблатом. К сожалению, сломанный – не починишь. Нора ходила к часовщику, но тот не сумел его оживить. Механизм безнадежно испорчен, надо менять, а этого ей не хотелось. Пускай лучше так стоит.
У нее в шкафу было несметное количество старых журналов, а вот книга только одна. Сборник русских народных сказок, пополнивший коллекцию Карин. Ей же Нора отдала и затейливую старинную фарфоровую вазочку, опять-таки найденную в шкафу и украшенную изображением сказочной синей птицы с пышным хвостом. Карин решила, что вазочка предназначена не для цветов – горлышко слишком узкое, и поставила ее на комод в гостиной, для красоты.
Взамен Нора получила маленькую чернильницу с серебряной крышечкой и подсвечник.
Когда делили между собой эти вещицы, они чувствовали себя как в Сочельник. Андерса распирало от гордости: ведь шкафы отыскал он, а стало быть, и заслуга его.
Впрочем, кое-кто в новой квартире никак прижиться не мог – Мохнач, Андерсов пес. До сих пор не освоился, бродил по комнатам, унылый и недовольный.
Он был против переезда и недвусмысленно об этом заявлял. В два счета смекнул, к чему идет дело, и стал просто невозможным. Чем дальше, тем хуже, а когда пришло время сборов, вконец распоясался. Что ни день – жди какой-нибудь глупой выходки. Носился вокруг как неприкаянный да еще и норовил нашкодить. К примеру, надумал прятать всю обувь, какая попадалась ему на глаза. И каждое утро, прежде чем выйти из дому, они метались по комнатам, разыскивая свои туфли. А Мохнач с невинным видом лежал себе на кухне и прикидывался спящим.
Он и правда делал все, чтобы помешать сборам. Путался под ногами, в клочья драл газеты, приготовленные для упаковки фарфора, потрошил узлы с одеждой и другими вещами – словом, никакого сладу с ним не было. В конце концов пришлось запирать его на кухне. Но в отместку он при всяком удобном случае удирал от них на прогулке.
В последнюю ночь на старой квартире пес просто исчез – сбежал и не вернулся. Пришлось переезжать без него. А он, должно быть, специально все рассчитал, чтобы увильнуть от суматохи переезда.
На следующий день Мохнач нашелся – Андерс сходил за ним в полицейский участок. На пса было жалко смотреть – он плелся за Андерсом как живой укор, уныло повесив уши и хвост. На первых порах даже есть отказывался. Лежал в кухне на полу и глядел на всех с глубокой обидой.
Они пробовали устраивать для Мохнача экскурсии по квартире, чтобы он хоть немного освоился. Но чуть не у каждого порога пес упирался, садился на задние лапы и скулил с совершенно идиотским видом. А в некоторые комнаты вообще заходить не желал. Например, в круглую. Уже на подступах круто поворачивал и, прижав уши и вытаращив глаза, бегом удирал в безопасную кухню. Или в кабинет Андерса. Только эти два места не вызывали у него протеста.
Что-то в квартире явно приводило пса в смятение. Даг считал, что собаки обладают способностью видеть и слышать то, чего люди не воспринимают. Значит, тут не иначе как есть что-то наводящее ужас, по крайней мере на собак. И поведение Мохнача кажется необъяснимым разве что на первый взгляд, говорил Даг.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Однажды, когда Нора ездила в Стокгольм навестить маминых родителей, дедушка обмолвился, что в ней есть кое-что особенное, так как родилась она в воскресенье.
– Никогда такого не слышала! – заметила бабушка, наградив деда суровым взглядом, который означал, что он слишком распустил язык и теперь не худо бы замолчать.
Но дедушка и бровью не повел. При желании он умел стоять на своем.
Да-да, Нора действительно родилась в воскресенье, а такие дети «слышат, как растет трава», – вот что сказал дедушка.
– В жизни ничего глупее не слыхала! – фыркнула бабушка. – Как можно забивать ребенку голову этакой чепухой?!
Нора смотрела то на одного, то на другую. О чем это они? Но ничего больше ей узнать не довелось, потому что бабушка была очень рассержена. Она безуспешно пыталась вдеть нитку в иголку, потому, дескать, и рассердилась. Хотя Нора отлично поняла, что бабушка, как всегда, сердилась на деда за его «глупую болтовню».
Вернувшись домой, Нора обо всем рассказала Дагу. Тот заинтересовался и сходил за книжкой, где было написано, как определить, на какой день недели приходится та или иная дата. И оказалось, дедушка говорил чистую правду. Нора родилась в воскресенье.
И что же тут такого особенного? Она никогда не слышала, как растет трава. Вообще-то даже специально приложила ухо к газону и прислушалась. Но не уловила ни звука.
Даг навел справки и рассказал ей, что, согласно поверьям, дети, рожденные в воскресенье, якобы обладают шестым чувством. Хотя, может, и не все. Но некоторые, например, умели читать мысли, заглядывать в будущее и знали толк в вещах сверхъестественных.
Нора запротестовала. Это все выдумки. Она ни мысли читать не умеет, ни в будущее заглядывать, и незачем ему во все это верить. А сверхъестественное ее вообще не интересует.
– Чего ты так нервничаешь? – Даг улыбнулся, пристально глядя на нее, и она чуть не разозлилась.
Что это он вообразил? Разве нельзя родиться в воскресенье без того, чтоб тебя заподозрили в чтении чужих мыслей и прочих глупостях? Вот теперь она в самом деле поняла, почему бабушка в тот раз так рассердилась. Бабушка права. Лучше совсем не знать, что родился в воскресенье, иначе люди будут смотреть на тебя косо, как на чудака.
– Ничего подобного, – перебил Даг. – Наоборот. Ведь шестое чувство наверняка штука замечательная, а?
Но она не желала больше слушать такие разговоры. И взяла с Дага слово не касаться этой темы. Даг обещание держал, и она тоже забыла об этом. Хотя с нею нет-нет да и случались не вполне объяснимые происшествия.
Как нынче, в этот мартовский день.
Нора пришла из школы и очень торопилась. Надо было встретиться с Леной, ее лучшей подругой, и сообща сделать домашнее задание – взять интервью у шофера-дальнобойщика, который их ждал.
Впопыхах она покормила Мохнача, впопыхах проглотила бутерброд, выпила стакан молока. И в ту самую минуту, когда, уже одетая, стояла в прихожей, неожиданно зазвонил телефон. Ну и черт с ним, снимать трубку некогда – Нора захлопнула за собой дверь и собралась было рвануть вниз по лестнице. Но телефон за дверью не унимался. Вдруг это Лена?
Нора отперла дверь и, вбежав в квартиру, сняла трубку.
Но звонивший просто ошибся номером. Женский голос. Нерешительный. Молодой. Сперва Нора сгорала от нетерпения. А потом ее словно подменили – почему-то она была не в силах повесить трубку. Хотя разговор казался совершенно абсурдным.
– Алло? Куда я попала?
– Это квартира Шёборгов.
– Та-ак. А кто у телефона?
– Нора. Нора Хед.
Небольшая пауза. Нора услышала отдаленный грохот, но вникать не стала.
– Нора? Это кто такая?
– Я, конечно.
– А-а, ну да… извини.
– Что тебе, собственно, надо? Ответа нет.
– Ты наверняка не туда попала…
– Быть не может…
– Куда ты звонила?
– Я… Погоди. Сейчас посмотрю.
– Вообще-то я тороплюсь.
– Секунду!
– Мне пора идти.
– Нет-нет. Погоди. – В голосе вдруг послышалась тревога, и вот тут-то Нора почувствовала, что не в силах повесить трубку.
– Ты можешь сказать, куда звонила?
– Это не имеет значения… Извини.
Трубку вроде бы положили. Нора стояла у телефона, со странным ощущением нереальности происходящего. До ее слуха опять донесся глухой грохот, будто что-то тяжелое рухнуло на землю, но она не придала этому значения. Медленно, неуверенно опустила трубку и уже хотела положить ее на рычаг, как вдруг на том конце снова раздался голос:
– Алло?
– Я слушаю. В чем дело?
– Извини… Теперь все в порядке. Можешь повесить трубку.
– Да в чем дело-то? Что в порядке?
– Пока! И еще раз извини.
Гудки. Нора тоже повесила трубку, чувствуя себя как в трансе.
Куда это она собиралась?
Ведь только что ужасно спешила? Почему?
Ну да, Лена и шофер-дальнобойщик?! Но сейчас все это уже казалось неважным. Она-то здесь при чем?
Хотя все равно надо пойти и разобраться. Иначе они обидятся.
Она закрыла квартиру и медленно спустилась по лестнице.
Но ощущение нереальности исчезло, только когда она открыла входную дверь. Прямо у подъезда стояла кучка людей. Все смотрели вверх, на крышу. Кто-то окликнул ее, показывая на тротуар.
Прямо перед дверью виднелась куча льда и снега. И огромная, даже исполинская сосулька. Буквально только что произошло несколько жутких обвалов. Выйди она чуть-чуть раньше, вполне бы могла получить этой сосулькой по голове и, чего доброго, умереть. В два счета.
Народ испуганно глядел на нее.
Кто-то даже про ангела-хранителя вспомнил.
Она хотя бы понимает, что была на волосок от гибели?
Нора совершенно растерялась.
– Гм… ну, мне здорово повезло, – промямлила она и поспешила прочь.
Повезло? Ведь едва на тот свет не отправилась! Народ только головой качал, провожая ее взглядом.
Нора прибавила шагу, почти побежала. Телефонный разговор не шел у нее из головы.
Если б та девчонка не ошиблась номером…
А кстати, однажды с нею уже случалось такое, вспомнила она. Вскоре после переезда, когда Андерс делал ремонт.
На шатком помосте над одной из дверей стояло тогда большое тяжелое малярное ведро.
А она собиралась в эту дверь пройти…
Тут-то и зазвонил телефон!
Нора хорошо помнила, что стояла с трубкой в руке и смотрела, как помост обваливается и ведро летит на пол.
Карин вскрикнула. Из-за этого помоста, ведра и пролитой краски поднялся жуткий переполох. О ней все и думать забыли. Впрочем, никто, кроме нее самой, не знал, что она как раз направлялась к этой двери и, если б не телефон, всё наверняка бы рухнуло ей на голову.
В тот раз кто-то опять-таки ошибся номером.
Уж не эта ли самая девочка?
Может, ей померещилось, но голос был вроде как знакомый.
Над тем давним происшествием она особо не ломала себе голову. Почти сразу же забыла о нем.
Но на сей раз забыть труднее.
Такое впечатление, что это происшествие не случайность, а скорее часть большого целого. Звено неведомой цепи.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
– Между прочим, речь в моем сне шла о тебе, Нора!
Даг пристально смотрел на нее. Все-таки временами он слишком уж странный. Не в меру серьезный. Не в меру восторженный.
– Ты даже не слушаешь меня!
В его голосе сквозит разочарование. Нора села в кровати.
Конечно же она слушала. Но ведь сейчас только начало седьмого. Рановато, пожалуй…
Даг ворвался в комнату всего лишь минуту-другую назад, заспанный, но возбужденный, растолкал ее и взахлеб принялся что-то рассказывать. Уловить смысл было очень непросто.
Ему приснилось, будто на утреннем собрании в школе директор внезапно взмахнул рукой, указал на Нору и крикнул:
«Элеонора Хед! – (Ее крестили Элеонорой, но обычно называли Норой.) – Элеонора Хед! Встань!»
Нора встала, и директор велел ей немедля отправляться на поиски.
«Иди и ищи!» – провозгласил он, да так громко, что весь зал загудел эхом. А когда Нора спросила, куда ей идти и что искать, то в ответ услыхала:
«Поди туда – не знаю куда, принеси то – не знаю что».
Объяснил, нечего сказать! На этом сон Дага кончился. Откровенно говоря, трудновато принять все это по-настоящему всерьез. Конечно, обижать Дага не хочется, но если сон означает, что она сию же минуту побежит не знаю куда искать не знаю что, так это уж чересчур, спору нет, особенно сейчас.
– Ты ведь не станешь отрицать, что задание довольно-таки туманное? Мягко говоря!
Разумеется, Даг этого не отрицал. Но сны часто бывают загадочны и требуют истолкования, и его сон может оказаться важным. Когда проснулся, он сразу это почувствовал и решил немедля рассказать обо всем Норе. Вот и рассказал. Пусть она теперь толкует этот сон по своему усмотрению.
– Спасибо тебе. Я непременно его обдумаю.
– Обдумай! Во всяком случае, я тебе рассказал… Даг ушел, а Нора опять нырнула под одеяло.
Можно еще часок вздремнуть. Странный сон. Она не стала говорить об этом Дагу, но ведь обычно в снах дело идет о том, кто их видит. Значит, скорее всего, Дагов сон касался его самого, а не ее.
И вопреки обещанию все обдумать, она про этот сон забыла.
После школы они с Дагом встретились на кухне, но ненадолго, потому что ему надо было спешить в балетную студию. Перед уходом он с важным видом вопросительно посмотрел на нее, однако ничего не сказал. А она думала о другом.
Необходимо наконец-то написать бабушке. Много времени это не займет. Но до чего же трудно собраться!
Бедная бабушка! Ходит, наверно, заглядывает в почтовый ящик, а письма нет как нет.
Время от времени бабушка присылала маленькие подарки, а Нора письмом благодарила ее. Собственно, все контакты между ними теперь этим и ограничивались. Конечно, жили они в разных городах, но не так уж и далеко друг от друга. Хотя казалось, что далеко. Расстояние было скорее психологического свойства, чем географического. После смерти мамы они все больше отдалялись друг от друга.
Маминым родителям приходилось нелегко, Нора понимала. Мама была их единственным ребенком. И они не смогли примириться с тем, что она ушла навсегда. А Нора как раз и напоминала им, что свою дочку они потеряли. И она их жалела.
Дедушка вообще почти не давал о себе знать. Стеснялся. Бабушкины письма, приложенные к подаркам, обычно заканчивались коротенькой строчкой: «Дедушка шлет привет». Эти слова он писал сам, красивым почерком. Всего три слова, и только. Но хоть что-то. Иначе она бы встревожилась.
Нора села за письменный стол. Ну, сейчас напишем! Она достала почтовую бумагу. И продолжала сидеть, глядя на нее.
На улице явно холоднее, чем кажется. Дым валил из труб и сплывал вниз, к земле. Ветер гнал белые клубы мимо окна.
Нора никак не могла сосредоточиться. Сквозь тучи проглядывало солнце, золотило дымные полосы. До чего же красиво. Нет, надо собраться!
Она попробовала представить себе лицо бабушки. И дедушки. И вдруг ей вспомнился один давний случай, произошедший, когда они с Карин ездили к бабушке и дедушке в гости. Было это всего через год-другой после несчастья. Они сидели за круглым столом, обедали.
Внезапно раздался звонок в дверь, дедушка встал. Но бабушка остановила его, она не хотела, чтобы он открывал. Звонок повторился, и тогда она, вздохнув, позволила ему выйти из-за стола. А сама напряженно прислушивалась к тому, что творится в холле.
Оттуда доносился голос, оживленный и веселый, но бабушка держалась как-то странно. Она громко окликнула деда: «Биргер, мы заняты!»
Резко так окликнула и выглядела очень недружелюбно. Нора прямо испугалась: бабушку как подменили.
«У нас нет времени!» – опять крикнула бабушка.
И тут кто-то впорхнул в комнату. Не то взрослая женщина, похожая на девочку, не то девочка, похожая на взрослую. Нора глаз от нее не могла отвести. Густые черные волосы, большие темные глаза. Красавица.
«Я должна познакомиться с Норой!»
Она засмеялась, потом улыбнулась всем, но подбежала прямиком к Норе и заключила ее в объятия. Посмотрела Норе в глаза, взяла за руки, осторожно обвила ими свою шею, ласково погладила и прошептала:
«Мама у тебя была замечательная. Я ее знала».
На глазах у нее выступили слезы, она крепко прижала Нору к себе. Нора тоже крепко ее обняла, сердце колотилось, от радости ее бросило в жар.
Тут она глянула на бабушку – и похолодела. Взгляд у бабушки был недобрый.
Нора испугалась. Что она сделала не так?
Она и не представляла себе, что у бабушки может быть такой взгляд! Не узнавала ее. Огляделась по сторонам в поисках помощи. Но дедушка стоял спиной, смотрел в окно. А Карин помешивала ложечкой свой кофе. Атмосфера в комнате была ужасная. Недобрая.
Нора не посмела обниматься дальше. Медленно разжала руки, и девочка-тетя, все поняв, тотчас ее отпустила.
«Мне пора идти».
«Вот спасибо. Нам хочется побыть в своем кругу. Малышка Нора навещает нас не слишком часто».
Голос бабушки, жесткий, неприветливый.
«Да, конечно, простите меня…» – Девочка-тетя помахала Норе рукой, улыбнулась и выпорхнула из комнаты. Дедушка вышел следом, закрыв за собою дверь. Вернулся он расстроенный.
Потом все заговорили о другом. Будто ничего не произошло. Для них явно было очень важно ни словом не упомянуть о только что ушедшей. Они делали вид, будто ее не существовало. Нора недоумевала. И боялась.
На обратном пути она спросила у Карин, кто это заходил к бабушке. Карин долго смотрела на дорогу, потом наконец ответила, что сама толком не знает, наверно, какая-нибудь бабушкина родственница. Очень-очень дальняя.
«Она знала маму!» – Нора схватила Карин за плечо.
Карин не слышала, она как раз обгоняла какой-то автомобиль и думала о другом. Нора упрямо повторила: «Она знала маму!»
Но, по-видимому, у Карин не было на это ответа. Она опять следила за дорогой. А немного погодя сказала, что некоторых людей нужно остерегаться.
«Почему?»
Ну, некоторые люди очень прилипчивы, никак от них не отвяжешься.
«Это как же?»
Трудно объяснить; Карин вздохнула. Нора еще слишком мала, но когда-нибудь она поймет, что Карин имеет в виду. Эта вот особа как раз из таких – если не остерегаться, мигом прилипнет. Потому бабушка и не хочет ее привечать.
Теперь Норе понятно?
Она тогда поняла только, что продолжать расспросы бессмысленно. А потому показала на зайца у обочины. С тех пор речь о девочке-тете больше ни разу не заходила.
Почему же Нора вспомнила о ней сейчас?
Порой мысли впрямь возникают из ничего.
Окно опять заволокло дымом, и по комнате словно поплыли волны света.
Тут-то она вдруг и услыхала этот звук!
Часы, что ли, тикают где-то поблизости? Негромкий, но звонкий металлический звук пел в воздухе. Нора огляделась.
Нет! Быть не может!
Маленький будильник на окне! Тот самый, который нашелся у нее в заколоченном шкафу во время ремонта. Который не желал ходить, сколько она его ни трясла. Про который часовщик сказал, что он безнадежно испорчен, надо менять механизм. А он сейчас знай себе тикает!
Просто невероятно. Но часы идут! Она видит, как ажурная, позолоченная секундная стрелочка бежит по циферблату.
Только вот… Нора глядит во все глаза! Что-то не так?
Часы идут назад!
Стрелка движется в обратном направлении!
Нора изумлена. Ошарашена.
В тот же миг за спиной раздаются знакомые шаги. Они уже в соседней комнате. Почти у ее двери. Явственные шаги легких ног. Осторожно приближаются, шаг за шагом. Нора чувствует, как по затылку бегут мурашки.
Шаги замирают. Останавливаются на пороге. Она сидит не шевелясь. Кто-то незримый стоит там, глядит на нее. Ждет. А часы все тикают. Тикают. Тикают.
– Что тебе нужно? – слышит Нора собственный голос. – Скажи, что тебе нужно!
Голос звучит ровно, это успокаивает ее, но ответа нет.
Она закрывает глаза, крепко зажмуривается и считает секунды, которые в тишине отмеряет будильник, отмеряет во времени вспять. Она сбивается со счета. Начинает снова. Сбивается. Начинает…
Наконец-то! Опять одна.
Осторожно она открыла глаза, осмотрелась. Солнце ушло за тучи. Кругом полная тишина.
А будильник? Он что же, остановился? Не слыша его, она встала, подошла к окну, встряхнула. Он был совершенно безжизнен. Секундная стрелка не двигалась – ни вперед, ни назад. По-прежнему испорчен, сломан. Нора поставила будильник на старое место.
Ой, все-таки надо написать письмо.
«Дорогая бабушка! Я очень обрадовалась, получив…»
Что это было?
Все уже дома? Вроде стукнуло где-то?
– Э-эй! Кто здесь?
Нора выбежала из комнаты. Дома никого. Она прошлась по квартире. Ни души, пусто везде. Мохнача Карин взяла с собой на работу, в библиотеку.
Стук донесся, наверно, из другой квартиры. Хотя ей казалось…
Ба, смотри-ка!
Она вправду не ослышалась. На полу в библиотечной комнате лежала открытая книга. Не иначе как свалилась с полки, сама собой. Интересно, как? Книги-то стоят впритирку!
Нора подняла книгу, взглянула на заголовок.
«Русские народные сказки», найденные у нее в шкафу и отданные Карин, поскольку та собирала сказки. Может, Карин небрежно поставила книгу на полку? Нора поставила ее на стеллаж, удостоверилась, что она крепко зажата меж своими соседками, а потом вернулась к себе и дописала письмо бабушке.
В этот вечер, после ужина, Андерс собирался пересаживать комнатные растения, и Даг давно обещал помочь. Но теперь ему, оказывается, надо было ехать в балетную студию, на репетицию, ведь в мае у них спектакль. Даг не подумал об этом, когда уговаривался с Андерсом.
Андерс расстроился. Придется все отложить. Карин-то вечером дежурила в библиотеке.
– А я? Я могу помочь. Мне никуда идти не надо. Андерс удивленно посмотрел на Нору. Она что, вправду готова помочь?
Почему бы и нет? Нора обиделась. Почему ее никогда не принимают в расчет? Вот опять тревожный знак, что она тут чужая, хоть они и старались это скрыть. Казалось бы, вполне естественно, что и она будет участвовать в домашних делах. Что все важное для них важно и для нее. Так нет же!
Стоило ей что-нибудь сделать, как происходила странная вещь. Каждый раз они устраивали вокруг этого ажиотаж. Будто ей не положено себя утруждать. Неужели непонятно, что тем самым они ставят ее вне семьи?
Впрочем, все дело наверняка в добрых намерениях. Она ни в коем случае не должна думать, будто они ее используют. И другие глупые мысли ей ни к чему.
В конце концов Андерс согласился принять Норину помощь. Но только с маленькими горшками. Большие подождут до возвращения Дага. Для Норы они слишком тяжелые, так он считал.
Вообще-то ничего подобного, но всякая работа по дому очень утомляла Андерса. Лень тут ни при чем, да и «безруким» его не назовешь. Ведь всю квартиру своими руками отремонтировал, практически в одиночку. Но тогда он сам так решил.
А вот когда решение принимал кто-нибудь другой, в голове у Андерса происходило самое настоящее замыкание. И всё безумно усложнялось. Пересадить цветы велела Карин. У нее не было времени, и она попросила его. В свою очередь Андерс попросил Дага. А в итоге случилась такая незадача. Помочь вызвалась одна только Нора. Андерс озабоченно покачал головой.
В основном он так и стоял с трубкой в зубах и растерянным видом. Чего стоит хотя бы извлечь растение из старого горшка! А Нора-то вон как ловко управилась. Сам Андерс едва не поломал и растение, и горшок. Нет, это не для него. А Нора радовалась, ей было приятно помогать Андерсу, она чувствовала себя вправду полезной.
Когда горшки снова стояли на своих местах, политые и довольные, Андерс отправился на вечернюю прогулку. Он зайдет за Карин в библиотеку. Нора осталась в квартире одна.
На улице стемнело. По окнам пробегали тревожные блики, когда фонари раскачивались на ветру. Пятна света метались по стенам.
Нора быстро пошла к себе – скорее в свою комнату. Она не то чтобы боялась, но…
Из всех углов выглядывали тени. В зеркалах, когда она шла мимо, что-то мелькало. По дороге она тут и там включала лампы. Как световые ориентиры во мраке.
На ковре в библиотеке Нора споткнулась. Зажгла свет и увидела, что на полу опять валяется книга.
«Русские народные сказки»!
Как же так? Ведь она аккуратно поставила их на полку! Снова подняла книгу. Рука легонько дрожала.
Книга была открыта, как в прошлый раз, и на той же странице. Но в прошлый раз она туда не заглянула. А теперь глаза сами уткнулись в текст. В такие вот строчки:
Послушай-ка, что я тебе скажу! Служил ты мне верой-правдой, и вот тебе такой указ: Поди туда – не знаю куда, Принеси то – не знаю что!
Нора ошеломленно смотрела на эти слова. Перечитывала их снова и снова. Чем-то они ей вроде как знакомы. Эти странные, бессмысленные слова. Где она могла их слышать?
Она медленно закрыла книгу, поставила ее на полку. И тут вдруг вспомнила!
Сон!
Дагов сон, который он рассказал нынче утром. А она толком не слушала. Именно эти слова произнес во сне директор.
«Поди туда – не знаю куда, принеси то – не знаю что!» – сказал он.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?