Текст книги "Баба ЕГЭ и другие"

Мария Ионина
Баба ЕГЭ и другие

© М.М. Ионина. Текст, 2019

© О.В. Золотухина. Иллюстрации, 2019

* * *

Моим ученикам, которые одновременно – Учителя

Признание в любви

Я люблю живое общение и, может быть, поэтому редко провожу занятия по скайпу. Мне интересно видеть не часть комнаты на экране, а всю её, потому что комната может многое рассказать о своём хозяине.

Я люблю видеть человека целиком, а не только его лицо, хотя видеть лицо всё же лучше, чем не видеть ничего, потому что видеосвязь вдруг забарахлила.

Я люблю своих учеников. Они все очень разные. Каждый необычен. Каждый – потенциальный герой книги.

Да, они часто становятся героями повестей и рассказов, правда, под другими именами. Или их истории волшебным образом превращаются в сюжет. Кто-то из них, наверное, узнает себя, если прочитает эту книгу.

Они не идеальны. И это здорово, значит, есть стимул развиваться, идти вперёд, не останавливаться на достигнутом.

Они не всегда делают домашние задания. Порой я отношусь к этому спокойно, порой сержусь. Я тоже не идеальна.

Они бывают весёлые и грустные, добрые и сонные, сердитые и радостные, занудные и легкомысленные.

Хочется пожелать им, а значит, и всем нам, добрых дорог в жизни, верных попутчиков и радости от каждого прожитого дня.

Баба ЕГЭ и другие
Повесть

Классная негодовала:

– Да вы понимаете, что остался год? Год! – она потрясла стопкой проверенных тестов.

– Ну и? – с тоской в голосе спросил Макс Аверинцев.

– Аверинцев! Я бы на твоем месте помолчала: у тебя худший результат в классе.

– Подумаешь, – пробурчал Макс.

К счастью, Елизавета Геннадиевна не услышала.

– Все! – она обвела класс глазами. – Я подчёркиваю: все! Должны ходить на дополнительные занятия.

– У меня репетитор, – пискнула Ленка Боброва.

– Не только у тебя, – подал голос с последней парты Лёва Косма.

– Да у всех репетиторы, – пожал плечами Женя Слонов. – Куда сейчас без репетиторов, если в школе ничему научить не могут.

Макс безразлично посмотрел на Слонова, потом на классную. Елизавета Геннадиевна с глухим хлопком положила тесты на стол.

– Чёрт знает что! – в сердцах произнесла она.

Одновременно зазвенел звонок, и 11 «А» дружно подскочил, кинулся к двери, не дослушав последних слов учителя.

Макс догнал Юлю в коридоре. Молча взял у неё рюкзак.

– Не пойму, чего ты нарываешься? – Юля взяла его под руку.

– Да ну! – Макс завелся с пол-оборота. – Какой-то культ сделали из этих экзаменов.

– А сам-то как сдавать собираешься? – усмехнулась Юля.

– Да у меня только русский хромает, – пожал плечами Макс. – С остальными всё в порядке.

– То есть балл по русскому тебе не важен? Или ты сразу в армию?

– А хотя бы и в армию, – мрачно ответил Макс.

На самом деле в армию он не хотел. Хотя военкомат и нацелился украсть у него год жизни. Макс не представлял, как можно жить в казарме, ходить строем. Даже оружием и военной техникой, как многие парни, он не интересовался. Да и к войне отношение у Макса было очень неоднозначное. Нет, если бы враг угрожал жизни его родителей, сестры, бабушки с дедушкой, которые были людьми более чем мирными, он бы взялся за оружие. А вот война как явление, масштабы, которые может принимать человеческая ненависть, никак не укладывались у него в голове.

Конечно, сейчас лучше поступить, получить отсрочку. А там видно будет. Слишком далеко загадывать Макс не хотел.

Русский и в самом деле был проблемой. Правильные буквы, знаки препинания, все эти синонимы-антонимы-паронимы ставили его в тупик. Правила никак не откладывались в его голове.

На репетиторов денег не было. С тех пор как заболел отец, денег иногда не хватало даже на необходимое. Катерина по вечерам мыла полы в ближнем магазине, сам Макс по вечерам, праздникам и выходным подрабатывал официантом в небольшом суши-баре. Мама разрывалась на трёх работах. На каждой платили копейки.

Отца выписали из больницы в конце лета. Он лежал.

– О чём думаешь? – толкнула его локтем в бок Юля.

– Да так, – уклончиво ответил Макс. Они подошли к Юлиному дому.

Юля обиделась:

– Не хочешь говорить?

– Погуляем вечером? – ушёл он от ответа.

Юля покачала головой.

– Вряд ли. На вечер дождь передавали. Да и у меня танцы. Ладно, я пойду, – она забрала у Макса рюкзак и скрылась в подъезде.

Внезапно налетел ветер, закружил на асфальте сухие листья вперемешку с пылью. Макс застегнул куртку, накинул капюшон.

– Максим! Аверинцев! – вдруг услышал он.

Через двор к нему бежал Гоша Лебедев.

– Здорово! – Макс протянул Гоше руку.

– Ты чего на тренировки не ходишь? Андрей Викторович про тебя спрашивает.

– Да как-то не до тренировок пока, – посмотрел на него Макс.

– А чего?

– Да просто. Надоело. Много времени отнимают, а у меня экзамены на носу.

– Когда тебя волновали экзамены? – не поверил Гоша. – Ну ладно, как знаешь… Давай.

– Пап, я дома, – с порога крикнул Макс. Он бросил куртку на стиральную машину, скинул кроссовки и прошёл в комнату к отцу.

– Привет!

Отец кивнул.

Макс пожал ему руку. Рука была холодной.

– Сейчас я разогрею суп, пообедаем.

Он достал из холодильника кастрюлю, подогрел на плите, разлил по тарелкам, принёс отцу, аккуратно поставил на кровать столик (Катерина нашла в магазине специальный).

– Вот. Хлеб нужен?

– Нет, – отец взял ложку, стал есть.

Макс устроился с тарелкой на краю дивана.

– Возитесь со мной?

– Ну, пап, это же временно. Ты поправишься. Вон и врачи говорят, что прогнозы хорошие. Скоро купим тебе тренажёр. Чай будешь? Я сделаю с мёдом и лимоном, как ты любишь, – он снова пошёл на кухню.

Как так вышло, что, вчера сильный и крепкий мужчина, отец превратился в немощного калеку? На самом деле врачи никаких прогнозов не давали. Лечащий врач при выписке сказал, что может быть по-всякому. «По-всякому» означало, что отец может встать на ноги, а может до конца жизни остаться инвалидом.

А ведь ещё недавно они каждое утро отправлялись на пробежку. В любую погоду. Это было их правило.

Макс стал вспоминать, когда они бегали в последний раз. Выходило, что в июле. Он отрезал тонкий лимонный кружок, положил в чай. Вздохнул, добавил мёд и с кружкой в руке вернулся к отцу.

– Не стоит уделять мне столько внимания, – тихо сказал отец, когда сын поставил перед ним кружку.

– Все болеют, пап. Что ты думаешь, мы вот так тебя бросим? – Макс стал собирать грязную посуду.

– Я знаю, врач говорил, что вряд ли я полностью восстановлюсь. А я не хочу быть для вас обузой. – Макс замер с тарелками в руке. Первый раз отец заговорил с ним о болезни. Те две недели, что он находился дома, он больше молчал или делал вид, что спит, и на все вопросы отвечал нехотя.

– Ты для нас не обуза, – пробормотал Макс и подумал о том, как бы он себя чувствовал, очутись он в таком положении.

– Именно что обуза. Я мешаю вам нормально жить. Вы тратите на меня слишком много денег, у вас накопились долги по ипотеке, да и у знакомых вы назанимали… Ведь так? Все это неправильно!

Макс посмотрел на него испуганно:

– Ведь это временно, пап… Ты обязательно поправишься.

– Ты знаешь, что это не так, зачем сейчас обманываешь меня? Я тебя этому учил?

– Если уж говорить о том, чему ты меня учил, – выпрямился Макс, – то ты говорил, что в жизни может случиться как угодно, главное, не сдаваться. Никто не говорил, что твои ноги никогда не будут ходить. И потом, а руки-то у тебя работают, ты не думал, что можно в будущем научиться что-то делать руками? – Макс сам удивился, откуда в нём взялись эти слова, но в тот момент они показались ему очень правильными. – Помнишь, я в детстве долго лежал в больнице? Что ты мне сказал тогда? Что никто не обещал, что в жизни будет легко. Или ты сам не веришь в свои слова?

Отец молчал. Макс взял посуду и вышел из комнаты.

У себя он включил ноут. Посмотрел задания в электронном дневнике: русский, алгебра, история… Делать ничего не хотелось. Макс улёгся на тахту, уставился в потолок. На август родители планировали ремонт.

– Наконец-то купим тебе новый диван, – говорила мама, – а то эта тахта в один прекрасный день развалится под тобой.

«Не развалилась тахта, – подумал Макс, – развалился отец. Оказывается, он знает, что прогнозы врачей неутешительны. Но ведь какой-то шанс есть».

Он закрыл глаза. Попытался представить, что это он попал в автокатастрофу, что это он провёл много времени в больнице, а теперь не может подняться с постели. Вдруг запиликал оставленный в кармане куртки телефон.

Звонил тренер, Андрей Викторович. Макс отключил звук. Он не знал, что сказать тренеру. Он всё думал, что надо начинать тренироваться самому, что ничего сложного в этом нет, но то ли не хватало силы воли, то ли настроение не способствовало тренировкам.

Почти сразу позвонила мама. Спросила, как отец. Макс рассказал, нажал отбой и сразу поймал себя на мысли, что раньше мама звонила, чтобы спросить, как дела у него, разогрел ли он себе на обед суп, напоминала об уроках.

В оконное стекло забарабанил дождь. Макс взял с тумбочки наушники. Долго слушал «Мастера и Маргариту». Задали по программе. Потом включил музыку. И сам не заметил, как уснул.

Утром за завтраком мама поинтересовалась:

– Ты уроки-то сделал?

– Чего это ты меня, как маленького, контролируешь? – рассердился Макс.

– Потому что вчера звонила Елизавета Геннадиевна, она обеспокоена результатами твоих тестов по русскому…

– Да ничего она не обеспокоена, – забурчал Макс. – Она обеспокоена только своим рейтингом. Она же у нас «Педагог года».

– Максим!

– Чего Максим? Почти семнадцать лет Максим, – Он отодвинул от себя кружку с недопитым чаем.

– По-моему, Елизавета Геннадиевна – хороший учитель. Мне кажется, она тебе добра желает.

– Вот именно, что тебе это кажется! – окончательно завёлся Макс. – Не зря её в школе зовут Баба ЕГЭ.

Катерина фыркнула:

– Мам, да зачем ему вообще русский? Окончит одиннадцать классов – и в техникум. Зря только кормили его два года!

– Ах, зря? – взвился Макс. – Ты одна что ли такая умная?

– Катерина, – с укором посмотрела на неё мама.

– Достали! – Макс вскочил, уронил на пол ложку. – Вы все меня достали! – он уронил ещё и табуретку.

– Псих, – сообщила Катерина и отхлебнула кофе.

Мама покачала головой:

– А вроде взрослые люди, – вздохнула она. – Пойду отнесу отцу кофе и бутерброды. Максим, на обед сваришь пельмени.

– Угу, – он поднял вилку и табуретку и стал собираться в школу. Уроки он так и не выучил.

Елизавета Геннадиевна раздавала пособия для подготовки к экзамену.

– Ответы из всех пособий я вырезала, – она положила очередную красно-сине-белую книгу на парту Жени Слонова.

– Подумаешь, всё равно всё можно в Инете найти.

– Слонов, не дерзи!

– Смысл искать в Инете? – посмотрела на него Ленка Боброва. – Все равно на экзамен ты ни мобильник, ни шпаргалки не пронесёшь.

– Это ты не пронесёшь, – пожал плечами Слонов.

– А мы же ещё из прошлогодней книги не все задания сделали, – то ли спросил, то ли прокомментировал Макс.

– Аверинцев? На той неделе я для кого рассказывала о нововведениях в ЕГЭ этого года?

– Он болел, – вступилась Юля.

– А зачем? – невпопад сказал Макс.

– «Зачем» что? – остановилась классная.

– Зачем все эти нововведения?

Елизавета Геннадиевна не ответила, пошла дальше по рядам.

– Итак, ещё раз обращаю ваше внимание, что критерии оценивания сочинения теперь иные… – и она стала объяснять.

Макс пытался внимательно слушать, но вскоре потерял нить рассуждений классной и, пролистав пособие, подумал о том, что нелепо записывать в ответе слитно слово, которое пишется раздельно.

Он поделился своими соображениями с Юлей, но та только отмахнулась:

– Их машина же проверяет. По-другому не может.

– Аверинцев и Байкалова!.. В сочинении при цитировании вы можете не переписывать текст, а просто поставить номер предложения…

Слонов тут же съязвил:

– Елизавета Геннадиевна, а если я по «Войне и миру» сочинение писать буду, то мне так и писать: «Лев Толстой в предложении 1345 высказывает мысль о том, что…?

– Слонов, успокойся, на экзамене будет короткий текст…

– А-а-а, – протянул Женя. – А я и не знал…

– Может, хватит кривляться, Слонов?

В дверь постучали. Елизавета Геннадиевна выглянула в коридор.

– Аверинцев, это тебя.

Макс вышел. В коридоре у окна стоял Андрей Викторович.

– Здравствуйте, – кивнул Макс.

Тренер протянул ему руку.

– Максим, что случилось, почему ты не появляешься на тренировках?

– Я… – замямлил Макс

– Я звонил твоему отцу, но у него недоступен телефон…

– Он в командировке, – соврал Макс. – А я… я решил бросить карате… Знаете, экзамены скоро. Поступать надо. – Макс смотрел на мраморный пол и не решался поднять глаза на тренера.

– Максим, если у тебя какие-то проблемы, можно вместе подумать, как их решить.

– Нет у меня никаких проблем, – неожиданно резко сказал Макс. – Я пойду. До свидания.

– И все же я хотел бы поговорить с твоим отцом. Когда он вернётся?

– Никогда…

– Перед Новым годом у нас городские соревнования. И у тебя есть время подготовиться и достойно выступить. Подумай…

Макс развернулся и пошёл в класс.

– Кто это был? – шёпотом спросила Юля.

– Да так, – отмахнулся он и посмотрел в окно.

Тёмное небо нависло над спортивной площадкой.

Пробрасывал дождь. Время от времени налетал порывами ветер.

О городских соревнованиях Андрей Викторович говорил ещё весной. В случае победы (а у Макса были все шансы) можно было поехать на краевые сборы, а там – это была его мечта – может быть, выступить на уровне страны. За два с половиной года занятий он сделал много шагов для того, чтобы мечта стала реальностью.

– Аверинцев! Максим!

Макс встрепенулся:

– А?

– Бэ, – передразнила классная. – Почему в первом случае мы ставим запятую перед «если», а во втором – нет?

Макс встал, уставился на закрытую тетрадь. Юля пнула его под партой. Макс скосил глаза. Девушка что-то быстро писала на листке бумаги.

– Байкалова? На ЕГЭ тоже будешь Аверинцеву шпаргалки писать?

Юля закрыла листок рукой. Макс вздохнул.

– Садись, Аверинцев.

Он сел, открыл тетрадь.

Елизавета Геннадиевна рассказывала о сложных предложениях и сочинительных и подчинительных союзах. Макс попытался вникнуть, но кончилось всё тем, что он заглянул в Юлино пособие и расставил запятые в своём.

Прозвенел звонок.

– Максим Аверинцев, подойди ко мне, – попросила учительница.

– Макс, я пойду, опаздываю на танцы. У нас занятия перенесли, – сказала Юля. – Вечером позвоню.

– Давай, пока, – Макс приобнял её на прощание.

Наконец, они остались вдвоем с Елизаветой Геннадиевной.

– Сядь, Максим.

Макс сел.

– Максим, ты понимаешь, что с такими знаниями ты не наберёшь даже необходимый минимум баллов?

Макс кивнул.

– Ты не работаешь на уроках. Ты не делаешь домашние задания. Ты не ходишь на дополнительные занятия. Ты вообще витаешь в облаках.

Макс поёрзал на стуле.

– Кто-то сам успешно занимается, осваивает материал, у кого-то репетиторы, у Толи Лямзина – мама-филолог…

Макс посмотрел в окно. Дождь прекратился. Леска, дворовая собака, медленно шла по жухлой траве.

«Интересно, кто её назвал Леской и почему?» – подумал Макс.

– Ты куда собираешься поступать? – классная порылась в своих бумагах. – В СФУ? А там ведь приличный конкурс.

Леска во дворе попила из лужи, встряхнулась и продолжила путь.

– Без хорошего балла по русскому путь в СФУ для тебя закрыт…

Леска скрылась за углом школы.

– Не хочешь со мной разговаривать?

Макс пожал плечами.

– Я вчера звонила твоей маме. Посоветовала нанять тебе репетитора, но она сказала, что ты сам справишься.

– Да, я справлюсь, Елизавета Геннадиевна, – тихо сказал Макс и уставился на новогодний ёлочный шар в красной картонной коробке, который лежал у учительницы на столе.

Классная покачала головой:

– Странный ты, Максим. Я не узнаю тебя последнее время. Ты стал какой-то замкнутый, почти ни с кем не общаешься…

– Можно я пойду? – встал Макс.

– Не хочешь со мной разговаривать?

– Почему, – чуть смутился Макс. – Просто меня ждут.

– Ладно, иди, – Елизавета Геннадиевна тоже поднялась, тяжело наклонилась и подобрала с пола чей-то потерянный карандаш, положила его на стол. – И займись, наконец, русским. Ты же умный парень, Максим.

На этих словах Максим, уже взявшийся за ручку двери, обернулся. Елизавета Геннадиевна не была склонна к комплиментам. Он посмотрел на неё удивлённо и зачем-то ещё раз повторил:

– Я справлюсь, Елизавета Геннадиевна. До свидания.

– До свидания, Максим.

Макс вернулся домой, накормил отца, даже помыл посуду и вымел кухню. Потом пошёл в комнату, полный решимости готовиться к экзаменам.

«ЕГЭ, русский», – набрал он в поисковике, нажал ссылку образовательного портала «Решу ЕГЭ».

«Задание 1, – начал читать Макс, – укажите номера предложений, в которых верно передана ГЛАВНАЯ информация, содержащаяся в тексте. Запишите номера этих предложений».

Макс вздохнул и стал вчитываться в текст.

С тестовой частью он просидел часа два, потом нажал «Сохранить» и «Подвести итоги». Таблица ответов запестрела красным.

«В прошлом году ваш результат по стобалльной шкале должен был бы составить 25 баллов».

Хлопнула входная дверь. Пришла Катерина. Заглянула в комнату к брату:

– Что я вижу! Мой братец решил взяться за ум!

– Лучше бы помогла, – проворчал Макс.

Катерина подошла, внимательно посмотрела на экран, поморщилась.

– Вспоминаю как кошмарный сон. Сдала и забыла.

– Слушай, – вдруг осенило Макса. – А Тамара? Она же, кажется, на журналистику поступала? Вдруг она мне сможет помочь? Хоть немного, а? – он умоляюще посмотрел на сестру. – Например, я буду сам разбираться, а у неё спрашивать то, что совсем непонятно. Ну и сочинения бы она проверяла. Может, это недорого будет?

– Тамара? – хмыкнула Катерина. – Ну да, она у нас стобалльница. Только вряд ли она с тобой заниматься захочет. Она ж вся такая занятая.

– Я могу сам позвонить, – предложил Макс.

– Нет у меня её номера. Я ей ВКонтакте напишу и спрошу. Но уговаривать с тобой заниматься точно не буду. И если не ответит, то второй раз спрашивать тоже не буду. Как отец? – перевела она разговор на другую тему.

– Лежит. Как ещё?

– Мама сказала, что немного задержится. Я сейчас полы мыть, разогреешь отцу ужин.

– Угу, – Макс снова уткнулся в экран.

Катерина вышла из комнаты.

«Сформулируйте одну из проблем, поставленных автором текста. Прокомментируйте сформулированную проблему», – прочитал Макс.

Автором значился Константин Паустовский[1]1
  Паустовский Константин Георгиевич (31 мая 1892 г. – 14 июля 1968 г.) – русский советский писатель, сценарист и педагог, журналист, военный корреспондент.


[Закрыть]. Писал он о художнике Берге[2]2
  Берг – Свен Ричард Берг (28 декабря 1858 г. – 29 января 1919 г.) – шведский художник-пейзажист и портретист. Искусствовед, педагог. Директор национального музея Швеции.


[Закрыть], которому не удавались пейзажи. Друзья считали, что это потому, что художник не любит свою родину.

Макс взял ручку и написал: «Писатель Паустовский поднимает проблему родины».

Ему не понравилось написанное, но, кажется, оно соответствовало заданию. Впрочем, дальше он ничего не смог написать. Как прокомментировать проблему родины, Макс не понимал. Вернее, он не понимал, как выразить свое отношение к родине так, чтобы не выйти за рамки требований, предъявляемых к сочинению.

Он посмотрел на окна дома напротив. В некоторых приветливо горел свет, другие оставались тёмными и негостеприимными. На третьем этаже на балкон вышел мужчина в расстёгнутой куртке, закурил. На четвёртом в оконном прямоугольнике мелькали яркие отсветы работающего телевизора.

Макс окинул взглядом свою комнату: угловой шкаф под потолок, узкая тахта и письменный стол со стулом у окна – вот и вся нехитрая мебель. На подоконнике во всю высоту рам – щучий хвост в большом белом горшке, шахматы и альбом с набросками.

Цветок в комнату принесла мама. Она считала, что цветы облагораживают помещение. В шахматы любил играть отец. Макс подумал, что надо предложить ему партию, может, это как-то отвлечёт его. Альбом Макс достал вчера. Хотел подарить Юле её портрет. За прошлый год он нарисовал их несколько.

Утром Макс открыл глаза и удивился тишине. Не было слышно голосов мамы, Катерины, шума воды, звяканья чайной ложки о кружку – всех этих привычных домашних звуков, на которые редко обращаешь внимание, когда они есть.

Он дотянулся до телефона. Часы показывали 8.45.

«Проспал! Пятнадцать минут первого урока прошло. И первый, как назло, русский», – думал Макс, второпях натягивая джинсы и водолазку.

У школьного турникета он долго искал пропуск, в конце концов, седоусый охранник дядя Валера, который едва ли не всех ребят знал по именам, сжалился над ним и пропустил.

– Спасибо, – кивнул ему Макс и помчался к раздевалке.

– Пропуск всё же найди, – крикнул ему вслед дядя Валера.

– Аверинцев? Опаздываем, Аверинцев? – за спиной Макса возникла завуч старшей школы Наталья Тимофеевна, по совместительству – учитель биологии.

– Здрассте, извините, проспал, – скороговоркой пробормотал Макс.

– А такое понятие, как школьная форма, тебе известно, Аверинцев? – проигнорировав его извинения, продолжила завуч.

– Да, – кивнул Макс, чувствуя, как быстро улетучивается его миролюбивое настроение.

– И?

«Вот человеку заняться нечем, как у опоздавшего ученика требовать форму», – подумал Макс, а вслух сказал:

– Наталья Тимофеевна, ну когда гладить-то было, если проспал?

– Можно подумать, ты сам гладишь форму, – хмыкнула завуч. – А вообще, это делается с вечера. С вечера, Аверинцев, – зачем-то повторила она.

К счастью, тут её кто-то отвлёк, и Максу удалось улизнуть. Только он подошёл к кабинету, как раздался звонок. Однако из класса никто не выходил. Макс прислушался.

– …далее. Вы соглашаетесь или не соглашаетесь с мнением автора. Сразу скажу, лучше соглашаться…

– Даже если не согласен?

– Даже если не согласен, Слонов, – подтвердила классная. На сегодня всё, продолжим на следующем уроке. Можете быть свободны.

– Макс, ты куда пропал? – накинулась на него Юля.

– Да проспал. И мои все ушли. Хоть бы постучали в комнату. Кстати, с днём рождения! – он неловко чмокнул Юлю в щёку.

– Сегодня в семь, – девушка взяла его под руку.

– А кто ещё будет? – поинтересовался Макс.

– Да как обычно: Дегилева, Пальченко, Лера с Толиком.

– О, Толик придёт? – обрадовался Макс. – Здорово!

Они зашли в кабинет физики.

Сергей Петрович в своём неизменном костюме-тройке сидел за столом и заполнял журнал.

Ребята поздоровались. Сергей Петрович оторвался от бумаг:

– Добрый день, молодёжь! Максим, мне нужно с тобой кое-что обсудить.

Макс остановился.

– Максим, я предлагаю тебе в этом году поучаствовать в научной конференции учащихся с прошлогодним проектом. Мы бы его доработали.

– М-м-м, – промычал Макс. Он почти забыл про этот проект.

– Я не требую ответа прямо сейчас. Подумай. Но, мне кажется, ты бы произвёл впечатление. Проект отличный. Тем более есть шанс лишние баллы к ЕГЭ заработать.

– Хорошо, я подумаю, – кивнул Макс и прошёл к своей парте.

Дома он озадачился подарком для Юли. Дарить портрет казалось идеей глупой.

«Чепуха, – рассуждал он, пролистывая альбом, – как в первом классе: подарок своими руками. Лучше уж цветы подарю, – он пересчитал свои сбережения, – на букет должно хватить».

Часы показывали 16.40. Макс взялся за тест по математике: надо, наконец, сдать долги Елене Борисовне. Тест оказался легким, Макс расправился с ним даже быстрее, чем думал, и остался доволен собой.

Он открыл шкаф, вытащил из стопки одежды футболку, ту, что нравилась Юле, белую, с ретро-рисунком с аудиокассетой. Переоделся, внимательно посмотрел на себя в зеркало: непослушные волосы торчали в разные стороны. Макс попытался привести их в порядок, но махнул рукой, взял с вешалки ветровку и заглянул в комнату к отцу:

– Я к Юле на день рождения. Тебе что-нибудь нужно прямо сейчас? Катерина придет скоро.

– Ничего не нужно, – помотал головой отец. – Иди.

– Тогда я пошёл, – вздохнул сын.

– Молодой человек, вы будете что-нибудь покупать? – нетерпеливо спросила продавщица в цветочном павильоне.

– Да-да, – закивал Макс, сообразив, что он уже минут пятнадцать смотрит на витрину, не зная, что выбрать. – Можно мне что-нибудь, что будет долго стоять.

– Вам для кого? – поинтересовалась продавщица.

– Мне? Мне для девушки, – смутился Макс.

– Вот только белые розы получили.

– Ой, нет, – сказал Макс, вдруг вспомнив, что Юля не любит розы. А вот эти как называются?

– Это альстромерии.

– Вот можно мне альстр… Вот их, пожалуйста, две белых и одну розовую. Хотя, нет, давайте четыре белых и одну розовую. И ещё открытку. Вон ту, с ёжиком.

– Упаковывать будем?

– Что? А, нет, спасибо. А у вас ручки, случайно, не найдется?

Продавщица положила перед ним ручку.

«Юля, поздравляю тебя с Днём Рождения, – написал Макс, – будь счастлива! Макс».

С букетом в руке он вышел на улицу. Распогодилось. Небо было почти чистым. По огромной луже, в которой отражались деревья, медленно скользил огромный тополиный ржаво-жёлтый лист. Макс осторожно прошёл по заботливо положенным кем-то дощечкам и повернул к Юлиному дому.

– О, какие люди! – услышал он, подходя к подъезду. Его догоняли бывшие одноклассники Лера Круглова и Толик Мальцев.

Дверь им открыл Лёша Пальченко. За его спиной маячила Оля Дегилева. Оба учились в параллельном классе.

– Привет, – кивнул Толик, пропуская вперёд Леру. Макс зашёл последним.

– Где именинница?

– Я сейчас, – крикнула из кухни Юля.

В коридоре было тесно, Макс подождал, пока разуются Лера с Толиком.

– Юля, ну где же ты? – крикнул Толик.

– Тут я, – Юля вышла из кухни, – всем привет! – Она обняла сначала Толика, потом Леру.

– Это тебе, – Толик протянул красивый пакет. – Лерка выбирала.

В пакете оказались яркие шарф с шапкой и коробка «Рафаэлло».

– Спасибо!

«Точно, Юля же обожает «Рафаэлло», а я и не вспомнил, вот дурак, – подумал Макс, протягивая букет:

– Поздравляю!

– Красивые, спасибо! – Она крепко обняла Макса. – Ребята, проходите в комнату, стол почти накрыт.

– А у нас и к столу есть, – подмигнул Толик, расстёгивая рюкзак и доставая бутылку вина.

– Мы будем пить вино? – улыбнулась Юля.

– А вам не разрешают родители? – усмехнулся Толик. – Ну да, вы же ещё школьники, как можно.

– Родители уехали помогать бабушке на даче, – пожала плечами Юля, – а я присоединюсь к ним завтра. И мы будем отмечать день рождения семьёй. А сегодня мы можем делать всё, что хотим!

– Вот и прекрасно! А почему нет музыки?

– Ой, Толь, я как раз хотела тебя попросить. Что-то с колонкой, не посмотришь?

Макс, который успел расположиться на диване, ощутил укол ревности. Могла бы и его попросить, он тоже умеет чинить колонки.

Толик взял небольшой цилиндр колонки, покопался в настройках своего телефона, в колонке что-то зашипело, зафыркало.

– Есть отвёртка?

– Да, где-то у папы. Вот, выбери сам, какую нужно.

Макс пододвинулся к Лере.

– Слушай, я забыл, ты же в кулинарный поступила?

– Ага, – кивнула она.

– Нравится?

– Да! Гораздо лучше, чем в школе. Не представляю, как вы там Бабу ЕГЭ до сих пор терпите.

Толик копался во внутренностях колонки.

– А мы с ней сильно и не общаемся. А куда потом, после кулинарного?

– Открою свою кондитерскую. Или буду торты на заказ печь. Я и сейчас иногда пеку. А тётка моя вообще этим только и зарабатывает, хочешь, покажу, какую красоту она делает? – Лера взяла телефон.

Из вежливости Макс согласился.

– Юль, тут контакт отошёл, припаять надо.

– Ладно, оставь, сейчас вытащу из кладовки музыкальный центр. Там, вроде, гнездо для флешки есть.

– Помню, как мы у тебя классе в седьмом слушали пластинки на проигрывателе, – сказал Толик, откладывая колонку.

– Согласись, это было лучше, чем сидеть на математике и истории?

– Ну да. Папа твой тогда сильно ругался, что мы пластинки раскидали и не прибрали за собой. А то, что уроки прогуляли, как будто и не заметил.

– Да, папа у меня фанатик. Он до сих пор где-то находит и покупает эти пластинки, – рассмеялась Юля.

– Так, может, устроим ретро-вечер? – подал голос Лёша.

Лера фыркнула:

– Предлагаешь танцевать под какую-нибудь Мирей Матьё[3]3
  Мирей Матьё (фр. Mireille Mathieu) – французская певица, записи которой проданы тиражом 133 млн альбомов и более 55 млн синглов по всему миру на общую сумму около 190 млн долларов.


[Закрыть]?

– А что? – посмотрел на неё Толик, – По крайней мере, необычно. Макс, ты как?

– Вообще мне нравится кое-что из старого. Недавно у отца в гараже обнаружил целый чемодан с кассетами. Там его и мамины. Они тогда только жить вместе начали, каждый свои кассеты принес. Батя у меня вообще тяжёлый рок слушал: «Металлика», «Апокаллиптика»[4]4
  «Металлика», «Апокалиптика» (англ. Metallica, Apocaliptica). Металлика – американская метал-группа, оказавшая большое влияние на развитие метала. «Апокалиптика» – финская группа, исполняющая метал на виолончелях. В состав группы входят три вилончелиста и барабанщик.


[Закрыть], а у мамы больше бардов, а ещё французский шансон…

– Кстати, что у тебя с отцом-то? – перебила Лера.

Макс внутренне напрягся, но постарался не подать виду:

– А что у меня с отцом?

– Вроде в больнице он долго лежал. Поправился?

– Всё нормально, – выдавил Макс. – Давайте Юлю поздравлять.

– Да-да, давайте, – засуетился Толик. – Юля, где у тебя штопор?

– Можешь взять на кухне, в выдвижном ящике справа от раковины. Предлагаю включить радио, пусть фоном играет, – Юля стала крутить колёсико настройки на музыкальном центре.

Толик вернулся, стал открывать бутылку. Юля закрыла свой бокал ладонью:

– Я, пожалуй, не буду.

– Налить тебе сок? – спросил Макс.

– Я буду морс.

Макс налил ей в бокал брусничный морс из стеклянного запотевшего графина.

– По цвету, как вино, – улыбнулась Юля.

– Макс, ну ты-то, надеюсь, будешь вино?

– У меня же спортивный режим, – Макс налил себе апельсиновый сок.

– Ну, вы даёте, – Толик налил вино Лере, – Лёша? Оля?

– Мне совсем чуть-чуть, – Оля пододвинула бокал.

– А я буду, – Лёша протянул свой бокал.

– Хоть один нормальный человек, – Толик поставил бутылку на стол, поднял бокал. – Юля, за тебя! Пусть скорее закончатся ваши экзамены, и начнётся нормальная жизнь!

– Актуально, – согласился Леша, – Юля, за тебя!

– Поздравляю, Юля, – хором сказали Лера и Оля.

– Вкусно, – с набитым ртом прошамкал Макс. – Сама готовила?

– Салаты – мама, я только курицу и торт.

– Объедение!

– По-моему, в курице чеснока не хватает, а какой торт? – спросила Лера, вытирая рот салфеткой.

– Дай, угадаю, – Оля поставила пустой бокал на стол. – Наполеон?

– С чего ты взяла?

– Да ты его всегда делаешь, – рассмеялась Оля. – Тебя ещё в началке Анна Вениаминовна в пример ставила, мол, Юля сама стряпать умеет, учитесь…

– Бабушка научила. Она считает, что главное достоинство девушки уметь готовить, стирать, в общем, вести хозяйство…

– Может, в её времена так и было, – Оля положила на тарелку кусочек сыра. – А сейчас проще день рождения в кафе отметить. Готовить ничего не надо, прибирать потом не надо…

– А мне нравится готовить, – просто сказала Юля. – Убирать, конечно, меньше…

– Девочки, а у меня тётка Наполеон с клубникой делает. – Лера скомкала салфетку. – Такая вкуснятина!

– Мне, наверное, далеко до твоей тёти, – улыбнулась Юля.

– Конечно, она у меня мастерица, она свои торты по три тысячи продаёт. И у неё каждый день заказы со всего города и даже из пригорода. Обещала меня взять в помощники, потому что сама всё не успевает.

Тут как раз заиграла медленная песня, и Макс решился.

– Потанцуем? – предложил он Юле.

– Под это можно танцевать? – Лера откинулась на спинку дивана.

– Чего она такая? – Макс положил руки Юле на талию и неуклюже затоптался на месте. Сегодня Юля распустила волосы, от неё едва уловимо пахло духами, запах которых Максу нравился.