Текст книги "Баба ЕГЭ и другие"

– Какая? – шепнула Юля.

– Ну чего она на тебя нападает?

– Да не нападает она, – отмахнулась девушка, – ты что, Лерку не знаешь? Ей всегда надо показать, что она круче других.

– Не понимаю, как вы с ней дружите? Вы такие разные.

– Может поэтому и дружим? – спросила Юля и крепче обвила руками шею Макса.

Лёша с Олей тоже встали, только Лера с Толиком оставались на местах.

– Пойдём и мы? – предложил Толик.

– Да ну, была б музыка, а то какие-то завывания прошлого столетия.

– А мне нравится, – Толик пересел к Лере поближе и обнял её. – Макс, как эта песня называется?

– «Винд оф ченж», «Скорпионс»[5]5
  «Винд оф ченж», «Скорпионс» (англ. Wind of change, Scorpions). «Скорпионс» – немецкая англоязычная рок-группа, созданная в 1965 г. Для стиля группы характерны как классический хард-рок, так и лирические гитарные баллады.


[Закрыть].

– А по-русски?

– «Ветер перемен».

– Видал, знаток? – Лера положила голову Толику на плечо.

Музыка кончилась, ребята сели. Лера, напротив, поднялась:

– Поищу нормальную музыку.

Максу «нормальная» музыка совсем не понравилась, и когда Лера пригласила его танцевать, он пошёл, чтоб не устраивать лишних препирательств на Юлином дне рождения.

Лера танцевала совсем не так, как Юля. Она всё сильнее прижималась к Максу. От неё пахло вином. Он чувствовал её горячее дыхание у своего уха.

– И давно вы с Юлькой мутите?

Макс попытался отстраниться, но Лера сильнее притянула его к себе. Он наступил ей на ногу.

– Осторожнее, а? – её губы были у самого лица Макса. Неожиданно она поцеловала его.

– Обалдела что ли? – оттолкнул её Макс.

– Фу, как грубо. – Лера разжала объятия и села на свое место. Юля поднялась и вышла из комнаты.

– Кхм, – кашлянул Лёша. – Может, во что-нибудь сыграем?

– Давайте, – поддакнула Оля.

Макс поднялся:

– Сейчас приду.

Он нашёл Юлю на кухне. Она стояла у окна.

– Иди к своей Лерочке, – сказала она, не оборачиваясь.

– Юль, ну при чём здесь Лерочка?

– То-то ты обрадовался утром, когда я сказала, что она тоже придёт на день рождения.

– Да откуда я знал, что она так будет себя вести?

– Аверинцев, тебе ж понравилось, скажи честно. Вон вы как обжимались. Если б никого не было, уже бы на диване лежали.

– Юля, ты с ума сошла? – Макс хотел подойти к ней, но она вдруг резко развернулась.

– Ты, Аверинцев, такой же, как все. Бабник.

Макс сделал ещё одну попытку объясниться:

– Юля, я понимаю, может, со стороны это смотрелось, хм, странно…

– Странно? Аверинцев, я бы сказала, как это смотрелось, да противно с тобой разговаривать. Впрочем, это же так естественно: одна девочка, вторая, третья, сто пятьдесят пятая…

– Какая ещё сто пятьдесят пятая, – разозлился Макс. – Думай, что говоришь!

– Спасибо за испорченный праздник, Аверинцев, иди к гостям, развлекайся.

– Я лучше вообще пойду, до свидания, – кивнул Макс и вышел в коридор.

– Ребят, мне пора, – сказал он гостям.

– Уходишь? Так быстро? – Лера поднялась.

– Да, есть кое-какие дела. – Он сдёрнул с вешалки ветровку и выскочил в подъезд, пока Лера не успела к нему подойти. – Всем пока, – крикнул он уже с лестничной площадки.

С утра в воскресенье все были дома. Катерина постучала в комнату брата:

– Вставай, засоня!

– Чего тебе надо? Сегодня выходной, имею право.

Мама осторожно приоткрыла дверь:

– Максим, мы решили позавтракать все вместе, как раньше. – Она прошла и присела на край его постели. – Я накрыла стол в зале.

– Как раньше, – эхом повторил Макс и подумал, что, как раньше, может, никогда и не будет, но, чтоб не обижать маму, сказал: – Хорошо, сейчас оденусь и приду.

Он быстро просмотрел страницу ВКонтакте в надежде, что Юля написала ему хоть что-то после вчерашнего. Но никаких сообщений не приходило. Макс надел спортивные брюки и вышел из комнаты.

В зале было солнечно. На журнальном столике на большом круглом блюде пестрели порезанные овощи: помидоры, огурцы, болгарские перцы, на другом блюде, поменьше, мама выложила половинки варёных яиц, щедро посыпанные зеленью. В плетёной корзинке лежали кусочки чёрного и белого хлеба, а в глиняной миске, которую Макс когда-то делал на море в гончарной мастерской, было налито клубничное варенье.

Макс сглотнул слюну.

– Вот ещё тосты, сливочное масло и сыр, – появилась Катерина с пластиковым подносом.

– Как будто праздник какой-то, – тихо сказал Макс и подошёл к отцу пожать руку. – Привет, пап.

– Привет.

– Вообще сегодня 25 лет, как мы с папой познакомились, – мама сняла цветастый фартук и повесила его на спинку кресла.

– Забыл, как всегда, – Макс сел на стул.

– Если ты запомнишь дату собственной свадьбы, это будет удивительно. Мне вообще странно, как ты про свой день рождения не забываешь, – не преминула вставить Катерина.

– Вот только не начинайте, а? – посмотрела на них мама.

– Это всё она, – Макс взял половинку яйца и целиком засунул в рот.

– Макс! Хоть бы сказал чего. – Катерина разлила чай по кружкам.

– А чего?

– Ладно, – мама долила в отцовскую кружку молока, – хорошо, что мы вместе, что мы семья… и помогаем друг другу… – Она подала кружку отцу. Тот взял, отхлебнул глоток, поперхнулся, закашлялся. – Максим, подай полотенце, вон, на спинке дивана.

– Я подам, – Катерина ещё не успела сесть. – Вот.

Мама положила полотенце отцу на грудь, поправила подушку:

– Всё будет хорошо.

– Слюнявчик на меня надела? – кисло улыбнулся он. – Кто, кто тебе сказал, что всё будет хорошо? Даже врачи такого не говорят, а ты, как будто, знаешь.

Мамины глаза наполнились слезами. Макс хотел сказать, но Катерина пихнула его в бок, и он замолчал. Какое-то время ели молча, потом Макс спросил:

– С чем чай?

– С сайган-дайлёй[6]6
  Сайган-Дайля – растение семейства вересковых, обладающее ценными целебными свойствами. Часто используется как добавка к чаю.


[Закрыть]. Это мы ещё позапрошлым летом в Бурятии собирали. – Держи тост, – мама протянула ему тост, щедро намазанный вареньем.

– Спасибо, – он откусил кусочек с ягодой.

Клубничное варенье всегда напоминало ему о лете. Это было первое варенье, которое варила мама, если не считать жимолости, которую не варили, а просто перекручивали с сахаром. Макс вспомнил, как дядя Олег, мамин брат, сказал однажды, что сейчас нет нужды заготавливать впрок все эти банки с вареньями и соленьями – всё можно купить в магазине. Но мама всё равно варила, а папа относил заготовки в подвал, потому что в холодильнике они не умещались.

В этом году мама заготовила совсем не много банок.

Макс достал телефон. Никаких сообщений.

– Ни минуты без гаджетов, – тут же съязвила Катерина.

– Сама-то, – огрызнулся брат. – Кстати, Тамара что-нибудь ответила?

– Нет, она и Вконтакт последний раз неделю назад заходила.

– Что за Тамара? Вяземцева? – спросила мама. – Вы помирились?

– Мы не помирились, мам, только вот Максу страсть как нужен репетитор по русскому.

– А что, Тамара могла бы, – мама медленно намазывала ещё один тост.

– Вы поссорились? – одновременно с мамой спросил Макс. – Из-за чего?

– Тебя это не касается. Скажи спасибо, что я ей вообще написала.

– Я удивляюсь, как тебя люди терпят, с таким-то характером.

– Мама, скажи ему!

– Ой, ябедничаешь маме на младшего брата? Как нехорошо!

– Вы друг друга стоите, – вздохнула мама. – Кому тост?

– Я съем.

– Обжора…

Отец на диване лежал с закрытыми глазами.

«"ЗвОнит" – это точно неправильно». Мама всегда поправляла его, когда он так говорил. Макс поставил напротив этого слова галочку.

«Вот бы на экзамене попалось "звОнит" или какие-нибудь "жАлюзи". Не зубрить же, в самом деле, все эти ударения». – Он вспомнил, что Юля говорила, что словари допускают две нормы произношения. То есть можно говорить и "жАлюзи" и "жалюзИ", "звОнит" и "звонИт". А в тесте требуется именно то ударение, которое было раньше. И зачем, спрашивается, это? Вот все вокруг говорят "кЕтчуп" и прекрасно друг друга понимают. А словарь сообщает, что надо произносить "кетчУп". И никак иначе».

Макс продирался через предэкзаменационные дебри медленно, вчитываясь и вдумываясь в каждое слово, всматриваясь в каждую запятую. Он представлял себе русский язык огромным диким зверем, которого необходимо приручить, чтобы он стал ласковым и покорным.

Изредка он с надеждой поглядывал на телефон. Он не хотел писать Юле первым, потому что совсем не чувствовал себя виноватым.

Ближе к обеду он захлопнул книги и тетради. Переоделся в спортивную форму.

– Пойду побегаю, – крикнул он в сторону кухни, где мама жарила что-то с луком и специями.

– Хорошо, суп будет готов через час.

Он пробежал пять кругов вокруг школы, слегка запыхался, сделал небольшую разминку, по тридцать раз присел и отжался, повис на турнике, сделал несколько упражнений. Физическая нагрузка доставляла ему удовольствие, особенно после нескольких часов сидения за заданиями.

День был прохладный, но очень ясный, наполненный солнцем, которое красиво подсвечивало жёлтую листву. Напротив школьного крыльца, на асфальте, мальчик с девочкой играли в бадминтон, неподалеку от них сидела с коляской молодая женщина и читала книгу.

В кармане завибрировал телефон.

«Максим, привет, я получила сообщение от Кати. Тебе нужен репетитор по русскому? Я готова с тобой позаниматься, если тебе удобно, по субботам, вечером».

Макс запрыгнул на брусья и начал строчить ответ:

«Привет! Да, мне бы разобраться с некоторыми темами. В субботу я могу. Во сколько? И можно ли начать со следующей недели? Сколько будет стоить одно занятие?»

Тамара была онлайн:

«Приходи к шести. О стоимости договоримся. Адрес помнишь?»

«Дом помню, а квартира?»

«Двадцать. Пятый этаж. До встречи».

«До встречи», – набрал Макс, сунул мобильник в карман, спрыгнул с брусьев и бодро пошёл к дому.

«Только бы не оказалось сильно дорого», – думал он.

Едва он зашёл в подъезд, телефон завибрировал снова.

– Макс, привет, слушай, сможешь меня сегодня подменить?

– Привет, Ян, – с Яной они вместе подрабатывали в суши-баре по выходным. – Смогу. Через сколько тебе надо быть на месте?

– Через час. Мы катались на роликах и, кажется, я сломала ногу. Сижу в травмпункте.

– Ох… Ладно, я тогда сразу на работу. – Он развернулся и вышел из подъезда.

– Мам, – набрал он домашний номер, – Яна звонила, просила её подменить в суши-баре.

– А я только грибной суп доварила…

– Ничего, вечером поем, ну всё, пока.

Макс выбрал короткий путь до «Суши-Лэнда», он любил этот путь. Рельсы, кое-где заросшие кустарником, полуобвалившиеся стены гаражей и ещё каких-то построек. Здесь можно было обнаружить старый чемодан или проржавевшее ведро, или остатки мебели советских времён. Пейзаж словно иллюстрировал книгу Стругацких «Пикник на обочине»[7]7
  Стругацкие «Пикник на обочине». Братья Стругацкие – Аркадий Натанович (28 августа 1925 г. – 12 октября 1991 г.) и Борис Натанович (15 апреля 1933 г. – 19 ноября 2012 г.) – советские и российские писатели, соавторы, сценаристы. «Пикник на обочине» – фантастическая повесть, события которой стали отправной точкой для создания игры «Сталкер».


[Закрыть], которую Макс прочёл в девятом классе.

Он прыгал по шпалам и думал, как будет лучше: написать Юле самому или молчать. Он не знал, что писать, но и молчать долго не умел.

Придя в бар, он переоделся в чёрно-красную униформу, сунул в карман блокнот и карандаш.

– Что с Яной? – спросил его Борис Тойвович, хозяин бара.

– Что-то с ногой, вроде сломала. Она в травмпункте была, когда звонила.

– Если перелом, – продолжал рассуждать Борис Тойвович, – это значит, она ещё долго не сможет выходить на работу. Надо искать кого-то другого.

– Так давайте я за неё отработаю все дни, – предложил Макс. – Жалко же, если человек работу потеряет.

– А ты сможешь? – недоверчиво посмотрел на него Борис Тойвович. – Это же почти каждый вечер нужно будет выходить. Вы у меня и так на полулегальном положении…

– Я только по субботам не смогу, а так хоть каждый день, – уверил его Макс.

– Ладно, иди, я подумаю.

– Хорошо, – кивнул Макс.

В зал зашла семейная пара с маленьким ребёнком. Макс направился к ним.

«Если Борис Тойвович согласится, это будет неплохой вариант, как раз подзаработаю на репетитора и на новогодние подарки», – решил он.

Юля молчала все выходные. В понедельник Макс дождался её у школьных ворот.

– Привет, – кивнул он.

– Здравствуй, – сказала она не слишком-то приветливо.

Он протянул руку, чтоб взять у неё рюкзак, но она отстранилась.

– Сама донесу.

– Да какая муха тебя укусила? Дуешься на ровном месте.

– Для тебя, может, и ровное…

– Хорошо, если тебе кажется, что я виноват, прости.

Юля едва заметно улыбнулась:

– То есть, тебе не кажется, что ты виноват?

– В общем, нет, – Макс улыбнулся в ответ. – Накинулась на меня… Мне твоя Лера вовсе не симпатична.

– Но танцевать ты с ней пошёл. И от поцелуя не отказался…

– От поцелуя я как раз отстранился, если ты заметила. От твоей Леры табаком несёт. С ней целоваться всё равно, что пепельницу облизывать…

– Будто сам не курил ни разу, – поддела его Юля.

– Пробовал, интересно было. Да все пробуют.

– Ладно, Аверинцев, – Юля протянула ему рюкзак, – идём, а то на уроки опоздаем.

Они прошли через школьный двор. На огромной круглой клумбе перед крыльцом доцветали последние бархатцы. Дворник в ярко-оранжевой жилетке сметал нападавшие за ночь листья. Спешили в школу первоклашки с родителями, старшие ребята по одному и компаниями. Макс открыл дверь и пропустил Юлю вперёд.

К Тамаре Макс пришёл рано и минут пятнадцать сидел на скамейке возле подъезда. Наконец он поднялся на пятый этаж и позвонил.

– Заходи, – Тамара появилась на пороге. Она была невысокого роста, в джинсах и футболке с губкой Бобом.

Макс стянул кроссовки и прошёл в комнату.

– Ты, наверное, за стол садись, – сказала Тамара, – а я тут с краю, на табуретке. Как отец?

– Хорошо… То есть не совсем, конечно, хорошо…

– Лежит? – сочувственно уточнила Тамара.

– Угу, – опустил голову Макс, как будто в том, что отец лежит, была и его вина.

– Жаль, но, кажется, врачи говорили, что шансы есть?

– Небольшие, – Макс выложил на стол тетрадь и ручку. Достал и пособие для подготовки.

– Вот сразу видно, что вы с Катериной родственники.

– Это почему? – поднял на неё глаза Макс.

– Да я ей говорю: не надо замыкаться в себе, когда случилась беда. Людей вокруг много, они помогут. Мы с ней даже поссорились из-за этого.

– Да ну? – поднял глаза Макс.

– Ну да, – передразнила Тамара. – Я ей предложила организовать сбор денег на реабилитацию, а она категорически отказалась. Мол, папа никогда не хотел ни от кого зависеть. Ну вот… Теперь лежит… Ни от кого не зависит?

– Только от нас. Но мы же не в счёт. Мы – семья. Может, будем заниматься?

– Давай заниматься, – вздохнула Тамара, – а то ещё хлопнешь дверью так же, как твоя сестрица. Убери только это ужасное пособие. Мы будем заниматься русским языком, а не натаскиванием на тесты. Для начала разберёмся с пунктуацией. Она в русском языке на самом деле не настолько сложная. Вот смотри. Что такое предложение, надеюсь, ты знаешь?

Макс кивнул.

Тамара объясняла очень просто. Максу всё было понятно. Запятые, тире, двоеточия вдруг перестали быть совершенно бессмысленным набором знаков, которые каким-то образом нужно расставить в тексте.

– Ну вот, – сказала она через полтора часа. – У тебя же итоговое сочинение на носу?

– В декабре, – подтвердил Макс. – Но там вроде зачёт-незачёт. И пересдать два раза можно.

– Зачем пересдавать, если можно написать с первого раза?

– Легко говорить, – посмотрел на неё Макс.

– Не так страшен чёрт, как его малюют, – рассмеялась девушка. – Справишься. И с экзаменом – тоже.

Макс поднялся, сгрёб вещи в рюкзак.

– Сколько с меня? – спросил он.

– Слушай, Максим, Тамара взяла его за руку. – Я сейчас тебе скажу кое-что, а ты подумай над тем, что я скажу. Просто сразу не вспыхивай, не кричи «нет, не надо». Хорошо?

Макс отдернул руку и посмотрел на неё исподлобья.

– Понимаешь, Максим. Я очень люблю твоего отца. Я помню, как он брал нас с Катериной кататься на лыжах, как мы ходили в поход, как он пел у костра под гитару. Я ему очень благодарна за это. Может, ещё и потому, что сама росла только с мамой. – Тамара говорила медленно, пытаясь подобрать правильные слова. – И мне больно, что сейчас он в таком состоянии. Я бы хотела его снова видеть на ногах, бодрым и улыбающимся. – У неё на глазах появились слёзы. – Вот эти деньги… те, что ты планировал отдавать за мои занятия… отложи их отцу на реабилитацию. В некоторой степени он и мой родственник тоже… пусть не кровный, но всё же…

Макс хотел что-то сказать, но Тамара остановила его:

– Подумай над тем, что я сказала. Вернёмся к этому разговору в следующую субботу.

– Но…

– Никаких «но», давай, собирайся, у меня тоже дела…

С родительского собрания мама вернулась расстроенная.

– Две тысячи – на украшение зала к последнему звонку, три тысячи – на подарки учителям, – перечисляла она Катерине на кухне.

– А где сам выпускной отмечать будут? – спросила Катерина.

– В прошлом году забронировали места в «Городе К.», – махнула рукой мама, – вроде как там самые хорошие выпускные в городе. На это Юра успел деньги сдать.

Макс выглянул из комнаты:

– Папа сдал деньги на выпускной? И сколько, интересно?

– Пятнадцать…

– Вы там обалдели, что ли? – Макс пришёл на кухню. – А нас вообще кто-нибудь спрашивал? В четвёртом классе вы отправили нас на какую-то базу отдыха с дурацкими клоунами, в девятом вы вдруг решили, что нам просто необходимо прокатиться на теплоходе по Енисею. Мне кажется, у нас в школе все праздники и выпускные делаются для родителей и учителей, но никак не для нас. А потом вы говорите, что мы ничего не хотим, что мы недружные! Мам, я вообще не собираюсь на этот выпускной. А деньги надо забрать.

– Макс, ты серьёзно? – уставилась на него Катерина.

– Серьёзнее некуда, – буркнул брат. – Налей мне тоже чаю.

– А мне понравился наш выпускной.

– Ты – не я, – резонно возразил Макс. – И потом. Сейчас начнется вся вот эта подготовка: давайте выберем ведущих, давайте разучим танец, Максим, поехали выбирать костюм… У меня совершенно нет на это времени. Я лучше к экзаменам получше подготовлюсь.

– Максим, это же на память, – сказала мама. – Это люди, с которыми ты проучился одиннадцать лет, кого-то из них ты, может, больше и не увидишь никогда.

– Мам, некоторых можно было бы вообще никогда не видеть. Моя жизнь от этого ничуть бы не изменилась. Кстати, учителей это тоже касается, – добавил он.

– Не знаю, – покачала головой мама, – я свой выпускной вспоминаю с теплом. И учителя у нас были хорошие. Я всем им благодарна.

– Даже физичке? – поддел Макс, припомнив мамины школьные истории.

– Людмила Ивановна была неплохим человеком, – вздохнула мама, – правда, ей, наверное, не следовало идти работать в школу…

– У нас минимум половине учителей не следовало идти работать в школу!

– Я думаю, ты не совсем прав…

Макс перебил:

– А не помнишь, как ты возмущалась в седьмом классе, когда Елена Дмитриевна обещала поставить пятёрку по математике за участие в олимпиаде, в которой я занял первое место, но так и не поставила? Что ты тогда сказала? А помнишь, что ты сказала Галине Петровне, которая с какого-то перепугу решила, что я списал тест по обществознанию?

– Максим, не руби сплеча, – мама устало откинула со лба прядь волос, и Максим вдруг впервые заметил у неё в уголках глаз морщины. – Учителя тоже люди, а люди ошибаются.

– Давайте потише, – попросила Катерина, – папа спит, наверное. Времени уже – половина двенадцатого…

Макс замолчал. Он посмотрел на маму, потом перевёл взгляд на сестру, допил чай, поставил кружку в раковину.

– Давайте спать. А деньги ты всё-таки попроси вернуть. На выпускной я не пойду.

Деньги за выпускной мама возвращать отказалась. Макс сам подошёл к Елизавете Геннадиевне.

– Елизавета Геннадиевна, мы в прошлом году сдавали деньги на выпускной…

– Да? И что?

– Я на выпускной не пойду. Я могу их вернуть?

– Максим, почему ты всегда откалываешься от коллектива? – поинтересовалась учительница.

– Мне это неинтересно. И вообще.

– Что значит «вообще»? У тебя такое безразличное отношение к тому, что происходит вокруг тебя. Про экзамены ты говоришь «ну и подумаешь», на выпускной идти не хочешь, ни о каких общественных поручениях тебя попросить нельзя. Асоциальный ты человек, Аверинцев.

– Я асоциальный?

– Именно! А деньги, извини, я тебе вернуть не могу. Выпускной давно оплачен. Раньше надо было думать.

– Что значит «не пойду на выпускной»? – возмутилась Юля, когда он пересказал ей вчерашний разговор с мамой. – А с кем я буду вальс танцевать?

– Какой ещё вальс? – поперхнулся Макс. – Они шли из школы и ели мороженое. – Где я и где танцы? Ладно у тебя на дне рождения. Станцуй с Пашей Елисеевым. Он умеет. И я, между прочим, в отличие от некоторых, не стану ревновать.

– Елисеев будет танцевать с Ксюхой, – надулась Юля.

– Ну а я, если буду танцевать, отдавлю тебе все ноги. Сама же говоришь, что у меня грация бегемота.

– Всему можно научиться. Ты же мне сам недавно это говорил.

– Юля, научиться можно, только если очень хочется.

– Конечно, тебе только ногами размахивать на своем карате!

– Каждому своё, – философски ответил Макс. – И вообще, на те деньги, что собирают на выпускной, мы с тобой могли бы сходить, например, в Ергаки[8]8
  Ергаки – природный парк краевого значения, расположенный на юге Красноярского края. Как особо охраняемая природная территория природный парк был организован 4 апреля 2005 г.


[Закрыть]. Пожили бы в палатке…

– Макс, какая палатка? Ты ещё меня суп заставь на костре варить. Вот уж дудки!

– Никого я заставлять не собираюсь, – они дошли до Юлиного дома. Макс присел на скамейку во дворе, Юля осталась стоять. – Суп я и сам могу сварить. С тушёнкой, – для чего-то добавил он.

– Фу, какая гадость, – сморщилась девушка. – В общем, Макс, если ты не пойдешь на выпускной, то…

– То что? – посмотрел на неё Макс.

– Считай, что мы с тобой не пара! Понятно?

– Понятно, – кивнул Макс.

Юля забрала рюкзак и скрылась в подъезде, даже не сказав «до свидания».

Макс остался сидеть на скамейке.

Понятно было только то, что ничего не было понятно.

«Странная она, – размышлял Макс, – заставляет человека делать то, чего он совершенно не хочет, чего не умеет, то, что ему совершенно не нужно. Думала, раз я её пригласил на дне рождения, то полюбил танцы?».

К подъезду подошла старушка. В каждой руке у неё было по пакету.

– Молодой человек, вы мне не поможете открыть дверь? – попросила она.

Макс поднялся.

– Давайте я до квартиры донесу, – предложил он, кивнув на пакеты. – Вам на какой этаж?

– Мне на третий, – засуетилась старушка, – ой, спасибо большое. А я вот набрала в магазине…

Но Макс не слушал, что она говорила, он был занят своими мыслями.

Юля написала ему вечером ВКонтакте.

«Ну что, решил насчёт выпускного?»

«Юль, понимаешь. У меня сейчас сложная ситуация в семье».

«Что за ситуация?»

«Только ты, пожалуйста, не болтай никому».

«Хорошо, не буду».

«У меня заболел отец. Серьёзно заболел. И я не хочу, чтоб мама тратила деньги».

«Насколько серьёзно заболел? Чем?»

«Просто поверь, что очень серьёзно, ладно?»

«Ты мне не доверяешь?».

«Юля, дело не в этом. Я тебе доверяю, иначе сейчас бы тебе не писал».

«Ну ладно, хорошо, я поняла. Пошла спать. Пока».

«Опять, что ли, обиделась?» – не понял Макс и вернулся к домашним заданиям, с которыми только-только принялся разбираться.

Он стал регулярно бегать по утрам, и решил, что постарается возобновить тренировки, когда Яна выйдет с больничного. Пока на это просто не хватало времени. После школы он пару часов готовился к экзаменам, потом ехал в суши-бар и возвращался оттуда совсем поздно, и, уставший, почти сразу ложился спать.

Отношения с Юлей не ладились. Её слова о том, что они не пара, если он не пойдёт на выпускной, прочно засели у Макса в голове. На выпускной он твёрдо решил не ходить, поэтому, придя в школу, бросал Юле сухое «привет», она отвечала ему тем же. На этом их общение заканчивалось. Про отца она больше ничего не спросила.

Задавали немало. Макс решил, что основные силы будет тратить на те предметы, которые нужны ему для экзаменов, а остальные уж как-нибудь, на троечку, вытянет. Труднее всего было с английским и химией. Но если по химии Александра Борисовна чаще всего закрывала глаза на то, что большинство учеников списывает решения задач из Интернета, то с Татьяной Львовной было сложнее. Она много задавала, требовала учить слова, постоянно устраивала проверочные и контрольные, заставляла приходить после уроков и сдавать темы. У Макса (впрочем, не у него одного) накопилось невероятное количество долгов. Когда и как их сдавать, было неясно.

Зато с русским ситуация изменилась в лучшую сторону. Макс совсем не боялся декабрьского сочинения. Они с Тамарой разобрали все темы, Макс делал меньше ошибок, а последний тест, который задавала Елизавета Геннадиевна, к удивлению последней, написал на четвёрку. Впрочем, задания в нём были лёгкие.

Елизавета Геннадиевна раздала чистые листы.

– Итак, у вас есть два урока, плюс перемена, чтобы написать пробное сочинение. Темы перед вами. Можете начинать.

«Когда хочется остановить мгновение?»

«Война и дом»

«Согласны ли вы с утверждением Л.Н. Толстого: "Любить – это значит жить жизнью того, кого любишь"?»

«Важно ли человеку самому выбрать свой жизненный путь?»

«Какие вопросы, поднятые в литературе, не теряют своей актуальности с течением времени?»

Макс задумался. Больше всего времени они с Тамарой уделили темам дома и пути. Пусть будет «Война и дом».

Он пододвинул к себе черновик и стал писать.

«Дом – это место, где тебя всегда любят и ждут те люди, с которыми порой случаются непонимания и даже конфликты. Дом – это место, куда хочется возвращаться. А война – это страшная сила, стихия, которая отнимает дома у людей, отнимает близких, разрушает гармонию и уют. Война противоестественна и беспощадна, её вообще не должно быть на свете…»

Макс остановился, перечитал написанное, вычеркнул конец последней фразы.

«…Война противоестественна и беспощадна. Она нарушает мирное течение жизни и несёт смерть, в первую очередь тем, кто совсем не желал войны.

В повести Тамты Мелашвили "Считалка"[9]9
  Тамта Мелашвили (род. 1979 г.) – современная грузинская писательница, её повесть «Считалка» посвящена военным событиям в Грузии, по сути является протестом против любой войны.


[Закрыть] главные героини, две тринадцатилетние девочки, оказываются в зоне вооружённого конфликта. Автор описывает нам только три дня из их жизни, но это очень страшные дни…»

«Считалку» Максу дала Тамара. Он прочитал её за два вечера. Книга была небольшая. А во время следующего занятия они долго её обсуждали.

Макс обвёл взглядом класс. Все склонились над листочками и что-то строчили, только Слонов смотрел в окно. Интересно, какую тему выбрала Юля?

– Аверинцев? Что ты крутишься? Не знаешь, что писать? Слонов, сколько можно смотреть в окно? Пиши!

Макс знал, что писать.

«Самое страшное, что вся эта история происходит в наши, казалось бы, мирные дни. В двадцать первом веке люди продолжают делить территории и ненавидеть друг друга».

Он посмотрел на часы. Они висели над доской. До конца первого урока оставалось три минуты. Он прекрасно успевает дописать и переписать на чистовик.

Прозвенел звонок. Никто даже не шевельнулся. Только Слонов поднял руку:

– Можно выйти?

– Нет! – пристально посмотрела на него Елизавета Геннадиевна.

– А если мне надо? – встал Женя.

– Потерпишь, не маленький. Садись, пиши и не отвлекай остальных.

Слонов что-то пробурчал, но сел. Снова уставился в окно.

Макс перечитал сочинение.

«Обязательно перечитай перед тем, как переписывать на чистовик, – вспомнил он Тамарины слова, – в идеале, надо вычеркнуть всё, что не несет никакой смысловой нагрузки. Представь, что ты читаешь не свою работу, а проверяешь чужую».

«Вроде всё хорошо», – подумал он и взял чистовик.

– Аверинцев, неужели написал?

– Да, – кивнул Макс.

– Проверь, ошибок, наверное, тьма-тьмущая.

– Я проверил, – сказал он и стал переписывать.

Закончил он за две минуты до того, как прозвенел звонок со второго урока.

Сочинение писали в пятницу, а в понедельник Елизавета Геннадиевна принесла проверенные работы.

– В целом написали неплохо.

По классу пронесся вздох облегчения.

Классная продолжила:

– Все работы на зачёт, кроме двух. Не знаю, как вы умудрились списать. Слонов даже знаю, откуда списывал. Двойка, Слонов. И у тебя, Аверинцев, двойка.

– Но почему? – привстал Макс. – Я не списывал! – Он поднялся в полный рост. – У меня даже телефон в куртке лежал.

– Про телефон ты мне можешь сейчас не рассказывать.

– Но…

– Ты думаешь, я поверю, что ты читал какую-то там Мелашвили? Где ты её вообще нашёл?

– Это современная грузинская писательница, – громко сказал Макс. – Я читал её книгу «Считалка». Книга совсем небольшая, и я не понимаю, почему вас удивляет, что я её прочитал.

– Аверинцев, если бы ты был читающим человеком…

– Если я не читаю книги по программе, это не значит, что я не читаю книги вообще. Помимо вашей скучной программы есть много интересного…

– Значит, классика, по-твоему, скучна, Максим?

– А чё, нет, что ли? – как всегда, вклинился в разговор Слонов.

– Слонов, помолчи!

– Елизавета Геннадиевна, я не списывал! Можете проверить мою работу через программу «Антиплагиат», и вы сами убедитесь.

– Не буду я ничего проверять, Аверинцев. Ты в жизни так не напишешь. Ты переслал кому-то тему, и тебе написали сочинение… Садись, Аверинцев.

Макс продолжал стоять.

– Почему вы мне не верите?

– Максим, – устало пояснила классная, – у меня большой опыт, и, к сожалению, я знаю, кто на что способен.

– Она мне не поверила, – возмущённо рассказывал Макс Тамаре в субботу. – И поставила двойку. Сказала, что сам я так написать не мог.

Он принес Тамаре черновик сочинения. Тамара быстро пробежала его глазами.

– В общем, здесь всё, о чем мы с тобой говорили, – улыбнулась она, – «в течение» только пишется раздельно, ещё запятую перед причастным оборотом пропустил, и в данном случае частица «не» будет писаться слитно, – перечислила она ошибки, – а по содержанию мне очень нравится. Ты молодец, уж точно на зачёт справился.

– Баба ЕГЭ так не считает, – вздохнул Макс и смял листок.

– Да ну её. Она всегда такая была. Нечестная.

– Ты разве у неё училась? – удивился Макс.

– Да, до десятого класса, даже ОГЭ с ней сдавала, то есть тогда ещё ГИА. У меня, кстати, по русскому была стабильная тройка.

– У тебя? – не поверил Макс. – Как же ты тогда на журналистике оказалась?

– В десятом у нас русский и литературу стала вести Вера Антоновна. Знаешь же её?

– Да, она сейчас в 11 «Б» преподаёт, – кивнул Макс.

– И она так интересно рассказывала. И про язык, и про писателей, про их жизнь, и про книги, что мне стало интересно… А ещё она в нас верила, вот что самое главное.

– Повезло, – Макс вертел в руках смятый листок.

– Ладно, давай заниматься. Попробуем сегодня разобрать слитное и раздельное написание частицы «не» с разными частями речи, а то, судя по всему, у тебя с этой темой не очень. А насчёт сочинения… Забудь, – махнула она рукой. – Ты хорошо написал, это главное. Ты знаешь, что ты не списывал. Важно же, что ты честен перед самим собой. И, я думаю, итоговое сочинение ты напишешь без проблем. Там же не Баба ЕГЭ проверять будет.

В один из дней Макс возвращался из школы. У ворот его догнал Женя Слонов.

– Вроде нам по пути, – сказал он и пошёл рядом с Максом.

Макс слегка удивился, но ничего не сказал.

– Слушай, а что у тебя с отцом-то? – вдруг спросил Женя.

– Кто тебе сказал про отца? – резко развернулся к нему Макс.

– Да все в классе говорят.

Макс схватил Женю за куртку:

– Кто все?

– Ты поосторожнее, а? – Женя попытался убрать руки Макса, но тот держал его крепко. – Больной, что ли?

– С отцом у меня всё в порядке, – тихо, но очень внятно сказал Макс. – Жив, здоров, ходит на работу. Не знаю, кто там сплетни распускает, но поменьше бы ты их слушал.