Текст книги "Факультет бытовой магии"

Глава 32

Всё глубже погружаясь в учёбу, я поняла, что все мои умения в плане магии и волшебства пшик по сравнению с тем, что могли одногруппницы. То, что раньше вызывало во мне гордость, все мои достижения в освоении необычного дара, внезапно обнулились. Превратились в детские шалости.  Девушки из моей группы, с которыми, к сожалению, я так и не смогла найти общий язык, умели куда больше.

Да ладно бы умения, мне катастрофически не хватало знаний.

История, география, население, традиции, культура поведения, мода Шаливара.

И куда ни посмотри – я всюду ноль.

Очень спасала библиотека и свободный допуск к её сокровищам – книгам.

Я проводила часы среди стеллажей, порой зачитываясь стоя на месте, или присаживаясь прямо на пол. Это не было чем-то недопустимым, скорее приветствовалось.

"Главное, чтобы ученики тянулись к знаниям" – так рассуждали низкорослые библиотекари.

Агата так и осталась моей единственной подругой, соседкой по комнате и напарницей во всех мелких проделках и вылазках.

Но, как оказалось, и в мире магии есть свои изгои.

Здесь в абсолютном большинстве чистокровных магов полукровка, выросшая в мире людей, считалась за низшую, хотя в открытую все твердили обратное. Это двуличие поражало до глубины души. И дело было даже не в чистоте моей крови, а в том, где я росла.

"А, это та из внешнего мира!"

Вот что прилетало мне в спину.

Я не понимала, отчего так. Агата твердила, чтобы я не обращала внимания и не заморачивалась. Пройдёт время, повторяла она, и ты станешь за свою. Никто и не вспомнит, откуда ты.

Но пока что мне часто выказывали неуважение, а некоторые и презрение. Особенно блондиночка, что под руку гуляла с моим братцем.

Эта противная особа, сама не отличалась густой кровью, но высокомерия в ней – хоть половником черпай.

Отец меня больше к себе не вызывал. Не то чтобы не за что было, просто не попадались.

А так отработки нам хватало.

За пару недель мы с Агатой успели освоиться в ведьмовских лабораториях.

Метёлки поселились в комнате с нами и воспринимались уже как подружки.

Зелье фей с сомнительным названием "Опьюн" мы так и не попробовали. Все откладывали на потом, ждали особенного случая.

В общем, студенческая жизнь кипела.

И впервые за долгие годы я чувствовала себя на своём месте. И пусть кто-то косился в мою сторону, но я была здесь среди своих. Среди таких же "ненормальных", способных управлять капельками дождя и превращать простые невзрачные фломастеры – в маленькую детскую мечту.

Поднимаясь по узкой лестнице на урок «Рунологии», я в уме прогоняла заученный материал. Профессор Энью не уставала повторять, что я делаю определённые успехи. Да, я и сама заметила, что руны, вырезанные даже простым, не заговорённым рунорезом, в моих руках действовали лучше, чем у остальных.

Это вызывало во мне чувство гордости.

К тому же этот предмет безумно мне нравился. В свободное время я тренировалась пользоваться перьевой ручкой и выводить на листе бумаги элементы рун. Набивая без устали руку, мечтала продвинуться дальше в этой науке, хотя и не понимала ещё всех перспектив.

Кстати, смеху было, когда Агата обнаружила у меня куриные перья. Весь вечер мы хохотали с моего рассказа о том, как я их добывала. Оказывается, в Шаливаре выведена особенная порода петухов, чьи перья использовались в каллиграфии.

После этого подруга написала письмо бабушке, и госпожа Инесса буквально в считанные часы порталами прислала мне шикарный набор перьевых ручек. За что я была ей неимоверно благодарна.

Поднявшись на четвёртый этаж, я поспешила в аудиторию. Впереди мелькнула шевелюра вредной блондинки Кураты. Эта вечная прилипала к груди рыжего Броника не брезговала тем, что в открытую флиртовала на уроках некромантии с профессором Альтовски. Видимо, всё не могла определиться, какой из братьев ей более интересен. Брутальный мрачный некромант, или яркий как морковка Броник.

А тот факт, что оба мужчины являлись наследниками богатых драконьих родов, только усложнял её выбор.

Мысленно фыркнув в сторону вертихвостки, я проскользнула в аудиторию и заняла своё место.

Учитель запаздывала.

Вытащив из рюкзака тетрадку, перо с металлическим наконечником и баночку с чернилами, принялась вырисовывать пройденные на прошлом занятии руны подчинения. Их мы вроде будем отрабатывать в лабораториях у некромантов. А с умертвиями у меня до сих пор всё было очень плохо. На тех редких занятиях, что мне всё же приходилось посещать, в обморок я уже не падала, но и любовью к предмету не прониклась.

Не моё это было.

Так что вызубрить начертание рун подчинения теперь дело принципа. Не желала я остаться один на один с полудохлым монстриком и не суметь подавить его волю.

– Что, зубрилка, всё рисуешь? – раздалось с задней парты.

– Ты по делу, Курата, или так – зубы поточить? – беззлобно огрызнулась я.

– Что-то ты на моего Броника часто заглядываешься. Узнаю чего – космы повыдираю, – услышав такой откровенный бред, я аж остолбенела на мгновение. Рука дрогнула и на бумаге осталась огромная клякса.

Вот уж в чём меня смешно обвинять.

– Знаешь, Курата, даже если бы твой Броник остался последним парнем в этом измерении, вряд ли я обратила на него своё внимание. И, вообще, есть вещи, которые тебе неизвестны, так что прими как должное то, что я и Валевски органически не переносим друг друга, и живи с этой мыслью и дальше.

– Много ты мнишь о себе, человечка. Мой жених и думать о тебе не думает и знать не знает, – блондиночка поджала губки.

Так и хотелось пакость ей какую сделать.

– Ошибаешься. Он меня и знает, и думает обо мне так, что прямо спать не может, – зачем-то опровергла я её слова и тут же дала себе подзатыльник. – Но это тебя не касается. Это наши с ним дела.

– Ты… Нет у тебя никаких дел с таким великим родом, как Валевски.

Я засмеялась. Великий род. Ну да.

– Всем встать, – резкая фраза оборвала назревающую склоку.

Пока мы шипели друг на друга с Куратой, в аудитории появилась профессор Энью. Мгновенно умолкнув, мы поднялись и вежливо приветственно поклонились.

Началась лекция.

Записывая определения и зарисовывая схемы, которые то и дело вспыхивали в воздухе над учительским столом, я всё мысленно возвращалась к разговору с Куратой. Никто в академии, кроме членов семьи Валевски, секретаря и Агаты, не знал, что Броник мой брат, а сама я – незаконнорождённая дочь ректора.

Это скрывалось, к слову, и на мне словно запрет какой стоял, потому как мысли не возникало разболтать. Хотя я и сама не желала, чтобы меня связывали  с этим родом.

Выворачивало наизнанку при мысли, что кто-то назовёт ректора моим отцом. Моя ненависть к нему разрасталась и задевала его сынков: что родного, что приёмного.

Глядя на профессора Альтовски и морковку, я всё чаще ловила себя на мысли, что все эти годы мужчина, которого я должна была называть папой, был им для них. А не для меня.

И это отравляло мне жизнь.

– Студентка Миленина, вы, кажется, отвлеклись, – услышала я голос профессора Энью. Женщина смотрела на меня в упор, а перья на её шляпке привычно покачивались, грозясь оторваться.

Хлопнув ресницами и виновато улыбнулась, я принялась старательно зарисовывать новую руну. Её схема ярко горела голубым огоньком, зависнув в пространстве над учительским столом.

Глава 33

После лекции, пропустив по понятным причинам обед, мы всей группой спустились в подвальное помещение в лаборатории некромантов. Несмотря на то, что от большинства практических занятий я была освобождена ввиду профнепригодности, но всё же ряд тем сдавать мне приходилось наравне со всеми. Каждый раз, как я спускалась в этот склеп науки, чувствовала дрожь в ногах и холодок, гуляющий по спине.

Мне всё ещё было не по себе: эта паутина по потолку и замершие огромные пауки, вечный запах свежего мяса.

В общем, жуть.

Как можно было добровольно увлечься некромантией, я не понимала.

Профессор Альтовски встречал нашу не очень дружную женскую стайку будущих зельеваров и бытовых магов неласковым взглядом. Нахмурившись, он приказал встать у дальней стены.

Тут же присутствовала группа стихийных магов первого курса. Молодые парни деловито крутились возле металлических столов на колёсиках. У них с утра была практика, и мне было жутко даже представить, что они для нас припасли.

– Слушай, – шепнула Агата, спрятавшись за моей спиной. Она второпях списывала пропущенную лекцию на тему подчинения нежити. – Чует моё бедное ведьминское сердечко, что мы сейчас их практические работы усмирять будем. Мне брат о таком рассказывал. Их задача в паре собрать умертвие и наделить его разумом, а нам сломить дух этой зверюшки и заставить её подчиниться. А я лекцию не то, чтобы выучить, я её ведь даже не переписала.

– А не рановато для первого курса им что-то там создавать? – усомнилась я.

– Да, там примитив у них на подносе. Но, Злата, сам факт, что я не готова. Не хочу я сюда лишний раз на пересдачи таскаться. Когда мой брат… ммм, – Агата замялась, – третий по старшинству, учился на стихийников, у них сильная группа бытовых магов была. Девчонки их боевых умертвий вальс плясать заставляли. А сейчас, чувствую, я сама спляшу. Альтовски меня отработками изживёт. Ну не ведьминское это дело нежить приструнять.

– Боевых умертвий?! – уловила я главную для себя мысль и сглотнула.

– Ну да! Других они и не делают. Это мы будем учиться изготовлять живые чучела усопших пёсиков и хомячков, а стихийники…

– Молчи, подруга, – резко перебила я ведьмочку, – лучше я узнаю об этом потом, когда мне предоставят трупик этого самого хомячка.

– Всегда можно упасть в обморок, – Агата заговорщически подмигнула.

– Если это меня спасёт, я мешком к ногам Альтовски грохнусь, – и я вовсе не шутила.

– Ну, попробуй, только не к ногам, а в объятья. Это вернее будет.

– Это уж как получится, – я тихонько зловредно засмеялась.

Агата оказалась права. Нам предстояло подчинить умертвия будущих стихийных магов. Умом не понимала, зачем они им, вообще, нужны. Воображение рисовало эдакого красавца, вызывающего столб ревущего пламени, а у его ног замершую гигантскую игуану с наспех пришитой куриной головой.

Так это, наверное, должно выглядеть.

Занятие началось. Столики с нежитью подкатили ближе, а парни в предвкушении принялись потирать руки. Они даже не скрывали, что получают удовольствие от вида наших перекошенных страхом лиц.

Как всегда, забившись в самый конец, мы с ведьмочкой ждали своей участи. Как назло, а, может, по коварному умыслу профессора Альтовски, нам достался в противники дуэт, где главным выступал Бронислав Валевски.

Мы сошлись лоб в лоб посреди огромной похожей на пещеру лаборатории.

Они – два бравых боевых мага с металлическим столиком. И мы – две трясущиеся бытовички, с зажатыми в руках простенькими рунорезами. А посредине будущего импровизированного "поля боя" грозно нарисовался профессор некромантии.

– Валевски, ваша задача поднять нежить и заставить её напасть. Вы, – его взгляд прошёлся по мне, при этом некромант странно вздохнул, словно встрепенулся. – Вы, Миленина и Валынская, должны подчинить умертвие. Вам ясна задача?

Мы обречённо кивнули и отошли на шаг назад. Выдвинули перед собой рунорезы и замерли.

Броник, злобно прищурившись, без предупреждения произнёс заковыристую фразу: его напарник в этот момент сдёрнул белую простыню с каталки. Увидя, что там, мы с Агатой шарахнулись. Огромная псина, будто вывернутая наизнанку, и главным её украшением служила двойная нижняя челюсть, усеянная клыками.

Пока мы круглыми глазами таращились на тварь, она поднялась на ноги и встряхнулась. Вокруг разлетелись клочки шерсти.

– Гадость, – выдохнула ведьмочка и позорно отступила ещё на шаг.

Я же устояла. Стыдно было выказывать перед младшим братцем панику. Сжав в руке сильнее деревянную рукоять рунореза, заглянула в его глаза. Броник был зол.

– Ну же, нападай, морковка, – эти слова сами сорвались с моих губ.

– Взять! – басом скомандовал он.

– Бронислав! – рыкнул одновременно с ним Альтовски, но было поздно.

Тварь сорвалась со стола. Время словно замерло: Агата струсила и отбежала, Альтовски произносил какое-то заклинание, Броник и его напарник издевательски скалились, а нежить летела на меня.

Вскинув руку, я инстинктивно нарисовала в пространстве заученную руну.

Нож задрожал и ожил. Начертание вспыхнуло фиолетовым огнём и буквально окутало умертвие. Взвизгнув, псина рухнула как подкошенная.

Я в этот момент была сама не своя.

Повторно подняв руку, начертила ещё одну руну и призвала пламя, направив его на монстра. Нет, мне не было жалко умертвие, я испепелила его улыбаясь. Словно росток во мне прорывалась неведомая сила и управляла моим сознанием, нашёптывая, что делать и как себя вести.

Я ощущала себя не девочкой первокурсницей, а чем-то большим и могучим.

В аудитории все умолкли. Братец смотрел на меня потрясённо.

– А что ты хотел, Бранислав? Она всё-таки первенец, и пора бы тебе признать факт её существования. Признать и принять, – усмехнулся Альтовски, его голос звучал тихо, так чтобы слышали только мы. – Именно в её крови основная сила драконьего рода. Что касается твоего умертвия. В следующий раз будешь знать, когда необходимо произносить фразу: "Взять!", а когда стоит просто попугать. Это тебе урок. А сейчас пошёл и сделал ещё один образец. Этот я тебе не засчитываю, он уничтожен. – Некромант перевёл на меня взгляд и одобрительно кивнул. – Отлично, студентка Миленина. Вы поразили смелостью и силой рунописца. Права была учитель Энью, когда подметила, что у вас талант. Я засчитываю вам это задание. А вот вашей подруге придётся его пересдать.

Глава 34

Незаметно подкрадывались очередные выходные.

Неделя выдалась тяжёлой. Начались практические занятия. Приходилось много учить. Ну а мне совсем худо было, ведь порой я спотыкалась о самые элементарные для жителей Шаливара вещи.

Вопросы у меня вызывало всё: организация домашнего быта, нормы поведения в обществе, уклад жизни в городах и деревнях.

Что-то мне разъясняла Агата, а кое-что приходилось искать самой. Я стала вечерами пропадать в библиотеке, поглощая одну книгу за другой. И всё мне было мало: вопросы только множились.

Изменилось и отношение окружающих. С лиц одногруппниц исчезло высокомерие и пренебрежение, а по академии про меня поползли сплетни, которые таскали по всем углам замка, от северной башни до южной.

"Это та, что побила нежить Валевски" – вот что теперь шептали в мою сторону.

А, вообще, кто что болтал.

Такие дикости порой проскальзывали. Дошло до того, что мне начали приписывать наличие драконьих крыльев и императорской крови. Незнакомые мне студенты и преподаватели кивали в знак приветствия в коридорах, и все словно позабыли о том, что я вроде как полукровка из внешнего мира.

 Все, кроме блондинки Кураты.

Она, казалось, совсем с катушек съехала.

Моя кратковременная, мимолётная слава костью встала ей в горле. Наша неприязнь разрасталась и всё чаще выливалась в мелкие склоки.

Сидя на лекции, я старательно выводила пером круг призыва мелкой болотной нечисти. Именно с ней чаще всего сталкивались будущие садовники.

Болотники и кикиморы! Они нередко пакостили, отравляя пруды. Изводили рыбу. Покрывали поверхность воды стремительно разрастающейся ряской. И хоть мне слушать такие сказки было немного смешно, но мельтешившие перед глазами вполне себе реальные и ставшие уже родными домовые, наводили на мысль, что лучше не сомневаться лишний раз, а старательно записывать всё за учителем.

Был и ещё один важный момент. По этой теме нас ожидал большой опрос. Так что хоть верь, хоть не верь, а вызубрить материал придётся.

Дорисовав последнюю закорючку третьей руны призыва, заметила, как на стол спикировал обычный бумажный самолётик. Развернув его, стиснула челюсть.

Угрозы!

Полоумная блондинка, не скрываясь, обещала мне расправу, если я посмею только взглянуть на её Броника. Это взбесило меня неимоверно. Агата, быстро забрав у меня бумажку, криво усмехнулась и что-то чиркнула в ответ.

Самолётик взвился в воздухе.

– Что ты там накарябала? – тихо спросила я, глядя, как зеленеет от злости Курата.

– Ха, предупредила. Если она не угомонится, то я опою её морковноволосое сокровище приворотным зельем. А после соблазню прелестями, которые у меня на два размера больше, чем у неё.

– Ты глянь, как она прониклась, – не без ехидства подметила я.

Прыснув со смеху, мы вернулись к теме лекции.

***

В субботу утром, уже скорее по привычке распахнув глаза, лёжа на кровати, я наблюдала за полётом табуна пегасов.

– Слушай, Злата, может, махнём в город? – предложила ведьмочка. – Ты же не видела, как мы живём, а по книжкам всего не узнаешь.

– А там есть на что смотреть? – её предложение вызвало у меня интерес. – Я думала у вас всё так же, как и людей в начале нашего столетия.

– Нет, что ты, – Агата уселась на постели и принялась расплетать косу. – Да, время в Шаливаре примерно того периода, но ведь у нас развитие не стоит на месте.

– И всё-таки не понимаю я, как это происходит. Ну, про время.

– Это несложно, Злата. Могу объяснить тебе так же, как рассказал мне второй по старшинству брат.

– Давай, – я приподнялась на локтях.

– Вот представь, что поверхность Земли – это брюки, натянутые на чей-то красивый упругий зад.

– Ну и сравнение, – услышав такое, я захохотала в голос.

– Я серьёзно, Злата, не перебивай, – шикнула на меня ведьмочка. – Представь эти штаны. Ровная ткань, кое-где швы. Нарисовала в уме картинку?

– Ну, допустим, – я кивнула.

– Вот теперь вспоминаем о внутренних карманах. Они и есть Шаливар. Большой такой кармашек, размером с континент. Мы часть Земли. Часть твоего мира, но у нас своё временное измерение. И войти в него может только тот, кто обладает магическим даром, даже самым пустяковым и незначительным.

– А как же простые люди? Жёны волшебников, например.

– Злата, – в голосе ведьмы звучали снисходительные нотки, – любая женщина, ставшая мамой ребёнка-мага, и сама превращается в волшебницу. Пусть и слабую, но всё же. Магия заразна, поэтому представители чистокровных родов всё чаще поднимают вопрос об изоляции Шаливара. Боятся, что магия уйдёт во внешний мир. А разве у твоей мамы не было каких-нибудь способностей?

– Были, наверное, не знаю, – я улыбнулась. – Она умела поднять настроение – это тоже, знаешь, особый дар.

– Вот так семьи и переходят сюда.

– Но почему именно начало двадцатого века? – не унималась я.

Агата улыбнулась, зная, что если моё любопытство начинало набирать обороты, то лучше уж рассказывать всё до конца. Всё равно ведь не отстану.

– Тут нет особой тайны, Златка. Формирование нового измерения происходит постепенно, ваш мир медленно начинает зеркально отражаться: появляются материки, океаны. Время начинает разгон. По мере расширения пространства его заселяют маги. Мы строим на появившихся участках суши новые города и деревеньки. Развиваемся, обустраиваемся. Но всё имеет свои пределы. И новое отражение замирает. Оно больше не растёт и не меняется. Вот эту точку и называют финальной. Время замирает. Вот поэтому вход в Шаливар всегда видится как начало двадцатого века вашего мира.

– И простые люди его видят?

– Да бывает, – она медленно кивнула, – как мираж. Вообще, вход в наши измерения у вас называют по-разному: то гиблое место, то источник силы.

– Да, – теперь уже я кивнула, соглашаясь, – у нас есть истории об особых местах.

– Ну вот, – Агата вздохнула и уставилась в небо, – пошли в город. Погуляем по магазинам.

– С пустыми карманами?! – насупилась я. – Стипендии ещё ведь не было.

– Ну, так я тебя приглашаю, – ведьма потянулась и зевнула.

– Нет, Агата. Неудобно как-то.

Мне и хотелось посмотреть на город, но не за счёт подруги. Неправильно это как-то.

– Знаешь, Злата, уж коли попала под крыло чистокровного ведьминского рода, так уж смирись. Даже если не выдаст тебя бабуля замуж за кого из моих братцев, всё равно за свою будешь. Ты же видишь, как ко мне волшебницы относятся. Мы ведьмы по-своему страшны. Ревнивы даже до подруг, а коли рассоримся, так в гневе и мести порой неуправляемые.

– Не пугай меня, – шутя, я сделала большие глаза.

– А ты особенная, – Агата поднялась с кровати и прошаркала тапками до шкафа, – в тебе такой мощный свет, что моя ведьминская тьма отступает. Я рядом с тобой счастливей становлюсь, и уже предательство любимого не таким грузом на сердце лежит. Так что вставай и пойдём наслаждаться выходными.

В меня полетело простое зелёное платье и тёмный плащ.

Спустившись в холл, мы улыбнулись коменданту и направились на выход.

Я находилась в лёгкой растерянности. Было непривычно куда-либо идти и иметь в кармане дырку от бублика. У меня были банковские карточки, но здесь в Шаливаре они ничего не значили. Тут существовала своя денежная единица. А стипендия маячила только на следующей неделе. До неё ещё дожить надо было.

– Миленина, Валынская, – сбоку раздался недовольный уже ставший почти родным голос господина некроманта.

Остановившись, мы смиренно дождались, пока он подойдёт ближе.

– Куда вы, горемычные, собрались, извольте уточнить?