Текст книги "Полет"

Сделав нам обоим по чашке чая, ему – без сахара, как он любит, ведь я хороший друг, я аккуратно присел на край дивана, и легонько толкнул его в плечо.

– Эй, доброе утро.

В ответ Жека недовольно помычал, но меня так просто не остановить.

– Давай, просыпайся, Жень.

Он открыл глаза, непонимающе оглядел все вокруг, тяжело вздохнул и, потянувшись, сел, взлохматив свои и так взлохмаченные волосы.

– Доброе-е-е… – протянув «е», закинул голову назад он. – Сколько времени?

– Девять утра.

– И ты решил разбудить меня? Мы же на каникулах, – Женя сказал это с видом обиженного ребенка.

– Ну, кто как. У кого каникулы, у кого – запой.

– Грубо, – пожал плечами он и потянулся за чаем.

– Жень, что это было? – как я понял, ходить вокруг да около бессмысленно, буду сразу рубить с плеча.

– Ты о чем? – сказал он, после чего сделал глоток. – Ммм, какой вкусный чай! Это ты мне сделал? Спасибо!

Это он пытается забить свою речь риторическими вопросами, чтобы уйти от ответа?

– Да, это я для тебя сделал. Знаешь почему? Потому что мы друзья. А знаешь, что делают друзья? Объясняют своим друзьям, почему они вчера спрыгнули с гребанной крыши, и до смерти напугали двух других друзей.

Жека шмыгнул носом и стал водить пальцем по ободку кружки, уткнувшись в нее взглядом.

– Ты что, злишься? – с виноватым видом спросил он.

– Нет, я не злюсь. Я просто хочу узнать, что случилось.

Я старался звучать максимально участливо и даже заглянуть ему в глаза, но он отводил взгляд.

– Все в порядке, просто… – на пару секунд он замолчал. – Просто я вчера что-то перебрал, не рассчитал, и, э-э, вел себя неадекватно. Такое бывает, когда выпьешь, знаешь.

Я устало выдыхаю. Что вообще надо сделать, чтобы он со мной поговорил?

Он чувствовал себя неуютно и слишком часто отпивал малюсенькими глотками из чашки, чтобы выглядеть занятым.

– Я тебя чем-то обидел?

– Что? – поднял голову он, удивленно глядя на меня. – С чего ты взял?

– Ты злился и почти не разговаривал со мной.

– Да? Блин, извини. Ты с этим никак не связан, забей.

Я кивнул, и мы остались сидеть в молчании.

– В общем, эм… – решил все-таки вставить я. – Если ты не хочешь говорить о чем-то, все нормально. Просто, если что-то случилось, я всегда помогу… – м-да, подбирать слова довольно непросто, – к—хм, в общем да…

Женя сидел, уставившись в пол, будто там было что-то невероятно интересное, и крутил в руках уже почти пустую кружку.

– Это… Просто куча всего в один момент навалилось. Типа того. Семейные проблемы.

Я поддерживающе положил руку ему на плечо. Здесь, увы, не было таблетки от похмелья, так что я старался говорить достаточно тихо.

– Ты всегда можешь попросить меня о чем угодно, если что вдруг. – Он молчал. – Я понимаю, с семьей может быть тяжело. Но я уверен, что ты справишься со всем. Серьезно, ты не только сильный, но и гениальный стратег. Кто еще придумает использовать тусовку как предлог, чтобы попрыгать с высоты второго этажа в сугробы? – Он тихо засмеялся.

Мы снова оказались в гнетущей тишине на какое-то время. Я понятия не имел, что сказать. Что вообще можно сказать в такой ситуации? Да и что может изменить обычный разговор? Дело было даже не в том, что я не знал всей ситуации, а в том, что, даже зная ее, я не смог бы дать совета. И это меня угнетало. Чувствовал себя бесполезным.

– Моя семья тоже не сахар, если тебя это утешит, – зачем-то произнес я. Будто я считал, что он тот тип людей, которых интересуют чужие проблемы больше своих. Но, кроме как поделиться своей историей, я не смог найти способа поддержать его, который я еще не использовал. Жека смотрел на меня с непониманием, и я опустил взгляд. – Мой отец такой, типа, человек старой закалки. И он постоянно работает. С самого детства он только это и делает. Это, как бы, его способ убежать от реальности. Ну, то есть, он конечно старается обеспечить нас обоих, но, эм… Он вообще не занимался моим воспитанием. Я лет до девяти почти все время был у бабушки. Потом она умерла, и я стал оставаться дома. Я уже был достаточно взрослый, так что с этим проблем не было. Он работает два через два, так что, по идее, у нас было два дня, которые мы могли бы провести вместе. Но, приходя домой, весь первый день он просто отдыхал, не подпуская меня к себе, а второй – номинально интересовался моими успехами в школе, во что я там играю, что делал эти дни и все такое. Он в принципе довольно холоден, и я всегда чувствовал от него такое… безразличие, наверное. Знаю, что он меня любит, но… Не знаю, сложно короче. – Посмотрев на него, я увидел сочувствие. Реакция понятна, но это не то, чего я хотел. – Я это к тому, что понимаю тебя. Правда. Так что, как говорится, звони в любое время. Серьезно, я всегда отвечу.

– Спасибо, Леш. И прости. За то, что было вчера. И что тебе пришлось своими глазами увидеть, что пить я не умею. И за то, что из-за меня полез на эту сраную крышу. И вообще за то, что все вам испортил.

– Эй, да брось. Теперь эта история будет одним из ярчайших воспоминаний за весь мой десятый класс. Ты превратил эту поездку в классную историю!

Жека засмеялся. Выглядел он, конечно, помятым, но смех был ему к лицу.

– Все равно так себе ситуация… И мне стыдно. Ты сказал, что я грубил, но я правда не помню почему. Но не хочу, чтобы ты злился на меня. В любом случае, прости.

– Забудь, я не злюсь, и не злился раньше. А по поводу нашей ссоры, я сам виноват, полез не в свое дело и…

– Ну, это все равно не оправдание, – перебил меня он.

Я замолчал, не зная, что лучше: согласиться или спорить с ним, поэтому, спустя какое-то время просто сказал:

– В любом случае, ничего страшного не случилось. Мир?

– Мир.

Пару часов Жека «откисал», валяясь на диване, а я рылся в коробке, которую мы нашли вчера, но так и не успели разобрать. Коробка эта была в маленьком потрепанном сарае в глубине участка, куда Саша завела нас, чтобы показать осиный улей, находившийся под потолком, пока Женя запугивал нас тем, что «потревожит пчелок», игнорируя мои поправки на то, что это осы. Загадочная коробка с чердака на деле оказалась скорее просто коробкой со всяким хламом. По-хорошему там должна была заваляться доска Уиджи, мы бы вызвали духов и устроили кровавое месиво, но там лежала лишь старая одежда, забытые богом книги, старые тетрадки с какими-то расчетами и прочее барахло. На дне я нашел связку фенечек и, зная любовь Жеки к бессмысленным побрякушкам, протянул ее ему.

– Смотри. Они, наверное, старше нас.

Убрав влажную тряпку со лба, которую я только две минуты назад поменял, Жека, взбодрившись, рассматривал все браслеты.

– Думаешь, они из семидесятых? Скорее, их сделали лет пять назад, судя по остальному содержимому, – с видом знатока, он кивнул в сторону коробки, будто я так не понял, о каком содержимом речь.

Саша, зевая, спустилась к нам.

– Доброе утро. Что делаете? – Жека сразу сделал вид, будто рассматривает что-то в противоположной стороне, а я решил вырулить ситуацию.

– Да вот, решили разобрать ту коробку.

– Какую коробку? – Я показал в нужном направлении. – А, эту. Ну да, вчера не до того было.

– К-хм, – кашлянул Жека, но после этого замолчал.

– Что «кх-м»? – сказала Саша. – Ничего не хочешь сказать?

– Ну, нет… раз я молчу, – почесал нос Женя.

– М, понятно. Здорово, – пожала плечами Саша.

Он глубоко вздохнул.

– Все нормально. У меня немного крышак потек, вот я и психанул.

– Что случилось?

– Да там… – он опустил голову. – Близкий друг, эм, чуть не умер.

Что? Первый раз слышу. И кому из нас он врет?

– Что?! – всполошилась Саша. – Боже, что случилось?

– Да там… это… он диабетик и все такое.

О каком друге вообще идет речь?

– Какой ужас, – выдохнула Саша. – Он сейчас в порядке?

– Да, я с ним связался, как проснулся, – Жека мимолетно бросил на меня взгляд, пока я с явным выражением смятения на лице наблюдал за этим разговором.

Я поймал его взгляд и промолчал. Понятно.

– А ты как?

– Я нормально. Все тело болит правда. Особенно ноги.

– Ну еще бы, – встрял я. – Со второго этажа попробуй попрыгать.

Пока я выковыривал крошки из пустой упаковки печенья на кухне, ко мне подошла Саша.

– Ну что? Ты не злишься на него?

– А ты? – вопросом на вопрос ответила Саша.

– Нет. С чего мне злиться?

– А с чего мне?

Действительно. Что за тупой вопрос. Она ведь не знает, что он недоговаривает.

Мы снова вернулись к Жеке, который уже забил на фенечки и листал тетради с расчетами, которые я ему не давал, потому что в них не было ничего интересного.

– О, смотрите! – воскликнул Женя, – Тут значки!

– Какие значки?

– На дне коробки.

– А, ну все понятно стало.

– Ну такие старые. Раритетные. Смотрите, – он протянул нам значок.

Пожелтевший от времени круглый значок, на котором изображен Скрудж из «Утиных историй». Ничего особенного.

– Саш, откуда они? – я протянул ей его. – Из семидесятых?

– Ага, из восемнадцатого века.

– Каких семидесятых? Ты дурак? – поднял голову Жека. – Это девяностые.

– Да конечно из девяностых, Леш, – посмотрела на меня Саша с насмешливым видом. Я не виноват, что не разбираюсь в атрибутах девяностых. Хотя про семидесятые я конечно загнул. Просто первое, что пришло в голову. Я смутился.

– Ха! – донеслось до меня. – А я знал! Не работать тебе в ломбарде, дилетант!

Я кинул в Жеку подушку, от которой он без труда увернулся.

– Красивые, – сказал Жека.

– Ну не знаю. Выцветшие и… нелепые.

– Да вы что! Это же раритет, блин!

– Ладно—ладно, – в сдающемся жесте выставила руки Саша.

– Можно я возьму один?

– Да хоть все забирай.

– Я тоже хочу, – во мне внезапно проснулся энтузиазм. И правда ведь раритет…

– О господи… – вздохнула Саша. – Давайте все возьмем по значку, и не будем к этому возвращаться.

Так мы и поступили. Во всем этом чувствовалась легкость и незатейливость. Мы будто снова стали детьми. Не думали о проблемах, об обязанностях, ни о чем. Просто наслаждались моментом. И эти неказистые значки стали для меня чем-то вроде символа. Типа браслетов дружбы. Глупо, да, но я всегда был сентиментальным. Могу себе позволить.

От бывшего напряжения не осталось и следа, а оставшиеся несколько часов мы решили провести на участке. Саша пожаловалась, что забыла колонку и пыталась найти что-нибудь не режущее слух на радио, остановившись на какой-то попсе. Все поморщились, но выключать не стали. Мы убрались и уничтожили все следы жизнедеятельности, после чего Жека начал жаловаться на голод. Оказалось, что запасов было не так много, и все было съедено еще вчера. Ну, здорово.

Саша порыскала в ящиках и перечислила то, что там имелось. Список вышел не длинным. Макароны, рис и лук.

– Серьезно? Твой дядя вообще не ест что ли?

– Ну извините, блин, – надулась она. – Он же знает, что не вернется сюда ближайшие несколько месяцев, думаешь он стал бы оставлять то, что может сгнить и провонять на весь участок?

– Ну что, Ковальски, какие варианты? – спросил Женя. Мне понадобилось пару секунд, чтобы догадаться, что он это мне.

Из всех нас лучше всех готовил я. Жека упоминал, что он «любитель», а Саша говорила, что способна сделать салат, но на этом ее полномочия всё. Я же любил готовить (спасибо, мам), поэтому сейчас главная ответственность лежала на мне.

– А, – дошло до меня. – Я просто думал, я Шкипер.

– С каких пор? – возмутилась Саша. – Шкипер здесь я.

– С чего это ты Шкипер? – с оскорбленным видом ворвался в диалог Жека.

Пока они спорили о том, кто из них Шкипер, я раздумывал над тем, что можно приготовить из такого… коротенького списка. Можно, конечно, сварить макароны, но наесться ими всем троим не получится.

– Э-э, ну… Можно сделать так: буквально взять все, что есть, и закинуть в кастрюлю.

– Макароны с рисом? – сморщилась Саша.

– Э-э… – стушевался я. – В любом случае просто макарон или просто риса не хватит. Хоть какие-нибудь овощи кроме лука есть? – уточнил я, но, конечно, ничего такого не было. – Ну, а картошка? – она покачала головой. – Да ладно, она же для всего нужна!

– Ну… – Саша медленно наматывала прядь на палец. – У нас нет огорода, зато я знаю, где он есть…

– Ты хочешь украсть картошку? – вскинул бровь Жека.

– Это не то, что бы ценности… – она заговорщески покосилась на меня, ища поддержки.

– Хм, так-то ты права. – Женя неодобрительно фыркнул. – Да брось.

– Ой, ну извините, что я не люблю воровать!

– Окей, давайте тогда помрем с голода, – предложила Саша.

– Будто без нее мы не справимся, – все еще ломался он. – Она не перемерзла еще вообще?

– Она под землей в таком типа… погребе.

– Да дава-ай, – протянул я. – Ничего же страшного не произойдет, а нам кушать хочется.

Жека еще пару секунд стоял, поочередно глядя на нас обоих, потом закатил глаза, вскинул руки и сказал:

– Ладно, так и быть, грешники.

Я, конечно, не представлял миссию по краже картошки с соседского огорода как что-то в стиле Джеймса Бонда, но что все будет так просто, быстро и скучно, я тоже не ожидал. Перелезши через забор, мы убедились, что дома никого нет, открыли так называемый погреб, являвшийся скорее закопанным ящиком, и тем же путем удалились.

Вернувшись в домик, Саша и Жека решительно объявили, что помогут мне, будто я и правда повар в каком-то дорогущем ресторане со сложнейшими блюдами, а не готовлю с друзьями на даче какую-то хрень из всего, что есть.

Оказалось, что в готовке Женя был где-то ниже нуля, потому что к моменту, когда я уже почистил и нарезал картошку, а Саша накромсала лук, он все еще возился с криво очищенной своей частью картофеля, состоящей из четырех корнеплодов. Усердно крутил картошку туда-сюда, и она был второй по счету. Выглядел он, конечно, забавно. Такой сосредоточенный, с лицом ребенка, выполняющего от мамы важное поручение. Не хватало только высунутого языка. А, вот и он. Кудряшки спадали ему на глаза, и он постоянно раздраженно их откидывал. Постоянно пытался найти позу поудобней, взять по-другому нож, встать к свету, и вообще всячески изменить обстановку, не желая признавать, что готовка – не его.

От наблюдения за Жекой, меня отвлек звонок Сашиного телефона. От неожиданности я подпрыгнул, и он удивленно посмотрел на меня, а я почувствовал смущение, будто занимался чем-то постыдным.

Саша вздохнула и сказала, что отойдет на минутку.

Приподняв бровь, я скептически взглянул на Женю.

– Серьезно?

– Я делаю все, что в моих силах! – излишне драматично вздохнул он.

– Мы ценим ваши старания, спасибо, мы вам перезвоним. – безэмоционально выговорил я, и он посмялся.

– Успокойся! – донесся до нас Сашин голос. Мы неловко переглянулись. – Да прекрати орать, боже!

Я закусил губу и уставился на пол. Не хотелось подслушивать. Думаю, Жека испытывал то же самое, поэтому он неестественно оперся на тумбу и прокашлялся.

– Так это, м-м-м, – попытался начать он. – Что планируешь на завтра?

Вопрос вообще невпопад, но было нужно сказать что-нибудь, дабы избежать нечаянно услышанных криков. Мы оба знали, что услышим их и сквозь диалог, но будет проще сделать вид, что этого не было.

– Э-э, да… Не знаю… – мда, отлично, Алексей. Умение поддерживать диалог – одно из твоих сильных качеств, так и запишем в резюме.

– Кхм, не хочу подслушивать, – произнес он. «Наконец-то кто-то это сказал».

– Да-а.

– Думаешь, это Олег?

– Ты нормальный вообще? – донеслось до нас.

– Наверное.

– Сраный Олег.

– Думаешь, стоит что-то сделать?

– Если не помнишь, такое уже было. И чем кончилось? Так что пора бы понять: она разозлится, если мы в это влезем.

Тоже верно. Мы снова замолкли, и атмосфера нависла неприятно-напряженная с примесью неловкости. Он все возился с бедной картошкой, пока я рассчитывал, сколько примерно риса понадобится. Да уж, рис с картошкой и луком – это сильно, но, надеюсь, мы наедимся. Сквозь неприятный вкус и невзирая на периодические обмороки.

По возвращению Саши, мы оба облегченно вздохнули. Неизвестно, знает ли она, что мы все слышали, но она, как минимум, делала вид, что нет. Мы поступили так же.

Несмотря на непрофессионализм Жени, все наелись. Приятного мало, но вышло лучше, чем я ожидал. Вот они – плюсы жизни пессимистов. Мы наслаждались белоснежными пейзажами, прогулками по неизвестной (нам с Жекой) местности, рассматриванием облаков и разговорами ни о чем.

День прошел так легко. Хоть уехали мы ближе к четырем, но казалось, что прошла целая жизнь. Ощущение возвращения в детство не покидало меня с самого утра. Мы отдыхали душами и телами. Я наслаждался всем: компанией, погодой, природой, шутками друзей. Так я бы хотел провести следующее лето. С друзьями, гуляя, а не сидя в четырех стенах. Между нами чувствовалась сплоченность, и я надеялся, что дальше мы трое лишь больше сблизимся.

ВИКТОР

1.

Даже не знаю, чего я ожидал. То есть я понимаю, что Виктор с Женей не общаются, но мы же все взрослые люди. И вроде глобального краха ни одной дружбы не случилось, но я все равно чувствую себя так, словно мне нужно выбирать сторону. Паршиво, другими словами.

Жека не бросался во все тяжкие, оборвав со мной контакты, нет. Но он теперь сразу садился с Рыжим, или Сашей, или Сережей, не давая мне даже возможности занять место рядом. Еще бы, у него-то есть другие друзья. Тем не менее, мы все еще гуляем, общаемся и тусим вместе, хоть и в воздухе царит что-то между напряжением, обидой и недосказанностью. Жека мне как брат, и я не собираюсь бросать его или что-то в этом духе. Он же не в праве выбирать мой круг общения, равно как и регулировать его, и он это понимает, оттого и бесится. Но я не хочу лишаться Виктора из-за неприязни Жени. Я не забивал на него, может мы и стали проводить чуть меньше времени вместе, но ведь все равно мы так же близки, и так же занимаем значительную часть в жизни друг друга. Поэтому я и не начинаю разговор, который мог бы «снять напряжение», потому что считаю, что сделать это должен Жека. Ведь никаких прегрешений за мной нет, это он так по-детски надулся на то, что я общаюсь с тем, кто ему неприятен.

Виктор же абсолютно никак на это не реагировал, за что получал баллы на моем счету. Ничего о том, что там между ними стряслось он не рассказывал, но Жека ему был, очевидно, совершенно безразличен. И Виктор ни капли не обижался, если я решал провести время с Женей, в отличие от последнего.

Жаль, что мы не можем просто тусить вместе.

Я усердно старался усидеть на обоих стульях и не налажать ни с одними отношениями.

В отрыве от ситуации с Жекой, Виктор и я просто идеально ладили. До сих пор не понимаю почему, но он прямо-таки завораживал меня. Я чувствовал, словно нашел свою родственную душу. Иногда я не понимал его мотивов, но это не раздражало, а, скорее, придавало ему загадочности и бунтарской непредсказуемости. Мне хотелось узнать о нем как можно больше. Он казался открытой книгой, ведь отвечал на все, что бы я не спросил, но, сколько бы я ни спрашивал, казалось, что все равно я ни черта не знаю об этом парне. И это нескончаемое море каких-то черт характера, особенностей, фактов накатывало на меня волной снова и снова, и лишь будило бо́льший интерес. Это как рассматривать огромную картину, состоящую из кучи мелких деталей: вот ты видишь все полотно, но чем ближе подходишь, тем больше тонких подробностей становятся различимы.

Мне безусловно нравилось его чувство юмора, та легкость, с которой он идет по жизни, и этот вечный бесстрашный авантюризм. Он был словно адреналиновый торчок, и, когда мы вместе, то и дело старался подсадить на иглу и меня.

Не то что бы мы прямо-таки так много успели пообщаться, но за этот месяц и несколько встреч, которые были гораздо ярче встреч с кем—либо, казалось, будто я знаю его уже очень давно. Хоть я и так мало о нем знал. Вот такой когнитивный диссонанс.

Если о грустном, то: Саша явно больше интересовалась Сережей и Настей, чем нами. Ладно. Чем мной. Мы все еще общались, но гораздо больше времени она проводила с ними. Или даже с Женей и с ними. В общем, наше трио уже и не трио вовсе.

С поиском друзей у меня всегда были проблемы. Люди без проблем начинали со мной общение, но, через неделю—тире—месяц почему-то постепенно остывали и пропадали с радаров. Раньше меня это невероятно задевало, но позже я смирился. Наверное, я просто скучный.

Поэтому я особо не старался удерживать связь с, например, Сережей. Ведь мы общались, по сути, только потому, что оказывались в одной компании. Но вот так медленно терять Сашу все равно было обидно. Я бы попытался ухватиться за нее, если бы не нужно было балансировать между человеком, которого я считаю лучшим другом, и человеком, которого считаю… В общем, и Виктором.

После той истории, где я не рассказал отцу о звонке матери, он вообще больше об этом не упоминал, и снова стал более холоден. Я не воспринял это слишком близко к сердцу, потому что не думаю, что все еще нуждаюсь в его поддержке и одобрении.

Весенние каникулы закончились, мы выползли из своих уютных пещерок в эту чертову реальность, и вместе с тем, в эту чертову школу. Держать темп, который был до каникул, когда мы с Жекой почти жили вместе, и он почти ежедневно мотивировал меня заниматься, я не мог, поэтому медленно катился туда, где я был сейчас.

Не совсем дно, поэтому шанс выплыть все еще теплится. И, спасибо Жеке, долгов у меня особо не было, поэтому год смогу закончить более-менее нормально, если поднажму.

Май уже отдавал концы, и через две недели начиналось лето. Все тело и душа в унисон хныкали, ожидая это чудесное время, а дни тянулись издевательски медленно.

2.

Я вздрогнул, когда вместо привычного будильника причиной моего пробуждения стала трель звонка. Не совсем сориентировавшись, я вскочил и меня тут же обдало той неприятной прохладой, которую ощущаешь, выбравшись из теплой постели. Злой, сонный и взбудораженный, я подошел к двери.

Ну конечно.

– Ой, я тебя разбудил? – стоял на пороге Жека.

Я отошел от проема, приглашая его войти.

– Сколько времени? – зевнув, протер глаза я.

– Э-э… – закрыв дверь, он достал телефон и посмотрел на время. – Без двадцати десять.

– И ты приперся ко мне в такой час?! – скорее отчаянно, чем агрессивно простонал я.

– Вообще-то…

– В единственный выходной… – продолжал я.

– Ну…

– В единственный день, когда я могу выспаться…

– Слушай…

– Это был мой уникальный шанс…

– Я понял, понял, – перебил меня Жека. – Ну все, все. Извини! – он залез в рюкзак и достал оттуда бумажный пакет. – Я принес тебе синнабон.

Вот паршивец, знает мои слабые места.

– Ладно, ты заслужил прощения, – решил я, взяв пакет.

– Супер! Но все равно жесть, что ты так долго спишь, – заявил он, усаживаясь на стул напротив.

– Долго сплю? – с набитым ртом повторил я. – Спать до десяти в воскресенье – это…

– Ладно, ладно, – он замахал руками, показывая, что он все понял. – Прожуй сначала.

– Ладно, ладно, – передразнил я.

– Кто-то не в настроении…

– Интересно почему?!

То, что Женя вот так заваливался ко мне без видимой причины было совершенно нормально. «Мой дом – твой дом» как-то сказал я ему, и имел в виду совершенно буквально. Иногда он просто приходил сделать домашку или посмотреть фильм, и я ничего не имел против.

– Ты помнишь, что не должен смотреть без меня, да? – вопросительно выгнул бровь Жека.

– Конечно, я же не сволочь.

Каждую неделю мы собирались у меня и смотрели по одной серии «Декстера», которого во всю критиковали, и «Во все тяжкие», которому прощали все ошибки. Потом обычно мы шлифовали все это каким-нибудь фильмом, пока Жека не уходил, а я не оставался с мыслями о том, что завтра снова на учебу, которую я терпеть не могу.

– А что, – до меня только дошел смысл его слов, – ты сегодня не придешь?

– Приду, конечно. Просто на час-два позже.

– Ну Жека-а, – протянул я.

– Извини, – сокрушенно посмотрел исподлобья он.

Я ждал разъяснений, но, не получив их, решил спросить сам.

– А где ты будешь хоть?

– У меня знакомая очень хочет на выставку какую-то сходить, а ей не с кем. А одна она стремается, вот я и предложил пойти с ней.

– Какой джентльмен.

– А то, – улыбнулся Жека.

– Я ее знаю?

– Не думаю. Ну, то есть, конечно знаешь, но вроде не общаешься с ней. Алена из параллели.

– А, да. Я помню ее. Что ж, – закусив губу, я шумно выдохнул. – Ну ладно тогда…

– Давай, не дуйся.

Я поник еще сильнее.

Жека мягко засмеялся. Он встал, обошел меня и потрепал по голове.

– Жди меня, будь верен, и не плачь по мне, если я не вернусь, – театрально произнес он, опустив руку мне на плечо.

Теперь засмеялся я.

– Пошли, пройдешь за меня одно место, – имея в виду вторую «Мафию», перепрохождение которой давалось мне почему-то с трудом, я махнул рукой в сторону своей комнаты.

– О, давай вечером. Я вообще зашел только синнабон отдать, раз уж тебе есть нечего. – Это он о том, что вчера мне было лень что-то готовить, и я минут десять ныл ему в трубку о том, что, вероятно, умру утром или с голода, или от усталости оттого, что придется идти в магазин. – Сейчас мне нужно: забрать посылку, сходить за продуктами, съездить к знакомому, чтобы одолжить книгу, зайти в…

– А что за посылка? – перебил я, чтобы остановить поток не интересующих меня подробностей его распорядка дня.

– А, да просто рубашка.

– Покажешь?

– Конечно.

Мне нравился стиль Жени. Я бы отнес его к смеси бохо и уличного стиля. И будто эти шмотки уже являлись его частью. Надень кто другой то же самое и это будет смотреться нелепо, а Жека был не только гармоничен, так еще и все, что бы он ни надел, ему шло.

– То есть весь воскресный день ты будешь недоступен? – суммировал я.

– Э-э, ну… – он наклонил голову в сторону, отчего волосы падали ему на глаза, полностью закрывая их. – Получается, да?

Я одарил его неодобрительным взглядом, но все же пожелал повеселиться на выставке, и он ушел.

– Спишь?

– Кто не спит в такое время? – пришло мне ответ лишь к половине первого.

Кроме тебя, видимо, – добавил Виктор.

– Не хочешь погулять?

– Уже опаздываю, если честно. Идем в караоке.

Я задумчиво почесал подбородок, размышляя над тем, достигнул ли я такого уровня жалкости, чтобы напрашиваться присоединиться. Палец выжидающе висел над маленькой клавиатурой, готовый к любому моему решению.

– А, ну ладно. – В конце концов отправил я. Нет, я определенно не настолько отчаялся.

В глубине души теплилась надежда, что он сам предложит мне пойти с ними, но после неловкого молчания, обдающего даже через экран, Виктор отправил:

Ты тоже повеселись. Я побежал.

Повеселюсь, как же.

Отправив смайлик с пальцем вверх, я заблокировал экран и с чувством тяжести, будто меня все бросили, и плюхнулся на диван.

На рисовании сфокусироваться не получилось, поэтому я бросил это дело, разозлившись на отсутствие вдохновения. Меня начали одолевать мысли о том, что же делать дальше. Куда идти, на кого поступать?

Я закусил губу и попытался не углубляться в собственные рассуждения, чтобы не впасть в меланхолию.

Ведь, по сути своей, я ничего толком не умею. Ну, то есть, да, могу мало-мальски накормить пару человек, но великим поваром мне не стать. Вроде умею как-никак рисовать, люди даже понимают, что изображено на рисунке, но как этот навык поможет мне в жизни? Сейчас, куда не плюнь, попадешь или в молодого предпринимателя с собственным бизнесом, или в инфобизнесмена, или в музыканта, или в художника. Да и что я могу? Смотря на работы других людей, у меня абсолютно опускались руки. Как ни старайся, я никогда не достигну такого мастерства. А ведь даже они не зарабатывают на этом столько, чтобы спокойно жить без подработок на стороне. Скорее продажа плодов творчества является подработкой. На их фоне я смешон.

Так, ладно, стоп, баста. Сейчас я расплачусь и целое воскресенье коту под хвост.

Когда не высыпаюсь, я чувствую себя особенно эмоционально нестабильным и уязвимым. Спасибо, Жень.

Собрав всю оставшуюся волю в кулак, я вскочил с кровати, оставив все художественные принадлежности валяться на ней же, взял из шкафчика мюсли (которые терпеть не могу), и начал заедать ими свою печаль, так как попкорн дома отсутствовал.

С пачкой я запрыгнул на диван и включил Дискавери. Надеюсь, дикие кошки меня развлекут.

Через несколько часов безрефлексийного существования, из мира гепардов меня вырывал телефонный звонок.

Время было лишь семь, поэтому я злорадно усмехнулся, подумав, что это Женя. Он должен прийти, по моим расчетам, к восьми-девяти, а значит, эта выставка была настолько скучная, как и видимо Алена из параллели, что ему захотелось провести пару минут в более приятной компании.

Но я удивился, увидев на экране имя Виктора.

Единственный, кто звонил мне, да и вообще пользовался звонками, кроме отца, был Жека.

– Да? – неуверенно произнес я.

– Приве-ет, – протянул явно раззадоренный Виктор. – Чем занят?

– Да, э-э… – я попытался придумать что-то, чем мог бы заниматься крутой интеллектуальный гигант, но, ничего не придумав, сказал правду. – Смотрю документалку.

– О чем?

– Ну, о… о гепардах, в основном.

– О, ну, это интересно, – заключил Виктор довольно увлеченным тоном. – Ты погулять хотел? Если не сильно отвлечешься от гепардов, могу я подойти?

Сейчас?!

– Сейчас?! – уже вслух произнес я. По молчании в трубке понял, что он принял мой вопрос за риторический. – Слушай, я, э-э… Я конкретно сейчас не могу…

– Занят документалкой про гепардов?

– Нет, я… Через час придет Жека, так что…

Видимо, он ожидал продолжения.

– Так что? – спросил Виктор.

– Ну, так что я не смогу. Ты же вроде был в караоке с кем-то? Что-то случилось? – нелепо попытался перевести тему я.

– Да нет, мы уже закончили. Думал погулять с тобой, раз ты звал. Чем займетесь?

– Будем смотреть сериалы, – почти сквозь зубы произнес я.

И вот опять это происходит. Я снова упускаю крутой шанс погулять с Виктором, потому что до этого запланировал что-то менее интересное с Жекой. Который меня, к слову, перенес, как неважную помеху в расписании.

Виктор еще и ушел из компании, с которой ходил в караоке, чтобы погулять, после того, как я сам же его об этом попросил. А я теперь сливаюсь?

– Серьезно? Смотреть сериалы? Брось, Леш, ты же сам хотел? Вы можете и завтра сериалы посмотреть, не упускай возможность реально чем-то крутым заняться.

Чувство вины сковывало мою возможность активно оспаривать его аргументы.

Я не мог отказать ему, но и не мог отменить традиционные посиделки с Жекой, особенно «променяв» его на Виктора. А ведь он воспримет это именно так.

– Я хотел тебе кое-что показать, – продолжал Виктор, – давай, потом лавочка закроется.

– Слушай, я… Черт, я правда не могу.

Воцарилось молчание. Я не знал, что сказать, а он, что ответить. Наверное, он не привык к отказам. Подумав, я решил, что, может, Виктор согласится на компромисс?

– Ладно, давай… не против, если мы встретимся чуть позже?

– Когда?

Хороший вопрос. Мысленно размяв руки и щелкнув суставами, я включил режим ментального калькулятора. Женя придет в худшем случае в девять. Смотреть эти две несчастные серии мы будем минимум полтора часа. Плюс-минус полчаса, и выходит…