Текст книги "Барракуды"

– Будем жить и радоваться, работать, встречаться, – невозмутимо ответил я, не чувствуя никакого подвоха.

– То есть будем спать то у тебя, то у меня. Я буду работать в баре, ты на станции. И так до старости?

– Ну, давай поженимся, съедемся.

– О, да. Именно о таком предложении руки и сердца я мечтала всю свою жизнь, – раздраженно сказала она, – Майки, я хочу вырваться из этого замкнутого круга. Я не знаю, чего мне хочется конкретно, но каких-то изменений.

– Ты хочешь променять меня на другого? – я ляпнул глупость, но не мог остановить поток произносимых слов, потому что явно она намекала на неполноценность наших отношений, нашей жизни, на отсутствие в моей голове и в моем сердце искры, надежды. Я сам это понимал, но не хотел слышать это от столь обожаемой женщины.

– Вот, Майки, и весь полет твоей мысли! Молодчина! Меня не устраивает наша жизнь. А у тебя нет желания ее изменить, и смелости у тебя нет…

– Софи, я люблю тебя! Я не понимаю, чего ты хочешь!

– У тебя в ванной лежит золото на исполнение всех желаний, а ты не можешь им воспользоваться!

– Ты знаешь, почему не могу, Софи! Так значит в этом дело? Захотелось шикарной жизни? – я переступил черту и получил по физиономии незамедлительно. В глазах Софи стояли слезы, недоумение от моей тупости, и огромная обида.

– Я тебе этого не прощу! У тебя явно не хватает винтиков в голове. А я прикручивать их не желаю. Приятно было познакомиться, – слезы ее высохли, она говорила твердо и зло, чеканя каждое слово, – я даже не буду говорить "Не ищи со мной встреч", потому что ты лежачий камень, ты примешь мой уход как данность и философски уйдешь в себя, примирившись с превратностями судьбы!

Она стремглав выбежала из квартиры, а я так и остался стоять посреди своей квартиры. Она была права, описав мой характер. Я не побежал догонять ее, молить о прощении, потому что считал это тщетой. Вот так наш роман закончился. Больше я ее не видел до того момента, пока она спустя три года не пришла сама по поручению Кифера.

А этот негодяй, Лобански, видимо, решил убить двух зайцев сразу: и нашу встречу с Софи организовать, и с участком вопрос разрешить.

После того как мы с Софией расстались, Кифер взялся за поиски перспективного решения для моего золота с еще большим рвением. Вот чего мне не хватало, так это авантюризма, оптимизма и желания жить, как у Кифера.

Я услышал, как отъехала машина такси от моего дома, увозя женщину моей жизни в неизвестном для меня направлении. Я вернулся к бумагам, еще раз все просмотрел, взял в руки телефон, набрал номер. Трубку взяли мгновенно.

– Алло, Кифер? Ложись спать сейчас же. С утра едем смотреть участок. Или "ну его к черту"?

На том конце трубки Лобански чем-то подавился, что-то упало (может быть, он – со стула!).

– Майки! Малыш, дружище! Я тебя люблю! – Кифер так орал в трубку, что услышали бы соседи!

– Ну, ну, Лобански! Давай там, поспокойнее! До встречи. Я заеду за тобой в восемь. Оденься потеплее, друг!

– Эээ, Майки! Давай не к дому. Подъезжай к зоомагазину на углу Кэмпблстрит. А то мама что-то заподозрит и не отпустит нас!

Кифер перестал орать, тараторил что-то, спросил, было, о Софи, но я отрубил ему дорогу в этом направлении и пригрозил, что если он еще раз поднимет эту тему, то схлопочет, и плакал наш участок. Это быстро заставило его пожелать мне спокойной ночи и заткнуться до утра.

Глава вторая

Снабдив свой Бьюик фонарями для себя и для Лобански, веревкой (зачем-то), я выехал за другом. Он жил на другом конце Зоммервилля. Я никогда не бывал у него дома – никто и не приглашал. Дорога шла через мостовую и еще через три улицы, заняв где-то десять минут. Изредка проходили проснувшиеся люди. Наш городок состоял из работяг, поэтому все спали в это воскресенье, в основном с похмелья. Утро было морозным. Дело шло к зиме. Я открыл форточку, чтобы закурить, в машину ворвался свежий, холодный воздух, пробудив мысли. Я ехал и все думал о причинах, которые побудили все же встать сегодня так рано и поехать черт знает, куда с моим чокнутым дружком. Все же в большей мере этому поспособствовал встреча с Софи, и ее слова о моем отце. Пристыдила, так пристыдила. Может быть, они действительно правы? Может быть, освободиться от этого слитка, пустить его на что-нибудь толковое. Тогда, возможно, груз спадет с моей души, и я смогу простить отца за то что, он меня оставил, за то, что не лечился на деньги, которые мог выручить за золото. Попробуем. Если я уж привык плыть по течению, то это именно тот случай. Зачем сопротивляться?

Пока я размышлял, показался зоомагазин и светившийся как лампочка от счастья Лобански. Утеплился он конкретно – свитер под горло, спортивная шапочка, сверху дутая куртка, какие-то гаражные штаны и резиновые сапоги. Кифер быстро сел в машину, как будто боялся, что я прямо сейчас передумаю, дам по газам и уеду.

– Ты на рыбалку что ли, Лобански – провокатор?

– Майки, ты сказал утеплиться, – обиженно протянул Кифер, – что не так? Там, скорее всего, еще и сыро!

– И зачем надо было Софи просить? Ты бы хоть предупредил меня. Ты мою квартиру видел? Там же пьяный бегемот прошелся! А непередаваемый "аромат" холостяцкой квартиры? Тебе что, Софи не жаль?

– Так получилось, дружище… Но сработало же, а? – Кифер возбужденно подпрыгнул на сиденье и снова двинул меня по плечу. Что за дурацкая привычка?

– Сработало, сработало. Ладно, едем. За час доберемся.

И мы двинулись в путь. Лобански, как ребенок, старался говорить на отвлеченные темы, был нарочито весел. Сквозь это поведение видно было ужасно нервное его состояние. Я, конечно, понимаю, что он взбудоражен моим решением и осознанием, что мечты сбываются. Но было что-то еще. Я не мог уловить это нечто. Да такие чудаки, как Кифер, вообще странные. Так что, показалось…

За разговором время пролетело быстро. Я свернул с асфальтовой дороги на галечную. Перед нами открывался потрясающий пейзаж – пушистые деревья стояли густыми зарослями, покрывая собой холмы разной высоты. Десять минут мы тряслись по ужасной дороге, укрытые огромными деревьями. Наконец дорога зашла в тупик. Я затормозил, и мы вышли из машины. Сумерки еще не рассеялись, стояла тишина, слышно было лишь щебетание птиц и каких-то насекомых. Воздух здесь был совершенно другой, нежели в Зоммервилле. Здесь же кислород был пряный, ароматный. Пахло травой и водой. Мы взяли фонари и двинулись по наитию в лес, чтобы посмотреть на озеро.

Троп в этом месте не было, по крайней мере, там, где шли мы. Около получаса нам пришлось пробираться сквозь густой лес, ломая руками ветки. Потом забрались на менее лесистый холм, изрядно, скажу я вам, попотев. Лобански взмок не на шутку. Поднявшись, мы смотрели друг на друга и пытались отдышаться. Стало светло, и фонари отправились в карман. Отдышавшись, мы повернулись и увидели озеро. Оно было овальной формы длиной метров триста, вода волновалась от ветра. Спуск с холма, на котором мы стояли, обрывом спускался прямо в воду, поэтому после недолгого совещания нами было принято решение пройти вдоль холма в правую сторону метров сто. Там заканчивался холм и плавно переходил в равнинное место.

Наконец дошли. Деревья росли у самой воды. Лобански нашел большой камень и сел. "Вот единоличник, а мне камешек не нашел". Мысленно чертыхаясь, я прошел к воде, опустился на колени и дотронулся до нее рукой. Вода была ледяной, но я не удержался и попил с ладони, почувствовав облегчение. Кифер проделал то же самое, вдоволь насидевшись на своем камешке.

Отдохнув, мы осмотрелись. Место было и впрямь очень хорошим. Не зря мой отец проводил здесь столько времени. В такой обстановке легко дышалось и так же легко думалось. Некоторую гармонию нарушала торчавшая посередине озера огромная коряга, которая образовала над водой что-то вроде арки. Рыбаков здесь в эту минуту не было. А может быть, только отец и ездил сюда? Ведь если не знать об озере из каких-то источников, его и не найти так просто – оно со всех сторон закрыто деревьями и холмами.

– Ну что, Майки, как тебе здесь? – не выдержал Кифер.

– Славненько, очень славненько, Лобански!

– И все? – лицо у Кифера вытянулось и стало по форме озера, всегда присущая ему улыбка ненадолго сползла с его лица.

– Ну… очень хорошо здесь. Я понимаю теперь, почему отец пропадал здесь. Это была не рыбалка. Это была отдушина для его мечтающего сердца, – мне и самому стало здесь хорошо, но я не стал распускать нюни при Лобански, перебьется. Этот эксклюзив не для его глаз.

– Братишка, а ты мне не верил, не хотел слушать! – Лобански накинулся на меня с объятиями и чуть не сбил с ног, я только и успел, что увидеть его счастливую рожу, летящую на меня на огромной скорости.

– Подожди, Лобански, слезь с меня! Я же не сказал еще, что покупаю участок! – я не удержался и расхохотался, когда увидел, что стало с лицом Кифера, когда он отпрянул от меня.

– Чего тут думать, Майки!?

– А вот чего тут думать: не пойму, в чем подвох? Почему он стоит копейки? Это ведь черти что. Да его купили бы за любые деньги акулы бизнеса. Не понимаю. Я не смогу приложиться к этому делу, пока все не выясню. А вдруг тут ядерные отходы? Или ядовитые жуки? Или озеро засохнет завтра?

– Нет, завтра оно не засохнет и послезавтра тоже…, – в задумчивости пролепетал Кифер.

– Что ты там бормочешь?

Но я не успел получить ответ на свой вопрос, так как до меня донесся странный звук из глубины леса, похожий на хруст веток и что-то еще.

– Лобански, ты слышал? – я инстинктивно пригнулся и стал вглядываться в чащу леса.

– Что слышал? Ничего я не слышал, – невозмутимо произнес друг.

– Ну как не слышал? Хруст веток, шелест еще какой-то. Жуть!

– Да это птица, наверное! – нарочито равнодушно сказал Кифер, – ладно, что? Поехали, или еще отдохнем? Мы все посмотрели.

– Надо сходить посмотреть.

– Давай, я сам, Майки. Говорю, тебе – птица.

– Я не понял, чья это собственность в будущем? Пойдем вместе и точка. Вдруг там зверь какой? Я же говорил, что-то здесь нечисто.

Лобански махнул на меня рукой и решительно зашагал в зелень деревьев, я догнал его и всучил подобранную по пути палку, да не одну. Кифер поржал от души, как лошадь, но палку взял, и мы пошли дальше, стараясь тихо ступать и не хрустеть растительностью. Услышанный мною звук не повторялся.

И вдруг мы увидели человека, сидящего к нам спиной на поваленном дереве. Он производил какое-то действие руками (нам не было пока видно, что он делает). На человеке была потертая коричневая одежда и ковбойская шляпа. Меня охватил такой ужас, что хотелось кричать, и я зажал себе рот рукой. Кифер, похоже, испытывал меньше страха. Он больше выглядел растерянным, нежели испуганным. У этих рыжих все не как у людей. Мы переглянулись в нерешительности, что делать дальше – уходить как пришли или двинуться к человеку и разобраться что к чему. Вдруг этот тип тут не один, и нас прикончат прямо здесь? Кифер сделал движение по первому варианту, собираясь возвращаться, но я схватил его за рукав и гневно посмотрел ему в лицо. Тот все понял и вернулся в исходное положение. Я все еще продолжал смотреть на него, как вдруг глаза его расширились и он пошатнулся. Я повернулся по направлению к человеку, сидящему на бревне и… оцепенел! Прямо перед нами стоял некто, вышедший из фильма ужасов. Этот некто был с меня ростом (довольно высокий). Коричневая его одежда мало того была потертой, она была разорвана во многих местах, при чем давно. Кое-где виднелись следы запекшейся крови. Но это все не шло ни в какое сравнение с его лицом. Одна его половина была похожа на беспорядочно налепленные кусочки глины. Похоже на очень серьезный ожог. Веко свисало на глаз, и он не открывался вовсе. Пол лица человека было похоже на пощечину скульптора, недовольного своей работой. Следы ожогов уходили дальше на шею, под одежду. Вторая половина лица была нормальной. По ней стало ясно, что человеку далеко за семьдесят. В одной его руке был охотничий нож, в другой – хорошо заточенная палка. В голове промелькнула мысль, что именно это он и делал, когда мы его нашли – затачивал эту палку. Наши с Кифером орудия на этом фоне выглядели детскими игрушками.

Человек стоял, и смотрел мне прямо в глаза. Я подумал, какого черта ты не пялишься на Лобански? Почему мне так повезло-то? Мне казалось, что мы стоим вот так целую вечность. В голове проносились все события последних дней, и я проклинал нашу сегодняшнюю поездку. Хотелось одного, убежать и кричать "Помогите". Ситуацию разрешил сам вурдалак:

– Добро пожаловать, – голос его был старым, хриплым, каким-то искаженным, может быть, травмой связок. Слова, произнесенные им, звучали издевательски в сложившемся положении дел.

– Ссспасибо, – заикаясь, произнес я, не смея повернуться, чтобы посмотреть, что делает Лобански.

– Хотите купить? – прохрипел старик, – или так, на прогулку?

– Что купить? – я от страха почему-то подумал, что он продает сейчас свой нож или заточенную палку. Но ужас постепенно покидал меня, поскольку завязавшийся разговор откинул мою первую версию о маньяке фантастического происхождения. Теперь в моем понимании этот маньяк был человеком. Я взглянул-таки на Кифера очень быстро и увидел только, что тот стоит в страшном напряжении и смотрит то на меня, то на этого типа, шевеля только одними глазами.

– Озеро и то, что вокруг него, – спокойно прохрипел изуродованный человек в шляпе.

– Ддумали, а что? Вы тоже хотите купить? Ммы Вам уступим, дда, Кифер? – я продолжал заикаться, как будто сильно замерз, и с надеждой посмотрел на Лобански. Но тот уже опустил голову и смотрел в землю. Единственное, что я подумал в ту минуту, так это, как он может опускать сейчас голову, неужели не боится схлопотать топором по черепу? Повернулся бы спиной сразу, придурок!

В ответ на мое предположение человек расхохотался, подняв лицо к небу и чуть наклонившись назад, при этом все его увечие зашевелилось и затрепетало в такт хохоту.

– Нет, ну как мило, – захрипел снова старик, – купить у самого себя? Как вам это нравиться?

При этих словах человека Лобански резко вскинул голову и снова стал смотреть на нас поочередно в дикой растерянности, как ребенок, которого вызвали к доске, а тот не готов.

– Что это значит? – я ничего не понимал. Казалось, что это какой-то чудной сон и мне никак не удается проснуться.

– Плохой ты бизнесмен, Кифер Лобански, – разочарованно прохрипел старик в адрес моего друга, хорошенько хлопнув того по плечу рукой, в которой продолжал оставаться нож. При этом нож просвистел прямо возле моего носа, от чего я отпрянул и шагнул назад.

Теперь вовсе ничего непонятно. Они знакомы – Лобански и это чудовище? Как такое возможно? Я перестал смотреть на человека в шляпе и всем своим существом обратился к Киферу, чуя, что источник всех моих бед – это рыжое чучело.

– Что все это значит, Кифер? Негодяй, что ты натворил?

– Это подвох, – тихо сказал Лобански.

– Что? Что там ты лепечешь?

– Этот тот самый подвох, – Кифер стал говорить громче, преисполненный смелости принять свою участь в виде моего кулака, – о котором ты говорил.

– Ты называешь этого… этого… человека подвохом?

И тут включился в разговор "подвох":

– Ну, ну, сынок, не наседай на парня. Давай сейчас все проясним, – его страшный голос и желание разрядить обстановку никак не совмещались ни друг с другом, ни с его внешностью.

Я уже перестал чувствовать опасность от страшного человека в шляпе, но стал ощущать, что меня дурачат, причем крупно.

– Прекрасно, проясняйте! – отпарировал я, скрестив руки на груди.

– Кифер, объясни, я, похоже, тоже не все знаю, – прохрипел старик своим загробным голосом.

– Понимаешь, Майки, – несмело начал Лобански, поглядывая то на меня, то на старика, – тут такое дело… участок продается, он действительно продается, но… не администрацией, а… а вот этим человеком, – при этом он как робот поднял прямую руку в направлении изуродованного человека.

– К чему эта ложь, Кифер, мы же друзья? – раздражение мое нарастало.

– Ты же знаешь, как я хочу, чтобы мы с тобой начали дело какое-нибудь хорошее, прибыльное. А тут я узнал в администрации, что некий собственник, Джон Кубрак, продает этот участок.

– И ты не мог сразу это мне рассказать? Я не понимаю, в чем смысл твоего "сюрприза"? Испугать меня до смерти?

– Нннет, что ты, Майки! Я ж тебя люблю, ты знаешь! Но есть одно "но". Это "Но" – причина низкой цена, то, что тебя беспокоит…

И снова захрипел старик, я даже подпрыгнул:

– Давай, Кифер, смелее, скажи ему. Нехорошо людей обманывать.

– Майки, есть одно условие, с которым многие потенциальные покупатели не соглашаются, поэтому собственнику пришлось сбивать цену.

– Участок будет вашим, но я останусь здесь, – произнес человек в шляпе.

– То есть, как? – я недоумевал.

– Ты покупаешь за бесценок эту землю, эту воду, отстраиваешь, что хочешь, но Я остаюсь здесь жить, как жил. Это мое условие. По-моему ничего сверхъестественного. Я ни на что претендовать не буду, кроме сохранения моего жилища и моего спокойствия. Я не мешаю вам, вы не мешаете мне.

– Кифер, пошли отсюда. Я сейчас буду бить тебе морду. Счастливо, Джон! Вы сумасшедший!

– Возвращайтесь, ребята, как успокоитесь! Вы знаете теперь, где меня искать.

Я ничего на это не ответил. Мы шли быстро. Я еще раз обернулся назад. Жуткий старик стоял неподвижно на одном месте, склонив голову, и смотрел нам вслед. Когда мы дошли до машины, я спросил Лобански:

– Ты в своем уме?! Притащил меня в этот лес, чтобы я обделался тут? Я знал, знал, что это мутная история, и чуял, что ты что-то скрываешь!

– Майки, я не хотел, чтобы все открылось сегодня. Я хотел, чтобы ты влюбился в это место, загорелся нашими планами, и ты согласился бы на это… условие.

– Да?! Строить здесь базу, чтобы отдыхающие все сошли с ума в этом лесу, повстречав твоего красавца?

– Он будет вне досягаемости. Он же сказал, что мешать не будет.

– А если он маньяк, Кифер!? Будет мочить тут всех подряд!

– Не будет, Майки. Ты бредишь. Все будет не так! – в лице Лобански было столько страдания.

– Все, едем отсюда подальше! – кинул я, Лобански понуро сел, я газанул и уехал прочь.

Доехав до Зоммервилля, я остановился у зоомагазина, буквально вытолкнул Кифера из машины, захлопнул дверь и уехал. В зеркальце заднего вида стоял Лобански с несчастным видом.

Кое-как доволочив свое тело до квартиры, я рухнул на диван, подо мной при этом хрустнули пакетики от чипсов и что-то еще. Нет, ну это ни на что не похоже! Как он мог так со мной поступить? Оправившись от пережитого шока, я сел и начал все анализировать.

Я и не знал, что Кифер способен прятать за своей неизменной улыбкой столько лжи, причем так долго. Хорошо, нашел он участок по низкой цене с определенными условиями. Так скажи же мне все. А Лобански выбрал шоковую терапию! Я чуть заикой не остался. Мое существо для таких перегрузок не натренировано, в спецназе не учился, психологические тесты не проходил. А Софи, она, получается, тоже соучастница этого цирка. Конечно же, она знала об этом чудовище. Отомстила, довольная теперь, наверное.

Скорее всего, Кифер не ожидал, что мы наткнемся на старика. Хорошо, представим, что старика мы не увидели, преспокойно посмотрели участок, уехали. А что потом? Ведь все равно заключать договор пришлось бы мне, и все раскрылось бы! Или у этих двух был расчет на то, что, держа ручку в руке, я не пойду на попятную? Все это уже, впрочем, не важно. Я не буду покупать эту землю с этим чокнутым уродом. И бизнес с лжецом я строить тоже не намерен. А Софи пора выкинуть из головы окончательно. Одна мысль в моей голове сменяла другую, пока меня не одолел сон.

Этот воскресный день был настолько наполнен событиями, что сны мне снились очень яркие и странные. Снился отец, держащий в руке слиток золота. Губы его шевелились, но я не слышал, что он говорит. Вот он стоит на том месте, где мы встретили старика, и протягивает мне золото. Я тяну руку, и тут вижу, что уже не отец, а этот обезображенный старик тянется ко мне, протягивая золото. Потом он начал дико ржать, и его уродливое лицо вздрагивало и трепетало. Человек сказал "Добро пожаловать!". Затем обстановка в моем сне резко меняется. Теперь я еду в машине, рядом на пассажирском сиденье сидит София, приближается ко мне, а рукой пытается расстегнуть ширинку, я резко торможу и слышу с заднего сиденья хриплый хохот. Оборачиваюсь, а там сидит старик из леса весь в крови с поднятой рукой, а в ней охотничий нож. На его коленях лежит окровавленный Кифер. Софи исчезла. На этом я проснулся от собственного вопля! Свалился с дивана и долго сидел на полу, приходя в себя и понимая с облегчением, что это был сон. Но реальность явно не отставала в своей нелепости. Я снова вспомнил все события последних дней и схватился за голову, пытаясь выдавить из нее приснившийся ужас.

Ноги понесли меня на кухню к холодильнику, где стояло спасительное холодное пиво. Оно привело меня в чувство окончательно.

Переспав со всем этим воскресным кошмаром, мысли мои смягчились. Я вспомнил тщедушный вид Кифера, стоящего возле зоомагазина, представил его разрушенные мечты и огромное разочарование. Я перестал себя жалеть и злиться на весь белый свет. Да и Софи… Что особенного она сделала? Только ткнула меня носом в мою проблему, напомнив об отце. Приобретать участок она меня не уговаривала и ехать его смотреть – тоже. А Лобански… Он хотел как лучше, а получилось как всегда. Напился, скорее всего, как свинья и видит сейчас сны, похожие на мои.

Я пошел к телефону и позвонил Киферу. Он долго не брал трубку. Интересно, в их большой семье некому взять трубку? Потом не выспавшийся голос Лобански произнес:

– Меня нет, чертовы придурки! – голос выдавал тот факт, что мой друг еще не протрезвел.

– Лобански, ты здоров?

– Майки? – голос на том конце провода резко изменился с раздраженного на искренне удивленный и радостный. Моего звонка Кифер явно не ожидал.

– Я, я, Лобански… Похоже, я перегнул вчера палку, да?

– Ну… Наверное, справедливо. Я сам, когда увидал этого… собственника, чуть не обделался! К нему привыкнуть надо, нормальный мужик. Да, надо было тебя как-то подготовить. Но я не ожидал, что мы наткнемся на него именно вчера. Ей Богу, Майки, я не хотел тебя пугать. Но ты так туго соглашался на эту авантюру с участком, что я не знал, как поделикатнее все устроить. Вот… вышло, как вышло, – Лобански тараторил, одухотворенный моим звонком.

– Ладно, мне пора на работу, так ее. А я не понял, у тебя что, выходной?

– Я… я отгул взял, Майки. И прекращай шутить по этому поводу – я буду работать на тебя. А пока я отдыхаю. Безработный не предмет для шуток.

– Вечером заеду, поболтаем?

– О… Майки, давай я к тебе. А то мои тетки и так от меня не в восторге, еще ты припрешься…

– Ладно, Лобански, жду тебя вечером. Хоть бы раз в гости позвал, накормили бы по-человечески меня.

– Дружище, я рад, что хоть меня еще кормят. И на том спасибо. Я ведь детина-то еще та, – Лобански нервно хихикнул, а потом ойкнул и положил трубку. Видимо голова напомнила о похмелье.

Я уехал на работу, а там погрузился в дела, чтобы хоть как-то абстрагироваться от происходящих в моей жизни перемен.

Конечно же, мне ничего не было тогда известно о том, что происходит в эти мгновения в лесу на озере Кастерблу. Совершенно не знал я и о том, что изуродованный хозяин собственности и двое в темных, просторных одеждах тихо обсуждали что-то. Общий разговор подытожил человек в шляпе и коричневой рваной одежде с хриплым голосом:

– Надо эту ситуацию дожать. Вы же знаете, у нас нет другого выхода.

Двое в темных одеждах двинулись от него прочь, сели в машину и уехали.

Надо мной властвовала дремота на любимом диване, когда в дверь позвонили, я снова чертыхнулся, так как мелодию звонка так и не сменил. Я подскочил, отчего сердце забилось с бешеной силой, открыл дверь, на пороге стоял лучистый Лобански.

– А чего ты так сияешь? – я постарался его передразнить и растянул лицо в глупой улыбке.

– Ты меня простил, Майки? – Кифер перепинался с ноги на ногу.

– Да проходи уже, Лобански. Что стоишь, как неродной? Ты мне снился сегодня … не очень хорошо. Будто тебя этот урод замочил, – о Софи в моем сне я не стал упоминать по понятным причинам, – еще отец снился…

– О, значит, буду долго жить! Ну?

– Что "ну"… мне вот интересно, мы сделку оформлять тоже в лесу будем, а вместо подписей оставим на бумаге каждый по капле своей крови? Раз уж началось все так экзотично!

– Так мы оформим сделку? Майки, дружище! – Лобански от радости чуть не проломил головой мой потолок.

– Не знаю, Лобански. Как ты себе представляешь базу отдыха, а там… такое чучело!

– Майки, он же сказал, что мешать не будет.

– А что мешает ему съехать. Ведь бабок, которые мы ему отстегнем, хватит с лихвой и на житье, и на бытье! – я и в самом деле не мог взять в толк смысла его пребывания там.

– Может ему дорого это место … чем-то, – предположил Кифер, – да, нам-то какая разница! Пропишем все в договоре и точка. Если нарушит пункт, хотя бы один, полиция вышвырнет его оттуда и все, – с Лобански трудно было поспорить.

– Давай, Лобански под твою ответственность. Будешь отвечать животом за последствия. Это мы тоже пропишем в договоре, негодяй. Давай так. Ты мне сейчас скажешь, какие еще сюрпризы меня ждут? Иначе никакой сделки! – как можно угрожающе сказал я.

– Майки, это все! По крайней мере, мне больше ничего неизвестно, – выпалил Лобански, а на меня смотрели кристально чистые и честные голубые глаза этого идиота.

– Ладно, и как нам договориться о встрече с этим лешим?

– Надо к нему ехать, Джон Кубрак оттуда не сдвинется, – извиняющимся тоном произнес Лобански.

– Что ж, когда мы поедем, тоже не имеет для него значения… Сейчас уже темно, я не собираюсь колдовать с бумагами при свете костра. Я возьму отгул завтра – это не проблема. А ты?

– Еще одна шутка на эту тему, и я на тебя не работаю, Майки.

– Ладно, не злись. Все, заметано. Забрать тебя там же?

– Да, конечно.

– Ну, чего сидишь? Иди, иди, отсыпайся, домой. Я тоже люблю тебя, друг, но не настолько, чтобы провести с тобой ночь. Проваливай, – и я шутливо вытолкал его, а сам лег обратно на свой диван и спокойно заснул.

Глава третья

Уладив вопрос с отгулом по телефону, я быстро собрался и поехал. Каково было мое удивление, когда я увидел у зоомагазина Лобански вместе с Софи. Когда они сели в машину (а Софи села впереди), я вопросительно смотрел на нее, невольно вспомнив свой сон, отчего краска залила мое лицо.

– А что, – словно, отвечая на мой взгляд, сказала Софи, – поеду, а то у вас, ребятки, винтиков в голове недостаточно для грамотного заключения договора. Сегодня обсудим все детали, я занесу все в ноутбук, а на выходных поедем к нашему королю леса подписывать.

Потом я посмотрел на Лобански. Тот тоже сразу оправдался:

– Да, я позвонил Софи поблагодарить за эффект, которого она от тебя добилась.

– Вы делаете из меня какого-то ребенка, в самом деле. С сегодняшнего дня никаких тайн, вы меня поняли? Все обсуждаем со мной, – я завел машину, и мы двинулись в путь, -ну раз вы такие умные, слушаю ваши предложения по превращению золота в деньги. Или этому дикарю надо будет отпилить кусочек золота на пятьдесят кусков?

– Ты не поверишь, но он сказал, что мы можем ему заплатить, когда бизнес пойдет в гору, – отчеканил Лобански.

– Он сумасшедший, в самом деле. Почему он нам так доверяет. А если мы бандиты? Бах его по голове, и все?

– Узнаем у него, Майки. Наберись терпения, – сказала Софи и похлопала меня по ноге. Сон в руку. Ну, раз дело не дошло до ширинки, то и Кифер будет жив и здоров. От этого черного юмора мне самому стало не по себе.

Вот, наконец, показался знакомый лес и уходящая в него жуткая дорога. Мы подъехали и дальше уже пешком двинулись знакомым уже маршрутом к обиталищу чокнутого Робина Гуда или Джона Кубрака, как его там. Он сидел там же и в такой же позе, как при первой нашей встрече, только уже курил сигару. Не хватало, чтобы он нам тут спалил все. Он поднялся на шум наших шагов и, прихрамывая, зашагал по направлению к нам. Меня снова передернуло при его виде. Движением руки он позвал нас присесть за импровизированный стол переговоров. Мы уселись на бревна, Софи устроила ноутбук на коленях и мы стали обсуждать все тонкости нашего необычного договора.

Мы начали с условий, которые выдвигал Джон Кубрак, чтобы уже потом от них отталкиваться в остальных пунктах.

Итак, ужасный Джон будет проживать на территории покупаемого мной участка, оплату за участок мы можем внести позже, когда бизнес пойдет в гору, мы не можем отчуждать землю, пока жив "леший". Таким образом, наш Джон подстраховал себя на всю оставшуюся жизнь.

В свою очередь Джон Кубрак по договору обязан сидеть тихо в своей берлоге, не выходить к людям. Нарушить этот пункт Джон Кубрак имел право только при форсмажорных обстоятельствах. Остальные части договора были обычными при покупке недвижимости.

На мой вопрос, почему он преисполнен к нам доверия и не боится быть зарытым в этом же лесу, он ответил, что просто знает и все, и что мы можем считать это даром ясновидения. В заключение нашей встречи Джон предложил нам выпить какой-то мути из фляги, на что никто из нас любезно не согласился. Мы попрощались и пошли к машине, договорившись о времени подписания подготовленного Софи договора и его копий. Пока мы шли к машине, я то и дело оборачивался. Этот странный человек наводил на меня ужас. Еще больше пугала загадка его появления здесь. Джон Кубрак производил жуткое впечатление – один, изуродованный, в этом необитаемом лесу. Я поймал себя на мысли, что очень бы не хотел, чтобы подобная картина была моим будущим. У меня было много вопросов к этому нелюдиму, но узнать ответы на них, мне казалось, рациональнее чуть позже.

На выходных я по обычаю заехал за Кифером и Софи, у которой в папке было два экземпляра договора на покупку земли в Белфосте на озере Кастерблу, и мы двинулись к обиталищу Джона. Когда мы добрались до места, Джона не было на его обычном месте. Он встретил нас, выходя из своего добротного маленького деревянного домика, улыбаясь как старым друзьям. Хотя гримаса на его обезображенном лице не очень-то тянула на улыбку. Он снова жестом пригласил нас к себе в дом. Внутренность домика поражала своей скудностью, ничего лишнего – одна комната, стол, стул, лампа, какие-то книги, немного кухонной утвари и койка, небольшая печка. Нос щекотал едкий запах затхлости и сырости. Трудно было вообразить, что в наш век какой-либо человек может жить вот так, в полной изоляции. Мы расположились за столом. Джон предусмотрительно натаскал для нас здоровых пней, которые служили стульями. Без всяких предисловий Софи приступила к чтению договора. Поскольку все это было формальностью, и содержание бумаг мне прекрасно было известно, я просто сидел и наслаждался созерцанием Софи. В настоящее время, когда все улеглось, я понял, как беспредельно я скучаю по ней. Сейчас она была неподражаема. Неизменно в джинсах, приталенной куртке, волосы свободно ниспадали, прикрывая очаровательное лицо. Она была из тех женщин, что с годами не стареют, а становятся еще привлекательнее. Ее бархатные зеленые глаза бегали сейчас из стороны в сторону, читая договор, губы не давали оторвать взгляд от них. Изредка она поправляла волосы, перекидывая кудри на одну сторону, пока они снова не спускались на лицо.