Текст книги "Не верьте клятвам, сёстры"

ПИСЬМА И СОНЕТЫ

ПИСЬМО ЛЕДИ ИЗ ЦВЕТОЧНОГО МАГАЗИНА

Ах, милорд, мне душно и не спится,

Я решила написать письмо.

Сердце бьётся раненою птицей,

А виною – наш проклятый смог.

Помните, накинув плащ широкий,

Прижимали Вы меня к груди.

Не надейтесь на мои упрёки,

Я до них не буду снисходить.

Вы, милорд, давали слово чести,

И за взгляд сулили миллион.

А потом уехали в Манчестер…

Что за город? Да и есть ли он?

Я хотела посмотреть на карте —

Ключ, увы, потерян от бюро…

Обещали Вы вернуться в марте,

Не могу не взяться за перо.

Ах, милорд, от жизни, беспросветной

Как ночная лондонская мгла,

Я пошла к гадалке за советом,

Но ничем она не помогла.

Первое письмо дала прочесть ей,

И от слов ужасных замер пульс:

Это произносится «Манчестер»,

А писать же надо «Ливерпуль».

Ах, милорд, Вы знаете, конечно,

Только смогом вызвана тоска,

Потому слова «целую нежно»,

Вам в моём письме не отыскать.

Я ничуть о прошлом не вздыхала,

И душа не плавилась в огне.

Жаль, давно засох букет фиалок,

Ваш букет фиалок, на окне.

ПИСЬМО, НАПИСАННОЕ ПЕРЕД ОТЪЕЗДОМ

Не прыгнуть выше потолка…

К чему раздоры, споры, ругань?

Давай попробуем друг друга

Любить издалека.

На удалении большом

Огонь испепелить не может

Пленяет, но проблем не множит, —

Реальности лишён.

Пускай любовь звездой в окне

Для нас мерцает, – не морока,

А радость.

Если ненароком

Не приближаться к ней.

ПИСЬМО ДЕЛОВОЙ ЖЕНЩИНЫ, ДОСТИГШЕЙ ВСЕГО СВОИМИ СИЛАМИ

Слушайте, меня Вы утомили…

От забот я не в поту, а в мыле,

Каждая минута на счету.

Из-за Ваших гнусных провокаций

Я должна от дела отвлекаться.

Что Вы там писали про мечту?

Про шалаш и про воздушный замок,

Как меня считали дивной самой,

И что Ваше сердце горячо.

А нельзя ли поспокойней, прозой?

Вы же в полуметре от психоза!

Господи! Но я-то тут при чём?

Просите и требуете встречи.

Ну какой ещё «свободный вечер»,

Что мы с Вами можем обсуждать?

Я предельно ясно объяснила:

Не люблю бездельников унылых.

И пленять таких? Была нужда…

Но в одном Вы, безусловно, правы,

Я могу смотреть на вещи здраво,

А не только колкости бросать.

У жены двоюродного брата

Есть знакомый – видный психиатр,

Он творит с больными чудеса.

Телефон и адрес прилагаю.

У него симпозиум в Огайо,

Возвратится через пару дней.

Ну а я, устав от сантиментов,

Уезжаю завтра в Сакраменто.

До июля не пишите мне.

ПИСЬМО ЖЕНЩИНЫ, НАПИСАННОЕ ЕЮ НАКАНУНЕ ДВА ДЦАТИСЕМИЛЕТИЯ

Катюне Морозовой

Уже я в возрасте таком,

Когда подводятся итоги.

А это, право, нелегко.

Во всяком случае, для многих.

Пока не нужен пистолет —

Ещё не вечер за окном.

Но, может, через пару лет

Я поразмыслю и о нём.

Пора подумать о душе

(Ещё без лишних мерехлюндий).

Не так наивна и уже

Не безоглядно верю людям.

Тоскливых дней унылый ряд

Не разредит приход гостей.

Мне о любви не говорят.

Ну разве только про постель.

Я избегаю кутерьмы,

Не трачу понапрасну силы,

И от сумы и от тюрьмы

Не зарекаюсь до могилы.

И не берусь предугадать

Судьбу в событии простом.

Вот что наделали года…

А что наделают потом?

ПИСЬМО ИЗ ДЕРЕВНИ

Хорошо июльским днём на свежем сене

Наблюдать за дымкой в воздухе нагретом.

Не любила я великих потрясений,

Но меня никто не спрашивал об этом.

Вспоминаю, как холёною рукою

Теребила я браслеты на запястье,

Кто же знал, что нет ни воли, ни покоя,

Кто же знал, что так недолго длится счастье.

Я вяжу крючком салфетки на досуге,

Никого, конечно, первая не трону,

Но лежат на сеновале две базуки,

К ним снаряды, три обреза и патроны.

Как меняет нас безжалостное время, —

Сожаленье тихим трепетом охватит.

Словно пенки от вишнёвого варенья,

Облака плывут по небу на закате.

Просвисти, щегол, что счастье повторится,

Не лишай меня надежды, не лишай же…

Ну а если б я была императрицей,

То в народе прозывалась бы Тишайшей.

ПИСЬМО ПОДРУГЕ ЮНОСТИ

Т. П .

Дождь со снегом, принесённые циклоном,

Перепады атмосферного давленья —

И во мне, к сентиментальности не склонной,

Пробуждают о несбывшемся томленье.

А тогда, давно, – я помню, как ни странно, —

Не пугал туман, не раздражали лужи…

Ты, свидетельница нашего романа,

Говорила, что не знаешь пары лучше.

Ветер с моря гнул деревья без усилий,

Волны бились за гранитным парапетом,

Растревоженные чайки голосили…

Не ко времени я вспомнила об этом.

Дождь устал, круги на лужах измельчали,

Ветер, выбившись из сил, внезапно замер.

Как смотрел он, ничего не замечая,

На меня смотрел влюблёнными глазами.

Я, припомнив этот взгляд, зубами скрипну.

Предрассудкам и условностям в угоду

Не спрошу: «Как он сейчас?»

Прощай.

Постскриптум.

В Пенемюнде в это время дрянь погода.

ПИСЬМО ПОКИН У ТОЙ ЖЕНЩИНЫ

Пусть арфа сломана, —

Аккорд ещё рыдает!..

С. Надсон

Встать добровольно под тяжёлый пресс,

Взвалив на плечи неподъёмный крест?

Мне предоставив полную свободу,

Не обольщайся, что не пью, не ем.

Я даже рада твоему уходу —

Он снял такое множество проблем.

Сравнила я активы и пассивы,

Для плюсов не хватает пальцев рук:

Мне можно не стараться быть красивой,

Не нервничать, что разонравлюсь вдруг,

Не нужно ревновать тебя к делам,

При этом притворяясь равнодушной,

И сердцу разрываться пополам

От ожиданья тщетного не нужно.

А погрустила я недолго. Каюсь.

Бросаю где попало телефон

И от звонка его не напрягаюсь.

Короче, с глаз долой – из сердца вон.

Надеюсь, между строчками заметил —

Обиды нет, не источаю злость.

А то, что прошептала на рассвете, —

Забудь скорей. Случайно сорвалось.

Письмо порви и выброси, как сор.

Прости-прощай. Всё. Отрыдал аккорд.

ПИСЬМО СНИСХОДИТЕЛЬНОЙ ЖЕНЩИНЫ

Е. Ш.

В ресторане полууснувшем

Я притихла, чуть-чуть робея.

Нежно-нежно руки коснувшись,

Ты сказал, что любишь обеих.

Отодвинув бокал недопитый

Убеждал – обижаться не стоит.

Что ты, милый, какие обиды?

Смысла нет усложнять простое.

Перепутать любовь несложно,

Если в сердце двоим не тесно,

В подпространстве метафор ложных

Мне твоё заблужденье лестно.

Неосознанно преувеличил —

На такое не держат обиды.

Только чувство к двоим отлично

От любви, как простуда от СПИДа.

ПИКИРОВКА, или ПИСЬМО СЕКРЕТАРШИ, ОТПРАВЛЕННОЕ ПО ЭЛЕКТРОННОЙ ПОЧТЕ

По большому счету, смешно

Обижаться на выпад резкий.

Ты – в постели с любимой женой.

Я – боюсь посылать эсэмэски,

Чтобы вам не испортить секс.

В черновик набиваю текст

С оправданьем поступков скверных —

Тех, что ты осудил пространно.

А потом удаляю нервно…

Вот такой эпилог романа.

ПИСЬМО, НАПИСАННОЕ В НОЧЬ С ПЯТНИЦЫ НА СУББОТУ

Увы, не идеальна,

Сознаться не боюсь.

Но, знаешь, не скандальна,

В истериках не бьюсь.

Из-за страданий тайных

Не поднимаю шум,

И о переживаньях

В письме не напишу.

Про то, как ты мне дорог,

Про пустоту внутри, —

Ненужных разговоров

Мучительный экстрим.

Сводить любовь к абсурду

Желанья больше нет.

Удерживать не буду, —

Вернись к своей жене.

ПИСЬМО, НАПИСАННОЕ ОСЕНЬЮ, КОГДА В РОССИИ ЗАДУМЫВАЕТСЯ БОЛЬШИНСТВО РЕФОРМ

Ты рассказал мне, как прекрасна

Она. И телом, и душой.

Я полностью с тобой согласна,

И надо дурой быть большой,

Чтоб становиться между вами.

Ты по натуре полигамен,

Как и любой другой мужчина

С доисторических времён?

Твои проблемы. И её.

А я же – удаляюсь чинно.

Без слёз, упрёков и истерик.

И в этом нет большой потери —

Так современное письмо

Вполне обходится без «ятя».

А если загрустишь зимой —

В её утешишься объятьях…

ПИСЬМА МАРЫСИ СЕСТРЕ

Первое письмо Марыси

В имении скучно очень,

Я даже хотела поплакать.

Не топят, и холодно ночью,

А утром – промозглая слякоть.

Встаём и ложимся рано.

Готовят здесь как-то странно:

Что может быть хуже фляков,

Особенно без майорана?

Тошнило от жареной утки.

Мечтаю уехать отсюда!!!

Я здесь только третьи сутки,

А хочется бить посуду.

Я так не могу, сестрица:

Расстроено фортепьяно.

А гости… Посмотришь на лица —

И впору перекреститься.

Хозяин к полудню пьяный.

Поверь, мне совсем не до смеха —

Не выдержу эту пытку…

Пойду посмотрю, кто приехал,

Потом допишу открытку.

Двухместный привёз экипаж

Какого-то нового гостя,

Он вышел, играя тростью.

Взглянула – не мой типаж.

Вернусь я к концу недели

(Не надо меня упрекать),

Мне так все здесь надоели…

Целую.

Марыся.

Пока.

Второе письмо Марыси

Сколько можно так, сестрица,

Бесконечные упрёки…

Исписала три страницы,

А на двух – мои пороки.

От тебя, как от тирана,

Скоро я завою волком:

То хочу приехать рано,

То задерживаюсь долго,

Что неделю нет известий,

Несерьёзна я ужасно,

Для меня на первом месте

Развлеченья жизни праздной.

Написать тебе пыталась,

Чтоб ждала не очень скоро,

С паном Ежи заболталась

(Ну, «не мой типаж» который)

И письмо забыла где-то.

Извини, всё суматоха.

Можно ль осуждать за это?

Знаешь, здесь совсем неплохо:

Стол прекрасный, воздух свежий,

Наш хозяин – славный малый,

И среди гостей приезжих

Много интеллектуалов.

А о том, как я серьёзна,

Можно складывать легенды.

Перешли, прошу я слёзно,

Платье синее и ленты,

Муфту, шапку из енота,

И сапожки из сафьяна,

И ещё, конечно, ноты,

Для игры на фортепьяно.

Хоть до ночи танцевала,

Встала я, чуть свет забрезжил.

Вышила инициалы

На платочке пана Ежи.

На созвездья с ним глядели,

И верхом катались рысью.

Задержусь я на неделю.

Не сердись.

Твоя Марыся.

Третье письмо Марыси

Тебе не всё равно, что думает родня?

Устала я от мелочной опеки.

С мужчиною вдвоём увидели меня

В оранжерее и в библиотеке!!!

Да, мы бывали там. Мне интересно с ним:

Читал стихи и называл богиней.

Не простодушна я. И Боже сохрани

Предположить, что он меня покинет.

А тётушкам скажи: пусть в пряники имбирь

Кладут побольше, и кузину учат.

За паном Ежи я – хоть в Краков, хоть в Сибирь

Готова ехать. И на всякий случай

Одной тебе скажу: его любовь ко мне

Сиянья звёзд на небе бескорыстней,

Когда я рядом с ним – свет ярче их вдвойне,

Прекрасней этот мир.

Твоя Марыся

Четвёртое письмо Марыси

Сейчас мне ни плохо, ни горько. Никак.

Не плачу – своё отрыдала.

Конечно, всё знала ты наверняка,

Но я не желаю других упрекать

В крушенье своих идеалов.

«Поранилась больно, но время и йод

Излечат саднящую ранку.

Наш мир не обрушился – солнце встаёт,

Не стоит отыскивать счастье своё

В руинах воздушного замка».

Я буду спокойнее день ото дня.

О будущем, дымкой покрытом,

Пускай не тревожится наша родня.

Да, прошлое можно забыть. Не отнять.

Целую.

Марыся.

Постскриптум.

Большая Медведица знаком вопроса

Мерцает в полуночной выси,

А здесь всё обыденно, тускло и просто.

И так безысходно.

Марыся.

СОНЕТ

Мы понимать друг друга перестали.

Не лучше ли отсечь всё, что за гранью

И интуиции, и опытного знанья,

И в стороне от главной магистрали?

Во власти у душевного терзанья

Я обессилела, поникла, нервы сдали —

Стон невозможно удержать гортанью.

И ты, мой милый, тоже не из стали…

Запутавшийся в предпосылках ложных

Пленительного вымысла заложник.

Не только годы неподвластны – мили

И те преодолеть бывает сложно.

А чтоб фантазии реальность не затмили —

Давай не множить сущности, мой милый.

АНГЛИЙСКИЙ СОНЕТ

Я не боюсь соперниц и разлук,

Пока люблю – неведомо смятенье.

При женщинах ты будешь слеп и глух —

Любовь моя с тобою ходит тенью.

А если и наступит миг такой,

Когда посмотришь на другую с пылом,

Мне не придётся потерять покой,

Ведь это значит – я тебя забыла.

Соперниц и разлуки не кляну:

Моя любовь – как неусыпный стражник,

Пока люблю – ты у меня в плену,

И мне легко такою быть бесстрашной.

Средь тысячи ты будешь одинок,

Раз вместе быть со мной не суждено.

ФРАНЦУЗСКИЙ СОНЕТ

Так что же тоскливей, чем дождь в октябре,

Назойливей мухи в жару,

Бессмысленней, чем лихорадочный бред,

Печальней заломленных рук?

Так что же порочней, чем замкнутый круг,

Всех сказок о зле и добре,

И что ненавистней узды и подпруг

Летящему ветра быстрей?

Но вот наконец-то мосты сожжены,

А всюду – равнина и сушь…

И так безысходен ответ тишины

Для всех неприкаянных душ…

Что может быть хуже постылой жены? —

Да только постылый муж.

ИТАЛЬЯНСКИЙ СОНЕТ

В законченную форму то, что мило,

Так часто мы торопимся облечь,

Незавершённость, чтобы не томила,

Как груз тяжёлый, сбрасываем с плеч.

Взамен полутонам – страстей горнило,

Не ценим прелести случайных встреч.

Определённость нам не сохранила,

Что недосказанность могла сберечь.

Та тонкая невидимая связь

Свершённого была бы нам дороже

И, в жизни так и не осуществясь,

От этого сильней ещё тревожа,

Переплетясь в причудливую вязь,

В воспоминаньях мучила до дрожи.

ЗАПИСКИ

* * *

Он уехал в другую столицу,

Любоваться Растрелли и Росси.

Мне осталось слезами залиться

Искусил, соблазнил и бросил.

* * *

Меня покинув – был неправ,

Подумаешь, нелегкий нрав.

Сознайся, я не так плоха:

Капризы – это шелуха,

А если рядом буду, —

Послушна стану и тиха…

А ты бы мыл посуду.

* * *

Сверкавший фейерверк

В один момент померк,

Тоска прошлась зубилом

По сердцу снизу вверх.

Я так его любила.

Я так его любила…

Я так его любила!

А он меня отверг.

* * *

Ранним утром проснулась: не спится.

Пять пятнадцать на циферблате.

Я подкрасила тушью ресницы

И надела новое платье.

Посмотрела и эдак, и так,

Оценила с макушки до попки:

Пропадает моя красота,

Как картина в музейной подсобке,

Как жемчужина на глубине, – Хороша, а ценителя нет.

* * *

Оборот фортуны колеса

По душе прошёлся острой бритвой.

Я пытаюсь рану зализать,

Привести в порядок биоритмы,

Вспомнить про достоинство и гордость,

Выглядеть весёлой к выходным.

На душе, в отличие от морды,

Шрамы посторонним не видны.

* * *

Я б простила отважно и смело

То, что раньше прощать не умела.

И упрёка не высказав злого,

По своим расставляя местам

Всё, что сделал, и всё, что не стал,

Я б простила. Без вздоха, без слова.

Но тебе – вот какая досада, —

Моего и прощенья не надо.

* * *

Обиды сносить не должна,

Поскольку тебе не жена.

Я выход нашла хороший:

Сегодня ты будешь прощён.

Но если обидишь ещё —

Клянусь, разлюблю. И брошу.

* * *

Когда любовь и страсть перегорели,

Я не судья тебе и не истица.

И мало ли, что в памяти хранится,

Как в старенькой шкатулке ожерелье,

Которое я не надену больше.

Тобой подарено и сломано тобой же

Неосторожно.

Но не нарочно.

СКРИПКА, ПАМЯТЬ МНЕ НЕ БЕРЕДИ

* * *

Зимний вечер, окна замутив,

Резкие смягчает очертанья.

Вновь венгерки простенький мотив

Выход дал давно хранимой тайне.

Скрипка, память мне не береди,

Струны, по душе живой не режьте,

Ничего не жду я впереди,

Не сумев забыть, что было прежде.

Звуки взбудоражили меня,

С прошлым настоящее смешали,

Дрожи пальцев не могу унять,

Перепутав бахрому на шали.

Этот вечер на мою беду

В памяти всплывает многократно,

Повернувшись гордо, я уйду.

Он не позовёт меня обратно.

Ветер выл, как одинокий пёс,

Старая мелодия стихала.

Почему-то счастья не принёс

Звон тогда разбитого бокала.

Скрипка, память мне не береди.

* * *

Полночь онемела,

А любовь в тиши

Безрассудно смело

Струнами души

На четыре такта

Плакала, звеня:

«Мой любимый, как ты,

Мой любимый, как ты,

Мой любимый,

Как ты

можешь

без

меня…»

* * *

Когда меня вы обняли за плечи,

И сердце сжалось в маленький комочек,

Я думала, что время все излечит.

Напрасно. Время не смогло помочь мне.

Уходят дни без смысла и без толка,

Заполнены привычной суетою,

Разбившегося зеркала осколки

Блестят на солнце, но… немного стоят.

А по ночам всё явственней и чаще

Приходят сны, прекрасно-безрассудны,

В них прошлое предстало настоящим,

Реальность – одуряюще абсурдной.

И чтоб воспоминания померкли,

Полночных снов не ширились границы,

Лежу я в пенной ванне с томом Беркли,

Оберегая от воды страницы.

* * *

Не разогнать кромешный мрак

Декабрьских ночей.

Надежды – в прах, иллюзий крах,

Я знала «почему» и «как»,

Но только не «зачем».

Вопросом загнана в тупик,

Наслушавшись речей,

Я перерыла горы книг,

Ответ искала долго в них,

Но не нашла «зачем».

Когда пришёл Великий Пост

В мерцании свечей,

Я поняла, что выход прост:

Нет смысла задавать вопрос

И отвечать «зачем».

Быльём, что было, поросло.

Рыдая на плече,

Тебе скажу я сотни слов,

Но ни случайно, ни назло

Не вырвется: «Зачем?».

Поскольку многих ты умней,

О свет моих очей,

Не прячь за пазуху камней,

Будь снисходительным ко мне,

Не спрашивай: «Зачем?».

* * *

После жизненных цунами

Понимается острее:

Хорошо, что между нами

Лишь пространство, а не время.

Километры – не столетья,

Так что можно в кои веки

Захотеть преодолеть нам

Только горы, только реки,

Только гул аэродрома,

Равнодушный и беззлобный,

И уклад чужого дома,

Ненавистный до озноба.

В небе сером и беззвёздном

Полоса восхода – раной,

Я надеюсь, что не поздно,

И жалею, что не рано.

Так безропотно годами

Я несу разлуки бремя.

Хорошо, что между нами

Лишь пространство, а не время.

* * *

Я повода тебе не дам

И не замечу повод данный,

Влюбляться мне не по годам,

А безоглядно и подавно.

О, я от мысли далека,

Сойти с наезженного круга,

Вослед не стану окликать,

Не передам привет с подругой.

От наважденья слов простых

Очнусь, как от дурного сна я,

Не сможешь догадаться ты,

А я, конечно, не сознаюсь:

Когда срывает ветер злость,

И за окном деревья гнутся,

Жалею, что не довелось

В твоё плечо лицом уткнуться.

* * *

Устав от вечной суеты,

Перебирая дни, как чётки,

В воспоминаниях нечётких

Ищу я в прошлое мосты.

То год не тот, то час не тот,

Всё зыбко, призрачно, неточно,

И непоставленная точка

Над буквой «i» меня гнетёт.

Не всё свершилось, что могло…

Подумаешь, какая драма.

Звеневший долго и упрямо

Душевный крик почти заглох.

Не всё свершилось, что могло…

С надеждой в сердце по утрам

Листала я «Психоанализ»,

И чтоб сомнения унялись,

На исповедь ходила в Храм.

Но Бог не стал, а Фрейд не смог

С душой моею разбираться…

Не в силах описать всё вкратце,

Храню непосланным письмо.

Я отошлю его тебе

Когда-нибудь… Но не теперь…

ЗИМА В СРЕДНЕЙ АЗИИ

Спотыкаюсь на случайной фразе я,

Вспоминая через много лет:

К декабрю в далёкой Средней Азии

Снег лежал в полметра на земле,

И мороз, почти двадцатиградусный —

Солнце в небе теплилось едва,

И пестрела на деревьях радостно

Яркая осенняя листва.

Жёлтая, зелёная да красная —

Посмотреть вдвоём и обомлеть.

Но ждала любимого напрасно я,

Он недолго помнил обо мне.

Повесть не печальная, но грустная,

Кажется, банальная весьма.

Помню, как под снегом ветка хрустнула…

Вот такая в Азии зима.

* * *

Вере

В сквере с букетом сирени присела на камень,

Мимо трамваи катили, по рельсам гремя.

Я цветок безуспешно искала с пятью лепестками,

Не нашла и решила, что надо бы съесть – с четырьмя.

Загадала желанье, подумав недолго – с минуту.

И исполнилось всё.

Мне в то лето везло.

Почему-то…

* * *

Говорят, что не напишешь,

Говорят, что очень гордый.

Совершенно справедливо,

Я такого и люблю.

Но, пожалуйста, потише —

Слышу первые аккорды,

И звучит неторопливо,

Прихотливо старый блюз.

За минутою минуту

Я припомню, только смутно —

За окном сгустился вечер,

Словно хочет укорить,

И меня магнитом тянет

Заглянуть к подруге Тане,

Перемолвиться о вечном,

Помолчать и покурить.

Этот мир несовершенен,

Он одно из отражений,

Ну а где же первозданный,

Где основа из основ?

Обольщённые надеждой,

И философ, и невежда

Мир искали, Богом данный,

Не из отзвуков и снов.

Без вестей и без известий

Нестерпимо ожиданье,

Этот мир в какой-то мере

Нереален. И суров.

Но, собрав однажды вместе

Блюз, тебя, подругу Таню,

На минуту я поверю

В наилучший из миров.

* * *

Я, как с похмелья, от тоски недужный,

Скриплю зубами, чтоб не застонать:

Мне позарез её увидеть нужно,

Но кто же знает, где сейчас она?

Для этой трижды непутёвой бабы

Семь вёрст – не крюк. Сомненья позади —

Какие там права, свободы – я бы

Её на цепь, ей-богу, посадил.

Ну как мне объяснить заразе этой?

Седьмые сутки сумрачен и трезв,

Я даже не могу читать газету —

Её увидеть нужно позарез.

Я ей простил бы старые обиды,

Нисколько добротою не кичась,

Я просто не могу её не видеть…

Но кто же знает, где она сейчас?

ПЕСЕНКИ И РОМАНСЫ

ДОРОЖНАЯ

Я лежу на полке верхней,

Солнце гаснет, вечер меркнет,

Час заката.

Перестук колёс печальный,

По стакану ложки чайной

Звон стаккато.

То ли к счастью, то ли к горю

Не замедлить, не ускорить

Ход событий,

Мчится поезд степью голой,

Я пытаюсь вспомнить голос

Позабытый.

И, реальности переча,

Представляю нашу встречу

На вокзале,

Будет вечер, будет утро

И слова, что почему-то

Не сказали.

Может быть, неправы греки,

И в одни и те же реки

Входят дважды.

Я прижмусь к тебе щекою,

Ощущение покоя

В жилке каждой.

Как назло, гудок разбудит,

Ничего у нас не будет,

К сожаленью.

Ни вопроса, ни ответа,

Не к тебе приводит это

Направленье.

Справа линия заката

Полыхнула, как когда-то,

И пропала.

Лучше прошлого не трогать.

Эх, железная дорога,

Рельсы, шпалы…

* * *

Когда гортензии зарозовеют

И облетят жасмина лепестки,

Найти в душе покоя не умея,

Поверю в истинность строки

Евангелия от Матфея,

Евангелия от Луки.

И, может быть, тогда за эту веру

Не станет мир казаться блёкло-серым,

Грехи не будут слишком велики,

И, сущему назнача меру,

Мне сны хорошие навеют

Евангелие от Луки,

Евангелие от Матфея.