Текст книги "Принцесса Намонаки"

– Как скажете, госпожа.

Очень скоро я услышала, как телохранитель вернулся к ширме. Раньше меня не слишком волновало, как он спит: как надо, так и спит, я же принц, в конце концов, мне не положено думать о таких мелочах! Но сейчас почему-то стало неуютно, и я приподнялась на локтях, взглянув на него. Ли готовился потушить светильник, но поймал мой взгляд и спросил:

– Оставить, госпожа?

– Нет.

Стало темно. Я поежилась, но заставила себя расслабиться. Чего мне бояться? У меня есть ручной почти-колдун. Если опять приснится какое-нибудь чудовище, я пригрожу ему мечом Ли. А если мой верный клятве телохранитель решит меня предать… Что ж, лучше уж кошмар, чем пыточная императора. Так хоть быстрее.

Одна назойливая мысль не давала спокойно уснуть.

– Ли? – тихо позвала я в темноте.

– Госпожа? – с готовностью откликнулся телохранитель.

– Ты так спишь всегда? На полу?

– Да, госпожа, – удивленно ответил он.

Я кинула ему одно из одеял и подушку-валик.

– Держи!

– Госпожа, спасибо, но мне удоб…

– Просто заткнись и охраняй меня тщательнее, – перебила его я.

Что он ответил и ответил ли вообще, я не услышала, заснув моментально. Завтра ожидался тяжелый день: двадцать палок перед канцлером. Мне нужно было быть в форме!

Я думала, что, если кто-нибудь узнает мой секрет и мне удастся остаться в живых, я перестану чувствовать это страшное одиночество. Кто-то же будет меня понимать, перед кем-то можно будет вести себя свободно – этого уже достаточно.

Но вот Ли узнал, и ничего не изменилось.

Я совершенно ему не верила.

Свиток шестой

Одиннадцатый день четвертой луны

Что у нас сегодня? А-а-а, ну да, палки и канцлер. К телесным наказаниям в этом мире трепетное отношение: они никому не нравятся, поэтому никаких публичных истязаний вроде сожжения ведьм здесь не устраивают. Но считают, что крутые меры поддерживают порядок, а порядок – наше все. Если ты провинился, будь добр, приди сам в место не столь отдаленное, просиди в деревянной клетке пару суток, дождись своей очереди у позорного столба, и да воздастся тебе по делам твоим.

Мне, как принцу, ждать ничего не пришлось, но и формула «отмучился – ушел / забрали труп», как с обычными людьми, со мной не работала. Мое наказание было публичным.

Шоу должно продолжаться.

День выдался солнечный и праздничный. Я прела в парадном одеянии принца с длинным шлейфом, который мешал ходьбе, и широкими рукавами, в которых я умудрялась путаться. Шапка с длинным лепестком давила на лоб, а ее завязки натирали подбородок. Ну еще бы! Я же лежала ниц перед троном, носом упираясь в землю, и пыталась отрешиться от происходящего.

А правда, что мне до этих людей? Принца они и раньше ни в грош не ставили, так что я ничего не теряла. Но спина затекла страх как сильно, а голова болела безумно. А еще пот с меня тек ручьем. Да сколько можно ждать?!

Император обставил мое покаяние с шиком: собрал всех чиновников от мала до велика. Я оценила богатство местной бюрократической системы – собралось человек двести, не меньше. Конечно, места всем в Зале Совета не нашлось, потому наказание происходило во дворе. Я раньше все думала: почему он расчерчен под линеечку? Оказалось, это чтобы чиновники во время торжественных церемоний строго по рангам стояли. И одежда у них была под цвет «линеечки» – лиловые к лиловой, синие к синей, красные к красной и так далее. Везде должен быть порядок, и всяк обязан знать свое место.

Император сидел на троне и улыбался, рядом с ним стоял канцлер и тоже улыбался. Я отлично видела обоих, потому что время от времени поднимала голову, чтобы хоть взглядом дать понять: ну, все же в сборе, так чего мы ждем? Давайте уже меня бить!

Ли тоже стоял у трона, но хотя бы не улыбался. Его лицо, как обычно, ничего выражало.

А я обливалась потом и думала: почему император специально с началом тянет, неужели ждет, что я взмолюсь о пощаде? Хотя шанс был: продержи он меня еще с полчаса в такой позе, я бы, пожалуй, плюнула на гордость и взмолилась. Спина дороже.

В воздухе витал гул встревоженных голосов, пока не раздалось торжественное «бооом!» гонга. Наступила тишина. Мое наказание началось.

Сначала я пафосно попросила прощения, оттарабанив заранее выученную речь. Но говорила с выражением. Клянусь, я так трогательно умоляла меня простить, что первый ряд чиновников точно прослезился, сама видела. Может, в прошлой жизни я была актрисой?

Речь, кстати, подготовил кто-то из писцов императора, и мне ее загодя прислали. Текст был ужасно формальным и до предела унизительным. Утром я долго тренировалась, чтобы научиться произносить все без запинок и не краснеть, а сейчас на меня словно вдохновение снизошло. Кажется, я люблю выступать перед публикой.

Канцлер улыбался. Я выдавила из себя слезу и снова склонилась ниц. Еще раз загудел гонг, и император, поднявшись, а заодно пнув меня сапогом в плечо: «Ичи, заканчивай!» – объявил второй акт сей драмы. Тот, где меня бьют.

Чиновники обалдели. Да так, что тишину можно было резать. Один голос это сделал:

– Ваше Величество, палки? Как можно?! Разве это не унизит всю императорскую семью?

Мне хотелось обернуться и посмотреть, кто такой смелый: возможно, будущий союзник? Но я должна была лежать, а император промолчал, ничего не ответив.

Принесли табуретку, чтобы я на нее встала, дабы и последним рядам чиновников было все видно. Я разулась, подняла подол одежд, постаравшись не запутаться в рукавах и шлейфе, влезла на эту табуретку и выпрямилась. К канцлеру тем временем подбежал кто-то из слуг с пятью бамбуковыми палочками, тонкими, как тростник. Что ж, хотя бы не те доски-«лопаты», которыми казнили Рен.

Перед самым началом император поймал мой взгляд и поднял брови, мол, как оно? Может, передумаешь? Меня бы отпустили невредимой, а Ванъяна бы забрали.

Я покачала головой и даже позволила себе в ответ усмешку: «Не дождешься!»

Канцлер ударил. И все мои силы ушли на то, чтобы удержаться на проклятой табуретке ровно и не закричать. Было очень больно, а мерзкий старик меня, конечно, не жалел. После первого же удара пошла кровь, я хорошо почувствовала, как по голени побежала горячая липкая влага.

В тот момент я подумала: ну и что, если останутся шрамы, это же не мое тело! Шрамы украшают мужчину, хе-хе. Мне же куда важнее было сохранить достоинство. Для принца это был отличный шанс показать, что он на самом деле не шут, не тряпка, а сильный, выносливый. И вообще, хорошо смеется тот, кто смеется последним.

Под конец наказания, дурея от боли и шатаясь, я случайно взглянула на Ли. И на миг стало легче. Нет, не от любви – насчет Ли я больше не обольщалась, – а от удивления: мой телохранитель больше не казался спокойным. Он смотрел на канцлера, сжимая кулаки, и, казалось, еще чуть-чуть – и старикашка лишится головы. Но не сразу. Судя по виду, Ли сначала собирался его жестоко помучить. К тому моменту я была уже совсем не против такого сюжетного поворота.

Канцлер сломал о меня все пять прутьев, превратив ноги принца в сплошную кровавую рану. Когда он ударил последний раз и громко произнес: «Двадцать!» – я чуть не упала от облегчения. Все ведь закончилось? Правда?!

– Принц, поблагодари за урок. – Голос императора прозвучал тихо, как сквозь вату.

От моего куража не осталась ничего. Я слезла с табуретки, точнее, рухнула на колени и пробормотала слова благодарности. Экспромтом, наверняка чепуха какая-то получилась. Правда, гримаса канцлера была почти испуганной, мне даже показалось, что вышитый на его поясе тигр сочувственно улыбался.

Наконец император объявил, что его сын получил урок послушания, и вроде сказал что-то еще, но я не слышала. Меня ужасно тошнило. Когда государь замолчал, Ли бросился ко мне, обхватил за талию и помог подняться. Я оттолкнула его руку, хотя сделать даже маленький шаг оказалось новой пыткой. Но я должна была уйти отсюда сама и с высоко поднятой головой.

В глазах плыло и плясало, но я держалась. Вытерев лицо широким рукавом, я выпрямилась, посмотрела на императора и криво улыбнулась. А потом развернулась и пошла, забыв, что так и осталась босиком. Главное было идти, просто идти, долго идти. Двор показался невероятно длинным.

Ли забрал сапоги принца и шел рядом, очень близко, готовый подхватить в любой момент. Я стискивала зубы, кусая изнутри щеку, но шла сама. На каменных плитах дорожки оставались кровавые следы, но я все равно шла.

Все смотрели. И я не имела права упасть.

– Господин! – взмолился Ли, когда двор с чиновниками наконец скрылся за поворотом. – Позвольте вам помочь!

Я упала ему на руки. Как же сильно болела голова, гораздо сильнее ног…

Император прислал своего лекаря, о чем я узнала, когда очнулась уже в спальне: увидела склонившегося надо мной старичка с аккуратной бородкой клинышком и чуть не вонзила ему в шею шпильку.

Справедливости ради хочу сказать, что иголки и порошки помогли. Не сразу, но помогли, только после них остаток дня требовалось провести в кровати. Как я ненавижу постельный режим!

Ли пристал ко мне с вопросами сразу, как ушел лекарь. Служанок и евнухов я прогнала – видеть никого не хотелось, но этого гада прогнать не могла, он же должен меня защищать. Защищать, а не мучить расспросами!

– Ваше Высочество, зачем? – Телохранитель стоял у кровати на коленях и пожирал меня взглядом. – Зачем вы согласились?

Если бы я не ответила, как обычно, Ли бы не отстал – вид у него был уж очень решительный.

– Император предложил сыграть на твоего брата, – превозмогая боль, хрипло начала я. – Вышла ничья. Мне достался Ванъян, императору – это шоу сегодня… То есть представление…

Казалось, у Ли вот-вот случится удар.

– Вам следовало отказаться! Господин, я бы со всем справился сам… Зачем?..

Помню, как ты сам справлялся, подумала я. Если бы не моя помощь, твою голову нанизали бы на пику, а тело бы выбросили в выгребную яму. Или что тут делают с проштрафившимися ворами?

– Довольно! Мне нужен был телохранитель, ты. Все, хватит. Я хочу отдохнуть.

Ли выдержал молча ровно пять секунд – да, я считала.

– Господин, прошу, не делайте так больше. Вы не выдержите. Мужчине это стерпеть не под силу, а вы…

– Ли, заткнись, – снова перебила я.

– Да, господин, но…

– От-ва-ли, – по слогам прохрипела я и повернулась на другой бок, чтобы ногам стало хоть немного полегче.

Хотелось просто ни о чем не думать, и будь что будет.

Отдохнуть мне не дали.

Сначала с визитом явился канцлер, притащив человек десять свиты, в том числе вооруженных до зубов телохранителей, лекарей и симпатичную девушку в легких розовых одеждах. Даже я сразу поняла, что это не его дочь, а очередная подстава. С большим трудом они все вместились в спальню принца. Сразу стало тесно и душно.

– Ваше Высочество, как вы себя чувствуете? – пропел канцлер и уставился на меня. Его свита с благоговением внимала и тоже смотрела на меня.

Можно было вежливо поблагодарить канцлера за заботу, но это означало бы, что я опять пляшу под его дудку. Можно было грубо его послать и наверняка нарваться на еще одно наказание: император ясно дал понять, что будет, если я выйду за рамки дозволенного. Я выбрала третье.

Громко застонав – так, что даже Ли от неожиданности подскочил, – я откинулась на подушки и будто бы из последних сил прохрипела:

– Умираю!

Канцлер опешил. Пару мгновений он смотрел на меня с открытым ртом, а потом рявкнул лекарям:

– Помогите Его Высочеству! Немедленно!

Я тут же восстала из мертвых.

– Нет-нет-нет! Ваша Светлость, разве вы не знаете, что лишь ранившая рука способна исцелять? – Бред, конечно, но Ли однажды читал мне что-то подобное. – Ваша Светлость, помогите мне, умоляю, мне о-о-очень больно!

Канцлер прожег меня злым взглядом.

– Принц, вы не в себе.

– От боли, – прохрипела я.

Повисла пауза, которую разрушил Ли, подтолкнувший лекаря обратно к канцлеру. Старик выдавил из себя благостную улыбку и склонился надо мной, а я с готовностью сунула ему ноги под нос.

– Дерзкий мальчишка, – прошипел канцлер так, что расслышала только я. – Мало тебе?

– Ай, больно! – простонала в ответ я. – Пожалуйста, аккуратнее.

Перевязал он меня очень даже неплохо, наверное, изучал медицину или оказывал раньше первую помощь. А может, здесь все так умеют?

– Моя благодарность безгранична, – объявила я, когда слуга встал перед канцлером на колени, чтобы тот вытер руки смоченным в розовой воде полотенцем. – Мне сразу стало легче.

Канцлер бросил полотенце на пол и улыбнулся, на этот раз искренне.

– Какая радость слышать это, Ваше Высочество. И чтобы полностью вас исцелить, я хочу сделать вам подарок.

Я подобралась. Старик вытолкнул вперед ту девушку в розовом, да с таким видом, словно козырь открывал.

– Ваше Высочество, примите от меня эту наложницу в ваш гарем, пусть ее красота утишит вашу боль.

Я едва не застонала снова. Другими словами: мне под благовидным предлогом вручали шпиона, а возможно, еще и убийцу. И вежливого способа отказаться не было: канцлер напоказ обидится, еще и убьет, поди, отвергнутую девчонку при мне. И снова лекари с проверкой явятся.

Выхода, казалось, не было. Канцлер угодливо улыбался, наложница стояла вся такая скромненькая, глаза в пол, а я комкала одеяло в кулаке. Что же делать?

И тут вдруг – император подкрался незаметно. Что странно, ведь его обычно за километр слышно, с такой-то свитой, а тут без всякого предупреждения прозвучал строгий голос:

– А́кито, как несвоевременен твой подарок! Ичи не может его принять.

Все, конечно, обернулись.

Довольный император вышел из-за ширмы, улыбаясь, присел на край кровати, и ласково спросил:

– Ичи, как ты себя чувствуешь?

Новую сценку «помираю» разыгрывать было глупо, поэтому я просто сокрушенно вздохнула. Дескать, плохо мне, но я терплю.

Император обернулся к канцлеру, который уже лежал ниц, как и все остальные.

– Государь, мы не знали, что вы здесь.

Император усмехнулся и участливо спросил:

– Акито, как ты? Рука, наверное, устала. Не болит? Нет? А ты уверен? Дай посмотреть.

Я с любопытством наблюдала, как канцлер с явной неохотой подает императору руку, а потом сильно стискивает зубы, будто от боли.

– Вот и славно, – протянул государь. – А подарок свой забери, зачем он Ичи? Не совращай мне мальчика, он только-только остепенился, вспомнил о пользе воздержания, в гарем по сто раз за день не бегает, слухи не вызывает. Ясно же, к свадьбе готовится, чтобы только с женой… А ты ему какой пример подаешь?

– Простите, государь! – пробормотал канцлер. – Ваш слуга не подумал, накажите за глупость!

– Наказать? – протянул император, и я заметила, как канцлера затрясло. – Пожалуй, не стану. Хотя если ты продолжишь тянуть с отбором кандидаток в невесты Ичи, то и накажу. Все, идите, я хочу побыть с сыном наедине. Эй, подарок! Передавай привет главе Пауков, пусть его лезвия не затупятся и… что там дальше у вас по ритуалу? Я забыл. Все, идите-идите…

– Это что, был наемный убийца? – спросила я, когда мы с императором остались наедине, не считая Ли.

– Ну а ты как думал? – усмехнулся император. – Это даже не девушка, но ты бы про это и узнать не успел. В тебя, Ичи, воткнули бы нож задолго до постели. Или яд бы подсыпали. Привыкай, тебя окружают одни наемные убийцы.

И он так выразительно посмотрел на Ли, что я немедленно задалась вопросом: чего еще из красочного прошлого моего телохранителя я не знаю?

– Ваше Величество, я не понимаю одного: вам же выгодно оставить меня в живых. Почему вы не прекратите эти нападения?

– Ичи, чернь зовет меня Сыном Солнца, но я не всесилен, – рассмеялся император, однако взгляд не отвел.

Глядя ему в глаза, я и сказала:

– Однако вы бы могли это сделать.

Император склонил голову, словно с такого ракурса я смотрелась лучше, и, выдержав паузу, кивком указал на мои ноги.

– Покажи.

Бинты он снимал так же сноровисто, как и канцлер.

– И все же, Ваше Величество?

– Ичи, ты до сих пор не помнишь, как пытался меня убить?

Я обомлела. Этот задохлик пытался кого-то убить?!

– Я? – Голос от изумления перехватило.

– Ты, ты. Ну, что тут у нас… Между прочим, этой ночью на твою жизнь снова покушались, не так ли? Как ты выжил?

– Покушались? – Я могла бы собой гордиться: теперь мой голос даже не дрогнул. – Правда? А! Я-то думал, мне кошмар приснился.

Император убрал руки с моих ног, жестом фокусника спрятав в рукавах свиток-офуда, вроде того, который мне показывал ночью Ли, и улыбнулся.

– Да, таким ты мне нравишься больше. Ичи, ты понял, за что тебя сегодня били?

– Конечно, государь. Я вам проиграл.

Император усмехнулся.

– Нет. Ты выиграл. Сегодня я гордился тобой. Но если ты взялся за интриги, играй тоньше или закончишь как в прошлый раз. – Он сделал паузу, заглянув мне в глаза. – Ну что, ноги все еще болят?

Я опустила взгляд и ошарашенно уставилась на то, что буквально минуту назад было открытой раной. Теперь о пережитом наказании ничего не напоминало. Хорошая штука эти свитки с заклинаниями, полезная. Вот бы и мне такую.

Император наблюдал за мной и ждал.

– Сп-пасибо, – выдавила я, дрожащими пальцами ощупывая гладкую кожу.

– Не благодари, – отозвался государь, заставив меня моментально собраться. Его голос ничего хорошего не сулил. – Я хочу позабавиться, Ичи. И ты мне в этом поможешь.

Я вспомнила висящего на крестовине Ванъяна и торопливо спрятала руки за спину, чтобы не было видно, как они дрожат.

– К-конечно, Ваше Величество, к-как в-вы пожелаете…

Императора это рассмешило.

– Ну-ну, Ичи, не волнуйся так. Тебе тоже будет весело. Знаешь, что я придумал? – Он заговорщически понизил голос и наклонился ко мне. – Вижу, ты полюбил пари. Мне это нравится, давай сыграем с тобой еще. Я объявляю охоту, через три дня. Я видел, как ты тренируешься, и мне интересно, Ичи…

Охота? Я готова была кричать от отчаяния. Охота, мать вашу! Толпа вооруженных слуг! Если кто-то случайно меня пристрелит, виновного даже не найдут. К гадалке не ходи, и так ясно, на кого они будут охотиться.

Император специально выдержал паузу, чтобы насладиться моей реакцией. Откашлявшись, я сказала:

– Ваше Величество, последнее время мне нездоровится, не думаю, что на охоте от меня будет польза.

Император отмахнулся.

– Вздор, я только что вылечил твои ноги, а все остальное у тебя в полном порядке. Ты не дослушал, Ичи, я предлагаю пари. Как там Ванъян? Я могу вернуть его настоящего, – подмигнул он, – но пока не хочу. Так вот, Ичи, я сделаю это, если ты принесешь мне убитого тобой тигра.

Я нервно хихикнула.

– Тигра? Я?

– Ты, Ичи, ты. – Император снова посмотрел мне в глаза. – Сделаешь это – и Ванъян выздоровеет. Обещаю.

– А если не сделаю? – уточнила я.

Император с улыбкой посмотрел на замершего у ширмы Ли.

– Тогда не выздоровеет. Бедный принц Лянь, я ведь заставил его представлять себя собакой. Несчастной побитой собакой…

«Да ты ненормальный, – подумала я, ошарашенно глядя на императора. – Кому такое в голову придет?!»

– П-почему с-собакой?

– Кошкой не весело, – отозвался император и от души хлопнул меня по плечу. – Что ж, Ичи, тренируйся. Хочу шкуру тигра в своих покоях. Давай, я в тебя верю.

Верит! Он верит!

Это невозможно. Какой еще тигр? Это что, такой оригинальный способ после моей смерти объявить: «Ой! А это он сам. Зачем к тигру-то полез? Эх, всегда не в себе был, а в последнее время вообще рехнулся». Ну да, отличное оправдание, прекрасный способ от меня избавиться. Спасибо, Ваше Величество!

После ухода императора я упала на подушки и шумно выдохнула:

– Я не сделаю этого. Не смогу.

– Да, господин. – Голос у Ли был невозмутимый, словно ничего не случилось. – Конечно, не сможете.

Повисла звонкая, тяжелая тишина. Я вылезла из кровати, посмотрела в окно: солнце стояло высоко, день еще даже не близился к закату.

Я все правильно решила. Выйти на охоту – это же верная смерть. Но почему тогда так давит грудь? Наверное, сердце слабака-принца снова пошаливает.

– Господин, приказать приготовить ваш лук и мишени? – спросил Ли, и я вздрогнула.

– Почему ты так спокоен?

– Господин? – Он не смотрел на меня.

– Император предложил вылечить твоего брата. – Я боролась с желанием подойти и взглянуть ему в глаза, но это было бы глупо. И мне, скорее всего, не понравилось бы то, что я могла там увидеть. – Я только что сказал, что этого не случится. Почему ты так спокоен?

Ли слабо, почти незаметно улыбнулся.

– Господин, это не было предложением. Простите мою дерзость, но это была насмешка. Прошу, забудьте о ней.

Я нахмурилась.

– Насмешка? Почему? Император не может вылечить Ванъяна, даже если я принесу ему этого проклятого тигра?

Ли объяснил:

– Может, господин. Только он один и может, но не станет этого делать. Потому и поставил вам невыполнимое условие. Его Величество любит игры, но он никогда не проигрывает, ему просто интересно, как вы поступите. Вот и все.

– И отступить сразу будет правильно, – пробормотала я.

– Да, господин. Будет лучше все забыть.

Я задумчиво кивнула.

– Ты прав. Прикажи готовить мишени.

Тогда мне казалось, что все решено. Я постаралась выкинуть тигра из головы – и вполне успешно, ведь даже Ли, которого вся эта затея касалась напрямую, сказал, что так нужно.

Но что-то царапало внутри. Тихонько, почти незаметно, но царапало. Весь день. До вечера, пока после тренировки я не увидела, как служанки выгуливали в саду Ванъяна. За все эти дни я ни разу не навестила его, Ли наверняка тоже, потому что ни на шаг от меня не отходил. Ванъян представлял жалкое зрелище, и сейчас, когда я точно знала, с кем его сравнивать, действительно выглядел как побитая собака. Даже скулил по-собачьи и преданно заглядывал в глаза служанкам. Худой, сломанный, жалкий человек, считающий себя псом.

Я отвернулась и заметила взгляд Ли – он тоже смотрел на Ванъяна. На пару мгновений я наконец увидела его настоящего сквозь маску невозмутимости. Ли тоже был сломан, но, в отличие от Ванъяна, все понимал.

Видит бог, Ванъяна мне не было жаль. Наверное, я черствый человек, но в мире, где каждый неверный шаг может закончиться смертью, жалость – недопустимая роскошь. Совершать невозможное или идти на верную гибель ради Ванъяна я бы не стала. Почему я должна чем-то ради него жертвовать? Он для меня был никем.

Ли тоже ничего для меня не значил, кроме того, напомню: однажды он меня уже предал. Сегодня я купила его верность палками, но больше ради него я и пальцем не пошевелю. С чего бы?

Только я все смотрела на Ли, и видела, как его глаза кричали от боли. Мою грудь сдавило совсем уж нестерпимо, так, что я даже выронила лук и упала на колени.

Ли немедленно отвлекся от Ванъяна и опустился на землю рядом со мной.

– Господин, что случилось?

Я терла грудь там, где сердце, и не поднимала взгляда на Ли.

Чуть позже, когда меня немного отпустило, мы вернулись в покои и приступили к вечерним занятиям, но я не слушала, когда Ли читал мне рассуждения какого-то местного философа о тростнике. Даже иероглифы не повторяла, лишь бездумно водила кистью по бумаге. Три листа так извела. Ли поглядывал на меня как-то странно, но ничего не говорил.

Рен снова поинтересовалась, не хочу ли я посетить гарем. Наверное, тоже заметила, что принц не в себе.

– После охоты, – отмахнулась я.

– Какой охоты, господин?

– Ну, охоты… Его Величество скоро объявит. – В этом я ни капли не сомневалась. Забегая вперед, скажу, что император и правда объявил о ней на следующий день.

Ночью, когда предполагалось, что принц давным-давно спит, я позвала:

– Ли, ты наложил свое заклинание на покои? Чтобы никто сюда незамеченным не зашел?

Я была уверена, что телохранитель тоже не спит. Он откликнулся сразу:

– Да. Госпожа не может заснуть?

На это я отвечать не стала, меня интересовало совсем другое:

– Нас точно не услышат?

– Да, госпожа. Мне зажечь светильник? Если вам страшно…

– Зажги.

Тишина длилась, пока сумрак не начал рассеиваться под неярким отсветом громоздкого бронзового светильника. Ли поставил его на пол рядом с кроватью и поклонился.

– Спите спокойно, госпожа, опасности нет.

– Ли, сядь. – Я подвинулась, освобождая место.

Он ошеломленно моргнул и сел – на пол, на колени.

– Что вы желаете, госпожа?

– Просто выслушай. – Я старалась говорить убедительно. – Ты сказал сегодня, что император любит давать невыполнимые задания, поэтому и приказал мне убить именно тигра, а не, скажем, оленя. Но что, если…

Ли поднял на меня взгляд и перебил:

– Госпожа, пожалуйста, не продолжайте. Вы не можете это сделать. Умоляю, забудьте.

– Ли, ты не дослушал…

Он поймал мой взгляд и прищурился, а потом с неожиданной силой в голосе повторил:

– Забудьте.

Пауза. Ли приказал. Вежливый, невозмутимый, покорный Ли приказывает мне? Опешив, я смотрела на него.

Телохранитель тем временем встал, снова поклонился и направился к ширме.

– Спите спокойно, госпожа.

– А как мы потом объясним императору, что я не помню о его предложении?

Ли резко обернулся и уставился на меня примерно так, как смотрели слуги в первый день моей жизни здесь. Особенно когда я говорила им спасибо.

– Заколдовать меня решил? – я улыбнулась. – Не выйдет. Не расстраивайся, у императора тоже однажды не получилось.

– Но почему? – потерянно выдохнул Ли и снова упал на колени.

– Понятия не имею. – Я подалась вперед и улыбнулась шире. – Значит, клятва позволяет тебе использовать на мне твою силу. Я запомню.

Ли покачал головой и взмолился:

– Госпожа, я лишь берег вашу жизнь. Тигр убьет и вас, и меня, вы понимаете?

Я выпрямилась и постаралась казаться спокойной.

– Понимаю. А ты снова меня не слушаешь. Я подумала: что, если мы принесем императору не того тигра, о котором он думает?

Ли нахмурился и переспросил:

– Госпожа, что вы имеете в виду?

– У канцлера на гербе ведь нарисован тигр? И на одежде. Я хорошо запомнила сегодня вышивку.

Ли растерянно моргнул.

– Госпожа… Вы хотите убить канцлера? Простите, но это безумие. Настоящего тигра убить куда легче, чем Его Светлость.

– Ты уверен? – Я снова наклонилась к нему и добавила: – Ли, мы же оба понимаем, кто станет мишенью на этой охоте, но никто же не ждет, что жертва сама станет охотником?

Телохранитель отвел взгляд и твердо сказал:

– Госпожа, вам стоит совсем отказаться от охоты, это слишком опасно.

– Опаснее, чем здесь? Там-то я точно буду знать, в кого они целятся, а тут, – я покосилась на окно, закрытое бамбуковой шторой, – они могут ударить, когда я буду беззащитна. При таком раскладе охота ничем не опаснее этой спальни.

Ли помедлил с ответом.

– Госпожа, даже если так, это будет убийством. Вас лишат титула и казнят. Убивать безнаказанно…

– …может только император? – подхватила я. – И отлично. Я не собираюсь убивать канцлера. Я никогда не убивала человека и не думаю, что смогу. Даже пробовать не стану. Нужно сделать иначе: мы возьмем его в плен, отнесем императору и спросим, хочет ли он, чтобы я убила этого тигра. Уверена, он откажется.

Ли посмотрел на меня и осторожно уточнил:

– Госпожа, вы понимаете, сколько слабых мест в вашем плане?

Я улыбнулась.

– Да. Но что мы теряем? Канцлер, если его не припугнуть, рано или поздно до меня доберется. А ты, если нам повезет, получишь здорового брата. Стоит попробовать.

– Я не буду рисковать вами, госпожа. Я поклялся беречь вашу жизнь, – вздохнул он.

– Да. Но мне-то рисковать никто не запрещает. Ли, я все обдумала. Если ты поможешь, у нас получится.

Ли долго молчал, и когда я уже устала ждать, он наконец произнес:

– Госпожа, зачем это вам? Ванъян вам не нужен. Зачем тогда вы этого хотите?

– Мне жаль его, конечно, – солгала я и невольно отвела взгляд.

– Это не так, – мягко возразил Ли.

– Прекрати читать мои мысли! – возмутилась я.

– Я не смею, госпожа. Но все же вы лжете.

Я прищурилась и сама не заметила, как сжала руки в кулаки.

– Да? Ты так хорошо меня знаешь, Ли? Тогда, быть может, ты сам мне скажешь, зачем я это делаю.

Он промолчал и опустил взгляд.

– Так ты мне поможешь? – уточнила я после паузы.

– Если госпожа этого желает, – тихо ответил Ли.

– Желаю. – Я постаралась, чтобы голос звучал уверенно, как и подобает принцу. – Ты клялся исполнять мои приказы. Я приказываю тебе помочь.

– Да, госпожа, – еще тише ответил Ли.

Я не стала уточнять, какую причину он придумал моему приступу альтруизма. Мы об этом вообще больше не говорили. Я только попросила:

– Потуши, пожалуйста, свет.

Ли поднял на меня взгляд, но тут же склонился снова.

– Да, госпожа. Спите спокойно.

Но я не дала ему закончить этот разговор так просто:

– Да, кстати, Ли. Еще раз попытаешься меня заколдовать, и я могу решить, что иметь такого телохранителя, как ты, для меня опасно. Не делай так больше. Никогда.

– Да, госпожа, – проговорил он с прежним спокойствием, наверняка фальшивым. – Я понял.

Он потушил светильник, а я отвернулась и заснула.

Во сне я снова стояла у столба связанная, и на меня надвигалась уже знакомая и от этого почти не страшная тьма. Я тоскливо смотрела на нее и думала: «Как же вы все мне надоели!»

Ли появился вовремя, вскинув сияющий клинок, и сказал:

– Не бойтесь, госпожа.

Тоже мне рыцарь.

– Убей ее, я спать хочу, – бросила я в ответ.

Убив тварь и развязав меня, Ли убрал меч и поклонился.

– Вы свободны, госпожа.

– Ну и славно, – отозвалась я. – Кстати, я тут вспомнила… Я не уверена, что умею ездить верхом.

Надо было видеть глаза Ли: как будто я призналась в том, что не умею ходить.

– Госпожа, этого не может быть!

– Еще как может. В моем мире другие средства передвижения, а на память принца я бы не надеялась. Можешь за три дня научить меня сносно держаться на лошади?

Ли в сердцах воскликнул:

– Лучше бы вы отказались!

Я потерла руки – на запястьях снова остались следы – и хмыкнула:

– Не дождетесь.