Текст книги "Принцесса Намонаки"

Свиток седьмой

Двенадцатый день четвертой луны

На охоту меня нарядили как на казнь – практически во все белое. Белый здесь – цвет чистоты, покаяния, траура и, как ни странно, счастья. Возможно, потому, что блаженный и невинный счастлив всегда. А когда в трауре – особенно, терять-то уже нечего. Странная логика, согласна.

– Этот цвет в лесу самый заметный, – накануне предупредил меня Ли.

Я согласилась. Видели бы вы этот белый: он просто сиял. Не заметить его было бы невозможно что в лесу, что во дворце. И кровь на нем будет особенно яркой. А что еще нужно от жертвы? Было что-то символическое в этом белом – словно я уже сдалась: приходи и бери. И мне хотелось, чтобы именно так убийцы и думали.

Впрочем, костюм был красив и удобен и являлся более богатой версией тренировочного. Совсем уже наряжаться покойником меня отговорили, поэтому верхняя накидка и нижний халат прямо-таки сверкали от белизны, а вот штаны, пояс и заколки, удерживающие роскошные волосы принца в узле на макушке, все же были красными.

Накануне Ли предпринял последнюю попытку уговорить меня пропустить охоту. Он постоянно взывал к моему здравому смыслу: «Ваше Высочество, вы же умрете», – и я знала, что он прав. Слишком велика вероятность, что в меня попадет шальная стрела.

Ли не понимал только одного: мне надоело прятаться. Если они решили меня убить, пусть делают это честно, лицом к лицу. Охота была честной, уж точно честнее яда на ужин, здесь я хотя бы знала, на что иду. Канцлера требовалось остановить, этот его убийца под видом наложницы переполнил мою чашу терпения. Верх наглости: сначала при всех избил, так после этого еще и шпиона притащил. Хватит, надоело! Хоть с одним врагом разберусь. Как говорят здесь, «Если долго гнать волка собаками, рано или поздно он остановится, обернется и бросится на них». Настало время и мне так сделать.

К слову, в продолжение сказанному про волка: он убивал собак, но при этом и сам умирал. Этого мне хотелось избежать, но тут уж как повезет.

В своей последней попытке отговорить меня Ли зашел с другого конца. Во сне, в очередной раз разрубив скалящуюся дрянь, которая педантично навещала меня каждую ночь, мой телохранитель сказал:

– Госпожа, вы помните, что говорил обо мне император?

– Он много что говорил, – раздраженно ответила я, разминая затекшие запястья.

Ли поймал мой взгляд и твердо произнес:

– Я убийца, госпожа.

Хотел меня напугать? Наивный. Я хмыкнула и сказала что думала:

– Тут все убийцы.

– Мне предлагали вас убить, – спрятав изумление под маской вечного спокойствия, произнес он.

Я уже знала, что рабство здесь не такое, как в Древнем Риме. Или не такое, как нам об этом рассказывали. Во всяком случае, рабов здесь можно было подкупить, и этим часто пользовались. Уверена, Рен, когда стала старшей над моими слугами, покупали по несколько раз в день, а она все равно была мне верна, хотя я умудрялась этого не замечать.

Но вернемся к Ли. Он сказал все так, словно это что-то могло изменить. Говорю же, наивный.

– Канцлер? – подняла брови я.

Ли кивнул, а я уточнила:

– Ты согласился?

– Да, госпожа. Взамен мне предложили помощь в освобождении Ванъяна.

А я-то гадала, как он умудрился, будучи всегда при мне, узнать, где держат Ванъяна, и даже проникнуть в императорские покои. Я слышала, именно там его и поймали.

– Почему же ты меня не убил?

– Теперь это в прошлом, ведь я поклялся вам, госпожа, – ответил он, открыто глядя мне в глаза.

Интересно, думал ли его наниматель так же? Но вслух я с фальшивым равнодушием сказала только:

– Ну и отлично. Это все? Я хочу спать.

Ли считал, что это не все.

– Госпожа, я дважды вас предал. Сначала – когда использовал, чтобы остаться во дворце, потом – когда продал, чтобы спасти Ванъяна.

Я поняла, что в ближайший час крепкий сон мне не светит. Жаль, назавтра планировался ранний подъем, а мне, сове, это куда страшнее, чем признание Ли, о предательстве которого я давно догадывалась.

– И что?

Ли больше не прятался за маской спокойствия и потрясенно смотрел на меня:

– Неужели для вас это ничего не значит, госпожа?

Я ответила ему хмурым взглядом.

– Почему это должно что-то значить?

– Госпожа, почему после всего вы мне помогаете? – Телохранитель казался мне сбитым с толку.

– Тебе? Я помогаю себе раз и навсегда избавиться от канцлера, – усмехнулась я.

Ли не купился.

– Госпожа, не нужно лгать. Я же Шепчущий, я чувствую то же, что и вы. Я знаю, что нравлюсь вам, и не понимаю: вы должны меня ненавидеть, тогда почему…

Я чуть не ударила его. Мне хотелось затолкать эти слова обратно ему в глотку. Да как он смеет?!

Видимо, он и правда что-то почувствовал, потому что наконец заткнулся.

– Я не Шепчущий, – сказала я, подойдя очень близко. Так близко, что могла бы поцеловать его, даже тянуться бы не пришлось. – Но я знаю, зачем ты это говоришь. Так вот, завтра я отправлюсь на эту проклятую охоту, а ты из кожи вон вылезешь, но поможешь мне. Понятно?

Ему было понятно, я по глазам видела, но он еще попробовал возражать:

– Госпожа, это очень глупо…

Тогда я подалась к нему еще ближе и выдохнула в лицо:

– Умолкни.

Слава богу, на этот раз он послушался. Мне потребовалась минута, чтобы успокоиться.

– Я не дура, Ли. Я понимаю, где оказалась, поэтому я видела тебя насквозь с самого начала. Мне хотелось ошибаться, но… – О да, я не Шепчущая, но не заметить, как он вздрогнул от моих слов, было невозможно. – Я не верила тебе и не верю сейчас. Невозможно предать того, кто тебе не верит.

– Госпожа, умоляю, останьтесь, – только и сказал он в ответ.

Я снова усмехнулась.

– Да ладно, ну умру я – тебе-то что?

– Я клялся, госпожа. Я умру следом! – Во взгляде Ли появилась мольба.

– Ну да! Ванъян-то жив, зачем тебе умирать? – фыркнула я. – Все, довольно. Я хочу спать.

Больше Ли ни о чем подобном действительно не заикался.

На охоту слуг не брали, только телохранителей. Мои собирались ехать в полном составе, все десять человек, пока я их пыл не охладила, сказав, что буду налегке и беру только Ли. С ним у нас была общая цель, значит, ему пока что можно было верить. Остальным – боже упаси. Шпионами и наемными убийцами среди них могли быть вообще все.

Я жалела, что Рен придется оставить во дворце: по хозяйственной части она сильно помогала, но на охоте, если что случится с моей одеждой, конем или оружием, справляться мне придется самой. Сомневаюсь, что Ли за пару мгновений пришил бы оторванный рукав, как делала Рен, когда после тренировок я возвращалась в «непотребном виде». Или находила того, кто сделает это еще быстрее.

Но больше всего меня беспокоил конь. Ли подобрал мне самого спокойного скакуна, но мы возненавидели друг друга с первого взгляда. Впрочем, меня все кони или ненавидели, или презирали – я читала это в их глазах. Тело принца привыкло сидеть в седле и даже править – я могла легко взлететь на коня и кое-как на нем удержаться, но все это мало помогало, потому что кони чувствовали, как я их боюсь. А вы бы не боялись скалящуюся махину, которая мечтает подбросить тебя в воздух и наподдать копытом?

Ли говорил о какой-то тайной связи между наездником и конем – что, дескать, животное все чувствует, оно умное и так далее. Не знаю, кто там умный, но абсолютно каждая моя поездка заканчивалась полетом на землю. Я чудом ничего себе не сломала, зато отбила все, что можно и нельзя. Я даже подлизываться к этим тварям приходила, яблоками угощала. Яблоки они охотно брали, потом клацали у меня перед носом громадными зубами, и желание мириться у меня тут же пропадало. Следовало признать: у всех свои слабости, и у меня это верховая езда. Я ее ненавижу.

Ли никак не мог понять почему, его-то кони любили. Изумительно было смотреть, как легко он держался в седле и как контрастно на его фоне выгляжу я.

– Ваше Высочество, конь не сможет укусить вас, когда вы верхом, – объяснял Ли, показывая удила.

Мы с конем слушали его с умилением, и, поверьте, в лошадиных глазах в тот момент читалось: «Ничего, потом отыграюсь».

Увидев меня в седле, министры с трудом сдержали улыбки, а император расхохотался и сказал:

– Засиделся ты во дворце, да, Ичи? Всю сноровку растерял. Какая жалость!

Именно в этот момент мой конь захрапел и попытался встать на дыбы. Я с трудом его успокоила.

Впрочем, проблемы с конем были мне на руку: предполагалось, что, как только подуют в рог и император объявит о начале охоты, я оторвусь от общей кавалькады, углублюсь в лес, оставшись без Ли, и стану легкой добычей. Охотники могли бы что-то заподозрить, сделай я это неестественно, но мой конь, словно по заказу, все-таки встал на дыбы, когда протрубили в рог, а потом рванул вперед, даже не дослушав императора. Вся сноровка принца и моя смелость ушли на то, чтобы удержаться верхом.

Ненавижу лошадей!

Минут десять меня мотало туда-сюда, и красивые одежды принца наверняка не в одном месте порвались. Зато все шло по плану.

Наконец конь остановился перед каким-то оврагом и попытался меня прицельно туда сбросить. Не вышло: наученная падать, я вывалилась из седла и покатилась вниз по склону кому-то под ноги. Прямиком под узорчатые сапожки из дорогой кожи.

Я даже не слишком удивилась, когда услышала над собой знакомый голос:

– И все же наш принц полное ничтожество. Даже ходить не умеет.

Левая рука болела сильно, я испугалась, что сломала ее, но, ощупав, опухоли или искривления не нашла.

– А ты уже покормил рыбок… Как там тебя? – Я и правда забыла, как зовут младшего сына канцлера.

Напоминать юноша не стал, зато помог подняться. То есть как помог – схватил за грудки и вздернул. Я аж чуть не задохнулась, а когда посмотрела, с кем он был, мне поплохело окончательно.

Канцлеров сын был не с другими такими же оболтусами, как в прошлый раз, а с отрядом телохранителей человек в десять. Я поняла, что все они по мою душу.

– А знаешь, Ичи, – шепнул мне… а, вспомнила, Такихиро! – Я перережу тебе горло здесь и сейчас. И знаешь что? Мне за это ничего не будет.

Я понимала, что он прав, но так просто сдаваться не собиралась. Все эти дни Ли учил меня, что делать, если враг в тебя стреляет из лука или держит вот так. Так даже удобнее – Такихиро не попытался обездвижить мне руки, он за ними вообще не следил.

«Меч не ваше оружие, господин, – говорил Ли. Обучение в те дни шло у нас очень быстро, так сказать, экстерном. Наверное, до моего телохранителя наконец дошло, что мне и впрямь придется драться. – Куда лучше вы справитесь с кинжалами. Пользуйтесь ими».

Меч и правда был тяжел для изнеженного наследного принца, а в обращении с кинжалами требовались ловкость и сноровка, и у меня – или у принца? – они были.

Я от души полоснула сынка канцлера кинжалом по рукам. Брызнула кровь, но не так сильно, как если бы я задела что-то действительно важное вроде вены. Однако этого было достаточно: Такихиро закричал и выпустил меня. Я отшатнулась, понимая, что его телохранители убьют меня здесь и сейчас. Но они не успели.

А вот Ли успел.

Он вихрем вылетел откуда-то из-за деревьев. Сверкнул меч, прямо как во сне, а дальше мне оставалось только восхищенно смотреть, потому что это и впрямь было красиво и очень напоминало танец. Или азиатское кино, в котором враги падают, стоит герою только кончиком оружия их коснуться. Хотя сейчас я четко слышала вопли и хрипы. Видимо, я точно черствый человек, потому что этот убийственный танец Ли занимал меня куда сильнее.

Закончилось все так же внезапно: в смысле, я не успела насмотреться, а сынок канцлера – сбежать. Ли со своей обычной невозмутимой миной приставил клинок к горлу парнишки и спросил, не отводя взгляда от испуганного Такихиро:

– Господин, мне его убить?

Такихиро не блистал умом, я давно это поняла. Вместо того чтобы молить о пощаде или хотя бы молчать, он тоненько взвизгнул:

– Ичи, ты не посмеешь!

У меня был большой соблазн сказать Ли «да». Уверена, голова Такихиро отделилась бы от тела так же легко, как умерли его телохранители. И ничего бы мне за это не было. Мало ли, разбойники в лесу напали – та же сказка, которую рассказал бы двору сам Такихиро.

Но какой бы черствой я ни была, отдать приказ убить человека у меня не повернулся язык. В голову пришла идея поинтереснее.

Я подошла к Такихиро, наклонилась и сказала, чувствуя себя Терминатором:

– Мне нужна твоя одежда. – Окончание про сапоги и мотоцикл я, конечно, опустила, все равно никто бы не оценил.

Ли бросил на меня удивленный взгляд, а Такихиро и вовсе обомлел, переспросив:

– Что?

– Раздевайся, идиот. Ли, поторопи его, пожалуйста.

Это действительно входило в наш план: Ли надевает мои яркие белые одежды, чтобы все приняли его за меня, а я одеваюсь стражником. Но у Такихиро одежды были такие же яркие, как у принца, только не белые, а лиловые. Тем более Такихиро не стал на охоту белиться, значит, мне только не следовало широко открывать рот, чтобы никто не заметил мои зубы, которые не были вычернены по местной придворной моде.

– Господин, вы уверены? – все-таки спросил Ли. – Если вас обнаружат…

Я пожала плечами: зато издалека не подстрелят – золотой тигр на накидке Такихиро тоже был хорошо заметен среди деревьев.

У принца и сына канцлера оказалось примерно одинаковое телосложение, так что новая одежда хорошо на меня села. А Такихиро мы цинично привязали к дереву. Голым. И пусть скажет спасибо, что раненую руку я ему наскоро перебинтовала, пока Ли возился с веревкой.

Правда, пришлось ему еще кляп в рот засунуть, а то кричал он очень громко и довольно обидно.

– Его все равно скоро найдут, господин, – предупредил Ли.

– И отлично, – с усмешкой ответила я. – А то истечет, чего доброго, кровью. Я же не зверь какой, чтобы он тут умер.

Обратно садиться на коня я не стала.

– Я тут в округе погуляю, честное слово. Иди, Ли.

Именно он должен был выкрасть канцлера. А как иначе? По плану меня с самого начала полагалось спрятать где-нибудь в лесу, и, как мне казалось, все получилось. Только Ли уходил в сомнениях, и стоит признать, причины на это у него были. Если в плане что-то может пойти не так – будьте уверены, оно пойдет.

Спустя полчаса одинокой прогулки я услышала звук, который ни с чем не спутаешь, – скрип натягиваемой тетивы, а следом раздался и тонкий свист выпущенной стрелы. Я едва успела броситься на землю, и стрела вонзилась в дерево как раз там, где я секунду назад стояла.

В голове тут же пронесся рой мыслей: «Меня что, так быстро раскусили? Ли не справился? Его поймали? Пытают?»

Но из кустов раздалось:

– Такихиро! Выходи, подлый трус, я буду тебя убивать!

Ладно, слова были не прям такими, но смысл тот же.

Я чуть не расхохоталась. Серьезно? Здесь и правда все всех хотят прикончить, не только бедолагу принца?

Закричать «Не выйду!» или «Идиот, твой Такихиро слева на холме к дереву привязан!» было бы самоубийством. Я старалась даже не дышать, пока незнакомец перечислял все грехи сынка канцлера. Я всего не запомнила, но точно скажу: грешил Такихиро немало. В основном занимал деньги и не отдавал. Странно, разве богатый папаша его не спонсировал?

Пока я размышляла о карманных расходах сынка канцлера, незнакомец, нимало не боясь, вышел на поляну. Не опуская лук, он начал искать Такихиро в кустах, – к счастью, не в тех, где пряталась я. Я сжала рукоять кинжала, готовясь ударить, когда он подойдет ближе. Думаю, у меня бы даже получилось, лучник не ждал нападения. Странно: почему? Решил, что прячущийся от стрел человек безоружен?

Во всяком случае, ничего этого не произошло, потому что, как в лучших традициях сериалов, именно в этот момент появилась стража. Или телохранители, я тогда в них не очень разбиралась, а сейчас уже и не помню. Но все они служили канцлеру и разыскивали его сына, громко выкрикивая имя. Лучника они узнали сразу, очевидно по одежде. И хорошо, потому что отсиживаться в кустах я больше не могла: уж тридцать человек меня бы точно нашли, на той полянке кустов столько не было, чтоб я могла вечно прятаться.

Я выпрямилась. Главный среди этих стражников с плохо скрываемым облегчением поклонился мне:

– Господин, отец вас ищет.

– Это не!.. – закричал было узнавший меня горе-лучник, но ему очень вовремя заткнули рот.

Бросив на него нервный взгляд, я кое-как подобрала слова для ответа:

– Вы меня нашли. А теперь свободны, можете идти. Скоро я присоединюсь к отцу.

– Господин, отец вас ищет, – не сдаваясь, зачем-то повторил телохранитель.

Я вздохнула, понимая, что так просто не выкручусь.

– Хорошо. Я скоро приду.

– Господин, он хочет видеть вас сейчас. Мы вас проводим, – настойчиво возразили в ответ.

Что мне оставалось? Меня окружало тридцать телохранителей, а подходящего предлога слинять я не нашла.

Думаю, вас удивляет, почему даже телохранители не узнали сына канцлера в лицо. Меня удивляло, пока Ли накануне охоты не рассказал, что канцлер тайно вызвал из своей провинции солдат, верных только ему. В дворцовой страже Его Светлость, похоже, сомневался: они могли быть куплены императором. А Такихиро жил во дворце с четырех лет, поэтому служившие здесь солдаты его знали, а вновь прибывшие из провинции – нет. Другими словами, мне повезло, но я понимала, что уж канцлер-то своего наследника точно узнает. А телохранители явно вознамерились доставить блудного сыночка в папины руки лично.

Сбежать я не могла: во-первых, вся эта братия тут же бросилась бы за мной, во-вторых, возникли бы логичные вопросы: что это с господином Такихиро не так?

Когда мы подошли к шатру канцлера, меня потряхивало. Я нарочито улыбалась и ясно представляла, как Его Светлость сейчас уставится на меня и прикажет: «Убить!» Или сначала помучает? В шатер я входила, словно прыгала в воду с большой высоты, задержав дыхание и приготовившись. Внутри оказалось достаточно людно.

– Такихиро, наконец-то. Где тебя носит? – бросил канцлер, даже не поднимая головы, и тут же словно забыл обо мне.

И знаете, повод у него был: посреди шатра на коленях стоял Ли, его руки были связаны, а рядом возвышалось двое стражников.

У меня замерло сердце.

– Идиоты, – распекал солдат канцлер. – Это не он!

«Как не он?» – читалось в их глазах.

– Это его ручная шавка. – Канцлер придвинулся к Ли вплотную, и я наконец-то опомнилась. Надо было что-то делать. Конечно, был вариант сразу сдаться, но это я всегда успею.

Я стала продвигаться вглубь шатра, поближе к канцлеру. Никто на меня не смотрел, в тот момент всех интересовал только Ли. Да и кто станет подозревать своего? К тому же Такихиро вряд ли считали умником и интриганом, которого стоило опасаться.

– Где же твой хозяин? – поинтересовался тем временем канцлер, а затем ударил.

Голова Ли мотнулась, но он быстро пришел в себя и, не церемонясь, сплюнул кровь и спокойно ответил:

– Не знаю, Ваша Светлость.

Канцлер помолчал. В шатре стояла напряженная тишина, я даже дышать боялась.

– Щенок наверняка оделся стражником. Найти! Немедленно! Он не мог далеко уйти, – наконец сказал канцлер.

Ну, это он зря, уйти я могла, если бы хотела. Сдается мне, канцлер прекрасно знал о проблемах принца с сердцем и точно видел, как я сидела на коне. Так что причины считать меня слабаком у него были.

Все бросились исполнять приказ, и шатер, словно по волшебству, опустел.

– Господин, этого убить? – поинтересовался один из оставшихся стражников, стоявший рядом с Ли.

– Глупец, ты не понимаешь, кто это? Он нам пригодится. – Канцлер посмотрел на моего телохранителя и нехорошо улыбнулся.

Ли поднял голову и улыбнулся так же нехорошо, а потом резко развел руки, словно они и не были связанными. Блеснули кинжалы, и Ли ударил.

Стражники упали тут же. Но обнаружился еще один, карауливший у входа, он успел достать меч и бросился к Ли.

Канцлер тем временем отшатнулся и открыл рот, готовясь закричать, наверное, собирался позвать на помощь. Но не успел. Я с огромным удовольствием ему врезала. Туда, куда бить нечестно. И, скажу я вам, канцлера это вырубило надолго!

Ли изящно, а главное, тихо расправился с оставшимся стражником, повернулся ко мне, увидел скрюченного канцлера и фыркнул. Вытащив веревку, он так сноровисто связал Его Светлость, что у меня снова возникли вопросы о прошлом Ли. Но это могло подождать. Мы опять переоделись. Точнее, Ли набросил мою белую накидку на канцлера и быстро надел кольчужную куртку стражника. Взвалив на себя Его Светлость, мой телохранитель спрятал лицо старика, чтобы никто не заметил, и потащил прочь из шатра.

Остановили нас всего раз.

– Господин, что вы делаете? – поинтересовался кто-то из стражей.

– Исполняю приказ отца, – холодно ответила я, обернувшись.

Стражники недоуменно переглянулись. Именно в этот момент канцлер, которого Ли нес так, чтобы лица и волос не было видно, попытался возмутиться через кляп.

– Господин, позвольте, я уточню это у Его Светлости, – сказал, как я поняла, начальник стражи и даже сделал знак остальным, чтобы пошевеливались.

Тогда я на них закричала. Это все, конечно, произошло от нервов, но я так на них рычала, что сама потом удивлялась. Оказывается, я и так умею. Отнюдь не все слова в этой речи были цензурными, но смысл вздрогнувшие стражники уловили: «Как вы, твари, смеете?! Да я!..» – и так далее.

Странно, но это сработало. К моменту, когда я выдохлась, стража валялась передо мной на коленях, а их главный согнулся в поклоне.

– Умоляю простить, господин, – только и выпалил он.

– Пошли вон!

Так они и сделали. А Ли, успевший за это время усесться в седло и устроить туда же канцлера, невозмутимо сказал:

– Ваша стойкость поразительна, господин.

– Ага, – пробормотала я, чувствуя, что от волнения меня подташнивает. А мне еще предстояло ехать к императору. Верхом.

Всю дорогу я поминутно обещала себе, что никогда больше не сяду в седло. Ни за что! Мои бедные ягодицы, боже мой! Ли даже с канцлером в виде балласта умудрялся сидеть легко и прямо, пока меня же мотало из стороны в сторону, словно мешок с мукой. Отдельная история, которую я постараюсь забыть, – как я слезала с коня. Ну хоть этот меня из седла не вышвырнул!

Добрались мы к полудню, когда император отдыхал в шатре. И если вы представили что-то вроде юрты, то сильно ошиблись: это был дворец, такой же огромный и богатый, только одноэтажный и из ткани.

Нас попытались остановить:

– Господин Такихиро, Его Величество отдыхает.

– Какой я вам Такихиро? – высокомерно отозвалась я. – Наследного принца не узнали? Немедленно доложите обо мне отцу. Скажите, я принес ему тигра.

Если стражники и удивились, то виду не подали. Долго ждать нам не пришлось.

– Ваше Высочество, государь вас ждет, – доложил мне начальник императорской стражи.

Я молча прошла мимо, а за мной и Ли, неся канцлера.

– Ичи! – Император лежал на диване, больше напоминавшем трон, а перед ним стояло блюдо с мандаринами и чаша с сушеной хурмой. – Я не ждал тебя так скоро. Где ты нашел тиг…

В этот момент Ли, словно мешок, бросил канцлера на циновку перед императорским диваном.

Воцарилась тишина. Его Величество недоуменно глядел на меня, а Ли косился на его телохранителей.

– Это что? – наконец спросил император.

– Тигр, – спокойно отозвалась я.

– Тигр? – переспросил император.

Я ткнула в эмблему на поясе канцлера.

– Тигр.

Государь расхохотался.

– Хитро, Ичи. Хитро… Да, пожалуй, тигр… И почему же он еще жив?

Я подобралась.

– Ваше Величество, я хотел просить вашего совета: желаете ли вы расстаться с этим тигром? Мне казалось, он вам дорог.

Император хмыкнул и снова повторил:

– Хитро… Уговор есть уговор, Ичи. Убей его.

Канцлер закричал сквозь кляп. Я посмотрела на него сверху вниз и похолодела: хитро. Это была самая слабая часть моего плана, о которой даже думать не хотелось.

– Ваше Величество, но… это же ваш канцлер.

– И что? Ичи, ты не слышал меня? Убей. Или я не выполню свою часть уговора. Давай.

Я бросила отчаянный взгляд на Ли, но тот посмотрел на меня спокойно, даже недоуменно, словно спрашивал: «В чем дело?» Он-то убил сегодня не раз, и меня это почти не волновало, но…

Канцлер затих, когда я достала клинок, а император подался вперед, словно зритель, наслаждающийся представлением.

Кинжал дрожал в моей руке. Я встретилась взглядом с канцлером – в этот момент он ненавидел меня еще сильнее, и лишь где-то в глубине его глаз жил страх. А может, это было отражение моего ужаса. Этот человек бессчетное количество раз пытался меня убить. Наверняка именно он ответственен за все, что случилось с Шуи, который убил себя и умер у меня на руках. Если я сейчас перестану праздновать труса, Ванъян вылечится. Мне же жаль его. Ну хоть чуть-чуть. Если есть на свете справедливость, то такой злыдень, как канцлер, должен умереть, а несчастный Ванъян – жить.

Я закрыла глаза, вдохнула поглубже… И выронила клинок.

– Не буду.

– Что?! – прогремел император. – Ты понимаешь, что это значит, Ичи?

Я посмотрела не на него, а на Ли – спокойного и невозмутимого, как всегда. Это была маска, не более, за ней… Я не хотела думать, что там за ней сейчас.

– Я не могу, – сказала я своему телохранителю.

Император рассмеялся.

– Что же… Развяжите.

Телохранители бросились к канцлеру. Я смотрела, как его освобождают от веревок, и чувствовала, что сглупила. Чертовски смалодушничала. Но я не убийца!

– Акито, – улыбнулся император. – Мой сын только что держал в руках твою жизнь и подарил ее тебе. Отблагодари его.

Словно во сне я наблюдала, как канцлер опустился передо мной на колени.

– Мой господин, я клянусь вам в верности…

Я слушала и понимала, что больше он не попытается меня убить. В этот момент до меня стало доходить, что в этом мире серьезно относились к клятвам. Тем более канцлер клялся в присутствии императора.

– Принимаю, – сказала я.

Канцлер поклонился и выпрямился. Император отпустил старика, сказав, что тот свободен.

– Ты же забыл про этот обычай, не так ли, Ичи? – спросил государь после ухода канцлера. – Почему тогда не убил его?

– Я не убийца, – тихо ответила я. Внутри было пусто, и я боялась посмотреть на Ли. И зря, потому что его окружали императорские телохранители, а это был плохой знак.

– Надо же, – усмехнулся император. – Что ж, я подозревал, что ты можешь выкинуть подобный финт, поэтому…

Я услышала странный шорох и вскинула голову. Шатер вздрогнул от громоподобного рычания.

– Я привел для тебя настоящего тигра, Ичи.

Ли кинулся ко мне, но гвардейцы его удержали.

Тигра выгнали из замаскированной клетки. Хищник потянул носом и бросился на меня. Думаю, ему давали мои вещи, чтобы он привык к запаху и считал его угрозой. Впрочем, какая разница? На меня летела оскалившаяся громада, а я будто приросла к земле от ужаса.

Может быть, Ли был прав насчет моей стойкости. Какая-то часть меня не собиралась сдаваться даже тогда. В панике или нет, но точно не размышляя, совершенно машинально я выхватила оставшийся у меня кинжал и метнула. Каким-то чудом клинок вонзился зверю прямо в глаз.

Тигриная туша рухнула мне под ноги, конвульсивно дернулась пару раз и затихла. Я непонимающе уставилась на поверженное животное.

– Ну вот. Теперь твоя часть уговора выполнена, – спокойно произнес император. – Прекрасно, Ичи, мне понравилось.

К горлу подкатил смех, и я расхохоталась. Колени подкосились и я упала бы, но Ли успел меня подхватить – его уже отпустили. Я вцепилась в телохранителя так, словно от этого зависела моя жизнь.

– Ичи, в чем дело? – возмутился император. – Ты ведешь себя неподобающе.

Я посмотрела на государя и… Знаете, будь у меня тогда еще один кинжал, я метнула бы его, не задумываясь, и наверняка попала бы в глаз или сердце. И все бы закончилось.

Но вместо этого мне пришлось взять себя в руки.

– Простите, отец, – просипела я, отпуская Ли. – Мы можем идти?

– Конечно, Ичи. Хорошей охоты.

Уверена, император знал, о чем я тогда думала, и ему было плевать. Что ж, он был прав: я не смогла убить один раз, вряд ли смогу снова. Но как же я ненавидела его в тот момент!

Позже, когда Ли подвел меня к коню, я не выдержала и рухнула на землю, хватая ртом воздух.

– Господин? Что с вами? – Телохранитель опустился на колени рядом.

– Сердце, – прошептала я, одной рукой сжимая грудь. – Больно…

Ли крепко держал меня за плечи, пока приступ не прошел, а потом помог забраться в седло и, не дожидаясь приказа, сел позади меня.

Ехать верхом вместе с ним оказалось совсем не страшно. Мы молчали всю дорогу. Только однажды я рассмеялась, и Ли проследил мой взгляд: среди деревьев, петляя, бежал голый Такихиро, и, черт возьми, это было так забавно! А потом меня накрыла истерика. Я смеялась и смеялась, но Ли, к счастью, не пытался меня успокоить.

Этим же вечером, когда мы вернулись во дворец, меня позвали в покои Ванъяна, и император вылечил его.

– Я знал, что ты спасешь меня, брат, – прошептал слабый, ничего не понимающий юноша и тут же провалился в беспокойный сон.

Я недоуменно повернулась к государю.

– Скоро он придет в себя, Ичи. Мое слово крепко. Ну а ты развлечешь меня снова, – сказал он и улыбнулся, взглянув на Ли.

Мое сердце сжалось и оборвалось.

– Ли, останься с Ванъяном, – попросила я, когда император ушел.

– Господин, я должен защищать вас… – попытался возразить телохранитель.

– Никто на меня уже не нападет, мы же оба это понимаем, – перебила я, не глядя на него. – Останься. Это приказ.

Он повиновался, а я часа два провела с Рен, нам было что обсудить. Как быстро все делается, когда ты принц, – с ума сойти можно.

Потом я вернулась к Ванъяну. Он спал, а Ли сидел рядом, держа его голову у себя на коленях. Может, колдовал, не знаю. Телохранитель тут же поднялся, когда я вошла, и проследовал за мной в сад, где мы могли оказаться наедине.

Говорить, как я благодарна ему за все, не имело смысла. Сомневаюсь, что Ли делал это из большой любви ко мне, да и свою награду он уже получил. Мы были квиты. Поэтому я сказала:

– Ванъян уедет сегодня вечером.

Ли внимательно посмотрел на меня и кивнул, а я продолжила:

– Ты поедешь с ним.

Телохранитель нахмурился.

– Господин, разумно ли это? Я должен защищать вас…

– Больше не должен, – перебила я. – Я освобождаю тебя от клятвы.

Это выбило его из колеи – он даже свою маску невозмутимости потерял.

– Господин… Почему?

Потому что ты – моя слабость. Потому что император это понял и будет шантажировать меня тобой. Потому что тебе не место в этом змеином гнезде.

Потому что мне больно смотреть на тебя.

– Ты мне больше не нужен, – солгала я. – Ты же слышал, что канцлер оставит попытки убить меня. Я в безопасности.

– Господин, это не так, канцлер не единственный…

Я понимала это, но понимала и то, что не буду больше столь популярна у убийц, как раньше. Канцлер у меня в должниках, он силен и теперь станет моим покровителем, а это что-нибудь да значит.

– Тем не менее. Я не верю тебе, Ли, ты предал меня, и не раз. Я не хочу тебя видеть.