Текст книги "Аратта. Книга 5. Зимняя жертва"

Глава 7
Вихри и молнии

Едва взошло солнце, Аоранг спихнул длинный челн на воду и, забравшись в него, протянул руку царевне. Последним в лодку с явной неохотой запрыгнул Рыкун. Пребывание в покачивающейся лодке не шло на пользу саблезубцу: его вскоре начинало мутить, он принимался глухо стенать и едва ли не плакал, требуя пристать к берегу и выпустить его.

Подгоняемый течением челн двинулся в сторону Даны. Поток начал понемногу слабеть, и Аоранг снова принялся грести. Янди орудовала кормовым веслом. Вдвоем они едва справлялись с неуклюжей долбленкой, которая то и дело норовила развернуться поперек русла и уткнуться в прибрежные камыши.

По сторонам однообразной стеной тянулся лес, сменяясь иногда длинными луговинами. Аюна задумчиво глядела на берег, думая о своем. Впрочем, будь она повнимательнее, то заметила бы, что он изменился. Давно уже не встречались ели и сосны, их место заняли ивы и незнакомые деревья со светлыми стволами и тонкими ветвями. Непроходимые прежде заросли словно понемногу растворялись в наступающей со всех сторон травянистой равнине.

Но Аюна, погруженная в воспоминания о произошедшем на огненной горе, не глядела по сторонам. Там она впервые убила человека, юного лютвяга, выстрелив в него почти в упор, – и поди ж ты, его дух не приходит к ней по ночам. Может, пребывание среди дикарей изменило ее и она понемногу становится похожей на Янди, убивающую легко, без раздумий и жалости? Царевна содрогнулась. Ей вдруг привиделось, будто с каждым новым врагом ее телохранительница губит и часть себя, становясь все меньше, пока не исчезнет вовсе.

Аюна перевела взгляд на Даргаша, и ее сердце невольно тронуло сострадание. Может, за эти дни она успела привыкнуть к нему, но молодой накх больше не был для нее безликим кровожадным хищником, как прежде – все его соплеменники. «Рана мучает его днем и ночью, но Даргаш и виду не подает, – думала царевна. – Страдает лишь оттого, что считает себя обузой…»

Аюна вспомнила, как на холме у негасимого огня Даргаш без колебаний бросился в бой и как сияло его лицо, когда он вернулся назад, доказав, что и с одной рукой может быть опасным. Как он предложил отдать жизнь, чтобы позволить царевне спастись, – будто среди теплого дня похолодало и он протянул ей плащ… Скоро они доберутся до Накхарана, и Даргаш, воин из рода Афайя, станет одним из ее подданных. «Может, зря я считала всех накхов лишь свирепыми убийцами? – задумалась Аюна. – Или же не зря?»

Перед ее внутренним взором тут же встала картина кровавой резни, которую некогда учинил Ширам в ее покоях. Разве знатный арий позволил бы себе подобную дикость, даже если бы невеста отвергла его?

Царевне вдруг припомнился давний случай из детства, уже надежно позабытый, но сейчас всплывший в памяти, будто закрашенный штукатуркой рисунок из-под верхнего слоя. Какое-то великое празднество в Верхнем городе. Они с братом и отцом едут на колеснице. Верно, это их самый первый выезд, когда Аюр после смерти брата был объявлен наследником престола. И вдруг что-то происходит – движение в толпе, хлопок, дорогу затягивает темное облако вонючего дыма… Вооруженные люди с закрытыми лицами рвутся к царской колеснице… И на пути у заговорщиков становится совсем юный воин. Тогда она еще не знала, кто это, – ей рассказали намного позднее. Ширам, единственный сын Стража Севера Гауранга, прибывший в столицу, чтобы вступить в ряды Жезлоносцев Полуночи…

Аюна осторожно перебралась вдоль челна поближе к Даргашу и попросила:

– Расскажи мне о Шираме.

Лицо раненого просветлело. Он попытался приосаниться, но только скривился от боли.

– Мир не знает другого такого воина, как наш саарсан, – торжественно начал он. – Он – гордость рода Афайя, подарившего Накхарану немало великих правителей…

– Никто и не сомневается в доблести Ширама, – перебила его царевна. – Но что он за человек? Добрый или злой? Милостив ли он к подданным? Сострадателен ли он?

На лице накха возникло озадаченное выражение.

– Мне предстоит стать его женой, – пояснила Аюна. – Когда Ширам еще был маханвиром Полуночной стражи, я видела его во дворце довольно часто. Но сейчас вдруг поняла, что совсем его не знаю.

Даргаш удивленно глядел на златовласую красавицу. Разве он сказал мало?

– Что желает узнать солнцеликая?

– Каков Ширам в кругу семьи? Ведь у него есть семья? – Царевна едва не проговорила «отец и мать», но вовремя вспомнила, что отец Ширама погиб, а мать сгорела на его погребальном костре. – Сестры, братья?

– У саарсана нет братьев. Старшая из его сестер, саари Марга, долгие годы правила землями, крепостями и башнями рода Афайя, пока саарсан служил в столице. Она – великая воительница, погибель вендов, воплощенная Мать Найя в ее самом смертоносном обличье! Если же ты хочешь узнать побольше о шести женах саарсана…

– Нет-нет, – поспешно отказалась Аюна. – Лучше поведай вот о чем. Об отце Ширама ходили слухи, что тот был человек весьма жестокий. А что он сам?

– Я не знаю, что ты имеешь в виду под «жестокостью», царевна, – с сомнением протянул Даргаш. – После битвы у излучины, где наше войско попало в засаду, Ширам приказал не брать пленных, а всем уцелевшим колесничим отрубить руки и ноги и в таком виде отослать в столицу. Думаю, арьи могли бы назвать это деяние жестоким…

– Еще как могли! – возмущенно воскликнула царевна. – Калечить безоружных!

– А ты видела, моя госпожа, что делает с пешцами и лошадьми боевая косящая колесница арьев? – послышался с кормы ехидный голосок Янди.

– С другой стороны, когда Ширам хитростью взял Двару, он запретил нам грабить и жечь город, – продолжал размышлять вслух Даргаш. – Это было поистине жестокое решение, ранившее сердца многих смелых воинов! Какой смысл в войне, если нельзя взять добычу?

– Расскажи что-нибудь веселое, – отчаявшись, предложила Аюна. – Какой-нибудь забавный случай с ним!

Молодой накх задумался. Впрочем… Он кое-что вспомнил и усмехнулся:

– Сейчас я расскажу тебе, солнцеликая, забавную историю. Вскоре после того, как пали стены Двары, коварный червь, зовущийся Кираном, вновь отправил в степи полудня войско против саарсана. Во главе его он поставил лучшего из своих военачальников…

– Кого? – с любопытством спросила Аюна.

– Кажется, его звали Сандар.

– А, я его знаю! Он возглавил Жезлоносцев Полудня после того, как пропал Джериш…

– Сто колесниц было у воеводы Сандара, тысяча всадников, ну и всяких пешцев без счета, – продолжал накх. – Пообещал Кирану: «Привезу тебе голову саарсана или сложу свою, если не будет ко мне милостив Исварха!» Во главе войска Сандар-воевода пошел к поверженной Дваре. Однако и двух дней не прошло, как его дозоры заметили в степи конников. Но сколько ни посылал он войска против храбрых накхов – те ускользали от него как вода сквозь пальцы…

– Ах, не хватает сладкозвучной читры, – вновь послышался с кормы насмешливый голос Янди.

– Разгневался Сандар-воевода и послал в погоню за накхами колесницы и всадников при них, а сам дальше поехал, – ничуть не смущаясь, продолжал Даргаш. – Велел им нагнать войско, как только накхи будут повержены. Можете себе представить?

– Вполне, – кивнула Аюна, легко представляя себе златовласого красавца Сандара, на гнедом коне, в позолоченных бронзовых доспехах выезжающего из дворцовых ворот. Сколько восхищенных женских глаз любовалось его гордой статью!

Но накх явно имел в виду что-то другое.

– Стоит ли говорить, что ни колесницы, ни всадники больше не вернулись? А на рассвете следующего дня с другой стороны появился отряд моего старшего брата. Сыны Змея бросились вперед; их стрелы дождем поливали вражье войско. Однако едва войско арьев построилось, мои собратся развернули коней. За ними была отправлена погоня – и она тоже не вернулась…

– Смешно-то когда будет? – спросила царевна.

Даргаш запнулся, взглянул на нее с недоумением:

– Погоди, солнцеликая, дальше будет еще веселее. Так продолжалось три дня. Войско Сандара уходило все глубже в степь и редело, не дождавшись боя. Военачальник злился и проклинал саарсана – да все попусту! Он потерял едва ли не всех – а нашел лишь выжженную степь да облака пыли где-то вдали. И вот наконец на закате впереди показался большой холм. Частым лесом вокруг того холма стояли наши всадники, а с вершины глядел на измотанного врага сам саарсан…

– Разве в этом есть что-то смешное? – нахмурилась Аюна.

– Конечно. Сандар-воевода без боя потерял войско, да еще и сам угодил в западню. Разве не забавно?

– По-моему, это грустно. Множество храбрых арьев погибли ни за что.

– Как – ни за что? За царский венец твоего брата, солнцеликая. А кроме того, лишь немногие из них погибли, большинство мы взяли в плен. Я же сказал, это смешная история. Слушай дальше.

– Говори, – с сокрушенным вздохом кивнула Аюна.

– Ширам лично поздоровался с противником и пожелал ему долгих лет жизни. А затем сказал: «Ты обещал изменнику Кирану мою голову?» Сандар гордо ответил: «Да, обещал!» – «Меня позабавили эти пустые слова, – ответил ему саарсан. – Сам видишь, я могу истребить твой отряд до последнего человека, прежде чем ты увидишь стены Двары. Но я не хочу этого делать. Ибо не желаю мести, а верно служу законному государю Аюру. У тебя два пути, Сандар: сложи оружие или умри от жажды и голода, потому что я не выпущу тебя из степи, а пока мы с тобой беседуем, мои люди как раз захватили твой обоз. Но чтобы не обижать тебя злой насмешкой, я дам тебе возможность испытать волю богов. Мы выйдем с тобой без оружия, сам на сам. Если сможешь одолеть меня, я отпущу тебя и отдам весь полон, взятый мной за эти дни. А если я тебя одолею, ты признаешь законного государя Аюра и пойдешь служить под мою руку во главе своих людей».

– И что Сандар? – спросила Аюна. – С негодованием отказался?

– И был немедля растерзан в клочья, – подхватила Янди. – На том и завершилась эта веселая история…

– Нет, – торжествующе отозвался Даргаш. – Все было не так. Сандар, разумеется, принял вызов. Он гордился своей ловкостью и силой и, как все арьи, считал себя непобедимым. И, как это часто бывает, совершенно не думал, что его противник будет двигаться. Чтобы одолеть его, Шираму понадобился один удар и один захват.

– Не может быть, – вспоминая старого знакомца, проговорила царевна.

– Мой брат сам это видел. Когда жезлоносец бросился на саарсана, Ширам ударил его в колено, а затем прихватил горло предплечьем и чуть придушил. На этом бой и закончился, – с довольной улыбкой сказал Даргаш. – Как и было решено прежде, войско арьев признало законного государя Аюра и теперь верно служит ему под началом нашего саарсана. По-моему, это забавная и очень поучительная история.

Царевна вздохнула. Судя по всему, пока она не встретится с Ширамом и не взглянет ему в глаза, она так и не узнает, что за человек ее будущий муж…

* * *

К вечеру кусты и деревца, росшие по обе стороны протоки, совсем поредели. Налетел ветер, вдали послышался плеск воды, затем пошли унылые, бесконечные заросли рогоза. В небе с резким криком пронеслась речная чайка. Но вот плавни расступились, и перед беглецами раскинулись сырые и ветреные просторы. Река разливалась здесь куда шире, чем в верховьях, зато и течение несколько замедлилось. Вдалеке маячила рыжая полоса другого берега.

– Вот и Дана, – радостно сказал Даргаш. – Отсюда до наших гор всего пять дней пути! – Он помолчал и добавил: – Это если верхом. Так-то побольше. Но если повезет, там дальше, – он кивнул на восток, – можно встретить наши разъезды. Главное, до них добраться. Саарсан ждет свою нареченную, так что всякий накх сделает все, чтобы ускорить их встречу. Но для начала следует перебраться на другую сторону.

– Ты знаешь эти места? – негромко спросила его Янди.

– Именно эти – нет. Не доводилось тут бывать.

– Жаль. Сейчас тут частые дожди, а значит, нужно искать возвышенность. Иначе увязнем в болотине.

– Верно, – кивнул Аоранг. – Но вон там… – он указал веслом на травянистую горушку, высившуюся на дальней стороне впереди по течению, – похоже, можно пристать.

Янди вгляделась в холм, на который указал мохнач. Утес, напоминающий тура, пришедшего напиться воды, далеко вдавался в русло Даны. У подножия опытным глазом угадывалась отмель, а на вершине смутно виднелась какая-то постройка.

– Тогда стоит поторопиться, – проговорила Аюна. – До полной темноты хорошо бы успеть переправиться и развести костер.

Аоранг устало прикрыл глаза и тайком вздохнул. Дубовый челн прекрасно годился для охоты, с него можно было стрелять из лука, стоя во весь рост без страха опрокинуться, или метать дротики в речного зверя. Его сложно было перевернуть – но управлять им было еще сложнее. Особенно на открытой воде, там, где волны и ветер! Каждодневная гребля вконец измотала Аоранга. В схватке с Шерехом он потерял много крови, и его рана, хоть неопасная, все время ныла и никак не заживала.

Однако спорить с Аюной мохнач не хотел. Стиснув зубы, он сделал широкий гребок, выводя челн из плавней. Их сразу же подхватило мощное течение и понесло, стараясь развернуть. Приходилось грести изо всех сил, чтобы направлять ее куда следует. С трудом удерживаемая на быстрых волнах лодка раскачивалась, то и дело норовя зачерпнуть бортом воду.

– К утесу правь! – не оглядываясь, крикнул мохнач.

– Я правлю! – отозвалась Янди, налегая на рулевое весло.

Испуганный качкой саблезубец жалобно завывал, не желая и не умея скрыть обуревавший его страх.

– Ну тихо, тихо! – уговаривал его Аоранг. – Потерпи немного, скоро выберемся.

Лодку вдруг сильно качнуло. Краем глаза мохнач глянул за борт и увидел нечто темное, проступающее из-под воды. В первый миг он принял это за подводный камень, мимо которого удачно пронесло челн. Но через миг понял, что ошибся, – темное и блестящее двигалось, не отставая от челна. Хуже было другое – «камень» заметил Рыкун.

– Стой! Назад! – закричал Аоранг, угадав его намерение.

Но было уже поздно. Стремясь поскорее спастись от качки, саблезубец перепрыгнул на «камень». В следующий миг над водой взметнулась огромная плоская голова с распахнутой пастью. Вдоль головы извивались два длинных, похожих на вервия уса. Затем голова исчезла, и тяжеленный хвост с размаху ударил по челну, разворачивая его поперек течения.

Стараясь удержаться на громадной рыбине, саблезубец выпустил когти и впился в мокрую скользкую спину. Вопль его стал вовсе отчаянным. Но людям было не до того. Разъяренный болью сом ударил головой в борт, будто тараном. Лодка подскочила над водой, едва не перевернувшись. Аоранг, увидев совсем рядом тупые, налитые мрачной злобой глаза чудища, с размаху ударил его широким веслом. Затем еще и еще раз. Рыбина, насчитывавшая в длину никак не меньше дюжины шагов, пронырнула под челном. На миг Рыкун скрылся из виду, но вскоре, ошарашенно отфыркиваясь, появился вновь. Теперь он плыл к берегу, загребая лапами.

– Сейчас чудище бросится на саблезубца! – закричала Янди. – Аюна, стреляй!

Ошеломленная не менее других царевна только сейчас вспомнила о луке. Мигом она вытащила его из налуча, одним движением поставила тетиву и наложила на нее стрелу. И тут же увидела прямо за бортом распахнутую рыбью пасть.

– Получи!

Широкий наконечник срезня впился в голову длинноусого страшилища.

– И вот еще!

Стрелы запели, втыкаясь в сома одна за другой. Можно не сомневаться – каждая из них могла бы свалить большого зверя. Однако этот враг не подавал и вида. Он лишь отвлекся от Рыкуна, сделал круг под водой, норовя вновь пронырнуть под челном – должно быть, собираясь опрокинуть его. Но едва он приблизился, Аоранг еще раз с ревом ударил яростную рыбину веслом. Та раззявила пасть и, будто тростинку, перекусила крепкую деревяшку. Аоранг потерял равновесие и едва не свалился в воду.

Аюна успела выпустить в упор еще пару стрел, но уколы лишь обозлили Хозяина реки. Уродливая голова ударила в борт челна как раз там, где находился Даргаш. Накх ухватился за край борта и, взвыв от боли, с размаху всадил нож в глаз твари.

Должно быть, этот удар наконец оказался ощутимым. Рыбина отдернулась в сторону, плеснула хвостом и ушла в глубину. И накх, не успевший отпустить рукоять, – вместе с ней.

– Даргаш! – воскликнула Янди, метнувшись было ему на помощь.

Но больше сказать ничего не успела. В воду совсем рядом с бортом челна ударила молния.

Янди вскинула взгляд к небу. Прямо над ними нависала низкая клубящаяся туча. Откуда она взялась? Совсем недавно небо было совершенно мирное и безоблачное! Верхний край ее угрожающе светился, наливаясь яростью грядущих молний.

– На дно! Падайте все на дно! – закричал Аоранг. И, схватив опешившую царевну, навалился сверху.

Раздался удар грома, сухой треск, и новая молния бичом хлестнула по реке.

«А ведь нас предупреждали… – уткнувшись носом в мокрое дно челна, думала Янди. – Проклятье, нет ничего хуже, чем оказаться в грозу на воде! Господь Солнце и Матерь Найя, спасите нас от злобы здешних колдунов!»

Вздувшиеся невесть откуда волны понесли лишенную весел лодку, брошенную на произвол судьбы. Каждый раз, когда небо у них над головой начинало глухо рокотать, Янди шептала моления о спасении, вспоминая имена всех известных ей богов. Сквозь раскаты грома она слышала срывающийся голос Аюны и надеялась, что мольбы дочери Исвархи защитят их от близкой гибели. И всякий раз молния с шипением гасла в воде где-то поблизости, не тронув легкую добычу. А потом вдруг качка прекратилась. Захрустев мокрым песком, челн мягко выскочил на отмель и замер.

Янди перестала шептать мольбы и заклинания, подняла голову и огляделась. Ни ветра, ни грозы больше не было. Над рекой снова мирно розовело закатное небо. Колдовская туча будто растаяла в нем…

– Поднимитесь! – раздался поблизости резкий незнакомый голос.

Часть 2
Зимняя жертва

Глава 1
Дозорная башня

– Кто вы такие? Что привело вас в земли Двуликой Матери?

Речь говорившего напоминала язык Аратты, но звучала по-иному, будто бы мягче.

Стоящие рядом с лодкой двое мужчин выглядели чрезвычайно странно. Царевна пыталась осознать, на кого они похожи, и не могла вспомнить ничего подобного. Длинные волнистые волосы распущены по спине, обнаженные руки покрыты мелким синим рисунком – извивающимися полосами и спиралями, от которых рябило в глазах. Даже на пальцах росписи покрывали всю кожу до самых ногтей. С густо раскрашенных лиц, будто сквозь маски, неприветливо глядели светлые глаза.

Царевна вскинула голову:

– Я – Аюна, дочь государя Ардвана. Я следовала на встречу со своим женихом в Двару, однако по пути лесные разбойники похитили меня. С помощью друзей я смогла освободиться и сбежать. Мы надеемся, что вы примете меня и моих людей почетными гостями в ваших землях. Мой брат Аюр – новый живой бог на престоле Аратты, – несомненно, щедро одарит вас, когда я невредимой вернусь в столицу… – Царевна указала на спутников. – Эти люди – моя свита. С нами был еще воин-накх, он пропал и, возможно, погиб, защищая нас от водяного чудовища. Однако, если Исварха милостиво оставил его в живых, прошу оказать ему должный прием.

Незнакомцы переглянулись. Тот, что был постарше с виду, кивнул.

Янди с колотящимся сердцем разглядывала незнакомцев – узоры, покрывавшие их руки и лица, пробудили в ней воспоминания далекого, полузабытого детства…

Аоранг, напротив, помрачнел и набычился. Хозяева этой земли не нравились ему. Мохнач нутром чуял в них чуждую и опасную силу и был готов, если понадобится, закрыть собой царевну. А когда они заговорили, он понял – худшие его предчувствия подтверждаются…

– Теперь понятно, почему вы живы, – произнес старший из чужаков, обращаясь к Аюне. – Если ты не лжешь о своем небесном родстве, то это оно уберегло вас от стрел Господина Тучи. Но Сварга-Знаменосец здесь не правит. Что значишь ты сама – решит Двуликая, когда взглянет на тебя всепроницающим оком. И от этого будет зависеть, следует ли предать смерти вас всех или оставить кого-то в живых…

Аоранг мельком глянул на Янди, ожидая, что сейчас та сделает неуловимое движение запястьем и один из негостеприимных хозяев этой земли рухнет с ножом в горле. Еще движение – и второй последует за ним. Однако, к его удивлению, Янди точно забыла свои прежние привычки. Она глядела как зачарованная на говорившего, кажется и вовсе его не слушая. Аоранг начал медленно приподниматься… Один из чужаков свел брови – и тут же невесть откуда взявшийся вихрь взметнул длинные волосы мохнача.

– Лишь двинься – и этот ветер поднимет тебя над скалой, как опавший лист, – посулил разрисованный. – А затем так ударит о камни, что останется лишь липкое пятно.

Аоранг ничего не ответил: он понял, кто перед ним. «Исварха Всесветлый, это же облакопрогонники!»

А Янди в этот миг вспомнился названый отец-сакон. Похоже, здесь-то его и попотчевали вдоволь небесным огнем, превратившим могучего мужа в безликое существо, страшное и жалкое.

– Мы пришли с миром, – с достоинством произнесла Аюна, понимая, что ее слова не слишком убеждают стражей этой земли. – Мы лишь желаем…

За спинами разрисованных послышался грозный рык. Те одновременно оглянулись – в нескольких шагах от них припал к земле саблезубец. Вода ручьем текла с его шерсти, лапы по самое брюхо вымазаны в буром прибрежном иле. Желтые глаза неотрывно глядели на собеседников Аюны. Зверь приподнял верхнюю губу, обнажая клыки-ножи. Из пасти вырывалось глухое рычание.

Ошеломленные облакопрогонники замерли. Впрочем, страха на их лицах не было. Увидев, что старший ловит взгляд саблезубца, сводя брови, Аоранг вскочил, намереваясь броситься защитить Рыкуна.

– Нет! – воскликнула Аюна, хватая его за руку. – Остановись, не надо!

Она повернулась к стражам:

– Рыкун не тронет вас! Он ручной!

Лишь Янди, обычно столь стремительная и безжалостная, продолжала смотреть на чужаков, будто и вовсе не заметив саблезубца.

Детские воспоминания, прежде являвшиеся лишь в кошмарных снах, вдруг нахлынули наяву. Она бежит через лес, покрывающий дно ущелья, – перепрыгивает с камня на камень, плачет от страха и жалости к себе. Время от времени она оскальзывается, падает… Впереди бежит ее отец – настоящий отец. Она не знает ни его имени, ни рода: ей памятны лишь ласковые синие глаза да узоры на руках и лице. Никогда прежде – до сего дня – она не встречала таких сходных узоров. И вот теперь эти чужаки, едва не погубившие их на реке, – Янди была готова поклясться, что именно такими росписями был покрыт ее отец…

– Это ваш зверь? – медленно и очень внятно спросил один из стражей границы.

– Да, – решительно ответила Аюна. – Прошу, не причиняйте ему вреда!

Стражи снова принялись шептаться. Аоранг отметил непонятное волнение на их лицах.

– Идемте с нами, – наконец произнес облакопрогонник. – Вам нужно отдохнуть и согреться. Никто не причинит вам зла.

* * *

Аоранг медленно шагал вслед хозяевам здешних берегов, неспешно, обстоятельно разглядывая окрестности. Раскрашенные стражи карабкались по узкой тропинке вверх в обход скалы, даже не оглядываясь на «гостей». Аоранг глянул под ноги. Земля была каменистой, но все же тропка виднелась довольно отчетливо.

«Не могла же стежка возникнуть сама собой? – подумал он. – Значит, зачем-то люди ходят к воде, и нередко. Вот только зачем? Не подкармливать же водяное чудище?»

Мысль о Хозяине реки не добавила мохначу доброго отношения к чужакам. Он чувствовал их силу и опасность. Не такую силу и опасность, какая, скажем, исходила от Даргаша – ядовитой змеи в человеческом облике. И не такую, какая чувствовалась в Янди, – та была точно гибкая плеть, которая перешибает хребет, не испытывая по этому поводу ни ярости, ни сострадания. Облакопрогонники были сродни черным тучам, полным затаившихся молний. Не злые сами по себе, они могли стать безжалостными, если нахмурит брови Двуликая…

Но прямо сейчас раскрашенные и впрямь не собирались причинять им вреда. Они явно сами не понимали, кого встретили. Похоже, они желали, чтобы с незваными гостями разобрался кто-то более сведущий.

Тропка выбралась на самую вершину утеса. Налетел ветер, качнулись желтеющие травы… Аоранг замер в опасливом недоумении. Чуть в отдалении от отвесного, будто срезанного, обрыва красовался явно насыпанный курган. На кургане стояла одинокая бревенчатая вежа. А вокруг были густо натыканы колья, на каждом из которых скалился человеческий череп.

Аоранг оглянулся на Янди. Ее движения замедлились, стали мягкими и плавными… Если бы мохнач знал ее меньше – вовсе бы не обратил внимания. Сейчас же следовало опередить Янди.

– Куда вы нас привели? – резко спросил он, вклиниваясь между лазутчицей и стражами. – Кого вы тут убиваете?!

– Никого, – удивился страж.

– Тогда кто это? Незваные гости?

Собеседник Аоранга мельком глянул на черепа и вдруг расхохотался, будто услышал нечто невероятно забавное:

– Это те, кто обрел право дожидаться Перерождения близ домовины огненосного Ятры. Не ждешь ли ты, чужак, что удостоился бы подобной чести?

– Погоди, – остановил его второй проводник. – Откуда им знать наши обычаи? Ведай же, дочь Знаменосца, – торжественно начал он, повернувшись к Аюне, – что погребенный здесь Ятра был величайшим из нас, верных Господа Тучи…

– Так здесь похоронен жрец-облакопрогонник, – догадался Аоранг.

– И что же, он плохо гонял облака? – пробормотала Янди.

Оба раскрашенных стража поперхнулись от такой непочтительности. Небо стало быстро затягиваться серой дымкой.

– Не слушайте ее, – вмешалась Аюна, – она лишь служанка с длинным языком! Прошу, продолжайте!

Страж мрачно поглядел на хорошенькую служанку, фыркнул, насупленные брови разгладились. Налетел ветерок, небосвод опять просветлел.

– Не шутите о детях Щедрого, ибо он щедр не только на благо, но и на гнев! Ятра был лучшим из лучших, его называли воплощенным огненным копьем в руке Господа. Теперь он лежит в домовине, оберегая границу наших земель. Душа его впитала твердость этой скалы и проросла молниями!

Аоранг и Аюна невольно бросили взгляд на курган. Аюне даже на миг показалось, что в пустых глазах черепов промелькнул синеватый отблеск небесного пламени.

– Так вы принесли в жертву вашего верховного жреца… – задумчиво проговорил Аоранг.

– Принесли в жертву?! – вновь изумился раскрашенный страж. – Что за нелепые слова?

– Мой спутник вовсе не хотел никого оскорбить! – опять вмешалась царевна.

– Нам известны заблуждения твоего народа, дочь Сварги, – снисходительно ответил жрец. – Сама посуди – как можно принести в жертву сильнейшего? Огненосный Ятра обратился с молением к Богине, и она согласилась взять его в мужья. Тогда он спустился в домовину и возлег на брачное ложе, соединившись с нею навеки. А мы укрыли их курганом.

– Вы что же, похоронили его заживо? – недоверчиво спросила Аюна.

– А как иначе? Сама посуди, зачем Богине мертвый супруг? – усмехнулся жрец. – Семя само по себе ничего не значит. Но, брошенное в борозду, оно принесет урожай стократ!

* * *

Деревянная вежа, до которой они наконец добрались, была куда больше, чем казалась снизу. Войдя, Янди увидела сидящих у обложенного камнем очага двух парней с едва пробивающимися бородками и куда более скромной раскраской. Один из облакопрогонников, приведших «гостей», негромко что-то сказал сидевшим у очага. Те кивнули, встали и вышли.

– Грейтесь, – будто приказал раскрашенный бородач. – Сейчас вам принесут лепешки и смородиновый настой. Отдыхайте.

Он направился к выходу, однако на миг остановился в дверях и строго добавил:

– Не отходите от башни после заката!

Янди поглядела на царевну: та уже стягивала мокрые сапожки, готовясь насладиться теплом. На сидящего подле очага Аоранга с прикрытыми от усталости глазами… Когда внутри остались только свои, Янди бесшумно встала и скользнула к скрипучей, связанной веревками лестнице. Насколько она успела приметить, лестница вела на крышу башни.

Солнце низко висело над краем степи, полыхая в разрывах облаков. Левобережье Даны простерлось во все стороны, похожее на пеструю шкуру, озаренную огненно-рыжим огнем уходящего светила. Ветер волнами пробегал по ней, ероша шерсть. Правый, вендский берег уже затянуло голубоватой дымкой, край леса потонул во тьме. Янди, прищурившись, повернулась к югу. Несмотря на то что равнина быстро погружалась в тень, лазутчица разглядела две колеи.

«Здесь часто ездят на телеге, – отметила она, проследив взглядом две четкие линии, уходящие в степь. – Так, а вот и развилка…» Дорога расходилась надвое – одна сворачивала на полдень и терялась в полях, другая шла на восток по берегу Даны, повторяя плавные изгибы большой реки. В той стороне было уже совсем темно, однако Янди показалось, что вдали она видит одинокий холм с мерцающей искрой на вершине. «Готова поспорить, что на нем – такая же сторожевая вежа, – подумала она. – И в ней тоже сидит колдун, который следит за вендским берегом и бьет молниями нарушителей границы…»

Кто из тех двух разрисованных жрецов едва не убил их на реке? Кто вызвал тучу и наслал речное чудовище? Должно быть, старший, с таким раздражающими холодными глазами…

Янди бросила взгляд вниз, на курган и частокол с черепами. Видит Мать Найя – внимание богов ничего хорошего смертным не сулит! Даже самому нечувствительному и далекому от божественного человеку стало бы не по себе возле этого места. Само небо тут, кажется, давило на плечи вдвое сильнее; рядом с курганом было тяжело дышать – так угнетала его сокрушительная мощь.

«Высший жрец соединился с Богиней… Зерно, брошенное в землю, приносит урожай стократ…»

Теперь, когда стемнело, девушка ясно видела – синеватые огоньки в глазах черепов вовсе ей не померещились.

«Господин Туча… Не про него ли рассказывают, что на юге есть синеглазый бог дождя, который очень любит человеческие слезы? И его жрецы стараются устроить так, чтобы жертвы плакали как можно дольше… А потом их кровь, словно весенний ливень, насыщает пашни…»

Янди, нахмурившись, отвернулась от частокола, и ее мысли снова обратились к раскрашенным жрецам. Каким причудливым путем ведет ее судьба! Зачем боги послали ей встречу с названым отцом-саконом? В душе Янди шевельнулось нечто, о чем она давным-давно позабыла, – кажется, это звалось совестью… Много лет назад сакон приютил осиротевшее дитя, маленькую чужеземку, – и чем она ему отплатила?

…А теперь боги привели ее в землю Великой Матери. С каким прошлым ей суждено встретиться здесь? Когда Янди увидела разрисованные руки жрецов, у нее перехватило дыхание. Она будто на миг вернулась в те бесконечно далекие времена, когда она еще знала, что такое быть в безопасности, что такое любить… Впрочем, Янди уже забыла, как это. Помнила лишь, что это было…

«Те, кого ты любила, давно мертвы, – напомнила она себе. – И ты мертва».