Текст книги "Ненадежный свидетель"

– Мы? Гриш, нас нет. – Она впервые поднимает на меня глаза. – Больше нет. Мы умерли, когда погибла Люся, когда ты выкопал ее тело, когда бегал за монстрами вместо того… Ты действительно не понимаешь? Мы потеряли дочь, ты был нужен мне. Я… Если бы не Егор, я бы уже покончила с собой! Пузырек со снотворным стоял на столе, я все решила, написала прощальное письмо тебе, родителям. А потом эта газета и статья о младенце, выброшенном в мусорный контейнер! Ты хоть представляешь, скольких мне усилий стоило заставить поверить комиссию, что я буду лучшей мамой для этого мальчика! Он спас меня, и я сделала все, чтобы спасти его. И делаю. Через месяц у меня свадьба. У Егора будет полная семья, которую он заслуживает. – Она замолкает, и я вижу, что хочет сказать что-то еще, но не может. Она к этому давно готовилась, каждый раз не решаясь. Я сам заставил, вытряс всю боль наружу, стоило мне сюда прийти. – Я любила тебя, Гриша и сейчас люблю, но нас больше нет, как и нашей дочери. Мы должны жить дальше. Я нашла свой смысл и искренне желаю, чтобы ты нашел свой.

– Ты с ним счастлива? С тем человеком, за которого собираешься замуж? – Грудную клетку разрывает. Следак был прав, прийти сюда было ошибкой. Я в очередной раз причинил боль женщине, которую люблю. Эгоист, я даже не представлял, через что ей пришлось пройти, пока я отлеживался в психушке. Аленка сделала нечто прекрасное, на что у большинства людей не хватило бы сил. Она не сдалась после всего пережитого, посвящая себя совершенно чужому пищащему комочку, ставшему родным. – Я его знаю?

– Нет. Он хороший человек, заботится о нас. Любит Егорку, – вскользь отвечает она. – Нам хорошо с ним. Прости меня, Гриша. Я…

– Глупенькая, – мягко целую ее в лоб. – Тебе не за что просить прощения, это все моя вина. Какое-то время поживу у Афанасьева, пока идут поиски. Если тебе что-нибудь будет нужно… Хоть что…

– Я знаю, Гриша, спасибо. Он оставил адрес, – кивает Аленка, глаза в пол. – Это и твоя квартира, ты можешь остаться здесь. Переезд займет пару дней. Слава давно хотел, чтобы мы перебрались к нему, но я была… – Она замолкает. Была не готова, вот что хотела сказать. Оно и понятно, это ее дом, и навсегда им останется. Все та же чистая, наивная девочка. Но от этого еще больнее. Раньше она видела во мне благородного рыцаря, теперь все иначе. Неужели она действительно думает, что я могу выгнать их с сыном из своего жилья? – Мы продадим квартиру, если ты захочешь. Все будет по закону.

– Нет, выбрось эти мысли из головы. Я никогда так не поступлю. К тому же после завершения дела я вернусь в больницу, а дальше подыщу что-нибудь. Тебе не нужно об этом переживать.

– Мы хотели выпить чаю. – Всплескивает руками, чтобы скрыть смущение. Мотаю головой, к себе прижимаю. Ей неловко, как и мне сейчас. Не стоит продолжать, сделаем только хуже.

– Мне пора, я был рад тебя увидеть.

– Возьми. – Сует мне пятьдесят тысяч в карман. Это не откуп, хочет помочь, знает, что денег у меня нет. Она и попрошайкам всегда помогала, что говорить о бывшем муже. – Пожалуйста, возьми.

– Нет, Ален, не нужно, – мотаю головой я. Но в такие моменты ее стойкости любой может позавидовать. Не сдается. – Спасибо, я отдам.

– Те пропавшие девочки, – осторожно спрашивает она. Ей страшно узнать правду, страшно вспомнить прошлое. Но своим приходом я и так вернул ее в тот самый кошмар, который она отчаянно пыталась забыть. – Это дело связано с… Люсей?

– Да. Следователь считает, что да. Мы нашли одну из девочек, сегодня. Она жива.

– Ты нашел? – Голос дрожит, но она уже знает ответ. Если бы не этот факт, Афанасьев не отпустил бы меня к ней. – Найди вторую… Если кто и сможет, то это ты.

– Алена, – опускаюсь на колени я. – Я должен был спасти нашу дочь. Прости меня.

– Она с тобой? Ты ее видишь? – Я киваю, но выдавить ни слова не могу. – Она такая же, как была? Или старше? Сейчас она тоже здесь?

– Да. Ей все еще семь, и она ничуть не изменилась. Любит рисовать, постоянно поет, – улыбаюсь я, глядя на галчонка.

– Передай ей, что мама очень сильно ее любит, – почти не слышно, проглатывая слова, произносит она. – И пусть заботится о тебе, она всегда о тебе заботилась, о нас… Хоть и была совсем маленькой.

– Она знает.

Дверь в прихожей открывается. Аленка поняла, кто пришел, отстраняется от меня, виновато взгляд отводит. Значит, женишок.

– Алена, Егорка, я купил роллов. Твоя любимая «филадельфия» и острый соус, – раздается мужской голос. Не ошибся. Кулаки сами сжимаются. Не любит моя жена роллы, никогда не любила! Ни черта этот придурок ее не знает. Вот же! Нужно держать себя в руках. – Милая, у нас гости? Добрый день, Вячеслав, а вы…

– Слав, это… – теряется жена. – Это Гриша, мой бывший муж.

– Приятно познакомиться, – протягивает руку мужчина. Нужно бы ответить, но гордость не позволяет. Молча стою как истукан, в камень остается превратиться. Высокий, лет 40, плюс-минус, светлые волосы. Дорогие часы говорят о статусе, но одежда простая, поношенные джинсы и свитер. На секунду закрадывается сомнение, что Егор может быть его сыном, но нет. Никаких ямочек на щеках. Мы не встречались прежде, первое впечатление производит неплохое, но я на подсознательном уровне его ненавижу. – Алена говорила, что вы помогаете следствию в поисках детей? Трагическая ситуация, особенно если учитывать все обстоятельства. Соболезную вашей утрате.

– Да, разумеется, – киваю. – Алена. Мне пора, спасибо за чай. Рад был тебя увидеть.

Остается молча уйти. Давно пора было, до прихода этого… козла. Мальчонка из комнаты нос высовывает, Люськиной комнаты. Любопытный. Всегда хотел, чтобы у нас родился еще один малыш. Решили не спешить. Наверное, это и стало нашей ошибкой.

Глава 9
Моя реальность

Не помню, как вышел из квартиры, как оказался в баре, просаживая деньги, которые дала бывшая жена. Афанасьев наверняка в бешенстве, наряд на мои поиски отослал. Мне дорого обойдется такая выходка, но, кроме бутылки скотча и маленькой баночки газировки, меня сейчас мало что волнует. В голове картинкой застыл разговор с Аленкой, каждая фраза, движение, взгляд, а дальше пустота. Слишком часто начал выпадать из реальности, может, стоит обсудить это с доком? Стоп! Что-то всплывает, я прошелся ключом по крылу машины Вячеслава. Серебристый «Порш Панамера», припаркованный возле подъезда. Или я что-то надумал? Откуда я могу знать, какая у него машина? Район у нас новый, в хорошем расположении, но среднестатистический, на люксовых автомобилях не ездят. Дьявол! Брелок! Я видел брелок «Порше» на столике в прихожей. Я действительно сделал это. Глупость, но гордость за содеянное возрастает, к тому же градус сказывается. Он еще легко отделался. Самому страшно признаться, но я готов был его убить. Если бы жены и Люськи не было рядом.

Так, а где Люська? Я не видел ее, как ушел из квартиры. Что, если она решила остаться с мамой? Нет. Если бы могла, то давно бы поселилась в нашей квартире. Психиатрическая больница не самое завидное место, к тому же папаша со съехавшей кукушкой. Нас что-то связывает. Научных объяснений этому нет. Квантовая механика, изучающая законы движения микрочастиц, до сих пор пытается объяснить феномен призрака, доказать его существование. Но успехов, увы, с этим пока нет. Тут два варианта, либо возрастное ограничение бара 18+ работает не только для людей, но и привидений, либо я настолько пьян, что мозг не способен к восприятию фантастически-иллюзорных образов.

– Григорий, – раздается женский голос за спиной. Неужели Аленка пришла за мной сюда? Однажды ей приходилось забирать меня пьяного из бара. Забавная тогда вышла ситуация. Надежда загорается искрой и тухнет, как только оборачиваюсь: лейтенант Мельник. – Да, Макаров… Я тебя по всему городу ищу.

– Что ж, нашла. Выпьешь? – усмехаюсь я, опрокидывая стопку. – Нет, разумеется, нет, ты на службе. А я выпью. Имею право, заслужил.

– Жена не приласкала? – ерничает она. Эта женщина начинает выводить меня из равновесия, и опять этот чертов кулон! – Извини. Неуместная шутка. Бывшая жена.

– Бывшая, – выдыхаю я. Нет, погорячился, она меня выбешивает. Зараза, но красивая. Кожаная курточка с приоткрытым замком грудь подчеркивает. И что она ко мне прицепилась? – Что тебе надо? Афанасьев отправил? Я занят, барышень клею. Не видишь, свободу праздную! – Машу рукой бармену, указывая на двух сидящих за соседним столом девушек. Хотя нет, скорее дам, лет под 50. Но больше никого подходящего в баре нет. Парочка мужских компаний, влюбленные и три малолетки в коротких юбчонках, которым еще и 18 нет. Точно не мой уровень, как их вообще пустили? – Мартини тем красоткам!

– Ему хватит, – останавливает Мельник, ксивой тычет в молоденького паренька с аккуратной бородкой. – Собирайся, отвезу тебя в квартиру. Или лучше мне тебя арестовать?

– Арестуйте, товарищ лейтенант, – протягиваю руки. Злится, за ухо хватает. Болевой прием, унизительный. Как школьника меня чихвостит. Но и я не сдаюсь. – Люблю, когда мной такие женщины командуют, особенно если плетка в руках!

– Придурок ты, Макаров, – качает головой брюнетка. – Поехали, пока я тебя действительно с твоими красотками не арестовала. Они тебя с радостью отшлепают. Оплата почасовая, желание клиента закон.

А она права. Дамочки уже глазки строят, бокалы поднимают. Колготки сетчатые, обтягивающие платья с вырезом и боевой раскрас. Если они здесь не по работе, то точно в поисках новой жертвы. Сложно не признать, Мельник меня спасла. На сегодня действительно достаточно, только ночи в обезьяннике не хватало.

– Ключи давай, – протягивает руку. Пьяным я бы за руль и сам не сел, но уступать не хочется. К черту! Не в том состоянии, чтобы спорить. Подчиняюсь. А она действительно хороша, но та еще заноза. Как Афанасьев ее терпит?

Через 20 минут на месте. Алкоголь начинает отпускать, голова гудит. Мельник по-хозяйски на кухню шмыгнула. Чувствует себя как дома. Может, между ней и следаком что-то есть? Молодая, красивая. Нет, на Афанасьева мало походит, устав не позволяет. Мужик порядочный. Впрочем, эта особа не робкого десятка, берет, что захочет.

– Крепкий чай, – появляется в гостиной с кружкой в руках. Не ожидал. Я ей интересен, заботиться о ком-то не входит в ее привычки. Или это маска? – Пей, лучше станет. Не хватало, чтобы Афанасьев тебя в таком состоянии застал. Обоим по первое число вставит. – И все же не маска, о своей шкурке переживает – значит, следить за мной входило в ее обязанности, упустила. Прокол, теперь исправляет. – У меня на лбу картина Да Винчи? Что пялишься?

– Ты красивая, – пожимаю плечами я. – Не привыкла, что на тебя мужики пялятся? – Легкая улыбка на губах говорит лучше слов. Я ее смутил. Эта помощница мне симпатична с самой первой встречи в психушке, глупо отрицать очевидное. Алкоголь – мой враг. Все чувства обнажены. Давно с женщиной не был, думаю совсем не о том – как шестнадцатилетний пацан, иначе не скажешь. – Переспим?

– Макаров, ты ничего не перепутал? – скрещивает руки на груди она. Мое предложение ее не оскорбило, от комплимента смутилась больше. Тут скорее интерес, игра. Но спать со мной она не намерена, во всяком случае, пока, демонстрирует это каждым движением – от сморщенного носа до нервно сведенных пальчиков ног. Жаль. Было бы отличное завершение чокнутого денька. – Лучше пей свой чай, таким большим мальчикам не стоит говорить все, что приходит в голову. В челюсть прилететь может.

– Да брось, ты сама спрашивала меня о жене. В прошлую нашу встречу. Не прикрывайся работой. Люблю ли я Аленку – не имеет никакого отношения к делу.

– Что спрашивала? Это шутка? – На лице брюнетки недоумение, а до меня начинает доходить… Кажется, у меня отмечаются слуховые галлюцинации. Раньше такого не было, если не считать, что я годами разговариваю с призраком дочери. Но это другое, то, что ставит под сомнение восприятие моего внутреннего мира. – Какое мне может быть дело, любишь ты свою бывшую или нет?

– Ты заходила в прошлый раз. Мы пили кофе, разговаривали. Я пошел тебя проводить. В прихожей, кажется… – Пытаюсь составить картинку, а вместо этого выходит набор слов. Кофе… Черт! Все дело в кофе. Из-за отмены лекарственной терапии и стимуляции нервной системы вышел кратковременный сбой. Вполне объяснимое явление, такое можно встретить даже у вполне нормальных людей. Неловко вышло. Особенно если учитывать мое предложение «переспать».

– Ты не думал позвонить доку? – спрашивает она. Может, и стоит, но это только подтвердит поставленный диагноз. А я все еще хочу выйти на свободу. – Так, к сведению, я действительно заходила, и мы пили кофе. Затем я ушла, а ты сполз по стенке вниз. Понятия не имею, что творится у тебя в мозгах, но это занимательно. К тому же твое общение с дочерью. Это интригует. Но не обольщайся, я знаю, кто ты. Так что пей свой чай и выспись сегодня. Либо ты нам помогаешь, либо возвращаешься в психушку. Все просто.

Афанасьев нервно повел бровями, постукивая карандашом по столу. Подозреваемый третий час повторял одно и то же. Он ничего не знает о пропавших детях и облил дверь керосином в отместку за увольнение. Дерганый парнишка, детдомовский. С руководством отношения с самого начала не заладились. Проработал меньше года, а тут деньги из кассы пропали. Повесили на него, хоть и божился, что не брал. Уволили, долг из зарплаты вычли. Обозлился, дверь поджег. Не умеет иначе. Три раза сбегал из интерната, пока маленьким был – били, затем сам бить начал. Дважды за разбой арестовывали, один за кражу, все по малолетке. Портрет преступника, сел бы рано или поздно. Но это мелко все. Да и молодой слишком, пять лет назад парты давил. Не причастен он к похищению, тратим время. Но допрос осложнился пристальным вниманием подполковника Кириллова, личный интерес начальства. Вцепился в паренька клещами, еще капля, и пытать начнет.

– Роман Михайлович, – показалась в дверях голова Шурика. Глаза круглые, не ожидал высшее начальство в допросной увидеть. – Товарищ подполковник, капитан. Алиби Сорокина подтвердилось.

– Подтвердилось, значит?! – поднялся Аркадий Петрович, по столу руками ударил. – Кто подтвердил?! Дружок такой же детдомовский? Знаю я их, к стенке покрепче прижмешь, сразу расколются. Этот гаденыш знает, где моя племянница…

– Так там, – промямлил Шурик, – алиби проверенное. Подозреваемый на работе был, в торговой сети. В день похищения детей была его смена. Камеры подтверждают, со склада не отлучался. Там у них пропуска, просто так не выйдешь.

– Олухи! – Кириллов покраснел, сжимая кулаки. – Афанасьев, ты кого мне притащил? Я тебя еще раз предупреждаю, не найдешь мою племянницу вместе с этим утырком, склады будешь разгружать. Где этот твой Макарин? Может, мне его вместо тебя на работу устроить?

– Макаров, – вздохнул Роман, выдавая первое, что пришло на ум. Не хватало еще, чтобы начальство узнало, что псих их без присмотра разгуливает. – У него прием у психиатра.

– В больнице не находился к психиатру? Я его не для того вытаскивал. Чтобы с утра здесь был! – разозлился подполковник. Нервы сдают, подруга племянницы сейчас с родителями, брат каждый день телефоны обрывает. Сказать нечего. Единственные зацепки и те со слов экстрасенса со справкой о невменяемости. – Ладно. Заканчивай с этим… У меня своих дел навалом.

Афанасьев достал из папки пустой лист, подложил подозреваемому: начальник прав, пора заканчивать. Ко всему прочему так и неизвестно, где Макарова носит.

– Пиши.

– Что писать, начальник? – развел руками бритоголовый паренек. – Я ничего не делал! Не повесите, не трогал я детей!

– Не беси меня, Сорокин! Кафе поджег, девочка едва не погибла. Излагаешь, как все было, где керосин взял, кто помогал. В подробностях пиши, может, условкой отделаешься. И давай без глупостей, если не хочешь, чтобы тебя как соучастника похищения посадили. С твоим послужным списком на пятнашку загремишь.

Афанасьев вышел из кабинета, жестом подзывая Шурика.

– Сделал, что я просил?

– Да, я поднял архив. Здесь все личные вещи Макарова, которые были изъяты при задержании, включая блокнот, – кивнул парнишка. – А зачем вам?

– Не знаю пока. Чутье. Просмотреть хочу. Есть кое-какие мысли.

– Роман Михайлович, я тут… – промямлил Шурик, не решаясь продолжить.

– Говори уже, что, как девчонка, мнешься!

– Я думал, почему они оставили в подвале Вику Тарасову. Один возраст, пол, состояние семей. Это нелогично. – Парень достал фотографии, протянул капитану: – Люся, дочка Макарова, копия Вероники Кирилловой. Вторая девочка светленькая. Это может быть важным. Портрет преступника, нас такому учили. Если расширить базу за пять лет, можно сравнить с другими похожими случаями. Мы могли что-то упустить.

– Займись этим, – одобрил начальник. – Девочка заговорила?

– Нет еще, с ней работает психолог, но родители передали ее рисунок. – Помощник протянул сложенный лист.

– И что это? – удивился Афанасьев, разглядывая картинку с монстром, отдаленно напоминающим описание Макарова. – Вот ведь…

– Вика видела это? – Шурик плечами пожал. – Все интереснее и интереснее… Так самому недолго в психушку загреметь. Займись делом, я еду домой.

Глава 10
Дионеи

Первый час ночи, следак давно уже должен был быть дома. Забавно выходит. Я, как мальчишка, ждущий родителей со школьного собрания, побаиваясь ремня. Мельник, вероятно, наябедничала о моем непродолжительном запое, или нет? Не уследила, влетит не меньше, свою красивую шкурку она ценит, значит, промолчала. И все же где его носит? Нашли вторую девочку? Нет, уверен, что нет. Даже если Вика заговорит, им ее не найти… Дионеи осторожны, умеют заметать следы. Я знаю, как их вычислить, но для этого мне нужен Афанасьев! Сейчас он попросту тратит время, которое осталось у Ники, на бумажки. Так ничего не выйдет. Эта девочка – мой билет на свободу, будет жаль, если она умрет…

– Как встреча с женой? – Афанасьев появился на пороге со старой коробкой в руках. Молчу, постукивая костяшками пальцев по столу. – Ясно. Значит, голубцов не будет. Опросили подозреваемого с керосином. Не думаю, что он вообще причастен к похищению девочек.

– Тик-так, тик-так… – После минутной паузы размеренно выдаю я. Роман от удивления брови приподнял.

– Будешь отчитывать за то, во сколько я домой прихожу? Не припомню, чтобы женился на тебе. Может, еще носки постираешь да борща приготовишь? – Неудачная шутка, сам понимает. Время – сейчас единственное, что имеет значение. – Проехали. Сам знаю, счет идет в лучшем случае на дни. Пиво?

– Нет, – мотаю головой. Хватит градуса с меня на сегодня, полчаса назад отпустило. Афанасьев, несмотря на отказ, достает из холодильника две бутылки светлого, выкладывая из кармана детский рисунок. – И что это?

– Это у тебя спросить нужно. Вероника нарисовала, – вздыхает он. Поверить в весь тот бред, что я несу, не так просто, это ломает изнутри. Заставляет переосмыслить истины, внушаемые с рождения. Не завидую, сам проходил, вот только отличие одно, меня никто не хотел слышать. – В коробке твои записи пятилетней давности, я их просмотрел. Шифры, зарисовки, сам черт ногу сломит пока разберет. Макаров, чтоб тебя… Я хочу понять. Дионеи, так? Расскажи мне о них.

– В соседнюю палату решил загреметь? – усмехаюсь я. Он хочет сохранить рассудок, пытается мыслить трезво, найти в моих словах логическое объяснение. Но его нет. Здесь одна дорога. Чем глубже погружаешься во все это безумие, тем сложнее выбраться из него.

– С соседом уже знаком, готов рискнуть, – отвечает сухо. Серьезный настрой. – Так, почему дионеи?

– Не знаю. Название понравилось. Венерина мухоловка. Ты видел эти цветы? Красивые, яркие, манящие, но при этом они хищники, – пожимаю плечами я. – Это девушки, вернее, они способны принимать женский облик. Послушай. – Я встаю, начинаю наматывать круги по кухне. Тесно, десяти квадратов нет. Нервная система возбуждена до предела. Впервые за все это время меня действительно хотят услышать. – Монстры… Они существуют. Прячутся среди нас. Могут ходить на работу, обедать с нами в одной столовой. Мы живем с ними под одной крышей веками, не подозревая об этом.

– Едрить твою налево, Макаров! Какие еще монстры, живущие с нами под одной крышей?! Моя бывшая жена, конечно, выпила из меня все соки, детей за границу увезла, но поверь, она человек. Самый обычный человек с очень непокладистым характером.

– Так, может, твоя жена ветал? – шучу. Насмотрелся на названия чудищ, вот и пригодилось. Впрочем… Зря, так я только сильнее убеждаю его в своей невменяемости. Он действительно хочет понять. В изоляции от нормальных людей забываешь, как нужно себя вести.

– Глупая была идея, – качает головой Афанасьев. – Так, ладно, я устал. Завтра поговорим.

– Стой! Мифология, легенды, фольклор – все они говорят, что детей похищают на протяжении веков. В греческой мифологии Ламия – дочь Посейдона и Гекаты. Ламия была возлюбленной Зевса, за это Гера убила ее детей, а ее саму превратила в безумного зверя. С тех пор Ламия отнимает младенцев у матерей и после пожирает их. Черная Аннис известна каждому британцу. Плакальщица – мексиканцам. Наша Баба Яга зажаривает малышню в печи. Разумеется, все это в десятки раз гиперболизировано. Но в каждой стране, культуре есть своя история, и все они схожи только в одном. Дети. Ты же мент! Сколько малышни ежегодно пропадают бесследно?! Нет! Разумеется, не в каждом из этих случаев виноваты монстры. Даже не в 1:1000. Но! Дьявол! Эти твари существуют. Я видел их своими глазами!

– Предположим. Значит, по-твоему, они пожирают детей? – Кремень, держится. Не единому слову не верит, но старается разобраться, слушает. Не хочет пропустить важную информацию в бреде душевнобольного.

– Нет. Думаю… Они их обращают. Возможно, не все дети могут переродиться. Поэтому они бросили Вику в подвале. Она не подошла им.

– Этому есть простое объяснение. Профайл преступника. Девочка не подошла им по определенным критериям, цвету волос, глаз, группе здоровья, в конце концов… Да что угодно. Но в одном ты точно прав, целью действительно была Ника, – отвечает следак. – Они похожи с твоей дочерью. Один типаж.

– Нет… Нет! Здесь другое, – перебиваю я. Голова гудит, я знаю, о чем говорю. Не могу объяснить, слишком мало переменных. Афанасьев опытный следак, немало дел раскрыл. В 99,9 % так и есть. Теория вероятности в действии. Но в этом конкретном случае составляющих гораздо больше.

– Ты сказал о перерождении. В фигуральном смысле этого слова? – поднимает глаза он, но я молчу. Ответ не понравится. Значение прямое. – Ясно… Поэтому ты раскопал могилу? Чтобы она не воскресла? Так?

– Огонь – единственное, что может очистить тело и освободить ее. Наверное. Во всяком случае, я так думал. Если бы вы не помешали… Это был мой долг перед ней! Я не успел спасти ее, но не мог позволить ей стать одной из них.

– Ты настаивал на кремации. Алена Игоревна была против, – пролистывая бумаги, подтверждает он для себя. Костяшками пальцев по столу постукивает. – Хочешь сказать, что твоя дочь…

– Это уже не моя дочь! Но если вопрос в том, пуст ли сейчас гроб моей малышки, ответ да. Думаю, да.

– Это серьезное заявление. Ты осознаешь, что все, что ты сейчас сказал, можно проверить? Это далеко не самая приятная процедура, – неторопливо делая глоток, произносит Роман. Пристально на меня смотрит. Неужели действительно собрался эксгумировать тело семилетней девочки?

– Алена никогда не даст разрешения, – сухо отвечаю я. Вопрос злит. На что он рассчитывает? Решил, что я позволю разворошить могилу дочери, чтобы доказать свою правоту? Глупо, нелогично. Ограниченная дееспособность. Я не имею права принимать подобные решения. Он не может этого не знать. Или это проверка, пойду ли я на попятную? Тоже нет. По взгляду вижу, не блефует. На лице ни одна жилка не дрогнула.

– В деле открылись некоторые обстоятельства, которые позволяют мне затребовать эксгумацию без согласия родственников. Я спрошу тебя еще раз, ты уверен, что тела твоей дочери нет в гробу? – хладнокровно повторяет вопрос Афанасьев. Он не идиот, чтобы запрашивать документы на подобную процедуру, основываясь на словах психически больного, – ни один судья под этим не подпишется. Он хочет провести повторную судмедэкспертизу. Мы нашли девочку, значит, в деле открылись новые обстоятельства. Весь этот разговор фарс. Он хочет понять, как сильно я сам верю в то, что несу. Решение уже принято.

– Да, я уверен. Дионеи забрали ее. Моей девочки там нет.

– Хорошо. Утром едем в участок, ложись спать.

С самого начала день не задался. Голова раскалывается, на стену лезть готов, давно у меня такого похмелья не было. Впрочем… Дело не в похмелье. Полдня бумаги собирали. Хвостом за следаком бегал из кабинета в кабинет, как собачонка, двери сторожил, и вот мы на месте. Пять лет не был здесь. Техника, рабочие, судмедэксперт. Дочка с вечера так и не объявилась. К лучшему. Не стоит ей на это смотреть. Как и Аленке. По закону ей обязаны были сообщить. Но она не выдержит, не во второй раз. Только бы ее новому хахалю хватило мозгов не пустить ее сюда, пусть останется дома, возьмет ведерко мороженого, посмотрит дурацкий мультик вместе с сынишкой. В конце концов, тихонько поплачет в подушку, как делала это весь месяц, пока шли поиски. Все лучше, чем быть здесь.

– Да, Макаров, не ожидала. Эксгумация дочери? Выкопать тело своего ребенка. Даже меня в дрожь бросает. – Мельник. Значит, она тоже здесь. Плевать, пусть и дальше пытается поддеть. Все лучше, чем неловкое молчание после моего предложения о сексе. – А ты страшный человек, если пошел на такое, чтобы убедить Афанасьева в существовании мистических существ. Не хотела бы я столкнуться с тобой в темном лесу.

– Товарищ лейтенант, все сказали? – Ведь намеренно выводит из себя, так и придушил бы. Она лучше меня знает причины проведения судебной процедуры, но не унимается. Ядом брызжет. Не мог, что ли, Афанасьев Шурика вместо нее притащить?

– Ты же понимаешь, чем может все это закончиться? – пожимает плечами она с наигранным безразличием.

– Сложить два и два легко. Если останки Люси все еще в гробу, это будет означать, что все мои рассказы – бред умалишенного.

Улыбка сама соскальзывает с губ. Как я могу улыбаться в данной ситуации?! Что со мной не так? Но разве справка из стационара изначально не должна давать ответ на этот вопрос?

– Интересно другое, что будет, если тела моей дочери там нет? Что тогда? Что ты сделаешь? Перевернешь годами устоявшееся мировоззрение и под ручку с Афанасьевым начнешь гоняться за монстрами? Нет, разумеется, нет. Ты не находишь это забавным? Именно мой бред помог найти место похищения, привел вас к ребенку. Но этого недостаточно. Пустой гроб мало что изменит, как и наличие в нем моей малышки. Пока я полезен, я вам нужен, и неважно, какие тараканы ползают в моей голове.

– Тебе это нравится. Так? Ты уверен, что тела нет, поэтому так спокоен. За время нашего разговора у тебя ни одна мышца на лице не шевельнулась. – Лейтенант смотрит прямо в глаза. Вот же черт, она права, мне это нравится. – Макаров, тебя самого не смущает такая уверенность? Подумай, откуда ты можешь знать? Пару дней назад ты сомневался в реальности призрака дочери, а теперь…

– Готово! Вытаскиваем! – раздаются голоса разнорабочих.

Из-под земли появляется совсем маленький деревянный гробик. Сердце замирает, по телу холод, вдохнуть не могу. Сам не ожидал, что будет так хреново. Жена хотела обшитый, розовый, с рюшками и золотыми вставками, в таких обычно хоронят детей. Я взял другой, строгий, дубовый. С размером долго не могли определиться, не было подходящей модели, в итоге переплатил в 10 раз, но сейчас не жалею. Земля осыпалась, грязи почти нет, а тканевый давно бы плесенью порос.

– Открываем, начальник?

– Обождите, – машет рукой Афанасьев, в нашу сторону идет. – Григорий. Там…

– Гриша… – раздается позади едва слышный дрожащий голос. – Что здесь происходит?

– Твоя жена приехала, – договаривает следак, глядя на бледную женщину в зеленом пальто.

– Алена, я все тебе объясню! – Сам не знаю, что я несу. Как я могу объяснить? – Это…

– Я знаю, что это такое, эксгумация тела нашей дочери! Мне прислали бумаги сегодня утром! Боже, Гриша! Я не могу так больше! – По ее щекам катятся слезы, руки нервно сжаты в кулаки. Ударить готова, сама на ногах едва держится. Моя смелая девочка. Она всегда была готова защитить нашу семью, дочку и даже сейчас борется, пытается собрать все силы, которые я отнял и продолжаю отнимать день за днем. – Тебя не было пять лет, и стоило тебе объявиться, как ты снова все портишь! Я ненавижу тебя… Понимаешь? Я тебя ненавижу!

– Алена Игоревна, ваш муж не имеет к этому отношения. Простите нас, я понимаю, что вы сейчас чувствуете, но это вынужденная мера. В связи с открывшимися обстоятельствами необходимо произвести повторную судмедэкспертизу.

– Вы не имеете права! Я вас засужу! Вам мало того, что вы сделали с нашей семьей? Или дело в другом? Пропавшая девочка – племянница вашего начальника, так? Подполковника Кириллова. Я вспомнила, где слышала это имя. Именно он приостановил дело Люси. Убийцу вы так и не нашли! А теперь я должна позволить раскопать могилу своей дочери, чтобы вы нашли ребенка? Нет! Я костьми лягу, но не позволю открыть ее гроб!

– Алена Игоревна, дело Люси не приостанавливали, поиски шли двадцать четыре на семь, у нас не было зацепок. Нет, не так, – останавливает сам себя он. – Простите меня, я сожалею. Мы не справились. – Он достает фотографию Ники, жене моей протягивает. Манипуляция. – Ее зовут Вероника Кириллова, и она действительно племянница подполковника. Но это обычный ребенок, маленькая девочка, ей всего семь лет. Она ходит в первый класс, занимается бальными танцами и любит рисовать котят, как любила Люся.

– Вы помните, что она любила рисовать… Это неважно! Зачем вы все это говорите мне?! – Снова слезы. Как я ненавижу, когда она плачет, об стену расшибиться готов. – Вы не можете… Не так… Вы…

– Алена Игоревна, есть вероятность, что малышка еще жива. Горе, которое вы пережили, через что вам пришлось пройти, все это не забыть и не перечеркнуть. Но эта девочка, Ника, сейчас в такой же опасности. Эксгумация тела вашей дочери может спасти ее и пролить свет на некоторые обстоятельства. Позвольте, мы с вами отойдем, и я вам все объясню, наедине.

– Нет, хотите говорить, говорите при моем муже! Или вы только используете его, как марионетку? – А вот это стойко. Я не ожидал от нее. За время, пока меня не было рядом, ей пришлось стать сильнее, увереннее. И все же муж… Она до сих пор называет меня мужем. Слова случайно слетели с языка. Но это что-то значит. Как же я скучаю по ней…