Текст книги "Тайный наблюдатель"

Глава № 9
Шанс

Тимофей торопливо проверил второй этаж, поднялся на третий. Девушка сидела в конце коридора, нервно вываливая все из своего рюкзака. Парень молча подошел к ней, усаживаясь напротив.

– Что тебе нужно? – нарушила затянувшуюся паузу блондинка, не поднимая на него взгляд.

– Я тебя сюда привел, значит, отвечаю, – хмуро ответил он. – Хочешь сидеть здесь, хорошо, но я никуда не денусь.

– Я не маленький ребенок, и приехать сюда было моим решением, так что можешь выключить героя и валить к своим друзьям, – пробубнила Лада. Тим не ответил, наблюдая за ее действиями. – Что тебе от меня надо?

– Тебя кто-то обидел? – ошарашил он. Голову подняла, прищуриваясь. – Я не про ребят. Ты перегнула палку, направляя оружие на Риту. И, самое страшное, я не знаю, могла ты выстрелить или нет. Я вообще ни черта о тебе не знаю, никто из нас не знает. Зачем тебе пистолет?

– Можешь не переживать за свою принцессу, я бы не выстрелила.

– Я за тебя переживаю.

– Мне хотя бы не ври! – разозлилась она, сжимая руки в кулаки. – Я знаю, что вы спите, видела вас вместе на твой день рождения. Сумку забыла, дверь ты, как обычно, не закрыл… Не важно. Тебе перед другом совсем не стыдно?

– Стыдно, – не стал отрицать Тимофей. – Почему сразу меня не бросила? Ты умная девочка, знаешь, что такие придурки, как я, редко меняются.

– Ты богатенький буратино, – бросила Лада самое очевидное объяснение. – Может быть, хотела кусок пирога пожирнее откусить.

– Ты? – усмехнулся. – Да ты даже в кафе сама за себя платишь, ни один дорогой подарок от меня не приняла. Ритка больше денег вытянула, хотя, кроме секса, у нас ничего не было. Ты сама привыкла всего добиваться, и самое страшное для тебя – зависеть от кого-то. Видишь, я все-таки успел тебя немного узнать. Попробуешь еще с отмазами?

– Да иди ты… Оставь меня в покое! Я удалю твой номер, как только выберемся отсюда, больше ты меня не увидишь.

– Лада, выслушай меня, пожалуйста. Мои слова прозвучат жалко, как оправдание, я бы сам не поверил. Но это правда. Та встреча с ней была последней. Я – скотина редкостная, не отрицаю, но тогда я осознал: если не остановлюсь, потеряю лучшего друга и девушку, которая вызывает во мне нечто гораздо большее, чем желание потрахаться, – Тим выдавливал слова с трудом. – Ты правильно про меня сказала. Я избалованный, самовлюбленный золотой мальчишка, которому все подают на блюдечке. Отец дал мне все: деньги, тачки, квартиру в центре города, оплатил образование, в свою компанию устроил, где я воздух пинаю и получаю за это кругленькую сумму. Но так было не всегда. Когда я родился, мы жили в общаге, родители студенты, первый курс, денег ни на что не было, еще и ребенок. Мама не выдержала, нашла себе богатого иностранца и улетела вместе с ним в Эмираты. Больше я ее не видел, да и не помню совсем. Пара фотографий и мишка, выигранный в автоматах, остались. Отец просил вахтершу со мной сидеть, сам на заочку перевелся, на двух работах пахал, всю зарплату этой заразе отдавал, чтобы не выселили. Общага для очников. Не знаю, как он меня в приют не сдал, тяжелое время. Иногда гречку воровали у соседей, есть нечего было. А потом дела резко пошли в гору. Сначала он устроился в крупную компанию, потом подсидел кого-то из начальства, а через год эта компания уже была его. Понятия не имею, как так вышло, но он крутился, как мог, и не всегда эти методы были законными. В итоге мы купили огромный дом с садом, переехали в частный сектор, и в первый класс я пошел в частную школу в нашем районе. Понтовался, чем только мог. Все решили, что я мажор, а я так вел себя, потому что навороченные игрушки в руках впервые держал. А дальше все по нарастающей. У отца оказалась стальная хватка, он за пару лет приумножил доход компании, открыл несколько филиалов, а я начал получать все, что хочу. Он классный, мне грех жаловаться, но наши отношения не назвать образцовыми, мы скорее друзья, чем отец с сыном. – Тимофей замолчал, собираясь с мыслями. – Да, я не знаю, что такое нормальная полноценная семья. Примером женщин в моей жизни стали сбежавшая к богатенькому мужику мамаша, вахтерша, лупившая меня по-черному, пока батя работал, и сотни молоденьких девушек, которые строили из себя Мэри Поппинс, а сами хотели залезть к отцу в карман. Я понятия не имею, как вести себя с девушкой. Нет, знаю, конечно, но не то. Я не умею строить здоровые отношения, да я с девчонкой лучшего друга спал, о чем говорить… Конченый придурок! Но ты… Ты первая, с кем я захотел попробовать что-то настоящее. Скажешь что-нибудь? Я прежде такого никому не рассказывал, даже ребята всего не знают.

– У каждого свои секреты, – после паузы произнесла Лада, опуская глаза. – Я выросла в приюте. Папу никогда не видела, он умер еще до моего рождения, а мама… Мама – действительно главный прокурор города, но это сейчас, а раньше она была обычным провинциальным юристом с двумя детьми на руках. В отличие от твоего отца, она не справилась. Мне было пять лет, брату – семь, когда нас отдали в приют. Знаешь, что такое для детдомовских так называемые домашние дети? Красная тряпка для быка. Ты спросил, обижали ли меня? Да если бы не брат… В общем, он единственный, кто обо мне по-настоящему заботился, просто так, без какой-то причины. Теперь я стараюсь отплатить ему тем же. – Улыбку натянула, заметив, что Тиму неловко. – Не парься, сейчас все хорошо. Я нашла мать, когда выпустилась, поступила в институт, в котором она читает лекции, так что мы иногда видимся. Но у нее другая жизнь, успешный муж, маленькая рыжая дочка, такая же принцесса, как Ритка. Правда, они о нас даже не знают… Да и не важно, мы уже не маленькие! В общем, все как у всех, обычная чокнутая семейка, ничего особенного.

– А я еще тебе жаловался, – мягко сказал Тимофей, сокращая дистанцию. – Так, значит, ты живешь с братом, поэтому никогда меня к себе не приглашала? Он, наверное, мне навалять хочет, обычно я не нравлюсь отцам и братьям своих девушек. Черт, не подумав, сморозил.

– Он инвалид, прикован к креслу. Несчастный случай. Не хочу об этом говорить.

– Ты же знаешь, что я могу помочь?

– Думаешь, все можно купить?! Мне не нужны твои деньги! – перебила Лада, зло стреляя глазами.

– Ты официантка, учишься, за съём платишь. Содержать инвалида…

– Я бармен! И вообще, это не твое дело. Я в состоянии справиться со своими проблемами сама, и твои подачки мне не нужны, – она отвернулась. – К тому же… Мама помогает… У нас все хорошо.

– Прости. Я знаю, что ты сама можешь со всем справиться, но хочу, чтобы ты запомнила, что можешь на меня рассчитывать. Не только в финансовом плане, привезти-увезти, обои поклеить, помочь с уборкой, да просто выговориться. Во всем.

Обнял ее. Лада притихла, неуверенно опуская голову Тиму на плечо.

– Если подумать, это наш первый откровенный разговор, и я рад, что ты мне приоткрылась.

– Ты меня не знаешь.

– Да, абсолютно! Это всего лишь верхушка айсберга, и что там кроется под водой – остается загадкой. Но я хочу узнавать тебя, заботиться о тебе, пожать руку твоему брату, даже если он мне наваляет! Инвалиды они такие, могут каталкой по голове шмякнуть, если что-то не понравится, – пошутил он, поглаживая ее по спине. – А еще я хочу познакомить тебя со своим отцом, он классный, и ты ему точно понравишься. На самом деле я еще никогда официально не приводил девушку в дом, не знаю, как он отреагирует. Но мне плевать. Лада, дай мне еще один шанс.

– Это плохая идея, – она мотнула головой, стараясь отстраниться. Не отпустил. – Наше знакомство – ошибка, мы из разных миров. Нам вообще не стоило встречаться. Понимаешь? Я не такая, какой ты меня считаешь, не такая, как вы… Красивых сказок не бывает, это все выдумка для маленьких девочек.

– Извини, но пока все, что ты сейчас говоришь, походит на чушь. И я нисколько не жалею, что мы познакомились, несмотря на вывихнутый сустав. Ты практически спасла мне жизнь, помогла выползти из заснеженного оврага. Разумеется, если не учитывать, что ты сама меня туда и загнала, пока мы гонялись по склону. Но любая бы на твоем месте просто сбежала, в крайнем случае вызвала бы помощь. Ты полезла сама, зная, что рискуешь. – За руку взял, заставляя посмотреть на него. – Ладушка… Я девушкам не доверяю, ты, в принципе, не веришь никому. Не самые лучшие исходники для здоровых отношений. Это нормально, отпечаток прошлого, его не изменить, но мы можем перевернуть эту страницу и попытаться построить все с чистого листа. Кто знает, может, у нас получится? В конце концов, минус на минус в итоге дает плюс.

– С Семеном и Риткой тоже страницу перевернешь? Тебе даже смелости признаться не хватило, боишься, что друг не простит. Не все можно забыть или перешагнуть. Я должна вернуться к брату, без меня он не справится, – убрала его руки Лада, возвращаясь к рюкзаку. – Давай выбираться. Сверху люк на чердак, я смогу взломать замок, если найду наконец эту дурацкую отмычку!

Тимофей заметил в боковом кармашке нечто отдаленно напоминающее складной нож, протянул ей.

– Она?

– Да. Спасибо, – растерянно ответила Лада. – Подсади меня на плечи, я смогу дотянуться.

– Залезай.

Тимофей с Ладой долго возятся, должны уже были вернуться. Неужели Казанова развел блондиночку на примирительный секс? Судя по тому, в каком состоянии уходила Лада, кроме подзатыльника ему ничего не могло перепасть. Беспокойство накатывает волнами. Мы знаем, что в здании есть как минимум еще один человек, в прошлый раз ничем хорошим это не закончилось, нужно держаться вместе, а не бродить в одиночку.

– Ребята, – голос Тима на лестнице. – Хватайте рюкзаки, и за мной!

– Где Лада? – спрашиваю. – Все в порядке?

– Наверху. Мы нашли выход, – расплывается в улыбке. – Давайте, бегом, бегом!

Вот даже не сомневался, что, если кто и найдет способ, как нам выбраться отсюда, это будет Тимофей. Всегда впереди, засранец! Одно смущает, почему наверху? Свой, Риткин рюкзак на спину закидываю, поднимаясь следом за Богданом с Маришкой.

Третий этаж, коридор и открытый люк в самом конце мужского отделения. Значит, чердак. Отличная идея! Еще до того, как мы зашли в здание, я заметил, что крыша не в самом лучшем состоянии, шифер в нескольких местах отвалился, валяясь на дороге, следовательно, есть дыры! Как мы сразу не догадались? Вот оно, наше спасение!

Блондинистая голова сверху показывается, скидывая веревку с завязанными узлами.

– Лестницы нет, поэтому так, – пожимает плечами Тимофей. – Сначала девчонки, мы рюкзаки поднимем. Вперед и с песней!

Оглядываюсь, как только поднялись последние. Чердак как чердак! Старые, местами прогнившие балки, пыль, опилки с черной, изодранной крысами пленкой, служившей когда-то для теплоизоляции, и специфический терпкий запах разложения, так что нос закладывает. Кто-то умер? Не смешно будет, если наблюдатель хранит здесь тела своих жертв…

– Тут можно пролезть, – кивает на сквозную метровую дыру Лада. Выглядываю. Высоко, без оборудования и сноровки, приобретенной за годы походов, было бы непросто спуститься. Но! У нас есть рюкзаки, а значит, снаряжение, наблюдатель подсобил. Или… Беспокойство нарастает. Зачем все это ему? Очередная ловушка?

Тим, не дожидаясь никого, надевает поясничный и ножной обхват со страховочным кольцом, умело протаскивая веревку через шейку «восьмерки». На рог остается намотать, и спусковуха готова. Ничего проще не придумаешь, обычный тренировочный спуск, мы сотни таких проходили, но нервы на пределе. Изнутри трясет. Не уверен, что нам стоит так рисковать.

– Так, я первый, девчонок внизу подстрахую, Киша сразу за мной, ей дышать сложнее, затем Лада и Ритка. Семен, вы с Богданом закрывающие, – кивает он, обтяжку из стропы крепит к балке, защелкивая карабин. – Надежная станция, должна выдержать вес.

– Не нравится мне эта идея, – вздыхает Рита. – С чего бы этому психу в капюшоне нам помогать?

– Меня этот вопрос тоже волнует, – соглашаюсь. И все же других вариантов нет. – Тросы самостраховки проверил?

– Обижаешь, – подмигивает друг. – Да ладно вам, не первый наш спуск. С Казбека все живыми выбрались, тут всего три этажа. Малыш, поцелуешь на удачу?

– Сначала спустись, потом посмотрим, – хмыкает блондинка. – Осторожнее.

– Значит, все-таки беспокоишься за меня? – расплывается он в улыбке, делая шаг к краю. – Я подумал над твоими словами, и ты права, невозможно построить что-то новое, пока не разобрался со старым. Так что мне придется найти мешочек со смелостью, как львенку из сказки, но ты от меня точно не отделаешься!

Спиной поворачивается, свешивая пятую точку под прямым углом к стене. Упор на ноги – шаг, второй. Уверенность почувствовал, небольшой разгон…

– В норме? – кричу. Предчувствие поганое… Внизу шаги, на третьем этаже прямо под нами кто-то есть. Наблюдатель? Не вижу из-за козырька что происходит. Звук открывающегося окна… Вот же, зараза! – Тим, что-то не так!.. Страховка!

Бросаюсь к открытому люку, ничего хорошего от этого психа в капюшоне ожидать не стоит, нужно помешать. Спугнуть… Пока…

Хруст веревки… И… Глухой удар…

Слишком поздно.

– Тим, – Ритка дергается к краю, Богдан успевает перехватить. Крепко держит, не вырвется. – Он… Тим, он…

Маришка падает на колени, Лада побледнела, едва держится на ногах, не может пошевелиться.

Заставляю себя сделать шаг. Беру в руки веревку – обмякшая, по полу волной ложится, натяжения нет… Обрыв каната?

Нет… Не может быть! Все это страшный сон! Тим не мог разбиться…

Глава № 10
Гитара

Гробовая тишина. Собственное сердцебиение слышу. Страх. Нет. Ужас. Тимофей – опытный скалолаз, он не мог не проверить снаряжение. В горах, на крутых склонах всякое может случиться, перестраховка – залог выживания. Но трехэтажное здание… Тренировочные спуски выше! Нет! Тим не мог, он профи! Мысли крутятся со скоростью света, все возможные варианты в голове перебрал, секунды кажутся вечностью. Время замерло. Все не могло так закончиться. Вдох – выдох… Нужно взять себя в руки.

– Эй! Вы там, наверху! Меня, может быть, уже кто-нибудь вытащит?! – Тим! Голос Тима с фасада здания. Лада первая ломится, интуитивно хватаю за руку. Сейчас любое неосторожное и необдуманное действие чревато.

– Жив? – Глупый вопрос! Мертвые не говорят. Как же я рад его слышать! Выглядываю в дыру, ничего не видно, дурацкий козырек мешает! – Опиши ситуацию.

– Веревка порвалась, я самостраховкой за арматуру успел зацепиться, не знаю, сколько выдержит. И, кажется, я пару ребер сломал, сам не поднимусь.

– Понял. Иду, – распечатываю рюкзак. Какого черта? Снаряжения нет. – Держись, у нас накладка. – Ребята без слов поняли, проверяют. Пусто. – Сколько метров до обрыва веревки?

– Полтора-два, – отвечает. – На вашем бы месте я поторопился.

– Лестница, – вспоминает Лада, включая критическое мышление. Точно! Наша своеобразная походная лестница с узлами, по которой мы забрались на чердак. Вытаскиваем. Отлично! Если привязать к месту обрыва, хватит. – Я пойду. Двоих узел может не выдержать. Я самая легкая.

– Уверена? – Смелая и безрассудная, гремучая смесь, но далеко не глупая, не в первый раз убеждаюсь. Идея отвратительная, но альтернативы нет. Посылать все равно придется кого-то из девчат, нам с Бодей – поднимать, нужна физическая сила. Как бы паршиво ни звучало, между Риткой с Мариной и девчонкой, которую я знаю пару месяцев, выбор очевиден. Но если с блондиночкой что-то случится… Даже думать об этом не хочу! – Страховки нет, спускаться придется, как по канату. Схватились, дали сигнал, мы вас вытянем. Просто держитесь, по возможности упирайтесь ногами.

– Знаю, изучала инструктаж выживания в экстремальных ситуациях. – Стаскивает курточку, свитер – ненужный вес скинуть, стоит в одной тоненькой маечке. На руках старые шрамы, несколько длинных ровных полос от запястья до локтя. Я и прежде замечал, что Лада не особо оголяется, предпочитает худи, мешковатые толстовки, кофты с длинными рукавами – теперь понятно почему. Попытка суицида. Эта девочка резала вены и, судя по глубоким полосам, точно не для привлечения внимания – она хотела умереть. Взгляд мой на себе ловит, прижимает руки по швам; неприятно лишнее внимание. – Красивые, да? Вопросы или будем действовать?

– Извини, это не мое дело, – головой мотаю, неловко. Достаем оборванную веревку, на конце расплетена. На надрез не походит, скорее брак, такое сложно заметить, но цена ошибки – жизнь. Завязываю двойной рыбацкий узел, проверенное соединение, нет смысла мудрить. – Готова? Будь осторожнее.

– Бессмысленная фраза, не находишь? – язвит Лада, вылезая наружу.

Козырек мешает, высовываюсь, придерживаясь за шифер. Не самая надежная опора, может обвалиться, но я должен видеть, что происходит, без координации добраться будет сложнее. Рыжик подстраховывает, берет за руку, упираясь ногами. Визуальный контакт есть!

Рюкзак валяется на земле, теперь ясно, откуда был глухой звук. Обошлось, Тим успел среагировать, опыт помог. Он болтается между вторым и третьим этажами, зацепился самостраховкой, жаль, до решетки на окнах не дотянулся. Точка опоры ненадежная, торчащая арматура сантиметров двадцать в длину и не больше полутора в диаметре, гнется под весом и долго не выдержит.

Лада почти спустилась, хорошо идет, уверенно. Где опыта успела набраться? Молоденькая совсем, а действует, как профи.

– Сейчас не торопись, ты почти на месте, – подсказываю я. Замедлилась, параллельно замирает, остается руку протянуть. Это самое сложное, держать собственный вес придется одной.

– Сможешь схватиться, пока я тебя перецеплю? – спрашивает. Тимофей кивает. Окровавленными пальцами берется за веревку. Вот же черт! Дело не только в сломанных ребрах, он ранен, умолчал, засранец! – Раз, два, три…

Лада упирается ногами о стену, для страховки обматывает кисть веревкой, перецепляя свободной рукой карабин. Одно неверное движение, и оба сорвутся. Чувствую себя полным кретином: отправил девчонку, которая пятидесяти килограмм не весит, работу спасателей выполнять. Главное, чтобы обошлось, иначе лучший друг меня с того света достанет. Удача сейчас нам жизненно необходима!

– Готово! – кричит Тим; он на страховке, блондинку приобнимает за талию, помогая вернуться в исходную точку. Ура, получилось. Девчонка не промах, храбрости не занимать. Молодец! Можно поднимать.

– Тащим, – даю команду, отходя от окна.

В восемь рук цепляемся за веревку, вытаскивая горе-парочку. Головы показались, заползают, оба рухнули на пол, чувствуя наконец твердую опору под ногами.

– Знаете что, ребята, – усмехается Тим, поворачивается к Ладе: – Вы мне только что спасли жизнь. Особенно ты. Уже не в первый раз. Я тебя люблю.

– Дурак, – обессиленно отвечает Лада, ложась спиной на грязные доски.

– Знаю, – улыбается, сжимая в ладони дрожащие от перегруза тонкие девичьи пальцы. – А ты мое чудо.

В суматохе не заметил, как Ритка возле балки на корточки опустилась, прикрывая ладонями нос со ртом. Глаза стеклянные, неживые. После сильных эмоций нередко наступает опустошение. Мы все устали, шесть выжатых лимонов, сил нет, но Рыжик самая чувствительная из нас, ей тяжелее справляться.

– Все обошлось, – обнимаю ее. Она доверчиво прижимается к плечу, молча глядя в одну точку.

– Да, обошлось… Только веревок у нас больше нет, как и оборудования, – вздыхает Богдан, глядя на Маринку. Киша – астматик, такой стресс плохо сочетается с хронической болезнью. Дыхание сбитое, физическая нагрузка, пыль, еще и перенервничала, так и до приступа недалеко. – Ты как? – Подруга отмахивается, давая понять, что все нормально. – Спускаемся отсюда, здесь нам больше делать нечего. – Руку Ладе протягивает, помогает подняться. – Извини. Я в тебе ошибался. Если хочешь, отдам пистолет, только больше на людей не направляй.

– Себе оставь, – отвечает блондинка. – Раз не промахиваешься.

Все смотрим на Тима, лежит, за живот держится. Вот же я идиот! У него руки в крови были, совсем из головы на радостях вылетело!

– Показывай, – подхожу к нему. Он приподнимает футболку: на левом боку колотое проникающее ранение с рваными краями. Плохо дело…

– На арматуру напоролся, прежде чем успел зацепиться, – усмехается, пытаясь встать. – Ерунда, царапина, само пройдет.

– Не пройдет! Лежи и не двигайся! – Марина достает из рюкзака аптечку, повезло, что наблюдатель ее, как снаряжение, не вытащил. Или на это и был расчет? Надавливает на живот, проводит осмотр. Тим не поморщился ни разу, Казанова, блин! Даже в такой ситуации перед девчонками выпендривается. – Рана неглубокая, органы не задеты, тебе повезло. Дышать сложно?

– Немного.

– Мышцы грудной клетки напряжены. У тебя перелом шестого и седьмого ребер, плюсом ушиб. Нужно наложить циркуляторную повязку и остановить кровь. Жить будешь, – выдыхает. – Мне нужны бинты, гемостатическая губка и широкий пластырь.

Удивила. Уверенно говорит, ни паники, ни лишних движений, знает, что делает. Разумеется, правила первой медицинской помощи давно все выучили, от зубов отскакивают, да и аптечка у любого походника побольше, чем у автомобилиста. Это необходимость, иногда медиков ждать приходится дольше, чем это возможно, приходится действовать самим. Но чтобы настолько?

– Может, порох подожжем? – улыбается Тим, пытается шутить. – Я такое в фильмах видел. Сыплешь на рану, поджигаешь, и вуаля, кровь перестает идти! Буду как Шварценеггер.

– Правильно про тебя Лада сказала! Дурак! – фыркает Киша, вытаскивая из красной медицинской сумки все необходимое. – Вместо раны еще и ожог получишь! Хорошо, что в этот раз я антибиотики положила, в прошлый мы даже антацид не брали. – Края промывает антисептиком, осторожно тампонируя рану гемостатической губкой в два слоя. Дальше стерильная прокладка, для давления, и широкий пластырь. – Его нужно усадить, я зафиксирую повязку на ребрах. Только осторожно, без резких движений, не хватает еще смещение заработать! – Без слов с Бодей друга поднимаем. Маринка за пять минут управилась, делая из грудной клетки мумию. – Легче?

– Да, спасибо, – кивает Тим, сам поднимается на ноги, для поддержки опираясь на мою руку. – Так вот чему вас в академии ментовской обучают, а я-то думал, что ты только преступников будешь ловить!

– Выпьешь обезболивающее и антибиотик, – Марина уходит от темы, вместо ответа протягивая таблетки. – Два раза в день. Все ясно?

– Ясно, док, – усмехается Тим.

– Я фельдшер, а не док, – тихо выдает она, пряча глаза. – В будущем. Год в колледже уже учусь, на «Скорой» разрешили летом подрабатывать. – Мы переглядываемся, никто ничего не понимает. – Да какая разница, забудьте.

– Марина, – подходит Богдан. – Что случилось? Ты же больше всего хотела окончить университет МВД, опером стать, как твой отец. Что еще за колледж?!

– Ты случился, Бодь, – вздыхает она, мотая головой. – А колледж обычный, медицинский. Ничего особенного!

– Ты из-за меня институт бросила?

– Умоляю, хватит уже! Проблема решена, тебе волноваться не о чем, на этом точка! – чуть не расплакалась, эмоции накрывают. Отворачивается, берет себя в руки. Киша не из тех, кто жалуется, сама привыкла со всем разбираться. Сейчас не справляется, значит, что-то серьезное.

– О чем ты?! Какая проблема? – настораживается Бодя, шестеренки в его голове крутятся, перебирая всевозможные варианты. Марина руками разводит, пытаясь уйти. Гроссмейстер не позволяет, дорогу преградил. – Даже не думай, что можешь сбежать от этого разговора. Еще раз спрашиваю, какая проблема решена?

– Если так интересно, у папаши своего спроси! – Сжимает кулаки, ей больно.

– Я у тебя спрашиваю!

– Отстань от нее! Ты не имеешь права! Она не твоя жена, думай лучше о своей семье, а Маринку оставь в покое! – заступается за подругу Рита, спускаясь вместе с ней по импровизированной лестнице вниз.

– В чем, вообще, дело? – Богдан смотрит на нас с Тимой. Оба пожимаем плечами, если бы мы только сами знали ответ! Не нравится мне все это. Возникает резонный вопрос: какие еще секреты мы друг от друга скрываем?

– Дай ей успокоиться, потом поговорите. Если что, Ритку допытаю, она точно в курсе. Пойдемте вниз, нельзя их одних надолго оставлять.

Мы спустились на первый этаж, никто не проронил ни слова. Слишком много разрозненных мыслей и эмоций, чтобы делиться. Слов не подберешь. Мы здесь всего второй день, кажется – уже неделю. Страхи, усталость, голод, раздражение – все смешалось в один клубок, распыляя остаток сил. Слишком много неизвестных, чтобы собрать четкую картину, плюс неудачная попытка бегства из западни окончательно разбила зародившийся огонек надежды. Обычно в такие моменты Тим всех подбадривает, сейчас ему не до этого, сам ногами еле перебирает.

Богдан на лестнице замирает, останавливает нас, указывая на стойку регистратуры.

– За углом кто-то есть. – Достает пистолет из-за пояса, неторопливо делает шаг вперед. – Эй, ты!

Высовывается светловолосая голова. Пацан! Тот самый пацан, который приходил ко мне вчера днем, Пашка Морозов!

– Подожди. Я его знаю, – останавливаю я Богдана. Парнишка с гитарой в руках выползает, вылупился на нас большущими голубыми глазами, не шевелится. – Ты? Что ты здесь делаешь?

Со всех ног драпанул, инструмент по пути бросил, удирая от нас по коридору. Там тупик, никуда не денется.

– Вот же маленький засранец! – недовольно мотает головой Богдан, устремляясь в погоню. Я за ним. – Где он?

На половине пути мы оба замерли. Пацан как сквозь землю провалился, его нигде нет!

– Что за чертовщина, – ругаюсь я, толкая закрытую дверь, по всей видимости, былой столовой. Дверь на замке, негодник при всем желании не успел бы открыть. – Видел, куда побежал?

– Нет, да и бежать тут некуда, мы здесь вчера все осмотрели. Что дальше делаем? – спрашивает Гроссмейстер. Оглядываюсь по сторонам. Бесполезное занятие – искать его сейчас, мы слишком устали. К тому же Тим с девчонками один, раненым с психом в капюшоне не справится, их нельзя оставлять.

– Возвращаемся.

Девчата с Тимофеем смотрят на меня, стоит только из-за угла показаться. Ждут ответов. Жаль, у меня их нет.

– Это тот мальчишка с часами, о котором я говорил вчера, – вздыхаю. Из всех один Казанова понимает. – Вчера, перед походом, этот пацан заходил ко мне, сказал, что нам не нужно ехать в больницу. Представился Пашей Морозовым, и я решил, что это шутка. Не понимаю, что он здесь делает.

– Ребенок еще, мальчишка, – удивляется Ритка. – Думаете, он заодно с наблюдателем?

Сам бы хотел знать.

– Может, он в багажнике спрятался? – предполагает Марина. – Дети иногда так делают. Приключений захотел и вляпался из-за нас… Кажется, мальчик был напуган.

– С наблюдателем он или нет, одно могу сказать точно, этот пацан знает, где выход. С нами он не заходил. – Тим поднимает гитару, проводит по струнам. – Это моя. Она в машине осталась, под сигнализацией. Зачем ее сюда было приносить?

– Рюкзаки тоже были в машине под сигнализацией, – резонно парирует Киша. – Ребенок их бы не поднял. Да и зачем это десятилетке? Что, если наблюдатель не только наши вещи, но и балалайку эту притащил? Мы могли не заметить, а малыш просто поднял. Куда он убежал? Его найти нужно, он здесь совсем один!

– В том-то и дело, мы понятия не имеем, куда этот пацан делся! Ко всему прочему он Семена о больнице предупреждал, совпадением не может быть. Хватит мамочек включать, этот пацан здесь неспроста, – отвечает Богдан, пытаясь привести головоломку к единому знаменателю. – Трос не был прорванным, заводской брак, не повезло. Этот ублюдок оставил у каждого по одной или парочке важных вещей. У Лады пистолет, у Тимофея – снаряжение, у Маринки – лекарства. Если моя теория верна, у остальных тоже должно что-то быть. – Он открывает рюкзак, вываливая на пол содержимое. – У меня котелок, сублиматы, пара бутылок с водой.

– Одежда только, – пожимает плечиками Рыжик, разгребая несистематизированную сумку. – Еще фотоаппарат с объективом… Он не забрал фотооборудование!

Сам проверяю. Вещи, спальные мешки, как у остальных, на месте, но должно быть еще что-то действительно важное, то, что помогает выжить. Ни еды, ни лекарств, ни снаряжения, как и фотоаппарата с пистолетом, но их и не должно было быть. Нашел!

– Налобный фонарь, две штуки, Ритке запасной брал. И огниво, – усмехаюсь. Вот и пригодилась моя запасливость. На первый взгляд не самые значимые приспособления, но любой походник подтвердит, что свет и огонь – символы жизни. Этот псих с нами играет, но правила заведомо известны только ему. – Предложения?

– Поесть и отдохнуть, – пожимает плечами Богдан, за Маринку беспокоится, дыхание так и не восстановилось. Но желание общее высказал, с ног валимся. Разбираться сейчас с проблемой нет сил. – Нужно развести костер, используем стулья. Еду лучше экономить, одна порция на двоих. Курица карри с рисом, гречка с говядиной, суп харчо, суп с фрикадельками, овсянка с орехами и медом. Всего по две штуки и один пакет ягод.

– Овсянка, – поднимает руку Ритка.

– Мне тоже, – нехотя отзывается Лада. – Я вегетарианка.

Забавно за ними наблюдать, Рыжик мясо тоже не особо предпочитает, придется девчатам делиться.

– Мариш, курица или говядина? – Бодя поворачивается к бывшей, показывая два пакетика. Молчит, косясь то на меня, то на Тима. – Значит, говядина, ты же до сих пор гречку любишь?

– Что же, нам с Семой рис, – по остаточному признаку хмыкает Тимофей, потянувшись за едой.

– Гречка в прошлом, мне тоже рис. Я с тобой! – Киша перехватывает пакетик, пересаживается к Казанове. Тим только плечами повел, сочувственно кивая другу. Без лишних слов все понятно. Две соперницы смогли себя пересилить, преломив хлеб, бывшая парочка – нет. Недаром говорят, от любви до ненависти – один шаг.

Развести огонь проблемы не составило, деревянных стульев хватает, к тому же сухая листва отлично принимает искру. Остается дождаться, пока закипит вода. Вокруг костра усаживаемся в кружок, как в лучшие времена, напрягает только молчание. Тяжелый денек… Вопросы без ответов – полбеды, мы начинаем разделяться, переставая доверять друг другу.

– Да ладно вам, ребята, – Тим нарушает тишину, натягивая свою фирменную улыбку главного весельчака. – Этот псих в капюшоне понятия не имеет, с кем связался. Выберемся! Не получилось сегодня, завтра будет новый день. Разве было хоть что-то, с чем мы не справились? Выше носы! – подбадривает он, берет в руки гитару. – Я песню написал, сыровата еще. Да и бог с этим, главное – суть.

Подмигивает, проводя пальцами с засохшей кровью по натянутым струнам:

Куплет 1

 
На вершинах опасных горных хребтов,
На протоптанных смертью дорогах.
Мы с тобою – мой друг, бок о бок идем,
Закаляя свой дух на распутье!
Не страшны нам ни ветер, ни дождь, ни мороз,
И пусть сердце во тьме замирает.
Всем назло – мы зажжем искры в глазах,
Пусть дотла наши души сжигает!
По-другому никак – по-другому нельзя!
Надоела нам жизнь на повторе.
 

Куплет 2