Текст книги "Квартира № 41"

Надя

А кофе можно? А кофе нельзя

Надя никогда в жизни не фантазировала о знаменитостях, не писала тайных валентинок и не знакомилась в интернете. Все, что интересовало ее в жизни, обычно находилось в шаговой доступности или сопело на соседней подушке. Для Нади разница ритмов жизни относилась к нестерпимым обстоятельствам. Расстояния – поводом для стоп-крана мыслей. Но тут спустя щепотку глав до нее вдруг дошло, что она целиком и полностью окутана сигаретным дымом мужчины, написавшим этот текст. Незнакомец очаровал ее своей искренностью, человечностью и открытостью. Никаких загадок, недомолвок или исчезновений. Рядом, любит, изменяет. Все как у людей. Не то, что этот… именующийся Игорем.

Даже если рукопись написал дилетант, все равно он моментально оказался в разделе «Творческие мужчины». Обычно подобные разделы Надя предпочитала обходить за сто километров или объезжать по границе соседних государств. Но тут, то ли от душевной пустоты и отсутствия своей жизни, то ли от тщетных попыток выкинуть из головы и выдохнуть из сердца Игоря, Надя заочно заинтересовалась автором текста. Неужели мужчины умеют чувствовать? Неужели они умеют еще пальпировать чувства и выражать их открыто? Пусть запоздало и не с глазу на глаз, а в виде литературного опуса, но все же пересиливают себя и открываются.

Ближе к вечеру, листая одну за другой прохладные страницы, Надя начала ловить себя на том, что уже нарисовала в воображении портрет этого мужчины, наделила его бархатистым прокуренным голосом, едва колкой щетиной, волосатой грудью и гренадерской статью. А вдруг он низкорослый плюгавенький очкарик, который просто влюбился в писательницу и отправил ей свой роман в надежде на публикацию? Вдруг это все вообще не про Веру?

Да, Надя понимала, что ее засосала квартира, и осознавала, что пора выбираться на свежий воздух или хотя бы в прокуренное соседнее кафе на аперитив.

Старая приятельница, с которой они были дружны еще со школьной скамьи и курилки за гаражами, разделила с Надей желание высунуть нос на свет божий, и они отправились в кафе, где Вера обычно встречалась с выпускающим редактором и где, возможно, бывал ее бывший муж, предположительно написавший текст. Надя даже не стала надевать верхнюю одежду, а быстро перепрыгнула переулок одним движением. Прохожие, увидев женщину в одном шерстяном платье посреди зимы, почему-то не удивились. Возможно, даже не приняли за городскую сумасшедшую.

Внутри кафе не было ничего примечательного. Полумрак. Дамы полусвета. Стаканы резные, у кого наполовину полные, у кого наполовину пустые. Пальцами теребят – женщины волосы, мужчины смятые сигаретные пачки, шуршат целлофаном. Целуют в горьковатые и сухие губы, почесывают носы. А тот престарелый усатый рыжеволосый франт в углу сморкается и потирает глаза. Видно, аллергия на сигаретный дым. Еще и иностранец.

Нет, если бы автор книги был сейчас здесь, Надя почувствовала бы это кожей.

Ее приятельница, Катька, хрупкая и тоненькая брюнетка с плотоядной улыбкой, казалась настолько миниатюрной, что ее с самого детства зазывали в цирк акробаткой, однако она стала оперирующим хирургом, шесть лет проработала в НИИ Склифосовского, а потом открыла частную клинику и с тех пор вела лениво-довольный образ жизни в центре Москвы. Трое детей в анамнезе, инфантильный муж – компьютерный гений, золотистый ретривер – все это доставляло ей радость, особенно когда она оставляла всех подопечных дома и выбиралась на встречу с подругой.

Надиному переезду из загородной сказки в суровую городскую действительность она радовалась, как ребенок Новому году. Втайне надеясь, что сможет скидывать своих подросших спиногрызов на выходные.

– Знаешь, мне кажется, я кое-кем очаровалась, – поделилась Надя, когда принесли антипасти на закуску.

– Все? Прошла твоя годовалая трагическая влюбленность в провинциала? – уже обрадовалась Катька.

– Удивишься – не прошла. Но это не помешало мне впасть в экзальтацию. Этот мужчина идеален. Я тебе на полном серьезе говорю, – от спокойной и уравновешенной Нади подобные заявления были тревожным симптомом. Катька вжалась в стул и напряглась, продолжая слушать. – Мне тут в руки попала рукопись неизвестного автора. Текст не для публикации, а для одного-единственного читателя, – делилась Надя последними событиями. К тому же это было единственное, что могло ее спасти от обсуждения позорных подробностей своего развода.

– А ты где его нашла? – вникала в происходящее Катька.

– Во-первых, не я его нашла, а он меня, а во-вторых, что самое, пожалуй, печальное, я не знаю ни как он выглядит, ни даже его имени. Но чувствую селезенкой, это знамение! – Она хлебнула шабли для храбрости. – Все неслучайно, и то, что Нина ноги раздвинула перед моим бывшим мужем, и квартира эта, и что Игорь пропал. Меня как будто жизнь вела именно к этому моменту! – Надя наконец выговорилась.

– Слушай, ты бы заехала ко мне в клинику. У нас психиатр – золото. Виктор Иванович. Он тебе таблеточки пропишет, может, даже травками обойдемся! – хваталась за голову Катя, не понимая, как вернуть подругу в привычное состояние.

– Да ты не понимаешь! Я впервые за десять лет счастлива! – осадила ее Надя.

– А ты искать этого графомана пробовала? – сморщившись, поинтересовалась Катя.

– Я даже не знаю, с чего начать поиски. Если верить сюжету книги, он живет в доме напротив – якобы окна в окна. Но поскольку в моем доме есть полуподвальные помещения, а в его – нет, то строго напротив сразу два этажа. А это, я подсчитала, двадцать две квартиры в четырех подъездах. Не могу же я стучаться в каждую дверь. Единственная реальная зацепка – это его бывшая жена… то есть Вера, но у нее телефон выключен.

– А вдруг он просто начинающий писака, который выследил эту Веру и прислал ей рукопись, конверт с которой она даже поленилась открыть? Ну там, думая, что она увидит в нем талант и поможет с публикацией, – рационально размышляла вслух Катька.

Надя уже собиралась выпалить монолог в защиту незнакомца, отбивать на груди чечетку кулаками и с пеной у рта доказывать, что психа она учуяла бы по первому абзацу, а этот живой и настоящий… Как тут же появилось первое подтверждение истинности текста, что Надя обнаружила в запертом на клей конверте.

– Марк! – вдруг восторженно произнесла Надя, когда официант принес им за столик бутылку вина. Не первую за вечер.

– Слушай, нас вроде другой сначала обслуживал, – внесла ремарку Катька.

– Подожди минутку! – Надя выпрыгнула из-за стола и побежала за официантом в подсобку.

Катька крутила телефон в руках, прикидывая, во сколько обойдется вызов бригады из клиники неврозов.

– Простите, а вы на самом деле Марк или поменялись с кем-то из смены бейджиком? – накинулась на него Надя.

– А вы про эту тему откуда знаете? Я вас первый раз тут вижу. – Марк отвлекся от сканирования взглядом стеллажей с алкоголем и осмотрел Надю с головы до ног. У него была фотографическая память на лица – официантом он подрабатывал в свободное от учебы на скульптора время.

– Я понимаю, это может показаться странным, но бывал ли тут человек, который когда-либо интересовался, покупаете ли вы чай на те чаевые, что он оставляет? – затаив дыхание, озвучила вопрос Надя.

Некто Марк расплылся в ехидной гримасе.

– «А кофе можно?» – спросил я у него однажды, – начал он поведывать этот эпизод.

– А он ответил, что кофе нельзя! – предвосхитила Надя слова Марка.

– Именно.

– Так вы его знаете? – практически вжала его в стеллаж Надя.

– Ну как сказать знаю, несколько раз перекидывались парой фраз ни о чем.

– Хоть имя его помните? – пыталась за что-то зацепиться Надя.

– То ли Иван, то ли Илья… Как-то на «И». Может, Игорь. Нет, вряд ли Игорь.

– А когда видели его последний раз? – не теряла надежды Надежда.

– Не припомню, чтобы он с тех пор, как выпал снег, появлялся. До этого несколько раз в неделю минимум захаживал.

– Ему можно оставить записку? Вдруг он появится.

– Оставляйте, конечно.

Надя содрала этикетку с бутылки вина, выдернула из кармана рубашки официанта ручку и настрочила записку неровным почерком.

«Я нашла вашу рукопись. Конверт лежал нераспечатанным в квартире, собственником которой я теперь являюсь. Я хотела бы вернуть вам рукопись. И познакомиться. Спасибо, что вы есть. Мой номер 789-90-21. Надя».

– Скажи мне, что это была не острая форма психоза. – Катька порицающе покачала головой, когда ошалевшая подруга вернулась обратно за стол. – Жизнь вдвоем с котом сделала свое подлое дело – ты сходишь с ума. Гоняешься за картавыми официантами.

– Да не схожу я с ума. Я, наоборот, мне кажется, наконец начинаю дышать полной грудью. Посмотри на меня, я оживаю!!!

– Тебе срочно нужны антидепрессанты. Или хотя бы любовник. Невымышленный, – поправила себя Катька и, не дожидаясь официанта, разлила вино по бокалам.

– Кать, у меня все в порядке, не нужен мне никакой любовник, – отнекивалась Надя.

– Для здоровья. Воздержание, между прочим, очень негативно на нервной системе сказывается. Сколько твой целибат длится?

– Какая разница. После Игоря никого не было, – развела Надя руками, понимая, какой шквал осуждения и недоумения сейчас на нее обрушится. – Слушай, первые семнадцать лет жизни как-то же продержалась, вот и сейчас справлюсь.

– Нет, подруга, так дело не пойдет. Хочешь ты этого или нет, но надо что-то менять. Вон, посмотри, там за столом сидят три молодых человека. Чем они тебя не устраивают?

В противоположном углу зала кучка молодых ребят с телами спортсменов о чем-то судачили, попивая виски с колой. Пепельницу не просили. Точно спортсмены.

– Что, все трое? – подняла Надя глаза на Катьку.

– Да выбери одного. – Она поправила свой кардиган мятного цвета, и глаза ее как-то по-особенному заблестели.

– Кать, с тем, который слева сидит, я живу в одном подъезде. – Надя вдруг вспомнила, как в неглиже носилась по подъезду в поисках Бегемота.

Когда Бегемот еще до конца не обжился, стоило открыть дверь, чтобы принять от курьера заказанную еду или пустить кого-то из знакомых в квартиру, он тут же прошмыгивал мимо, и Наде потом приходилось прислушиваться, дабы различить нервный писк. Однажды к Наде приехал сборщик мебели и застал ее в душе. В одном полотенце она открыла дверь, и Бегемот пустился в бегство. Босиком, едва придерживая полотенце на груди и оголив зад, Вера понеслась за ним со скоростью десять ступенек в секунду, пока не столкнулась с опрятным и ухоженным юношей, который держал в руках Бегемота. «Не ваше?» – улыбчиво произнес молодой человек. «Мое», – чуть смутившись, ответила Надя и замешкалась, как бы ей взять котенка так, чтобы и полотенце удержать и Бегемота крепко зажать подмышкой. В глубине души она надеялась, что это был «залетный пассажир» и что больше ей не придется краснеть за непристойное поведение.

Однако судьба распорядилась иначе и спустя сутки они встретились в лифте, но, окруженные другими жителями подъезда, сделали вид, что ничего и не произошло. А что, собственно говоря, было-то? Так, мелочи жизни и привычные недоразумения бытия. Да и ягодицы у нее в прекрасной форме.

– Ну так вообще удобно, – заявила Катька. – И ехать никуда не надо. Один звонок – и вечер в шоколаде.

– Ты вообще свихнулась? По заведениям снимать малолеток для секса? Ему же лет двадцать с крохотным хвостом. Еще предложи мне стриптизера на дом вызвать.

– Если не наладишь личную жизнь, я тебе сама стриптизера на дом вызову. Так что давай, еще бокал вина. И вперед…

– Ты доигралась. Вот, сосед меня заметил и идет в нашу сторону. Могла тише говорить? – шикнула Надя.

– А что, ты стыдишься, что ли? Я бы на твоем месте радовалась, что тебе студенты глазки строят, а не место в метро уступают, – практически шепотом уже выпалила Катька.

– Ладно, но если я сейчас уведу его домой, то ты оплачиваешь наш счет.

– Договорились. – Катя и Надя пожали друг другу руки, обозначив условия пари.

Сосед подошел, широко улыбаясь, готовый подсесть за стол.

– Как кот поживает? Больше не удирал? – за короткую фразу он уже оказался на соседнем стуле и в разговоре рукой касался Надиного плеча.

– Нет, впал в зимнюю спячку и почти не шевелится. – Надя обернулась к нему так, что их лица оказались на расстоянии сантиметров десяти.

– Но он жив хотя бы?

– Доволен и здравствует. Это Катя! – представила она подругу.

– Коля. – Он протянул руку, рассчитывая на рукопожатие, но Надя перехватила его ладонь:

– А меня Надя зовут!

– Плечи у тебя красивые! – не стеснялась в комплиментах Катька, осушая очередной бокал вина.

– Десять лет плаваю.

– А куда твои друзья делись? – расстроенным голосом поинтересовалась она.

– По клубам поехали. А я как-то не в настроении сегодня приползать домой под утро.

– А как же спортивный режим? – не могла Надя не вставить свои пять копеек в общую казну колкостей. Ирония – маска защищающихся.

– У меня все по лайту. Тут кола, можешь понюхать, если не веришь, – как-то по-школьному оправдывался спортсмен, но быстро перевел тему. – А у вас какие планы на вечер?

– Да вот, Катя собиралась допить вино и ехать домой отпускать няню, – принялась Надя за ехидство.

– Да? Какую такую няню? – прекрасно понимая Надин далеко не тонкий намек, Катя не могла не прореагировать на публику. Шумно и смешно.

– Мэри Поппинс! – ехидно съязвила Надя и пнула подругу под столом.

– А ты? – Коля в разговоре дотрагивался до Надиной руки. Для второй встречи это было достаточно прямолинейно. Что цепляло.

– А я собиралась попросить тебя открыть мне бутылку вина дома. Штопор сломанный, а я как-то сама с этим делом не справлюсь.

– М-м-м… – На пару секунд его смутили Надины слова о штопоре. – А я хотел тебя в кино позвать.

– Зачем же так тратиться. Сейчас все можно в интернете найти.

Диалог Нади и Коли набирал обороты. Легкий флирт с тяжелыми последствиями.

– А ты решила мои деньги экономить?

– Да нет, наше время. Ну что, пошли? – Надя поднялась со стула, всем своим видом показывая, что им пора идти.

– А счет? – Коля потянулся за кошельком.

– Меня сегодня Катя угощает.

– Помнишь, когда твой бывший муж сказал, что ты конченая тварюга, я с пеной у рта доказывала обратное? Так вот. Он был прав, – шепнула Катька на ухо подруге.

– Ты сама хотела наладить мою половую жизнь, а теперь чего-то вредничаешь. – Надя поцеловала Катю в горячую от алкоголя щеку и отправилась прочь из душного, задымленного чужими мыслями, пространства.

– Ты что, без верхней одежды? – поймал ее в дверях Коля, притянув за руку обратно.

– Тут двадцать метров.

– Дать куртку? – принялся Коля расстегивать пуговицы на горловине.

– Так добегу.

На счет три они выбежали в снегопад.

Опорошенные снегом, они занеслись в подъезд и юркнули в лифт. Надя запрокинула голову, чтобы стряхнуть с волос белые хлопья, и в этот момент Коля подпрыгнул на месте, и свет в лифте погас – они застыли между этажами.

Поцелуй поначалу казался пресным и долгим. Его теплые пальцы скользили в ее волосах, как ужи, сплетаясь где-то в области шеи.

– Мы не доехали всего пол-этажа. Может, дотерпишь до квартиры? – Надя нащупала в темноте кнопку своего этажа. Свет зажегся.

– Ты давно разведена? – поинтересовался Коля, рассматривая Надину руку, которую перехватил у кнопочной панели.

– С чего ты взял, что я разведена?

– У тебя след от обручального кольца. – Коля провел по безымянному пальцу возле основания, прямо по светлой полосе.

– Полгода, около того, – прикидывала в голове Надя.

– И что ты делала эти полгода? – проявлял открытое любопытство юный спортсмен.

– Отсыпалась, читала, работала.

– Ты работаешь? – удивился Коля. Он привык, что женщины вроде Нади всегда находятся на содержании.

– Торгую пижамами с фамильными инициалами. А также текстилем для гостиниц.

– У меня отец завязан с ведомственными пансионатами по области, хочешь подсоблю?

– А ты полезный.

– Еще бы. Слушай, у меня такое ощущение, что ты меня сняла, как девку в клубе, – выдавил он из себя с улыбкой, пока Надя открывала ключами дверь.

– Теперь ты понимаешь, как чувствуют себя девушки, – без всяких экивоков наслаждалась воцарившейся справедливостью Надя.

– Тебя тоже постигала подобная участь? – заметил он в сказанном что-то личное.

– Нет, к сожалению. Я слишком долго была замужем.

В эту секунду Надя вспомнила про Игоря, как неведомым для себя образом через несколько часов после знакомства уже касалась простыней небольшого отеля и вдыхала в себя мускус. Может, ее постигала подобная участь? Может, она придумала себе его влюбленность там, где был просто моментный азарт?

– А как же бурная молодость?

– Вот ее-то у меня никогда и не было. – Наде часто становилось горько, что бурная молодость прошла стороной, она даже не напивалась до отключки ни разу в жизни. Ее жизнь была подчинена строгому плану и корректировке не поддавалась: учеба в техническом вузе, которая требовала сосредоточенности, отдых с родителями в Геленджике, а потом сразу замуж за депутата, дом в Переделкино, бизнес, к которому Надя относилась со всей ответственностью, и сестра, что подкинула проблем и подложила в итоге свинью.

– Наверстываешь?

Вопросы Коли ставили Надю в тупик.

Действительно, не был ли Игорь запоздалой первой студенческой влюбленностью, которая миновала Надю в институте? Вообще, нет ли в последних событиях воскрешения молодости и отсутствия самоконтроля, которых она всегда так остерегалась?

– Сколько тебе лет? – решила Надя сменить вектор беседы. – Хотя нет, лучше не говори, – поймала она себя за язык.

Они наконец закончили допрос в дверях и перебрались в кухню, соединенную с гостиной. Поскрипывал дубовый паркет от шагов, вяло тикали старинные часы с медным маятником.

– Вино открывать? – начал озираться Коля в поисках бара.

– У меня нет ни вина, ни штопора, – без всякого смущения призналась Надя.

– То есть как нет? – оторопел он.

– Это проблема?

Его дыхание щекотало плечи. В его голосе звенели молодость и кураж. Аккуратные, будто высеченные из мрамора пальцы ласкали кожу, давно не чувствовавшую на себе прикосновений.

Путать карты, следы и волосы, зажимать бедра руками, жадно глотать человека – будто в жару газировку. Как-то так Надя охарактеризовала бы эту ночь.

Связь с молодым возвращала ее в школьные годы. Короткий сарафан, ноги прилипают к упругой парте с колючими сколами, горячие губы, похожие на ощупь на спелые черешни; из окна пахнет маем и свободой, доносится гул троллейбусов и шлепки по волейбольному мячу со школьного двора, сизая гроза собирается в единое воздушное пространство неба. На пару с одноклассником они выкрали из учительской ключи и заперлись в кабинете химии, чтобы долго целоваться с языком и ощупывать друг друга подобно хирургам. Внутри все дрожит от гормонального натиска и опасения, что в дверь постучится завуч, или уборщица откроет ее своим гремящим комплектом ключей. В те авантюрные годы Надя впервые потеряла контроль над обстоятельствами.

Бывает близость колкая, электрическая, тягучая. Когда душу засасывает в энергетическую воронку. Ее еще называют неконтролируемой близостью. С глубоким проникновением.

Случай с Колей был иной.

Легкий, поверхностный, комфортный.

Контролируемая близость

Он никогда не будет обладать ею. Она – им.

История на одну ночь, как принято говорить. Надя ценила каждую минуту, каждое прикосновение. Она срывала с него мальчишеское поло. Пускала руки на волю по его плотному упругому животу, поцарапывала спину, невольно оставляя следы соития на коже; его длинные сухопарые пальцы срывали с нее платье, завязывали волосы в неведомые узлы. Их силуэты скользили по дивану, перетекая друг в друга, расстояние сокращалось с каждым поцелуем, одно тело согревало другое. Надя оказалась сверху. Он притянул ее к себе так, что она откинулась назад, шея выгнулась, а соски все так же касались его ладоней. Коля едва постанывал, приподнимаясь и придерживая Надю – чтобы совсем близко и глубоко. Застывал в такт с ней на пару секунд, а потом кусал ее за ухо, еще несколько минут оставаясь внутри и практически не шевелясь.

Надя давно полюбила молчание после секса. Так ей казалось правильным. Не вымучивать слова, чтобы обратить неловкость в диалог. Однако Коля в силу молодости думал иначе.

– Слушай, вот ты взрослая и все, наверное, знаешь, а ты уверена, что все люди способны на любовь? Я просто никогда и ни в кого не влюблялся, – пустился в откровения Коля.

– Когда-нибудь твою жизнь наполнит только одна женщина, которую ты будешь любить. Любить всю жизнь. Ждать. А она окажется счастлива. Непременно с другим.

– Ты тоже кого-то любила? Мужа?

– Нет, конечно же не мужа. – Надя разулыбалась и глазами высматривала Бегемота, пока заваривала им чай из пакетиков. – Любовь, острая, как респираторная инфекция, редко приводит к браку. Чаще всего семья – это эвакуация из удушающего одиночества. Тебе просто хочется быть кому-то нужным. – Она протянула ему кружку. – Знаешь, муж – это часто тот, к кому ты возвращаешься от любовника, утыкаешься в плечо и плачешь. Говоришь, что от усталости. Но он все понимает. Обнимает тебя и сам грустит по кому-то другому.

– Твоя любовь была до брака? – Коле нравилось слушать грустные истории из уст зрелых для него женщин. Эти минорные откровения были полны скрытого эротизма. И в них не было ни толики фальши.

– Во время.

– А что было потом?

– А потом разрушился мой брак, и я искала его по всему городу, чтобы обнять и сказать, как сильно он мне нужен, – нехотя возвращалась она в воспоминания о той ночи. – Я хотела подарить ему свою обретенную свободу, наивно думая, что он примет ее и меня примет в свои объятия и защитит от целого мира.

– Но?

– Но я нашла его в гостинице. От него пахло другой женщиной. На щеке были следы блесток и помады. Дело не в том, что мне нужна была его верность. Я просто почувствовала себя в списке, из которого можно вычеркнуть любого. Включая меня.

– И чем закончилась история? – пытался оценить Коля возможные ущербы от любви.

– Я стала сильной.

– И никогда не плачешь? – пытался он внести нотку юмора в разговор.

– Даже когда режу лук и смотрю «Хатико». – Надя чуть лукавила. Она никогда не смотрела «Хатико» и «Белый Бим Черное Ухо». – Слушай, я плохо засыпаю рядом с незнакомыми мужчинами.

– Я прекрасно понимаю намеки. – Коля залпом допил горячий чай и выискивал глазами джинсы. – Может, хоть номерами телефонов обменяемся? – поинтересовался он напоследок.

– Мы же живем в одном подъезде, не потеряемся!

Когда дверь за Колей закрылась, Надя прошла босиком на кухню, открыла холодильник, достала банку пива, которую прислали бонусом к заказанной пицце, китайскую лапшу в картонной коробочке и включила радио. Бегемот, услышав жужжание микроволновки, мигом примчался и расположился на соседнем стуле.

– Слушай, а Игорь сам тебя покупал или просто выбрал по интернету и оформил доставку? – обратилась Надя к Бегемоту. Но тот ограничился неоднозначным молчанием и заурчал, засыпая. Песня по радио добавляла грусти и тоски:

 
Знать бы хотя бы с кем ты да как ты,
Честно, кормлю кота, поливаю кактус,
В гости к тебе идти по парапету
И не верить бреду, что тебя нету.
 

* * *

Настырные звонки в дверь с утра пораньше в выходные дни всегда выводили Надю из состояния равновесия. Именно поэтому она много лет жила за городом – там уважался суверенитет, и соседи воспринимались исключительно как партнеры по бадминтону и поеданию шашлыка. Никому и в голову не приходило звонить в дверь раньше полудня – все чтили сон. Оказалось, в Москве иные нравы.

– Ты хуже будильника, – изрекла Надя, увидев на пороге Колю.

– И тебе доброе утро. – Он стоял довольный, спокойный и держал две стеклянные бутылки с кефиром.

– Что ты тут делаешь? – Надя зевала, облокотившись о дверной проем.

– Я решил, что раз ты не засыпаешь рядом с другими людьми, то хоть завтраком накормишь. А то я, признаться, ненавижу утро. И тем более ненавижу голодное утро.

– Чтобы начать любить утро, нужно просто выпивать бокал шампанского за завтраком. – Надя жестом показала «проходи» и, завернувшись в халат, побрела в сторону ванной комнаты. – У тебя что, родители уехали, и ты сидишь без еды?

– Уехали. А ты что, пьешь шампанское по утрам? – с некоторой настороженностью осведомился Коля.

– Бывает такое. Ну, я же бокал, а не бутылку, – начала она будто оправдываться.

– А как остановиться на одном бокале? – подтрунивал он.

– Ты юный максималист, тебе не понять. – Надя включила воду в душевой кабине, чтобы та прогрелась.

– Да, конечно, я же тупой бобик. – В Коле просвечивался юношеский задор и абсолютно отсутствовала обидчивость – он умел всласть посмеяться над самим собой и на колкости отвечал незаурядными шутками. Наде это нравилось.

– Кстати, на будущее. – Надя высунулась, уже без халата, из ванной комнаты и погрозила Коле кулаком. – Никогда без предупреждения не приходи к женщинам по утрам. Как минимум – можешь не узнать ее на пороге, а как максимум – получить по тыкве бигудями.

– Да ладно, ты спросонья ничего. Почти такая же, как вчера вечером. – Он стоял в коридоре, как будто не понимая, куда ему деть стеклянные бутылки.

– Иди на кухню, пей свой кефир, и лучше молча, – пыталась спровадить его Надя.

– И что, ты мне даже яичницу не сделаешь? – жалостливо полюбопытствовал Коля.

– У меня встреча через час. Мне нужно успеть выпить валерьянки и глотнуть шампанского. Или хотя бы принять душ.

Надя увеличила напор, и Коле пришлось кричать, чтобы она его услышала:

– Слушай, а ты мне можешь сделать скидку на пижаму с инициалами? Хочу своей девушке подарить. – Коля так заразительно улыбался, что Надя расслышала эту улыбку, что проскальзывала в голосе, и еле сдержалась, чтобы не выбежать из душа и не залепить ему подзатыльник.

– Я-то, конечно, человек понимающий, – она выключила воду, чтобы Коля четко расслышал ее слова, – и ни на что не целящийся, но держи еще один совет. Никогда не упоминай при женщинах, с которыми ты только что переспал, других женщин.

– А у тебя что за встреча? – мастерски ответил он рикошетом, чтобы сменить тему.

– Свидание, конечно. Что еще может быть субботним утром. – Надя показалась из ванной, замотанная в полотенце, прошла на кухню и принялась шарить в поисках чистого стакана, чтобы налить в него кипяченой воды. Надя была с детства брезглива и даже во время чистки зубов предпочитала полоскать рот водой не из-под крана. Конечно, если позволяли обстоятельства.

– Вот ты негодяйка.

– От двуличной скотины слышу, – вернула ему недовольство Надя. – На подоконнике блокнот, напиши в нем инициалы девушки. Сделаю тебе пижаму со скидкой.

– Я пошутил. У меня нет никакой девушки, точнее, одной и постоянной, которой я хотел бы дарить пижамы. Хочешь, пока ты там себя в порядок приводишь, сделаю тебе французские тосты?

– А ты кухню не спалишь? – Наде было в диковинку, что кто-то мужского пола способен приготовить завтрак самостоятельно.

– Не дождешься.

И она снова отправилась в ванную, оставив Колю одного хозяйничать на кухне.

– Слушай, а что ты подумала обо мне при первой встрече? – послышалось сквозь шкварчание тостов на сковороде.

– Что ты юный добродушный гомосексуалист, – невнятно выразилась Надя, не удосужившись даже вынуть изо рта зубную щетку.

– Вот выйдешь из ванной, я тебе такого гомосексуалиста покажу, мало не покажется. – Коля мастерски сгрузил тосты на тарелки и посыпал сахаром. – Слушай, это не тебя там заряженный и наряженный мужик ждет? – выглянул он в окно.

– Не знаю. Насчет свидания я пошутила. У меня встреча с директором подмосковного реабилитационного центра – хотят сделать большой заказ постельного белья, полотенец и халатов. А почему ты спросил? – Надя появилась на кухне одетая и причесанная.

– Да около нашего подъезда стоит, с твоей машины снег смахивает щеткой.

Подойдя к окну, Надя побледнела. Даже сквозь метель она четко различила фигуру Игоря.

– Твой знакомый? – не скрывал своего любопытства Коля.

– Вроде того.

– Бывший муж?

– Хуже.

– Тот, который тебя не принял после развода? Он же практически лысый, – дивился Коля. В его видении мира женщины влюблялись если не в молодых мускулистых красавчиков, то уж точно не в лысеющих низкорослых провинциалов.

– И что? У лысых повышенный уровень тестостерона, они больше могут в постели. И дольше.

– Ну и проваливай к нему. Я сам тосты поем.

– Я что-то не поняла. Ты выгоняешь меня из собственного дома? – встала в позу Надя.

– Да нет, просто жалко этого… Лысого. – Коля аппетитно захрустел тостами. – Он же без шапки. Ему, наверное, холодно.

– А вот мне его совсем не жалко! – ядовито выплеснула свою злость Надя, грозно и громко размешивая ложкой сахар в кружке.