Текст книги "Голод Рехи"

Озеро

Рехи проснулся от того, что задел раненую руку. Боль прошла зудом, словно под кожу забрались жуки с ворсистыми лапами. Ларта в шатре уже не было, и хорошо, потому что не хотелось ни разговаривать, ни вообще двигаться – переутомленные мышцы еще не отдохнули. Мех шкуры ящера приятно щекотал лицо, никто не будил, не тревожил. Но неосознанный страх перед стражниками заставил встать.

Из разума нехотя уходил сонм нестройных видений, среди которых не было образов прошлого мира. И это, пожалуй, даже радовало. С ними удалось выучить множество новых слов и узнать интересные вещи, но ничего полезного Рехи в них не находил. Одно беспокойство.

А вот теперь лучше бы явились они, отчужденные и далекие, потому что непрошеными гостями нахлынули образы битвы, и от них холодная кровь стыла еще больше. Во время сражения он ничего чувствовал, страх за свою жизнь уступил место исступлению. Теперь же все отчетливее всплывали перед мысленным взором собственные действия, а еще порубленные всеми возможными способами враги.

«Как я сражался? Что это было? Как я так смог… – Рехи сдавил виски, все отчетливее вспоминая свою ярость в неравном бою, и его посетило удивительное предположение: – А если я черпал силу из этих линий! Не просто же так узор на ожоге. Ожог… Проклятье, о нем знает Ларт. Что этот полукровка еще знает? Посмотрел так, будто что-то скрывает. Да и вообще… Кто он? И как создал это поселение? Оно еще молодое – совсем нет стариков. Ларт здесь первый король, явно же. А слова-то какие знает: авангард. Бр-р, гадость… Ну ничего, я еще раскушу его. И надкушу».

Не успел Рехи мысленно помянуть предводителя, как шкуры на входе отодвинулись, и переливы красных сумерек снаружи заслонила широкоплечая фигура.

– Проснулся, значит. Поздно ты. Я вот с утра уже…

Ларт выглядел отдохнувшим и самодовольным, на нем снова красовалась лиловая туника, разве только корону он оставил на троне. При этом руки у предводителя были перепачканы в золе и крови: он помогал раненым и продолжал вместе со всеми разбирать завалы. Рехи поразился, что его никто не просил о такой помощи, и от этого делалось неуютно. Уж если его хотели оставить в деревне, даже в качестве слуги или воина, то непременно отправили бы работать со всеми. Но Ларт не торопился представлять гостя соплеменникам. Значит, точно что-то замыслил.

– Чего там еще в деревне? – неуверенно начал Рехи, он не привык поддерживать разговор, а вот Ларт любил поболтать. Еще бы! Не просто же так его речи слушали все остальные полукровки, неспроста ему нравилось торчать на троне в свободное время.

– Раненых и убитых не так много. Мне вчера показалось, что больше. Пятнадцать убитых с нашей стороны, – констатировал Ларт, с мрачным торжеством добавив: – С их – больше.

Рехи не удавалось сопоставить цифры, пришлось неловко загибать пальцы, чтобы нормально сосчитать.

– А это немало! – понял вскоре он. – У нас в деревне было всего «пять рук» эльфов.

– У нас много. Ладно, не мучайся со счетом. Пусть для тебя будет просто много, – предводитель рассмеялся. Морщась от ожогов, Рехи сжал кулаки и обиженно засопел.

Если уж для Ларта «три руки» своих убитых людей казалось малым числом, значит, деревня и правда у него была большая. А врагов, наверное, было еще больше.

Накануне они показались жуткой неразделимой массой. Но сейчас все четче и четче вырисовывались контуры каждого убитого противника – то разрубленного, то разгрызенного. Казалось, они пришли тенями и стояли за спиной, скаля окровавленные зубы и глядя замутненными смертью глазами. От наваждения Рехи недовольно плюнул через левое плечо – помогло, образы сгинули. Всегда помогало, когда «прилетала» порой всякая «еда» и таращилась. Не просто так Лойэ твердила о призраках, впрочем, неизвестные людоеды не заслуживали внимания.

– Мы успешно отбили нападение. Если помнишь, ты сражался вместе с нами, – усмехнулся Ларт, в очередной раз намекая на то, что Рехи должен остаться в деревне.

– Ну, еще бы забыть!

Отвечать пришлось с той же беззаботностью, хотя на сердце лежал камень. Рехи все больше и больше сомневался: «Ларт, тварь ты пустынная, солнце тебе на голову! Вот бы ты сейчас честно ответил, специально ты меня сбросил или случайно. Ты что-то знал про линии мира, знал же! Или про ожог! Что если ты от меня чего-то хотел? Испытать надеялся? Устроил себе веселье! Наверное, решил: „Вот сброшу эльфа: выкарабкается или нет, пусть линии мира еще раз дернет“. Ага, как же! Думаешь, я ради вас, полукровок, буду руки вот так каждый раз жечь? Надо было не ловить стрелу, чтоб ты сгорел».

– Вечером будет пир. Отмойся, ты весь в копоти. Пойдем, в скале есть озеро.

Ларт отошел к выходу и повелительно махнул Рехи, который смущенно потупился:

– Да я это… песочком. Как привык.

Эльфы не любили воду, даже стоянки выбирали подальше от редких родников и озер, потому что к ним тянулись люди. Эльфы вокруг источников только выслеживали добычу.

– Я сказал, пойдем.

Голос Ларта зазвенел сталью, негромкий, но пронзающий. Рехи недовольно поплелся следом, ища по пути предлог увильнуть.

– Мне меч тут оставить?

– Кто же его теперь украдет? У меня не крадут! Ты добыл его в битве. Сам. Только почисти его камнем, а то совсем заржавеет. Не умеешь? Ладно, научу, – покровительственно отвечал Ларт, словно бы показывая себя с лучшей стороны и вновь заставляя доверять. Но Рехи ни за что не поверил бы в чью-то готовность помогать просто так, даже в мелочах. Он же никому не помогал без выгоды для себя.

– Ну, чего остановился? Или что ты там? Не ранен же вроде.

Ларт слегка тронул за плечо, попутно рассматривая, и заставил выйти из шатра. Рехи подумал, что после столь ожесточенной битвы и правда вышел с минимальным количеством повреждений. Иной раз ободранным приходил с охоты – то после неудачного прыжка со скалы, то добыча попадалась слишком строптивая. В юности так и вовсе каждое утоление голода сопровождалось болью от множества ссадин и ран. Теперь либо научился за время странствий, либо помогло что-то еще. Не хотелось думать, будто все это было как-то связано с линиями мира, но иного объяснения не находилось. Никто не спешил отвечать на вопросы и раскрывать свои тайны, все только тащили куда-то вперед, направляя во имя своих целей.

Ларт вел через всю деревню к пещере в скале, зиявшей издали раскрытой пастью. Рехи рассматривал поселение: сгоревшие шатры уже убрали, на их месте возводили новые каркасы из сухих веток, железных штырей и камней. Нашлись и шкуры, из которых споро мастерили новые покровы. О пожарищах и битве напоминали только запах копоти, пятна крови, впитавшейся в песок, да стоны нескольких раненых, собранных в одном шатре. Ларт на ходу заглянул в него:

– Ну как они?

– Жить будут, – ответила ему какая-то девушка. – На нас ведь все быстрее заживает. Были бы людьми…

– Но мы не люди! – строго оборвал ее Ларт, с гордостью прижав кулак к сердцу, словно прославляя самого себя. Девушка скромно кивнула, повторяя жест. Тогда Рехи заметил, как мелькнули рыжие волосы, а ему-то показалось, что у всех полукровок они белые. Но на самом деле деревня пестрела самыми разными оттенками волос и формами клыков. Но у всех неизменно светились во мраке синие глаза.

«Странный народец, ой, странный», – думал Рехи, украдкой посматривая на раненых. В шатре их набралось, наверное, «две руки». Они лежали и негромко постанывали, кто-то спал.

– Я пойду на пир сегодня! Я хочу вечный пир, – исступленно воскликнул один из них, когда приблизился предводитель. Потом Рехи заметил, что у него не хватало… обеих ног. Наверное, о нем с сожалением говорил Ларт в полусне.

– Пойдешь, конечно. Пир придет к тебе, – с неподдельным участием отвечал вождь, а потом опустил руку на лоб другу. Через мгновение, вложив в его ладонь лежавший рядом меч, выхватил короткий нож и полоснул раненого по горлу, скорбно говоря:

– Ты теперь на вечном пиру.

Рехи поперхнулся воздухом и отшатнулся. Девушка в палатке даже не отвернулась, только разделила с предводителем и другими ранеными торжественную печаль. Шестнадцатый погибший в битве, наверное, так говорил себе Ларт.

Для Рехи же произошедшее показалось невозможным. Они, убогие кочевники, упрямо таскали за собой и раненых, и умирающих, и беспомощных стариков. Может, потому что их деревня была слишком мала. Но все-таки Рехи не представлял, что мог бы добить кого-то из своих, даже из жалости. Да, порой кого-то приходилось бросать на охоте, как того же Здоровяка, чтобы выжил весь отряд. Но вот так церемонно прощаться, чтобы лично оборвать жизнь друга…

– Ч-что это… За что?!

– Он просил вечный пир. Это почетно для воина, – отчеканил Ларт, вскидывая голову. Выглядел он напряженным, но спокойным и вскоре вновь махнул Рехи: – Ну, идем.

Почему-то подумалось, что в пещере Ларт снова вытащит нож и полоснет им по горлу, не для вечного пира, а просто так, чтобы расковырять и понять тайну неизвестной «зверушки» с пустоши. Рехи казалось, что он добровольно плетется на казнь.

Пещера в черной шершавой скале обдала сыростью, которая непривычно щекотала ноздри после иссушенного воздуха пустошей. Глаза быстро выхватили из непроглядного мрака немаленькое озеро-колодец, притаившееся в глубине скалы. В него сочился из стены небольшой родник. Рехи с опаской приблизился к воде и чуть не отскочил, когда на него уставилось из темноты чье-то лицо, покрытое запекшейся кровью и сажей.

– Это твое отражение, дурень. Вы все в Долине Черного Песка такие? – Ларт смеялся, как будто не он совсем недавно добил своего воина, друга.

– Все? Да там не осталось никого, – отрезал Рехи, пробуя воду рукой – вязкая, но более жидкая, чем кровь. Вода оказалась холодной, но вполне нормальной для эльфа. Странная штука эта вода. Нет, конечно, Рехи видел родники и озерца, но это показалось слишком большим, слишком темным. Или сказывалось недоверие к Ларту, непонимание его тайных планов. А Рехи спиной чуял, что у предводителя опять какой-то недобрый замысел, уж очень внимательно буравили мерцавшие в темноте синие глаза.

– Ну… Может, уйдешь?

– Чтобы ты сбежал? – улыбнулся, обнажая все четыре клыка, Ларт.

– Куда я отсюда сбегу? – возмутился Рехи, с тайной надеждой осматриваясь. Выхода за пределы пещеры не обнаружилось.

– Вдруг утонешь, – двусмысленно протянул предводитель приближаясь. – И вообще. Я здесь главный. Что хочу, то и делаю. Хочу – ухожу. Хочу – смотрю.

– На что… – пробормотал Рехи. Разглядывать его худосочную фигуру без одежды? Зачем? Сплошные жилы и шрамы.

– Снимай все и заходи в воду. К вечеру будет пир, а от тебя несет копотью, кровью и потом людоедов. Ты вон своего отражения испугался. И немудрено!

Рехи еще больше нахмурился и нехотя стянул пропахшую дымом тунику, сапоги и штаны, стараясь не задевать ссадины, затем аккуратно сложил все рядом и поплескал студеной водицей на лицо, обмыл плечи и слегка спину. Это оказалось даже приятным по сравнению с шершавыми прикосновениями песка. Под пристальным взглядом Ларта было ужасно неуютно. Синие глаза горели в темноте пещеры, длинные клыки выступали над изогнутыми в небрежной ухмылке губами.

– А ты немало прошел. Вижу зубы ящера, следы от клинков. И ожоги, – голос отражался эхом от стен пещеры, отчего не сразу удалось определить, где находится Ларт. Сильная рука подло толкнула его в спину.

– Тварь!

Рехи полетел лицом прямо в воду, неуклюже плюхнувшись через каменную кромку. Но самое ужасное он осознал лишь спустя несколько мгновений – у озера не оказалось дна. Все-таки Ларт заманил его в ловушку, отвлек сладкими речами и угрозами.

Сковала непривычная паника, Рехи истошно заорал, неумело хлопая руками по воде:

– Тут дна нет!!! Ла-а-арт! Ла-а-арт! Я плавать не умею! Я не…пх-кх…

Песком его засыпало уже два раза, он хотя бы представлял, что делать, когда толща земли накрывает с головой. Но перед водной стихией житель пустоши оказался совершенно беспомощен. Тело лишилось надежной опоры, под ногами разверзлась пропасть. Темнота… Темнота… В такой же темноте и неопределенности он зависал, когда сталкивался с линиями мира или слишком глубоко нырял в сны, но вот погружаться по самую макушку в колодец не хотелось, поэтому Рехи, рвано дыша, отчаянно бился. Но от этого он лишь быстрее тонул. Ларт же скалился с берега, яростно спрашивая:

– Что у тебя за ожоги? Обычные? С лиловой каймой и ровными узорами?! Ни за что не поверю! Признавайся! Какой магией ты владеешь?

Эта тварь хотела узнать правду. Не оставалось сомнений, что и в гущу сражения Ветер скинул второго наездника неслучайно. Ларт умел заставить подчиняться, умел так выкрутить руки, что не сразу заметишь.

– Никакой! Эй! Я тону!

Ларт не позволял подгрести к берегу и пару раз отпихивал ногой. А омут тянул на самое дно. У Рехи даже на злость сил не осталось. Вода оказалась ужасно противной: она набивалась в ноздри хуже песка, заливалась в легкие, мешала дышать. Оставалось только истошно фыркать и размахивать руками, но уцепиться за что-нибудь не получалось. Рехи захлестнула обида: так глупо попался, подчинился Ларту и теперь был обречен нелепо погибнуть после того, как пережил столько невероятных приключений. Другие и половины не выдержали бы! А он все преодолел, но справиться с горным озером не мог.

– Ты не поймал стрелу, я видел! Ты отвел ее в воздухе! Но при этом чем-то обжег ладонь! Чем? – упорствовал Ларт, в который раз отпихивая от каменного края.

– Линиями мира… Тьфу-пф…

– Чем?

– Линия… Ларт! Кх…

Рехи испытал злорадное удовлетворение: он уйдет на дно, и Ларт не получит его силу, не узнает ничего и будет до конца жизни гадать, как работают линии мира.

Инстинктивно удалось задержать на какое-то время дыхание, немного отсрочить неизбежное. Грудь жгло огнем, точно как под толщей песка. Природный колодец оказался невероятно глубоким, стены давили чернотой, а перед глазами плясали разноцветные круги. И все же под сердцем переливалась обида… Обидно преодолеть такую битву, чтобы утонуть из-за жестокой уловки.

Сознание уже медленно покидало Рехи, когда сквозь воду прошла волна движения и кто-то с силой дернул вверх.

Воздух! Пещерный сырой воздух хлынул в легкие. Рехи фыркал и отплевывал воду, а Ларт упрямо спрашивал, будто диалог и не прерывался:

– Так что за линии?

Рехи вцепился в Ларта, который не спешил выходить из воды. Проклятая враждебная стихия! В ней эльфы становились испуганными и беспомощными. Теперь Ларт разыгрывал из себя благодетеля, хотя сам же чуть не утопил и оставлял за собой право в любой момент снова толкнуть и отправить на дно.

– Линии мира. Я не знаю, что это! – простонал Рехи, и правда не в силах внятно растолковать. – Оно просто есть! Гадкое такое. Иногда я их вижу, в бою первый раз смог что-то сделать с ними. И это оказалось больно.

Он вытянул руку, если Ларту уж так хотелось полюбоваться на свежий ожог, уже покрывшийся коркой, на которой еще отчетливее выступал лиловый узор.

– Линии, значит. Повторить сможешь?

– Нет. Оно стихийно. Я не управляю ими.

– Это плохо. Значит, в бою бесполезно, – разочарованно вздохнул Ларт, и Рехи испугался, что его снова сбросят в воду. Но предводитель не двигался, лишь его ноздри трепетали. Он прикрыл глаза на мгновение и как будто задремал, непостижимым образом держась на воде. Рехи, напротив, желал поскорее выбраться на нагромождение каменных пластов.

– Ну, все? Хватит тебе? – вкрадчиво прошипел он.

– Еще не все, – протянул предводитель, его глаза безумно загорелись. И с этими словами Ларт впился в шею Рехи. Четыре клыка стремительно пробили кожу, затем вгрызлись глубже в плоть, отыскивая медленно пульсирующую жилку. Рехи снова дернулся, попытался вырваться, но в озере у него не было никаких преимуществ.

Ларт крепко держал его, точно добычу. Вода не позволяла слишком густой темной крови эльфа свернуться, и полуэльф совершил первый глоток, который окончательно парализовал Рехи. Наверное, в клыках полукровок тоже находился яд. По телу прошла волна холода, потом жара, затем снова холода. Боль смешивалась с непривычным и пугающим оцепенением. «Так вот это как… – обрывками доносились, будто сквозь завесу, собственные мысли. – Вот как, когда тебя кусают… и пьют из тебя жизненную силу».

Сопротивляться не оставалось сил, Рехи казалось, что он парит в невесомости, в черной пустоте. Мир вокруг переворачивался и терял четкие очертания, неопределенность на грани жизни и смерти уже не давила страхом. Значит, вот что ощущали все его жертвы – панику беспомощности и невозможность освободиться от захвата клыков, буравящих огнем шею. Из-за них в голове гудел невидимый колокол, наподобие того вестника пустыни из разрушенного города.

– Ларт… Хватит… Ларт! – прохрипел из последних сил Рехи. Тогда полукровка резко отстранился, небрежно вырывая клыки из свежей раны. Он запыхался и слегка дрожал от волнения и наслаждения.

– Всегда хотел испробовать крови эльфов, живых эльфов и именно крови – без мяса, – выдохнул он, облизывая губы и рассматривая безвольно качавшегося на воде Рехи.

– Отпусти…

– Так вот она какая… холодная, вязкая, – упоенно прошептал Ларт, хотя в голосе его звучало некоторое смущение.

– Испробовал? Отпусти! – яростно прорычал Рехи. Он хотел было локтем врезать Ларту по носу, но омут под ногами вместо твердой почвы поумерил пыл негодования.

– Если выпью еще, это убьет тебя, эльф… Но как же тяжело сдержаться.

Ларт медленно облизнул края раны, вероятно, оставляя вокруг нее лиловый синяк. Шершавый длинный язык обвел каждое из четырех отверстий, и показалось, что они сразу начали затягиваться. Но, видимо, одновременно с этим в кровь попадал неведомый яд… Потому что Рехи не помнил, как его вытянули на берег, как он некоторое время лежал без сил, уставившись в потолок, усыпанный каменными наростами.

– И что это было?! – немного придя в себя, огрызнулся Рехи. Его дважды затащили в ловушку! Проклятый полуэльф не только выведал тайну линий мира, так еще и крепко закусил свежатинкой, которой стал его «гость».

Однако и сам Ларт выглядел неуверенным, даже пристыженным. Он отжимал лиловую тунику и длинные волосы, отвернувшись от Рехи.

– Я… не сдержался, – проговорил Ларт. – Этот запах эльфийской крови… Одна из причин, почему я не отдал тебя сразу на корм своему ящеру.

«Вот оно что, полуэльф. А запах твоей крови – причина, по которой я отправился с тобой в западню, – отметил про себя Рехи, вспоминая, каким странным дурманом веяло от полукровок. – Нет, если он будет использовать меня как бурдюк с лакомством, я сбегу. Пусть потом сдохну, но сбегу. Или сначала доберусь до него».

Рехи острее обычного ощущал запах Ларта. Это странное сочетание эльфийского и человеческого, неведомое и манящее новым голодом. Хотелось так же впиться в его шею, так же испробовать до головокружения терпкий алый нектар, слизывая малейшие капли. Но ему это не было позволено. С ним играли, его мучили, Ларт пытался всеми способами сломить его волю – это Рехи понял сразу. Но у странника пустоши все еще осталась нерушимая цель, пусть на какое-то время он и принял правила чужой игры.

– Пойдем, – сказал Ларт. – Нас ждет пир.

Путь обратно Рехи не запомнил. Он достаточно быстро восстановился и не чувствовал недостатка крови. Ему не хотелось думать о произошедшем и об убитом в шатре воине, но не удавалось: Ларт шел впереди, он был вождем поселения, всем для полукровок с их жестокими порядками. И какой же ненавистью заходилось сердце, когда Рехи осознавал, что теперь тоже в его власти.

«Ну что ж, не утопили и не съели. Уже хорошо», – утешал себя пленник, но впадал в уныние от того, что не ведал грядущего. В это смутное время на помощь к нему не приходили ни Тринадцатый Проклятый, ни Митрий, ни образы прошлого. Никто не подсказывал, как поступить. Деревня была огорожена забором, вокруг которого бродили ящеры, а на пустоши наверняка поджидали недобитые отряды людей.

«И что же будет на этом пиру?» – весь день размышлял Рехи, притрагиваясь к слегка припухшему следу укуса на шее. Не сделают ли его главным блюдом, раз уж его кровь так понравилась предводителю? Нелепая смерть, особенно после того, как пережил битву и приключение в скале.

Рехи после столкновения с врагами понял, что для воина лучшая смерть – на поле боя. Может, поэтому безногий попросил убить себя с мечом в руке, пусть не в сражении, но вскоре после него.

«Вечный пир – приглашение к смерти», – в полной мере осознал Рехи, пока помогал окончательно разобрать учиненный в деревне беспорядок. Работа ему все-таки нашлась, и какое-то время даже зоркий глаз Ларта не следил за ним. Зато остальные полукровки пристально смотрели на него со всех сторон – кто заинтересованно, кто с опаской, а кто откровенно плотоядно.

«Не хочу на этот пир! Не хочу!» – ужасался Рехи, потому что после вынужденного купания-утопления в полной мере понял, что любая милость Ларта – это ловушка, западня для его мрачных целей. Пусть он и хотел привести свое поселение к процветанию, но Рехи вовсе не намеревался жертвовать собой во имя других. Уж точно не во имя каких-то неприветливых полукровок.