Текст книги "Их безумие"

Мария Зайцева
Их безумие

Друзья!

Это история непростых, болезненных и очень ярких отношений.

Здесь будет:

– очень откровенные и иногда жесткие постельные сцены

– непростые и совсем не «няшные» герои

– нецензурная, но «запиканная» лексика

– много переживаний, очень эмоционально

– хэппи энд, само собой

Кто не любит:

– грубость

– жесткие постельные сцены

– нецензурную лексику

НЕ ЗАХОДИМ,ЧТОБ НЕ БЫЛО МУЧИТЕЛЬНО БОЛЬНО!!!

НЕЖНЫЕ ФИЯЛКИ – МИМО!

НЕ НАДО ЖРАТЬ КАКТУС!

ВСЕМ ОСТАЛЬНЫМ – ВЕЛКАМ!

ПРИСТЕГНУЛИСЬ…

И ПОЕХАЛИ!!!

1. Керри

Уокер молчит.

Керри, собственно, и не ждет душевной беседы после секса. Только не от него.

Он молчит, закуривая, выдыхая дым в потолок ее маленькой комнаты, и Керри думает, что запах опять впитается намертво в занавески на окнах, и тете нужно будет что-то врать…

Но, само собой, эти проблемы не заботят Уокера.

Его вообще, похоже, не заботит ничего, связанное с ней.

Кроме секса, конечно.

Он докуривает, поворачивается к ней, все так же, молча, тянет на себя.

Он жесток.

Не целует – кусает, оставляя приметные следы по всему телу, которые с трудом удается скрывать. Пока удается.

Не ласкает – мучает. Поворачивает подчиняющими грубыми движениями так, как ему удобно, не заботясь о том, что она чувствует, хорошо ли ей, плохо ли? Больно или сладко?

Ему плевать.

Керри уже давно не задумывается над тем, кто она для него. Незачем ломать голову.

Зато она прекрасно знает, кто он для нее.

Ее кошмар.

Ее непрекращающийся кошмар.

Последние несколько месяцев она живет в таком кошмаре.

С таким кошмаром.

Иногда только вспоминая, с чего все началось, удивляясь самой себе.

Как она позволила? Как допустила?

Ведь чувствовала, ведь понимала…

Хотя…

Что она понимала тогда, оглушенная новой смертью в своей такой короткой жизни, новой реальностью, новым домом, новыми людьми?

Она автоматически улыбалась, вяло и извиняющееся, как-будто была виновата в том, что случилось. Как-будто она могла вылечить бабушку, но не сделала этого почему-то…

Как-будто это она сидела за рулем того грузовика, что три года назад унес жизни ее родителей.

Как будто это она, а не опека и родственники, приняла решение и подкинула ее мертвым грузом на плечи вечно занятой тетки, дальней родни, до этого виденной лишь единожды.

Конечно, лучше бы жить в общежитии, но среди года… О чем вы вообще?

Да и восемнадцать ей только исполнилось, до двадцати одного далеко, и дотация на содержание сирот неплохая, поэтому тетка возражать не стала и комнату в своем доме освободила.

Керри не противилась, потихоньку подбирая себе пути отступления, ведь для сирот и места в университетах могли быть. Хотя в тот, куда она хотела, поступить совсем не просто. Даже и по льготе.

Поэтому пока надо пересидеть и хорошенько подготовиться.

Она приходит в новый колледж, спокойной серой тенью, никого не заинтересовав, не вызвав ни в ком каких-либо эмоций. И радуется этому. Ей не нужны новые отношения с людьми. Ей нужно только спокойствие. Возможность выдохнуть.

Конечно, поначалу однокурсники недоуменно косятся, но, занятые учебой и личной жизнью, очень скоро перестают обращать на нее внимание.

Керри учится, записывается на несколько дополнительных занятий, в том числе и спортивных, потому что, увлекаясь когда-то в другой, счастливой жизни, художественной гимнастикой, соскучилась по интенсивной физической нагрузке.

В библиотеке колледжа, где она стала частой гостьей, висит объявление о поиске помощника.

Теперь у нее есть свой уголок, куда можно забиться и тихонько посидеть, наслаждаясь любимыми книгами. Улетая в другой иллюзорный мир.

Загрузив себя всем, чем можно, Керри возвращается в свой новый дом только ночевать, что всех полностью устраивает.

* * *

Занятая собой, своими переживаниями, Керри не особо обращает внимание на происходящее вокруг, не замечая никого.

Зато ее все-таки замечают.

В первый раз натолкнувшись во время обеда в столовой на тяжелый изучающий взгляд Уокера (она тогда не знала, кто это такой), Керри даже не задумывается. Даже не отмечает для себя ничего.

Все, как всегда, проплывает мимо.

Мыслями она там, в маленьком библиотечном закутке, где ждет ее недочитанная книга.

На следующий день Керри сталкивается с Уокером возле шкафчиков. Она, мимолетно все-таки удивившись тому, что раньше никогда его здесь не видела, достает учебники, осторожно косясь на темную мрачную фигуру, застывшую неподалеку. Он ковыряется с дверцей. Никак не может открыть?

Керри идет на урок, так и не увидев, что парень, бросив возню с замком, шагает за ней.

– Мне книгу, – Керри поднимает глаза на посетителя, вопросительно изогнув бровь, ожидая продолжения заказа.

Но Уокер молчит.

И смотрит. Тяжело смотрит, выжидающе.

От всей его фигуры, высокой и худощавой, упрятанной в безразмерное грязноватое худи с надвинутым до глаз практически капюшоном, веет чем-то непонятным, никак не осознаваемым.

Керри только много позже понимает, чем.

Опасностью.

Молчание затягивается, натягивается, как готовая лопнуть нить, и Керри, чуть вздрогнув неизвестно отчего, решает уточнить:

– Какую? Поконкретнее, если можно.

Уокер молчит минуту, Керри смотрит уже с недоумением. Правда не в глаза, глаза прячутся в тени капюшона, и ловить их отблеск почему-то страшно.

– Про… компьютеры.

Керри сильно сомневается, что у Уокера есть компьютер дома, хотя… Что она о нем знает?

Поняв, что больше ничего от него не добьется, девушка кивает и идет из-за стола, разыскивая нужный раздел.

В библиотеке вечером никого нет, Керри уже собиралась домой, даже ключи приготовила. Сейчас она что-нибудь ему всунет в руки, спровадит, и, наконец, останется одна. Может, чуть задержится даже, почитает…

Занятая своими планами, она перебирает книги и не замечает, что Уокер, вместо того, чтоб послушно ждать у стола, идет за ней.

Тихо, мягко ступая, он останавливается прямо за ее спиной, нависая, закрывая проход назад, к освещенной середине комнаты.

Керри осознает, что рядом кто-то есть, только когда ощущает тяжелое дыхание на своей шее.

Она резко вздрагивает, сердце тяжело бухает в грудную клетку, ноги становятся ватными.

Керри не двигается, боясь обернуться, до ужаса боясь увидеть того, что молча стоит за ее спиной, придвигаясь все ближе.

Может, если стоять не шевелясь, не реагируя никак, то он уйдет?

Но он не уходит.

Наоборот, придвигается, уже нависая над ее сжавшейся в ужасе фигуркой. Тяжелая рука накрывает ее вцепившиеся в полку, побелевшие от напряжения пальцы, он возбужденно дышит ей в затылок, он…

Он что, нюхает ее волосы?

Керри не может больше терпеть, не может делать вид, что ничего не происходит. Она оборачивается резко, мазнув его прядями волос по лицу.

Боже, как же он, оказывается, близко. Просто недопустимо близко!

Она невольно делает шаг назад, в глубине души понимая, что это не выход, что он не должен видеть, до какой степени она испугалась.

Глубинным инстинктом жертвы девушка осознает, что не стоит делать резких движений, что надо как-то отвлечь, заговорить возможно.

Она по-прежнему не поднимает на него глаз, ее взгляд находится где-то в районе его горла, смотреть выше просто страшно.

– Я… – облизнув пересохшие губы, начинает она, но Уокер тут же ее прерывает, резко двинувшись вперед, перехватывая поднятую в беспомощном защитном жесте руку, притягивая к себе и грубо впечатываясь в ее губы.

Керри застывает в ужасе, не отвечая сначала, не реагируя. А потом начиная брыкаться, отталкивать, протестующе мычать.

Уокеру плевать на ее смешное копошение в своих руках, он только углубляет поцелуй, играя с ней совсем уже бесцеремонно, пресекая попытки вырваться, попытки крикнуть.

Он прекращает ее целовать, только когда сам этого хочет.

С минуту все так же молча глядит на испуганную растрепанную девушку своим темным нечитаемым взглядом, затем разворачивается и выходит из библиотеки.

Керри буквально в ту же секунду отказывают ноги, и она опускается без сил на пол, в растерянности разглядывая книги, валяющиеся на полу.

Книги по информатике, как он и просил.

2. Рэй

Кукла.

Вот что Рэй думает, когда впервые видит ее в столовке.

Большеглазая анимешная кукла с короткими растрепанными волосами и тонкой, изящной фигуркой.

Она сидит за столом, о чем-то задумавшись, уставившись в пространство перед собой.

Хрупкая и одинокая.

Ее хочется приласкать.

Странное слово, возникшее в мозгу. Слово, никак не подходящее к его жизни.

Рэй смотрит, смотрит, не может взгляд отвести.

Худое, бледное лицо, светлые огромные глаза, какая-то болезненная изящность, как у сломанной куклы. Он представляет, как бы она дрожала в его руках, как расцветали бы на белой коже красные следы от грубых пальцев, как налились бы кровью губы от поцелуев…

В этот момент девушка поднимает глаза и встречается с ним взглядом.

Рэй чуть не дергается, словно на горячем поймали, словно она его мысли могла прочесть.

И прочитала. И, испугавшись зверя, резко вскакивает и, подхватив сумку, бежит прочь.

А он так и остается сидеть, провожая глазами немного угловатую, грациозную фигурку, худенькие ножки в красных кедах…

Затем резко поднимается и выходит, не замечая, как испуганно расступаются перед ним однокурсники. Привык за столько лет.

Мысли о девчонке-анимешке не оставляют ни на секунду.

Даже дома, привычно нарычав на собутыльников папаши, устроивших веселье на грязной кухне, так же привычно увернувшись от пустой бутылки, которую старый мудак очень прицельно запустил ему в голову, он думает о ней. Завалившись на старую кровать в комнате и закурив, Рэй нашаривает под матрасом заначку, банку пива, открывает, отхлебывает, морщась от мерзкого вкуса теплого пойла, выдыхает и закрывает глаза.

Девчонка стоит перед ним, соблазнительно одетая, прямо как сегодня в колледже, в блузку с юбкой до колен и красные кеды. Стоит и смотрит. Улыбается. И медленно расстегивает пуговички на строгой блузке.

Охренеть…

Рэй глубоко затягивается и дергает болты на джинсах.

* * *

Девчонку зовут Каролина. Керри. Она учится полный день и потом оставается на факультативы. Еще на гимнастику ходит.

Он все про нее узнает, особо напрягаться не требуется. Спросить там, послушать здесь.

Приехала недавно, живет у тетки, больше родных нет.

Он знает, где она живет, знает, что подрабатывает в библиотеке. Любит читать, остается там иногда даже после закрытия. А потом идет домой в темноте. По их не самому благополучному району. Хрупкая девочка-тростинка.

Рэй все чаще ходит на занятия, даже папаша удивляется и ржет, что недоумок решил мозги у себя найти.

В автомастерской, где Уокер подрабатывает, чтоб было на что покупать жратву, неожиданно с пониманием относятся к его тяге к знаниям. По крайней мере, соглашаются перенести часы работы на вечер.

Выясняется, что у них с Керри есть парочка совместных уроков. Это хорошо. Рэй садится на заднюю парту и все занятие не сводит с нее глаз. И не может понять, что такого в ней? Что так цепляет?

Почему только о ней думает?

Почему ее в снах видит?

Почему ее хочет?

До боли, до темных пятен перед глазами?

Словно с ума сошел в одну секунду. Помешался.

Может, по наследству его поганому какая зараза передалась? Может, он в мать? Говорил же старый скот, что порода у него не уокеровская, что на мать похож и лицом и характером.

В отличие от брата, Шона.

Тот да. Тот, бл*, Уокер. Натуральный. Самой херовой, первой прогонки.

Бросил его, гад, одного.

Мысли о брате привычно будят зверя.

Рэй опускает глаза, стараясь унять себя, не пугать учителя и однокурсников бешеным, диким взглядом.

А затем опять упирается в худую напряженную спину девушки с темными, короткими волосами, непослушными кудряшками падающими на острые плечи.

Наваждение, бл*. Одержимость.

* * *

Как-то в автосервис к нему забегает Мисси, привычно лапает за задницу, подмигивает на продавленный диванчик в углу мастерской.

Но Рэй, ни слова не говоря, вышвыривает девку прочь, хотя раньше от бесплатного секса не отказывался. А здесь как отрезало. Только блевать тянет от одной мысли о том, что засунет член в эту потаскуху.

Дома все так же весело, и даже еще веселее, потому что папаша решил остепениться и привел на постоянное место жительства известную всему городу шалашовку.

И даже каркнул, что она теперь Рэю вместо матери будет. За что тут же огреб от взбешенного сына ремнем с металлической пряжкой по роже.

Уокер стоит над матерящимся скулящим телом, дышит, успокаиваясь, смотрит на визжащую подстилку так, что та затыкается моментом, а затем уходит к себе.

Отца он давно уже не боится, лет с тринадцати, когда впервые дал ему сдачи. Смотрит с омерзением, как на таракана. Сдерживается, чтоб не раздавить, прекрасно понимая, что пойдет тогда к Шону в тюрягу.

Но иногда сил не хватает. Вот как в этот раз.

Заначки под матрасом не обнаруживается. Похоже, папаша порылся, говнюк старый.

Рэй заваливается на кровать, прикуривает, привычно перебирая воспоминания в голове.

Он опять сегодня сидел с ней в одном классе, смотрел. Облизывал взглядом напряженную спину, скрещенные под стулом изящные ступни. Она поводила плечами, ежилась. Но не оборачивалась. Может, вообще его не замечала.

Она мало кого замечала, девочка Керри. Училась, работала, занималась спортом.

А вот ее очень даже замечали.

И не только он, Рэй.

Всю неделю он с диким бешенством ловил масляные, настойчивые взгляды парней из класса, направленных на его куклу.

Это она ничего не видела.

Он видел. И зверел. И понимал, что надо что-то делать, потому что еще чуть-чуть – и придется ее силой отбивать. В принципе, он был не против, но только Керри пока что была не в курсе.

Что она – его.

И вполне могла повестись на какого-нибудь мажористого придурка. Мочи его потом в унитазе… А вдруг он ей понравится?

Мысль, что его Керри может обнимать кто-то другой, привычно отдает безумием. В такие моменты Рэй забывает, что девчонка еще не его, что она, может, вообще ничего с ним общего не хочет иметь.

Все происходящее напоминает какой-то бред, дикость.

Но это безумие сладкое, таким сладкое! Особенно, когда Рэй закрывает глаза и представляет ее, тонкую, изящную, рядом с собой. Представляет, как целует ее, какие у нее губы на вкус, как она стонет, дрожит, гнется в его руках…

В такие моменты забывается все. Окружающий дерьмовый мир. Полная безнадега, беспросветность в будущем. И кажется, что вот оно, тепло, совсем рядом.

В руках маленькой большеглазой девушки.

* * *

В библиотеку Рэй прется исключительно по дурости.

Накануне опять пялился на нее в столовке, опять спалился. Но взгляда не отвел, продолжал смотреть, пока кукла удивленно таращила на него глаза. Похоже, только сегодня и заметила его, раньше в упор не видела.

Потом заметил, что Керри разговаривает с каким-то говнюком недалеко от шкафчиков, подошел ближе, услышал, как она приглашает невзрачного очкарика в библиотеку, чего-то про книжки затирает.

А тот, довольный, ни разу ей в лицо не посмотрел, гнида. Только на титьки пялился. И кивал, паскудина, кивал, радостно так.

Конечно, до библиотеки смертник в тот день не дошел. Встретил за углом очень злого Уокера, получил по очкам.

А Рэй на психе рвется выяснять отношения с ни о чем не подозревающей Керри.

Вот только уже в самом помещении притормаживает, растеряв весь запал. Может, стены повлияли, хер его знает.

Библиотека уже закрывается, его кукла совсем одна.

Рэй, припомнив неудачливого героя-любовника, осознает, почему тот решил прийти так поздно. Не иначе, рассчитывал как раз застать миленькую библиотекаршу одну. Злость опять накатывает, заливая глаза красным, еле сдерживается, осознавая себя уже перед стойкой, пялящимся на немного испуганную Керри.

Выдавливает пару слов, сам не понимая, о чем.

Она отшатывается, словно черта увидела, уходит в глубь помещения.

Рэй, даже не задержавшись, шагает следом.

Керри стоит возле стеллажей, задумчиво перебирая книги, явно собираясь что-то ему всучить.

Она чувствует, что он рядом. За спиной. Замирает, вытянувшись струной. Не оборачиваясь.

А Рэй…

Не может сдержаться, одним шагом преодолев расстояние, нависнув над съежившейся девушкой. Ее пальчики на стеллаже до того хрупкие и ломкие, что накрыть их своей лапой, сжать – вопрос одной секунды.

Рэй наклоняется, обволакивая худенькую фигурку собой, вдыхает запах ее волос, нежный и будоражащий. Рот мгновенно наполняется слюной, дышать становится тяжело, до того хочется попробовать ее на вкус.

И, когда Керри, резко развернувшись, поднимает на него испуганный взгляд и начинает что-то говорить, он не выдерживает. Дергает на себя и с наслаждением впивается в полуоткрытый рот. Керри, жалобно пискнув, дергается, пытаясь вырваться. Но Рэй лишь сжимает ее сильнее, фиксируя одной ладонью затылок, а другой неторопливо и обстоятельно ощупывая свою добычу.

И ух, как ему все нравится!

Это в сто раз круче, чем в мечтах!

Керри вкусная.

Свежая, нежная, сладкая. Ее смешное сопротивление заводит, заставляет звереть, терять последний разум, рушить оставшиеся границы. Она не понимает, что делает хуже себе, змейкой извиваясь в его руках. Конечно, ни о каком ответе на поцелуй можно было и не мечтать, но Рэю хватает и того, что он получает. Даже чересчур. Потому что еще минута, и от внезапного секса прямо на полу библиотеки девчонку ничего не спасло бы.

И Керри, словно осознав это, покорно обмякает, не сопротивляясь больше. Такая реакция немного приводит в чувство. Рэй секунду стоит, разглядывая тонкое испуганное лицо девушки, затем с видимым сожалением убирает от нее руки.

И уходит.

И только дома осознает, что, похоже, свой шанс в будущем на секс с этой куклой он просрал.

Накинулся на нее, как зверь, напугал. Надо было тогда уж до конца идти. Забрать ее себе, получить от девчонки все, что можно. Кайфануть. А потом сразу в полицию. Привет Шону от папаши передавать. Лично, бл*.

Надо же, какая херня происходит!

Он-то всегда думал, что сядет за то, что старого урода, наконец, успокоит.

Кто мог знать, что на пути его встретится тонконогая куколка, и совершенно отшибет мозги?

3. Керри

На следующий день у нее болит прикушенная губа и нервно дергаются руки при каждом хлопке открывающейся библиотечной двери.

Она не может понять, что это было, что ему надо от нее.

Она не самая красивая, не самая веселая…

Она – совершенно не та, что нравится парням. Наоборот, она – средоточие всего, что может парня отпугнуть. Она – типичный синий чулок, мечтающая быть как можно более незаметной и тихой. Может, тогда мироздание отведет от нее свое око и перестанет испытывать?

И неожиданное и ненужное ей внимание этого пугающего парня она тоже воспринимает, как испытание.

Керри уже выяснила, что он такой, Рэй Уокер. Она все знает про его неблагополучную семью, про брата, даже не окончившего старшую школу, потому что его прямо в школьном дворе арестовали за распространение наркотиков.

Про его неуспеваемость и непосещаемость.

Про драки.

Про приводы в полицию.

Про то, что учится он здесь исключительно по дотации от штата, потому что сирота, как и она. Живет с отцом, давно лишенным родительских прав.

Про дикий, опасный, непредсказуемый нрав, из-за которого даже отпетые драчуны и задиры предпочитают с ним не связываться. Ведь никто не хочет неожиданно получить кастетом по лицу, или табуреткой по голове (и это только из известных случаев!). Людей, бешеных и непредсказуемых, таких, как он, обходят десятой дорогой.

Керри полностью с этим согласна. И готова обходить десятой дорогой.

Только Уокер не из тех, кто спрашивает разрешения, прежде чем приблизиться.

Он исправно ходит в колледж пугая этим учителей и однокурсников, ест в столовой, один за столом, никто не решается подсаживаться.

Он возникает на ее пути подозрительно и жутко часто.

Он смотрит.

Не отрываясь, внимательно, без улыбки, без усмешки.

Так, что дрожь продирает.

Так, что губы, словно вспомнив его вкус, начинают ныть.

Керри предусмотрительно старается сократить до минимума любую возможность его приближения к ней. Отворачивается, когда видит его возле шкафчиков или в коридоре.

Упорно не смотрит в ответ, когда он сверлит ей спину взглядом на совместном уроке современной литературы.

Не обязательном уроке, Керри уверена, что он записался специально, из-за нее.

Она старается с ним не пересекаться.

Жаль только, что у него другие планы.

* * *

Он заступает ей дорогу на выходе из спортзала, резко тянет за руку с темную нишу под лестницей.

Керри не успевает крикнуть.

В этот раз он позволяет себе больше, не просто целуя, жадно и напористо, но и забираясь грубыми руками под юбку, подхватывая, впечатывая в стену, трогая ее везде настолько бесцеремонно, что становится совершенно невозможно дышать, сопротивляться, думать.

Керри только тихо и жалобно стонет, когда он, не прекращая терзать ее губы, просто рывком сажает к себе на талию, опять больно прикладывая спиной о стену, и ритмично вжимается пахом, рыча сквозь поцелуй.

Эти животные грубые движения отзываются чем-то непонятным и диким внутри нее, по телу, и так взбудораженному непрошенными ласками, проходят волны дрожи, низ живота каменеет болью.

Уокер, легко держа ее на одной руке, другой дергает ремень своих джинсов, и Керри кричит внутренне от ужаса, понимая, что еще чуть-чуть и он возьмет ее в этой грязной темной нише, силой возьмет, не давая даже шанса на побег!

Но мироздание как-будто отвернуло от нее прищуренное око, потому что Керри сквозь грохот крови в ушах слышит голос учителя физкультуры, зовущего ее по имени.

Кажется, она что-то забыла в зале.

Уокер тоже это слышит, поэтому останавливается, тяжело дыша, не выпуская ее из рук.

Керри, воспользовавшись его промедлением, открывает рот, чтоб позвать на помощь, но не успевает. Крепкая широкая ладонь намертво запечатывает ей губы, глаза в темноте горят дико и страшно.

Уокер жестом приказывает ей молчать.

Керри молчит.

Молчит и резко дергается из его рук, вырывается, бежит прочь, спотыкаясь, оправляя на ходу юбку, пытаясь привести в порядок перекрученный напрочь лифчик, приглаживая встрепанные короткие волосы.

Она уверена, что выглядит сейчас невероятно дико, с глазами, полными слез, горящими от ужаса и стыда щеками…

И насквозь мокрыми от возбуждения трусами.

Эта последняя деталь выносит ей мозг окончательно, и девушка, не отзываясь на голос учителя, несется прямиком к выходу из колледжа, забыв там и сумку, и учебники.

Плевать, на все плевать! Главное, поскорей! Главное, подальше! Главное, не оглядываться!

Вечером дядя находит ее сумку и вещи возле двери, и, громко удивляясь разгильдяйству, приносит ей в комнату.

Керри обрывает сердце от ужасного осознания: Уокер знает, где она живет.

Весь вечер она не выходит из комнаты, не подходит к окну, опасаясь увидеть его высокую мрачную фигуру в безразмерном худи и капюшоне, надвинутом так, чтоб скрыть волчий блеск глаз.