Текст книги "Дерзкий"

11. Вадим. Дядя Колян

– Дядь Коль, – я задумчиво разглядываю красный горизонт, обещающий завтра неплохой такой клев, – а кого могут держать под подпиской о неразглашении?

Дядя Колян, высокий, крепкий мужик, приятель папы Дани еще со времен их активного байкерства, а теперь – подпол полиции, начальник оперотдела МВД, косится на меня своим фирменным ментовским взглядом, хмурится.

– Интересный вопрос… И с какого это перепуга он у тебя возник?

– Да юрист задал доклад, – говорю небрежно, без задержки. Готовился потому что, не дурак.

– И это такие темы сейчас на юридическом? А ты с какого боку там?

– Ну так это предмет общий… Он у всех.

Дядя Колян еще немного трамбует меня колким взглядом, но потом отворачивается и мирно затягивается, щурясь на закат.

Я тоже смотрю из солидарности. Ну и подстройка психологическая. Да, психологию тоже не прогуливал. Пригодилось.

Мы сидим на веранде большого бревенчатого дома, с шикарным видом на тихое озеро, по которому плавают вечерние утки и переквакиваются мирно лягушки.

Очень кайфовая атмосфера, тихо и душевно.

Место это – дом отдыха, принадлежащий еще одному приятелю папы Дани, дяде Сереге Бойцу, я знаю чуть ли не с его строительства. Дядя Серега тогда только разворачивался в городе, имел парочку своих клубов да спортивный центр. И прикупил по случаю заброшенную турбазу советской постройки, тихо хиреющую на острове посреди реки. Снес тут все подчистую, отстроил деревянные срубы, поставил все, что необходимо для хорошего отдыха… Ну и место сразу стало популярным.

Тихо, спокойно, зимой – подледная рыбалка, сани, всякие катания на тьюбингах и прочей дребедени. Летом – тоже рыбалка, свой пляж, развлечения. Баня, сауна всех видов – круглогодично.

Формат такого отдыха был всегда популярен, но дядя Серега поставил его на новый уровень. После он прикупил еще несколько таких же турбаз, парочку – на острове, остальные – на другой стороне реки, куда замечательно по часам ходит ОМик.

Развил бизнес, короче говоря, не только по городу, но и по области.

Этот дом отдыха – самый первый, остался только для своих.

Сейчас здесь отдыхают лишь друзья и знакомые дяди Сереги, без приглашения хер попадешь.

Я приехал с папой Даней на рыбалку и охоту, как раз сезон. На байках покататься, опять же. Мужики, папины друзья, регулярно выбираются, прежние времена вспоминают, немного ностальгируют.

А мне всегда интересно наблюдать, как солидные уже, взрослые мужики, все при бабле и должностях, на вечер превращаются в безбашенных байкеров, вспоминают какие-то свои приколюхи, стебутся друг над другом. Лица у них при этом становятся такими… Живыми очень, мальчишескими.

И я в такие моменты даже завидую немного…

Хотя мы, с Костяном, Сашкой и Рубеном тоже нехило отрываемся, но что-то мне подсказывает, что предки в каких-то моментах могут нам фору дать запросто.

Весь день мы гоняли по острову, стреляли уток, потом парились в бане, потом прыгали в озеро…

И вот, лишь поздним вечером мне удается пересечься с тем, ради кого я, собственно, и приехал сюда на выходные.

С дядей Коляном.

Мне надо точнее понять моменты про подписку о неразглашении и аккуратно, экивоками, попытаться прояснить ситуацию по Решетову. То есть, по Маше. Анимешке моей бешеной.

В пятницу, выпустив ее из рук (кто бы знал, какого зубовного скрежета мне это дело стоило), я все же окончательно с катушек не слетел.

Постоял немного в душевой, не без этого, стояк-то надо было как-то унять. Попинал стены, посбивал кулаки о кафель.

Минуты три, пожалуй, мне хватило.

А затем вымелся из раздевалки и успел углядеть, как испуганная, дерганная анимешка запрыгнула в трамвай.

Я глянул номер и рванул за ней на машине.

Приставать не собирался, преследовать – тоже. Чисто проводить хотел. Ну и удостовериться, что не смотала.

Аккуратненько прошел за ней, глянул на окна квартиры, хотя бы примерные.

Маша была настолько взвинчена, что меня и не заметила.

Угрызений совести по поводу ее состояния я нихера не испытывал.

Это она мне еще должна осталась, коза брыкливая.

На таких нервах ходил, такого надумал, это же пиздец че такое! Наверняка волосы седые появились по ее милости! Или, не дай Бог, лысина! Хрен его знает, я родного папашу не видел лет так с тринадцати, может, он лысый, как коленка? И у меня наследственность?

Короче говоря, стресс – дело плохое.

И надо как-то его убирать из своей жизни. Тем более, что все прошло хорошо. Нет, то, что не довел дело до конца в душевой, это плохо.

Взял бы ее там, потом утащил домой… А потом хрен бы она от меня куда делась! Все бы узнал.

И про тайны ее ебучие, и про подписку непонятную.

А потом, когда узнал бы, подключил бы свои связи. Ну, верней, не свои, а папы Дани.

Но я – парень не гордый, запросто воспользовался бы…

И все бы решили!

И с Машей, и с ее тайнами, и с ее лысым цербером, к которому она побежала. От меня.

У этого цербера очень неприятный взгляд, и, хоть Маша и сказала, что не спит с ним, но…

Почувствовав себя охерительным собственником, чего раньше вообще не водилось, я немного прифигел и решил чуток сбавить обороты.

Все-таки, папа Даня мне по крови не родной, с чего бы у меня такая упертость дикая на Машу?

Это он, когда маму встретил, прилип намертво, такую осаду устроил, что маме ничего не оставалось, как только сдаться. Но это мама. Она у меня красотка такая, что по улице идти рядом невозможно, мужики глазами жрут. Я парочке уже даже рожи чистил, было дело. Так что я папу Даню вполне понимаю и поддерживаю.

Ну а тут-то… Другая, как бы ситуация… Да?

Но в любом случае, подробнее узнать о самой системе, в которой явно варится Маша, стоит. Чтоб понимать, что делать.

В тот день я у Машиного дома провел часа два, разглядывал окна и, честно говоря, ждал, что откроется дверь и она вылетит с сумкой наперевес.

Но дождался только явления ее лысого гоблина.

Он спокойно вошел в подъезд, не выглядя сколько-нибудь встревоженным.

Значит, Маша его паническим звонком ниоткуда не дернула.

Потом еще посидел, прикидывая, как они себя поведут, если Маша вот прям сейчас расскажет гоблину про то, я ее спалил. По всем прикидкам, должны бы линять очень быстро.

Что я бы делал в этом случае, вообще не думалось.

Поганая ситуация.

Но никто из подъезда не вышел, я еще посидел чуток и поехал домой. Смотреть информацию про подписку о неразглашении.

Само собой, в интернете нихрена нормального не нарылось.

Вроде всего полно, но все какое-то… Невнятное, что ли… Не удалось вычленить главное.

И выход был только один: спрашивать у знающих людей.

Дядя Колян – точно самый знающий.

Вот только как вопросы задать, чтоб не пропалить контору? Дядя Колян запросто стуканет папе Дане, а папа Даня захочет узнать подробней причины моего интереса…

Нафиг. Так-то мне их участие пока без надобности.

А то знаю я их, дядьки они все серьезные, сложные… Сразу в оборот возьмут. И получиться может медвежья услуга для анимешки Маши.

– Так вам должны были этот… – дядя Колян морщится, вспоминая определение, – список литературы…

– Да там книги сороковых годов прошлого века, фигня, через которую не продерешься, – кривлюсь я, – я хотел так, чтоб по простому…

– Да чего по простому-то? – дядя Колян затягивается философски, – ситуации же разные. Неразглашение – это не всегда криминал. Это может быть коммерческая тайна, уровень зарплаты, например…

– Нет, – торможу я его, пока в дебри не залез, – я вот видел в кино, как свидетеля прятали, с него подписку брали…

– Так это защита свидетелей, – усмехается дядя Колян, – у нас нихрена не развита.

– А почему? Свидетелей не надо охранять?

– Надо. А кто будет это делать? У нас, Вадя, есть одно главное слово: бюджет. В нем на это не предусмотрено никаких средств. Это только в боевиках красиво показывают, как паспорта меняют, физиономии, новую биографию дают и прочее. А у нас… Я даже с трудом себе представляю, что должно случиться, чтоб свидетелем так озаботились…

– Ну а например?

– Не знаю, Вадь… Ну, может, если защита сильно заинтересована в свидетеле, его могут прятать на служебной квартире какое-то время. Опять же, сколько? Свидетель один жить не может, надо наблюдение. А это человекочасы. Бабки. День, два, неделя… А суды у нас куда дольше идут. И, например, если под следствием кто-то серьезный, с хорошим адвокатом, то заседания могут откладывать хрен знает насколько. По разным причинам. На год, полтора… И все это время свидетеля караулить? Да кто будет? Нет, это не для нашей страны. И это вообще не по теме доклада твоего, кстати. Подписка – это общее. А защита – частное.

– Ну а вот, если, например, человек прячется, не под своим именем, внешность поменял, с ним охранник… И говорит про то, что подписка о неразглашении у него… Это что может значить?

– Да все, что угодно, – пожимает плечами дядя Колян, – человек может тупо пиздеть. Знаешь, есть люди, которые пиздят просто так, потому что могут. Ты ищешь, докапываешься до причин, а их нет. Просто нет! Еще вариант, что человек прячется, например, от долгов…

– А охранник?

– А охранник может быть просто приятелем, собратом по несчастью, любовником, в конце концов. Так что, если такое слышишь, то верить не советую, скорее всего, это бред. И да, защиты свидетелей такого уровня у нас точно нет… Погоди, – спохватывается дядя Колян, – а чего это ты мне толкуешь про доклад сначала, а теперь про человека?

– Да не… – поспешно даю я заднюю, ощущая на себе колкий внимательный взгляд, – говорю же, в кино видел! Ну и предположил, как бы это у нас было… В нашей, типа, ситуации…

– Никак. У нас такой фигни нет, – дядя Колян курит, задумчиво прищуривается на меня, но больше ничего не говорит. Если и почувствовал что-то, то доказательств никаких. Теперь надо все приглушить.

– Понятно, – киваю с задумчивой рожей, перевожу разговор на завтрашнюю рыбалку, а сам лихорадочно обдумываю полученную информацию.

И здесь два варианта: либо Маша меня ловко наебала, и никакой подписки о неразглашении в помине нет, а есть что-то другое, для меня неприятное… Даже думать не хочется, что именно.

Либо… Либо она сказала правду и входит в те сотые доли процента, когда защита кровно заинтересована в свидетеле…

И тогда это что-то охренительно крутое должно быть.

Черт, Маша… Во что ты вперлась?

12. Приятный вечер

В который раз убеждаюсь, что когда принималось решение о моем сопровождении, тот, кто предложил кандидатуру Зуба, лично меня ненавидел.

Вот ей-Богу, узнала бы, кто это сделал, точно бы встретила, когда все закончится, чтоб небо в алмазах показать. И зубами на асфальте полюбоваться.

Пялюсь на каменную рожу моего надсмотрщика и еле сдерживаюсь, чтоб с разворота не всадить пятку в челюсть. Останавливает только то, что не поможет.

И не надо уточнять, почему я так думаю.

Был уже опыт. Печальный.

Это сейчас еще ничего, можно хоть куда-то свалить от чертового придурка, а вот год назад, когда все это дерьмо началось, и мы сидели, запертые в одном пространстве…

Короче, я не всегда была настолько сдержанной и хладнокровной.

Тренер, кстати, эту черту моего характера знал и нихрена за нее не хвалил…

– Пусти меня, придурок! – шиплю я вежливо сквозь зубы.

Мы стоим у дверей квартиры, откуда я хочу выйти прогуляться, а он, скот, не пускает!

– Нет.

Выразительности в каменной морде столько же, сколько в дверном косяке, то есть минусовая степень.

И не сдвинешь ведь гада! Никак!

– Я просто пройдусь! Меня ждут!

– Нет.

– Да что ты заладил? Ну ты же должен понимать, что для поддержания легенды мне надо хоть иногда с друзьями гулять?

– Нет. Тем более, это не друзья. Нет у тебя друзей.

– Да пошел ты!

Нифига. Не уходит, стоит.

Ну, тварь, я тебе устрою сейчас! Устрою!

– Ну окей, – поднимаю руки, разворачиваюсь и набираю номер, – Лола? Слушай, у меня встречное предложение, пошли ко мне? Кино посмотрим… Ну отлично. Да. Нет, никакой еды не надо. У меня брат плов приготовил. Пиво тоже есть. А брат не помешает. Он у меня тихий, сама же помнишь. Женщин стесняется. Ну все. Жду.

Нажимаю отбой и разворачиваюсь к Зубу, надеясь, что выражение морды у него слегка поменялось. Надежды мои, естественно, не оправдываются.

Зуб стоит, сложив волосатые лапы на груди и смотрит на меня все так же невозмутимо.

– Ну что, Зубик, – ласково улыбаюсь я, – сейчас к нам девочка придет. Готовься.

– И как ты думаешь, для чего она придет? – спокойно спрашивает он.

– Кино смотреть…

– Ммм… – он смотрит на меня, как на диковинного зверька. Диковинно тупого. – А тебя когда мужик домой звал кино посмотреть, вы до конца прям фильм досматривали?

Че-е-ерт…

Вот это я ступила!

Лола же решила, что я ее сексом заняться зову! Как парень! То-то голос такой радостный был по телефону…

Я-то думала, она расстроится, что я гулять не пойду с ней…

Блин!

– Теперь придумывай, как ты ее вскрывать будешь, – неужели в голосе Зуба ехидство? Да не, не может быть! Он не способен на эмоции! Кроме лютой злобы, само собой… – вернее, ЧЕМ, – добавляет он, и я понимаю, что способен. Злорадство – тоже эмоция.

А вот я, похоже, после поцелуя с Хищником, мозги где-то потеряла…

Раньше бы я такой хрени точно не допустила, слишком в образ вошла, даже сама с собой разговаривала, как Арс-Сеня. Конечно, это дело попахивало болезнью, но реально легче становилось. И реакции мужские генерировать – тоже.

А тут…

Когда Лола позвонила и позвала погулять вечером, я сначала отнекивалась, а потом подумала, что, наверно, и в самом деле можно сходить отвлечься чуть-чуть… От мыслей, голову раздирающих. И согласилась.

Но на пути к нашей совместной прогулке встал Зуб, а я неожиданно закусилась. Раньше бы поворчала, но признала его правоту насчет опасности гуляний, даже в виде парня с девушкой.

А тут прямо накрыло чего-то, да еще и так сильно, что решила добиться своего.

Добилась, Маша-Арс-Сеня. Молодец.

Не удивлюсь, если Лола ко мне без трусов заявится. Она ж меня явно в герои назначила. И, скорее всего, Зуб прав насчет девственности, он мужик, он такие вещи чует.

А это значит, что она хочет со мной отношений… Близких.

Я морозилась, морозилась, а тут – оп! И разморозилась… Неожиданно так.

Мои панические размышления прерывает звонок в дверь. Ничего себе, Лола! Похоже, уже возле моего дома была, когда я позвонила.

Зуб молча смотрит в глазок, а затем открывает дверь.

– Привет! А Арс?.. – слышится взволнованный голосок Лолы.

– Дома.

– Привет, – я проталкиваюсь мимо не желающего убраться с пути Зуба к двери и замираю удивленно. Лола не одна. Рядом с ней, смущенно потупившись и теребя локон, стоит Катька. Ничего себе… Это группа поддержки, что ли? Свечку поддерживать? Или мое несуществующее хозяйство?

– Я тут Катю встретила… Ничего? – смущается Лола, глядя на меня влажными глазками. Она вся, белокурая, кудрявая, взволнованная, в нежном летнем платьице, смотрится нежной и невинной. Воздушной такой. Я даже немного завидую. Никогда так не выглядела. Даже в ее возрасте.

– Конечно, ничего! Проходите! Зу… То есть, Антон как раз плов разогрел, пиво в холодильник запихал…

– Да мы не голодные… Чипсы вот, фисташки… – Лола ступает первой, словно в прорубь ныряет, щеки красные, взгляд дурной. Понятно, готова девушка ко всему.

Катька, что характерно, выглядит так же, и это навевает подозрения. Нет, если б я реально была Арсом, то в такой ситуации даже вдохновилась бы. Наверно.

Но сейчас мне чего-то не по себе.

Смотрю за Зуба, успевшего отойти от двери и тяжело дотопать до кухни.

Морда у него, конечно, непроницаемая, но в глазах тот же вопрос, что и у меня.

Типа, чего-то происходит, а мы не вкуриваем, чего.

– А можно руки помыть? Арсик, покажешь, где, а то мало ли, с краном не разберусь… – Лола ловко подталкивает меня в сторону ванной, которая, как и во всех типовых квартирах, на своем месте, и не опознать ее сложно. Так же сложно, как и не разобраться в старых, советских еще, кранах.

Но я захожу, деваться некуда. Не отталкивать же ее с воплями: «Сама смотри»?

Это будет как-то… Не по-мужски.

В ванной Лола закрывает дверь, и, возбужденно блестя глазами-вишенками, шепчет:

– Арсик, ты прости, что я Катю взяла… Она просто рядом была, когда ты позвонил, услышала, что ты домой зовешь и что твой брат дома, и напросилась… Он ей очень нравится…

Бляха муха… А Катька-то у нас извращенка! Повестись за Зуба… Чего только не бывает в жизни…

– Лол, – я решаю, пользуясь моментом, прояснить ситуацию, – я просто кино посмотреть… Ты не думай, что я собираюсь пользоваться… Ты достойна лучшего…

Короче, несу какой-то благородный бред, рискуя прослыть совершенно безъяичным придурком, но надо же хоть какие-то меры принять. Превентивно.

Пока меня прямо тут за несуществующий член не прихватили.

Как будет Зуб отбиваться от Катьки, мне, честно говоря, похер. Может и не отбиваться. У него, слава всем Богам, есть ЧЕМ вскрывать свой подарочек.

– Арсик… – глазки-вишенки увлажняются, Лола смотрит восторженно, как на героя, – ты такой благородный! Ты – самый лучший! Не то, что эти все… Руки распускают…

– Опять кто-то хватал? – хмурюсь я, неожиданно опять входя в образ рыцаря. Ну и вообще, какого хрена? Девушке уже не пройти спокойно по универу, чтоб кто-то не прижал…

Тут же вспоминается, как совсем недавно, буквально этим утречком, меня к кафелю душевой прижимали… И тоже, кстати, не спросив разрешения. Ох! Чего-то горячо в этой ванной…

– Не важно, – Лола краснеет тоже, – не хочу, чтоб ты опять… А что это тут трусики женские у вас?

– Пошли, расскажешь, кто пристает, – тут же активничаю я, толкая дверь и выпуская Лолу в коридор.

Черт… Надо быстро в комнату, убрать лишнее. Запускать туда Лолу я не планирую, но она ж такая, без мыла в жопу…

Катя с Зубом молча сидят на кухне и едят плов.

Его, кстати, реально готовил Зуб, он вообще нормально умеет кашеварить, в отличие от меня. Я скорее отравлю его, чем что-то путное смогу сварганить на кухне.

– Давай, садись, Антон тебе плова положит. И пива нальет.

Смотрю выразительно на Зуба, опасаясь, что он начнет, по своему обыкновению, выстраивать здесь козьи морды, но, на удивление, мой липовый братишка молча кивает, встает и достает из холодильника банки в пивом.

– Я сейчас, – пользуясь моментом, быстро линяю в свою комнату и торопливо распихиваю трусы и плотный спортивный перетяг, валяющиеся на видном месте. Кроме нижнего белья, ничего в комнате наличие девушки не выдает, так что палева нет.

Возвращаюсь, сажусь за стол, подмигиваю весело сразу Катьке и Лоле, они одинаково краснеют:

– Ну чего, девчонки, какой фильм смотреть будем?

И дальше мы реально смотрим фильм, новинку, недавно прошедшую в кинотеатрах. Это что-то типа триллера, девочки пищат на острых моментах, причем, Лола периодически утыкается мне в шею и тяжело, взволнованно дышит. А Катька, смущенно поглядывает на невозмутимого молчаливого Зуба.

Тот, естественно, к ней никаких телодвижений и интереса.

Тут мне Катьку даже жаль немного, ведь у Зуба свои стандарты красоты. Ему чем телка пышнее, тем лучше. Любитель покататься на волнах. Потому от веселых толстушек из качалки и отбоя нет.

Девственницы и тихони его вообще не вставляют.

Короче говоря, никаких шансов у Катьки. Хотя, так ей и надо. Зуб, по-любому, для нее слишком старый. Да и вообще… Изврат сплошной. Никакого вкуса у девочки. Надо правильно формировать предпочтения, а не на деревянных буратино бросаться.

Я закидываю руку Лоле на плечо, обнимаю. Она тихо вздрагивает, выдыхает и вообще волнуется.

Мне в этот момент немного не по себе, поганенько, потому что обман вселенского же масштаба. Но, с другой стороны, ничего такого я не делаю, а образ поддерживать надо хоть немного.

После финала фильма мы провожаем девчонок домой. Мы – это я и Зуб, так как идти одной ночью он мне даже в самых лучших моих мечтах не позволит. Проклятый солдафон, любитель инструкций по безопасности.

Вечер, надо сказать, приятный на редкость и очень теплый для конца сентября, а потому мы идем пешком, тем более, что тут всего пара кварталов. Прелесть небольших городов. Все близко.

Девчонки щебечут, кажется, не особо замечая, что разговор невнятно поддерживаю только я, а Зуб вообще молчит.

В итоге, выполнив истинно мужскую миссию защиты и сопровождения женщин до безопасной норки, мы с Зубом топаем обратно.

Сквер освещен со всех сторон, вокруг нас полно народу, скейтеры, самокатчики, гуляющие парочки, и Зуб ощутимо напрягается, автоматически выискивая опасность.

Как всегда, когда мы наедине, он перестает притворяться глухонемым дегенератом, хотя не, только глухонемым, и начинает нудеть мне про огрехи в поведении.

По его словам, я вообще края потеряла и веду себя очень плохо. И опять про универ, нахрен он мне, и опять про девчонок, и опять про осторожность…

И все это невыносимо менторским, на редкость противным голосом, от которого, как от пенопласта по стеклу, мерзкие мурашки. Бррр…

А у меня неожиданно хорошее настроение.

Непонятно, отчего, кстати.

Потому что проблемы-то никуда не делись, не испарился ни Шатер с его секс-интересом ко мне, ни сама причина моего нахождения здесь.

Зубу про Шатра ничего не скажешь уже, потому что время ушло, надо было раньше. Сейчас это тупо делать. Да и, после сегодняшнего отказа отпустить меня хотя бы погулять, становится яснее ясного, какими будут действия Зуба, стоит мне лишь заикнуться, что спалилась в универе.

Одним «я же предупреждал» явно не отделаюсь.

Это сходу переезд в другой город и там плотное сидение на матрасах, словно мы из итальянской мафии.

А я задолбалась уже. Я же его точно убью тогда.

Так что остается надеяться на то, что Шатер меня не сдаст. У него и причин нет, на самом деле. Я ему не собираюсь ничего рассказывать, не только потому, что под подпиской, а потому, что… Не собираюсь, короче говоря.

Значит, он ценности моей не узнает.

Да и не похож Шатер на человека, способного вот так, запросто продать…

Хотя, что я знаю о людях? Одних подонков только и встречала в своей жизни.

– Зубик… – я неожиданно прерываю нудеж моего надсмотрщика, разворачиваюсь к нему и улыбаюсь, идя спиной по ходу движения, – ну хватит уже! Смотри, какой вечер!

Он тормозит от удивления несвойственным мне поведением, моргает глупо, а затем неожиданно шипит и начинает тереть глаз.

– Сука! Мошка залетела!

– Погоди, не растирай, – я подхожу ближе, убираю его руки от глаза, – моргай сильнее, вымоет.

Он послушно усиленно моргает, я держу его за руку и старательно разглядываю мошку в глазу.

А затем случайно бросаю взгляд в сторону… И вижу на лавочке неподалеку Шатра.

В компании темноволосой красивой девчонки, лет тринадцати, увлеченно кусающей мороженое.

Он смотрит очень внимательно на меня. На наклонившегося ко мне немного Зуба. На мою руку на его ладони…

Черт! Черт-черт-черт…