Текст книги "Пристроить шпиона"

Глава 16

Леха

– Спокойно, Принцесса, спокойно… – хриплю я, совершенно не рассчитывая на ее благоразумие (а как можно рассчитывать на то, чего отродясь не водилось?) и закрывая распахнутый в безмолвном крике ротик. Времени у меня мало, очень даже мало, только на поговорить, но руки с этим не соглашаются. Губы ее нежные скользят по ладони, огромные испуганные глаза упираются в мое лицо, в них уже узнавание, а моя вторая рука действует самостоятельно, не связываясь с мозгом.

Я, оказывается, офигительно скучал все это время.

Вот и повело, стоило лишь дотронуться.

Лапа привычно и сладко сжимает мягкую грудь, ласкает ставший остреньким сосок, и сразу же кровь горячей волной шарашит в пах.

Непроизвольно толкаюсь, глаза Принцески становятся еще больше, дыхание еще прерывистей…

Че-е-ерт… Времени мало! Мало времени!!!

Генерал, сука, зачем ты так со мной???

Ладонь скользит ниже, сходу – к подолу юбки, задирает, кожа нежная, гладкая такая, тронешь – горит! И у меня все внутри горит!

Принцеска стонет тихо и так заводяще, что… Что я убираю пальцы с ее губ и, без перехода, сразу же заменяю их своими губами.

В голове мутнеет, сил никаких нет тормозить себя, а она не помогает, забираясь тонкими пальчиками в отросшие на затылке волосы, проходясь ногтями по шее и отвечая! Отвечая на мой поцелуй!

Проклятая Принцеска! Болезнь моя горько-сладкая, пьянящая!

Сейчас не помнится ничего: ни как расстались, ни как все решил остановить, бросить, прекратить…

Ни как встретились взглядами сегодня утром.

В доме ее женишка гребанного!

Единственное, что в памяти – как он прижимал ее в столовой недавно. Лапал, тварь наркоманская, за лицо и талию!

Как я его не убил?

Хрен его знает… Под счастливой звездой родился, сволочонок… Правда, проживет недолго, но это уже издержки.

Принцеска выгибается и раздвигает ноги.

Ты поговорить хотел, Леха? Обозначить свою позицию, вопреки приказу?

Похер!

Провожу по промежности, охреневая от влаги, сладкой и тягучей.

Хочется облизать пальцы. Потом. Обязательно.

А пока…

Отрываюсь от нее, кайфуя от вида мокрых измученных губ, приподнимаюсь, сдвигая тонкую ткань белья в сторону и быстро расстегивая ширинку.

Она знает, что я делаю. Чувствует.

И подается навстречу безмолвно. Сама.

Глаза блестят в полутьме камнями драгоценными, черными алмазами самой большой каратности, сводят с ума.

А затем я опять закрываю рот ей ладонью, одновременно двигая бедрами.

Ее выгибает в пояснице, глаза закатываются, по щекам текут слезы… И я не могу тормознуть, не могу даже спросить ее, почему плачет. Больно? Приятно? Обидно? Страшно? Или что?

Не могу, потому что мне эта информация нихрена не даст.

Я все равно не остановлюсь.

Не смогу просто.

В башке безумной, забитой ее ароматом, сладкими ощущениями ее тонкого тела, потрясающим кайфом от того, какая она мокрая, горячая и узкая, не возникает ни одной мысли.

Я наклоняюсь, слизываю слезы с ее щеки, фиксирую по плечам так, чтоб не двигалась… И не могу тормознуть, все наращиваю темп, гонясь не за ее, за своим только удовольствием, безумным кайфом, и остановиться сейчас даже под дулом пистолета не смогу. Даже если сюда привалит ее папаша, с табельным наперевес! Даже если он сюда всю контору притащит! Похер! Похер, похер, похер!!!

Жадно впиваюсь в беззащитно подставленную шею, кусаю от избытка эмоций, глаза заволакивает красным маревом, в котором только мы с ней. И никого больше.

Я – точно больной. Бешеный. Сумасшедший. Я не смогу остановить это все. Ни сейчас. Ни потом.

Принцеска, маленькая такая в моих лапах, тонкая и мягкая, подчиняется безмолвно. Плачет, тихо выдыхает в такт бешеным, диким толчкам, обнимает за шею руками и за бедра ногами, льнет всем телом, несмотря на грубость мою, жестокость, бесцеремонность.

Тянется, скользит губами по внутренней стороне ладони, а меня еще больше торкает.

Еще сильнее!

Убираю ладонь с ее губ, опять целую, в этот раз нежнее, не так зверски, но глубже, грязнее.

Стук посторонний мешает, с трудом выныриваю из красного марева, соображаю, что это спинка кровати стучит о стену, на подсознательном уровне приходит понимание, что нельзя шуметь. Пропалю всю контору, и, самое главное, не кончу!

А это – смерти подобно!

И потому прихватываю одной рукой спинку, фиксируя так, чтоб не стучала, и ускоряюсь еще.

Принцеска непрерывно гладит меня по груди, пытаясь пальчиками нырнуть за ворот рубашки, добраться до кожи, потом опять – по шее ноготками, кошка моя дикая, потом – на затылок. И по-новой… Губы ее, мокрые и еще более пухлые от диких поцелуев, шевелятся, словно она говорит что-то, беззвучно шепчет.

И смотрит на меня, смотрит, смотрит… И слезы текут…

Почему меня это все заводит еще больше?

Не понимаю.

Вообще не понимаю!

Но заводит.

Наклоняюсь к ней, чтоб услышать, что она такое шепчет без конца, но Алинка ловит мои губы своими и раскрывает покорно рот, приглашая…

Черт с ним, потом выясню, что хотела сказать…

Опять целую, спинку уже еле держу, потому что бросает дико, отрываюсь от сладких губ, хриплю что-то маловразумительное, типа: «Держись, Принцеска…».

И чувствую, как она дрожит подо мной, мелко-мелко, глаза ее затуманиваются, губы жадно хватают воздух… И внутри сжимает сильно и ритмично. Кайф какой, бляха муха, какой охеренный кайф!

Остановиться и выйти из нее – невозможно. Так сжимает, башню рвет же!

Оргазм приходит такой сильный, что приходится сильнее сцепить зубы, чтоб не застонать в голос.

И опять закрыть рот Принцеске, потому что у нее моей выдержки нет.

Отпускаю спинку кровати, обессиленно падаю на Алинку, дышу тяжело. И ощущаю, как мягкие губы прижимаются к моей шее.

Словно котенок ластится. Сладко и трепетно.

Мы дышим друг другом, не можем оторваться.

И не хочу я этого делать.

Хочу вот так, с ней вместе. Чтоб в капсулу времени. И чтоб никого рядом. Только мы. Только вдвоем. Это чистый, незамутненный кайф. Это блаженство.

Жаль, что наши желания нихрена не сбываются.

Глава 17

Алина

Лешка замирает на мне, дышит тяжело, а я все не могу остановиться, все никак вынырнуть не могу из нашего, одного на двоих, безвременья. Трогаю губами его шею, упиваюсь запахом, вкусом…

Глажу по плечам.

И никак слезы не могу остановить.

И не думаю. Не хочу, не хочу, не хочу думать!!!

Вообще ни о чем!

Мне сейчас неважно, почему он так со мной, почему с утра смотрел, словно впервые видит, ходил с холодным лицом и мертвым взглядом… Неважно. Просто… Пусть больше этого не будет? Ну пожалуйста…

Но вот Лешка длинно выдыхает, отжимается от кровати и привстает… Мои руки скользят по плечам в отчаянной попытке удержать, хоть немного продлить…

Но уже понятно, что наше время истекло. Совсем.

Я бессильно роняю кисти рук обратно на покрывало, жду, когда Лешка освободит меня от себя и подтягиваю ноги к себе, поворачиваясь на бок.

Не смотрю на него, глаза закрываю, сглатываю горечь, которую приносит послевкусие близости. Пусть уйдет. Просто уйдет.

Но сегодня явно кто-то наверху отвернулся от меня совсем.

Потому что Лешка становится на колени перед кроватью рядом с моим лицом, осторожно трогает щеку, вытирает слезы…

– Ты как, Принцеска? – шепчет он, – больно? Прости меня…

– Уходи, – еле слышно отвечаю я, – уходи… И больше… Я буду кричать…

– Жалеешь, Принцеска? – в его голосе опять прорезается лед, – не жалей.

– Не жалею. Уходи. Я замуж выхожу.

– Не выходишь.

Открываю глаза, смотрю на него удивленно. Что за глупости говорит? Ему-то откуда знать?

Откуда он вообще здесь…

Этот вопрос меня мучил с самого утра, когда только приехала в ненавистный дом и увидела его.

Лешку.

Одетого во все черное, строгое, с аккуратно убранными назад волосами и в очках.

Он настолько не был на себя похож, что я сначала даже решила, будто обозналась.

Отец Вовчика кратко отрекомендовал его:

– Вот, Алина, это – Алексей. Будет твоим сопровождающим. До того времени, пока твой отец не вернется… Он меня особо просил, чтоб я предоставил тебе личную охрану…

– Нафига ей охрана? – ревниво спросил прыгающий вокруг меня Вовка, – я сам с ней буду ходить…

– Нет, у тебя есть дела, – спокойно ответил ему отец. И посмотрел. Так, что Вовка сник мгновенно.

– Давай я сам ей охрану подберу, – попробовал он все же возразить, – этот очкастый явно не подходит!

– Ты сомневаешься в уровне подготовки моих сотрудников? – еще холоднее спросил генерал Расщепаев.

– Да, блин, ты глянь на него! Его же ветром сдувает! – завизжал Вовчик, мгновенно, как и положено психопату, выходя из себя.

Отец коротко рявкнул, чтоб сын топал за ним, кивнул мне и вышел.

А я осталась стоять посреди здоровенного вестибюля, таращась на того, кого тут быть точно не должно!

Лешка говорил, что он – компьютерщик, специалист, там, какой-то… Тут явно ошибка… Или… Или все это время он… Он не просто так был со мной?

Я хотела подойти ближе, просто в глаза посмотреть. Не собираясь палить контору, не собираясь показывать, что знаю его… Или надо было это сделать? Судя по воплям Вовчика, он явно был не в курсе, что мы с Лёшкой знакомы. Значит, это инициатива его отца…

И значит, все, что было у нас с Лешкой… Да нет… Бред же! Ну бред!

Я шагнула к нему, но Лешка еле заметно повел подбородком и холодно сверкнул очками.

И я остановилась, с ужасом ощущая, как внутри, в самом центре груди, расползается холодный комок слизи. Грязи.

Я, оказывается, все это время была в грязи. И сейчас. Сейчас – тоже в грязи…

За дверями кабинета раздались крики, потом вылетел злой, как черт, Вовка и потащил меня на второй этаж.

– Пошли, невеста, я тебе твою комнату покажу. Заодно и кровать опробуем… – зашипел он, волоча за собой по лестнице наверх.

Я только и успела, оглянуться на Лешку. И поймать его совершенно мертвый взгляд. Ни движения ко мне, ни жеста.

На втором Вовка, судя по всему, взбешенный разговором с отцом, сходу попытался меня облапать, укусил за шею, естественно, сразу же словил коленом между ног и отстал.

А я спустилась вниз, демонстративно не глядя ни на кого. Охраны внизу было предостаточно, у генерала, похоже, какой-то бзик на безопасности. Интересно, камеры стоят по дому? Наверняка. Значит, наше общение с Вовкой уже стало известным его отцу. Или вот-вот станет. Да и пофиг.

Мне отец разрешил сопротивляться.

Поймала все тот же холодный взгляд Лешки. Сжала губы высокомерно. Пошел нафиг, подлец.

– Алина, хочу с тобой поговорить, – генерал Расщепаев поджидал меня возле своего кабинета, – зайди.

Я вздернула подбородок и пошла.

Послушаем, что скажет генерал, да.

– Вижу, тебе удалось успокоить моего болвана? – спросил спокойно Расщепаев, – это хорошо. Не ошибся я в тебе, значит.

– А что, так тоже можно было? – уточнила я равнодушно, хотя внутри все бурлило. Не ошибся он во мне, видите ли!

– Знаешь, – генерал сел в кресло, прикурил, – я сначала немного переживал, когда мой сын начал болеть этой блажью… – он поймал мой удивленный взгляд и пояснил, – свадьбой. И тобой, конкретно. Все же, ему только двадцать… Молодой парень. Но потом, все хорошенько обдумав, я пришел к выводу, что женитьба ему только на пользу. Уберет взбалмошность, смягчит характер…

– Вы про него, как про кота, – фыркнула я, – кастрировать не проще? Чтоб на стены не ссал?

– Отцовский характер, – рассмеялся генерал, нисколько не обидевшись на мою грубость, – его тоже хер прогнешь. До последнего борется…

Я прикусила губу. Отец боролся, значит… Но явно недостаточно, раз я здесь.

– Но против лома нет приема, – подтвердил Расщепаев, – мой сын, откровенно говоря, тот еще говнюк, это никогда не было секретом… Ни для кого. Но он – мой единственный наследник. И я бы хотел, чтоб у него были дети от достойной девушки. Девушки с характером. Девушки, которая, в итоге, будет им управлять.

Тут он сделал паузу, внимательно изучая мое непроницаемое лицо. Видно, искал благодарность. Хрена с два!

– Надеюсь, ты все поняла правильно, Алина. И сделаешь верные выводы. Я не ограничиваю тебя в средствах… воздействия на Владимира. Ему надо немного приземлиться. Но и ты учти, что твое будущее и будущее твоих… родных только от тебя зависит.

Я промолчала. Тут все ясно, не дура же окончательная. Но все равно тошно. И не хочу! Не хочу!

– Алексей будет с тобой вне дома, как водитель и охранник. Ну и, заодно, будет присматривать, чтоб ты… Не делала глупостей больше тех, что уже есть. Мне слава невестки – прошмандовки не нужна, а потому поцелуи с женщинами и танцы на шесте – в прошлом. Вообще, лучше бы тебе сейчас записаться в клинику репродуктивной… или как там называется… Планирования семьи, да? Может, тебе требуется какая-то терапия, чтоб будущий ребенок был зачат здоровым. Мне нужен здоровый внук, поняла меня?

– Я вам не племенная кобыла, – прошипела я, не сдержавшись.

– Ошибаешься, – холодно ответил генерал, – ты – именно племенная кобыла. И я хочу здорового жеребенка хороших кровей, раз уж мой сын… не оправдывает моих надежд.

– Вы – просто чудовище какое-то, – усмехнулась я. Надо же, а я отца считала тварью бездушной…

– Нет, – спокойно возразил генерал, – я просто хочу внуков понянчить на старости лет.

– А почему я-то? Почему не найти послушную девку, подложить ее под вашего выродка?

– Зачем? От послушной девки у меня уже есть сын. Я его люблю, несмотря на очевидные недостатки и дурную наследственность его мамаши. А внука я хочу от умной и сильной девушки. К тому же, Вова тебя любит со школы… Почему бы не сделать сыну приятное?

Я даже не знала, что ответить на такой цинизм.

– Мне не нужна охрана. Я все равно никуда, кроме института, не езжу.

Может, хоть Лешку уберет?

– Ну вот и хорошо. А если куда-то поедешь, Алексей проводит.

Я уже открыла рот, чтоб спросить, будет ли он меня так же провожать, как и до этого, но замолчала. Судя по всему, генерал чуть ли не на полном серьезе считал, что я – недавняя девственница. Или даже до сих пор… И, может, был вообще не в курсе того, что я его подчиненного знаю… всесторонне.

Может, Лешка на свой страх и риск это со мной делал? Может…

Да черт! Думать про весь творящийся вокруг меня беспредел я больше не могла. Не успевала за своими, бешено скачущими мыслями, не умела анализировать. Все копилось, сваливалось в беспорядочную кучу в голове, и мне срочно нужно было время, чтоб выдохнуть. Чтоб просто все разложить по полочкам.

Но никто мне этого времени не давал!

За обедом генерал, довольно оглядывая злющую меня и красного Вовку, анонсировал свадебный подарок – поездку на Мальдивы и дом, построенный по соседству от этого.

Вовка, все это время щупавший мое бедро под столом, пока я его, наконец, вилкой не ткнула, начал говорить про дату свадьбы, но я не поддержала. Да и Расщепаев тоже высказался невнятно, типа, вот пройдет усиление, вот вернется отец… Надо еще подгадать, чтоб гостей пригласить серьезных, у них тоже графики, поездки… Под гостями имелся в виду, скорее всего, один, самый важный гость, у которого реально графики и поездки, а еще встреча с главами других государств…

При этом генерал победно глянул на меня, типа, заценила, какая у тебя свадьба будет?

Я только состроила каменное лицо. Пофиг. Хоть папа Римский нас венчать соберётся. Обломается.

К тому моменту я уже четко решила, что играю столько, сколько возможно, чтоб дать фору отцу.

Получится у него – отлично.

Нет – ну что же. Я свой дочерний долг выполнила.

И свалю из-под венца с чистой совестью. Пусть сам выгребает. Если до этого было страшно и жутко оставаться одной, без поддержки, то после разговора с очевидно невменяемым Расщепаевым, я печенкой прочувствовала, в какую задницу лезу, и решила, что лучше полы в подъездах буду мыть, чем с его сыном спать. И уж тем более рожать от этого утырка детей.

Отец не имеет права вообще меня о таком просить. Ни за какие плюшки в будущем. Они для меня не будут иметь ценности. При такой цене.

Принятое решение значительно улучшило настроение, и даже недавнее воспоминание о том, что Лешка – предатель и шпион, не могло его испортить.

Плевать уже. Не буду его замечать просто. Буду холодной и равнодушной, как он того и заслуживает. Скот.

После обеда были очередные приставания Вовки, а потом…

Потом Лешка.

И секс. Опять секс.

И вот теперь я могу с уверенностью сказать, что поговорка «слаба на передок» – явно про меня.

Потому что стоило этому предателю и гаду прикоснуться, как вся моя злоба и ненависть, все мое желание быть холодной с ним, равнодушной исчезло, провалилось куда-то в черную воронку его похоти. И моей, конечно же.

Но, что бы ни было только что, это нисколько не меняло того факта, что он – предатель. Пусть я – шлюшка, неспособная ноги сдвинутыми рядом с ним держать… Это когда-нибудь прекратится.

А вот то, что он, наверняка, шпионил за мной по распоряжению Расщепаева, никогда не изменится.

Я ничего не ждала от него и хотела только, чтоб он ушел. Ну получил же свое! Свали теперь молча! Буд хоть немного человеком!

Но его слова про то, что замуж я не выйду…

Удивляют.

Мягко говоря.

Глава 18

Алина

– Давай поговорим, Принцеска, у нас времени немного…

– Правда, что ли? – я усмехаюсь устало, разглядываю серьезное лицо Лешки, – а чего тогда сразу не заговорил? Это все зачем?

– Хотелось, – пожимает он плечами, – давно не видел…

Простота и цинизм его ответа поражает, и я неожиданно прихожу в себя настолько, что умудряюсь сесть на кровати и довольно чувствительно смазать его по физиономии. Лешка, судя по удивленному лицу, от меня такой прыти не ожидает, и я пользуюсь моментом по полной программе. То есть, луплю еще раз. И еще. И…

Тут Лешка приходит в себя и перехватывает мою ладонь. Лицо у него жесткое, настолько каменное, что в другой раз я бы испугалась даже. Но не сейчас.

Сейчас я в своем мире, где все вокруг, и особенно тот, кто передо мной сидит, редкостные козлины.

Размахиваюсь другой рукой, Лешка ее тоже перехватывает и четко командует:

– Уймись.

– Пош-шел ты… – задыхаюсь я, сдувая волосы с лица, – я еще заору сейчас!

– Пробовала уже, – комментирует он бесстрастно, – не заорешь.

С полминуты мы молча сверлим друг друга взглядами. Я – с яростью и гневом, а он… Он совершенно спокоен! Все эмоции прячутся за таким замком, что не вскроешь.

– Чего тебе надо от меня? – шиплю я в итоге, сдаваясь первой.

– Кроме секса? – уточняет Лешка, а я дергаюсь опять в его руках.

Ну не козлина ли?

– Обломишься, – устав сопротивляться, язвлю я, – это была разовая акция.

– А на постоянке только женишку даешь?

– Конечно, – фыркаю, не задумываясь даже о том, что лицо Лешки в момент моих слов меняется, становясь еще холоднее. Мне сейчас плевать на его эмоции. Ему же на мои плевать?

– Больше не будешь, – опять с раздражающим спокойствием отвечает он, словно не замечая моего мстительного удара.

– Кто запретит? Ты, что ли?

Разговор, изначально бредовый, еще больше сходит с рельс. У меня кружится и болит голова, совершенно ничего не соображается! Абсолютно!

– Слушай, Принцеска, – неожиданно меняет тон Лешка, и меня начинает ощутимо поколачивать от резко нежных нот в его голосе, – я тебе помогу. Я правда помогу… Ты, главное, старайся избегать этого придурка. Не оставайся с ним наедине…

– Ты о чем вообще? Он – мой жених, – отвечаю я, – а вот ты какого хера тут забыл? И с чего взял, что я его не люблю?

– Не любишь, – все так же спокойно отвечает Лешка, – любила бы – не дала бы мне. Ты не такая, Принцеска. Я тебя знаю.

– Ты ничего обо мне не знаешь…

– Знаю. Знаю.

Он неожиданно тянет одну из перехваченных рук к себе, целует ладонь прямо в центре… И у меня мурашки по всему телу концентрированно от этого самого места. Словно круги по воде от брошенного туда камня. Щекотно и возбуждающе.

Понимаю со всей определенностью, что сил противиться больше нет. Моя напускная бравада, пробужденная его хамством и показным равнодушием, просто фальшь. И высосала из меня все силы.

Он стоит передо мной на коленях, целует ладонь… Его губы сухие и теплые. Светлая макушка со строгой прической… Ему так не идут прилизанные волосы… И очки… Кто он такой? Зачем здесь?

– Я – просто охрана, Принцеска, – шепчет Лешка, и я понимаю, что произнесла последние слова вслух. – Хорошо оплачиваемая охрана. Папаша твоего уродца захотел, чтоб ты была постоянно под присмотром… И почему-то взял человека со стороны. Не из своей системы.

– Но… ты же говорил, что ты – компьютерщик… Да? Врал?

– Нет, я это тоже могу. Но основная специальность – обеспечение охраны сложным объектам. Я не знал, кого буду охранять, Принцеска. Удивился, когда увидел тебя сегодня…

– Врешь… Ты же не просто так на фесте… Он тебя прислал… Расщепаев… – его губы уже скользят по руке. По внутренней стороне, где самая нежная, самая тонкая кожа. И у меня не мурашки от этого – волны. Просто волны удовольствия от такой простой ласки.

Я сдерживаюсь, чтоб не застонать, буквально губы кусаю. Дышать через раз получается.

Лешка, словно вампир энергетический, меня выпивает досуха. До самого донышка.

– Честно, просто так. Случайность… Ну подумай сама, если бы генерал приказал за тобой присматривать, стал бы я с тобой спать? Это непрофессионально…

Я невольно кладу ладонь на склонённую ко мне макушку, ощущаю жесткость волос под укладкой…

– А сейчас… Сейчас – профессионально? Да?

– И сейчас нет. Но я не могу сдержаться. Ты с ума сводишь буквально. Я этого урода чуть не убил сегодня…

Он шепчет мне все эти сладкие слова, в которые так хочется верить, так мечтается, чтоб это было правдой… И придвигается все ближе и ближе. Скользит мягким змеем, прикусывает уже кожу плеча, сдвигая в сторону лямки лифчика, оставляя поцелуи на груди…

И я ничего не могу с собой поделать.

Тянет к нему с невероятной силой, невозможно сопротивляться этому влечению. А Лешка еще и опомниться не дает, все шепчет и шепчет, убивая своей сладкой откровенностью:

– Я, когда узнал, что ты замуж собираешься, чуть не рехнулся, веришь? Собирался твоего женишка встречать и разговаривать предметно… Но не успел… Ты сама встретилась мне, там, в клубе. Я после хотел поговорить, но не задалось… И разозлился на тебя. Подумал, что просто используешь, замуж собираешься, а сама трахаешься на стороне…

Я задыхаюсь уже в его руках, непроизвольно прихватываю волосы на затылке, скребу ногтями, запрещая говорить гадости.

И Лешка понимает, отрывается от меня, смотрит своими светлыми острыми глазами:

– Я понимаю, что не прав. Прости. Я не могу даже представлять тебя с ним… Убивать сразу хочу, веришь? Ты с ним спишь? Честно скажи.

Мне надо ему соврать. Просто отомстить за мысли идиотские обо мне, за поведение мерзкое. Но я не могу. Неспособна врать, глядя в эти глаза. И потому отрицательно машу головой.

– Нет, конечно… Нет…

На мгновение в глазах его вспыхивает бешеная радость, настолько огромная, что он ее не умеет скрыть. Но затем все опять успокаивается.

– И не будешь, Принцеска моя, – убедительно шепчет он, склоняясь уже к губам и выдыхая в них свою уверенность, свою силу, – я не позволю.

– Но как… И вообще, ты же теперь…

Я красноречиво замолкаю, давая возможность все же окончательно определить его статус здесь, в доме. И рядом со мной.

– Я сюда пришел случайно, в ведомстве генерала не работаю. Частное лицо. Свободный художник. Хочешь, прямо сейчас тебя заберу отсюда? Выведу. Не знаю, зачем тебе это все, но я помогу.

На мгновение от его слов становится тепло, и я даже на полсекунды успеваю помечать о том, что говорю «да». И насколько все вокруг меняется в этой ситуации.

Но потом в голове возникают слова отца про то, что ему нужно время. Для чего-то. И что я должна ему это время дать. И что я – его дочь.

И, если раньше я склонялась к тому, чтоб просто бросить все и сбежать, то сейчас…

Сейчас я думаю почему-то о том, что не одна.

Смотрю в светлые глаза напротив и думаю, что не одна больше.

А, значит, можно попробовать…

В конце концов, я в самом деле дочь своего отца.

И тоже умею выстраивать долгосрочные планы…