Текст книги "Пристроить Коляна"

Глава 2
Как я поймал…

Наталью я с прошлого раза не особо запомнил. Все же, когда по башке получаешь, да еще и собственной битой, что вдвойне обидно, то вот не до разглядываний клевых баб.

А она – клевая баба, оказывается.

Я даже немного смущаюсь, потому что выхлоп после ночи с розовой феминой, наверняка, такой, что им можно чего-нибудь травить. Ну, прямо, как «Нежная сирень».

Потому я дышу в сторону, и кошу взглядом на низкий вырез в белом халатике. А нехило там у нее припрятано. Сразу мысли однозначные навевает.

Особенно, когда выходит медсестра из кабинета, и мы остаемся вдвоем.

Как в том фильме, который все смотрели. А кто не смотрел, тот слышал. А кто не слышал, тот… Ну, лох, короче.

Наталья улыбается, мужественно терпит мое амбрэ, только глаза слезятся, как мне кажется.

Ох, помнил бы, что она такая клевая, так хоть жвачку прихватил пожевать.

– Ну что, Николай, давайте я вас все же… Посмотрю.

Многозначительная пауза перед «посмотрю» мне не кажется. Явно не кажется.

Она встает, устанавливает прямо напротив моих глаз внушительный бюст и наклоняется. Эротично так помахивая молоточком перед лицом.

– Мне нужна ваша реакция… – Шепчет сексуально.

А у меня реакция есть. Хорошая такая. Несмотря на ночные подвиги, ни разу не задержавшаяся. Правда, при воспоминании о розовом драконе, все слегка приувядает, но Наталья водит молоточком перед глазами, грудь ее колышется, и белье, похоже, красное. Под белым халатиком. Мммм…

– Николай, – она щелкает пальцами, возвращая в реальность, – реакция на молоточек, необходимо следить за ним взглядом!

– Ага…

Она опять наклоняется, и я уверяюсь в правильности своей догадки насчет цвета белья.

Красное.

И вот какого хера на работе носить халат на голое тело, еще понятно. Мало ли, жарко, может…

А вот развратное бельишко?

Бабы на работу, особенно на целый день, обычно что-то попроще таскают. Поудобней.

А если такое надевают, то это «жжж» явно неспроста, как говорил один толстый философ. Прежде чем полезть искать приключений на свою мохнатую жопу.

Это чем же она тут собралась заниматься? Со мной?

Помню я поговорку про то, что, если, раздев бабу, ты обнаруживаешь дорогое комплектное бельишко, то решение о том, что сегодня будет секс, явно принимаешь не ты.

Верная, кстати, поговорка.

И как-то обидно становится.

Как телка на веревочке тянут.

В стойло.

Эта мысль моментально сбивает с нужного настроя, и лапа моя, уже вполне однозначно поднявшаяся, чтоб проверить, насколько у Натальи богатство … богатое, так и не доходит до дела.

Наталья смотрит в глаза, типа, отслеживает зрачки, крутит перед моим лицом молоточком, опасно, кстати, и вздыхает.

И все эти мелкие детали, по закону дедукции, складываются в единую, в принципе, привлекательную картину, от которой я бы раньше не отвернулся. И с радостью подключился к игре.

А сейчас отчего-то напрягает ситуация.

И симпатичная, явно приглашающе наклонившаяся докторша, и сама идея случайного траха в поликлинике.

И даже визуальный ряд, картинки, как я мог бы поставить сейчас Наталью, прислонить к ее столу, задрать халатик и качественно поиметь, не вызывает желания. Воплотить все это дело в жизнь.

А вот настороженность – очень даже.

Потому что не так что-то в этой картинке. Не то.

Не могу понять, что, но вот жопой чую, не стоит этого делать. А если чуйка работает в такую сторону, значит, надо действовать.

Потом думать буду, что произошло. И жалеть о не случившемся феерическом трахе с сексапильной докторшей тоже буду потом.

Сейчас же честно смотрю за молоточком, глаза не таращу на ее прелести, и вообще веду себя, как евнух.

Наталья, безрезультатно поводив инструментом перед моей физиономией, глубоко вздыхает-выдыхает, а затем садится обратно.

И халатик ее задирается еще выше. Открывая дополнительный обзор. А то, мало ли, вдруг титьками не впечатлился?

Я это подмечаю, но организм, напуганный нестандартной ситуацией и громко вопящей о подставе чуйкой, не реагирует.

– Хорошо… – мурлыкает она, – если что-то будет беспокоить… И вообще, если что-то понадобится… Вот мой телефон, звоните в любое время…

– Ага, обязательно, спасибо! – включаю жизнерадостного дурака и вылетаю из кабинета так, как до этого из розового алькова пышной фемины не вылетал.

Потому что там – была просто розовая раковинка со створками, которые могли схлопнуться. Сама раковинка – неповоротливая, а потому не особо опасная.

А вот здесь…

Здесь, сука, паучьи сети. И в центре паучиха, у которой лапки очень шустрые. И длинные.

Не заметишь – оплетет, замотает, закрутит… И сожрет.

Колян, две ловушки за одно утро!

Ты стал беспечным, Колян!

Ты начал лажать!

Я несусь по коридору, сердце бьется сильно, словно опасности какой-то избежал. И эта реакция бесит. Давно я стал баб бояться?

И что дальше будет?

Отвлекаюсь, смотрю в бланк, там надо еще печать ставить в отдельном кабинете, и неожиданно налетаю на кого-то.

Причем, нехило так налетаю! Встречный с полузадушенным писком врезается в стену, а потом мячиком отлетает опять в меня. Я машинально подхватываю, сразу не понимая, девочку, что ли, травмировал? Слишком уж мелкая.

Сука! Только этого для полноты картины мне и не хватает!

И в первые мгновения даже не верю, и на полном серьезе считаю, что словил глюки, когда вижу устремленные на меня снизу злые знакомые глазки.

Опа! Да это у нас Злючка! Во всей своей злой красе!

Щечки алеют с улицы, губки пухлые раскрыты, наверняка, опять отчитывать собирается, глаза блестят злобно и высокомерно.

Я начинаю верить одновременно в судьбу и в то, что сегодняшний день еще не до конца просран.

Не церемонясь, хватаю уже за оба худеньких даже в пальто теплом плечика, держу.

Она запрокидывает голову. Оно и понятно, разница у нас в росте серьезная. И эта поза ну очень удобна для поцелуя. Такого, как в фильмах старых голливудских бывает. Когда баба так голову отклоняет, что вообще непонятно, как она у нее не отваливается нахрен. Раньше я над таким ржал.

Сейчас смотрю и понимаю – есть в этом что-то. Такое… Типа, подчинение. Когда большой и сильный мужик, типа меня, держит в своих лапах слабую и маленькую женщину. Типа Злючки.

Легко сейчас можно сократить расстояние и, не дожидаясь, пока она отойдет от шока и чего-нибудь злое вякнет, как по обыкновению происходит, закрыть ей рот. Губами. Как давно хотел. Прямо чуть ли не с первой нашей встречи, тоже, кстати, случайной.

Эта козочка тогда за мой байк в темноте зацепилась и чуть не упала. А я поймал. И даже в темноте успел разглядеть, какая она клевая. Пока рот не раскрыла.

И потом нас судьба сталкивала пару раз.

И я даже думал, что, возможно…

Но нет.

Злючка сама все обрубила, да жестко так, как только училки и умеют. Я себя опять, словно в школе почувствовал.

Вот же, отдельная эта категория баб – училки.

Бешеная.

Вон, Данина Ленка, пока он бегал за ней, такое ему устраивала, так позорила мужика при всех нас, отчитывала, да строго пиздецки, словно ученика на уроке! Мне его прям жаль было. Помочь пытался, чем мог!

И помог, главное!

Если б не я, то они бы и не женились!

Иногда, кстати, я думаю о том, что не надо было мне так стараться. Глядишь, был бы сейчас дружбан мой Даня, клевый мужик и отчаянный байкер, свободным волком. Как и я.

А не отцом семейства, вечно на телефоне висящем и замотанным памперсами, детским питанием и рассуждением о цвете какашек.

Не, это я, конечно, немного преувеличиваю, но, бляха муха… Так жаль мужика. Так жаль.

А все его училка, Лена Николаевна! Замотала свободного парня, в каблук превратила… А казалась такой невинной…

Все они такие! У каждой своя тактика!

Кто-то габаритами берет и «Нежной сиренью», кто-то красным бельишком под белым халатиком, кто-то неприступностью своей и язычком злым.

– Ну? И долго вы намерены меня держать?

О!

Вот о чем я говорил?

Уже ротик раскрыла!

И только для того, чтоб опять обругать!

Нет, чтоб поблагодарить рыцаря за спасение своей, плохо держащейся на ногах тушки, подарить ему поцелуй приветственный. Все же мы уже две недели не виделись, с того горького момента, когда она отшила меня в своем кабинете. Невежливо и незаслуженно обидела, коза!

Я тогда с горя аж надрался.

– Привет, Злючка! Опять на ногах не стоишь?

– Это вы не смотрите, куда идете! Отпустите немедленно!

Смотрю в ее глаза, злые такие, блестящие, на то, как губы ее движутся. Розовые, как и щечки. Волосы из-под вязаной шапочки выбиваются. Такая маленькая, такая… черт, ладненькая вся!

И чего такая злая?

Неосознанно с досадой сжимаю пальцы крепче на плечиках, провожу вверх-вниз, с заходом на узкую спинку. Благо – ширины ладоней вполне хватает. Я не самый здоровенный парень, до бугая Бойцова или Дани Шатрова мне чуток не достает веса и роста. Зато всего остального – через край. А харизмы и умения разговаривать с женщинами – так вообще вагонище. Поделиться могу даже!

Жаль только, что здесь не срабатывает совершенно.

Не реагирует на меня Злючка так, как мне надо.

– Слушай, а может, хватит? Пошли, я тебя кофе угощу? С мороженым?

Говорю специально примирительным тоном, понижаю голос. На это бабы всегда ведутся. Добавляешь хрип в тональность – и все. Глаза сразу – с поволокой, а трусы мокрые. Ну, чаще всего. Когда удавалось проверить, так оно и было.

Но здесь опять не катит!

И мои тактильные подтверждения, трогания, поглаживания, типа, не специальные, вообще мимо!

– С чего мне с вами кофе пить? Вы – наглец и обманщик!

Да ну бля! Чего за номер-то?

С чего это я обманщик?

Ей-то откуда знать?

Смотрю в полные решимости глаза и чувствую, что настроение мое, ставшее довольно благодушным после нашей случайной встречи, меняется опять. Уже в который раз за это гребанное утро.

И меняется оно в херовую сторону.

И, еще чуть-чуть, и вполне может наступить тотальный пиздец под названием «Колян на выбесе».

Если это произойдет…

Ну, сама виновата, Злючка.

Напросилась потому что.

Глава 3
Жаль…

– Вы обманули меня, забрали документы!

Она говорит это с такой гребанной уверенностью, что я еще сильнее злюсь. И еще сильнее оху…эээ… недоумеваю. Да, недоумеваю, бля!

Какие документы? Когда?

Она, наверно, замечает в моем лице это оху… недоумение, и снисходит до пояснения:

– В кабинете инспекции! Зачем вам требовалось вводить меня в заблуждение? Поиграть захотелось?

Я тут же вспоминаю свой косяк, который косяком не считаю, естественно.

Ну а что тут косячного?

Ну пришла она в кабинет Дениса, которого как раз перевели на должность инспектора по делам несовершеннолетних. Он, кстати, по этому поводу переживал страшно. А говорил я ему, придурку, что не надо высказываться на ковре у полковника. Говорил! Правдолюбцев нигде не любят! Если полкан в настроении рубить бошки, то единственное, что ты можешь сделать, это засунуть язык в жопу и молиться, чтоб пронесло.

Все так и сделали. Нормальные люди, я имею в виду.

А Деню только недавно к нам в убойный перевели, после армии он еще толком не нюхал жизни, привык в своем ВДВ херней страдать, мир делить на черное и белое. Вот и попутал берега. Высказался.

Полкана чуть кондратий не хватил за яйца. Так покраснел, так надулся, что я уже к сотовому потянулся, скорую ему организовывать. Но ничего, обошлось. С полканом.

А вот с Денисом разговорчивым – нихера.

Полкан отдышался, тяпнул коньячка и высказался.

Короче говоря, принял на себя удар Дениска. За весь отдел пострадал.

И отправился справлять героическую нужду прямо на землю. В отдел по работе с несовершеннолетними. Там ему тетки, давным-давно оккупировавшие эту нишу, обрадовались, как родному. Ходили слухи, даже краситься на работу начали.

Ну, понятное дело, Деня у нас с виду-то красавец. Никто ж не в курсе, насколько он дурак правдолюбивый.

Вот я к нему на огонек тогда и заглянул. По старой дружбе. А по пути меня пролетающий на всех парах грузовик грязищей окатил. Пришлось у Дениски футболку спрашивать запасную и переодеваться.

Кто ж знал, что именно в этот момент Злючка нарисуется. И меня за Деню примет.

Ох, как она тогда застыла на пороге!

Глазищи огромные, испуганные. И мечутся по моему прессу, мечутся, мечутся! А я, после того, как первое удивление прошло, не стал торопиться. Тела мне стесняться нечего, там все в порядке, бабы пищат и кайфуют, так что дал полюбоваться.

Я сразу понял, что она ошиблась, но исправлять не стал. Принял доки, что она принесла за ученика своего, и даже сунул их в нужную папку. Деня потом нашел, сам мне говорил.

А я, решив вопрос с надуманной причиной появления училки моей племяшки в отделе, понял, что это, бляха муха, судьба, и приступил к делу.

А то, понимаешь ли, не нравлюсь я ей. Ляпнула тогда, после собрания, когда я душевно предложил общение. Организмами. Три раза «ха-ха»! Так я и поверил! Особенно теперь, после ее взглядов горячих на мой шикарный, чего уж скрывать, пресс!

Усилил напор, договорился о свидании.

Она согласилась.

Да я и не сомневался даже.

Кто ж в здравом уме откажется, после того, как такое увидела? Да в живую, а не по телеку?

Мог бы, конечно, закрепить результат дополнительно… Показать, что я еще и дело свое хорошо знаю. Целуюсь, например, как бог!

Но не стал форсировать. Выпустил офигевшую мышку из лап. Решил, что, как любой нормальный охотник, должен немного измотать зверя. Чтоб затем брать с кайфом.

Дурак.

Она вечером не ответила на звонки.

И потом – тоже.

И, когда я на следующий день приперся к ней в школу, выяснить ситуацию, настолько жестко отправила меня в пешее эротическое, как только училки умеют.

Жестче, по-моему, только Ленка Данила отправляла, тогда, в Анапе. Ни у кого, ни до, ни после, такой рожи охреневшей не видел.

Хотя, если б в кабинете у Злючки было зеркало, то, вполне возможно, что и увидел бы.

Очень надеюсь, что нет.

Очень надеюсь, что я сумел сдержать лицо.

Но, конечно, нажрался я тогда в сопли.

Вызвонил Бойца, чтоб не так тоскливо.

Боец, правда, меня не сильно поддержал, у Аленки резались зубки, и его Татка названивала каждые полчаса. Не удалось нормально расслабиться, короче говоря.

А она, баба сумасшедшая, мне еще и на следующий день звонила, и материлась, чтоб я ее мужика не смел больше отвлекать от семьи и детей.

У меня было похмелье, а потому я ее послал.

Короче, когда потом позвонил Боец, мы наговорили друг другу лишнего по телефону.

Вся беда от баб!

Злючка вывела, довела до такого состояния, а Татка подхватила. И чуть было нас, друзей самых лучших, не рассорила!

И вот теперь, вспоминая это все, я словно заново переживаю то неприятное время. И печальный опыт.

И еще больше завожусь.

Я тут, понимаешь ли, и так пострадал от нее, а Злючка еще и дополнительно доводит!

Мелкая коза!

И, главное, опасности не чувствует!

Любой мужик бы на ее месте уже давно заткнулся и постарался ноги сделать, а она только сильнее глазками сверкает, да губки облизывает!

Ну что это, если не провокация?

– Да я же не виноват, что ты на меня так пялилась, что мозг не включила!

– Яаа?

Ух, а разве можно еще больше глаза сделать? Оказывается, легко! Для этого надо, как следует выбесить Злючку!

– А то! Пялилась на мой охренительный пресс, все слова растеряла!

– Ах вы!!! Ах ты!!!

А вот этого уже не надо!

По морде я получать не люблю.

Тонкая ручка перехватывается легко, а, учитывая, что я ее так и не отпустил, то получается, будто Злючка полностью в моих руках.

И это приятно.

– Молодые люди! Здесь вам не дом свиданий!

Строгий голос пролетающей мимо медсестры заставляет нас замереть, а потом Злючка, покраснев, как вареный рак, начинает вырываться, в этот раз молча. Наверно, слова растерялись от злости.

Я тоже не сказать, что удовлетворен разговором, а потому отпускать не тороплюсь.

Хотя, уже понятно, что она не согласится ни на кофе, ни на дальнейшее продолжение беседы в каком-нибудь более спокойном месте, где не так воняет медикаментами.

А жаль.

Хорошая такая.

И, наверно, в постели огонь.

Такие бабы, вспыльчивые и живые, обычно очень отзывчивые в сексе.

Хочется попробовать.

Но не силой же ее тащить в уголок?

Нет, в принципе, я бы мог, потому что есть у меня в отношении Злючки полная уверенность, что не хватает ей вот этого. Немного силы.

Чуть-чуть совсем.

Прижать, поцеловать, дать понять, насколько будет ей со мной кайфово…

Сто процентов сдастся. Опыт не пропьешь, я такие вещи шкурой ощущаю.

Но сейчас не время и не место.

А когда оно еще будет, время или место, непонятно.

Ну не бегать же мне за ней, в самом деле? Я – не гребанный Ромео, она – не невинная Джульетта. И любви до гроба у нас не предвидится. Да и нахер ее. Без нее жил и дальше собираюсь.

Я смотрю в злые глаза хрупкой, красивой женщины, что так удачно сейчас оказалась в моих руках, и вырывается-то еще так вкусно. Прямо приглашает усилить напор. Взять. Любить. На руках носить. До постели.

Но не время. И не место. И нет желания увязать в этом всем…

Значит, надо отпускать.

А жаль…

Глава 4

– Валька, ты – не мать. Ты, бля, кукушка какая-то!

Я швыряю телефон на стол, не забыв перед этим включить на громкую, и продолжаю заниматься привычными утренними делами, то есть варить кофе и курить в окно.

Вальку слушаю мало, наслушался уже за все тридцать лет, что знаю ее.

– Ах ты, неблагодарный ты червяк, – предсказуемо разоряется трубка, я морщусь.

Сейчас про подтирание жопы начнется…

– Да я тебе, придурку, до пяти лет жопу обосранную вытирала!

Ну вот, как знал… Ничего нового.

– И сейчас не могу хоть немного помощи попросить?

Голос сестры срывается на ультразвук, и я успеваю вклиниться в паузу, пока она воздуха набирает:

– Да я тебя содержу, овца ты бессовестная!

– Сам ты бессовестный! И вообще, знала бы, что ты меня этими копейками попрекнешь…

– Копейки? – тут я уже тоже завожусь, потому что нехер! Тридцатка в месяц – копейки для нее! – Да тебе ни один твой придурок столько не давал! Не зарывайся!

В трубке слышится вздох, а потом тонкий вой. Я морщусь. Это тоже предсказуемо.

Как и то, что я в любом случае соглашусь. Валька, зараза, вариантов не оставляет.

Ну не в детдом же мне племяшку сдавать? Ленка не виновата, что ее мать – овца.

– Колясик…

Терпеть не могу, когда она меня зовет так.

– Колясь… Ну я ее заберу. Вот честно. Просто Генрих… Он не в курсе еще. Я в анкете не указывала ребенка. Да мне и по возрасту ее не положено…

– Это сколько ты себе скостила-то? – интересуюсь удивленно. Не, Валька – очень даже ничего выглядит. В полутьме если, незнакомый трезвый мужик уверенно тридцатку даст, а пьяный – так и двадцать пять. Но не до такой же степени ее Генрих отмороженный. Хотя, может, и до такой.

Пригласил же ее к себе, по визе невесты. И до этого кольцо прислал. Я проверял, натуральные брюлики. И бабла кидал тоже.

Дурак, чего с него, с немца, взять…

– Ну… На сколько выгляжу, столько и написала… – кокетничает Валька.

– Сорок пять, что ли?

– Хам ты, братик!

– Да куда мне до тебя!

Сестра сопит какое-то время, видно перебарывает в себе природную сучность. Ох, не завидую я неведомому Генриху… Имя-то прям королевское. Интересно, у него в роду еще Генрихи есть? Было бы прикольно. Да ему и так прикольно будет.

Такое приключение его ждет. Валька моя, сокровище российского производства. Даже, советского еще. Повеселится она там, чувствую, развернется… А то родина тесновата стала, похоже. В бедрах.

– Колясь… Ну она же, как мышка… Ты и не заметишь ее вообще…

– Ага… Тринадцать лет! Нихера себе, мышка!

– Коль! Ну ты ж ее знаешь!

Тут мне возразить нечего. Знаю. И люблю. Ленка, племяшка моя единственная, пожалуй, одна из немногих причин, почему я до сих пор терплю ее дуру-мать.

Ну, и еще то, что Валька, реально, меня вырастила практически.

Никуда от этой дуры не денешься. Единственная родня. Хоть непутевая и глуповатая, но сестренка. Старшая.

Замуж собралась. Нашла какого-то дурака по переписке, надо же…

Полгода переписывалась, столько же язык учила, чтоб по скайпу с ним свободно болтать. И доболталась до свадьбы. А вот про дочку тринадцатилетнюю не проболталась. Партизанка, бля.

И теперь надо ехать, товар лицом показывать, навыки, долго тренируемые, практиковать, а длинноногий сюрпрайз девать и некуда.

Кроме как мне подкинуть.

А то ж мне скучно жить.

Я вздыхаю, понимая прекрасно, что ругаюсь больше по инерции.

Никуда не денусь, само собой. Заберу малявку. Тем более, что она – не младенец беспомощный, и, может, даже и в быту пригодится. По крайней мере, когда у меня ночевать остается, такие блинчики варганит, ни одна моя баба так не умеет.

Конечно, все равно напряг определенный. Бабу домой не приведешь. Не расслабишься. Ну, я и раньше не особо таскал. Все равно, на своей территории хочется покоя.

Одно хорошо, Ленка – и в самом деле беспроблемная. Тихая, спокойная такая. Мышка-норушка.

Не в мать пошла, определенно. Может, в папашу?

Но здесь нихрена не узнаешь уже. Не сравнишь. Свалил ее папашка в закат, едва Валька ему про будущую радость отцовства поведала.

Я в свое время долго эту тварь искал, да так и не нашел. А Валька, сучка гулящая, не помогала вообще, тоже молчала. Единственный раз, когда я бы ее бред послушал с удовольствием.

Так нет, не прокололась, кто папаша. Не удалось ему глаз на жопу натянуть за совращение сестренки моей бедовой.

Хотя, она никогда скромностью не отличалась, потому там еще вопрос серьезный, кто кого совратил…

Так что, ждет Германию и Генриха не-знаю-какого-по-счету большой-пребольшой сюрприз.

Ну да хрен с ним. Сам виноват. Нехер на славянок западать.

Это только мы, русские мужики, можем темперамент наших баб без проблем выносить и в нужное русло направлять, да и то периодически прокалываемся.

А они, бедняги, и вовсе в осадок выпадают.

– Ладно, коза, – прерываю я бессвязный бредовый поток, – пусть переезжает. Завтра, скажи, я заеду. Ты же хату сдавать собралась, да?

– Ага… – шворкнула носом Валька, моментально успокаиваясь, – чего ей простаивать…

Ну да, я так и предполагал… Хозяюшка рачительная, бля. Мамашка.

– Ты когда едешь?

– Послезавтра…

– Вот ты овца, а? – удивляюсь я наглости Валькиной, – а если б я не согласился?

– Да куда б ты делся?

Тварь циничная, а не сеструха у меня.

Ладно, не мечтал я жить с бабой, а судьба сама ворожит.

И, в принципе, это еще неплохой расклад.

Моя маленькая козочка-племяшка хотя бы тихая и спокойная. Будет готовить жрать, прибираться, а нервы мотать не станет. Золото просто.

Именно эти свои мысли бредовые я и вспоминаю через два дня, когда моя племянница, тихий, нежный цветочек, не возвращается из школы домой.

И телефон отрубает.