Текст книги "Пристроить Коляна"

Глава 5
Родительские тяготы

Сначала я не особо переживаю.

Ну, мало ли, у подружайки какой-нибудь Ленка засиделась, там, уроки вместе делали или еще чего.

Косяк, знаю. Но тут может служить слабым, хреновым оправданием, что задолбался до невозможности.

У меня просто как раз в пятницу по работе завал всегда, ощущение такое, что все только и ждут конца недели, чтоб начать качественно трахать мозг. Несколько выездов, заявители, всем в отделе знакомая бабка с жалобой на соседей, которую регулярно сплавляют нам с земли, чтоб веселее жилось.

А я еще и косячу немного опять.

С утра полкану не с той ноги всталось, а я потом на совещании еженедельном по итогам работы на него не так посмотрел. Не понравилось ему, в общем.

За наглый взгляд и общее снижение показателей я получаю выговор и дежурство в воскресенье.

Открываю рот, чтоб возмутиться, ловлю бешеный взгляд, типа: «Ну давай, сука, давай… Дай мне повод!»

Тут же решаю, что не настолько я и обижен. Может, реально как-то не так смотрю… Говорят же, что взгляд у меня тяжелый…

Потом я, с уже испорченным настроением, естественно, получаю все веселье, что способна обеспечить моя работа, в итоге, уже после проклятий бабки, которую я опять в ее отделение полиции отправил, по месту жительства, выдыхаюсь окончательно, в конце рабочего дня запираю кабинет на ключ изнутри и тупо надираюсь.

И то, не удается это сделать качественно!

Потому что у меня ребенок дома теперь!

Это раньше я мог спокойно нажираться в слюни и приползать домой на автопилоте!

Все, кончились эти прекрасные времена, благодаря сестренке-кукушке!

Отставляю полбутылки до следующей пятницы и иду приводить себя в чувство.

Сую голову под струю холодной воды в вонючем рабочем санузле, смотрю какое-то время на себя в зеркало.

Кто ты, мужик? Я тебя не знаю.

Сломив силой экзистенциальную тоску (красивое выражение, ага, у Даниной училки подхватил, она – мастер на такую хрень), навеянную паленым коньяком (но тут, как говорится, дареному коню и так далее), провожу по мокрой морде пальцами.

Нормально.

Красавец.

Домой, спать.

Может, Ленка блинчиков напекла.

Я ей с утра намекал, кстати, что дядя ее блины уважает.

Настроение прямо сразу улучшается. Может, я просто голодный? И все беды от этого?

Открываю дверь в квартиру, ожидая запаха блинов.

А вот хер там.

Пусто.

Прохожу по комнатам.

Похоже, племяшка из школы не приходила еще. Время шесть вечера, могла задержаться на каких-нибудь дополнительных. Или к подружке пойти.

Недолго раздумываю, звонить или нет, решаю, что не стоит. Она – девочка самостоятельная, а я своими звонками еще и расстрою, что не доверяю.

Нет, буду хорошим, лояльным дядей.

Может, тогда завтра и блинчиков дождусь. Со сметаной.

Вдохновленный возможностью пожрать, лезу в холодильник. Вижу там то же, что и обычно. То есть, нихрена хорошего.

Расстраиваюсь опять, варганю бутер со страшной, двухнедельной давности колбасой, жую и бухаюсь на диван. Привычно лезу в соцсети, просматриваю ленту, фотки девчонок.

Телека у меня нет, планшет и телефон полностью его заменяют.

Какое-то время переписываюсь со знакомыми телочками, лениво прикидывая, может, к какой-то заскочить сегодня? Завтра у меня выходной, вполне можно и покувыркаться подольше.

Пытаюсь подсчитать, сколько у меня не было секса, тут же припоминаю итоги своего последнего печального опыта, и то, как я бежал по лестнице вниз, опасаясь нападения розового облака. В животе становится холодно.

Получил-таки психологическую травму, бляха муха!

Мозг не помнит, защищается, а организм до сих пор в шоке!

Надо срочно исправлять.

Надо с кем-то потрахаться.

Перед глазами при этой мысли почему-то острые зеленущие глаза Злючки, ее милый носик и прядки волос, выбившиеся из-под шапки. Хорошая такая… С ней бы затусить…

Организм тут же приходит в себя и всем своим поведением дает понять, что да, в верном направлении движемся. И Злючка – это как раз то, что требуется ему для лечения травмированного розовым леопардом либидо.

Я буквально на полсекунды теряю контроль и прикидываю, какая она была бы в постели. Как закатывались бы ее зеленые глазки, как раскрывались в стоне губы…

А потом прихожу в себя. Резко. Словно водой холодной обливает.

Не светит тебе, Колян, с такой женщиной.

Оно и к лучшему.

С такими не тусят.

На таких женятся.

А я даже слова этого боюсь, оно у меня дрожь вызывает. Эту… Экзистенциальную, вот. Спасибо тебе, Леночка Шатрова, расширила мой словарный. Надо будет как-нибудь на планерке ввернуть. При полкане. Он восхитится и сразу поймет, что я расту. Хотя, может и наоборот. Подумает, что я слишком умный. А у нас таких не любят…

Занятый размышлениями о перспективах своего карьерного роста, я упускаю течение времени.

Прихожу в себя примерно в девять вечера.

И спохватываюсь.

У меня же ребенок! В школе! Или нет???

Начинаю звонить – отключено…

И вот тут-то до меня доходит ситуация в полном ее херовом объеме.

Тринадцатилетняя девочка не пришла из школы и отключила телефон. Конечно, так бывает.

Но не с моей Ленкой.

Что-то случилось.

Сука, что-то случилось!!!

Я вскакиваю, начинаю одеваться, потом проверять ствол, по пути лихорадочно прикидывая, кому сначала звонить из коллег.

А затем в голову приходит, что сначала надо по друзьям племяшкиным пробежаться. А то подниму весь город на уши, а выясниться, что Ленка просто у подружки засиделась. Неудобняк выйдет.

Вальке, естественно, звонить выяснять про подружаек не собираюсь, опер я или нет? Не смогу вычислить круг общения малолетней шмакодявки?

Я опять лезу в соцсети, сходу нахожу профиль Лены Митрошкиной. Открытый, кстати. И с кучей фоток. Причем, парочка таких, где она в короткой юбке. Сука, Валька вообще, что ли, не следит за дочерью?

Не страничка, а раздолье для педофила! Дрочи – не хочу!

При одной только мысли, что кто-то может на мою Ленку посмотреть таким образом, в глазах темнеет.

А если… Сука, а если прямо сейчас…

Таааак… Колян, не нервничаем. Пока рано, Колян. Или нет? Мать твою, а если с ней именно в этот момент…. Сука! Я же…

Отставляю в сторону панические мысли, роюсь в ее друзьях, половина из них онлайн. Вечером. В девять. Дети спать должны в это время! После «Спокойной ночи, малыши»! Чего происходит-то с современными родителями? Куда они смотрят?

Собираюсь написать парочке девчонок, которые онлайн, спросить, не с ними ли Лена. Понимаю, что тупо, но другого выхода не вижу. Если сейчас мне никто ничего путевого не ответит, буду поднимать, сука, вертолеты и конную полицию!

Случайно тыкаю на аву какого-то Вениамина Черного Зверя, помеченного у Ленки, как лучший друг.

И тут же вижу у него на странице селфи. Темноволосый мальчишка, в три четверти, смотрит в экран типа сурово, а рядом… Она. Племяшка. Причем, лица ее не видно, зато светлые волосы, и тонкие пальчики. Он ее отворачивает от камеры, усмехается по-взрослому. Говнюк. Вырву яйца. И руки. И… И вот оно! Есть геолокация. Неаккуратные у нас подростки, не прячутся даже. Или думают, что прячутся, наивные. Фотка выложена пятнадцать минут назад, спальный район.

Я разглядываю Черного, мать его, Зверя, потом кидаю его данные и айди в сообщении коллеге. Он как раз по этой теме.

После сразу звоню, выслушиваю нытье, что уже поздно, и он спит.

Ага, сука, спит! А то я не в курсе, что у него игра сегодня! Зеленый, мать его, колдун! Ничего, мне сейчас поколдует, никуда не денется!

Пока жду данные, выдыхаю немного.

Судя по времени выкладки селфи, еще пятнадцать минут назад с племяшкой все было нормально. Снаружи, по крайней мере.

И, в принципе, то, что она не с педофилом каким-нибудь, а со своим ровесником, уже радует. Хоть он и Вениамин Черный Зверь.

Так что, наверно, обойдусь я без конной полиции и вертолетов.

Байка и ремня по жопе хватит.

И не факт, что только Черный Зверь получит по своей черной жопе.

Отходняк у меня случается мощный, прямо физически чувствую, как отпускает.

И вот это что?

Это родители девчонок-малолеток постоянно в таком стрессе живут? Да ну его нахер!

И после этого мои заклятые, мать их, друзья будут рассказывать о радостях семейной жизни и отцовства?

Да у меня на работе не такие стрессы!

Не…. Ну его нахер.

Я не смогу. У меня нервы слабые. Сдадут в нужный момент, и чего? Привет, ранний инфаркт? Или зона?

Тут пиликает входящий с адресом и полными данными.

Я сверяю с геолокацией селфи и мрачно усмехаюсь.

Похоже, у Черного Зверя нет дома родаков. Вот и устроил веселушку.

Надо поехать, разбавить компанию.

Глава 6
Те же на манеже… и дядя Коля

В подъезде тихо.

Я прикидываю этаж, понимаю, что пятый. Лифта нет. Ну и отлично. Никто не сбежит, значит.

Правда, музыки не слышно, зато какое-то шушукание и шепотки, прекратившиеся, стоило мне зайти.

Я бы, может, и не услышал, но профдеформация во всей красе. Настолько уже нашарился по подъездам многоэтажек, что сразу различаю, если кто где-то там, на высоте, затаился. По дыханию сдерживаемому, но неловким маленьким движениям, перетаптыванию нервному. Ну, и еще, обычно, у моих клиентов вонь спиртовая присутствует. Ну а куда деваться. Девяносто процентов всех совершаемых преступлений в стране – именно бытовые и именно на почве алкогольной.

Официальная статистика, которая врет.

Не девяносто, а девяносто восемь процентов всего, что попадает в мои руки. Остальные два процента приходятся просто на природную дурость, которую алкоголем усугублять не требуется.

Какое там планирование преступлений, какая, нахер, Агата Кристи! Да даже парни из «Улиц разбитых фонарей» гораздо интересней жили. Хотя там приближено к реальности, конечно, процентов на пятьдесят. Ну, первые сезоны, само собой, а не дальнейшая херня.

Даже мы, в главном управлении, погрязли в бытовухе. А еще в отчетах.

А уж ребята на «земле», в отделениях, вообще не выползают из бумаг. Не знаю, когда умудряются на вызовы гонять.

Если б мне кто-то, пять лет назад зарядил про то, чем я буду заниматься на работе, мать ее, своей мечты… То я бы без разговоров зарядил ему за это в лоб. Потому как мечтатель я был.

Идеалист.

Ну ничего, пообтесался. Сначала на «земле», потом уже здесь, у полкана под боком. Он, конечно, орет постоянно, как припадочный, но дело свое знает. И меня, вроде, ценит.

Потому что, несмотря на то, что иногда включаю «тупого придурка», как любит выражаться Серега Боец, голова у меня все же варит. В отличие от многих. Ну что поделать? Статистика, мать ее, и здесь работает. И тоже в сторону уменьшения. В реальности все гораздо печальней.

За годы работы я научился слышать неслышимое и реагировать на жопную чуйку. Выручало, охереть как.

Один раз вообще от мужика увернулся, который за дверью, сука, стоял, с топориком для разделки мяса. Не почуял бы, затормозил, прилетело бы мне по башке.

Но увернулся.

А мужик, сука, по инерции с замаха пролетел вперед, упал с грохотом на пол завшивленной кухни. И уснул. Пьяный был настолько, что потом не мог вообще вспомнить произошедшее. А караулил меня тихо, падла. Как мышь.

Я после этого вдвойне осторожный стал. Как-то не захотелось на очередном вызове получить от пьяного дегенерата по голове и сдохнуть. А это дегенерат потом даже и мотивов своих не вспомнит. И как кончал тебя, тоже. Встряхнуло это меня нехило.

И вот теперь, зайдя в подъезд, я, не иначе, третьим ухом и жопной чуйкой слышу, что наверху, на том самом пятом, где по адресу живет Черный, мать его, Зверь, кто-то сидит. Затих, услышав, как дверь подъездная хлопнула.

Интересно.

И странно.

Хотя, малолетки, они такие. Отмороженные. Страшнее них – только алкаши под белкой. Потому что нет у молодняка стопоров никаких. Нет инстинкта самосохранения. Там, где взрослый мужик в сторону отойдет, пацан пятнадцатилетний кинется, оскалив зубы. И даже не подумает о последствиях. Возраст такой. Все остро, все больно. Все против тебя. Знаю это прекрасно. Сам таким был, помню еще кое-что.

А потому не тороплюсь. Если там, наверху, кто в засаде засел, то могут и ножом кинуть. Разгребай потом последствия.

Поудобнее перехватываю биту, достаю ключи и, нарочито громко топая и звеня, иду к двери на первом этаже. И какое-то время воспроизвожу шум открываемого замка.

А затем затихаю.

И жду.

Ждать я умею.

Через полминуты слышу опять шепотки, еле различимые, словно шум ветра.

Тихо поднимаюсь по ступенькам, по стенке, чтоб не видно было. И не слышно. Мои тимберленды умеют ходить бесшумно.

На четвертом останавливаюсь. Уже все слышно.

– Ну чего ты? Ну хватит… Опять, блин…

Шепот. Мальчишеский, тихий, но понятно, что парень. Голос ломается, иногда басовитые нотки проскальзывают. Утешает кого-то.

Этот кто-то хнычет. Тоже тихо-тихо. Попискивает, как мышка.

– Я все уже. Просто опять вспомнила… Она ведь даже не попрощалась толком, Веник, понимаешь? Даже не обняла…

О как!

А вот и пропажа моя!

Плачет.

А Веник – это, походу, как раз и есть тот самый Черный Зверь.

Страшное существо из вконтакта.

– Она, может, не хотела расстраивать…

– Ну конечно… К очередному своему поехала, как всегда, про меня забыв!

– Лен…

Возня, тихая, но вполне однозначная. Я продвигаюсь на пару ступенек вверх.

В душе прямо ураган. Облегчение, что все хорошо, и племяшка моя, живая и здоровая. И, надеюсь, целая, потому что утешитель ее сопливый явно не настолько крут, чтоб качественно утешить прямо в подъезде. Но ловок, гаденыш. Тенденция к росту имеется.

А еще, поверх явно ощущаемого облегчения, злость на сеструху-кукушку и жалость к Ленке. Похоже, нихрена мы про нее не знаем.

Милая тихоня, девочка-отличница… А там вон какая херня. Терпела, терпела, и, похоже, не вытерпела.

Наверно, то, что мать за это время не позвонила ни разу, стало последней каплей.

Да еще и я, мамонт толстокожий, не особо присматривался. О блинчиках намекал… Дебила кусок.

Тут бы поговорить с ней, обнять, утешить…

Но не ловок я в обнимашках маленьких девочек. Да и ляпнуть могу чего-нибудь.

Ошибка, короче, моя. Стратегическая.

Ну, ничего.

Сейчас начнем исправлять.

Главное, по Зверьку этому Черному вопрос прояснить качественно.

А то есть у меня ощущение, что следующий этап утешения не за горами.

Вон, как возятся активно.

И на селфи он, поганец мелкий, ее вполне однозначно за затылок держал. По-собственнически так.

Я знаю, о чем говорю.

Я в этом деле профи.

Так что я решаю больше не шухариться, пока дело у них там до петтинга не дошло, а то не дай Бог же… Руки вырву, и все остальное, чем успеет коснуться моей племяшки, тоже. И кто виноват будет?

Правильно, Колян опять.

Лучше не доводить.

Кашляю, громко топаю, появляюсь в зоне видимости парочки.

Эффектно стукаю битой о ступеньку.

– Добрый вечер, – проявляю вежливость, хотя внутри все кипит. Потому что сидит моя племяшка чуть ли не на коленях у малолетнего засранца. И обнимает его. И мордяшка ее, улитая горькими слезами, красная. И губки распухшие. То ли от разведенной влаги, то ли от…

Сука!

Ну рано ей еще!

Ей лет так в двадцать только можно будет!

И то с тщательно отобранным мной кандидатом! И никакой Черный Зверь у меня кастинг не пройдет!

Офигевая от своих собственническо-родительских, на редкость нелогичных и придурковатых мыслей, я улыбаюсь, выразительно смотрю на лапку Зверя на худеньком плечике моей племяшки.

Тот бледнеет и проявляет зачатки интеллекта. То есть, немного отсаживается и лапу убирает.

Похоже, личность моя ему знакома, потому что вопросов тупых не задает.

– Лена, что с телефоном?

– А что с ним?

О, моя тихоня сегодня продолжает удивлять, потому что шмыгает и смотрит с вызовом.

– Он отключен.

– Батарея села, наверно.

– Надо следить. Я волнуюсь.

– С чего это? – опять шмыгает, – всегда плевать было, а тут волнуешься!

– До этого за тобой мать следила, а теперь ты под моим контролем.

– Не нужен мне твой контроль! – фыркает она истерично, – и ее – не нужен! Ей на меня вообще плевать, ты-то чего приперся? Иди туда, откуда пришел! Я сегодня у Веника ночую!

Я молча перевожу взгляд на Веника, он отчетливо сглатывает и бледнеет. Но потом вскидывает подбородок и демонстративно придвигается к Ленке.

Правда, на этом геройство заканчивается, и руку на плечико Черный Зверь не возвращает. Молодец. Инстинкты работают.

– А родители Веника в курсе, м?

– Они на смене!

– Сомневаюсь. Иначе бы вы здесь не сидели.

Прохожу мимо них, к двери квартиры. Звоню.

За спиной – волны страха и гробовое молчание.

– Ну что, проводил уже?

Открывшая дверь женщина с приятным усталым лицом с недоумением смотрит на меня, так и не завершив фразу.

– Добрый день, – опять соблюдаю я вежливость, – вы – мама Вениамина? Татьяна?

Позади сопит удивленно Веник. Ну а что, парень, неужели ты думал, что я не узнаю, кто ты и что ты? Похоже, не все про меня тебе Ленка рассказала.

– Даааа… А что с Веней? Он опять? Опять?

По каким-то признакам она видит во мне полицейского и скорбно сжимает ладони у груди. Мне это сразу о многом говорит. Веня у нас – веселый парень, оказывается. И визиты полиции в этот дом уже были.

А племяшка-то у меня – молодец. Умеет в парнях разбираться. Вся в маму свою, похоже, пошла. Зачет.

– Не волнуйтесь, я – дядя Лены Митрошкиной, знаете ее?

– Да, конечно, одноклассница Вени, – тут она спохватывается, – проходите, пожалуйста! А что случилось? Венечка ее провожать домой пошел…

Я захожу в крохотную прихожую, оглядываюсь профессионально цепко. Чистенько, бедненько.

– Я просто хотел бы вас попросить… Лена немного переживает разлуку с мамой, волнуется. Я ее встретил, все хорошо, Вениамин сейчас придет домой. Вы, пожалуйста, если она опять к вам в гости придет, дайте мне знать сразу. И ваш номер можно?

Она кивает, обмениваемся телефонами.

– Но я не понимаю… Венечка – хороший мальчик, и они просто дружат…

Святая ты простота…

– И впредь, я бы не хотел видеть Вениамина рядом со своей племянницей. Она сейчас очень уязвима, переживает. А ей надо учиться. И время на это тратить. А не на посиделки с вашим сыном в подъезде.

Придаю голосу профессиональной жесткости, женщина суровеет, поджимает губы.

– Венечка – хороший мальчик, – кидается она на защиту сына, – и он никогда ничего…

– Ну да, – я припоминаю наглую лапку на плече племяшки, – не сомневаюсь. Но настаиваю. У него, кажется, сложности небольшие?

Полного досье на парня у меня нет, но это нетрудно же.

– Он просто… Ошибся! И мы с отцом, и классный руководитель…

– Вот, к классному руководителю я тоже зайду завтра. Познакомлюсь. Как ее зовут?

– Вера Валентиновна Синицина…

О, как…

Интересно все больше и больше…

Как это до меня сразу не дошло?

Конечно, если они одноклассники с Ленкой, то и класснуха у них одна. Злючка зеленоглазая.

Прикольно.

Толкаю речь, призванную напугать и построить.

– Я думаю, что сейчас, когда такая сложная ситуация и в школе, и возраст тоже непростой, мы с вами, как близкие люди, родители, должны выступить единым фронтом… Вашему сыну надо учиться, исправлять оценки, моей племяннице надо возвращаться к спокойной жизни и не отвлекаться на… Посторонние вещи. Так всем лучше будет. И Лене, и Вениамину, с его неприятностями с полицией.

Женщина еще больше бледнеет, кивает сурово.

Я испытываю маленький укол совести, что так беззастенчиво нашел больную мозоль и качественно на нее надавил. Будет Венику сегодня веселье дома.

Но совесть колет всего одну секунду.

Мне нужна нормальная адекватная племяшка, трабблов и так хватает в жизни. И наличие под боком стремного Веника плохо скажется на управляемости Ленки. А потому его надо с горизонта убрать.

И завтра я обязательно поговорю об этом с их маленькой, сладкой классной руководительницей.

Прекрасный повод.

Прекрасный.

Глава 7
Поход дяди Коли в школу

– Ты как там, живая?

Я оглядываюсь назад, на племяшку, выражения лица которой, естественно, в шлеме не вижу.

Но, судя по тому, как маленькие пальчики не хотят разжиматься на моем животе, думаю, что она под впечатлением.

Раньше я ее на байке не катал, да и сейчас не стал бы. Малявка еще.

Но куда деваться?

Отправлять ее одну на такси, особенно, после истерики в подъезде, когда она ни в какую не желала покидать своего сопливого кавалера, а кавалер орал на меня матом до тех пор, пока его мать ремнем в квартиру не загнала… Ну, не вариант после такого на такси.

А оставлять своего элитного зверя в спальном районе – тоже так себе решение.

В итоге нацепил шлем, сразу приглушив звуки истерики, порадовался, что на уши перестало давить от ее крика, потом сел на байк, мотнул ей головой, указывая направление движения. Ленка постояла, подулась, а потом села, естественно.

Я и не сомневался. Все бабы одинаковые, что в тринадцать, что в пятьдесят. Любопытные, как кошки. И жадные до всего нового.

Уверен, будет потом одноклассницам о своих впечатлениях рассказывать. Еще и популярной девчонкой станет в классе.

И вот теперь, ссаживая ее с байка и снимая шлем, я готовился ко многому. Немалый процент в вероятностях занимало продолжение истерики.

Но племяшка удивляет.

Смотрит на меня глазищами своими. А они печальные-печальные. Как у котенка брошенного, бездомного.

И такая тоска меня берет! И опять злость на Вальку-дуру, и на себя самого, дебила толстокожего.

– Иди сюда, – вздыхаю, насильно утягиваю ее за плечики к себе.

Обнимаю.

Ленка тоскливо шморгает носом, и ощущается в моих руках ужасно маленькой. Я вспоминаю, как держал ее, еще мелкой засранкой, на коленях, позволяя играть пряжкой навороченного байкерского ремня и побрякушками на кожанке. И удивлялся: ну надо же! Маленькое что-то! Живое! Глазки смышленые, проказливые.

А потом она меня обдула, кажется…

Но это не точно.

Сейчас она сопливит мне футболку, горестно вздыхает, и передать эмоции, которые я при этом испытываю, нереально.

Хорошо, что все так закончилось.

Что она дома, что с ней все нормально. Относительно.

Это главное.

А со всем остальным – разберемся.

– Ты не думай ничего, Лен, – бормочу я, – мама тебя любит…

И тут же чувствую, что не вовремя ляпнул. И не то, что надо. Потому что мелкая спина под моими пальцами напрягается, а Ленка отпихивает, подныривает вниз и выворачивается из рук.

– Домой пошли, – командует таким тоном, что я… Подчиняюсь.

Ну не время сейчас устраивать психотерапию. Тем более, что я в ней не особо силен.

Не рыдает, и то хорошо.

Уже ночью, прислушиваясь к звукам из соседней комнаты, а то, мало ли, вдруг рыдать начнет, я решаю, что делать дальше.

Надо довести до логической точки ситуацию с Черным Веником, надо наладить отношения с племянницей, сделать так, чтоб доверяла, потому что еще один такой вечер – и половина седой головы мне обеспечена. А я как-то не готов к этому. Молодой еще.

Ну, и не последнее по значимости место в моих размышлениях занимает стратегия укладывания в койку зеленоглазой Злючки.

Ну не зря же она так часто попадается на моем пути?

Надо, наконец, решить вопрос.

Чтоб уже не мучиться.

Понятное дело, что за это время Злючка не стала менее напряжной. Понятное дело, что с ней, вроде как, нельзя по-простому, как мне привычно и удобно. Все мои выводы по ней – в силе по-прежнему.

Но даже такие тормозящие факторы не отменяют одного момента.

Я ее хочу.

Тупо хочу.

Вот такую.

Злючку, нахалку, праведницу и острую на язык зеленоглазую заразу. Хочу ее губы пухлые, ямочки на щеках и запах свежести от волос. Всю хочу. Хотя бы разок.

Плевать, что дальше.

Один раз живем.

Какого хера я должен себя ограничивать?

Примерно с таким настроем я на следующее утро плетусь в школу в свой обеденный перерыв.

По всем прикидкам, уроки должны уже закончиться, кажется, шестой как раз на половину первого приходится… Ну, если и нет, то похер. Подожду.

Утренний пистон от полкана я уже получил, прочувствовал и вдохновился, а потому, даже если и опоздаю с обеда, плевать. Парни прикроют.

Я им в красках рассказал про свой вчерашний забег с племяшкой, они, в основном женатые и имеющие своих мелких мучителей мужики, меня прекрасно поняли и поддержали. Все же нормальные люди у нас в отделе, хорошие. Если срочный будет выезд, то звякнут, я подскочу. А так, по бумажкам, заявителям и левой зачесавшейся полканьей пятке – отвоюют.

Проставлюсь потом, и все.

В школе тишина.

Правда, что ли, удачно попал?

Свечу корочками вахтеру, тот аккуратно записывает меня в журнал посещений, въедливо сверяет фотку на ксиве с моей физиономией.

Потом подсказывает, как найти Веру Валентиновну.

Иду по пустым коридорам, с удовольствием вдыхаю специфический запах школы. Он везде одинаковый и не изменился со времен, когда я был учеником. Так, наверно, пахнут знания.

Стучусь в кабинет, тут же дергаю ручку.

И встречаю четыре удивленных взгляда.

Злючкин и троих малявок.

Занятие, что ли?

– Простите… – усмехаюсь, с удовольствием разглядывая быстро наливающееся краской личико Злючки, – я думал, занятия кончились…

– Нет, сейчас идет факультатив… Что вы хотели?

Она не поднимается со стула, смотрит зло и настороженно.

– Я по поводу племянницы, Лены Митрошкиной…

Вера переводит взгляд на учеников, потом на меня.

– Я завершу через десять минут.

– Хорошо. В коридоре подожду.

Улыбаюсь ей своей самой трусосдирательной ухмылкой, выхожу.

Ну давай, Вера, заканчивай занятие. И думай о том, что я тебя жду. Совсем неподалеку.

Иду к окну, разглядываю умиротворяющее зрелище катающихся по листьям пацанов. Ловлю себя на том, что даже завидую немного их беззаботности.

Хорошо вам, парни. Из всех забот – только то, что мать за грязную одежду наругает…

Никаких проблем.

А тут… Племяшка, сестра, работа, Злючка…

Не знаешь, за что и хвататься, в первую очередь…

Хотя нет, знаю, за что ухвачусь.

В первую очередь.

Когда хлопает дверь, и дети выбегают из кабинета, с любопытством разглядывая меня, я уже накручиваю себя до такой степени, что остается только закурить. И очень хочется это сделать. Но школа же. Хотя, когда сам учился, это меня нифига не тормозило.

Прохожу в кабинет и застаю Веру у шкафа, спешно натягивающей пальто.

О, как! То есть, разговаривать в помещении не желаем?

А чего так?

Я же, вроде, по серьезному поводу пришел…

– Вера Валентиновна, мы же договаривались, что вы задержитесь…

– Не договаривались. У меня срочный надомник. Уже опаздываю. Давайте разговор перенесем. Тем более, я не понимаю, что может быть такого срочного? Лена – отличница, спокойная, хорошая девочка…

Ага… Видела бы ты ее вчера…

Я молча закрываю дверь, жалея, что в замке нет ключа.

Он был бы кстати.

– Я все же настаиваю.

– Я не отказываюсь, но не сегодня, к сожалению… – хватает шарф, заматывается. Трусиха.

– Вам ведь доплачивают за классное руководство?

Знаю, запрещенный прием. Зеленые глаза распахиваются в негодовании, затем наливаются знакомой будоражащей злостью.

Тонкие пальчики сжимаются на пушистом шарфике.

Нервно.

Я залипаю на них.

Хрупкие такие. И кожа щек розовая и нежная. И губки кусает. Волнуется.

Сплошной кайф.

– Да, конечно.

С вызовом разматывает шарфик, снимает пальто, кидает на стул. Указывает мне на первую парту перед учительским столом, сразу разграничивая наши роли. Помню я что-то похожее.

Так уже было.

И тогда я ее не поцеловал.

Почему? Почему? Что остановило?

Глаза ее серьезные, острые? Слова надменные? Как она тогда сказала? «Самоуверенный, нахальный бабник»? А еще: «Я никогда не буду встречаться с таким, как ты»?

Наверно. Кстати, до сих пор причины ее тогдашнего отказа не пойму. Вроде все хорошо шло. Я ее знаки ловил, вполне понятные. Ну ясно же, что нравлюсь. И она понимала, что тоже мне нравится. Чего танцевать-то? Не дети ведь?

Но нет.

К таким Злючкам на кривой козе не подъедешь.

Никогда меня такие не вставляли.

И чего теперь закоротило?

Не важно.

Трахну ее – и раскоротит.

А потому, вместо того, чтоб сесть, как послушный ученик, за парту, опираюсь задом на парту с соседнего ряда.

Ну что поделать, никогда послушным учеником не был.

И не собираюсь начинать.

– Короче говоря, у вас в классе есть такой… Веник. Вениамин Самсонов.

– Да? – настораживается она.

Не ожидала, похоже, что я реально по делу пришел. Сюрприз, Злючка!

– Так вот… Моя Лена на него сильно отвлекается. Чересчур. Это мешает учебе. Самсонова надо или перевести в другой класс, а лучше вообще в другую школу.

– Послушайте… – Вера удивленно расширяет глаза, видно, мне удается ее шокировать. То ли еще будет, детка. Колян – полон различных умений. И скоро ты про них все узнаешь. Вот только по племяшке договорюсь.

Честно говоря, тут проблем я не вижу.

С утра уже все про этого Черного Веника узнал. Проблемный пацан. Привод в полицию. Кража сотового. Непонятно, почему до сих пор не на учете. Или вообще не в колонии. Ну, с колонией это я перебарщиваю, конечно, но вот на учет его надо. И в другой класс. Подальше от моей племяшки. Злючка должна ухватиться за эту замечательную идею. Он же все показатели портит ей.

– Самсонов – хороший мальчик. Все оступаются. Можно подумать, у вас не было глупых ситуаций в школе! И я не замечала никакого ненужного влияния. Думаю, будет достаточно поговорить с родителями… И с самим Самсоновым.

– Недостаточно. Я уже говорил, – хмурюсь я, понимая, что все, возможно, будет не так просто.

– В любом случае, есть другие методы, кроме радикальных.

– Слушай, – щурюсь, переходя на «ты». А то ж мы, вроде как, начинали, и тут опять. Как она так умудряется каждый раз мне границы навязывать? – Моя племяшка – спокойная хорошая девчонка, она хорошо учится и хорошо себя ведет. А из-за этого Веника вчера с цепи сорвалась.

– Не понимаю ничего. А что конкретно произошло?

Я смотрю на нее, вздыхаю. Ну ладно. Может, поможет…

– Она вчера не явилась домой после школы. Я обыскал все и нашел ее у Веника. И домой она не собиралась. Обжималась с ним на лестничной клетке, коза малолетняя. Я как-то не готов пока внучатыми племяшками обзаводиться, потому разобрался с Веником и с его матерью поговорил. Но Ленка с утра дулась. Подозреваю, что не послушает меня. Особенно, если Веник будет ей по ушам ездить. Я занят, у меня времени нет на то, чтоб бегать за ней, понимаешь? Надо решать вопрос. Сто процентов, это он воду мутит.

– Подождите, – хмурится она, – но при чем здесь вы? У Лены есть мама…

– Мама умотала в Америку в гости. Пока что я за ней приглядываю.

– А почему я об этом не знаю? Лена – несовершеннолетняя, если она осталась без присмотра близких родственников, школа должна быть об этом извещена…

Ай, бляха муха!

Колян – ты, официально, дебил!

Нахрена рот раскрыл? И как теперь это разруливать? Ей же ничего не стоит стукануть в комиссию по делам несовершеннолетних, и мою Ленку могут определить в детский дом. У меня ж никаких документов нет, подтверждающих, что я – опекун. Она у меня вообще неофициально живет!

Мать твою, вот это залет!

– Погоди, погоди, – я отрываю зад от парты, шагаю к ней, упираюсь ладонями о дерево учительского стола, – давай не будем торопиться… Мать ее вернется скоро, к родне на недельку улетела… Чего об этом извещать? Ленка у меня хорошо живет…