Текст книги "Волчий интерес"

Глава 15

Я, признаться, ждала, что Волк появится… Слишком взгляд, которым он провожал нас с Мэсси, уходящих с аудиенции императора в сопровождении придворного слуги и охраны, был выразительным.

Волку явно не понравился мой обман, он не ожидал, что Лар и я – настолько высокородные персоны.

Ну что тут скажешь… Не только он умеет удивлять, да.

Честно говоря, когда оправилась от первого потрясения из – за услышанной правды о своем первом мужчине, то даже испытала чуть-чуть удовольствия от мрачного выражения его лица. Это было что-то детское, похожее на “получил? так тебе и надо!”

Мэсси, слава Единому, благоразумно молчала всю дорогу до покоев и затем, уже после обеда у матушки императрицы, не докучала своими нравоучениями. Видно, поняла, насколько они уже опоздали.

Да и я к вечеру позабыла утреннее потрясение. Слишком много других случилось, перекрылось немного.

О Волке и его взглядах я вспомнила только ближе к ночи, когда наконец-то осталась одна.

Прошлась по покоям, порассматривала присланные от матушки императрицы наряды, безумно красивые, конечно, но очень непривычные. Прислонила парочку к себе, глядя в зеркало… Да… Не факт, что решусь их надеть, хотя… Мои северные платья, из теплого темного сукна, тут смотрелись чужеродно, а император настойчиво советовал не выделяться ни в коем случае.

Кстати, на обеде меня представили придворным дамам и кавалерам как дальнюю родственницу матушки императрицы, до этого воспитывавшуюся в монастыре. Я немного испугалась, потому что вероисповедание Империи отличалось от Севера. Мы верили в Единого, а здесь… Здесь было многобожие. И местных богов я знала плохо. Не дай Единый, спросят…

Но вскоре поняла, что присутствующим придворным было совершенно все равно, в какой вере я воспитывалась, о чем думаю, да и про мое предполагаемое житье в монастыре ни одного вопроса никто не задал.

Нас с Мэсси вообще воспринимали чем-то вроде предметов мебели, темных, скучных, невыразительных… Конечно, оценивающие взгляды я ловила, все же, родственные отношения с членом императорской семьи – это серьезная заявка на свое место при дворе, но пока что я была темной лошадкой. А Мэсси так вообще посчитали кем-то вроде компаньонки, то есть пустым местом.

Мы не обижались, наоборот, выдохнули с облегчением. Меньше внимания – меньше вопросов… Безопаснее.

Все время, проведенное на обеде с матушкой императрицей, я гадала, куда увели Лара, что с ним, переживала, что брат по своему обыкновению что-нибудь ляпнет и тем самым усугубит свою и наши судьбы…

Но по возвращении в покои меня ждала записка от Лара, где он известил, что его устроили… в пажеском корпусе! Пока что. И завтра мы сможем увидеться.

Я выдохнула, отправила Мэсси к себе, поразглядывала стражу у своих покоев и со спокойной душой начала готовиться ко сну.

Про Волка я думала, конечно, эти мысли постоянно крутились где-то на задворках сознания, и даже репетировала некоторые фразы, которыми буду показывать бессовестному зверю его место при следующей нашей встрече. Пусть он и названный брат императора, а это, как я уже поняла из осторожных расспросов на обеде с императрицей, очень много значит… Но я-то – наследная принцесса Севера! И, если раньше он этого не знал и позволял себе обращаться со мной, как с… Единый, не буду даже сравнивать себя ни с кем из тех женщин, с которыми общался Волк…

То теперь-то все изменилось! И он явно осознает свое место! Не зря же смотрел с такой досадой и злобой. Пусть злится! Пусть! Ему полезно. Может, хоть на чуть-чуть перестанет быть таким невероятным засранцем.

Я убрала платья обратно в гардероб, переоделась в сорочку для сна и села перед зеркалом расчесывать волосы.

Это занятие всегда успокаивало, и я немного расслабилась, водя расческой сверху вниз и медленно думая о событиях дня. Как все началось, страшно, жутко даже, с безысходности из-за ареста Лара, и как все завершается… Хорошо завершается. Конечно, мы полностью зависим от императора, но мы всегда от кого-либо зависели. И лучше, наверно, от Анджеера, не производящего впечатления сумасшедшего, чем от злобной дряни Беллиты и ее фаворита, развратного и совершенно тронутого рассудком графа Ардино.

Конечно, с одной стороны, наш побег и мелочное желание выжить – это предательство по отношению к памяти отца, мамы, да страны тоже… Но с другой… Отец нас с Ларом тоже предал, по сути, отказавшись от своих детей, назвав порченными… Мы никому и ничего не должны. Мы с Ларом – одни, совсем одни на свете, нет никого, кто был бы заинтересован в нас просто так, потому что мы – это мы. Только Мэсси. Еще был Дон Сордо, но он погиб, прикрывая побег… И теперь мы должны приложить все усилия, чтоб выжить. Хотя бы в память о наставнике Лара. Он хотел бы, чтоб мы остались в живых, он все для этого сделал…

Я ощутила, как по щеке катится слеза, с досадой смахнула ее, глянула в зеркало… И вздрогнула, да так, что расческа из руки вывалилась.

В полумраке комнаты из зеркала на меня по-звериному ярко блеснули волчьи глаза…

Я испугалась так, что не смогла обернуться, посмотреть в лицо опасности, только судорожно сжала край туалетного столика, замерев и впившись взглядом в огромную фигуру, медленно приближающуюся из темноты.

Как он проник сюда?.. Там же стража…

Мысли метались в голове совершенно панические, сердце стучало, грозясь выпрыгнуть из груди, а Волк подошел совсем близко и положил тяжелую ладонь на мое плечо.

Его пальцы жгли через ткань сорочки и смотрелись темными и пугающими на светлом батисте.

Я, не отрываясь, смотрела в зеркало, в жуткие волчьи глаза.

Надо, наверно, закричать? И стража… Но звуков в горле не было совсем, я даже не пыталась пробовать.

Он словно заморозил меня, сделал каменной!

Я только и могла, что смотреть на него и ощущать, как жгутся пальцы на плечах…

Волк чуть наклонился, положил вторую ладонь на плечо, оскалился в зеркало:

– Принцесса, значит? Как… Интересно… И когда ты мне собиралась про это сказать, а, принцесса?

Я, пересиливая себя, подалась вперед, инстинктивно пытаясь хоть немного ослабить давление, избежать огня прикосновений и прошептала едва слышно, потому что в горле было сухо, как в пустыне:

– Я… Не собиралась…

– Вот как? – он наклонился еще, ноздри чувствительного носа дрогнули, словно запах волос моих вбирая… В этом было что-то до невозможности плотское, звериное, пугающее и будоражащее одновременно, – обмануть меня решила? Какая плохая принцесса…

– Это… Это было неважно…

Единый, я еще и оправдываюсь? Какая глупость! Где я и где этот… этот… Волк?

Но доводы рассудка пропали, не успев возникнуть, а тяжелые ладони Волка скользнули чуть вперед, к груди. Я в зеркало наблюдала за их движением, и все внутри замирало от ужаса. И еще от чего-то, названия чему у меня не было.

– Это мне решать, что важно, а что нет… – прохрипел он, а жесткие пальцы обхватили через ткань грудь и сжали. Больно! Сильно! Так, что я едва слышно вскрикнула и дернулась, схватилась за широкие запястья, пытаясь остановить грубость его рук.

– Пустите! Вы не смеете… Не имеете права…

– Вот как? – он и не подумал убрать пальцы, наоборот, одна ладонь еще сильнее принялась мять грудь, распространяя по телу странные волны то ли страха, то ли еще чего-то, похожего, но в то же время отличного, а вторая… Вторая ладонь скользнула ниже, к талии… Неловко пытаясь выбраться из его рук, я пропустила момент, когда Волк склонился еще сильнее, и его шепот, хриплый, развратный, прозвучал уже у самого уха, – принцессы не держат слово? Очень, просто очень плохая принцесса… Учить тебя и учить…

Глава 16

После этих слов Волк в одно движение поднял меня с банкетки и заставил опереться на туалетный столик.

Я лишь ахнуть успела, машинально хватаясь за кромку и пытаясь удержать равновесие.

Жесткая ладонь надавила на поясницу, прогибая и выставляя в совершенно бесстыдную, животную позу.

Клянусь, если б он такое проделал со мной в первый раз, я бы в обморок упала от ужаса!

Но вся беда была в том, что он уже со мной это делал… Чего он только не делал со мной в нашу первую ночь, грубое животное…

Тем не менее, для меня происходящее было шоком.

Я оторопело смотрела в зеркало, в темные жуткие глаза, от многообещающего оскала била дрожь ужаса… Наверно, ужаса… И слов в голове не появлялось никаких, чтоб хоть как-то воздействовать на него, остановить это безумие.

Почувствовав, как грубые пальцы опытно скользнули по промежности, сжалась и протестующе застонала, но, судя по довольно блеснувшим звериным зрачкам, мой стон Волк воспринял сигналом к действию, потому что дальше все понеслось с дикой скоростью, и я не успевала реагировать на происходящее.

Мгновение – и властная ладонь заставляет прогибаться еще сильнее, практически лечь грудью на столик, благо, его ширина это легко позволяет.

Еще мгновение – и шелест одежды за спиной указывает, что намерения у Волка очень серьезные, что он не играет больше! У меня внутри – ужас чистый, кристальный! Ведь так нельзя… Прямо тут, прямо стоя… Это же… Разврат… Единый, какой разврат…

А еще через мгновение даже этим мыслям не находится места в голове, потому что Волк делает первое жесткое движение, сразу заполняя меня до упора!

И это больно! Единый, так больно! У меня там все еще живо, все еще помнит его недавние несдержанные вторжения, там словно открытая рана!

Я кричу, не в силах терпеть происходящее, и Волк легко заставляет замолчать, наглухо закрыв рот ладонью.

И ускоряется.

Я не могу сопротивляться его напору, только с ужасом смотрю в зеркало на себя, в свои безумные испуганные глаза, на темную, особенно на контрасте с белой кожей, ладонь на своих губах, в черные, со звериными отблесками, глаза Волка, жадно изучающего мое лицо. Ему нравится происходящее, его будоражит все сильнее и сильнее, и я это чувствую каждым сантиметром своего измученного тела!

Движения все жестче, я не в силах даже стоять, он просто держит на весу, не позволяя упасть, а потом наклоняется и длинно лижет покорно склоненную шею. И смотрит при этом в зеркало. Мне в глаза.

И кажется, что сама тьма за спиной, что меня поглощают, убивают, сжирают…

– Мокрая какая принцесса… – хрипит он довольно, не останавливаясь, – хочу твои губы… Будешь тихой? А то сюда зрители сбегутся…

Мне сама мысль, что кто-то может зайти и застать нас, кажется настолько чудовищной, что едва сознание не теряю от ужаса.

Волк, поняв, что я уже не способна кричать, убирает ладонь от губ, тянет меня к себе и, развернув, глубоко и жадно целует.

И я… Покорно раскрываю рот, позволяя ему делать все, что захочется. Это жутко, это страшно, но я понимаю, что все внутри сжимается в невозможном желании разрядки. Он испортил меня, жестокий развратник! Он показал мне, как это может быть, насколько стыдное удовольствие бывает оглушающим…

– Еще, принцесса, еще, давай еще чуть-чуть… – хрипит он, нанизывая меня на себя с такой силой, что туалетный столик трясется и стучит о стену. Его глаза в зеркале безумны, черны, в них уже нет ничего человеческого, зверь смотрит на меня из мрака.

И я умираю в его взгляде. Растворяюсь и падаю на самое дно самого глубокого ущелья… И это так сладко: падать и разбиваться. Противоестественно сладко…

В ту ночь Волк ушел от меня только на рассвете, замучив и заласкав так, что утром я едва смогла оторвать голову от подушки.

Он не считал нужным спрашивать меня о чем-либо, не считал нужным интересоваться моими желаниями, моими планами.

Он просто брал свое, словно дикий зверь, с торжествующим рычанием и жесткостью.

Как хотела бы я сказать, что страдала в его лапах! Что эта близость принесла мне мучения! Хотела бы… Но надо быть честной хотя бы перед собой.

То, что Волк делал со мной, было чудовищным, неправильным, порочным… Но, если бы меня спросили, готова ли я повторить… Я бы ответила согласием.

Потому что то жесткое наслаждение, которое в итоге получало мое тело, затмевало собой все: доводы разума, мораль, вбитые догмы воспитания…

Вот так и становятся распутницами, женщинами, которые готовы на все ради плотского удовольствия… Не думала, что я именно такая, но от правды никуда не деться.

Похотливый Волк императора разбудил во мне что-то жуткое, невероятно пошлое, стыдное. То, чего у приличных леди просто не должно быть. Значит, прав был отец, во мне порченная кровь… И не только потому, что я – ведьма. Хотя, может, именно потому. Не зря же ведьмы считаются грешницами, распутницами, сводящими с ума мужчин… Вот и во мне это проснулось.

Вот такие неутешительные мысли бродили в голове, пока я пыталась приподняться и сесть на кровати, не выказав при этом, насколько неудобно и тянет между ног, и одновременно прикрыть высоким воротом строгой ночной сорочки следы волчьих ласк.

Мэсси, очень обеспокоенная моим состоянием, хотела пригласить врача и все причитала, что меня отравили… Что тут опасно и надо уходить, скрываться…

А я, мучительно переживая свое падение, едва сдерживалась, чтоб не нагрубить ей, не выгнать из комнаты…

В итоге, пришлось взять себя в руки и неимоверным усилием воли подняться к завтраку с матушкой императрицей.

А после завтрака нас пригласили на аудиенцию к императору…

Глава 17

– Принцесса Иллария, баронесса, рад представить вам своего названного брата, лорда Зарриха, он по счастливому стечению обстоятельств оказался в столице и готов оказать вам помощь…

Голос императора звучал величественно, как и положено правителю великой страны, единственной, сумевшей заключить мирный договор с драконами, но я его практически не слышала, во все глаза разглядывая лорда Зарриха.

И, надо сказать, там было, на что посмотреть.

Высокий, выше всех в этом зале, с волной темных, чуть вьющихся волос, смуглой кожей и золотистыми глазами, в которых, казалось, навсегда застыло выражение холодного высокомерия, лорд был невозможно, просто нечеловечески привлекателен. Именно так я и представляла себе драконов.

Величественными, огромными и невероятно красивыми.

Настолько, что невольно сердце сбоило при одном только взгляде.

Я задержала дыхание, ощущая, как щеки заливает предательской краской смущения. Рядом с таким существом сама себе кажешься чем-то простым, а, возможно, даже убогим. И это ощущение не кажется ужасным, оно правильно, закономерно. Разве может быть по-другому? Это же дракон…

Лорд развернулся к нам с Мэсси, величественно и вместе с тем грациозно поклонился, но ни слова не сказал.

И, наверно, только это, а еще продолжающий разглагольствовать император Анджеер, немного привели меня в чувство.

Я покосилась на Мэсси, отмечая румянец на всегда бледных щеках. Лорд Заррих действовал на всех женщин без исключения, похоже.

Стоящий с другой стороны Лар немного дергался, судя по всему, желая подойти поближе и рассмотреть дракона во всех деталях. А, может, даже и потрогать.

Шутка ли: живой дракон! Чистокровный, говорили! Это такая редкость! К нам на Север драконы не залетали, отец искренне считал их колдовскими тварями, а служители Единого предавали анафеме любого, кто даже заговаривал о том, что эти существа разумны и человечны, и называли драконов отродьями Темного.

Эта в корне неверная политика длилась в нашей бедной стране сотнями лет и, разумеется, ни к чему хорошему не привела.

Предки императора Анджеера поступили разумно, заключив мирный договор с драконами, и теперь там, где другим странам приходилось содержать дорогостоящую армию и постоянно опасаться нападения соседей, Империи достаточно было напомнить драконам о договоре и запустить тех из них, что находились на службе императора, на границу с возможным неприятелем.

Драконы немного баловались на виду у войск противника, и конфликт рассасывался сам собой. Потому что только полные самоубийцы будут всерьез задумывать нападение на страну, границы которой охраняют огромные огнедышащие твари…

Но, кроме неоспоримых боевых качеств, драконы славились еще и своими богатствами, умением работать с редкими и крайне ценными металлами, а еще в их горах находились богатейшие залежи этих металлов…

Проще говоря, очень дальновидные были предки у императора Анджеера… Чего не скажешь о моих, к сожалению…

– Лорд Заррих любезно согласился сопровождать юного Иллария в Академию Драконов…

– Куда? – задушевно хрипнул Лар, но тут же опомнился и замолчал.

– В Академию Драконов, мой юный друг, – великодушно не заметил нарушения этикета император, – вы же не думали, что ваши…м-м-м… некоторые особенности пройдут мимо нашего взгляда?

Лар молчал, бледнея все больше и больше.

И я с ним за компанию, синхронно. Хотя, умом понимала, что нам опасаться нечего здесь, что к таким, как мы с Ларом, должны отнестись с интересом и уважением… Но многолетняя привычка скрывать свою суть, прятаться, не могла исчезнуть во мгновение ока.

– У нас, как вы уже успели понять, мои друзья, немного другое отношение к… одаренным. Мы стараемся развивать дар Матушки в каждом человеке… И затем пускать его на благо страны. Лорд как раз занимается обучением таких молодых людей…

Император говорил про Лара, только про Лара… Я моргнула, осознавая происходящее. И невольно отыскивая взглядом темную фигуру Волка императора, как обычно, неприметно стоящего чуть в стороне.

Жадно блеснули звериные отблески в темных глазах, твердые губы искривила усмешка.

Он не сказал ничего про меня! Доложил про Лара, а про мои особенности… Нет! Но почему?

Ответ был на поверхности.

Потому что в таком случае была велика вероятность, что меня отправят в Академию вместе с Ларом. И я бы не отказалась, честное слово! Находиться среди тех, кто мало чем отличается от тебя, среди людей, оказавшихся в такой же ситуации, что и ты… Возможно, найти друзей, потому что кто тебя поймет лучше, чем человек с такой же особенностью? Это ли не счастье?

Но Волк не захотел рассказывать… Не захотел, чтоб я уезжала…

Глубинный смысл его поступка предстал передо мной во всей своей грязной простоте: Волку явно недостаточно сегодняшней ночи! Он рассчитывал на большее! На другие ночи!

Сухой ком в горле удалось сглотнуть с трудом.

Сколько я ему обещала ночей, о, Единый? Неделю? Он что, рассчитывал… Он планировал… О, нет… Нет же!

В низу живота все загорелось пошлым, жутким в своей определённости предвкушением, за которое я себя возненавидела тут же.

Я должна это презирать, должна каяться в грехах! А не… Хотеть! Тем более, этого зверя!

Император, между тем, закончив с Ларом, перешел к планам на мою персону, и я с трудом заставила себя сосредоточиться.

С возрастающим удивлением услышала, что меня хотят оставить во дворце, в свите матушки императрицы. И что ближайший месяц мы с Ларом проведем порознь. Он – в Академии, а я… Я тут. Под присмотром лорда Вулфа.

Я даже не повернулась к нему, чтоб подтвердить свои подозрения: этого не требовалось, волна довольства ситуацией не могла скрыться от некоторых из присутствующих…

В частности, лорд Заррих глянул на своего названного брата, чуть поднял смоляную бровь, затем резанул меня взглядом… И едва заметно дернул уголком рта, скрывая ироничную усмешку…

Я снова покраснела, но взяла себя в руки, потому что Лар, осознав, что нас разлучают, мгновенно потерял достоинство наследника престола Севера и принялся возражать и отказываться от поездки.

Император прямо посмотрел на меня, и в его глазах читалось приглашение к беседе и намек на желание помощи. Он явно понимал, что я в нашем тандеме – разум и хладнокровие.

Я попросила пару минут наедине с Ларом, увела его в другую залу, и там, не сдерживаясь, надавала по щекам, вымещая свою ярость, обиду и гнев на глупого мальчишку, поведение которого и привело нас к этой ситуации.

– Лари, не смей! – рявкнул он, перехватывая руку и не давая нанести четвертый удар, – я, все-таки, наследник!

– Ты – дурак! – у нас впервые появилась возможность разговаривать наедине после его идиотского побега и попытки исполнить свой глупый план по возвращению на родину. И да, мне было, что ему сказать! – Ты поставил нас с Мэсси в жуткую ситуацию! И мне пришлось на многое пойти, чтоб спасти твою тупую голову! И сейчас, когда у нас есть покровитель, ты не посмеешь опять все испортить!

– Да я не хочу тебя оставлять! Одну! И вообще! Я сам тебя смогу защитить!

– Глупый мальчишка! Да ты уже меня оставил, когда отправился применять наш проклятый дар! Ты уже все испортил! Если бы не ты, мы бы спокойно сели на корабль до островов!

– И что бы мы там делали? А? Влачили жалкое существование? В то время, как эта змея…

– Мы были бы живы! А ты нас чуть не убил! Опять! Тебе мало Дона? Хочешь еще гибели Мэсси? Или моей?

– Лари… – как всегда, упоминание о гибели его наставника, Дона Сордо, привело брата в чувство. Он дрогнул губами, сразу превращаясь из заносчивого засранца в маленького моего братишку, которого я нянчила с пеленок, – Лари… Ну я же как лучше хотел… Мы с тобой наследники, мы достойны… А эта тварь и ее выродок… Он даже не наш брат!

– Служители Единого подтвердили родство…

– Да их купили! Это же понятно!

– Но родовой венец…

– А ты его видела вообще? В последние годы отец и не носил его, может, его тоже давно подменили!

– В любом случае, Лар, у нас нет выхода! Император нам помогает… Пока. Конечно, у него свои цели и они, наверняка, далеки от… Но не важно. Важно, что нам по пути пока. Ты уедешь в Академию, посмотришь, как тут обучают таких, как мы… Подучишься, возможно, найдешь друзей, а это связи, Лар… Нам нужны союзники, тебе, как будущему императору Севера, это должно быть понятно…

– А ты, Лари? – жалко дрогнул он голосом, внимательно глядя на меня, и я собрала все силы, чтоб выглядеть довольной своим положением и спокойной, – как ты тут?..

– Я не одна, я с Мэсси, это первое… И второе, я буду в свите матушки императрицы… И буду заниматься ровно тем же, что и ты, наводить мосты… Мы будем действовать порознь, но все равно вместе. Брат… Мы выберемся. И, если правильно себя поведем, то будут шансы на корону отца. В конце концов, мы – чистокровные наследники. Мы – Иллиры. Это много значит…

Не помню, что еще я несла, чтоб убедить брата поступить правильно и не протестовать против Академии и разлуки со мной, но в итоге мне это удалось.

Лар вернулся обратно и заявил императору, что принимает его предложение.

Я, разумеется, тоже согласилась.

Нам дали час на прощание, а затем Лар должен был лететь. Именно так, лететь. На драконе. Разумеется, не на лорде Заррихе, а на его подчиненном, разноцветном, очень красивом драконе, которого мне не удалось увидеть в человеческом обличье.

Лар, узнав, каким образом предстоит добираться до Академии, порядочно побледнел, но больше ничем своего волнения не выдал.

На площадке перед дворцом, прощаясь с братом, я получила возможность перекинуться парой фраз с его сопровождающим, лордом Заррихом.

Он учтиво пообещал следить за братом, а я нашла в себе силы улыбнуться и даже что-то пошутить насчет того, что жена лорда, миледи Заррих, должно быть счастлива, что муж скоро прибудет. Лорд покивал, поддержал разговор на эту тему, после чего попрощался и попросил отойти на безопасное расстояние.

И я, послушавшись, имела счастье наблюдать превращение лорда в дракона. И это невероятное зрелище!

Лорд на мгновение словно окутался мраком, а затем этот мрак разросся в большой шар, пронизываемый молниями, развеялся… И передо мной предстал черный дракон!

Полностью черный, с глянцевым отливом и желтыми глазами, огромный и невозможно красивый.

Я невольно ахнула и прижала руки к груди, не в силах отвести взгляда от чуда наяву. И сдается мне, что если б служители Единого хотя бы раз увидели, как человек превращается в дракона, они поняли бы, что такое чудо не может исходить от Темного… Драконы – явно посланники Единого!

Мое благоговение прервал вкрадчивый рык за спиной, от которого мгновенно по коже пронеслись мурашки:

– Понравился дракон, принцесса?

Я вздрогнула, но не повернулась. Много лишних глаз. Да и много чести.

Но проклятому Волку было плевать на зрителей и мою холодность, он приблизился на совершенно недопустимое расстояние, потому что я почувствовала, как горячее дыхание ворошит локоны на затылке, и продолжил:

– Красивый, да? Всем женщинам нравится… Похотливым сучкам… Ты тоже такая? Расстроилась, что женат? Я видел, как ты на него смотрела…

– Прекратите, – не выдержала я пошлостей, – я не собираюсь… Выслушивать…

– Вот как? – теплая усмешка мне в шею заставила поежиться, – а придется, принцесса…

К коже на мгновение приникли горячие губы, и я вздрогнула от ужаса, стыда и какого-то тайного восторга из-за творящегося безумия.

– Придется… – прохрипел Волк, – я зайду… Попозже…

И столько мстительного обещания было в его тоне, что меня из дрожи бросило в жар.

Я вытянулась в струнку, вздернула подбородок, повернулась, собираясь высказать Волку все, что я думаю о таких провокациях, но за спиной уже никого не было…

Волк растворился в воздухе, оставив после себя только острый, будоражащий запах зверя и пошлое, горячее обещание сумасшедшего наказания…

И хотела бы я сказать, что испугалась…