Текст книги "Не смей меня… хотеть"

Глава 9

Следующий день показывает, что то, что я раньше называла жизнью и своей реальностью, на самом деле, было иллюзией.

Аля Федотова, отличница, красотка, правильная, иногда даже вежливая, веселая девушка, в жизни никогда никому не перешедшая дорогу, никогда ни о ком не сказавшая ни одного плохого слова, не может рассчитывать на хорошее отношение, только потому, что она вот такая. Хорошая.

Нет, меня не хейтили, не устраивали жестоких розыгрышей, как некоторым моим однокурсницам, когда мы только на первом курсе учились, или моим одноклассницам в школе, если они слишком уж отличались…

Меня просто не замечали.

Игнорировали.

Это было настолько странно, что я сначала даже не поняла, что происходит. Не ожидала ничего подобного!

И не сразу связала все ниточки воедино.

Я, по своей наивности, не иначе, искренне считала, что то, что я рассталась с Олегом – наше с ним личное дело, и никого не касается. Естественно, понимала, что будут шепотки, разговоры, возможно, косые взгляды или, наоборот, довольные… Все же, Олег – привлекательная кандидатура на роль парня, и то, что я практически два с половиной года владела им безраздельно, многих бесило… Но, вот честно, не думала, что настолько!

На следующий день после происшествия в буфете, я прихожу в универ, сажусь, как обычно, на второй ряд в аудитории… И не сразу понимаю, что рядом со мной – пустое пространство. Словно я – прокаженная, которую нельзя касаться!

На следующей паре, в другой аудитории, это повторяется.

И еще. И еще.

В раздевалке, когда мы собираемся на физкультуру, рядом со мной на лавку никто не садится.

Я удивляюсь, потом, на удачу, несколько раз обращаюсь к однокурсницам. Со мной разговаривают либо сквозь зубы, либо вообще смотрят, как на пустое место.

И это неожиданно обижает. Задевает. Я не привыкла к такому! Я привыкла, наоборот, быть в центре внимания, не как главная звезда, естественно, но как элита!

Я себя считала элитой!

Просто по праву рождения, потому, что мои родители были обеспеченными, потому что я принцесса и у меня есть принц…

Я даже не подозревала, что может быть по-другому!

Маринка, в соцсети которой теперь красуется стопятьсот совместных фото с Олегом, подписанных очень двусмысленно и сладко, залайканных, залитых сиропными комментариями, весь день в центре внимания.

Она сидит на переменах королевой в окружении благодарных поклонниц и громко, нарочито лениво рассуждает, как «некоторые» тупо пытаются вернуть расположение парня. И как не стыдно так унижаться? И вообще… У Олежки, это она так Олега называет, и я каждый раз не могу сдержать усмешки, зная, как его бесит это сокращение имени…

«Так вот, – говорит она, небрежно откинув выбеленную прядь с лица, – у Олежки есть место за столом… Его друзья… Ну, вы их знаете же? Его друзья хотят видеть рядом с собой исключительно классных девочек, а не всяких отстойных куриц…»

При этой фразе мне отправляются многозначительные взгляды, а почтительное окружение хором поддакивает, ахает согласно и наперебой предлагает «Олежеку и его друзьям» свои услуги эскорта через Марину.

Все это выглядит настолько мерзко, что я невольно радуюсь, что никто из них со мной не общается. И вообще… Такая пошлость… Я вот никогда…

В голову тут же приходят непрошенные воспоминания, как мои однокурсницы окружали меня на переменах, разговаривали, словно невзначай выведывая о планах на выходные, причем, не столько моих, сколько Олега и его приятелей.

И я, не видя подвоха, говорила… Если было, что сказать. Интересно, я в эти моменты выглядела так же, как Маринка сейчас?

Если да, то… ой. То, наверно, все заслуженно мне?

Короче говоря, я рефлексирую, переживаю и расстраиваюсь.

И, самое главное, что и поделиться-то не с кем переживаниями!

Так уж получилось, что подруг, более-менее близких, кроме Марины, у меня не завелось.

В школе были, но потом мы разошлись по разным вузам, я на первом же курсе наступила в дерьмо по имени Олег и не могла никому больше уделять время.

Маринка оставалась так долго рядом, потому что сама очень сильно проявляла инициативу, как я теперь понимаю, навязывалась, звоня, бесконечно забрасывая меня мемами и всякими фоточками, приглашая куда-либо, общаясь с моей мамой и пытаясь флиртовать с моими неженатыми, симпатичными братьями.

Боже, я для нее, наверно, была гребанным джек-потом! Ну, по крайней мере, весь первый курс…

На втором стало понятно, что я нацелена на учебу и своего парня, ее намеков насчет сводничества с Мишкой или Вовкой упорно не понимаю (а я реально не понимала, дурочка наивная), тусить не люблю, да и некогда…

Марина все равно оставалась рядом, непонятно, верней, теперь-то уж понятно, почему.

Ждала свой шанс.

И вот дождалась.

И теперь с огромным удовольствием мстила мне за бесцельные годы ожидания, когда приходилось, как сейчас моим однокрусницам, заглядывать мне в рот и ласково поддакивать.

От прояснения картины резко подкатывает тошнота, смотреть на окружающий мир становится совсем тяжко, и я, не выдержав, вызваниваю Мишку и прошу, чтоб забрал.

Брат как раз едет с вызова, с коллегами, веселыми парнями из «убойного» отдела, очень заинтересовавшимися мною, а потому Мишка не имеет возможности провести допрос по всем правилам, изо всех сил отгавкиваясь от зубоскалов и угрожая, что всем оторвет ноги по самые гланды.

Это звучит так забавно, что я невольно улыбаюсь и чуть-чуть отвлекаюсь от своих проблем.

Дома, отговорившись от взволнованной мамы головной болью и внезапно начавшимися месячными, закрываюсь у себя и… И вот тут накрывает по полной.

Бросаюсь на кровать, словно девочка-подросток в дурацкой дорамке, и плачу. Малодушно и глупо. Жалея себя, искренне не понимая, за что мне это все? Разве я кому-то навредила? Разве я хоть раз была с кем-то груба?

Почему все так радостно поддержали Марину? Почему даже самые заучные заучки подчинились стадному инстинкту травли слабого, отличающегося от них?

Как мне теперь жить с этим?

Тренькает сообщением телефон.

Я смотрю на абонента, прикусываю губу, вытирая слезы со щек.

Олег.

Глава 10

«Малыш, я у твоего дома, выйди»

«Малыш, я не уеду, выйди»

«Посмотри в окно»

«Это для тебя»

«Малыш… Давай поговорим»

«Ты же знаешь, что мы будем вместе?»

«Малыш, малыш, малыш»

Я откидываю в сторону телефон, смотрю на себя в зеркало, придирчиво ища следы недавней истерики.

Глаза, конечно, красные, напухшие, венки на веках… Бич всех натуральных блондинок: тонкая кожа и близко расположенные сосуды. Если уж начинаю реветь, то нос потом весь день вылядит печально повисшим Пиноккио…

Но сейчас, вроде, все в норме, не успела, значит, нареветь еще.

Губы распухли, конечно, от слез, но это даже неплохо… Да? Нет?

И вообще, Алька, какого черта ты думаешь о том, как выглядишь? Перед кем красоваться?

И надо ли вообще выходить и разговаривать?

Олегу не откажешь в настойчивости, конечно, но после вчерашнего его выступления, это я не говорю о причинах нашего расставания еще, и сегодняшних моих нервов… Неужели он всерьез рассчитывает разжалобить меня этим пошлым, так ненавидимым мною «малышом»?

Реально?

Так уверен в собственной неотразимости?

Тогда он еще мерзопакостнее, чем я думала даже…

– Милая, – в дверь аккуратно стучится мама, – как ты себя чувствуешь?

– Нормально, – отвечаю я, тянусь и выключаю постоянно тренькающий телефон.

Не надо маме знать про мои напряги.

– А то тут Олег пришел…

Че-го? Как он вообще посмел???

Вскакиваю, на нерве распахиваю дверь.

Мама стоит, смотрит на меня встревоженно.

– Ты как себя чувствуешь, милая? – мама проводит ладонью по щеке, убирая волосы за уши, и мне на мгновение очень хочется прижаться к ее прохладным пальцам губами, обнять и слезливо, как в далеком детстве, пожаловаться на жизнь, на обидчиков своих, на несправедливость происходящего.

Но сдерживаю себя, конечно же.

Во-первых, как-то глупо взрослой девушке жаловаться на однокурсников, которые ее обижают… Смешно.

А на Олега нельзя.

По крайней мере вот так, без подготовки.

Папа с отцом моего бывшего парня состоят вместе в одном сообществе, «Ротар», «Ротан»… Не помню названия. Это что-то вроде городского вип-клуба для бизнесменов и серьезных людей. Такое место, где взрослые мужики собираются раз в месяц и, надуваясь от собственной важности, обмениваются ленивыми фразами, демонстрируя свою крутизну.

Правда, папа как-то это все по-другому называет: обсуждение жизни города, инвестиций, грантов и прочего, но я думаю, что они там просто понтами друг перед другом трясут. Милое такое, чисто мужское времяпрепровождение. И папа мой с папой Олега прямо задружился в последнее время.

Ему по должности нельзя вести коммерческую деятельность, но деньги вкладывать можно же. Особенно, если не самому, а его жене, моей маме, то есть, той еще бизнес-вумен…

А папа Олега – очень даже солидный мужчина, уже полгода как покровительственно называющий меня «невесткой», владелец самого крупного в регионе банка… Так что им друг с другом весело там, и, я подозреваю, все давно уже насчет нашего будущего с Олегом решено.

И моя новость про расставание будет неприятным сюрпризом. А если рассказать в подробностях, то папа может плюнуть на заманчивое инвестирование стопроцентных прибыльных проектов и вступиться за честь своей маленькой принцессы.

Я бы этого не хотела, если честно.

Наша с Олегом жизнь и любовь – только наше дело, и оно не должно отражаться на интересах родителей.

А, значит, новость надо преподнести максимально деликатно. И, желательно, без упоминания таких слов, как «тварь», «пидор», «дерьмо» и «похотливый скот».

Поэтому я держу себя в руках, мужественно улыбаюсь и киваю маме успокаивающе:

– Мам, все хорошо… Я спущусь сейчас.

Возвращаюсь к себе, смотрю в зеркало, ища силы для боя.

Ничего, Алька… Золотая медаль тоже не сразу нарисовалась. И чемпионство по теннису. И вообще. Ты – боец. Какого хера расклеилась, принцеска?

Причесалась, лицо вытерла, чуть-чуть подмазала синяки под глазами и вперед!

Олег в своей привычной манере очаровательного весельчака, которую так любит старшее поколение женщин, наши мамы, тети, бабушки, занимает маму легким разговором у нас в гостиной.

– Марина Владимировна, – слышу его приятный баритон, – не кокетничайте, вам больше тридцати никто в жизни не даст. И не просто тридцати, а роскошных тридцати! Таких тридцати, что фору любым двадцатилеткам дадут! Клянусь, я когда вас первый раз увидел, решил, что Аля не рассказала мне о своей старшей сестренке!

– Ох, Олег, – смеется польщенная мама, – ты далеко пойдешь с таким умением делать комплименты!

– Обижаете, Марина Владимировна! Это вообще не комплимент! Это – констатация факта!

Я спускаюсь вниз, и мама с Олегом замолкают, разворачиваясь ко мне.

Я смотрю на своего бывшего парня, такого красивого, улыбчивого, очаровательного… И не могу понять, где мои глаза были, когда связалась с этим дерьмом?

И как у него хватает наглости после всего сидеть здесь и делать комплименты моей маме?

Наверно, что-то такое отражается в моем взгляде, потому что Олге подрывается и торопливо идет к лестнице:

– Малыш… – мама не видит его лица, а потому Олег не считает нужным улыбаться, только голос звучит участливо, – иди ко мне!

Этот уродец уже понял, что я ничего не сказала маме, и теперь пользуется этим, вовсю играя на публику.

Мне ничего не остается, кроме как позволить ему обнять себя. Правда, поцеловать не разрешаю, шепчу еле слышно:

– Только попробуй…

Олег понимает по моему тону, что перегибать тоже не годится, потому не напирает.

– Ты на машине? – спрашиваю я громко.

– Да, конечно, малыш. Хочешь покататься?

– Нет, я себя неважно чувствую… Пойдем, провожу тебя.

Звучит грубовато, да и вообще наша встреча мало похожа на привычную, когда Олег обнимал меня, целовал, при родителях, целомудренно в щечку, но все равно было понятно, что с любовью и глубо-о-оким чувством… Ох, и дура я была…

Но мама, если и замечает что-либо, не встревает, она вообще отошла к задней двери и высматривает там сейчас нашу кошку. Все делает для того, чтоб не мешать нам, деликатная моя.

Олег, если и имеет что сказать, то все же благоразумно молчит, кивает, обнимает меня за талию, заставляя вздрогнуть от омерзения и сцепить зубы, и мы теплой, душевной компанией идем к выходу.

Я изо всех сил стараюсь, чтоб не стошнило от его прикосновений, он тоже изо всех сил делает вид, что все просто отлично.

На улице мы еще какое-то время идем, обнявшись, потому что камеры везде, и только когда выходим за ворота, я резко сбрасываю противную ладонь с талии.

– Рано, малыш, – говорит примирительно Олег, – еще в зоне видимости камер…

– Не могу больше, боюсь, стошнит, – шиплю я, стараясь держаться подальше от него.

– Что-то раньше тебя от моих рук не тошнило, – обиженно заявляет Олег.

– Ну я же не знала, куда ты их засовываешь, – парирую я, – зато теперь постоянно тошнит, стоит вспомнить…

Мы подходим к его лексусу.

Олег открывает дверь, я качаю головой, удивляясь наглости и скудоумию. Реально уверен, что я в его машину сяду?

– Ополоумел, что ли? – спрашиваю на всякий случай, но на положительный ответ не надеюсь.

– Хорошо, – кивает Олег, спокойно, без улыбки, смотрит на меня серьезно, – ты, я смотрю, не перебесилась еще?

– Только начинаю, – улыбаюсь ему, – лучше держись подальше.

– Малыш… – он неожиданно делает шаг ко мне, я синхронно от него.

– Стой, где стоишь, – выдыхаю, – а то реально стошнит.

– Слушай… А ты не слишком ли сурова? Ну, подумаешь, полапал я немного эту шлюшку… Был не в себе, ну прости… Папаша грузанул работой, еле вырвался, не хотел ехать, а Сом позвонил… Я подумал, что ты уже спишь, наверно, не стал будить…

Олег в этот момент выглядит реально виноватым. Типа, да, накосячил… Ну с кем не бывает? Прости, малыш…

Вот только тайминг немного сбился у мальчишки, наверно, позабыл, что, когда и как было. Скорее всего уже когда мне набирал и рассказывал про папашину подставу, все силы потратил, чтоб слышаться нормальным, а не ужратым. Вот и стерлись из памяти несущественные вещи.

От его звонка до моего появления у Сома прошло от силы полчасика. Ну вот что за бред? И, самое главное, на кой мне этот бред выслушивать?

И реагировать на него, силы свои тратить… Я их и без того дофига потратила за эти три дня.

– Олег, – перебиваю я его, – мне плевать, на самом деле, куда и что ты совал в других девок, пока думал, что я мирно сплю в кроватке. И мне точно так же плевать, почему ты это делал, почему ты решил вот так вот, легко, растоптать наши отношения… Может, их и не было, этих отношений, одна иллюзия с моей стороны… Но сейчас я просто хочу все закончить. Правда. Я устала за эти дни сильно, в том числе и от вас с Мариной. Я хочу спокойно учиться, а не слушать шипение за спиной… Просто попроси свою «шлюшку», как ты ее называешь, поменьше активничать в мою сторону. По идее, это мне надо злобой исходить, я пострадавшая сторона…

– Она что-то тебе сделала? – хмурится Олег, превращаясь из расстроенного влюбленного в рыцаря на синем лексусе. И это выглядит невероятно правдоподобно, настолько, что я на мгновение теряюсь: слова про бревно и фригидность мне приснились, может?

Офигенный актер…

– Не важно, – устало отмахиваюсь я от его горящего дурным героическим блеском взгляда, – я просто не хочу, чтоб вы ко мне подходили. Оба.

Ну, вроде все сказала…

Можно идти.

Надеюсь, у нас есть еще маленькие шансы на то, что расстанемся нормально…

– А ну стоять, – голос Олега звучит злобно, а резкий рывок за локоть к себе дает сразу понять, что никаких шансов на нормальность мне не отведено…

Глава 11

Удивленно смотрю на пальцы на своем локте, перевожу взгляд на Олега. Ничего себе, у него красная рожа!

Совсем, вот совсем некрасиво… Где были мои глаза?

Хотя, пожалуй, в свете произошедших событий, есть вопрос поактуальней: где были мои мозги???

– Руку убери, – спокойно советую бывшему, – пока еще есть шанс, что не заметит охрана.

Олег проявляет благоразумие, отпускает меня, но все равно умудряется так встать, что буквально загоняет в угол: прижимает телом к капоту машины.

Опирается с двух сторон ладонями, в примитивном и пошлом жесте доминирования.

– Малыш… – начинает он, но я перебиваю:

– Не малыш. Прекрати. И выпусти меня.

– Нет. – Он смотрит жестко, так неожиданно злобно, что у меня непроизвольно мурашки по коже бегут! И появляется осознание: вот он, настоящий! Вот такой! Злобный, краснолицый, самовлюбленный придурок! А все остальное – маска! Как же я обманулась! Становится больно и обидно до слез.

Хотя, во всем есть и положительные моменты.

Жалеть о случившемся резко перестаю.

Прививка у меня теперь имеется от тупейших страданий по первой несчастной любви.

Посмотришь на его лицо, и как-то сразу страдать перехочется!

Только в нос ударить, да посильнее, так, чтоб кровища пошла.

Пожалуй, так и сделаю, если не уберет свои грабли. Я, конечно, слабая девочка и все такое, но юниорский кубок за красивые глаза не дают. Да и братишки у меня постарались, поднатаскали чуть-чуть свою принцеску.

– Слушай, Аля, хватит дурить, – серьезно говорит Олег, – я не для того с тобой два года гулял, чтоб сейчас все похерить…

– А для чего… гулял? – мне становится даже интересно, причем настолько, что решаю повременить с битьем морды.

– Не будь дурой, а? – кривится он, – сама все понимаешь…

– Нет, – ровно отвечаю я, – я дура. Не понимаю.

Олег делает паузу, судя по всему, собирая в голове нужные слова.

Я терпеливо жду.

– Аль… – наконец, вздыхает он, подпускает в глаза романтического флера и тянется к моей шее. Тут же получает по пальцам, досадливо цыкает, – ну вот что ты за дура такая! То жмешься, как кошка, нихера не спрашивая ни о чем, то устраиваешь разборки на пустом месте… Да я даже трусы с нее не снял! Ну о чем говорить? Я только тебя люблю!

У меня складывается совершенно четкое ощущение, что Олег хотел совсем другое сказать, но в последний момент передумал, заменив правду пошлыми банальностями.

– Если это все, то я пойду, – в конце концов, я тоже не железная, стоять тут слушать бред и сдерживать себя от желания ударить его в нос.

– Не все, – он разворачивает меня, не пуская из капкана своих рук, – я тебе предложение хотел делать, через неделю примерно.

– Ка-ка… – я кашляю от неожиданности, потом выдавливаю, – какое еще предложение?

– Не тупи, Аль. То самое. Кольцо заказано, скоро привезут, и всякая романтическая хуйня, типа воздушного шара, скрипачей и крыши небоскреба тоже. Ты же это любишь все…

Да, я тоже думала, что люблю… До перечисления всех атрибутов правильной помолвки его мерзким голосом.

В голове калейдоскопом мелькают картинки соцсети: закат, мы на его фоне, Олег на одном колене, надевает мне кольцо, крупно – кольцо, чтоб все могли заценить количество карат, розы, два бокала шампанского, еще раз кольцо…

Черт… Тошнить начинает сразу же…

– Как романтично… – хриплю я.

– Вот-вот… И сейчас ты все херишь, – продолжает воодушевленный Олег, – из-за какой-то шлюшки. Ну где она и где ты, Аль?

Он наклоняется ниже, привычно сладко урча в шею, и если раньше меня этот приемчик заводил до мурашек, то сейчас ничего, кроме омерзения, не вызывает.

Отталкиваю его обеими ладонями.

– А ей что говоришь? – шиплю я, – те же самые слова? Или новые придумываешь? Хотя, зачем придумывать, если все и так ведутся, да?

Подныриваю под его рукой, отступаю на шаг.

Олег уже не удерживает, стоит, привалившись к двери машины, смотрит на меня зло.

– Так ты не теряй деньги, – продолжаю я, – и место, опять же, заказанное… Ей все это предложи! Какая разница, да? Я дура, она – дура… Сколько нас таких, дур? Или я чем-то выделяюсь? Чем же?

Задаю вопрос и сама нахожу на него ответ.

– Тебя… Тебя отец давит? Да?

По проскользнувшей и мгновенно пропавшей гримасе на его лице понимаю, что права на все сто.

Боже… Как все банально…

– Слушай… Но ведь у Маринки тоже не бедные предки…

– При чем тут бабки? – кривится он, – вообще не в них дело… Просто я тебя люблю.

Боже, опять…

– Ты бы хоть выражение лица сменил, перед тем, как опять эту херню нести, – советую я искренне, – перед зеркалом тренируйся, хорошо?

– Аль…

– Уезжай, Олег, – я внезапно как-то устаю сильно, словно гора на плечи опускается. Того и гляди, ноги задрожат от напряжения. – Я тебя не люблю… И не вернусь ни при каком раскладе. Ищи себе другую статусную невесту.

– Ладно, – усмехается он, садясь за руль, – погуляй пока. Сама потом прибежишь.

– Обязательно, – киваю я, отходя к тротуару и наблюдая, как он трогается с места. Затем в голову приходит мысль, и я окликаю его, – Олег!

Он успевает развернуться в нашем тупичке, тормозит возле меня, смотрит выжидательно:

– Слушай… – я тороплюсь оформить мысль в слова, пока не улетела ко всем чертям из головы, – а вот наш первый раз… Ну… Розы, шампанское, свечи… Вот это все… Это ты заказывал в том же агентстве, что и сейчас помолвку?

Он кивает удивленно, даже не считая нужным скрывать.

– Знаешь… – говорю я, – меняй исполнителей. Они нихрена не справились, как видишь.

Олег еще пару секунд смотрит на меня, а затем, газанув, выносится из переулка на дорогу.

Я стою, смотрю ему вслед, ощущая в душе невероятное опустошение. Все мои два года отношений оказались обманкой, дешевым фарсом… Боже, как глупо…

Я уже разворачиваюсь обратно к дому, думая, как бы так пробежать мимо мамы, чтоб без расспросов, потому что чисто физически не вытяну, чего уж про эмоции говорить, когда откуда-то сбоку доносится спокойный голос:

– Ничего так мальчик. Жаль, что козел.

Разворачиваюсь и вижу, что чуть сбоку, скрытая длинными стеблями мальвы, сидит, привалившись к нашему забору… радужная поняшка.

Та самая девчонка, что недавно так лихо отбрила Сома на глазах у всего универа.

Сейчас ее волосы забраны под кепку с низко опущенным козырьком, и я вижу только четко очерченные пухлые губы с ободком пирсинга и дымящейся сигаретой.

Поняшка сидит прямо на земле, рубашка в черно-белую клетку распахнута у горла, открывая вязь тату.

Я вяло удивляюсь ее нахождению здесь, на закрытой территории поселка, но почему-то говорю совсем другое:

– В твоем возрасте вредно курить.

Она усмехается, демонстративно затягивается, выдыхает дым и смотрит мне в глаза:

– Ага. И пить тоже.

Поднимает вторую руку, демонстрируя круглобокую, фигурно вырезанную бутылку с темной благородной жидкостью. Сто процентов, какое-то дико дорогое пойло, я их на раз отличаю, у папы целая коллекция таких.

Откуда эта бутылка у такой малявки? И вообще… Что происходит?

Поняшка ждет от меня реакции, не дожидается, затягивается еще раз и спрашивает:

– Будешь?

И многозначительно взбалтывает бутылку.

Я смотрю, как темные тягучие капли скользят по стеклу…

И киваю.

– Буду.