Текст книги "Радужная пони для Сома"

Глава 14

– Поехали ко мне сейчас… – шепчу ей в шею, мягко касаясь кожи губами, не напираю, как в начале, а нежничаю. Почему-то с такой маленькой, да еще и невинной, как выяснилось, хочется именно так. Сам кайфую от этого.

Говорят, предвкушение иногда круче самого кайфа.

Я уверен, что в этом случае будет не так, но все равно даже вот эти сладкие тискания и зрелище розовеющей кожи, покрывающейся мурашками, круто торкает. Бьет в башку прямо.

Я никогда раньше не увлекался прелюдией, справедливо считая, что это девчонки придумали, чтоб затянуть секс и продлить парню путь до их дырки. Цену набивали, однозначно.

Но сейчас, трогая Радужку, дрожащую, немного напряженную после всего, чему мы только что были свидетелями, мне хочется продлить этот кайф. Просто утащить ее куда-нибудь, подальше, где тихо и никто не помешает, и всласть натрогаться, натискаться, каждый сантиметр ее тела изучить на предмет возбуждения. Понять, что ей больше нравится, как ей нравится и потом беззастенчиво пользоваться этим знанием, доводя ее до нервной дрожи, чтоб сама тянулась, хотела и выпрашивала…

Я уже сейчас хочу это начать делать.

И похер на лекции и прочий бред.

Мы с ней наши студенческие сожжем ко всем херам и забудем про них! Нельзя ни минуты терять!

Потому я прошу, уговариваю, с тайным восторгом ощущая, как она мне поддается.

– Поехали… Тебе хорошо будет… – продолжаю шептать, скользя лапами по гладким бедрам и не трогая пока там, где больше всего хочется. Не надо пугать заранее… Не надо… Бля, какой кайф…

– Нет… – она изгибается и, в противовес своим словам, прижимается еще сильнее, глаза дурные, огромные, ничего не соображающие. Девочка совсем… Не умеет себя контролировать. Охереть, мне свезло… – Нет… Мне… На лекции…

– Какие, к хуям, лекции? – я ощущаю, что дышать становится все тяжелее, а гладить ее все сложнее. Хочется сжать со всей силы, применить другие методы убеждения! – Я не Немой, мной вертеть не получится!

И, по неожиданно замершему в моих руках телу, понимаю, что опять сморозил херню.

Спешно пытаюсь исправить положение, наклоняюсь, чтоб впиться губами в уже разведанное до этого нежное местечко внизу шеи, от прикосновения к которому по тонкой коже разбегаются мелкие мурашки, но Радужка уворачивается, ерзает в моих руках уже совсем не как до этого, кокетливо и с обещанием, а очень даже жестко, с намерением дать мне своим берцем по яйцам, если не выпущу.

Да блять! Ну что такое? Ну все же хорошо было!

– Пусти! – рычит она, с силой отталкивая меня от себя.

Отпускаю, понимая, что еще немного – и передо мной будет не нежная козочка, а дикая горная коза, с острыми копытами и дерзким взглядом.

Стою, смотрю на нее внимательно и, наверно, нахально, потому что Радужка краснеет неожиданно и ярко и фырчит сквозь зубы:

– Больно ты нужен, вертеть тобой! Тебе надо, ты и вертись! И верти на своем… кого хочешь!

– А если я тебя хочу? – привычно хамлю я, даже не задумываясь опять, как всегда, язык впереди мозга успевает. Ну и отпускаю ситуацию, естественно, потому что ежу понятно, что сегодня явка провалена полностью. Напиздел по полной, шпион, теперь только и остается, что языком узлы вязать.

– Перетопчешься!

Она делает шаг, чтоб выбежать из ниши, подальше от меня, но я ловлю за руку, тяну к себе, выпрашивая у судьбы еще один шанс.

Обидно потому что! Все же хорошо было!

– Радужка… Ну чего ты? Что не так сказал? Про Немого?

– Ты все так сказал, – кивает серьезно Радужка, не делая попытки высвободиться, но смотря так, что сразу понятно, не будет мне здесь веселья. Нам не будет веселья. А могло бы быть. И это обидней всего сейчас. – Ты, Сомик, вообще все правильно сейчас сказал. И повел себя правильно. До этого было неправильно, а вот сейчас… Все на свои места встало.

Она несет какой-то бред, которого я не понимаю, да и не хочу вникать, вот честно!

Опять какая-то тупая девчоночья обидка, которую ты должен выявить, прочувствовать и исправить!

А я под такое никогда не танцевал!

И не буду!

– Ну вот и отлично, – киваю я, затем неожиданно с силой притягиваю девчонку к себе и жестко целую в губы. Совсем не так, как до этого, с лаской и предвкушением. И не поцелуй это, а наказание.

Вымещение обиды своей и разочарования сорвавшимся продолжением.

Радужка замирает сначала от неожиданности, но затем, опомнившись, начинает бешено сопротивляться.

Я уворачиваюсь от метких ударов тяжеленных ботинок, опыт-то вещь серьезная, просто так не добывается, жестоко кусаю за нижнюю губу, решив, что уж если гулять, то по полной, и получаю не менее острую ответочку в итоге.

Отрываюсь от нее, отпускаю, усмехаясь, вытираю кровь с губы:

– Ну вот, Радужка, теперь мы с тобой братья по крови, да?

Она показательно кривится, сплевывает прямо на пол.

– Некультурно, а? – комментирую ее манеры.

– Да пош-шел ты! – хрипит она, тоже вытирая губы, – теперь анализы сдавать…

– Обижаешь, – смеюсь я, – я чистый!

– Кому другому расскажи, – фырчит она, разворачивась, чтоб уйти.

А я ловлю за хвост мысль, мелькнувшую в голове, и говорю ей вслед:

– Радужка! Ты же никому не трепанешь про то, что слышала сегодня?

– О себе беспокойся, – пренебрежительно отвечает она, даже не оборачиваясь.

Ух, какая!

Зависаю на мгновение на тонких длинных ногах, испытывая опять острое сожаление, что сегодня не получится ничего, хотя…

– Радужка!

Она не сбавляет шага, но явно слышит меня.

– Вечером на заброшку приезжай.

Тормозит… Йес! Разворачивается, смотрит внимательно, даже с удивлением:

– А ты никогда не сдаешься, да?

– Ни за что! Приезжай сегодня, убедишься лично!

– Да мне похер!

– Ну вот и докажешь это!

Она опять поворачивается, топает дальше.

– Радужка! Жопа – зачет!

Не останавливаясь и не поворачиваясь ко мне, задирает вверх руку с оттопыренным средним пальцем. Волосы ярко блестят в свете ламп.

А жопка виляет сильнее, да…

Ощущаю, как саднит губа, снова вытираю кровь, смотрю на кровавые пальцы…

И потом опять на гордо удаляющуюся длинноногую фигурку.

Ничего, ничего… Так тоже интересно…

Глава 15

– О-о-о-о! Сомяра! – Крис приветствует меня поднятыми вверх руками, орет так, что даже музыку перекрывает.

За ним следом, словно флюгеры, поворачиваются ко мне головы всех остальных. И поднимается гул:

– Сом! Бля, Крис, можно ставку поменять?

– Соми-и-и-к! Ай! Тебе очки идут!

– Сом! Гоняешь, да, сегодня? Крис, на Сома сотку возьми!

– Со-о-о-ми-и-ик! Ура-а-а! Возьми с собой!

Неопределенно улыбаясь, машу рукой, подхожу ближе, картинно оставляя субарика открытым, чтоб мощные биты вливались в общий гул, добавляя ему какофонии.

Здороваюсь за руку с Крисом, который устраивает этот движ, улыбаюсь виснущим на шее девочкам, имен которых не помню совершенно, да и не пытаюсь припоминать, отвечаю на чьи-то вопросы. А сам все тяну шею, оглядываюсь по сторонам. Не могу себя контролировать, почему-то хочется, чтоб вредная девчонка пришла.

Шансов на это мало, тут ставка только на ее неуемный характер и кошачье любопытство.

Она очень прикольная, такая явно не будет в стороне отсиживаться, хотя бы справки наведет про Заброшку. Если уже, до того, как я упомянул ее, не навела.

И тогда запросто захочет прийти глянуть. У них, в Питере, наверняка такое тоже есть, там народу-то побольше… Говорят, даже на официальном уровне имеются дрэг-стрипы.

Но тут, в нашем городе, все нелегально, за отдельную плату, конечно. У Криса папаша – один из погон гаи, так что крыша есть.

Ну, а на трассе я – главный звездун. И субарик мой – самый шустрый, не зря же обвес полгода ждал в свое время.

И жутко хочется теперь пустить пыль в глаза этим всем одной, отдельно взятой радужной киске.

А то без нее как-то и гонять не айс…

Но девчонки нет, я чуток сникаю, хотя от предложенного пива все же отказываюсь. Мало ли, вдруг припрет погонять? Хотя, конкурентов тут для меня нет, потому не интересно.

Вокруг – полный шумовой бедлам, Крис, когда-то впечатлившись форсажами и Дизелем в частности, изначально делал обстановку аутентичной. То есть, все ярко, огромное здание полуразрушенного завода освещено всем, чем можно, моторы рычат, музыка орет, девки полуголые прыгают, парни изо всех сил делают вид, что круче них только яйца. Помню, как поначалу впечатлился всем этим дерьмом, казалось невероятно крутым вот так вот стоять в кругу почитателей, сдержанно и с важностью цедя слова через зубы и кайфуя от собственной значимости.

Но потом мне это все, как, впрочем, и остальное, что поначалу увлекало и казалось крутым, надоело.

И в последние месяцы я сюда чисто по привычке приезжал.

И вот впервые за столько времени что-то взбудоражило, и на тебе… Впустую… Не судьба впечатлить Радужку своими навыками драйвера. И чего теперь делать? Опять, как дураку, серенады ей петь под окнами? Получать по роже цветами? Все это уже было. И теперь скучно.

Но в уныние впасть не успеваю, потому что среди толпы вижу ярко сверкнувшую в свете фар разноцветную шевелюру.

Тут же встаю в стойку, словно вышколенный сеттер, как еще только лапу не подбираю под себя, непонятно.

Радужка стоит метрах в пятидесяти, как всегда в черном, но какое это черное! Блять!

Кожаные штанишки в облипку! Ничего не скрывают, каждый сладкий изгиб подчеркивают! А у нее есть, что подчеркнуть!

Привычные говнодавчики и косуха словно с чужого мужского плеча. А под ней… Блять, только лифчик, что ли?

Это чего за разврат? Куда длинный хмырь смотрит? Его сеструха в таком прикиде тут гуляет, а он чего, подушку там, что ли, давит?

Явно, если б знал, хер бы ее отпустил куда!

Белизна кожи гладкого впалого животика, контрастная с чернотой косухи, ослепляет, словно прожектор.

Делаю шаг в ее сторону, не контролируя себя совершенно, и только затем, опомнившись, ловлю себя на этом полудвижении. Торможу, скалясь в улыбке. Ее я убрать никак не могу. Сама лезет, демаскирует меня!

Пришла! Пришла все же!

Вечер перестает быть томным!

Теперь погоняем!

– Сомик, а Сомик… – гнусавый, как это бывает, если операция на носу прошла неудачно, голос девчонки, отирающейся рядом, разбивает волшебство момента и мое торжество, – возьми меня, а? Так нравится, как ты гоянешь… Так сексуально…

Она тянет гласные, облизывает свисток, явно на все намекая, но я не намекаюсь. Похер на нее.

Радужку хочу! Прокачу ее сегодня! Сама пришла! Значит, согласна! Шаг навстречу, блять! Впечатлил массаж языком от Сомика! А я знал, знал! Я профи в этом! Хер забудешь!

– Нет, тебя не возьму, – громко говорю я, невольно перекрывая гомон рядом. Все затихают, ожидая продолжения предложения. Не просто же так паузу делаю многозначительную. Я вижу, как Радужка смотрит прямо на меня через толпу. Она явно слышала мои слова. И ждет приглашения. Ну что же, я не люблю заставлять девочек долго ждать… – Радужку возьму.

Киваю на нее, усмехаюсь двусмысленно, давая понять, что слово “возьму” использую во всех смыслах.

Головы всех присутствующих опять, словно флюгеры, разворачиваются к ней, оценивают. Кто-то свистит, кто-то высказывается положительно, потому что Радужка хороша, чего уж там. Вкус у меня есть. Девки раздраженно фырчат, что-то между собой обсуждая. Да мне похер. Я смотрю только на нее.

И жду, лениво проворачивая ключи от субарика на пальце. Знаю, пошло и тупо, но так хочется!

Иди сюда, моя малышка. Ты же ко мне пришла, да?

Радужка смотрит оценивающе, взгляд скользит по мне, от ног до ключей в пальцах, и выше, к лицу. Я усмехаюсь, нахально подмигиваю и киваю на субарик. Вперед, малышка!

Но Радужка не торопится, она улыбается в ответ и говорит громко и сладко:

– Я лучше с Витей, – и поворачивается к незамеченному мной ранее незнакомому придурку.

Я замираю с этой своей усмешкой, которая теперь ощущается на лице маской, насильно стагивающей кожу, и злобно смотрю на парня, которому отдала предпочтение Радужка.

Незнакомый совсем, но, судя по тому, что Крис спокойно отнесся к новому лицу на площадке, незнакомый только мне. Ну да, я пропустил несколько заездов и пару последних месяцев не каждый раз появлялся тут, вот, наверно, новые лица и подъехали…

Но откуда его знает Радужка, которая же, типа, без году неделя тут, в городе? Или ее братишка соврал? Или она просто нереально общительная и уже успела себе завести кучу друзей?

В любом случае, ситуация стремная, потому что меня только что послали при большом скоплении народа. В очередной, блять, раз. Это вообще херня какая-то происходит! Я ж так и привыкнуть могу!

Злобно киваю, оценивающе пялюсь на Витю, к которому жмется Радужка, неожиданно остро завидуя не понимающему своего счастья придурку. Почему он? Почему не я? Я же лучше!

И сейчас это все докажу!

Прыгаю в машину, киваю той самой соске, которая терлась рядом, чтоб прыгала на пассажирское, палю напряженный и даже злобный взгляд Радужки на процесс посадки насиликоненной жопки в мой субарик. И неожиданно успокаиваюсь.

Ревнует, значит, малышка. Просто не может вот так сразу… Типа, гордость.

Но ничего, победителям дают все.

И она даст. И даже оправданий перед собой уже не будет. Расстроится из-за проигрыша своего придурка, поймет, что выбор явно неудачный, и сама ко мне придет.

Сто процентов.

Крис снимает последние сливки ставок, рожа его лучится довольством. Еще бы, он сегодня нехило поднимет.

Рядом что-то пищит моя случайная соседка, но я ее грубо затыкаю. Нехер мне мешать сосредотачиваться.

Выезжаем на линию.

Трасса тут чистая, широкая, для драг-рейсинга самое оно.

Сегодня катим неполную милю, это будет быстро.

Уже через десять секунд ты поймешь, Радужка, кто тут у нас гэнгста, а кто гнида из кадетства.

Глава 16

– Ой, так круто, круто, Сомик! Сделай их, как стоячих! – пищит соска, имени которой я не помню, и я в очередной раз скалюсь на нее злобно.

– Завали! Не мешай!

Не сказать, что я сильно в напряге, конечно, трасса знакомая, никаких сюрпризов для меня и моего субарика быть не должно.

Но хочется же не просто выиграть, хочется сделать это красиво. Круто. Чтоб Радужка поняла, на кого тут нужно смотреть. И пожалела, что не села ко мне в тачку!

Так как конкурентов у меня тут нет никаких, я не особо смотрю на еще двоих участников заезда. Черная маздочка, в недрах которой спряталась Радужка, совсем рядом, а больше мне нихера не требуется. Подмигиваю пялящейся на меня с пассажирского девчонке, усмехаюсь в ответ на злобный взгляд водителя.

Интересно, кто он ей? Парень? Да вряд ли.

Просто мимокрокодил, сто процентов!

Или только-только нарисовавшийся мудачок. Ну ничего, как нарисовался, так и сотрется.

Крис дает старт, и мы рвем.

Я, естественно, на первых же позициях выбиваюсь вперед, потому что тут одна хитрость: спринт же, в самом начале надо дать жестко по газам, не беречь тачку, тогда будет тебе счастье.

Ну, а для длинных дистанций у меня имеется закись азота.

На финише я, само собой, первый, чему даже не удивляюсь. Лениво принимаю восторги пассажирки, уворачиваюсь от дутых губ, чтоб в помаде не увозила, и отказываюсь от минета победителю.

Финиширует черная балалайка Вити, за ней еще две тачки, и я выпроваживаю соску от греха подальше:

– Покаталась? Пиздуй.

И не обращаю внимания на обидки, насрать на них.

Меня сейчас внимание только одной девочки интересует, надеюсь, она уже все поняла.

Выхожу из субарика, немного рисуясь и красуясь, и неожиданно наблюдаю картину: на финиш подваливает в парах и пыли красная понтовая аудюха, оттуда выметается длинный братишка Радужки, вот уж кого не ждали тут нихера, и несется ко мне с такой рожей, что сразу становится понятно: хочет в асфальт закатать.

Будь кто другой на моем месте, реально бы в штаны наложил, очень уж морда у длинного злая и серьезная.

Но я только скалюсь поощрительно, ощущая, как внутри закипает еще не остывший после гонки адреналин, и идея подраться сейчас кажется совсем не дурной.

В прошлые разы у нас с длинным все шло с переменным успехом, а сейчас я, кажется, способен на большее!

Решено!

Натяну ему глаз на жопу!

Становлюсь поудобней, чтоб сразу с ноги вынести челюсть нахальному придурку, но тут он, не доходя до меня начинает орать:

– Риска, блять! Риска! Выходи!

Я немного удивляюсь, даже разворачиваюсь и мажу по салону субарика взглядом, проверяя, не сидит ли там Радужка? Может, проникла как-то, просочилась, а я и не заметил?

Но нет, субарик мой девственно пуст, хотя это слово вообще с нами обоими ничего общего не имеет.

И что это все значит?

Додумать и удивиться я не успеваю, длинный подлетает и пытается воплотить в реальность задуманный мной маневр ногой в челюсть.

Ноги у него, конечно, длинные, у сучары, но и я не зря черный пояс имею.

Уклоняюсь машинально, блокирую, откидываю от себя.

Длинный легко переобувается в полете, становясь на две конечности, рычит и опять прет на меня.

Вид, словно реально сейчас убьет.

Да чего за хуйня-то?

Нет, если б за дело еще, я бы понял, а тут-то я вообще в стороне! И ловлю за что?

– Остынь, бля, – цежу я, снова уворачиваясь от бешеного придурка.

Ему, конечно, сильно хочется въебать, но своевременно приходит мысль, что Радужка может и не заценить раскатанного по треку братишку.

А я, как бы, намерение имею ей в трусы залезть… Пусть не сегодня, но в перспективе…

И то, что ее братишка сегодня кровью не захлебнется, мне в плюс пойдет.

Вот так вот, меняю решения, сам не рад.

Но зато мозг работает в критической ситуации, и это уже неплохо.

– Я тебе говорил, чтоб не трогал ее, урод? Говорил? – рычит длинный, а мне, наконец, удается вставить пару слов, кроме матерных, в наш интересный диалог:

– У меня ее нет в машине, тупарь слепошарый! Я не при делах!

До маленького мозга длинного эти слова доходят не сразу, но, в итоге, чудо происходит.

Он тормозит, лупает ресницами, оглядывается и, естественно, тут же находит пропажу в тачке другого смертничка.

На полном ходу разворачивается и пиздует туда, а я облокачиваюсь на капот субарика и готовлюсь к просмотру шоу.

Что-то мне подсказывает, что невзрачный Витя не в курсе, что у его пассажирки такой интересный родственник.

И что у Вити явно не так хорошо с боями без правил, как у меня.

А то, что это будет бой без правил, ежу понятно.

Я наблюдаю, как Радужка выбегает из машины, разворачивая операцию “Перехват”, виснет на своем придурастом братишке, злобно пищит: “Прекрати, придурок, хватит!” и колотит его лапками, куда достает. Берцами, что характерно, не бьет, жалеет.

Берцы у нее для особых гостей, похоже…

Меня вон, как порадовала тогда, сучка мелкая…

Синяк еще не сошел, блять, до сих пор!

Длинный рычит, но тормозится.

Оттаскивает ее за локти от себя на смотрибельное расстояние, ну и, чтоб меньше кулаками по роже доставала.

Опытный, похоже. Не первый раз у них такая заварушка, судя по всему.

– Ты охуела? Я тебя спрашиваю? Охуела? – орет он, а я только головой качаю. Как он с сестренкой-то невежливо…

– Не лезь в мою жизнь! – пищит Радужка и тянет к его роже пальчики, желая обрадовать братишку новыми рисунками на коже. – Я уже взрослая!

Ага, ага… Прям большая девочка-то. Все можно.

Блять, почему я попкорн не прихватил? Был бы в тему, однозначно.

– Ты – сопля! Все отцу скажу!

А вот за папкину жопу прятаться западло… Я был о тебе лучшего мнения, чувак.

– Говори! А я ему скажу, что ты опять девку в дом привел! И в его игровую таскал!

Ого! Нет, ого-го! Как интересно! Это что за игры у нас такие? Кто-то любит тему?

Я по-новому смотрю на длинного, размышляя о том, что в этих столицах и, особенно, в северной, вагонище извратов.

Вон, даже до нас добрались…

А Радужка-то в игровой была, раз в курсе…

Интересно, что видела?

Интересно, понравилось?

Перед глазами на долю секунды возникает шикарное зрелище ее на коленях, да в ремнях. И с ушками, обязательно с черными плейбоевскими ушками… Бля…

– Ах ты, мелкая пакость! – обиженный в лучших братских чувствах, длинный орет, уже не сдерживаясь, и теперь их диалог слышат даже на старте, – я тебя прикрывал все время, а ты!..

– А я хочу, чтоб меня перестали пасти, как козу! – не менее громко орет Радужка, – задолбали! И ты! И папа! И все! Задолбали! Я хочу просто жить!

– Да ты значешь, что тут творится, дура? Ты нахера села к нему?

Длинный кивает на Витю, и тот тут же становится бледным до обморока.

Оно и понятно, он, может, и не виноват ни в чем, думал, беспроблемная девочка… А оно вон как повернулось… Ну, урок ему будет.

– Хотела и села! Понятно? Все! Отвали!

Радужка вырывается из рук брата и, напоследок все же чувствительно долбанув длинного берцем по ноге, отпрыгивает и топает прочь по дороге в темноту.

Ого!

А это интересно!

Я бросаю взгляд на чудом не рухнувшего на асфальт длинного, матерящего сестру на все лады, потом на удаляющуюся хрупкую фигурку…

И принимаю решение!

Прыгаю в субарик и, в лучших традициях рейсеров, красиво юзом торможу прямо перед твердо ступающей по дороге Радужкой. Лицо у нее при этом такое сосредоточенное, словно до края горизонта нацелилась дойти.

Открываю дверь из салона, наклоняюсь:

– Садись, Радужка! Покатаемся!

Она удивленно моргает, потом открывает рот, чтоб, судя по выражению мордяхи, обложить меня по самое не балуйся, но тут со стороны финиша орет длинный:

– Риска, не вздумай! А ну вернись, сучка мелкая!

Радужка мгновение размышляет, а затем, независимо сверкнув глазищами, бодро садится ко ме в салон!

Спасибо, тебе, длинный, за твой невоздержанный язык!

Блокирую двери, чтоб не передумала пассажирка, завожусь, в зеркала вижу, как длинный, смешно подпрыгивая, бежит к нам, и давлю на газ.

Радужка, весело рассмеявшись, выставляет в окно руку с оттопыренным средним пальцем, вслед несется затейливый мат длинного, а я разгоняюсь.

Палю, как длинный разворачивается и хромает к своей аудюхе, и топаю до упора.

Хер ты меня догонишь!

Дорога скудно освещена, но я знаю все кочки здесь.

И меня тут никто не сделает!

Ну а дальше…

Это – мой город.

И я знаю, куда можно привезти маленькую красивую девочку.

Так, чтоб нам никто не помешал и не нашел…