Текст книги "Гарем чужих мужей"

– Нет. Это мужчины их так называют, – пожали плечами бабульки.

– Может быть… Может быть… – задумчиво произнес следователь и посмотрел на меня: – А вы вообще что тут делали? Вы кого-то искали?

– Брата.

– Нашли?

Я покачала головой.

– А может, его амазонки забрали? – высказал предположение мой одноклассник.

– Я же не оплачивала его содержание в их логове, – заметила я. – А зачем он им бесплатно?

– Больше никто не мог оплатить его содержание? – встрял следователь.

Я покачала головой.

– А эта твоя подруга? – подала голос старшая из бабок. – По которой он столько лет страдает? Она-то небось не хочет себе алкоголика, поэтому и не выходит за него замуж.

– Во-первых, Костя не алкоголик, – твердо заявила я, – он просто иногда выпивает лишнего. – Следователь кашлянул. – Во-вторых, Верка ни за кого замуж не собирается, а если и соберется, то только за миллионера, каковым Костя не является и никогда не станет. А я за него приданое не даю, он мне самой в доме нужен. В-третьих, она за копейку удавится.

Следователь усмехнулся и уточнил, собираюсь ли я писать заявление, раз брат пропал.

– Он только вчера пропал, – ответила я. – Вроде бы три дня надо ждать?

Следователь кивнул.

– И я надеюсь, что он и так найдется.

Правда, у меня почему-то не было в этом полной уверенности. В любом случае я намеревалась искать Костю без помощи родной милиции. Чтобы не мешала.

Глава 4

31 июля, суббота

Нас вскоре отпустили, записав данные. Мы с Сашкой загрузились в «БМВ» и в отвратительном настроении поехали домой. Костя так и не появлялся.

Примерно около часу ночи, когда мы с сыном уже собирались спать, позвонила Верка, направлявшаяся домой с какого-то банкета, где обслуживала клиентов. Верка хотела договориться о завтрашней, то есть уже сегодняшней, вылазке за город. Я попыталась вкратце рассказать ей о последних событиях, но Верка меня прервала, заявив, что звонит по трубке, минута разговора денег стоит, поэтому подружка прямо сейчас приедет к нам, переночует в Костиной постели, а завтра с утра мы начнем действовать.

Утро – понятие растяжимое. Я встала в десять, позавтракала и отправилась загорать на лоджию, зная, во сколько обычно просыпается Верка. Она не изменила своим привычкам и воздвиглась в половине второго, хотя вчера мы легли одновременно. Правда, я вздремнула на лоджии, разморившись на солнышке на пару с котом, который курсировал между мною и попугаем Яшей, не дававшим моему бедному животному покоя. Сашка обещал вернуться с карьера к трем, зная, что раньше мы все равно никуда не выберемся.

Верка выпила кофе, причем справилась самостоятельно (обычно-то ее Костя потчует), и приплыла ко мне на лоджию, чтобы часок – пока солнце не уйдет за угол дома – тоже половить его лучи. Купальник, смена белья и какая-то одежда всегда лежат у Верки в багажнике, вернее, купальник только летом. У меня дома тоже валяется что-то из ее барахла, любовно стираемого Костей.

– Чего делать-то будем? – спросила подружка, устраиваясь на стуле, стоявшем в ногах моей раскладушки. Верка прикрыла глаза и развела руки в стороны.

– Поедем за город, – пожала плечами я.

Странный план, найденный вчера Сашкой за трубой в детском садике, мне удалось умыкнуть. Никто из местных алкоголиков про него не вспомнил. Бабки его не видели.

У Верки после изучения этого документа появилась трезвая мысль: надо заехать в квартиру Марины и сверить каракули с почерком умершего Вити. Ведь должна же найтись хоть какая-то бумажка, написанная его рукой? Тогда мы точно будем знать, он его рисовал или нет. Как раз польем цветы.

Я согласилась с подружкой, и в результате мы решили, что после посещения Витиной и Маринкиной квартиры в любом случае поедем за город – хотя бы для того, чтобы искупаться. Правда, настроения купаться не было: я беспокоилась из-за Кости. Но под лежачий камень (и меня, лежащую на лоджии) вода не течет. Нужно было действовать. По крайней мере, искать амазонок.

Хотя я не думала, что они прихватили моего брата. Если бы они брали людей в заложники или даже насильственным способом искали себе клиентов, то мне бы уже позвонили с требованием выкупа, оплаты услуг – или вообще с какими-то условиями. Но никто не звонил.

Сам по себе братец никому не нужен. Если специально хватали его, то только за какие-то мои грехи. Кто-то из тех, кому я в прошлом перешла дорогу? Но большая часть этих людей давно в могиле, а оставшиеся… Вроде бы у меня нет настолько серьезных врагов, а все знакомые (и многие лично не знакомые) теперь в курсе, что за моей хрупкой спиной стоит Алексей Петрович Карташов (что в прошлом даже останавливало кое-кого из врагов), готовый (или так считают) оказать мне содействие в решении проблем. Правда (насколько известно мне самой), Алексей Петрович обычно сам желает меня использовать в своих корыстных интересах. Афганец Костю хватать бы не стал, прямо заявив, чего хочет на этот раз. Более того, он ведь знает, что я и обидеться могу после пережитых беспокойств за брата. И придумаю для Алексея Петровича какую-нибудь гадость, в разработке которой также примут участие мой сын и любимая подружка. Алексею Петровичу уже приходилось иметь с нами дело, поэтому он понимает, что может замучить отдача. А кто не понимает?

И вообще подхожу ли я для шантажа? Кого выбирают шантажисты? Того, у кого есть достаточно средств, чтобы заплатить, и имеются за душой грешки, которые человек не хочет делать достоянием общественности или правоохранительных органов. Мои грешки… Не будем о них вспоминать. Пока. Пока не предъявлены требования.

С лоджии нас с Веркой вытащил голодный сын, с удивлением обнаруживший, что еда сама почему-то не приготовляется. Ребенок в состоянии утром сделать себе бутерброды, но привык, что днем и вечером его всегда ждет горячий обед или ужин, поданный родным дядей.

Мы с Веркой провели ревизию холодильника и поняли: в крайнем случае завтра мне следует ехать в супермаркет. Конечно, в достаточном количестве имелись тушенка, макароны и килограммов пять картошки, но требовалось и что-то еще. К хорошему привыкаешь быстро, а братец приучил и меня, и Сашку, и Верку к разнообразному питанию. Но как не хотелось в магазин…

– Саш, может, ты в понедельник сходишь? – взглянула я на сына. – Пока я на работе, забьешь холодильник. Ты же, кажется, говорил, что унаследовал у родственников все лучшее. Значит, должен был у дяди Кости…

– Мама, давай лучше сегодня вечером все вместе заедем в супермаркет. Я вам с тетей Верой помогу тащить сумки до машины. И от машины до квартиры.

– Ребенок прав. Так никому не обидно, – согласилась Верка.

Но пока следовало что-то есть.

– Саша, сходи за хлебом, – попросила я. – В доме ни куска. Я пока макароны сварю. А тетя Вера откроет тушенку.

Сынок нехотя отправился (ларек стоит у нас во дворе и виден из окна, поэтому аргументов против того, чтобы выполнить задание, у ребенка не нашлось), но вернулся не один, а вместе с моим одноклассником – завсегдатаем «пьяного» угла – и Ученым Михаилом Николаевичем, которого мне вчера сватали. Гости как раз направлялись ко мне с информацией.

Гостям налила водки (со спиртным, в отличие от закуски, в доме был полный порядок). От еды они отказались, закусывая водочку маринованными огурцами, которые у нас тоже нашлись.

– Как я понял, уважаемая Светлана Алексеевна, – начал Ученый тоном, которым читают лекции, – вы ищете своего брата и предполагаете, что его схватили некие продолжательницы древних традиций племени женщин-воительниц, известных как амазонки.

– Мужик, давай попроще и поближе к сути, – сказала Верка, улыбаясь Михаилу Николаевичу с профессиональной ласковостью и кладя руку ему на бедро. – Знаешь, где искать Костю, или не знаешь?

– Судя по тому, что я слышал из уст усопшего Виктора…

– Да или нет? – Веркина рука поднялась повыше.

Михаил Николаевич кашлянул, одноклассник выпил водочки в одиночестве, Сашка с трудом сдерживался, чтобы не расхохотаться, я сидела с самым невинным видом, правда, в душе ликовала: Верка собиралась обслуживать клиента бесплатно только ради того, чтобы вытянуть из него всю имеющуюся информацию. Любит она все-таки Костю, если ради него идет на такую жертву. В смысле собирается спать с мужиком не за деньги. Знал бы братец…

– Вы понимаете, госпожа…

– Ладно, пойдем поговорим без свидетелей, – решительно сказала Верка, подняла Михаила Николаевича из-за стола и увлекла в Костину комнату.

– Чего она с ним будет делать? – заинтересовался одноклассник.

– Он расскажет ей все, что ему известно, причем придерживаясь сути, – пояснил мой сынок, подкладывая себе еще макарон с тушенкой.

В это мгновение из комнаты раздался Яшин вопль:

– Все мужики – коз-ззз-лы! Коз-ззз-лы! Коз-ззз-лы!

– Птица у вас? – тут же встрепенулся одноклассник. – Витька – царство ему небесное – собирался этой твари шею свернуть.

– А кто научил попугая так орать? – уточнила я.

– Сам научился, – сообщил гость, заливая в организм стопку водки. – От Маринки. У, сучка! Угробила хорошего мужика! За упокой его души!

В организм влилась еще одна стопка.

Верка вернулась на кухню одна примерно минут через сорок и сообщила: Витя прибыл на электричке на Финляндский вокзал, по всей вероятности, с Выборгского направления.

– Ты план ему показывала? – кивнула я в сторону комнаты, где так пока и оставался Михаил Николаевич, еще не пришедший в себя. Яша время от времени повторял кодовую фразу.

– А ты как думала? – даже возмутилась Верка. – К сожалению, Витин почерк он не знает – он судил по его рассказу. Витя, пробираясь по лесам, по долам, проходил остатки какой-то финской деревни…

– Ой, точно! – хлопнул себя по лбу одноклассник. – А я и забыл!

Но мы не обращали на него внимания. Я порадовалась, что на нашем пути встретился наименее пьющий и наиболее образованный посетитель районного «пьяного» угла Михаил Николаевич, кандидат исторических наук. В школьные годы Ученый был юным следопытом (всегда увлекался историей, переходя все к более и более древней) и путешествовал по окрестностям Ленинграда вместе с отрядом таких же одержимых. Рассказ Вити его заинтересовал: Маринкин муж ночевал в остатках старого финского дома, который подходил под описание знакомого Михаилу Николаевичу – они с ребятами когда-то прятались там от грозы.

Верка представила результат своей работы – второй план, теперь начерченный рукой Михаила Николаевича, правда, не менее дрожащей, чем рука Вити (если это, конечно, была его рука). Остатки финской деревни должны располагаться примерно в трех-четырех часах ходьбы от логова амазонок.

– Ты представляешь, какой это круг? – спросила я у Верки.

– Не такой уж большой. Сколько Витя проходил за час? Да по лесу, ночью? Думаю, километра четыре. Ты уверена, что у нас в тех краях местность густо заселена? Нам нужен замок. Поспрашиваем местных жителей. Должны знать. Ну пусть не про амазонок, а про эту домину.

– В тех краях много замков, – заметила я. – В особенности, в понимании Вити. Пусть земля будет ему пухом.

– Но не могли эти амазонки нигде не засветиться! – встрял одноклассник. – Местные жители должны про них знать! Вера права. Поехать и спросить: где у вас тут профилакторий, или как он там называется? Поймут местные, о чем речь. Ведь Витька же говорил, что там не его одного держали. А если еще и «Скорая» к ним туда клиентов привозит… Ух вы, бабы!

Одноклассник хлопнул следующую рюмку. Хорошо пьется на халяву.

Сынок, заглотивший вторую порцию макарон с тушенкой и явно подумывающий о третьей, поинтересовался, нельзя ли как-то связаться с Мариной, женой, то есть вдовой Вити, и узнать у нее адрес профилактория, клиники, логова амазонок или что это такое. Ведь ей же в любом случае надо сообщить о смерти мужа.

– Она на автогонках в пустыне, – сказала я. – Связи нет. Вернется в следующую пятницу, через неделю.

– А чего ее туда понесло? – удивился одноклассник. – Других мест для отдыха, что ли, не нашлось? Правда, мы с мужиками всегда считали, что у Витьки баба с большим приветом.

– Мама, а ты и такие туры организуешь? – поинтересовался сынок.

Я объяснила, что организую всякие – по желанию клиента. Если клиент готов платить, можно отправить его куда угодно, на любую «развлекалову», как любит говорить часть постоянных клиентов моей турфирмы – из тех, что не так давно сняли красные пиджаки.

Конечно, если бы с Мариной можно было как-то связаться, я бы это уже сама сделала – и выяснила все про фирму, куда она сдала Витю на лечение. Хотя… мы можем обыскать ее квартиру. Надеюсь, она меня простит – и поймет. И ведь квартиру же убрать надо после праздника, устроенного там Витей и его товарищами с «пьяного» угла.

– Так, – сказала я, – все быстро собираемся и отправляемся к Вите. Пили там? А прибрать за собой?

Одноклассник с появившимся в кухне Михаилом Николаевичем потупились, но тоже стали собираться. Михаил Николаевич поддерживал одноклассника, с трудом стоявшего на ногах. Мы с Веркой прихватили купальники, полотенца и джинсовые куртки на случай похолодания: больше домой заходить на собирались. В ту же спортивную сумку втайне от гостей положили три гранаты, два пистолета с глушителями – для нас с Сашкой (у Верки «беретта» теперь постоянно хранится в потайном углублении – бардачке в бардачке, сделанном по спецзаказу), одна из любимых «ручек» лежала у меня в кармане шорт. Мы также прихватили бинокль, веревку, наручники и фонарик. Загрузились в Веркин «Сааб», чтобы поменьше искушать стражей правопорядка, сумку пока держал на коленях Сашка, сидя на заднем сиденье. Одноклассник с Михаилом Николаевичем радовались, что хоть семь минут удалось проехаться на иностранной машине – столько времени занял путь до Витиного двора.

«Но неужели Костя так далеко заходит в своих путешествиях по магазинам?» – подумала я. Хотя «пьяный» угол располагается на полпути между нашим домом и Маринкиным. А ради того, чтобы пообщаться с единомышленниками…

За рулем сидела я, так как знала дорогу, в отличие от Верки. Припарковавшись напротив нужного парадного, высадила пассажиров, и мы дружною толпою проследовали в Витину квартиру, которую я отперла выданной мне Мариной связкой ключей. Убрать остатки пира, конечно, следовало бы вчера…

Мы с Веркой отрядили на это дело мужское большинсто (Сашка скривился), а сами рванули к серванту, из ящика которого Витя извлекал документы, которые демонстрировал мне.

Ничего, хотя бы отдаленно касающегося клиники или профилактория, мы не нашли. Хотя очень вероятно, что там не выдавали никаких квитанций по оплате счетов. Бумаги, написанные Витиной рукой, в доме имелись – старые конспекты лекций бывшего студента Института водного транспорта, но, во-первых, почерк с годами может измениться, а во-вторых, в те годы Витя, вероятно, не был таким поклонником зеленого змия и все-таки ходил на лекции не с такого бодуна, с какого он рисовал план – если, конечно, рисовал он.

– Слушай, а ведь листок вырвали из какой-то тетради в клеточку, – заметила Верка. – Если бы ее найти…

В пределах досягаемости лежали только эти самые старые Витины конспекты. Если он вырвал листок, то из одной из этих тетрадей.

Листов было вырвано много… И большая часть тетрадей была как раз в клеточку.

Мы с Веркой вновь уставились на план.

– Ты уверена, что это Витя его рисовал? Зачем? Почему ты так решила? Потому что Сашка нашел его за трубой в комнате, где Маринкин муж с приятелем пережидали бурю? Почему он вообще решил его там спрятать? Для кого?

Я не была ни в чем уверена. Но ведь кто-то же рисовал эту бумажку, причем явно очень торопился… А листок, похоже, все-таки вырвали из одной из этих тетрадей.

По центру листа определенно – лес. Художник попытался изобразить елочки пятью палочками каждую: одной вертикальной и по две наклонных по бокам. Лес занимал самую большую площадь – или просто Витя воспринимал его как очень большой. Сколько там ему пришлось по нему пробираться? В верхней части листа – река и, по всей вероятности, деревня (каракули напоминали домики). И отдельно стоящий замок. Перед замком – нечто непонятное: какие-то прямоугольники, вернее, геометрические фигуры, претендующие на то, чтобы их называли прямоугольниками. Они, кстати, были вырисованы наиболее тщательно. Более того, на двух фигурах стояло множество точек: словно рисовавший «бил» по ним кончиком ручки. В другой стороне – той, куда шел Витя, – после леса находилось поле, потом опять лес. И вот дорога. Железная? Если соединить этот план с планом Михаила Николаевича, то получалось, что старая финская деревня должна располагаться на окраине поля. Более того, Михаил Николаевич хорошо помнил, как течет река, и изобразил ее продолжение – отсутствующее на Витином чертеже.

– Ну что, все равно поедем? – спросила Верка.

– А ты можешь предложить что-то другое?

Мы убрали документы на место, полили цветы, следуя инструкции, и уже собрались подключиться к мужчинам, чтобы побыстрее закончить работу, когда раздался звонок в дверь.

– Это менты! – прошептал в ужасе одноклассник. – Нас сейчас заберут в кутузку.

– Никого никуда не заберут, – ответила я. – Но лучше не высовывайтесь. Вера, пошли со мной.

Мы на пару приблизились к двери, я глянула в глазок и увидела на площадке одну женщину. Однако жизнь научила меня никому не доверять и я спросила уверенным голосом:

– Кто?

– А Марину можно? – раздался голос. – Это ее подруга.

Я решилась открыть дверь.

На площадке стояла женщина примерно моего возраста, ухоженная и, несомненно, прилагающая немало усилий, чтобы сохранить уходящую молодость. Правда, в облике чувствовалась какая-то потрепанность, взгляд – хищницы. Одета была стильно, благоухала «Диором» и явно тянула на подругу Марины. Но я не успела сказать ни слова.

– Катенька, никак ты? – спросила Верка, прищуриваясь. Тон подружки мне не понравился. Она, конечно, всегда недолюбливала баб, но тут чувствовалось страстное желание впиться гостье в физиономию или выцарапать глаза.

Женщина слегка дернулась и уставилась на Верку.

– Гренадерша? – обалдела она. И, похоже, у нее тут же возникли желания, аналогичные Веркиным.

– Ну вообще-то я теперь – Вера Николаевна, – гордо произнесла подруга, вздергивая подбородок.

Гренадерша – это Веркина кличка с первых лет карьеры «ночной бабочки», которую подружка терпеть не может. Хотя кликуха очень подходит: у Верки рост – метр восемьдесят три, широкие плечи, бюст шестого размера, но узкие бедра.

Я отступила в сторону, пропуская не известную мне Катю и еще раз убеждаясь, как тесен мир. Вместе с нами Катя проследовала в гостиную, которую мужики уже убрали, теперь орудуя на кухне.

– А там кто? – кивнула Катя в сторону кухни, явно услышав звуки. – И где Яша?

Тон у Кати был властный. А вообще по какому праву она задает такие вопросы? Кто она здесь?

– Ты разве не знаешь, что Марина уехала? – спросила Верка, не отвечая на вопросы нежданной гостьи.

– Нет, – покачала головой Катя. – Я ей никак не могу дозвониться, вот решила заехать на выходных. Она мне очень нужна. Как я могу с ней связаться?

Она перевела взгляд на меня.

– До следующей пятницы – никак, – пожала плечами я.

– Она в пустыне, – с улыбкой кобры сообщила Верка, явно вознамерившаяся хоть как-то отомстить Кате за то, что вспомнила ее старую кличку.

– Где?! – вылупилась на нее Катя.

– На ралли, – еще шире улыбнулась Верка. – Не практикуешь такие выезды? Хорошо можно подзаработать. Мужиков обычно там много, некоторые любят секс во время движения, правда, сама рискуешь жизнью, если машина во что-нибудь врежется. А в пустыне не врежется, поэтому не опасно.

– Я больше этим не занимаюсь, – отрезала Катя, и ее глаза нехорошо блеснули. – Мне просто срочно нужна Марина. Кстати, вы не знаете, где ее муж? Это он на кухне?

Катя решительно встала, глядя только на меня. Похоже, она была совсем не рада встрече с Веркой.

– Ее мужа здесь нет, – сообщила подружка.

– Тогда кто сейчас находится на кухне?! – перешла на крик Катя. – И что вы обе делаете в чужой квартире? Я сейчас вызову милицию!

– Да на здоровье, – закинула ногу на ногу Верка. – Не сомневаюсь, что у них к тебе найдется немало вопросов.

Катя в ярости сжала кулаки, но тут в комнату просунулась Сашкина голова, и сын сообщил, что они «там» все убрали.

– Еще что-то убирать? – уточнил сынок.

– Ничего, Саша. Мы уходим.

– Чем вы тут занимаетесь? – воскликнула Катя.

– Если вас это касается: убираем квартиру, – холодно заметила я. – Мне очень жаль, что Марина не вам это поручила.

– Катя бы тут так наубирала, что хозяйка потом недосчиталась бы половины вещей, – ехидно заметила Верка.

– Слушай, ты… – Лицо Кати исказила ненависть.

– Все, встаем и уходим, – твердо заявила я. – Мальчики!

Все трое вытянулись передо мной, как лист перед травой. Катя посмотрела на них с неприязнью, но тем не менее обратилась к моему однокласснику и Михаилу Николаевичу:

– Может, хоть вы мне скажете, где сейчас находится Витя?

– Помер Витя, – сказал Михаил Николаевич. – Царство ему небесное. Вот только не знаем, когда хоронить будут. Марины-то нет. Без нее никак. А родители его сами давно в могиле. Больше родственников нет.

– Понятно, – медленно произнесла Катя, но не поинтересовалась, как и от чего умер Маринин муж.

Она холодно кивнула мне и мужчинам, проигнорировав Верку, и удалилась.

– Чего ей было надо? – спросил Сашка, когда мы уже ждали лифт, позволив мужчинам уехать первыми.

Мы с Веркой обе пожали плечами. Подружка тем временем рассказала, что Катька всегда была редкостной сукой (правда, Верка так отзывалась обо всех коллегах по своему нелегкому ремеслу, да, пожалуй, и о всех женщинах), а также нечиста на руку.

– Ума не приложу, как она может быть связана с твоей клиенткой, – посмотрела на меня Верка, несколько раз видевшая Марину, но не знавшая ее близко. – Марина же вроде издательским бизнесом занимается?

– А если эта проститутка теперь в астрологию подалась или в целительницы? – высказал предположение сынок, устраиваясь на заднем сиденье рядом с сумкой. Верка теперь села за руль, я – на переднее место пассажира. – И что там еще издает тетя Марина?

Мы с Веркой переглянулись и усмехнулись. Бывшая дама легкого поведения вполне могла также кропать шедевры о преимуществах товаров из секс-шопа перед живыми мужчинами. Надо будет уточнить у Марины, когда вернется.

– Послушай, а ведь у твоей клиентки напряженка с подругами, – заметила Верка, выруливая из двора.

– У тебя, можно подумать, ее нет, – заметила я. – В нашем возрасте новых друзей уже приобретать сложно, а старые… не всегда остаются друзьями.

– Но ведь у нее никого нет! – не унималась Верка. – У тебя есть я, у меня – ты, еще какой-то круг, пусть совсем небольшой, но есть. Ты бы стала просить директора турфирмы – если бы у тебя был какой-то другой бизнес – поливать в доме цветочки и кормить попугая? Да, она у тебя – постоянная клиентка. Но ты уверена, что в другой турфирме на это согласились бы? Ты с ней когда-нибудь встречалась вне работы? Ездила вместе отдыхать? Просто ходила в ресторан, бар? Она бывала у тебя дома? Или ты у нее?

Я покачала головой, погрузившись в глубокие размышления.

– Мама, а ты уверена, что тетя Марина не хотела тебя как-то подставить? – подал голос с заднего сиденья Сашка.

– Я к тому же веду, – продолжала Верка. – Ну пусть не сама Марина. Ее мог кто-то попросить. Или хорошо заплатить ей. Да что угодно могло быть. Тебе это не надо объяснять. Ты уверена, что никто из тех, кому ты сама или мы на пару перешли в прошлом дорогу, не жаждет отмщения?

Я уже думала сегодня об этом – в связи с исчезновением Кости. Есть ли у меня настолько серьезные враги, которые пошли бы на такие расходы? А ведь расходы немалые… Подстава всегда требует и капиталовложений, и риска. Или все случившееся – просто стечение обстоятельств?

Но тогда куда подевался Костя? Я не могла поверить, что брат ушел в глубокий запой – этого не случалось никогда. Он не мог остаться ни у какой женщины, не позвонив мне.

И при чем тут амазонки? И кто такие «амазонки»?

– Может, дяде Леше позвоним? – предложил с заднего сиденья Сашка. – Он ради дяди Кости задействует свои ресурсы.

– После того, как дядя Костя ему машину взорвал? – хмыкнула Верка, вспоминая недавние события. – Жди больше.

– Ради мамы задействует.

– Вот это другой разговор, – заметила Верка.

– Позвоним вечером, после того, как проведем разведку на местности, – объявила я свое окончательное решение.