Текст книги "Вопросы, поставленные временем"

Марк Бойков
Вопросы, поставленные временем

Письмо в газету «Правда» о проекте Программы от 13.12.1985 г.

Уважаемая «Правда»!

Это естественно, что я обращаюсь в газету, которую сам создал. Пишет Вам Владимир Ульянов (Ленин). Да, да, тот самый, прах которого покоится в Мавзолее на Красной площади, но живой дух которого сохраняется в его произведениях. От этих произведений я и исхожу сегодня.

Надеюсь, Вы сознаете, как важно, чтобы ведомая Вами газета была Правдой не только по названию, но и по существу, и во всем, а не в частностях. Ибо Правда не может состоять из половинок, из полуправд.

Сейчас страна переживает поворотный момент в своей истории. Обсуждается новая редакция третьей Программы КПСС. И мой дух восстает, ворочается в тревоге и беспокойстве, желая, с одной стороны, исправить одну очень грубую ошибку, перешедшую из старого ее текста, а с другой, как и в прежние годы, помочь стране взять верный с самого начала курс движения.

Если Вам дорога память обо мне, если Вы верны моему учению не на словах, а на деле, если Вы действительно хотите коммунистического счастья для народа, пожалуйста, вспомните, пройдитесь по партийным документам, загляните еще раз в мои произведения, которые всем открыты и находятся не только в библиотеках, избах-читальнях и кабинетах, но и в частных собраниях, где черным по белому записано, что ЗАДАЧА ПОЛНОГО УНИЧТОЖЕНИЯ ВСЕХ И ВСЯЧЕСКИХ КЛАССОВ, И ПРОЛЕТАРИАТА В ТОМ ЧИСЛЕ, РЕШАЕТСЯ ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО В ПЕРЕХОДНЫЙ К СОЦИАЛИЗМУ ПЕРИОД И НИ В КАКОЕ ИНОЕ ВРЕМЯ.

Об этом говорит и разработанная мной, принятая на VIII, в 1919 г., съезде партии ее вторая Программа: «Заменив частную собственность на средства производства и обращения общественною и введя планомерную организацию общественно-производительного процесса для обеспечения благосостояния и всестороннего развития всех членов общества, социальная революция пролетариата уничтожит деление общества на классы и тем освободит все угнетенное человечество, так как положит конец всем видам эксплуатации одной части общества другою» (Полное собрание сочинений, т. 32, с. 149; там же, т. 38, с.с. 86, 105, 419). Именно «социальная революция», а не первая фаза коммунизма «уничтожит деление общества на классы», а не отдельные классы.

Я, конечно, мог и, вероятно, ошибался в частностях, деталях, сроках решения отдельных задач, но «вопрос о классовой борьбе есть один из самых основных вопросов марксизма» (ПСС, т. 23, с. 238), а самый «марксизм есть теоретическое обоснование уничтожения классов» (ПСС, т. 40, с. 303), и допустить, что я ошибался в этом вопросе, это значит подвергнуть сомнению самый ленинизм и меня вместе с ним. Я следовал здесь своим великим учителям.

Маркс писал И. Вейдемейеру: «… диктатура сама составляет лишь переход к уничтожению всяких классов и к обществу без классов» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 28, с. 427).

Энгельс выражался не менее определенно: «Уничтожение классов – наше основное требование, без него уничтожение классового господства, с экономической точки зрения, – бессмыслица» (Соч., т. 22, с. 235). «Мы хотим уничтожения классов. Каково средство, чтобы добиться этой цели? – Политическое господство пролетариата» (Соч., т. 17, с. 421). Заметьте: не социализм, а диктатура пролетариата есть средство уничтожения классов! И не частичного, а полного. И не эксплуататорских только, а всех классов. «Пролетариат берет государственную власть и превращает средства производства прежде всего в государственную собственность. Но тем самым он уничтожает самого себя как пролетариат, тем самым он уничтожает все классовые различия и классовые противоположности, а вместе с тем и государство как государство» (Соч., т. 19, с. 224; т. 20, с. 291). «Тем самым», т. е. превращением «средств производства прежде всего в государственную собственность». А это осуществляется в переходный к социализму период, никак не позже.

Еще задолго до Октябрьской революции я писал: «… для уничтожения сословий требуется «диктатура» низшего, угнетенного сословия, – точно так же, как для уничтожения классов вообще и класса пролетариев в том числе требуется диктатура пролетариата» (ПСС, т. 7, с. 219–220; т. 12, с. 267, в сноске). Диктатура пролетариата – «для уничтожения классов вообще и класса пролетариев в том числе». Именно так!

Нет, в этом вопросе я не ведал сомнений, двойственности, непоследовательности. Вот, прочтите… еще раз!., открытыми глазами и с открытой душой.

«Эта революция пролетариата совершенно уничтожит деление общества на классы, а следовательно, и всякое социальное и политическое неравенство, вытекающее из этого деления» (ПСС, т. 6, с. 205). «Совершенно», т. е. ничего не оставит от этого деления.

«…к уничтожению классов ведет только переходная стадия диктатуры угнетенного класса» (ПСС, т. 27, с. 457). «Только», т. е. исключительно эта стадия и никакая другая.

«Господство авангарда всех трудящихся и эксплуатируемых, т. е. пролетариата, необходимо на это переходное время для полного уничтожения классов…» (ПСС, т. 37, с. 87). «Для полного»! Никак не половинчатого. Разве после полного может быть еще какое-нибудь уничтожение?

«Его цель – создать социализм, уничтожить деление общества на классы, сделать всех членов общества трудящимися… Эту цель нельзя осуществить сразу, она требует довольно продолжительного переходного периода от капитализма к социализму…» (ПСС, т. 38, с. 385). Здесь показано, из выполнения каких задач слагается достижение социализма. Одна из них – «уничтожить деление общества на классы» (а не отдельные классы), и она, как и другие, «требует довольно продолжительного переходного периода». При социализме, стало быть, не может быть классов, раз судьба их решается в переходный период.

Вопрос в таком случае стоит сегодня так: либо социализм является построенным, и тогда нет классов; либо классы есть, но тогда не закончился переходный период и социализм еще не достроен. Вы много сегодня спорите о том, какой у вас социализм: развитой, зрелый, полный, цельный, реальный, – а главный вопрос переходного периода, о классах, остается открытым. Это же nonsense!

Еще в «Государстве и революции» я писал: «Сущность учения Маркса о государстве усвоена только тем, кто понял, что диктатура одного класса является необходимой… для целого исторического периода, отделяющего капитализм от «общества без классов», от коммунизма» (термин «коммунизм» употреблен здесь в собирательном смысле – ПСС, т. 33, с. 35). В этой работе я буквально разжевывал, что отмирает при социализме государство, а не классы, и именно на основе отсутствия классов, достигнутого в конце переходного периода. «только в коммунистическом обществе, когда сопротивление капиталистов уже окончательно сломлено, когда капиталисты исчезли, когда нет классов (т. е. нет различия между членами общества по их отношению к общественным средствам производства), – только тогда «исчезает государство и можно говорить о свободе» (там же, с. 89). «Государство отмирает, поскольку капиталистов уже нет, классов уже нет, подавлять поэтому какой бы то ни было класс нельзя» (там же, с. 95).

Дело зачастую изображают так, что, мол, эксплуататорские классы уничтожаются в переходный период, а трудящиеся «отмирают при социализме» через стирание их классовой разницы на подступах к коммунизму. Это неверно. В статье «Экономика и политика в эпоху диктатуры пролетариата» я особо отмечал, что значит уничтожить классы и когда ликвидируется разница между трудящимися классами: «Чтобы уничтожить классы, надо, во-первых, свергнуть помещиков и капиталистов. Эту часть задачи мы выполнили, но это только часть и притом не самая трудная. Чтобы уничтожить классы, надо, во-вторых, уничтожить разницу между рабочим и крестьянином, сделать всех – работниками» (ПСС, т. 39, с. 276–277). Если вы сделали всех работниками, значит, у вас нет классов. Не может быть какого-то поэтапного, раздельного, с частичным переносом в другие исторические рамки, решения вопроса о классах. Классы уничтожаются вместе, во взаимности их исторической связи и положения.

Если вы устраняете капиталистическую собственность как основу и наемный труд как форму связи буржуа и пролетария, то, уничтожая один класс, вы уничтожаете и другой. Нельзя сохранить раба, уничтожая господина; продлить жизнь крепостного, уничтожая крепостное право. Жизнь человека и существование классов – не одно и то же. Классы всегда ликвидируются, устраняются одновременно. Как люди, они, естественно, могут жить и дальше, но в ином качестве, иной общественной связи. Вы никак не можете, отпилив у магнита северный полюс, сохранить южный. Это же диалектика! Каждый из полюсов следом может начать новую поляризацию.

О том, что классы заканчивают свое существование в переходный период, что социализм как первая фаза коммунизма – также бесклассовое общество, я писал и говорил много. Прочтите, пожалуйста!

«И вот мы говорим: мы ставим себе целью равенство как уничтожение классов. Тогда надо уничтожить и классовую разницу между рабочими и крестьянами. Это именно и составляет нашу цель. Общество, в котором осталась классовая разница между рабочим и крестьянином, не есть ни коммунистическое, ни социалистическое общество» (ПСС, т. 38, с. 353).

«Вопрос о диктатуре пролетариата. Выход из классового общества к неклассовому, бесклассовому» (ПСС, т. 39, с. 453).

«Мы ведем классовую борьбу, и наша цель – уничтожить классы. Пока остаются рабочие и крестьяне, до тех пор социализм остается неосуществленным» (ПСС, т. 40, с. 304).

«… социализм будет тогда, когда не будет классов, когда все орудия производства будут в руках трудящихся» (ПСС, т. 42, с. 307).

«Мы вошли в сердцевину вопроса… Будет диктатура пролетариата. Потом будет бесклассовое общество» (ПСС, т. 43, с. 100).

«Сейчас, проходя ваш зал, я встретил плакат с надписью: «Царству рабочих и крестьян не будет конца». И… когда я прочитал этот странный плакат, я подумал: а ведь вот относительно каких азбучных и основных вещей существуют у нас недоразумения и неправильное понимание. В самом деле, ежели бы царству рабочих и крестьян не было конца, то это означало бы, что никогда не будет социализма, ибо социализм означает уничтожение классов, а пока остаются рабочие и крестьяне, до тех пор остаются разные классы, и, следовательно, не может быть полного социализма» (ПСС, т. 43, с. 130).

Сколько раз в своих работах и речах я сокрушался, что классиков марксизма больше почитают, чем читают. Скольких недоразумений, ошибок, неправильного понимания, искажений и извращений можно было бы избежать, если бы нас почаще читали, а читая, глубже вникали.

Для меня вопрос о классах был азбучным. Теперь те, кто ничего в нем не понял, объявляют его сложным, делают на нем диссертации, для карьерного роста, и готовы скорее меня обвинить в непоследовательности, чем позволить кому-либо усомниться в праведности зарабатываемого ими куска хлеба.

А ведь еще Энгельс предупреждал, что вневременное «сохранение классов» повлечет за собой торможение общественного прогресса: «только на известной… ступени развития общественных производительных сил становится возможным поднять производство до такого уровня, чтобы отмена классовых различий стала действительным прогрессом, чтобы она была прочной и не повлекла за собой застоя или даже упадка в общественном способе производства. Но такой ступени развития производительные силы достигли лишь в руках буржуазии» (Ф. Энгельс. Эмигрантская литература.

К.М. и Ф. Э. Соч., т. 18, с. 537). Как давно это было сказано… и до сих пор не понято. Потом случился «застой и даже упадок в общественном способе производства». И все равно не понято. В стране, где давно пройден переходный период и все сделано для «отмены классов», но… никак не сделают самою отмену. Сколько же это будет продолжаться? Ведь цена заблуждений нынче другая. Ведь если вы решаете давно решенный вопрос, значит, вы не решаете того, что требуется решать.

Казалось бы, в середине 30-х годов, когда по историческим меркам заканчивался переходный период, все становилось на свои места. Партийная печать, начав ставить точки над i, уже отмечала достижение поставленной в Программе партии цели.

«Советская страна под руководством Ленина-Сталина завершает построение бесклассового, социалистического общества» (Передовица ж. «Большевик», № 8, 1936, с. 39).

«Новое в решениях февральского (1935 года) Пленума ЦК ВКП(б) и VII съезда Советов – превращение нашего общества в бесклассовое, социалистическое» (П. Юдин. О государстве при социализме. «Большевик», № 8, 1936, с. 55).

«… поскольку ликвидированы основы классовых различий между рабочим и крестьянином и ликвидированы эксплуататорские классы, – наша страна пролетарской диктатуры вступила в бесклассовое общество» (Як. Берман. О формах собственности в СССР. «Большевик», № 10, 1936, с. 92).

«Вторая после завоевания диктатуры пролетариата всемирно-историческая задача – построение бесклассового, социалистического общества в СССР – в основном решена» (А. Стецкий. О ликвидации классов в СССР. «Большевик», № 11, 1936, с. 3).

И вдруг, буквально на пороге бесклассового состояния, в речах вождя страны звучит тезис об «обострении классовой борьбы в завершающей стадии переходного периода», а при принятии конституции победивший социализм объявляется «классовым обществом» с «совершенно новыми классами». До этого надо было додуматься!

Увы! Не «культ личности», а искажение марксизма – суть главное прегрешение и. Сталина перед народом. Вместо отмены классов, изобретение некой их «новизны». Вместо превращения их в равноправные слои – репрессии одних против других.

В действительности же, если кому-то неясно, все очень просто.

Если классы зарождаются в первый переходный (от первобытно-общинного к рабовладельческому строю) период, то заканчивают полностью свое существование во второй (от капитализма к социализму). И то, что вы по инерции, по привычке, по ошибке принимаете за классы, – суть слои, вследствие сохраняющегося разделения труда. И различия здесь – не классовые (от разницы в положении или собственности), а трудовые (по роду занятий). Не всякая социальная разница может быть классовой. Это надо понять.

Разделение труда предшествовало зарождению классов, и, как более глубокое социальное образование, оно исчезает после уничтожения классов. Если классы ликвидируются в переходный период (это более легкая историческая задача), то задачу упразднения социального разделения труда решает социализм в своем движении и превращении в коммунизм. Через это именно и достигается социальная однородность, полноправие всех членов общества при наступлении высшей фазы. Без предварительной отмены классов эту задачу просто не решить. Настаивая же на сохранении, продлевая жизнь классов, вы возводите между людьми массу искусственных граней, затрудняющих взаимопонимание людей, тормозящих их развитию на подходе к коммунизму.

Хотя положение рабочих и крестьян в СССР в корне изменилось, вы никак не отвыкните именовать их классами. Скорее всего, вы не знаете, что делать с «руководящей ролью рабочего класса», с формами собственности, социальной структурой партии. Непонимание новых процессов заставляет вас держаться прежних представлений. Поставив вопрос о научно-технической революции, вы «забыли» увязать ее с движущими силами. И это понятно: вы меряете рабочих прежними мерками. Но что же это за революция без движущих сил, без выяснения роли в ней каждой из них? Что же это, наконец, за марксизм, который ставит цель, не указывая средств ее достижения? Неужели вы думаете, что с историей молено сыграть в прятки?

Вы – «Правда». Вас называют ленинской «Правдой». Так будьте ею!

Чтобы двигаться вперед, вы должны сначала вернуться к марксизму-ленинизму, восстановить мое учение в правах, хотя бы в основном вопросе марксизма, и держать его не в книгах, а руководством к действию. Для этого необходимо прямо заявить, что социализм, согласно марксистскому учению и в соответствии с исторической практикой, есть бесклассовое общество, что рабочие, крестьяне, интеллигенция – это равноправные слои с единством жизненных интересов и исторических устремлений, что в своем движении к коммунизму они решают задачу уничтожения социального разделения труда в целях гармоничного развития человека и свободной перемены труда.

Без этого вы не добьетесь ни полного, давно напрашивающегося равноправия тружеников, ни подлинной демократизации партийной и общественной жизни, ни действительной «активизации человеческого фактора». А без этого немыслимо свободное развертывание творческой инициативы масс. Следовательно, невозможен и коммунизм.

Проект Программы поэтому должен быть вновь переработан… с учетом моего замечания.

Запись и подачу моей позиции осуществил добровольно взявший на себя роль секретаря Бойков Марк Васильевич, член КПСС с 1968 г., ассистент кафедры философии Московского лесотехнического института.

13 декабря 1985 г.

Письмо в газету «Правда» о проекте программы осталось без ответа. В последующем оно было опубликовано в моей книге «классики о классах. Исправление по Марку» (М., «тематик», 1997 г.), с незначительной правкой.

…В ЦК КПСС, дорогой читатель, я обращался много, бесполезно и без ответа. А после распада – к Зюганову, Куваеву – с тем же результатом. С Иваном Мельниковым мы встретились однажды в Плешке, и я вручил ему «Манифест», который был написан еще до перестройки и прежде был вручен Р. И. Косолапову 1.02.84 с прогнозом о грозящей ломке. Умоляя рассмотреть «Манифест», я писал главному редактору «коммуниста»: «Неужели Вы не понимаете, что продолжение жизни ошибок – это миллионы человеческих драм и трагедий и закручивание новых миллионов человеческих драм и трагедий?» Прогноз подтвердился через год с небольшим.

Увы, не только властители, но и обслуживающие их ученые больше думали и думают о своей физиономии в истории, чем о благе народа. То же происходит и сегодня. И в «ЭФГ» – тоже. Со мной здороваются, но не приемлют. О семинарах не сообщают и объясниться не хотят. Короче, изгой в стане идеологических родственников.

Я не похож на оракула-пророка, скорее – на сурка-прогнозиста. Вся-то моя заслуга – в вере и верности марксизму. Еще с 1963 года, когда, будучи студентом 2 курса философского факультета МГУ, на обычном семинарском занятии я предсказал, что коммунизм прописанными в Программе средствами построен не будет, мои прогнозы сбывались и сбываются далее. Меня изгоняли из партии, аспирантуры, не пускали на конференции, не печатали, а в степенях, званиях и чинах поднимались расчетливые умники.

Хвалить себя неприлично. Но ведь очевидные ошибки и искажения, теоретические подлоги и провальная практика продолжаются, и двигаться далее, не исправляя их, преступно. Верхи, со Сталина и до Путина, считают страну своей собственностью и куражатся над нею с высоты своего положения. Если бы Горбачев знал о подлинно «ленинской позиции» по классам, Иосиф Сталин давно закончился бы в своем пагубном давлении на наше развитие. И его прегрешения скоро забылись бы, сохранив в памяти заслуги. А «великий и ужасный» Ельцин остался бы в роли активного борца с партийной мафией и внес бы позитивный вклад в коммунистическое обновление.

Общее часто зависит от мелочи. Но вопрос о классах – это такая мелочь, которая освещает все движение. Истина говорит обычно тихим голосом, ее всякий может перекричать. Но ей не дают слова. Догматики просто хотят вернуть нас в прошлое, а коммунизм в будущем должен быть чище, выше и лучше. С человеческим лицом!

«Болото» иллюзий. Что далее?

Обычные люди, варясь и бултыхаясь в котлах современной политики, питают множество иллюзий, потому что не знают законов исторического развития. Не знают, потому что отказались от марксизма. А их нынешние разномастные лидеры тянут их в разные стороны, дергая за черно-желтые, красные, белые полоски, ленточки, веревочки, – суля им единство. Что смешно, когда единство порушено и отброшено.

Оно разрушено хрущевским обновлением, брежневским застоем, горбачевской перестройкой, бунтом ГКЧП, ельцинским расстрелом СССР, гайдаровскими реформами, новыми творцами всяческих мифов и пузырей. И разрывами интересов.

Посмотрите, человечество вообще с рожденья тыкается, как слепой котенок. Справа – налево, слева – направо. Изобрело каменный топор, выделилось из природы. Придумало себе богов, а мать-природу попрало. Захватило жизненное пространство, понастроило всякого. За науку взялось, до атома дошло, а понять себя не сумело. В революцию поднялось в XX веке, жизнь наладило на шестой части суши. А потом взяло и поломало все. Теперь по кубику заново пытается картинку сложить, новое единство обрести.

….Когда люди собираются на Чистых прудах, а потом в поисках правды переходят на Болотную площадь, где прежде бунтарей казнили, естественны вопросы: понимаем ли мы себя? Что мы можем без правды? Возможна ли истина без нее? и справедливость – без истины? излом страны углубляется. А тут еще и выборы президента, без выбора.

На самом деле эти выборы нам ничем не помогут. Связь времен в нашем отечестве порушилась еще при Сталине. Вождь отступил от марксистско-ленинской теории классов и извратил смысл диктатуры пролетариата. А дальше – пошло-поехало…

Ленин говорил, что диктатура пролетариата нам нужна только на время, т. е. в переходный период, пока существуют разные классы. Потом, с устранением классов и превращением граждан в равноправных тружеников, т. е. с установлением социализма, государство как орган политического господства начинает отмирать, превращаясь в «управление вещами и производственными процессами». Опираясь на Маркса, Ленин писал в «Государстве и революции»: «Маркс нарочно подчеркивает… – «революционную и преходящую форму» государства, необходимого для пролетариата. Пролетариату только на время нужно государство… Мы утверждаем, что для достижения этой цели необходимо временное использование власти против эксплуататоров, как для уничтожения классов необходима временная диктатура угнетенного класса» (ПСС, т. 33, с. 60). И далее (с. 95): «Государство отмирает, поскольку капиталистов уже нет, классов уже нет, подавлять поэтому какой бы то ни было класс нельзя». Диктатура пролетариата, следовательно, ограничивается переходным периодом, существуя только до утверждения самого социализма. Далее орган господства отмирает, превращаясь в орган управления: служит трудовому народу, меняя свои функции.

Сталин разделял эту позицию до 1934 года, пока в рядах большевистской партии было большинство ленинцев. Но при принятии конституции в 1936 г. он крупно схитрил. Объявил, что исчезли только эксплуататорские классы, а рабочие и крестьяне стали якобы «новыми классами», и поэтому «проект новой конституции оставляет в силе режим диктатуры рабочего класса», равно как и «руководящее положение коммунистической партии СССР» (И. Сталин. «Вопросы ленинизма», ГПЛ, 1952, с. 561). Рабоче-крестьянская аудитория бурно одобрила это решение.

Так «диктатура» от пролетариата перешла к генсеку и стала опорой его личной власти. Состоялся скрытый государственный переворот. И репрессии, происходившие прежде, вместо затухания стали массовыми. Люди просто начали уничтожать друг друга.

Думается, что Сталин сам этого не ожидал. Ему ведь было нужно упрочение своего положения, а не репрессии. Но повернуть вспять он уже не мог. Оставалось лишь как-то контролировать процесс, что он и делал по личному усмотрению. Однако излом власти обернулся изломом общественного развития, маскируемым экономическими успехами.

Хрущев разоблачил культ личности Сталина, но не коснулся вопроса о верности марксизму-ленинизму. И сам угодил в ту же ловушку. Культ далее просто менял фамилии, а извращения марксизма, накапливаясь, затрудняли исправление ошибок и искривлений.

Это оборачивалось переходящими друг в друга кризисами, пока социализм не оказался разрушенным и дискредитированным. О Сталине с тех пор говорят много разного, но только не о том, в чем он действительно виноват.

Горбачев дал надежду, но в итоге тоже обманул нас. В марксизме он смыслил не больше других. А теперь от ельцинского переворота мы не можем оправиться. Власть передается из рук в руки, как взятка или страховка, хотя давно следовало поставить вопрос о верности марксизму. Или хотя бы о выборе народа.

Уместно поэтому спросить: а не вернуться ли нам к истокам? Не к застою или хрущевскому обновлению. И не к революции даже. А к началу всеобщей истории, чтобы понять, почему все так получилось и куда это ведет. Ведь даже малая правда имеет свою предысторию и в суетных потугах, совместно с общей историей, сохраняет в истоках свою первобытность.

…Известно, что человечество существовало не всегда. Тем более, в таком виде, в каком мы его застали. Оно прошло долгую, в 2–4 миллиона лет, стадию природного формирования. То была животная стадия, сложившая человечество как биологический вид. Не прекращаясь полностью, она перешла затем в менее долгий, до 50 тысяч лет, период трудового становления человека и зарождения его сознания. Труд и сознание неотделимы, поскольку именно труд требует проникновения в сущность вещей.

Этот цикл также подразделялся. Была фаза «дикости», по Энгельсу, первобытного коммунизма, то есть, естественного разделения труда по полу и возрасту. И – фаза «варварства», социального разделения, расцвета трудовой специализации общин и лиц. Эту фазу следовало бы назвать первобытным социализмом, высшей к исходному коммунизму. Она завершила рождение человека как разумного существа, homo-sapiens, но вовсе не закрыла его животный период. Просто одно увязалось с другим.

Далее следует неопределенный, особо не выделяемый, большой переходный период.

Что же происходило в это время? Энгельс пишет в «Происхождении семьи, частной собственности и государства» (Соч., т. 21), что возникший на фазе «варварства» обмен продуктами привел сначала к случайному, а затем и преднамеренному их накоплению в отдельных руках. Из этого возникло имущественное неравенство, из которого затем сложилось неравенство общественного положения. Общинная собственность уступила место частной, имущественное расслоение завершилось расколом общества на классы, общинное самоуправление пало перед рабовладельческим государством с его чудовищной военной силой для контроля своего и завоевания других племен и народов.

Однако возникшая из этого цивилизация не стерла животные инстинкты, она их многократно усилила. Животность вышла из-под общественного контроля, вооружившись новыми, более эффективными средствами отъема. Место зубов и когтей, звериной воли и силы дополнилось новыми путями присвоения. Переход к т. н. цивилизации, по существу, не возвысил, а опустил человечество в пороки, до того ему не ведомые. Ни один из видов животного мира не знал потом такого взаимоуничтожения, как человечество.

Выделить этот период в исторической шкале весьма сложно, поскольку разные народы по-разному в него входили и двигались по времени с разной скоростью. Россия, например, рабства не познала, но с избытком вкусила все изуверства крепостничества.

В наше время выделенный В. И. Лениным «переходный период от капитализма к социализму», двинул общество вперед, но в значении обратной исторической проекции: революцией было сметено эксплуататорское государство, диктатура пролетариата устранила классы, а далее с победой социализма должно было установиться общественное самоуправление народа. «Советы» и должны были стать органом такого самоуправления. Формально так и было. Однако надломленный Сталиным естественный ход исторических преобразований подвергся такой деформации, которая рано или поздно должна была остановить социализм как нечто противное историческому развитию. Либо исправить его. Но коммунисты этого не понимают. Сталин попросту отучил их от марксизма-ленинизма, притворно представив себя верным его продолжателем.

Мы не жили в первобытном коммунизме. Многие не были и в недавнем социализме. Поэтому не знаем, как там было. Но давайте посмотрим, что с нами произошло в результате ельцинского переворота, силового обрушения социализма и провозглашения, по Гайдару, так называемой «экономической свободы для всех».

Оказалось, что первобытность никуда не исчезла. Она только ждала момента, с которого все можно по своему усмотрению. Еще до этого номенклатурное чиновничество обрастало всяческими привилегиями. А тут, как по волшебству, либеральные реформы воспламенили в людях жажду наживы, отпустили тягу к личному обогащению, чаще – за чужой счет и общей собственности. Образовались преступные группы, банды, кланы – и вверху и внизу общества, занимающиеся воровством, приватизацией, аукционами, рейдерством. И само государство предстало грабительским, кровососущим чудовищем по отторжению собственности у народа, не только не заботясь, более того, попирая все сложившиеся правовые и нравственные нормы… Увы, нас опустили не к фазе «начального накопления», не к XII веку, а к первобытности доклассового состояния.

Рабочие при этом не отставали: они забыли о собственности и сами участвовали в ее разорении. Конечно, по мелочи, в отличие от руководства. Ну а те, что сознательные, быстро сообразили: вы нам новую буржуазию, а мы вам повторную социалистическую революцию. Но никто из них так и не понял, что они давно уже не класс, а их КПРФ – не коммунистическая партия. Рудименты не сразу отпадают.

Они захотели дважды войти в одну и ту же реку, не ведая броду. Ходят на митинги, демонстрации, пикеты. То есть блуждают по прибрежным «болотам», не зная, как и против чего организоваться. Но, научившись прежде читать, теперь в труды классиков не заглядывают и диалектики не ведают. А их лидеры, вместо объединения, каждый дорожит своим стулом и, избегая совместного поиска путей, никак не могут понять, что в образовавшемся проране нужна не социалистическая, а антикриминальная революция – не против классической буржуазии, которой нет, а против предателей и воров во властных структурах переродившейся номенклатуры.

Чтобы понять, чем занимались люди при переходе от первобытного социализма к классовой цивилизации и чем они занимаются ныне после ельцинской казни социализма, загляните в себя, любимого. Вы просто забыли, что происходите из зверья, и думаете, что далеко ушли от этого состояния. Но подобие вас не оставило и держит крепко.

Присмотритесь к себе, когда вы ссоритесь с супругом, детьми, коллегами; как судятся недавние супруги между собой, с наследниками, соучастниками по бизнесу. А разборки вне суда? Да еще какие! а сколько гибнет детей, стариков, не доживших своих лет по вине внуков, соседей, залетных доброхотов и социальных сетей? конфликтов становится все больше, а их разрешение – трагичней.