Текст книги "Пробуждение"

Кто угодно, где угодно, только не здесь.

Он успел хорошо разглядеть круглую нашивку на куртке Дейва и попробовал сосредоточить на этом свои мысли. На нашивке было три изображения. Силуэт рыжего кенгуру. Рядом – голова рыцаря в шлеме. А еще – очертания вертолета. Над этими тремя изображениями – надпись: АНЗВС.

Он не видел ее, но девушка до сих пор на него смотрела. Изнутри его сознания. Ее настойчивый взгляд безмолвно вопрошал:

– Ты Пробудился?

Дэн Макбрайд

Сорок минут спустя самолет без дальнейших проблем совершил посадку в Денвере. Пассажиры покидали салон молча, радуясь возвращению на землю. Следующий рейс Уилла был отложен из-за грозы на час. Это дало ему время замести следы.

Он нашел другую авиалинию с кучей мест на полуночный рейс до Феникса. Он подал усталой служащей аэропорта посадочный талон на рейс до Чикаго и отправил в ее сознание изображение посадочного талона на рейс до Феникса. А еще он мысленно добавил свое имя в список пассажиров в компьютере. Служащая его пропустила.

То же самое, только наоборот, он проделал перед посадкой на рейс до Чикаго. Служащая исключила его имя из списка пассажиров. «Отправка картинок» стала получаться легче. Он и в этот раз устал, но не до изнеможения. Сев в кресло, Уилл надел очки и осмотрел салон. Все чисто. Если ему повезло, то те, кто за ним следил, могли решить, что он улетел в Феникс.

Через несколько минут усталый Уилл погрузился в крепкий сон без сновидений. Он не шевелился несколько часов, пока не почувствовал, как изменилась сила притяжения. Самолет пошел на посадку.

В пять часов сорок пять минут утра по стандартному центральному времени Уилл вошел в безлюдный терминал аэропорта О’Харе. В зоне выдачи багажа он увидел пожилого седоволосого мужчину с табличкой, на которой разборчивым почерком было выведено: «МИСТЕР ВЕСТ». Мужчина заметил Уилла, помахал ему рукой и пошел к нему.

– Ты Уилл? – спросил он.

– Да, сэр.

– Меня зовут Дэн Макбрайд, я из Центра. Я коллега доктора Роббинс. Искренне рад с тобой познакомиться.

Макбрайд смотрел на Уилла дружелюбно, доброжелательно. Он был ростом шесть футов, прямой и подтянутый. Судя по обветренному морщинистому лицу, ему было за семьдесят, но двигался он, словно человек вполовину моложе. Когда он пожал руку Уиллу, у того было такое ощущение, что кости вот-вот треснут. В ответ он изо всех сил сжал руку Макбрайда, очень стараясь не морщиться от боли.

– Могу я взять твой чемодан? Ты ждешь еще какой-то багаж?

– Нет, сэр, это все, – ответил Уилл и отдал Макбрайду свой чемодан.

– Ну, если так, то пошли. Машина рядом.

Макбрайд указал на двери и первым зашагал к выходу. Ходил он с заметной хромотой – возможно, страдал какой-то болезнью коленного или тазобедренного сустава, но похоже, считал физическую боль легким неудобством. В его коротких и правильно построенных фразах Уилл уловил едкий и строгий выговор уроженца Новой Англии.

– Как себя чувствуешь? – осведомился Макбрайд. – Тяжелая выдалась ночь?

– Заметно? – спросил Уилл.

– Наверняка большинство твоих попутчиков было бизнесменами, летящими на деловые встречи. Я, конечно, рискую показаться тебе ученым занудой, Уилл, но ночные рейсы для меня всегда служили символом того, как поклонение деньгам заставляет нас относиться с полным презрением ко всему человеческому, что в нас есть.

Уилл вытаращил глаза.

– Наверное, это было сказано слишком заумно для того, кто провел бессонную ночь в полете.

– Я вас отлично понял, – возразил Уилл. – Просто я никогда не слышал, чтобы люди так изысканно разговаривали.

– Что ж, Уилл, на западном побережье многие владеют грамотной английской речью.

– Понимаю, но для меня бы более привычно прозвучало: «Ночные рейсы, приятель, от них мозги вспухают».

Макбрайд дружелюбно рассмеялся. Они вышли из терминала. Было еще темно. Волна холода нахлынула на Уилла, проникла под его тонкую хлопковую толстовку. Он сделал резкий вдох, и у него сразу замерз кончик носа.

– У нас выдались ранние заморозки, – сказал Макбрайд. – К такому в Калифорнии тоже вряд ли привыкли.

– Здесь всегда так?

– Нет, нет, нет. В ближайшие пять месяцев обычно бывает гораздо хуже.

– А сейчас какая температура?

– Когда мы утром выехали, было двенадцать градусов. Можно сказать, теплынь.

Уилл своим ушам не поверил.

– Двенадцать?

– Шагай быстрее, тогда кровь непременно разогреется.

Уилла словно бы парализовало. Прежде он никогда не сталкивался с температурой ниже тридцати шести градусов. С трудом шевеля губами, он произнес:

– Прошу прощения, а что, в таком холоде вправду люди живут?

– Сейчас я стану первым, но далеко не последним, кто процитирует один из моих излюбленных ложных слухов насчет зимы на Среднем Западе: она, якобы, закаляет характер. Глупости. Но людям свойственна приспособляемость, и ты акклиматизируешься так быстро, что сам будешь поражен.

У тротуара стоял голубой «Форд Флекс» с эмблемой Центра на дверце. Здоровяк в меховой шубе и шапке проворно открыл заднюю дверцу и подошел к Уиллу и Макбрайду. Он был похож на движущийся дом. Он заразительно улыбался – от уха до уха. Большой плоский нос, казалось, закрывает половину его лица. Он взял чемодан Уилла и забросил в багажник.

– Поздоровайся с Элони, Уилл, – сказал Макбрайд.

– Приятно познакомиться, – сказал Уилл.

Элони широко улыбнулся и взял руку Уилла двумя ручищами, похожими на самые большие в мире кэтчерские перчатки. На счастье, сжимать не стал, иначе переломал бы косточки в труху.

– Дружище, да у тебя рука, как льдышка. У меня обогреватель включен. Садись скорей, пока не замерз. Не пробовал таких холодов, да?

– Даже не представлял, что так бывает.

Элони басовито, гортанно хмыкнул. Двигаясь довольно проворно для своих внушительных габаритов, он открыл заднюю дверцу и жестом пригласил Уилла садиться.

– Уж я знаю, каково тебе, Уилл.

– Элони – из Американского Самоа, – объяснил Макбрайд.

– Я раньше наподобие снега только мороженое видал, – добавил Элони.

Уилл забрался в теплый салон «универсала». Сиденье было мягким и уютным. Уилл погрузился в него и попытался перестать дрожать. Элони сел за руль, а Макбрайд – рядом с Уиллом.

– Сейчас без малого шесть пятнадцать, Уилл. Нам предстоит путь продолжительностью два с половиной часа. Я подумал, что по дороге недурственно было бы позавтракать. Элони, будь так добр, остановись «У Попски».

У Макбрайда была симпатичная привычка во время разговора потирать руки, а закончив тираду, он хлопал в ладоши. Казалось, ему все время было хорошо, но он ждал, что станет еще лучше.

– «У Попски», сэр, так «У Попски».

Элони влился в поток раннего утреннего движения. В салоне было тепло, безопасно и тихо, как в банковском сейфе. Подогретое сиденье вернуло телу Уилла чувствительность, и ему показалось, что все его беды тают и уходят. Любезное гостеприимство Макбрайда подарило ему такую же неоценимую поддержку, какая исходила от доктора Роббинс.

«Значит, – подумал Уилл, – не зря я туда еду». Пока он не сожалел о принятом решении.

№ 19: КОГДА ВСЕ ЛЕТИТ КУВЫРКОМ, ОТНОСИСЬ К КАТАСТРОФЕ, КАК К СПОСОБУ ПРОСНУТЬСЯ.

* * *

Полчаса спустя они удобно устроились в кабинке, представлявшей собой купе бывшего железнодорожного вагона. В кабинке стояли диваны, обтянутые красной кожей. Кафе называлось «У Попски». Оно стояло у второстепенной дороги, на расстоянии брошенного камня от федеральной автострады, и вокруг него стояло немало грузовиков. Столик просто ломился от еды. Настоящий пир: стопки блинчиков – толстых, как романы в мягких обложках. К блинчикам – мягкое масло и горячий сироп. Тарелки с прекрасно поджаренной яичницей и толстыми аппетитными колбасками. Вафли – такие большие, что маленький ребенок мог бы ими воспользоваться вместо лыж. Горка хрустящего горячего бекона; кувшины со свежевыжатым апельсиновым соком и кофейники с крепким черным кофе.

Уилл принялся за еду с потрясающим аппетитом. Ему казалось, что он никогда в жизни не ел ничего вкуснее, что завтраки изобрели именно здесь «У Попски», и никто не сумел превзойти здешних поваров.

– Просто невероятное место, – произнес он наконец.

– Предание о том, как угощают в «У Попски», передается из уст в уста, – сказал Макбрайд. – Оно ведомо всякому страннику, который держит свой путь по этим одиноким дорогам.

– Мы говорим, что, покушав в «У Попски», – добавил Элони, – и мертвый оживет.

Свои слова он сопроводил такой смачной отрыжкой, что все дружно расхохотались. Уилл попробовал рыгнуть так же, и все рассмеялись снова – еще громче и веселее. Когда он отодвинул от себя опустевшую тарелку, ощущение у него было такое, словно он уже наполовину возвратился к жизни.

Элони расплатился по счету, а Макбрайд первым пошел к машине. Хорошенько подкрепившись, Уилл уже не так испугался холода, когда они вышли из кафе. Как раз в это время из-за горизонта выглянуло солнце. Уилл остановился, чтобы полюбоваться строгой красотой незнакомого пейзажа. Во все стороны, до самого горизонта лежала плоская серо-коричневая равнина. В сравнении с ней Оджаи был райским садом.

Прошло всего двадцать четыре часа после последнего рассвета, который Уилл встретил в своей комнате, в маленьком доме своих родителей, на другом краю страны, и словно бы в совсем другой жизни. Уилл не сумел скрыть грусти и чувства потери.

– Не самый легкий день, если я правильно понимаю, – негромко проговорил Макбрайд. – Могли бы мы еще что-нибудь сделать для тебя?

– В каком мы сейчас штате? – спросил Уилл вместо ответа.

– На севере Иллинойса, – сказал Макбрайд. – Скоро прибудем в Висконсин. Всегда полезно знать, в каком ты штате, не правда ли?

Уилл задумался.

– Хорошо быть живым, – произнес он еле слышно.

Через несколько минут они уже снова мчались по хайвею – на север через северо-запад.

– А вы что-то преподаете в Центре, мистер Макбрайд? – поинтересовался Уилл.

– Уже тридцать лет историю Америки, девятнадцатый век. Предмет моего особого интереса – Ральф Уолдо Эмерсон. А ты спортсмен, верно?

– Кросс.

– Великолепно. Это основа для любого вида спорта. Мы призываем наших учащихся заниматься как можно большим числом видов спортивных дисциплин.

– Я даже не знаю, чего мне ожидать. Все случилось так неожиданно.

– Мне так и дали понять. Каковы бы ни были обстоятельства – если ты извинишь меня за желание дать тебе совет, но он таков: ожидай нового дня. И ты должен взять от него все, что только можно.

– Примерно так бы сказал мой отец.

– Полагаю, нам стоит считать это хорошим знаком, – улыбнулся Макбрайд.

Уилл попытался скрыть печаль в глазах и отвернулся к окошку. Макбрайд продолжал смотреть на него пристально и участливо.

– Я знаю, как тяжело бывает покидать дом, – сказал он. – Мне было четырнадцать, когда это произошло со мной. Я был наполнен неуверенностью, страхом неизвестности. Это может прозвучать странно, но если ты можешь, Уилл, не прогоняй от себя эти чувства. Обними их. Они твои, они часть тебя. Они нужны для того, чтобы научить тебя кое-чему из того, чему тебе предстоит научиться.

– Чему же?

– На этот вопрос можешь ответить только ты. И пожалуй, далеко не сразу.

Некоторое время они ехали молча. Когда машина покинула федеральную автостраду и съехала на двухполосное шоссе, пейзаж изменился. Дорога начала вилять между невысокими холмами, поросшими хвойными лесами. Мысли Уилла вернулись к происшествиям на борту самолета. Он вспомнил нашивку на куртке Дейва.

– Что означает сокращение «АНЗВС»? – спросил он.

– «АНЗВС»? – удивленно переспросил Макбрайд. – Почему тебя это интересует?

– Я это прочел, когда летел в самолете.

– «АНЗВС» – это аббревиатура, означающая «Австралийские и Новозеландские вооруженные силы». Особый экспедиционный корпус, созданный на базе армий двух стран. Был сформирован во время Первой мировой войны.

– Он до сих пор существует?

– Да, безусловно.

Уилл заметил, как Элони и Макбрайд переглянулись.

– Честно говоря, сам не знаю, почему я про это подумал, – сказал он.

В четверть десятого они свернули с хайвея на второстепенные дороги. Элони сделал ошеломляющее число поворотов. Уилл успел краем глаза заметить небольшой городок, который он видел в Интернете – поселок Нью-Брайтон, и его чувства сразу обострились. Отсюда путь пошел через холмы, отмеченные далекими амбарами и фермерскими домами. Когда они свернули на длинную прямую дорогу, Уилл узнал лесистую аллею, ведущую к школе – все было в точности как во время виртуальной экскурсии, устроенной доктором Роббинс.

– Посмотри, Уилл.

Макбрайд открыл верх машины. Листва со всех деревьев уже опала, но даже голые ветви образовывали над дорогой свод.

– Американские вязы и красные дубы. Согласно легенде, они были посажены первыми поселенцами этих мест, индейцами племени лакота-сиу, чтобы отметить границу священной земли. Большинству из них по триста-четыреста лет, то есть они практически ровесники нашей страны. Они были молоденькими деревцами в то время, когда Вашингтон и его соратники стояли лагерем в долине Фордж.

В конце трехполосной дороги они остановились у ворот, рядом с каменной будкой охранника. Оттуда вышел крепкий мужчина в коричневой форме. Он был чуточку ниже ростом и немного уже в плечах, чем Элони, а во всем прочем походил на него, как брат-близнец. Они стали негромко переговариваться на языке, который Уиллу не был знаком – скорее всего, это был самоанский.

– Познакомься с моим двоюродным братом Натано, – сказал Элони.

– Привет, как поживаете, мистер Вест? – проговорил Натано. – Добро пожаловать в Центр.

Уилл помахал Натано рукой и заметил, что у того на ремне – автоматический пистолет в кобуре. Натано открыл ворота, и Элони повел машину дальше.

Одолев небольшой подъем, они спустились в широкую чашеобразную котловину. За облетевшими деревьями Уилл впервые увидел здания Центра Интегрированного Обучения. Фотографии, которые он видел раньше, не преувеличивали его красоты – на самом деле постройки смотрелись еще более совершенно. Яркое солнце, чистое синее небо, блестящие листья плюща – от всего этого каре главных зданий словно бы светилось. Аккуратно подстриженные живые изгороди, безмятежные окрестности… Каждая травинка здесь, казалось, знала свое место. По дорожкам, пересекавшим лужайки между зданиями, шагали десятки учащихся. В центре кампуса возвышался флагшток с огромным звездно-полосатым флагом, развевавшимся на ветру.

У Уилла возникло то же самое странное чувство, которое он испытал, когда просматривал материалы веб-сайта Центра: «Мое место – здесь».

– Пожалуйста, прямо к Каменному Дому, Элони, – попросил Макбрайд.

Они поехали по дороге в сторону от кампуса, мимо широкой автостоянки, усыпанной гравием, где стояло много автомобилей – целая флотилия минивэнов и серебряных с синим школьных автобусов. Вокруг автостоянки разместились небольшие здания, где кипела жизнь. Чувствовалось, что Центр – живое, энергичное сообщество.

– Здесь размещена наша инфраструктура, – сказал Макбрайд. – Прачечная, кухни, средства связи, транспорт, электрические генераторы и так далее.

Они свернули на проселочную дорогу, которая шла через густой лес, и наконец проехали между двумя холмами и оказались на большой поляне. Прямо перед ними, на склоне одного из холмов, составлявших длинную гряду, возвышалась высокая и широкая гранитная колонна, поднимавшаяся на шестьдесят футов. Казалось, великаны сложили ее из валунов, как из огромных детских кубиков.

Вершину колонны венчала удивительная постройка. Созданное из дерева, камня и стали, здание выглядело так, словно оно естественным образом выросло из древнего геологического образования, лежавшего под ним. Дом казался и ультрасовременным, и простым, примитивным – одновременно. Его элементы нельзя было отнести ни к одному из определенных стилей, а в целом он производил впечатление изящества и мощи.

– Каменный Дом, – выдохнул Уилл.

– Нет никакой загадки в том, откуда он получил свое название, – сказал Макбрайд. – Он соединен с землей. Он тянется к небу. Четкое описание работы директора Центра, не правда ли… И именно здесь он живет.

Каменный дом

Уилл следом за Макбрайдом пошел к каменной колонне. Они миновали стальную лестницу, обвивавшую гигантский столп и уводящую к стоявшему наверху дому. Они прошли под аркой, вырезанной в камне, и, войдя в небольшое фойе, оказались перед кабиной лифта. Макбрайд нажал кнопку, и дверцы открылись.

– Шахта проложена прямо через валуны? – спросил Уилл.

– Именно так. Основатель нашей школы, доктор Томас Гринвуд, был большим поклонником архитектора по имени Фрэнк Ллойд Райт. Тебе случалось прежде слышать это имя, Уилл?

– Кажется, да.

Макбрайд следом за Уиллом вошел в кабину лифта. Дверцы с тихим шипением закрылись. Кабина была отделана темным деревом и зеркалами. Над дверцами была выгравирована фраза:

НИ ОДИН РУЧЕЙ НЕ ПОДНИМЕТСЯ ВЫШЕ СВОЕГО ИСТОКА

– Это его высказывание. Около ста лет назад Райт открыл неподалеку отсюда научный центр под названием Талиезин. Когда доктор Гринвуд выбрал это место для Центра, он посоветовался с Райтом насчет возведения Каменного Дома. Прежде в этой стране ничего подобного не строилось. В том числе и таких Центров.

Кабина поднималась вверх по шахте, пронзавшей самую сердцевину каменного столпа. Уилл почувствовал запах сырого цемента. Он чувствовал прочность окружавшего их гранита – но, как ни странно, каменная толща не вызывала клаустрофобии, а наоборот, вселяла чувство защищенности. Дверцы кабины открылись, и Уилл с Макбрайдом вышли в приемную с бетонными стенами. Дружелюбная седая женщина поприветствовала их. На беджике у нее было написано: МИССИС ГИЛКРЕСТ. Макбрайд назвал ее Хильди.

Она провела их в соседнюю огромную комнату. Ее колоссальные размеры поразили Уилла. Гигантские прямоугольные окна поднимались к сводчатому, как в соборе, потолку. Потрясающие виды окрестностей – холмы, долины, далекая река – были видны из окон по обе стороны зала. На светлом паркете из твердой древесины тут и там была расставлена крепкая и простая мебель. На стенах висели большие гобелены, на которых были вышиты знаки, похожие на индейские символы и иероглифы. Почти всю дальнюю стену занимал камин, сложенный из дикого камня. Дымоход поднимался к самому потолку, в очаге гулко полыхало пламя.

Навстречу Уиллу и Макбрайду устремилась Лилиан Роббинс. На ней была черная юбка, накрахмаленная белая блузка, черные леггинсы и черные сапоги до колен. Распущенные волосы доходили до плеч. Они оказались длиннее и гуще, чем мог предполагать Уилл. Роббинс обхватила плечи Уилла обеими руками и заглянула ему в глаза.

– Все хорошо? – спросила она.

– Да.

– Я рада, что ты здесь.

– Я тоже.

Из двери рядом с камином вышел мужчина. Высокий, угловатый. С большими ладонями и длинными жилистыми руками. Он был в коричневых вельветовых брюках, поношенном шерстяном пиджаке поверх светлой клетчатой рубашки, и в сапогах для верховой езды – не новых и испачканных в грязи. Казалось, он только что слез с лошади.

– Это наш директор, доктор Рурк, – представила его Роббинс.

У мистера Рурка было лицо человека, проводившего много времени под открытым небом. Широкоскулый, загорелый. Острые голубые глаза в обрамлении копны взъерошенных волос с проседью. Уилл решил, что ему под пятьдесят.

– Мистер Вест. Стивен Рурк, – произнес директор глубоким и дружелюбным голосом.

№ 16: ВСЕГДА СМОТРИ ЛЮДЯМ В ГЛАЗА. РУКУ ПОЖИМАЙ ТАК, ЧТОБЫ ЧЕЛОВЕК ЭТО ЗАПОМНИЛ.

Они пожали друг другу руки. Рукопожатие Стивена Рурка оказалось грубым и крепким, как у пастуха. Уилл не увидел в директоре школы ничего, хотя бы отдаленно напоминающего «ученого». Стивен Рурк выглядел так, словно мог ковыряться в зубах мясницким ножом, а самоуверенности у него было, как у четырехзвездочного генерала.

Рурк улыбнулся Уиллу.

– Путешествие у тебя было интересное, – сказал он.

– Это точно, сэр.

Дэн Макбрайд направился к выходу.

– Всего наилучшего, Уилл. До скорой встречи.

– Спасибо вам за помощь, мистер Макбрайд.

Макбрайд отсалютовал Уиллу двумя пальцами и вышел. Роббинс пригласила Уилла присесть на диван рядом с камином. Рядом на столике стоял поднос со свежими фруктами и булочками. Рурк налил всем кофе и сел напротив Уилла.

– Ты заполнил все бумаги, которые я тебе оставляла? – спросила Роббинс.

Уилл достал бумаги из чемодана и отдал Роббинс. Она стала их просматривать, а Уилл постарался не смотреть на нее. Рурк тем временем его пристально изучал.

– Во многих культурах, включая здешнее племя оглала-лакота, – сказал Рурк, – пожелать кому-либо «интересного путешествия», считается чем-то вроде проклятия.

– Я бы сказал, что последние сутки у меня получились… интересными, – сказал Уилл.

Роббинс закончила просмотр документов и кивнула Рурку – дескать, все в порядке.

– Что бы ты мог поведать нам об этом, Уилл? – спросил Рурк.

«НИКОМУ НЕ РАССКАЗЫВАЙ».

Уиллу очень не хотелось нарушать предупреждение отца, но все же он чувствовал, что обязан объясниться с Роббинс и директором. Он находился здесь и остался жив благодаря своевременной помощи этих людей и тому интересу, который они к нему испытывали. Но всей правдой – рассказом о Дейве, о странных родителях, гремлинах и загадочных очках – он только бы купил себе место в психушке, в комнате, где с его стороны даже не было бы ручки на двери.

№ 63: ЛУЧШЕ ВСЕГО ВРАТЬ, ВКЛЮЧАЯ ВО ВРАНЬЕ ТОЛИКУ ПРАВДЫ.

– Мои родители захотели, чтобы я немедленно отправился сюда. Так скоро, как только получится. Сегодня. Потому что они решили, что мне грозит опасность.

Рурк и Роббинс обменялись озабоченными взглядами. Рурк наклонился к столику.

– Какая опасность, Уилл? – спросил он.

– Они мне точно не сказали, сэр. Но вчера за мной следили какие-то люди, они преследовали меня в нашем городе. Раньше ни я, ни мои родители этих людей не видели.

– Опиши их, пожалуйста.

– Я их вблизи не видел. Мужчины в черных автомобилях без номеров.

– Ты хоть немного догадываешься о том, кто это такие и что им нужно?

– Нет, сэр.

– Это началось до того или после того, как мы с тобой встретились в школе? – спросила Роббинс.

– До встречи с вами я их видел мельком, а потом они начали всерьез меня преследовать.

– Твои родители обратились в полицию? – спросил Рурк.

– Обратились, – ответил Уилл, всеми силами стараясь выдать ложь за правду. – После того, как уехал в аэропорт. Вот тогда я вам и позвонил, доктор Роббинс.

– Так вот в чем была причина такой спешки, – проговорила Роббинс. – Твои родители решили, что эти люди представляют для тебя какую-то угрозу.

Уилл кивнул. Ком сжал его горло, ему стало трудно говорить. Он подлил себе кофе, надеясь, что ему не будут задавать слишком много вопросов.

– Ты сегодня утром говорил с родителями? – спросил Рурк.

– Еще нет, сэр.

– Ты должен дать им знать, что благополучно добрался до Центра, Уилл. Не сомневаюсь, ты хотел бы узнать, все ли с ними в порядке.

– Конечно. Я позвоню.

– Ты не представляешь, с чем это могло бы быть связано? – спросила Роббинс. – Что может интересовать этих людей в тебе?

– Понятия не имею, – ответил Уилл и задал вопрос, который вертелся у него в голове все утро: – А вы знаете?

Рурк и Роббинс переглянулись. Похоже, директор глазами спросил у Роббинс, что она об этом думает. Она покачала головой.

– Нет, мы не знаем, – сказал Рурк. – То, о чем ты рассказал нам, внушает большую тревогу, Уилл. Но мы тут не безоружны. Мне более чем хочется расследовать сложившуюся ситуацию, если, конечно, ты считаешь, что это сможет чем-то помочь.

– Спасибо вам, сэр.

– Мне очень жаль, что тебе довелось пережить такое. Не самые идеальные обстоятельства для твоего приезда. Первый учебный день должен стать более радостным событием.

– Я все равно рад, что попал сюда, – сказал Уилл.

«Сейчас – прямо сейчас – я рад находиться где угодно».

– А мы очень рады, что ты решил учиться у нас, – сказал Рурк. – Но начнем с главного. Ты можешь воспользоваться телефоном в моем кабинете, чтобы позвонить домой. Пойдем со мной.

Доктор Роббинс встала, держа в руках бумаги Уилла.

– Я передам все это, куда полагается, и завершу все вопросы, связанные с твоим зачислением, – сказала она и направилась к кабинету.

Уилл зашагал следом за Рурком в соседний, более скромный по размерам кабинет. Объемистые кожаные диваны стояли по обе стороны от столиков на колесиках рядом с еще одним зажженным камином. Солидный дубовый письменный стол стоял на небольшом возвышении перед витражным окном. Один из углов занимала бронзовая скульптура индейского воина верхом на пони. Это была работа известного скульптора, но Уилл не смог вспомнить его фамилию. На боковых стенах висело два портрета – лицом к лицу. На них были изображены высокие импозантные мужчины в одежде и антураже разных веков.

– Мои предшественники, – сказал Рурк. – Томас Гринвуд, наш основатель и первый директор, и Франклин Гринвуд, его сын. – Рурк указал на стационарный телефон на письменном столе. – Для внешнего звонка набери девятку, Уилл. Я оставлю тебя.

Рурк вышел. «Интересно, кто-нибудь прослушает мой разговор? – подумал Уилл. – Во всяком случае, набранный мной номер обязательно зафиксируют и сравнят с тем, который я указал в заявлении о зачислении в Центр».

Он взвесил риск быть пойманным на лжи с вероятностью того, что из-за звонка домой его враги смогут определить местоположение Центра. Он решил позвонить, но сократить разговор до одной минуты. Он набрал свой домашний номер. Послышалось два гудка, после чего ответил безликий мужской голос. Уилл включил секундомер на айфоне.

– Дом Вестов, – изрек голос.

– Джордана или Белинду Вест попросите, пожалуйста, – сказал Уилл, опустив свой тембр на октаву ниже.

– Кто звонит?

– А я с кем разговариваю? – осведомился Уилл.

– Я – коллега доктора Веста.

Никакого коллеги с таким голосом Уилл не смог припомнить.

– Так могу я сказать им, кто звонит? – поинтересовался мужчина.

– Поверенный Муллинс, офис службы поддержки семьи, Феникс, штат Аризона, – сказал Уилл.

Мужчина прикрыл трубку ладонью, приглушенно повторил сказанное Уиллом кому-то, кто находился рядом с ним, и через секунду в трубке послышался другой голос.

– Белинда Вест слушает.

Уилл ощутил уже знакомое ему несоответствие в голосе матери. Это была и она, и не она.

– Мам, не говори ничего, просто слушай, – произнес Уилл своим голосом. – Со мной все в порядке, не волнуйся. Я в Фениксе…

– Сказали – служба поддержки семьи. У тебя неприятности?

– Все хорошо. Мне помогают. Как у вас? Там все в порядке?

– Нет, Уилл, мы ужасно за тебя переживаем.

– Кто только что взял трубку?

Белинда немного растерялась.

– Нам помогает один человек, сотрудник твоего папы…

– Как его зовут?

– Карл Стенсон. Так ты возвращаешься домой? Или нам прилететь за тобой туда?

– Дай мне поговорить с папой.

– Он сейчас спит.

«Это ложь», – подумал Уилл и посмотрел на экран айфона. Пятьдесят пять секунд.

– Я еду в Мексику, – сказал он. – Не надо меня искать. И не пытайтесь. Через пару дней позвоню.

Он повесил трубку, а потом набрал номер коммутатора научного отдела Калифорнийского университета в Санта-Барбаре. Ответила секретарша.

– Здравствуйте, я работаю в школьной газете, – сказал Уилл. – Вот пытаюсь найти одного человека из вашего отдела, зовут Карл Стенсон. Кажется, он работает вместе с Джорданом Вестом.

Он представил, как секретарша просматривает список сотрудников.

– Простите, но у нас нет никого с такой фамилией.

– Вы в этом абсолютно уверены? – спросил Уилл.

– Да. Вы хотели бы что-то передать мистеру Весту? Его в данный момент нет…

Уилл был готов повесить трубку.

– …но сегодня приходили из полиции и разговаривали с ним.

Уилл замер.

– Я вообще-то как раз из-за этого звоню.

– Вы имеете в виду вчерашнее ограбление со взломом?

– Именно так, – ответил Уилл. – В кабинете мистера Веста?

В молчании секретарши он почувствовал нежелание говорить.

– Если хотите, пусть это будет не для протокола.

– Все работы мистера Веста забрали, – сказала секретарша, понизив голос. – Файлы и два компьютера. А сейчас полицейские продолжают осмотр – ищут, что еще пропало.

– Они догадываются, кто это сделал?

– Пока нет. Если вы…

Уилл повесил трубку. Похищены результаты отцовских исследований – в тот же вечер. Наверняка «черные шапки». Но почему? Неужели все случилось из-за этого? Над чем таким мог работать его отец, чтобы происходили такие вещи?

Уилл достал из кармана визитную карточку и, воспользовавшись мобильником, который ему дал Нандо, набрал его номер.

Ответ последовал после второго гудка.

– Нандо на проводе.

– Нандо, это Уилл вас беспокоит. Вы меня подвозили в аэропорт вчера вечером, помните?

– Ой, парень, здорово! Ты как? А я как раз про тебя вспоминал. Добрался до Фриско?

– Да, я просто хотел дать вам знать.

– Ну и как там твой старик?

Уилл услышал звук клаксона. Нандо что-то прокричал мимо телефона по-испански.

– Извини, брателло. Я на работе.

– Отцу получше, спасибо. Знаете, мне еще тут придется с ним побыть, а у нас дела какие-то странные. Вы не могли бы мне оказать небольшую услугу?

– Без проблем. Чем помочь?

– Мой отец волнуется. Похоже, к нам в дом кто-то забрался, – сказал Уилл.

– В ваш дом? Тут, в Оджаи?

– Ага. Я забыл дверь запереть, а врач говорит, отцу сейчас совсем нельзя волноваться. Вы не могли бы заглянуть к нам и поглядеть, как там и что, чтобы я отца успокоил?

– Конечно, сделаю. Адресок у тебя какой, брателло?

Уилл назвал адрес.

– Как вижу, ты с той мобилы звонишь, какую я тебе дал, – заметил Нандо. – Это ты молодец, брателло. Так не выследят. Я все проверю и тебе звякну в момент.

Уилл повернулся и увидел в дверях Лилиан Роббинс. Он испугался, что она услышала его разговоры, но понял, что она сосредоточена на чем-то другом.

– Мне пора, – сказал Уилл. – Спасибо, мам. Я тебе попозже еще позвоню.

Он убрал мобильник в карман. Роббинс подошла к нему.

– Я должна спросить тебя кое о чем, прежде чем скажу об этом мистеру Рурку, – немного озабоченно проговорила она. – Я имею в виду то, что ты сказал мне о сентябрьском тесте. Что ты нарочно пытался сделать его хуже, чем мог. Это действительно так, Уилл?

– Нет, я не пытался сделать его хуже. Я просто не слишком старался сделать его отлично.

– Но при этом твои результаты превысили самые лучшие по всей стране. Как же такое могло случиться, если ты не старался?

– Не знаю.

– Уилл, тут возникает другой вопрос, более серьезный: почему ты не старался?

Роббинс смотрела на Уилла с искренней заботой, и он сказал ей правду.

– Из-за правила, к которому меня приучили родители.

– Что это за правило?

Ему было больно произносить эти слова. Прежде он никогда не задумывался о том, почему отец включил в перечень заповедей ту, перед которой стоял третий номер. Но теперь всем обещаниям и запретам пришел конец.