Текст книги "Ноа"

Глава 7

Гражданский суд, Лондон, после полудня

Дженис и Коллинз сидели за столом напротив судьи, а три адвоката Эйртона Кэша занимали места по правую руку от них. Один из них, намного выше Коллинза, мерил шагами зал, зачитывая свои заключения с нарочито возмущенным видом. Дженис обвинялась в том, что во время одной из конференций TED произнесла две в высшей степени клеветнические фразы, порочащие репутацию его подзащитного и, следовательно, имевшие негативные последствия для его бизнеса. В интервью, продолжавшемся пятнадцать минут и посвященном главным образом пагубному воздействию «Френдзнета» на выборы в англоязычных демократических странах, она упомянула брекзит, сообщив аудитории, что кампания Leave. EU, организованная Дарнелом Гарбеджем и профинансированная мультимиллионером, который привлек ее к суду, была уличена в нарушении закона о персональных данных. В двух фразах, ни больше ни меньше, Дженис отметила, что Кэш, ссудивший Гарбеджу около восьми миллионов фунтов – рекордная сумма для частного пожертвования в Великобритании, – солгал о наличии тайных связей с российским правительством.

– С моего подзащитного, – отчеканил адвокат, – были сняты все обвинения в криминальной деятельности в связи с этими пожертвованиями. Напоминаю суду – раз уж подсудимая так жаждет преподать нам урок демократии, – что мы живем в демократической стране и, следовательно, вольны поддерживать любого кандидата, нравится это или нет людям, которые не умеют проигрывать! Тот, кто запятнал имя честного человека подобными инсинуациями, обязан компенсировать ущерб. Не следует ли мне также напомнить, что, согласно заключению авторитетного судьи, средний слушатель или читатель, ознакомившийся с речью обвиняемой, решит, что мистер Кэш солгал, и неоднократно? Таким образом, она утверждает, что мой подзащитный – лжец. А кто в здравом уме станет иметь дело с лжецом? Наш клиент – крупный бизнесмен, которого противная сторона пытается уничтожить по неизвестным нам причинам. С учетом всего вышесказанного суд, вероятно, сочтет справедливым обязать так называемую журналистку оплатить все понесенные издержки, а именно миллион фунтов стерлингов, а также выплатить компенсацию морального вреда.

Коллинз был вне себя от ярости; на сей раз уже Дженис пришлось похлопать его по руке. Он взял записи и встал, как только его коллега занял свое место.

– Сегодняшний процесс куда серьезнее, нежели обычное дело о клевете. Мужчина злоупотребляет своими финансовыми возможностями, чтобы заставить мою подзащитную замолчать. Какой журналист решится открыть истину, если его слова, зафиксированные на бумаге или произнесенные вслух, могут быть вырваны из контекста и обращены против него, могут полностью его разорить? Суд не должен обманываться подобными происками. Вопрос не в том, чтобы выяснить, солгал ли мистер Кэш о связях с российским правительством. И если бы мы хотели, чтобы этот процесс ограничился рассмотрением данного факта, то легко доказали бы, что он действительно солгал, и неоднократно, заявляя, что никогда не встречался с российским послом в Лондоне, а затем, спохватившись, признав, что один ужин все-таки имел место быть – один, два и, наконец, три. Мы удивились бы, что он поддерживает экономические связи с Россией, финансируя при этом кампанию Leave. EU, или что наши службы безопасности подозревают его жену в том, что она работает на КГБ. Удивляться же не преступление, верно? Становится ли спрашивающий лжецом? И, поскольку мы живем в демократической стране, что справедливо отметил мой коллега, предлагаю вашему вниманию возможную интерпретацию случившегося, пользуясь свободой, которая есть у каждого из нас. Позвольте мне задать один вопрос. Почему обвинители предъявили иск моей подзащитной, а не организатору конференции, на которой она высказалась, организатору, который, в отличие от нее, располагает значительными финансовыми средствами, ведь их более чем достаточно, чтобы компенсировать так называемый ущерб? И не газете, которая печатает ее статьи? Почему они нападают на нее, и только на нее? Ответ прост и вместе с тем ужасен. Истинное намерение истца и тех, кто его поддерживает, – заткнуть глотку всем, кто им досаждает. Что это за люди, которые могут себе позволить потратить миллион фунтов на процесс под единственным предлогом, что вопросы, заданные в интересах общества, причиняют им ущерб? Мистер Кэш пытается добиться приговора не для журналистки за последствия ее двух фраз – он борется с самим принципом свободы мнений и их выражения, свободы прессы и ее читателей, потому что не желает видеть в наших газетах ничего, кроме восхвалений сильных мира сего.

Судья отложил вынесение решения. Дженис повернулась к Коллинзу, взглядом умоляя его поделиться впечатлениями. Тот наклонился к ней и тихо сказал на ухо:

– Если хотите спросить, на нашей ли стороне разум, ответ утвердительный, но это вы и так знаете. Но вот согласится ли с этим суд – здесь я не могу вам ничего обещать. Наш противник – союзник премьер-министра и во всем его поддерживает. Персоны, приближенные к власти, пользуются безнаказанностью, выходящей за границы приличия, и желают, чтобы так было и дальше. Потому-то они и выступают против вас с таким ожесточением. Они хотят, чтобы процесс стал показательным. Заставив вас замолчать, они заткнут глотку многим вашим коллегам. И все-таки не стоит недооценивать ваше влияние. Ваши собратья журналисты, по крайней мере, те из них, кто работает в свободном мире, выступят с осуждением, если суд признает вас виновной. Великобританию затопит беспрецедентный шквал критики, что не лучшим образом скажется на имидже правительства. На плечи премьер-министра навалятся проблемы, ведь его отношения с Европой и так уже далеки от идеала; мне хочется верить, что он предпочтет не подливать масла в огонь.

Коллинз потер руки – это значило, что добавить ему больше нечего. Жестом пригласил Дженис встать: пора было уходить из зала.

– Скоро все станет ясно, – сказал он, пока они шли по коридору. – Больше всего я опасаюсь, что суд приговорит вас возместить ему миллион, который он потратил на адвокатов, плюс символический фунт за моральный вред. В таком случае Кэш победит во всех отношениях. Вы будете разорены, прессе заткнут глотку, а все остальные сочтут истца великодушным, подумав, что за причиненный ущерб он взыскал с вас стоимость почтовой марки.

* * *

17:20, военный аэродром Барановичи, Беларусь

Когда раздался звонок, Антон Сараев пил кофе в комнате для офицеров. Три долгих сигнала, два коротких – это не учебная тревога. Он сидел в форме, так что просто схватил шлем и бросился к ангару. Ворота распахнуты, к самолету приставлен трап, фонарь кабины открыт. Один из офицеров протянул Сараеву конверт, пилот распечатал его и не моргнув прочитал приказ. Попрощавшись с лейтенантом, он забрался в кабину. Последовавший за ним техник помог ему пристегнуть парашют, снял наземные предохранители, проверил катапультируемое кресло, окинул взглядом кабину и, показав пилоту большой палец, покинул самолет. Все это заняло меньше трех минут. От чашки кофе в комнате для офицеров еще шел пар. Фонарь закрылся, двигатели заревели. Самолет покатился к площадке и вскоре уже был на взлетно-посадочной полосе.

Сараев проверил план полета на бортовом компьютере. Диспетчерская башня дала разрешение на взлет. Из турбин с оглушающим ревом вырвались языки пламени. МиГ-29 взмыл в небо почти вертикально.

Через несколько секунд он набрал высоту, устремляясь к цели со скоростью более тысячи семисот километров в час. Через четыре минуты он ее достигнет.

* * *

Рейс авиакомпании «Райанэйр» 4978, Афины – Вильнюс

Софья задремала, положив голову на плечо спутника. Роман посмотрел в проход: в нескольких рядах от него какой-то пассажир, похоже, спорил с членом экипажа. Мужчина говорил на повышенных тонах и уже начал размахивать руками. Стюардесса невозмутимо попросила его успокоиться. Другой мужчина, сидящий рядом, занял его сторону и присоединился к спору. Оба бранились. Роман понял, кто они и что пытаются сделать. Он быстро глянул на часы, разбудив Софью.

– Во сколько мы должны сесть? – мрачно спросил он ее.

– Меньше чем через полчаса, – ответила она, зевая. – Что там происходит, впереди?

Пока Роман объяснял ей происходящее, двое стюардов прошли по салону, устремляясь на выручку коллеге. Та оставила их успокаивать мужчин и направилась к кабине. Софья почувствовала, как кровь пульсирует у нее в висках. Роман не был параноиком. Мужчина перед конференц-центром в Афинах, двое в аэропорту, и вот теперь эти скандалисты в самолете – одна команда. Они приехали сюда так поспешно не ради слежки или устрашения, а ради куда более масштабной и тщательно спланированной операции. Агенты КГБ пытались посадить самолет на территории Беларуси. Софья быстро подсчитала в уме и посмотрела в иллюминатор.

– Через минуту-другую мы окажемся над Литвой. Если нам предстоит экстренная посадка, то это точно будет Вильнюс, – прошептала она, стараясь, чтобы это прозвучало успокаивающе.

– Мы уже должны были начать снижаться, что-то не так, – ответил Роман.

Суета в первых рядах встревожила других пассажиров.

– Что происходит? – спросила женщина, сидящая слева от Романа.

– Ничего, просто мне угрожает смертная казнь, – спокойно откликнулся тот.

На лице женщины отразилось сомнение: она явно решила, что сосед дурачится. Пожав плечами, женщина снова погрузилась в чтение.

* * *

МиГ-29

В прицеле мигала белая точка – цель зафиксирована на экране радара. Сараев прибавил скорость. Еще несколько секунд – и он увидит самолет.

* * *

Рейс авиакомпании «Райанэйр» 4978, Афины – Вильнюс

В то же мгновение командир экипажа «боинга» получил срочный вызов от белорусского управления воздушным движением. Поступила угроза теракта: на борту самолета находится взрывное устройство. Самолет должен немедленно развернуться и приземлиться в аэропорту Минска.

Командир экипажа посмотрел на экран управления полетом и переглянулся со вторым пилотом. Эти указания совершенно бессмысленны.

– Мы совершим экстренную посадку в Вильнюсе, – сказал он. – Этот аэропорт намного ближе.

* * *

МиГ-29

Сараев совершил сложный маневр, следя за тем, чтобы не попасть в поле зрения пассажиров. Он провел свой «МиГ» под «боингом», едва не коснувшись фюзеляжа, и занял позицию непосредственно перед пассажирским самолетом, снизив свою скорость в соответствии с его.

* * *

Рейс авиакомпании «Райанэйр» 4978, Афины – Вильнюс

Раздался сигнал опасности столкновения. И практически в ту же секунду ошеломленные пилоты «боинга» увидели, как перед лобовым стеклом выныривает вооруженный белорусский истребитель. Он покачал крыльями – этот авиационный сигнал расшифровывался как требование немедленно следовать за тем, кто его подает.

– Вы же не думаете, что… – пробормотал второй пилот.

– Что он нас собьет, если мы не подчинимся? Не знаю, может, они там в Минске все с ума сошли, но мы не можем так рисковать, – ответил командир экипажа.

Он включил микрофон и обратился к белорусскому управлению воздушным движением:

– Рейс «Райанэйр» 4978, курс 090, начинаем снижение на Минск.

Пассажиры в салоне почувствовали, как самолет резко лег на правое крыло. Софья и Роман тут же поняли, что происходит и какая участь их ждет на земле.

– На этот раз все кончено, – обреченно выговорил Роман.

– Все будет кончено, если они решат нас казнить. Но международное сообщество обязательно вмешается! Они не могут позволить Лучину вот так взять и развернуть самолет британской авиакомпании! – воскликнула Софья вне себя от ярости.

– И тем не менее именно это он и сделал, не думаю, что Европа готова атаковать Беларусь, – вздохнул Роман. – Давай, очисти память телефона.

Роман вытащил из кармана флешку, положил на колени и потерянно посмотрел на нее. А потом бросил на пол и раздавил вдребезги.

* * *

Кампус факультета информатики, Мадрид

Диего сидел за столом, развалившись на стуле и вытянув ноги. Внезапно он резко выпрямился, глядя на экран. Самолет, за которым он следил с момента взлета, только что совершил странный маневр: развернулся, а потом взял курс на Минск. Пальцы Диего забегали по клавиатуре – он искал в архивах планы предыдущих рейсов Афины – Вильнюс. Ни один не был похож на то, что он видел сейчас. ETA, ожидаемое время прибытия, исчезло. Диего попытался найти в сети какие-то новости, но еще ничего не появилось. Он схватил смартфон, а потом заметил, что след на экране замер. Трекер, показывающий перемещения пассажирских самолетов, перестал получать данные о рейсе «Райанэйр» 4978. Нужно как можно скорее предупредить Матео. Диего ввел несколько кодов доступа и вошел на защищенный сайт, чтобы переслать другу скриншот трекера полетов и зашифрованное сообщение. После этого он выскочил из университетской лаборатории, запрыгнул на мотоцикл и помчался в направлении центра города. Он предупредит Корделию, как только окажется в ресторане.

* * *

Центр управления воздушным движением, Вильнюс

Диспетчеры, встревоженные тем, что рейс «Райанэйр» 4978 не появился в их воздушном пространстве, сделали два запроса по радиосвязи. «Боинг-737» не отвечал. Главный инженер управления воздушным движением расширил поле обзора на экране. «Боинг» быстро удалось обнаружить благодаря транспондеру: он удалялся от места назначения. И это было не единственной странностью. Другой самолет без опознавательных знаков летел так близко к нему, что диспетчер испугался; столкновение могло произойти в любой момент.

Главный инженер управления воздушным движением Вильнюса снял трубку телефона, которым никогда еще не пользовался, и попросил немедленно известить премьер-министра, что «Боинг-737» авиакомпании «Райанэйр» только что был перехвачен белорусским истребителем неподалеку от литовской границы. Оба самолета направляются в сторону Минска.

МиГ

Глава 8

Площадь перед гражданским судом, Лондон

Коллинз одарил адвокатов противной стороны не слишком любезной улыбкой. Те махнули ему рукой в знак прощания и удалились, три зловещих ворона в черных мантиях на ступенях дворца правосудия.

– Я достаточно давно занимаюсь своим делом, чтобы научиться расшифровывать выражение лица коллег, – сказал он, поворачиваясь к Дженис.

– И о чем же оно говорит? – поинтересовалась та.

– О том, что они не радуются и не готовятся праздновать победу. Иными словами, они чертовски недовольны.

– Коллинз? Вы – и вдруг ругаетесь?

– Да, я умею ругаться, хотя предпочитаю это делать в одиночестве. Не сочтите, что мы победили, но думаю, что от поражения мы далеки.

Смартфон в кармане Дженис завибрировал. Он сигналил еще в конце слушания, когда судья перенес оглашение приговора на неопределенный срок, и после, когда они вышли в коридор. Она разблокировала его и прочла полученное сообщение.

– Не сомневаюсь, что вы читаете что-то крайне увлекательное, и я не намерен вас подгонять, но нам следует вернуться в мой кабинет за вашими вещами. Напоминаю, что вам скоро лететь, – нетерпеливо сказал адвокат.

Дженис показала ему экран смартфона. Коллинз отступил на шаг и сощурился, а потом все-таки вытащил очки. Ознакомившись с сообщением, он вздохнул.

– Что за мир… Можно подумать, теперь они ни перед чем не остановятся. Боюсь, для вас это меняет все.

– Компьютеры в вашем кабинете надежно защищены? – спросила Дженис.

– Предпочту воздержаться от ответа на оскорбительный вопрос… Если я скажу, что он еще и идиотский, это тоже будет оскорблением, поэтому я промолчу и отвезу вас в кабинет. Думаю, вы найдете там все, что вам нужно.

Коллинз повернулся к Дженис спиной и принялся спускаться по ступеням.

Полчаса спустя они уже были в кабинете. Он усадил подзащитную за компьютер в маленькой переговорной, попросил ее отвернуться и набрал код.

– Вот ваш доступ в интернет. У нас надежные брандмауэры, а серверы постоянно проверяются программами распознавания кибератак, – с глубоким чувством собственного достоинства проговорил Коллинз. – Когда закончите, приходите.

Как только адвокат вышел, Дженис залогинилась на форуме, которым «Группа» пользовалась для общения. Первым ей ответил Матео, следом за ним появилась Корделия.

– Что произошло? – спросила Дженис.

– Правительство Беларуси развернуло самолет, на котором летел Роман, незадолго до того, как он пересек границу с Литвой. Один из их истребителей вынудил «боинг» сесть в Минске. Официальная версия – угроза теракта на борту – совершенно неправдоподобна, реакция международного сообщества не заставила себя долго ждать. Премьер-министр Литвы призвал страны НАТО принять немедленные меры, еврокомиссар говорит об акте воздушного пиратства со стороны государства, а Польша расценивает инцидент как теракт, совершенный государством-преступником. Международное сообщество взбудоражено.

– Пора уже им проснуться. О Романе что-то слышно? – обеспокоенно уточнила Дженис.

Диего, закрывшись в своем кабинете над рестораном, следил за сообщениями и постами, которые писали пассажиры рейса «Райанэйр».

– Судя по всему, их удерживают вместе с экипажем.

– Дерьмище! – в бешенстве воскликнула Корделия. – Без данных, которые Роман должен был передать Дженис, мы все просрем. Придется свернуть операцию.

– Думаете, его задержание связано с нашим планом? – спросила Дженис. – Как КГБ мог о них пронюхать?

Матео, сидевший за компьютером в Риме, в улье, Корделия в лондонском агентстве кибербезопасности, близнецы в донжоне под Киевом, Диего в Мадриде, Майя, подключившаяся к форуму со смартфона, пока принимала ванну в лондонском пятизвездочном отеле после занятий любовью, и наконец, Екатерина в студии на последнем этаже многоэтажки в Осло, молчали.

– Не исключено, что Лучин дошел и до этого, – наконец ответил Матео. – То, что сейчас произошло, похоже на безумие… А может, и нет. Кто-то в Вильнюсе мог проболтаться. Хотя, кроме нас и Светланы, о нашем плане никто не знает. Роман давно был бельмом на глазу, в Литве к нему было не подобраться, а ведь он каждый день писал о коррупции власти…

– Кажется, рановато говорить о Романе в прошедшем времени, – вмешался Диего. – Может, лучше подумаем о том, чем он рискует, а уже потом будем беспокоиться об операции? Судя по последним новостям, ему грозит смертная казнь.

– Лучин не посмеет, – возмутилась Дженис.

– Восхищаюсь твоим оптимизмом, – откликнулся Матео.

– Николая тоже обвинили в террористической деятельности, – продолжала она. – Как и большинство оппозиционеров. И Лучин его не казнил.

– Ты сравниваешь ситуации, между которыми нет ничего общего. Роман – диссидент, которого Лучин хочет заставить замолчать любой ценой, и он это только что доказал. А Николай заложник, которого посадили, чтобы Светлана не выступала и не возвращалась в страну, – напомнила ей Корделия. – Именно поэтому мы сейчас и собрались.

Витя поджидал подходящего момента, чтобы высказаться, и, пожалуй, даже больше – возможности обратиться к Корделии. Вернувшись на Украину, он раскошелился на хорошую программу-переводчик. Сделал он это из чувства самоуважения, которое страдало всякий раз, когда друзья исправляли его грамматические и лексические ошибки.

– Корделия права, Николая не приговорили к смертной казни, потому что это было стратегическим решением. Слишком уж велик был риск спровоцировать революцию, покусившись на семью Светланы. Едва подсчитав голоса и занявшись подтасовкой результатов, они вынудили супругов позволить себя облапошить. Ссылка и тюрьма в обмен на жизнь. Лучину удалось избавиться от соперницы, не сделав из нее мученицы, и заставить диссидентов замолчать, лучшего хода и не придумаешь. Если Светлана и вправду победила на выборах, почему она бежала из страны как преступница? В итоге Лучин одержал победу по всем фронтам.

У себя в донжоне Витя усмехнулся, довольный своей маленькой речью и тем, что смог подтвердить правоту Корделии.

– Беларусы не дали себя одурачить, они вышли на улицы, чтобы выразить свое возмущение, – напомнила Екатерина, которая до этого момента не высказывалась.

Матео подозревал, что она на форуме, но ее молчание его нервировало. Он ощутил, как его затапливает волна гнева, причину которого он боялся узнать. Но разум одержал верх над чувством, и хакер стал подбирать слова для ответа, тем более что все остальные предоставили ему такую возможность. Он даже несколько раз перечитал свое сообщение, прежде чем отправить.

– Точно, но это был полный провал. Протесты были жестоко подавлены, тысячи человек задержаны, наказания ужесточили. Некоторых обвинили в организации беспорядков, а руководителей оппозиции – в том, что они работают на иностранные государства; те, кого не казнили, чахнут в тюрьме, а тиран по-прежнему у власти.

– У Светланы двое детей, другого выбора ей не оставалось, – тут же возразила Екатерина.

– Именно на это и рассчитывал Лучин, не будем его недооценивать, – вмешался Витя, удивленный напряжением, которое читалось в их диалоге. – Давайте вынудим его произвести другой расчет и пощадить Романа, – предложил он. – В противном случае его часы сочтены.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Майя.

– Ну, если бы Лучин не боялся экономических санкций со стороны международного сообщества, он не выдумывал бы эту сказку, чтобы посадить самолет. Докажем, что он солгал, и он не рискнет усугублять свое положение казнью известного оппозиционера.

– Недурная идея. Будет непросто, учитывая сроки, но за неимением лучшего стоит попробовать, – прокомментировала Екатерина.

На сей раз у Матео не было сомнений, что она его провоцирует. Непосредственно перед тем, как она высказалась в пользу Вити, он отправил ей эсэмэску, спрашивая, что она думает об этом предложении. Но она предпочла ответить остальным, а не ему лично. Обидевшись, он решил не участвовать в обсуждении.

– У вас есть план? – продолжала Майя.

– Перед взлетом Роман написал в «Телеграм», что за ним следят. Выясним, кто это был, и проработаем все перемещения Романа в течение дня.

– Известно, в каком отеле он останавливался в Афинах? – спросил Диего.

– Нет, но утром он выступал на конференции. Я взломаю камеры наблюдения в конференц-центре, – откликнулась его сестра.

– Как только определишь номер машины, на которой они ехали в аэропорт, дай мне знать, мы с Матео займемся афинскими автомагистралями. Вдвоем будет проще разобраться, была ли слежка.

– Я соберу все фотографии и видео, выложенные в сеть пассажирами рейса 4978. Это займет какое-то время, но, возможно, из них мы узнаем, что происходило после посадки, – предложил Витя.

– Тогда я беру на себя самое сложное – взлом системы аэропорта, – заключила Екатерина.

Теперь у каждого была своя задача, и время поджимало. Разговор прервался. Екатерина покинула форум первой. Матео уставился на мобильник, ожидая, что она выйдет на связь, но потом терпение у него иссякло, и он взял инициативу на себя.

– Что я опять сделал не так? – написал он.

– Это выше твоих сил, ты просто не можешь удержаться от лекций.

– Я бы не осмелился играть на твоем поле, это же ты у нас профессор, – парировал хакер.

Королевский суд, Лондон