Текст книги "Таро Эльфов. Роман в картинках"

Коварный замысел Доккалфара. Эллин в объятиях Альбериха.

Плодородие, плодовитость, природа.

Внимание к своей физической природе, эмоциональный или сексуальный интерес. Зрелость, внутренняя готовность, личностный рост. Женская природа и женская власть.

Да, это была она – бабушка! Высокая, стройная, с гордой осанкой и все той же копной снежно-белых волос, аккуратно уложенных на голове. Она стояла и осматривала помещение, в котором оказалась волей Судьбы и Высшей Силы.

– Бабушка? – позвала девочка.

Та ничего не ответила – ее занимала группа стражников, стоящих рядом с принцем и принцессой. Казалось, Таймерл знала, что сейчас происходит или будет происходить, и не отвлекалась ни на что, что может подождать своего часа.

Охрана, окружив принца и жрицу, стояла в ожидании.

Таймерл резко развернулась и направилась к девочке. Первым делом она вырвала колоду карт у нее из рук, а другой рукой дала не сильную, но обидную пощечину.

– Это тебе за то, что без спроса взяла чужое!

– Я не хотела, – слезы обиды выступили на глазах Панепаэль, – я не специально!

Вторую часть фразы она сказала более твердым голосом, совладав со своими эмоциями. Действительно, она не сделала ничего, за что ее стоило бы наказывать.

Бабушка хотела повторить урок и уже занесла руку, но увидев глаза девочки, в которых она разглядела силу и уверенность, решила этого не делать.

– Молчи!

Таймерл схватила внучку за руку и буквально потащила к выходу, прочь из этого места, которое уже принесло неприятности и, вполне возможно, могло принести их в еще большем количестве.

* * *

Панепаэль хотела о многом расспросить бабушку Таймерл, но та, не замедляя хода и не отпуская руку девочки, почти бежала по улицам Старого города.

По мере того как они приближались к намеченной бабушкой цели, Панепаэль знакомилась с реальностью прошлого Старого города, о котором лишь слышала и читала. Теперь она могла это видеть и даже пробовать на ощупь, проверяя реальность происходящего.

Вот ее нос уловил приятный коричный аромат, издаваемый свежими лепешками.

Вот из лавки выходят две дамы, держа в руках кусок сукна и обсуждая новое платье.

Лавочник раскладывает на прилавке овощи и фрукты, брызгая на них водой, чтобы они дольше сохранили свою свежесть.

И запах! Запах магии, который, казалось, исходил и от песчинок под ногами, и устремлялся ввысь, к шпилям замка правителя.

Прямо перед ними прошла женщина, неся в руках ведра с водой. Она спешила в свою таверну, где пора было готовить обед для многочисленных посетителей. В Старом городе очень консервативно относились ко времени приема пищи, почитая это скорее за ритуал, чем за простую жизненную необходимость.

Панепаэль, влекомая бабушкой, свернула в переулок, который она бы узнала из тысячи, наверное даже с закрытыми глазами. Но в то же самое время улица была знакома скорее по ощущениям – внешний вид домов и даже камней, по которым они шли, разительно переменился. Вместо разбитой булыжной мостовой они шли по хорошо уложенным камням, образующим ровный каменный панцирь на дороге к дому, ослеплявшему своей белизной. Он словно светился чистотой, делая мир вокруг себя чище и светлее.

Это был дом бабушки Таймерл в те времена, когда еще не стал «старым», «серым» и мрачным.

Они вошли в сад, и бабушка указала ей на один из стульев, расставленных под акациями. Панепаэль присела, озираясь вокруг и восхищаясь красотой этого места.

Ей очень повезло увидеть сад в цвету, во всем его великолепии, когда буйство красок перемешивается и усиливается запахами, издаваемыми травами и цветами. Ей даже показалось, что она на какое-то время перестала дышать, чтобы своим дыханием не изменить эту тонкую чувственную атмосферу.

Бабушка пошла в дом, а Панепаэль так и осталась сидеть в этом райском уголке, чувствуя себя в полной безопасности. Но любопытство возобладало над спокойствием, и девочка вошла в дом.

Она увидела бабушку, сидевшую у окна и рассматривающую колоду карт, которая не так давно принадлежала Панепаэль.

– Откуда они у тебя? – она внимательно посмотрела на девочку, указывая на карты.

– Вы мне их дали, – и, немного подумав, добавила: – Но не сейчас, а тогда, в будущем.

Таймерл смотрела на девочку в недоумении, а она, не в силах сдерживать слезы обиды и волнения, просто расплакалась, как делает большинство детей в схожих ситуациях.

– Странно, очень странно, – задумчиво сказала бабушка и продолжила: – Это колода, которая принадлежала моей матери. Она подарила ее мне на восемнадцатилетие. Как раз в этот год был построен новый дом, там, за озером.

Мать и отец переехали туда, а я осталась здесь. Мать наказала мне, чтобы эти карты всегда были при мне, давая совет и поддержку в трудную минуту.

– Подождите, – перебила ее девочка, но ведь то, о чем вы рассказали, произошло две тысячи лет назад от того времени, когда я встретилась с вами и получила эту колоду.

– И что?

– Получается, что вам больше двух тысяч лет?

– И как я выгляжу там, в будущем? – с интересом спросила Таймерл.

– Так же, как выглядите сейчас, – не зная, как правильно ответить, сказала девочка.

– Ну, значит, я хорошо сохранилась, – с улыбкой ответила бабушка и протянула колоду, – возьми, ведь это твое.

* * *

Панепаэль спустилась вместе с бабушкой на кухню, чтобы немного перекусить. Сендвич, вода – вот все, что удалось им обнаружить на кухне. Явно бабушка была не специалистом по готовке, а кухарки почему-то не было видно.

«Что ж, – подумала девочка, – и через две тысячи лет бабушка так же не любила готовить».

Сверху раздался шум и голоса, и они, не закончив трапезу, вынуждены были подняться наверх.

Там, у окна гостиной, они увидели две знакомые фигуры – принцессы Эллин и принца Альбериха. Тело Альбериха вздрагивало, и Панепаэль поняла, что он плачет. Эллин, как могла, успокаивала своего расстроенного супруга.

– Сначала мать, теперь отец? – донесся голос принца.

– Тише, успокойся, – это Эллин успокаивала Альбериха, гладя его по голове.

Таймерл вздохнула и сказала на ухо девочке:

– Иногда он больше ребенок, чем мужчина.

– И слишком эмоционален для принца и будущего правителя, – высказала свое мнение Панепаэль.

Эллин повернулась к вошедшим и сказала, обращаясь только к Таймерл:

– Совершено покушение на короля Оберона. Вызовите стражу и прикажите ей окружить дом и все прилегающие окрестности, – и, как будто посоветовавшись с кем-то в своей голове, добавила, – и прикажите выставить лучников на крышах.

Но прежде чем принцесса успела закончить, страшный удар потряс здание. Дрожь побежала по стенам, из окон выскочили стекла. Альберих закричал, хватаясь одной рукой за стену, а другой удерживая супругу.

Девочка побежала к окну, чтобы посмотреть, что вызвало все это. Она посмотрела на горизонт, туда, откуда, как ей показалось, исходило это, и ее сердце сжалось от боли.

– Таймерл, вам надо это увидеть, – сказала она, поворачиваясь к бабушке.

Король Оберон, околдованный Доккалфаром, превращен в статую.

Власть, твердость, точность. Отцовская или мужская власть. Строгость, категоричность. Управление, распоряжение, приказ.

Эллин, Таймерл и Альберих присоединились к Панепаэль, стоящей у окна.

Высоко над городом, над самой высокой башней королевского дворца, висела огромная кроваво-красная воронка, закрывающая собой полнеба.

Альберих в ужасе отпрянул назад.

– Атака на дворец? Или нападающие уже проникли внутрь, и теперь они что-то пытаются сделать против остального города? Мы бессильны против такой мощи!

«И это слова принца, и, возможно, правителя», – подумала девочка, глядя на этого слабого и неуверенного в себе мужчину. Вслух она сказала:

– Вы же принц! Возьмите себя в руки и отдайте приказ своей страже!

Альберих обхватил голову руками, не в силах сделать то, что должен был сделать в сложившейся ситуации.

– Это Темный эльф, – кричал он в панике, – он сдерет с нас кожу и сделает из нее куртки и пальто!

– Так сделайте так, чтобы помешать ему в этом, – сказала Панепаэль, глядя в его глаза и стараясь передать хотя бы частичку свой воли и уверенности. – Тем более, что здесь вы вдалеке от угрозы и можете контролировать ситуацию.

Пока Эллин, не дожидаясь, пока ее супруг обретет рассудок, давала указание страже, Таймерл сходила за своей колодой карт – она знала, что в такой ситуации им не помешают совет и помощь.

Единственное, что советовали карты, – это то, что им всем необходимо было пойти во дворец и увидеть то, что там происходит. Как ни странно, но сложившаяся ситуация для них не представляла опасности.

* * *

На вершине Королевского холма, где располагался замок, царил хаос. Все вокруг замка и внутри него больше походило на свалку мусора и лес, в котором веселились с десяток троллей. Весь двор был завален вырванными с корнем деревьями, землей и травой с цветами, которые ураган буквально вывернул из клумб. Осколки стекла, куски дворцовой мебели, все то, что было в замке и на его территории, было раздроблено, смешано и рассыпано по замку и его окрестностям.

Но сам замок остался цел, и они поспешили наверх, туда, где располагался Тронный зал.

Панепаэль придерживала Эллин и Альбериха. Первой помощь требовалась из-за ее положения, второму она была нужна всегда. Так, ведя под руки двух сановных персон, она вошла в Тронный зал.

Стража, понемногу начавшая приходить в себя после удара волшебной стихии, начинала занимать свои привычные места. Старшина дворцовой стражи, увидев входящих, поспешил к ним с докладом.

– Что с моим отцом? Он ранен? Он умирает? – взволнованно спросил принц старшину.

– Вы должны все сами увидеть, – ответил старшина, указывая рукой в глубь зала, туда, где располагался трон.

* * *

Первое, что они увидели, войдя в Тронный зал, – это полное отсутствие крыши. Ее как будто срезали – или для того, чтобы показать уязвимость тех, кто находился в зале, или для того, чтобы как следует осветить то, что там происходило.

Но, видимо, постановщик хотел добавить драматизма, и кроваво-красная туча, которая до сих пор висела над замком, передавала вниз лишь красный цвет, создавая еще более ужасающую обстановку королевских покоев.

Они подошли к трону, и сначала девочке показалось, что на нем сидит глазированная статуя: человек с волосами до плеч, красивой бородой, словно был вырезан из куска блестящего кроваво-красного камня. Его глаза были закрыты, и вся фигура излучала спокойствие, как будто он был запечатлен в период глубокой внутренней концентрации.

– отец? – в этой кровавой тишине голос принца прозвучал как резкий хлопок, который вывел всех присутствующих из оцепенения. Всех, кроме короля Оберона.

– Он мертв? – спросила Панепаэль.

– Нет, – покачала головой Эллин, – он превращен в живой камень.

Альберих осторожно коснулся статуи отца.

– Он нас слышит, видит? – спросил он у жены.

– Возможно.

– Королева мертва, король как будто мертв, – медленно произнес Принц, – значит, я должен стать Правителем?

Эллин кивнула – все очевидно.

Альберих отшатнулся от трона и почти закричал:

– Я не хочу быть королем!

– Ты знал, что это время рано или поздно наступит, – сказала Эллин спокойным голосом. – И теперь, – продолжила она тоном, еще более властным и уверенным, чем она говорила до этого, – вы должны взять на себя не только всю полноту власти, но и принять меры против Темного эльфа. Иначе, – добавила она, подливая масла в огонь, – вас ожидает участь ваших родителей.

Альберих ходил из стороны в сторону, пытаясь справиться с волнением.

– Мне необходимо знать, что происходит, – сказал он, обращаясь к жене.

– Если я сейчас прибегну к пророчеству или гаданию, то могу потерять ребенка.

– Тогда это сделает она, – сказал Альберих, указывая на Панепаэль.

Альберих получает благословление и наставление.

Религия, вера, верование, духовное управление.

Движение, основанное на традициях и общественных предпочтениях, духовный лидер. Совет и мудрое наставление. Ритуалы, обряды и иные элементы веры.

Панепаэль перемешала карты Таро.

– Достаточно? – спросила она у жрицы, внимательно наблюдавшей за девочкой.

– Перетасуй карты семь раз и произнеси вот это заклинание. – Жрица шепнула на ухо Панепаэль несколько необычных слов.

Эллин улыбалась, видя, насколько девочка сосредоточена и сконцентрирована на происходящем. Она старалась не упустить ни одного движения, касаемого техники работы с Таро.

«Что ж, – подумала Эллин, – прилежание – тоже хорошее качество в предсказании. Не такое, как интуиция, но все же лучше, чем небрежность».

Панепаэль чувствовала, как карты тяжелеют в ее руках раз от раза, как она произносила слова заклинания.

– Что может освободить короля Оберона? – спросила жрица и жестом указала на карту, расположенную сверху. Девочка взглянула на ее и увидела новую, незнакомую картинку.

На ней были изображены две фигуры, стоящие в воде. Одной из них был принц Альберих, а другим был священник Велорл, девочка помнила о нем из рассказов по истории.

Судя по изображению на карте, Велорл проводил какой-то неизвестный Панепаэль обряд. Что-то вроде наречения или благословления нового короля.

– Положи карту сверху, – сказала жрица Панепаэль, – и скажи, что ты чувствуешь, видя карту? – И, поймав удивленный взгляд девочки, добавила: – Гадание – это не только возможность увидеть совет, но и возможность ощутить его.

Панепаэль ничего не чувствовала, то ли от волнения, то ли от того, что не знала, как это нужно делать.

– Собери карты и пойдем, у нас много дел, – сказала жрица, направляясь к выходу.

Девочка была готова расплакаться от постигшей ее неудачи, но, собрав волю в кулак, последовала за своей наставницей.

* * *

Эллин, Панепаэль и Альберих спустились в конюшни, где их уже ожидали оседланные лошади. Панепаэль никогда еще не ездила верхом, но видя, как уверенно себя чувствует в седле беременная Эллин, предположила, что ей ничего не угрожает.

Они должны были лично посетить Священника, поняла девочка из обрывков фраз, которые донеслись до нее со стороны принца и принцессы. Или короля и королевы?

К полудню они достигли намеченного места. Это был небольшой деревянный дом, расположенный на самой окраине Старого города.

– Мы на месте? – как всегда взволнованно спросил Альберих.

– Да, это его дом, – спокойно, как всегда, ответила Эллин.

– Но мы не принесли никаких подарков! Возможно, он нас не примет.

– Не волнуйся, в сложившейся ситуации нам точно не до подарков.

Неожиданно дверь в дом отворилась, и перед посетителями предстал человек, похожий на того, что был изображен на картине, за исключением того, что его одежды были забрызганы кровью. На правой руке виднелась свежая рана, лицо было ободрано, волосы всклокочены.

– Что случилось? – взволнованно спросила Эллин, останавливая рукой старшину стражи, который попытался встать между ними и священником.

– Это был Темный эльф, – сказал Велорл, поклонившись Эллин. – Он приходил за Скрижалями.

– И? – с тревогой в голосе спросила Эллин.

– Он забрал их, ударив меня Кубком.

– Значит, Оберон и Альва не единственные, кто входил в его план, – задумчиво сказала жрица, стараясь понять, что делать дальше.

Священник посмотрел на Эллин. Он явно не понимал, о чем она говорит.

– Альва убита, Оберон превратился в живой камень, – коротко ввела в курс дела Эллин. – Мы думали, что серебряный Меч сознания поможет нам восстановить Оберона, разрушить чары. А Чаша удовольствий, возможно, смогла бы воскресить Альву.

– Я видела его на дороге сегодня утром, – вмешалась в разговор Панепаэль. – Он нес в сумке четыре вещи, две из которых походят на те, о которых вы только что говорили.

– Где именно ты видела его? – обратился к ней священник.

– На дороге, у озера. Он сказал, что направляется к Волундуру.

Священник побледнел и сел на ступеньки дома.

– Если так, то они потеряны для нас. И, – добавил он, обращаясь к принцу и принцессе, – это только начало его замысла. Как и тысячу лет назад, Волундур мечтает уничтожить Старый город.

– Он что-то говорил про Руку бога? – спросил Священник, обращаясь к Панепаэль.

Та кивнула в ответ.

– Тогда это был не Темный эльф, – произнес он и упал на колени.

* * *

Велорл проводил гостей в дом, где царила разруха – видно, что схватка с Темным эльфом, или кем-то иным, была не на жизнь, а на смерть.

Священник пояснил то, что никто из присутствующих не знал до настоящего времени. По его словам, Волундур, используя Скрижали, подчинит себе некое Спящее божество, которое использует для захвата власти и получения полного контроля над Вселенной.

Велорл указал на рисунок, на котором были запечатлены 12 планет, которые каждую тысячу лет выстраиваются в одну линию, образуя так называемый парад планет. Это время, когда Спящий бог наиболее уязвим, и именно в это время его можно подчинить себе.

Но Скрижали могут не только подчинить бога, но и убить его.

Сегодняшняя атака, по мнению священника, была направлена на то, чтобы обезвредить две Руки бога – короля и королеву, Хранителей Скрижалей. И хотя Скрижали хранились у священника, слабость или смерть короля и королевы позволили Волундуру беспрепятственно захватить их, поскольку никто не смог ему противостоять.

– А из меня, как видите, боец никудышный, – произнес священник, разводя руками. – Да, – добавил он как что-то малозначительное, но на самом деле имеющее не меньшее значение, чем то, что он поведал до этого, – по преданию, Рука бога, которой стал Волундур, может быть остановлена королем-Хранителем и королевой-Жрицей.

– Я слышала, – вмешалась в разговор Панепаэль, – что посвятить в короли или жрицы можно только при помощи украденных Скрижалей.

Священник рассмеялся и погладил девочку по голове.

– Это не совсем так. Либо ты король, либо нет. Либо ты жрица, либо нет. И тогда неважно, что у тебя в руках – священный кубок или простая чаша.

– А у вас осталась чаша? – поинтересовалась Панепаэль, указывая на царящий хаос.

– Да, она всегда где-то рядом, – сказал священник, доставая из-под стола медную чашу. – Вот.

* * *

Все было точь-в-точь как на карте. священник и принц стояли в воде озера, и священник лил принцу на голову воду из чаши.

– Как священник священных Скрижалей и нарекаю тебя новым правителем. Теперь Альберих, сын Оберона, ты король Старого города и хранитель священных Скрижалей.

После сказанного священник склонил голову перед Альберихом и произнес:

– Приветствую вас, мой король!

Панепаэль переполняли эмоции – она видела в реальности то, что было когда-то и кем-то нарисовано на карте. И, скорее всего, художник, который, вероятно, уже умер, никогда не видел ни Альебриха, ни Эллин, ни священника. Он не мог знать, как и почему будет коронован принц, но в то же самое время он безошибочно запечатлел все это.

Когда эмоции начали понемногу утихать, Панепаэль посетила еще одна мысль, которую она попыталась прогнать, но которая назойливо возвращалась, как муха, почуявшая сладкое.

В колоде карт девочка видела карту Смерть. Она не помнила, кто был изображен на этой карте, но твердо знала, что художник не ошибся, как не ошибся он в этот раз. Она посмотрела на своих спутников и подумала: «Кого из них может жать пророчество этой страшной карты?»

Альберих и Эллин проводят первую ночь вместе как король и королева.

Сочувствие, сексуальность, страсть. Союз на основании симпатии, объединение общих усилий, эмоционально сплоченный коллектив.

Когда все вернулись в замок, то не узнали его из-за произошедших перемен. Белоснежный и величественный до отъезда, он почернел и постарел в одночасье. Конечно, черные флаги, черная драпировка дверей и окон сыграли свою роль. Но было еще что-то, что витало в воздухе, и буквально давило на всех. Наверное, так ощущается смерть…

Пошел снег, и давящее ощущение начало пропадать, а вместе с ним, а возможно, и вместе с королем и королевой, вошедшими в замок, возникло ощущение чего-то нового, чистого.

Панепаэль почувствовала, что замерзает. В суете и волнении прошедшего дня некогда было оценить свое состояние. Но сейчас казалось, что все позади, поэтому и усталость, и голод, и холод, – все человеческие слабости напомнили о себе. Девочка чуть не расплакалась от нахлынувших на нее чувств.

– Ну, ну, только не надо сырости, – строго и одновременно по-доброму сказала бабушка. – Ты сегодня оказала неоценимую услугу королю и королеве, и, вполне возможно, твое имя будет вписано в историю Старого города.

– А что теперь? – спросила Панепаэль, не понимая, что еще можно ожидать от этого суматошного дня.

– А теперь мы отдохнем и позволим Судьбе навести порядок. Тем более, от нас отдохнувших проку больше, чем от уставших.

С этим словами бабушка взяла внучку под руку, и они направились в дом Таймерл, где их ждали ужин и теплая постель.

* * *

Панепаэль, умытая и завернутая в теплый плед, сидела в гостиной у камина и пила крепкий чай, пока бабушка продолжала заниматься делами.

Девочка никак не могла понять, какую роль при дворе играет Таймерл, но судя по тому, какие распоряжения она отдавала, и главное кому, роль ее была весьма значительной.

За то время, пока Панепаэль пила чай, Таймерл отдала с дюжину распоряжений, обсудила план ремонта замка и отправила с десяток вестников и посыльных по делам Короны. И все это после такого трудного дня.

Помимо этого, Панепаэль видела, как бабушка продиктовала под запись краткий рассказ о прошедшем дне.

– Память недолговечна, – сказала она внучке, – а то, что произошло сегодня, важно сохранить в мельчайших деталях.

– Я и не думала, что за один день можно столько сделать, – сказала Панепаэль, когда бабушка закончила диктовать хроники прошедшего дня.

– Да, выдался денек, – с улыбкой сказала Таймерл, – но бывало и похлеще. Впрочем, – она задумалась и посмотрела куда-то вверх, словно оттуда ей сообщили какую-то новость, – я думаю, что это только начало, и королю с королевой, и нам с тобой предстоит многое испытать. А вот и суп готов!

Девочка посмотрела в окно. Крупные хлопья белого снега падали на город. Казалось, природа не согласна с трауром, объявленным в замке, или с его цветом, и как могла, исправляла ошибку людей.

Панепаэль находилась в бабушкином доме, и вдруг частью сознания очутилась в Королевском саду. В свете заходящего солнца и взошедшей луны, укутанные снегом, деревья казались какими-то сказочными, неземными. Они, невесомые и воздушные, придавали всему окружению нежный и чувственный образ.

Девочка обратила внимание, что среди деревьев виднеются две обнаженные фигуры. Женщина, прекрасная своей грациозностью и еще более прекрасная своей беременностью, обнимала мужчину. Это были Альберих и Эллин. Панепаэль смутилась увиденному, и тотчас образ пропал.

– Мужчина и женщина в объятиях друг друга? – переспросила бабушка после рассказа внучки, – в этом нет ничего предосудительного, даже если это король и королева.

– Но что они делали голые в саду, в столь позднее время?

– Девочка моя, – сказала бабушка, гладя внучку по голове, – человеческая интуиция – странная штука и никогда не знаешь – то, что ты видела, реально или всего лишь игра воображения.

Панепаэль опять поймала образ влюбленных. На этот раз они, взявшись за руки, входили в двери, ведущие в королевские покои.

– Да, странно и удивительно, – согласилась Панепаэль со словами бабушки.

Но та уже сидела за столом и рассматривала колоду карт. Не ту, что принадлежала Панепаэль, а ту, что была у нее. Хотя, если вдуматься, это была одна и та же колода.

Она выложила в ряд карты, сюжеты которых уже сыграли роль в их судьбах. Шут, Маг, Жрица, Императрица, Первосвященник, Влюбленные.

С этими картами Панепаэль была знакома, так сказать, в реальности. Остальные карты представляли для нее загадку, как по внешнему виду, так и по тому, что они предрекали в реальности.

Но у Таймерл был некий замысел. Она хотела ввести девочку в курс событий и, указав на кресло рядом с собой, она достала еще карты, которые пока не попадали в поле зрения Панепаэль.

– Это Скрижали, или, как их еще называют, Младший Аркан, – сказала бабушка, раскладывая перед внучкой карты с изображением Кубков, Жезлов, Мечей и Пентаклей.

– Это те самые Скрижали, которые были украдены?

– Не совсем, это образы тех Скрижалей, которые были украдены.

– Я слышала, – продолжила Панепаэль, – что у них есть имена.

– Верно, – кивнула в ответ бабушка. – У скрижалей есть имена: Жезл Победы, Чаша Удовольствия, Меч Разума и Диск Желания.

– Тогда почему здесь не четыре карты, а десять по четыре? Зачем такая путаница?

– Давно, когда король Оберон только стал Хранителем Скрижалей, он начал изучать их. И каждая Скрижаль показывала ему то, на что она способна. Или на что способен человек, который владеет Скрижалью. У каждой из Скрижалей по десять возможностей. Вот так и возникли сорок карт.

Таймерл достала несколько карт и положила их перед девочкой.

– Вот здесь Селоми, Темный эльф, использовал Жезл Победы для того, чтобы подчинить себе других людей. А тут ты можешь видеть Халлавей, которая использовала Чашу Удовольствия для того, чтобы создать союз.

– А вот здесь что? – девочка показала на одну из карт.

– А это священник Калливан, который использовал запретное знание для того, чтобы воскресить своего погибшего сына. Здесь и поступок, и его последствия.

Панепаэль взяла карты, которые бабушка отложила в сторону. Их было шестнадцать, и на них были изображены разные люди, мужчины и женщины. Карты чем-то напоминали портреты.

– А это что за карты?

– Это карты людей, или человеческие роли, которые присутствуют в той или иной ситуации.

Таймерл задумалась, словно вспоминая что-то из своего прошлого, а потом продолжила свой рассказ.

– Карты, как описание жизни, помогают понять настоящее, разобраться с прошлым и получить подсказки для будущего. В них есть все: победа, любовь, мудрость, удовлетворение. Видя расклад, ты видишь частичку мира так, как его видят карты.

– А эти карты, – Панепаэль указала на 22 карты, из которых шесть она уже знала. – Каков их смысл?

– Это частички Вселенной в человеческих судьбах. Когда они появляются, то показывают нам, что Вселенная от нас что-то хочет, что-то демонстрирует, вмешивается в ход событий. Шут, Смерть, Мир и снова Шут – Рождение… Смерть… Объединение с Богом… И снова рождение.

– Я не верю в перевоплощение, – заметила Панепаэль на слова бабушки.

Таймерл пожала плечами и сказала:

– События происходят не потому, что в них верят или нет, а потому, что они происходят.

– Бабушка, а почему после того, как я обрела эту колоду, со мной стали случаться самые разные вещи, странные вещи, точь-в-точь как те, что нарисованы на картах Старшего Аркана?

– Когда я получила эту колоду, – сказала бабушка, показывая на разложенные на столе карты, – со мной происходило что-то подобное, и тогда я тоже задала этот вопрос.

– И?

– Мне сказали, что так карты учат меня. Нужно не только много знать, но многое пережить, чтобы понимать то, что говорят карты. В них мир, глубина, в них человеческая Жизнь и Судьба.

Таймерл достала одну из карт, на которой был изображен человек, лежащий на воде вниз лицом.

– Кто это? Это Альберих? – взволнованно спросила девочка. – Он умер? Тогда все напрасно?

– Карта Смерти говорит нам о том, что что-то закончилось, но что-то будет продолжено, а что-то родится вновь. Так что каждый следует по своему пути, и как само следование, так и его итог не бывают напрасными. – Тем более, – продолжила бабушка, – пока Жрица и Королева беременна, она не может быть провидицей. И эта обязанность и великая честь возлагается на тебя.