Текст книги "Город холодных руин"

Марк Чаран Ньютон
Город холодных руин

Камаль, моей матери,

которая никогда не отпускала

своих сыновей с пустыми руками

…Что бы делало твое добро, если бы не существовало зла, и как бы выглядела земля, если бы с нее исчезли тени?

Михаил Булгаков. Мастер и Маргарита

Пролог

Он появился глубокой ночью – паук, ростом выше солдата. Улица за улицей извлекая из своего нутра тугую шелковую нить, он преодолевал с ее помощью самые высокие стены, лепился к самым узким карнизам. Две, затем четыре лапы – и стена осталась позади; шесть, восемь лап, вверх по лестнице дозорной башни, и вот уже открылся прекрасный вид на крыши Виллирена. Плотная шероховатая шкура паука удерживала пузыри воздуха, и теперь, когда рев прибоя зазвучал вдали, он сделал выдох.

Внизу по мостовой, цокая каблуками, прошла парочка, оба вполне подходящего размера, но… «Нет, не эти», – подумал паук и скользнул по каменной лестнице вниз, туда, где можно было встать на горизонтальную поверхность и откуда наблюдателю открывались новые перспективы. Косо летел снег, его большие пушистые хлопья становились постепенно мелкими и колючими, придавая еще больше задумчивой сосредоточенности и без того мрачным улицам.

Оказавшись в тени, паук помешкал.

Людей, бредущих по улицам и переулкам, он чувствовал по изменениям химического состава воздуха, по малейшим вибрациям, исходившим от них, так что, где бы они ни находились, спрятаться от него им не удалось бы. Ловко переступая лапами, паук подобрался к козырьку, сооруженному недавно из крепкого, надежного камня. Снова потянулась нить, и вот паук повис, удерживаемый лишь своим шелком, словно танцор перебирая лапами на ветру. Под ним тянулись переулки; пересекаясь, они складывались в одну большую сеть, размеры ячеек которой были выверены с математической точностью. За последний час народу внизу стало заметно меньше, лишь немногие горожане продолжали бросать вызов холоду, оставаясь еще на промозглых улицах.

Он почти физически чувствовал их страх.

Надо было выбрать одного из них – не слишком молодого, но и не старого. Весь мир рассыпался для паука на возможности и перспективы, когда он, двигаясь по спирали, начал контролируемое падение к земле.

Удаляясь во тьму, паук пустился на поиски свежего мяса.

«Кто это там визжит, надрывается?» – подумал Хауст. Точно не банши, ведь вопль прервался так внезапно, точно кричавшему перерезали глотку. Может быть, кто-то зовет на помощь? Его собственные чувства были обострены до предела, страх нарастал. В ночном небе, вскрикивая и рассекая крыльями воздух, нарезали круги птеродетты.

Черт подери, только этого мне и не хватало в мое дежурство. Вот ведь незадача: лежал бы уже давно в койке, а лучше – сидел бы с офицерами в столовой, лакал бы дешевую водку, так нет, все этот придурок командующий со своей идиотской общественной безопасностью. Патрулировать улицы, поддерживать в жителях уверенность в том, что власти контролируют ситуацию, вселять спокойствие в граждан, уменьшать их скептицизм по отношению к вооруженным силам. В данный момент Хаусту было плевать на всю эту чушь, равно как и на то, что сам он был ночным гвардейцем, а значит, обладал рядом полезных преимуществ. Никакие преимущества не могли изменить того факта, что он замерз как собака и отморозил яйца.

Снежинки плясали вокруг факелов, пламя которых окрашивало их снизу, делая похожими на снопы искр, летящих из-под кузнечного молота. Однако это не добавляло им привлекательности, особенно сейчас, накануне Оледенения, когда белая гадость на улицах и так всем обрыдла.

В этот час прохожих на улицах почти не осталось. Последним, кого он видел, был человек с накинутым капюшоном, который старательно ковырялся в зубах, пробегая мимо. Один вид упорядоченно стоящих домов, сама их современность вызывала чувство протеста. Бесцветные лабиринты. Повернешь за угол, покажется, будто ты только что был здесь, повернешь за второй, подумаешь, что заблудился. Дома в этой части города строили, явно не заботясь о красоте, и он был рад, что не живет здесь.

Хауст прослужил в Ночной Гвардии всего несколько месяцев, но уже считал себя героем. Переведенный в элитное воинское подразделение империи из Третьего драгунского полка, бригады Волка, где он показал себя отличным лучником, Хауст вдруг очутился на окраине Бореальского архипелага, в городе, готовящемся к войне. Высокий, красивый, светловолосый, он мнил себя неуязвимым. А почему бы и нет? В конце концов, быть ночным гвардейцем и быть непобедимым – это почти одно и то же. Командующий-альбинос сам выбрал его из многих других, чтобы сражаться с ним бок о бок. Такое продвижение по службе значило, что он один из лучших и его карьера будет теперь идти лишь в гору. Ночами ему снились сны, в которых голоса говорили ему, что он избран. С такими вещами не шутят.

Плотнее завернувшись в темный плащ, он резко рванул с места и переулками пошел на разведку. Не больше мили отделяло его от Старого квартала – прежнего центра города, лежавшего позади плохоньких гостиниц и закрытых бистро. Прямо из мостовой вырастали арки из огромных китовых костей. Эти памятники тысячам безымянных рыбаков, которые за много веков городской истории ушли в море и не вернулись, указывали на то, что древний Виллирен был, по крайней мере, намного значительнее нынешнего. А еще это был квартал Ониксовых Крыл: три пары огромных крыльев, футов по двести в высоту каждое, наводивших на мысли скорее о рептилиях, чем о птицах, отстояли друг от друга футов на сто, отмечая вершины треугольника.

Снова раздался вопль, но откуда именно, понять было сложно. Черт меня побери, до чего жуткое место! Что-то шевельнулось у него над головой: может, гаруда? Почему же ему так страшно? Ведь он же военный, в конце концов, а значит, он в превосходной физической форме.

Внезапно навстречу ему выскочили кошки – сначала одна, две, потом четыре, а потом он сбился со счета. Кошки текли рекой, переулок стал ее ложем, когти скребли по камню, зверьки иногда натыкались друг на друга и вдруг кончились, пропали вдали, их поток разлился по более широкому пространству улицы.

– Здесь есть кто-нибудь? – окликнул он.

Ответом ему послужило эхо его собственного голоса, и тут у него случился приступ головокружения: сама ткань улицы изменилась в одно мгновение. Символ казарменного уюта – бутылка дешевой водки – показался ему вдруг бесконечно далеким.

Повернув за угол, он что-то увидел и подошел ближе. На мостовой лежало совсем молодое тело, рассеченное вдоль: грудная клетка расколота, органы выпали наружу. Странно, но тело выглядело так, словно оно было мертво не первый день, по крайней мере явно дольше, чем с того момента, когда Хауст услышал первый ужасный крик. Приглядевшись, он заметил еще кое-какие детали: рана была не чистая, к краям пристали какие-то волоски, тонкие, но жесткие, длиной примерно в палец. Рядом с телом лежал тесак, окровавленное лезвие серебристо мерцало в темноте. В свете городских факелов виднелся пар, вытекавший из подземной отопительной системы наружу, в ледяной вечерний воздух.

Кто это сделал?

Откуда-то сзади послышался звон кованых сапог по булыжнику, и он немедленно обнажил саблю. Никого пока не видя, он пошел вдоль четкой линии домов вперед, навстречу звукам. Камешек упал с угла одного дома – «Что за черт?» – но все же никто не появился. Остановившись, Хауст воспользовался своими усиленными чувствами. По переулку, шагах в ста от него, прошла на мягких лапах кошка. Где-то впереди сверкнул на земле обломок меча. Откуда-то с юга ветерок донес голос джорсалирского жреца, возносящего молитву.

Удар по голове погрузил Хауста во тьму…

Разбудил его металлический лязг, жуткий звук, производимый острыми лезвиями, которыми проводили друг по другу, и он тут же обнаружил, что лежит навзничь в темной комнате. Почему-то ему показалось, что комната находится под землей, ниже уровня города: то ли воздух в ней был какой-то особенный, то ли низкий сводчатый потолок напоминал склеп. На периферии его зрения в темноте тускло отсвечивали кинжалы, ножи и короткие мечи, развешанные вдоль стен.

Внезапно раздался звонкий голос:

– Добро пожаловать на мою скотобойню.

– Ты кто такой? – задохнулся Хауст.

Человек был одет в белую сорочку, жилет, черные штаны до колен, на голове цилиндр – наряд из тех, что предпочитали эксцентричные чудаки-завсегдатаи подпольных театров Виллджамура. Худощавый, с жиденькими усиками, он улыбался – улыбка не сходила с его лица. По правую руку от него стояло что-то черное вроде громадного паука, но с двумя почти человеческими глазами. Существо то и дело вставало на дыбы, поднимая в воздух шесть передних конечностей и потирая ими друг о друга, пока две нижние отрывисто цокали по каменному полу.

– Я? – переспросил человек в цилиндре. – О, я только заправляю этим небольшим шоу. Строго говоря, я твой убийца.

– Но ведь я же не умер… Или умер? – И он опять обвел комнату взглядом, словно желая удостовериться, что он еще жив и находится в прежнем, знакомом ему мире; однако ничего вокруг не убеждало его в этом.

– Всему свое время, мой дорогой, всему свое время, – пообещал незнакомец. – Маленькая грамматическая поправочка: я буду твоим убийцей. В таких вещах требуется точность! А вот ты точно выбрал неподходящую ночь для прогулки, не так ли?

Хауст почувствовал, что его поднимают, – подозрение, что вокруг его пояса обвязана веревка, подтвердилось, – и вдруг его осенило, что веревка не натянулась, как будто другой ее конец не был привязан ни к чему. Словно заметив его удивление, хорошо одетый человек сказал:

– О, это просто для того, чтобы выпустить из тебя кровь, а потом высушить. Правила, везде свои правила, как я устаю от них иногда… Но ты не хуже моего знаешь, что правила необходимы.

Тонкие струйки дыма приняли форму рук, к ним пристроились неясные очертания тел, полупрозрачные фигуры окружили его, они касались его, ласкали ему ладони, лицо, шею – не без намека на эротику, – и он заметил, что у них не было глаз, только бесформенные дыры на их месте.

– Кто это такие? – Хауст окаменел, его тело вздрагивало, ощущая все более решительную хватку призраков.

– Тебя поднимают те, кого мы здесь зовем фоноями, – ответил ему человек. – Великолепные создания, не так ли?

Один из них зашептал:

– Окунуть его, сэр? Окунуть?

– Сэр, что нам сделать с ним, сэр? – забормотал другой. – Что?

– Переломать ему кости?

– Выпотрошить сначала?

– Выпустить кишки?

– Можно?

И его понесли по воздуху к массивному котлу, огненные языки облизывали его стенки, а внутри закипала вода, и пар стелился над ее поверхностью. Хауст закричал снова, а улыбчивый человек в цилиндре помахал ему рукой и отвесил поклон в ответ на его крики.

Вдруг резкое падение, отчаянный вопль – и во второй раз за ночь вокруг него стало темно…

Глава первая

Все началось с того, что глубокой ночью кто-то постучал в его дверь, затем незнакомый голос тревожным шепотом позвал его сквозь замочную скважину по имени:

– Следователь Джерид?

Сквозь сон слова показались ему призраком звука.

В чем дело?

Он лежал в постели рядом с женой, Марисой; это была их восьмая ночь в Виллирене. Джерид только начинал привыкать к ночным шумам города, к суматохе, царившей на его улицах даже ночью, к людям, толкавшимся под окнами в любой час, – они не давали ему заснуть, даже когда глаза у него закрывались. Сон был важным делом, а лежать в незнакомой кровати было все равно что жить в другом мире. Собственная жизнь казалась ему полной беспорядка. Странно, ведь теперь количество вещей в ней свелось к минимуму.

Он потер ладонью выпирающее брюшко и рассеянно повел кончиком хвоста из стороны в сторону. Чертовски позднее время для визитов. Сто с лишним лет прожито, есть, казалось бы, над чем подумать, а он не может вспомнить, когда в последний раз ощущал себя в таком подвешенном состоянии. До последнего времени работа была его жизнью. Раньше, представляя инквизицию Виллджамура, он всегда чувствовал себя уверенно. Он знал все правила той жизни, в каждом конкретном случае представлял, чего именно от него ожидают. Он имел вес, точно знал, где ему место, а где нет, а здесь, без опоры на привычные правила и нормы, его уверенность в себе рухнула.

Единственным ориентиром, оставшимся у него от прежней жизни, была его жена Мариса. В браке счастливые годы нередко сменяются неудачными и наоборот, но в последнее время они оба заново открыли для себя любовь друг к другу, и это превратило их жизнь в сказку. Отъезд из родного города сблизил их еще больше. Больше ему нечего было и желать. Он инстинктивно бросил взгляд на Марису, чьи светлые волосы, ярко контрастируя с грубой черной кожей, теперь словно притягивали к себе узкие полоски лунного света, пробивавшегося сквозь щели в жалюзи. Ее хвост сонно шевельнулся под одеялом, само ее присутствие внушало ему чувство глубокого покоя.

И снова шепот:

– Следователь Румекс Джерид!

– Гм, минуточку!

Раздражение оттого, что ему не дают поспать, пересиливало желание узнать, в чем дело. Какое-то время он лежал и думал: «Если кто-то приходит к тебе посреди ночи, то вряд ли затем, чтобы сообщить хорошую весть. Стоит ли встать и посмотреть, кто это?»

Угли от недавнего огня еще тлели за каминной решеткой, резко пахло пылью, скопившейся в помещении за долгие годы. Жилье было временное, ввиду неизбежной войны он не знал, надолго ли они вообще задержатся в этом городе.

– Пожалуйста, откройте. – Голос был спокойным и уверенным, его владелец явно привык командовать.

Сосредоточься, Джерид.

Он вытащил себя из постели и сел, свесив ноги. На нем было несколько слоев одежды, его наряд довершала пара возмутительных штанов: ярко-красных, с сотнями золотых звездочек, нашитых на материю сверху. Мариса купила их по дороге из Виллджамура. Заявила, что он слишком много ворчит, что ему надо приободриться и начать почаще улыбаться. И вот теперь, в глубине души стыдясь этих штанов и совершенно забыв про улыбку, он шел на цыпочках к двери, а скрипучие половицы стонали под его шагами.

Паук пробежал перед ним по полу и скрылся под буфетом, отчего Джерид замер. Это был его тайный страх и стыд: он боялся и ненавидел этих тварей с самого детства. Один их вид вселял в него парализующий ужас, заставляя обливаться холодным потом. Раздутые луковицы тел, суетливое мельтешение лапок – фу, гадость!

Содрогаясь от омерзения, зато окончательно проснувшись, он нагнулся и заглянул в замочную скважину, но увидел лишь темноту…

И вдруг с другой стороны возник почти совершенно красный глаз и уставился на него.

Джерид отскочил со словами:

– Одну минуту, – и отпер дверь.

За ней стоял альбинос, чья бесцветная кожа белела даже в темноте, так что его легко можно было принять за призрак. Джамурская звезда у него на груди выделялась на черной ткани формы.

– Селе Джамура, следователь Джерид. Я командующий Латрея.

Джерид сразу узнал этого учтивого офицера, о котором слышал еще в Виллджамуре, хотя там никогда его не видел. Он был высокого роста, с узким лицом и тонким носом, каждое его движение выдавало аристократа. Однако Джерид слышал, что он обладал и такими полезными и внушающими уважение качествами, как твердость и уверенность в себе, и это располагало к нему старого следователя. А еще до него неоднократно доходили слухи о том, что этот человек – мастер боя на мечах и непревзойденный стратег, необычайно бережно относящийся к состоящим под его командованием людям.

– Селе Джамура, командующий, – пробормотал он в ответ, потирая глаза. – Чем могу помочь?

Командующий сделал шаг в сторону, когда Джерид вышел в коридор и прикрыл за собой дверь, не желая тревожить Марису. Звездчатые штаны Джерида притягивали взгляд офицера. Ну почему она не могла купить ему что-нибудь черное или коричневое, сливающееся с ночью? Нет ведь, красные с золотыми звездами.

– Я бросил клич, что мне нужен следователь, – заговорил командующий, – и тут же мне рассказали о вашем прибытии с Джокулла. А поскольку на этом острове я не доверяю никому, то лучше, чтобы это были вы.

Джерид был рад это слышать, поскольку слова командующего подтверждали его предположения, которых было ровно два. Первое состояло в том, что командующий привык опираться на людей, чьи личные качества внушали ему уважение; второе заключалось в том, что этот город действительно прогнил насквозь, как думал и сам Джерид.

– Что ж, я схожу с ума от страха не больше, чем всякий другой в наше время, так что ваш секрет будет со мной в относительной безопасности, – сказал Джерид. – Хотя вы, наверное, слышали, что мое возвращение на Джокулл нежелательно.

– Что вы там натворили?

«Да так, взбесил одного канцлера – нынешнего императора – тем, что раскрыл коррупционный заговор в самом сердце империи. А потом пустился в бега от тех, кто мог призвать меня за это к ответу. Приехал в единственный во всей империи город, где граждане взяли закон в свои руки, а инквизиция не подчиняется Виллджамуру, хотя последнее противоречит правилам. Только благодаря этому мне удалось найти работу по специальности, а не ждать голодной смерти в надвигающееся Оледенение. И все без лишних вопросов» – вот что ему хотелось сказать, просто чтобы облегчить душу.

Вместо этого он буркнул:

– Их всегда раздражала моя привычка затягивать с отчетами. А эта черная дыра, называемая городом, как выяснилось, и есть для меня самое подходящее место.

Командующий нахмурился и сдержанно кивнул:

– Справедливо.

– А вы, командующий? Как вы оказались в этом неприятном месте?

– Да, вы правы, местечко малоприятное, но и его жители нуждаются в защите. Городу угрожает вторжение, и мы здесь для того, чтобы организовать оборону.

– Надеюсь, вы не за этим ко мне пришли?

– Нет. Но у нас пропал солдат, рядовой Хауст, ночной гвардеец. Высокий, стройный, светловолосый, голубоглазый – типичный островитянин с юго-запада. Он пробыл в нашем подразделении всего пару месяцев и невероятно гордился службой у нас. У него не было никаких причин просто покинуть пост, тем более во время дежурства. Если бы он так поступил, его уволили бы из армии; тем не менее он отсутствует уже шесть дней.

– Почему же вы не пришли ко мне сразу?

– Первые два дня мы искали его своими силами, но наши людские ресурсы ограниченны, а местная инквизиция сказалась слишком занятой; тут кто-то упомянул следователя с Джокулла, который совсем недавно прибыл на остров и еще не завален делами. После небольшого нажима я выяснил ваши имя и адрес.

Джерид невольно задумался о том, сколько усилий понадобится приложить его бывшим коллегам из Виллджамура, чтобы разузнать то же самое. Если, конечно, его вообще будут искать.

– А еще я слышал о том, что люди здесь пропадают довольно часто и наш Хауст не исключение. Настолько часто, что даже удивительно.

– Ну, может, они просто сваливают отсюда потихоньку из-за холодов, – предположил Джерид, мысленно прикидывая возможности.

– Да, но они не могли все уйти, не оставив никаких следов, – возразил командующий. – Большинство жителей города озабочено тем, чтобы прожить каждый новый день. Грядущее Оледенение, а тем более война их, кажется, не интересует. Да и куда им идти? Нет, судя по тому, что я слышал, они просто исчезли из своих домов.

Джерид выспросил у него все подробности исчезновения рядового Хауста, пытаясь обнаружить зацепки, которые могли бы помочь ему в поисках. По его мнению, каждая деталь имела значение. Судя по тому, что сообщил ему командующий, рядового, скорее всего, убили, однако Джерид мало что мог поделать в этом беззаконном городе, которого он к тому же совершенно не знал. Люди пропадали здесь все время. По своему опыту следователь знал, что в таких исчезновениях нет ничего таинственного.

– При обычных обстоятельствах я послал бы своих людей расследовать это дело, – продолжал командующий, – однако, учитывая события на севере и возможную угрозу городу в будущем, мы не можем отвлекаться от планирования обороны и подготовки войск. Вот почему мне нужен доверенный человек, который занялся бы этим делом.

– А вы человек подозрительный, как я вижу, – заметил Джерид с одобрением.

– У меня есть на то свои причины. Я не доверяю даже канцлеру, то бишь нынешнему императору. Прошу прощения, но я никак не могу привыкнуть к тому, что династия Джамуров свергнута.

– Не вы один, командующий.

События, произошедшие в Виллджамуре совсем недавно, были еще слишком свежи в его памяти. Не забылось и то, что он открыл сам. Смещение династии Джамуров и замена ее новым правителем. Заговор религиозных сект. То, как Уртика, хитро играя словами и подтасовывая факты, манипулируя деньгами и людьми, за одну ночь из канцлера превратился в императора.

Альбинос улыбнулся и кивнул, подтверждая, что и в этом они едины. Тогда Джерид решил, что соглашение достигнуто, и пообещал заняться этим делом прямо с утра.

Когда командующий упругой походкой двинулся по коридору, Джерид в своих злополучных штанах вернулся в квартиру, лег в постель, забрался к жене под бок и, обхватив ее одной рукой, принялся думать о том, как он, черт возьми, будет передвигаться по городу, о котором ничего еще не знает.