Текст книги "Гири"

За спиной из тумана выполз полупустой городской автобус, пробивая толщу тумана мощными фарами. Он быстро миновал машину Дориана и уехал вперед. Вскоре свет его задних фонарей растворился в дымке. По негостеприимному нынче бульвару прошагал кашляющий и плюющий во все стороны человек, которого тянула вперед на поводке красивая колли. Он скрылся где-то в направлении «Харры». Спустя пару минут проехало пустое такси.

Наконец нью-йоркский детектив, набравшись мужества, вылез из своей машины, запер ее, и трусцой пробежался до «Порше». С помощью зажигалки он смог рассмотреть плашки. Все правильно. «АЛАН Б.» Спереди и сзади. Дурость! Только баб смешить.

Дориан обошел машину вокруг, внимательно вглядываясь в туманную дымку, – не смотрит ли кто в его сторону? – затем сел на корточки перед левым передним колесом. Подув на ладони, он проткнул камеру в трех местах крепкой спицей. «Порше» тут же осел ближе к земле и чуть наклонился вперед и налево. Дориан поднялся, сунул руки в карманы своего жиденького, бумажного свитерка и вернулся к своей машине.

Жаль, что ему не удастся провести денек-другой в Атлантик-Сити. Здешние казино работают всю ночь и закрываются только в шесть утра. К тому же он знал тут одного крупье и пару тепленьких девочек, которые бы не отказались лишний раз повеселиться за его счет. Ничего, в следующий раз.

Вернувшись в машину, он закурил сигарету, вжался в спинку сиденья и стал ждать.

Дориану было чуть больше тридцати. Это был крупный мужчина с мясистым, но привлекательным лицом и редеющими рыжими волосами. Он носил тренировочный костюм. Это было на самом деле смешно, так как Дориан люто ненавидел бегать, прыгать и вообще никакого отношения к спорту или хотя бы к здоровому образу жизни не имел. Темные спортивные трусы на нем были одеты поверх серых спортивных штанов, а на бумажном свитере была застегнута спортивная куртка. Его внимательные глаза были скрыты за розовыми очками, не имеющими оправы. Волосы были закрыты маленькой и круглой лыжной шапочкой зеленого цвета. Разумеется, шерстяной. Прежде чем еще раз покинуть свою машину, Дориан наденет другую шапочку. Тоже спортивную, но уже черно-желтую и другой формы.

В Нью-Йорке он работал в участке в Ист-Сайде, недалеко от «Грейси Мэншн», куда его по случаю торжественных приемов порой приглашали для охраны. Дориан Реймонд был умен, хитер. Это был закаленный боец, который умел выжить там, где не умели этого сделать более слабые люди. Он был заядлый игрок и бабник… Оба эти увлечения в конце концов и привели к разрыву семейной жизни с женщиной, которую он любил до сих пор.

Как игрок, он практически постоянно проигрывал и на этой почве редко вылезал из долгов. Он был просто помешан на игре. Для таких игро-наркоманов, каким был Дориан Реймонд, проигрыш приносил почти такое же удовлетворение, как и выигрыш.

Он жил текущим днем и ему было плевать на будущее.

Любовь пугала его. Постепенно он убедился в правоте одной аксиомы: чем больше любишь, тем больше от тебя требуют жертв на алтарь любви. А Дориану было почти нечего отдавать. Душа его была очень худым кошельком. Он боялся, что рано или поздно любимая поймет это. Будет стыдно. С этой точки зрения он был уязвим, а многочисленные коротенькие по времени любовные шашни с различными девчонками только выпячивали эту уязвимость. К сожалению, они также послужили и печальному разрыву его отношений с женой.

Только в самом конце, когда в сущности было уже поздно, он сказал Ромейн, как любит ее.

– Ты не любишь меня, – возразила она жестко. – Ты любишь совершенно неизвестный образ, в который ты вложил свой смысл и почему-то назвал моим именем!

– Черт возьми, ты не права. Какой такой образ?

– Тот, который сложился у тебя в голове по мере того, как ты трахал все новых и новых девок, на которых мог наложить свои лапы! Тот, который сложился в голове всех представителей твоей профессии и который гласит: «Все бабы бляди, за исключением нескольких мадонн». И ничего между этими двумя понятиями! Я говорю о том образе, который не имеет ко мне совершенно никакого отношения!

И тогда он вдруг понял, что все – это конец. А еще он понял, что она права в своих обвинениях, что ему никогда не доказать обратного.

Сидя в «Шевроле», Дориан с силой столкнул кулаки. Только сейчас он вспомнил о том, что сегодня у Ромейн день рождения. Несмотря на то, что они уже не жили вместе, он обязан был послать ей цветы, открытку или хоть позвонить… Теперь он ненавидел себя за то, что это как-то выпало у него из головы. Все сегодня идет, словно через задницу!

Вот и еще одна его ошибка, за которую придется платить. Лицо его исказилось злостью на самого себя и на все вокруг. Он с яростью ударил кулаками, по «баранке». Разве, потеряв Ромейн, он тем самым не заплатил сполна за все?!..

Спокойнее. Спокойнее. Сейчас нельзя терять над собой контроль. Его ждет работа, которую необходимо выполнить на уровне.

Он достал с заднего сиденья спортивную сумку, расстегнул ее, вынул пару кроссовок и надел их. Они были по крайней мере на полразмера ему малы. Ничего, не кросс бежать. Засунув руку в сумку еще раз, он извлек оттуда пистолет «Хай-Стандарт-22». Один из самых маленьких пистолетов и одновременно обладающий убойным калибром. Пуля, выпущенная из этого короткого ствола, понесется со скоростью в тысячу футов в секунду. Сотрудники ЦРУ предпочитали класть себе в карман именно это оружие. Как, впрочем, и профессиональные налетчики. К пистолету имелся глушитель.

В боковом кармашке сумки лежала фотография Бакстеда. Она была Дориану, в сущности, не нужна, ведь он хорошо знал Алана. Более того, симпатизировал ему. Дориан несколько раз встречался в этом городе с этим владельцем казино. У Алана было хорошее чувство юмора, он снабдил Дориана двумя хорошенькими танцовщицами из «Золотого Горизонта» и открыл ему в своем заведении длительный кредит. Дориан даже как-то был у него дома, обедал, играл с его детьми.

Но это не остановило его, когда ему предложили тридцатитысячный заказ на убийство Бакстеда.

Алан был привлекателен. Да и молод – ему еще не было тридцати. У него были вьющиеся волосы и свисающие по краям рта усы, которые делали его похожим на итальянцев-мафиози, с которыми он вел дела. Он был умен, сметлив, ловок, умел улаживать конфликты. Когда ему срочно нужны были деньги, он их всегда находил. Когда ему срочно нужны были большие деньги, он находил и большие. Никогда и никому не был должен. Он умел быть очень вежливым с «Усатиками», – бандитами, продолжателями дела Капоне, Лючиано и Дженовезе, – что ими ценилось. Он любил делать одолжения, хотя порой личная жадность играла с ним злые шутки. Когда она его охватывала, он забывал о чувстве меры. Пока ему это сходило с рук.

Жил он широко, открыто, бравировал своей неверностью прямо перед носом у жены, менял семнадцатилетних танцовщиц, как перчатки.

У Бакстеда было все: деньги, привлекательная внешность, семья, женщины, будущее. Но он хотел большего. Сегодня Дориан Реймонд приехал в Атлантик-Сити, чтобы лишить Алана всего, что у него было. Чтобы лишить его самой жизни.

– Я полагал, что у Алана есть защита, – проговорил шокированный Дориан в телефонном разговоре со Спарроухоуком, который связался с ним с Кайманских островов специально, чтобы передать заказ на убийство.

Бакстед со своим казино служил «легальным» прикрытием Карлосу Маджиоре, мафиозному князю, который контролировал весь рэкет Филадельфии и отмывал свои грязные капиталы в казино на всем протяжении от Атлантик-Сити, Флориды и до Лондона.

– Была, мой дорогой мальчик, была. А теперь нет. Пришло время насчет него подбить бабки. Между Молизом и Маджиоре было достигнуто согласие по этому вопросу, так что, можно считать, что господин Бакстед увольняется по сокращению штатов.

– С каких это пор он перестал устраивать мафию?

– Настоятельно рекомендую тебе, Дориан, не лезть шкурой на огород. Опасно. И не надо так расстраиваться. Это еще не конец света. Бакстед нажил себе врагов, которые способны его примерно наказать. Вот и все. Тебе дают тридцать тысяч долларов за работу.

Дориан присвистнул. Он стоял в телефонной будке на Лексинггон Авеню, рассеянно смотрел на толпы людей, лениво бредущих за стеклом по снегу и слякоти. Чтобы не отвлекаться на этот шум, Дориан зажимал ухо пальцем. Другим он внимательно слушал Спарроухоука. После объявления суммы гонорара – с особенным вниманием.

– Чувствую по тому, как ты затих, ты весь превратился в слух. Это хорошо, – сказал Спарроухоук. – Кстати, как там у вас погодка?

– Дерьмо.

– Понятно. А здесь очень даже ничего. Очень даже. Солнышко светит, воздух морской, соленый, пунш, ром. Красота, не правда ли? А что касается господина Бакстеда, то да упокоит Господь его душу.

Не так давно через «Мерибел Корпорейшн» семейный мафиозный клан Молизов приобрел «Золотой Горизонт» у Алана Бакстеда и шести его компаньонов, честных бизнесменов. Цена: около двенадцати миллионов. Бакстед решил забрать себе «голубиный список», а эти деньги кинуть своим компаньонам. Пусть делят по-братски. Когда они выразили свое несогласие по поводу этого, он припугнул их Карлосом Маджиоре. Одного только упоминания этого имени оказалось достаточно.

Ободренный этим успехом, Алан Бакстед решил в том же духе поговорить с Полем Молизом-младшим. Для того, чтобы произвести нужное впечатление на комиссию по игровым заведениям, которая должна была прибыть из Нью-Джерси, Молизы хотели, чтобы «Мерибел Корпорейшн» разделила казино «Золотой Горизонт» на паях с каким-нибудь честным бизнесменом. Однако, все честные бизнесмены наотрез отказывались иметь дела с грязными капиталами. Требовалось найти «лоха» и таковой был найден в лице Канаи и его «Мураками Электроникс». Японец предложил выкупить долю в десять процентов. Неплохо.

– Однако, – сказал Спарроухоук, – япошки требовали показать им «голубиный список» с фамилиями кутил, а без этого не соглашались вложить в казино ни йены.

– Ну так что ж? – удивленно спросил Дориан. – Поль купил бы список у Алана и все. В чем проблема-то?

– В чем проблема? У тебя все очень просто выходит, старик. На словах. Поль предложил этому педерасту сначала два миллиона, затем три. Алан согласился было на три, но потом ему моча в голову ударила и он передумал. Он, видите ли, передумал. Поднял планку до пяти миллионов и сказал: «Хочешь – покупай, не хочешь – проходи мимо». Точно не знаю, но, думаю, и тут не обошлось без упоминания дона Маджиоре. Алан, видно, решил запугать юного Поля. Полагал, что это сойдет ему в рук.

Дориан присвистнул.

– Придурок! Он что, не понимал, что сильно рискует, разговаривая с Молизом в таком тоне?

– Невежеству всегда море кажется по колено. Эгоистическое поведение господина Бакстеда поставило под угрозу приобретение крупнейшего в городе казино. Господин Бакстед обидел и оскорбил тех людей, которых не стоило обижать и оскорблять.

– Прелестно! Обидел и оскорбил макаронников! Пьяный он был, что ли? Ну да ладно… Теперь мне очень хочется узнать, каким образом Полю удалось заполучить на свою сторону Маджиоре, который является, насколько мне известно, непосредственным боссом Алана?

– Все очень просто. Аури сакра фамес, как говаривал Виргилий в «Энеиде». Проклятая страсть к золоту.

Прикрыв глаза, Дориан кивнул. Он понял.

Этого следовало ожидать. Алан забыл об одной вещи, о которой необходимо было помнить всегда. В преступном мире люди, которые презирают друг друга, могут расцеловаться, как братья, если задействовать определенную сумму. Эта сумма теперь обернулась для Алана Бакстеда, который так любил деньги, самым страшным и последним кошмаром в его непутевой жизни.

Маджиоре, разумеется, будет иметь свою долю в «Золотом Горизонте». Не контрольный пакет, – он ему и не нужен, – но все-таки кое-какие проценты. Его корпорация поставит казино свою охрану, сигареты, крупье. Он сможет в любое время отмыть в этом заведении очередную порцию своих заляпанных кровью капиталов. Поль оставит себе «голубиный список», заплатив Маджиоре откупного в один миллион долларов. Это выгоднее, чем торговаться с жадиной Бакстедом. Алан стал занозой между двумя мафиозными кланами. Он грозил стать причиной полномасштабных «гнилых разборок», которые бы отпугнули от Атлантик-Сити всех туристов. Нет Алана, нет и войны. Кровь прольется лишь один раз, когда Бакстеду свернут шею, а дальше все пойдет как обычно – бизнес. Мирный, спокойный бизнес.

Кроме того, у Поля на руках был один очень важный козырь, который, собственно, и решил судьбу его удачной сделки с Маджиоре относительно бедняги Алана.

– Речь зашла об одном файле, – сказал Спарроухоук. – Он хранится в офисе специальной комиссии, учрежденной губернатором Нью-Джерси. Это довольно глубокое и серьезное расследование темного царства Маджиоре. Все держится, разумеется, в строжайшем секрете. Так вот, шеф Бакстеда попросил организовать для него копию файла. Так сказать, для внутреннего пользования. Поль-младший пообещал ему, что «Менеджмент Системс Консалтантс» добудет эти бумажки и передаст ему… На второй день после того, как Бакстеда хватит внезапный удар.

– У вас это получится?

– Обижаешь, старик. Этот файл лежит в нашем банке данных уже в течение месяца. Пылится без дела. Информация – это самая твердая валюта, мой мальчик. Уж тебе-то, как полицейскому, это стоило бы знать в первую очередь.

– Да, спорить с этим не буду. Как насчет «голубиного списка»? Насколько я понял, мне нужно взять его у Алана и привезти в Нью-Йорк?

– Очень, просто очень рекомендую тебе не забывать про это случаем. Он будет в одном из карманов господина Бакстеда, когда ты принесешь ему весточку от бога.

– Почему вы так в этом уверены?

– А мы согласимся на условия этого мерзавца. Назначим встречу, на которую он поскачет вприпрыжку, размахивая над головой этим списком. Ты перехватишь его около дома его последней любовницы и немножко изменишь его маршрут, вогнав в его дурную башку пару-тройку хороших зарядов. Подручные дона Маджиоре в Филадельфии помогут тебе в этом деле. Они позаботятся о машине, оружии, адресе той проститутки, которую господин Бакстед в настоящий момент держит при себе, ну и так далее. Приступай к этой работе немедленно, дорогой мой. Мы не хотим, чтобы япошка потерял к казино интерес. Понял?

– Я иду на это с тяжелым сердцем, – признался Дориан. – Никогда не думал, что мне предстоит делать такую работу. Алан не такой уж плохой парень и…

– Ты за него не переживай. Такие как он наследуют землю. А «голубиный список» в раю ему не понадобится. О, кстати, через четыре дня в Атлантик-Сити дерется наш бравый Робби! Полноконтактный карате, никаких практически ограничений! Насколько я знаю, какой-то там бывший чемпион вернулся с пенсии специально для того, чтобы лишний раз получить от Робби по башке. Похоже, наклевывается неплохое шоу! Жаль, не смогу приехать, у меня дела в Далласе.

– Если я и буду в тот момент в Атлантик-Сити… Надеюсь, вы извините мне то, что я не появлюсь на том матче? Туда понаедет много народу из Нью-Йорка. Не дай бог меня кто-нибудь узнает в лицо… Нет, так рисковать не буду. Закончу с Аланом и тут же домой.

– Вот это правильно, дорогой мой, правильно. Нечего светить повсюду жопой. Действуй, как во Вьетнаме. Ударил и моментально в кусты.

– Скажите Робби, что я желаю ему удачи.

Дориану приходилось выполнять ту работу, которую, в сущности, лучше сделал бы Робби. Но Спарроухоук берег Робби и на пушечный выстрел не подпускал его к заказным убийствам. А Дориану всегда нужны были деньги. Ему было грех отказываться. Вот сейчас, к примеру, он должен пятнадцать тысяч в одном казино, не считая более мелких долгов. Гонорар за убийство Алана позволит ему еще раз выбраться из глубокой ямы с дерьмом и встать на ноги.

Что же касается вопроса о заказных убийствах и о Робби, то он только этим делом и занимался во Вьетнаме. Насобачился, гад! Правда, там была все-таки война, но все равно Робби убивал не просто так… Он вкладывал в это всю свою душу, все свое сердце. Работал не за страх, а за совесть. Он делал даже такое, на что никогда не решился бы Спарроухоук, на что никогда не решился бы Дориан. Если Робби только позволить вырезать людей в Штатах так, как он это делал во Вьетнаме, скоро Америка превратится в один огромный лагерь смерти, где надо всеми людьми будет довлеть одно чувство – ужас перед Робби.

Дориан был тяжелее Робби почти на сорок фунтов, но ему никогда, – даже спьяну, – не пришло бы в голову сразиться с ним врукопашную. Однажды, – это было в одном сайгонском баре во время войны, – Дориан видел, как Робби без лишнего шума отрубил четырех «зеленых беретов». У двоих из них в руках были к-бары, – боевые ножи, – и они умели ими пользоваться. Но их знаний и навыков оказалось недостаточно… Один из парней из этой драки вышел законченным инвалидом.

Дориан до сих пор временами встречался, – по большей части случайно, – с Робби. Но между ними уже не было той близости, которая достигается между людьми на войне. Вьетнам окончательно ушел в прошлое.

Это еще хорошо, что в мирное время Робби отводит душу на соревнованиях по карате. У Спарроухоука были, конечно, свои интересы, но все равно ему надо было сказать большое спасибо за то, что он держит Робби в узде. Если бы тому хоть раз предложили деньги за убийство человека, наступила бы настоящая катастрофа.

* * *

Дориан стоял перед своим «Шевроле», натянув лыжную шапочку на глаза. Пистолет двадцать второго калибра был заткнут за пояс спортивных штанов, а сверху закрыт курткой. На его часах было десять минут десятого. «Встреча» Алана с «покупателями» была назначена на половину десятого. В одном номере «Золотого Горизонта», который располагался в центре города. Пора уж ему ехать туда.

«Это всего лишь бизнес, Алан, – говорил про себя Дориан. – Мой бизнес. Не обижайся».

От холода Дориан сначала стал подпрыгивать на месте, потом прижал локти к бокам и побежал. Произвольно шлепал по слякоти подошвами кроссовок. Рот его был открыт. Согнутые в локтях руки неритмично двигались. Тоже мне кросс!

Уже через квартал он стал выдыхаться.

Навстречу из тумана выскочил грузовик. Дориан запрыгнул на тротуар, а потом опять выскочил на проезжую часть.

Нет, он решительно не мог понять тех людей, которые бегают для своего удовольствия! Какое тут может быть удовольствие?..

Он пробежал еще квартал, а после третьего повернул назад.

Бакстед уже был возле своего «Порше». Это мог быть только он, хотя на таком расстоянии, – да еще этот туман, – невозможно было сказать точно.

Что если это какой-нибудь хулиган пытается взломать машину? Какой-нибудь «Нигер» ковыряется в замке крючком для одежды?

Нет, только не это!

Назад он побежал быстрее. Ноги громко шлепали по асфальту. В рот, сбивая дыхание, забивался мокрый туман. За спиной показалась машина. Она поймала Дориана в лучах своих фар, затем проехала справа от него, а через несколько секунд осветила «Порше» Бакстеда. Да, это был Алан, теперь сомнений уже не оставалось. Он стоял возле своей машины, злобно пинал ногой переднее колесо и ругался на всю улицу.

Вскоре он услышал приближение Дориана. Обернулся. Узнал? Неизвестно. Он стал размахивать над головой большим коричневым конвертом, – ага, вот он! – и крикнул:

– Эй! У меня шина спустила. Помоги.

Дориан огляделся по сторонам. Никого не было. Та машина уже уехала. Он на бегу отогнул полы куртки и вытащил из-за пояса пистолет. Остановившись в самый последний момент, он занял удобную для стрельбы стойку, – пистолет держал в обеих руках, – направил дуло на Бакстеда и с расстояния всего в несколько футов выпустил первую пулю. Пистолет дернулся, раздался негромкий хлопок, какой бывает когда открываешь банку с пивом. Алан подлетел в воздух и через пару секунд осел по крылу «Порше» на землю. Одна нога неловко подогнулась под его задницу. Конверт упал на капот машины.

Горло невыносимо саднило от недавней пробежки. Легкие раздирали грудь. В висках стучала кровь. Дориан подошел к Алану поближе и взглянул на него сверху вниз. Затем он произвел еще четыре выстрела: два в голову и два в сердце. Наконец опять заткнул пистолет за пояс. В сумерках и тумане кровь, выступившая на побледневшем лице Алана Бакстеда, казалась тонкими полосками черного целлофана. Также поблескивала. Дориана затошнило.

Но он еще не закончил. Нужно было оставить «послание».

Он вытащил из кармана бумажного свитера несколько пятидесятидолларовых купюр и порвал их напополам. Он затем нагнулся над убитым и рассовал порванные банкноты ему по карманам, а одну положил ему на шею и прижал золотой цепочкой.

Вот теперь все.

«Послание» было предельно ясным – жадность фраера сгубила.

Дориан выпрямился и подхватил с капота конверт. Он сразу же нащупал пальцами запечатанный внутри блокнот или тетрадь.

В ту минуту он старался не вспоминать о том, что у Алана осталось два пятилетних сына-близнеца.

* * *

Спустя полчаса в Эушен-Сити Дориан бросил телефонную трубку обратно на рычаг, вышел из будки и первым делом запрокинул в рот бутылку водки. Черт! Пустая! Поморщившись, он швырнул бутылку через плечо в сугроб.

Ромейн была вежлива, поблагодарила за то, что он не забыл о ее дне рождения, но… Но голос ее был холодный, отстраненный. Было очевидно, что она не хочет с ним говорить. Хочет, чтобы он оставил ее в покое. Уже через минуту она сказала, что очень занята и должна куда-то идти…

Из Атлантик-Сити Дориан не сразу отправился в Нью-Йорк. Для начала ему нужно было поменять машины. А это означало, что он должен прибыть в Эушен-Сити, маленький и тихий городок не берегу Джерси. Пятнадцать минут езды на юг от Атлантик-Сити. Прибыв на место, он припарковал «Шевроле» на условленной боковой улочке, переоделся в нормальную одежду, затем перешел улицу и сел в темный «Форд». Пистолет двадцать второго калибра был в одном из карманов его пальто, глушитель – в другом. Еще заранее было обговорено, что от «Шевроле» избавятся ребята Маджиоре, а об оружии позаботится сам Дориан.

Уже сидя в «Форде» и греясь от печки, он увидел, как из ближайшего ресторанчика на улицу вышел молодой парень в армейского покроя шинели и бейсбольной шапочке. Как ни в чем не бывало, он сел за руль оставленного Дорианом «Шевроле» и уехал. «Шевроле», – как, впрочем, и «Форд», – была ворованной машиной. В конце концов она осядет в каком-нибудь дешевом магазинчике, еще немного погуляет по рукам, пока ее окончательно не раздолбают, а потом будет продана в Европу или Южную Америку.

Дориану нужно было срочно выпить. Он сходил в тот ресторан, откуда вышел парень в шинели. Так твою мать! Эушен-Сити оказался абсолютно «сухим» городком. Ему сказали, что винный есть только за мостом.

Он-таки добрался до бутылки. Пил ее из горлышка, сидя в машине и равнодушно глядя через лобовое стекло на окружающий его пустынный пейзаж. Он пил и думал о Ромейн, о бедном придурке Алане… Вскоре Дориан понял, что не уедет в Нью-Йорк, не позвонив отсюда Ромейн. Перед винным магазином как раз стояла телефонная будка.

Но она сказала, что «очень занята»! Она, видите ли, «очень занята»! Когда он услышал от нее такие слова… И, главное, сегодня! Когда он больше всего в ней нуждался!.. Это было равносильно удару поддых.

Вернувшись в «Форд» и громко хлопнув за собой дверцей, Дориан уже хотел включить зажигание, как вдруг увидел человека, который вышел из удаленного от всех прочих домика и трусцой направился в его сторону, равномерно преодолевая пятна темноты и пятна, залитые бледно-мерклым лунным светом. Дориан хотел уже на него плюнуть, как вдруг что-то в нем привлекло его внимание. Мужчина бежал легко и ровно, чувствовалась натренированность. Он словно скользил по земле. Никакого напряжения. Вглядевшись в его фигуру, Дориан понял, что этот человек кое-кого ему напоминает, но… За каким чертом он вдруг оказался в такой глухой деревне?! Нет, это не он… Не может быть…

В следующее мгновение Дориан рассмотрел в руке у бегущего человека кейс. Кейс его. Ошибки быть не могло.

– Это был Робби.

Дориан был шокирован. С этой секунды он действовал чисто инстинктивно. Вжался в спинку сиденья и съехал по нему вниз, чтобы не засветиться через стекла машины. Досчитав до десяти, он вновь выпрямился. Человек уже пробежал мимо его машины и теперь удалялся. Дориан обернулся и стал смотреть ему вслед. Определенно, это Робби. Сегодня вечером он должен драться в Атлантик-Сити под рукоплескания переполненных, возбужденных трибун. Какого хрена он здесь делает? Куда бежит? На матч?

Дориан взглянул на свои часы. Да, матч еще не начался. Пожалуй, успеет. Но…

Все это не имело никакого смысла. Почему он здесь оказался? Здесь, где нет ничего, кроме нескольких домов, деревьев, широких песчаных пляжей и дороги, которая вела к мосту, за которым раскинулся Эушен-Сити?

Дориан узнал его главным образом по кейсу. Робби носил в нем всегда свое ги и защитные бинты. Каждый год Спарроухоук привозил ему из Лондона по одному такому кейсу с хитрым кодированным замком.

Дориан продолжал наблюдать за Робби. Вот он сел в машину, развернулся и на большой скорости поехал в сторону моста и Эушен-Сити. А оттуда, очевидно, в Атлантик-Сити. Не нужно было быть гигантом мысли, чтобы догадаться.

Дориан перевел взгляд на тот дом, откуда Робби пару минут назад появился. Обычный, одноэтажный, деревянный домик, каких много. Дориан покачал головой. Все это довольно странно. Тем более странно, что сегодняшний вечер был ознаменован для Робби новым поединком на ринге в Атлантик-Сити.

Так что же все-таки он делал здесь?

* * *

Атлантик-Сити.

– Робби!!!

– Робби!!!

– Робби!!!

Трибуны выкрикивали его имя ритмично, сопровождая оглушительными рукоплесканиями каждый слог. Гром прокатывался по ним из конца в конец. В зале стоял настоящий конец света!

Но цаншин, – концентрация, – требовала от бойца одного: буравить противника глазами, пробиваться своим взглядом к нему в мозг, в сознание, искать и находить слабости, которые можно использовать в бою против него. Робби Эмброуз не обращал внимания на тысячи своих поклонников, которые, надрывая глотки, выкрикивали его имя и вообще бесновались на трибунах.

Робби неподвижно сидел в своем углу. Дыхание его было ровным. Из-под нависших бровей он смотрел через весь ринг прямо в глаза Карлу Уотерлингу.

У Уотерлинга вспух левый глаз. Бровь была рассечена и из нее сочилась кровь. На левом боку виднелись розовые рубцы. Это были следы ног Робби. Рубцы видно саднили. Над Уотерлингом склонился спортивный врач и осторожно ощупывал его ребра. При каждом прикосновении чужих рук боец стискивал зубы и морщился, шумно дыша через нос.

«Ага! Больно, дружок, – весело думал Робби. – Это еще что! Я тебе еще не то покажу, приятель».

Перед глазами бойцов замелькала белокурая, хорошенькая девчонка. Помада на ее губах лоснилась и блестела. От этого казалось, что у нее влажный рот. Она грациозно двигалась вдоль канатов ринга, высоко поднимая над головой табличку, на которой значилось: «ТРЕТИЙ РАУНД». На нее свистели, кричали непристойности, но она продолжала улыбаться. Такая работа. Лишь Робби, однако, она улыбнулась искренне.

– Удачи, – шепнула она, проходя рядом с ним.

Он почувствовал в этом слове нечто большее, чем просто доброе пожелание. Надо ее запомнить.

Робби настолько замкнулся на Уотерлинге, что совсем не слышал того гама, который производился тысячами разгоряченных спиртным и зрелищем болельщиков, и вот уже полчаса непрерывно висел в зале. В его сознании звучал лишь один голос. Голос большого воина. Наму Амида Хачиман Дай-Босатсу. И Робби ответил этому голосу: "Слушай меня, о великий Бодхисаттва, бог войны! Я твой меч, твоя воля, твой подвиг. Четыре главных элемента, – огонь, вода, металл и дерево, – во мне.

Я черпаю силу от твоей силы!

Я исполнил Чи-матсури, обряд крови!

Я истинный буши. Я самурай, которому тысяча лет!

Я черпаю силу от твоей силы!"

– Робби!!!

– Робби!!!

– Робби!!!

Он сморгнул, отодвинул на самый задний план то, что сделал сегодня вечером с той женщиной из окрестностей Эушен-Сити. Он совершил ритуальное убийство, которое должно было стать гарантом его сегодняшней победы. Как и все прочие, эта женщина легко куталась на полицейскую бляху.

Потом она отдала свое тело на алтарь бога войны.

Он почувствовал легкий толчок в плечо. Это был Сет, его секундант. Он протягивал ему калу. Робби взял ее и положил в рот. Резина приятно давила ему на десны и зубы. Он сильно прикусил ее, как конь закусывает удила.

Когда он встал на ноги, рев в зале возрос по крайней мере в два раза против прежнего. Зал зачарованно смотрел на Робби Эмброуза. Этот боец славился тем, что с какой-то, почти сверхъестественной способностью отыскивал в противнике все его слабости и на все сто процентов использовал их в бою. Теперь он стоял в своем углу, выпрямившись, легко балансируя на носках ног. Он был само ожидание. Кровь мощными струями переливалась в нем. Через несколько секунд ударит гонг и…

Это был профессиональный вид спорта. Фул-контакт, полный контакт. Этот вид спорта в последнее время прогрессировал в Америке самыми быстрыми темпами. Он комбинировал в себе черты западного бокса и техники карате. Всего за десять лет своего существования он стал поистине «творческим продолжением» традиционной японской формы рукопашного боя, стал ее наисовременнейшей версией. По своей популярности в массах болельщиков и по накалу соревнований фул-контакт окончательно оттеснил с первых позиций традиционные поединки (неконтактное карате), суть которых заключается в том, чтобы не проводить удары, а лишь точно имитировать их, не доводя до конца.

Новый вид спорта еще называли кикбоксингом. Поскольку уровень травмоопасности повысился в неизмеримое количество раз, пришлось ввести кое-какие, – пусть символичные, – меры безопасности. Если в неконтактном карате бойцы выходили на татами с обнаженными руками и ногами, то в кикбоксинге использовались перчатки и особая обувь из пористой резины. Были запрещены удары в пах, горло и суставы.

Атаки производились в основном в верхнюю часть тела противника, хотя можно было наносить удары по ногам. Точнее, в ляжки и икры. Каждый раунд длился по две минуты. Боец терял очки на «грязных» ударах и если не преодолевал минимальную планку по ударам за один раунд. Необходимо было провести по крайней мере восемь ударов. Победы фиксировались, как в боксе: нокаутом, техническим нокаутом и решением арбитров.

На сегодняшний бой билеты были проданы за несколько недель до представления. Это действительно был примечательный матч. На ринге встречались два самых именитых бойца за всю короткую пока историю американского полноконтактного карате. Перед тем, как уйти из спорта. Карл Уотерлинг был единственным бойцом, который мог похвастаться победой над Робби. Все прекрасно помнили тот бой. Победа была присуждена Уотерлингу решением арбитров и вызывала серьезные сомнения. Робби, например, в душе всегда знал, что вышел победителем и тогда, когда ему засчитали поражение. Но Уотерлинг был чемпионом и бой проходил в его родном зале.