Текст книги "Моя география. Сборник стихов"

Моя география
Сборник стихов
Марк Шабашкевич

* * *

© Марк Шабашкевич, 2022

ISBN 978-5-0055-9982-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

На лётном поле Шереметьево

Закрылись двери в самолёт,

Открыв нам паспортной отметиной

В свободный мир свободный вход.

Открыв нам горы Калифорнии,

Ванкувер, Вену и Париж,

Волчицу Рима с римским Форумом

И многорядье пражских крыш.

И дав нам раньше невозможную

Причастность к жизни разных стран.

И радость с сумкою дорожную

Взять, и махнуть за океан.

Афин архитектура строгая,

Брюссель и рейнские леса

Не раз манили нас в дорогу,

Нам обещая чудеса.

Но главное, что нас отметила

Судьба вниманием своим,

Помимо всех подарков этих

Нам подарив Иерусалим.

Амстердам-Брюссель

Июнь 2001 г.

* * *

Я брожу по улицам пустынным,

Фонари разлили свет лимонный.

Где-то за углом ворчит машина.

Тень за мной ползёт в унынье сонном.

Город спит в молчание погружен.

Отражаем мокрыми камнями

Свет реклам рассыпался по лужам

Красными дрожащими огнями.

 
Мелкий дождик в крыши бьёт упрямо,
Сверху тучи глыбами базальта,
Золотым узором в чёрный мрамор
Листья клёна липнут на асфальте.
 
 
Далеко в порту сирены воют,
Тщетно к чьей-то памяти взывая.
Ветер над трамвайною дугою
Звёзды-искры с провода срывает.
 
 
Город этот, где я рос и дрался,
Где играл в туземцев и пиратов,
Первый раз влюбился и расстался
В поезд сев со школьным аттестатом.
 
 
Где в приморский парк по воскресеньям.
Я мальчишкой бегал на свиданья,
Где от грусти я искал спасенья
Пережив любовные страданья.
 
 
Где нашёл любовь свою большую,
Где мои потом родились дети.
И недаром про него пишу я:
С городом я прочно связан этим.
 

2020

* * *

Япония, Япония – далёкая страна

У самой кромки солнечной находится она.

Я много о Японии и слышал и читал,

Она по территории России не чета.

И, несмотря на разницу объёмов и культур

Упал к ногам Японии когда-то Порт-Артур.

Я знаю, отличается японский Новый год

И что весной там сакура красивая цветёт,

Что добавляют к имени японцы слово «сан»

И проиграли бой они у озера Хасан,

Что гордый и талантливый в Японии народ

И далеко технически она ушла вперёд.

И хоть язык неведомый порою режет слух

Ценю я их обычаи и самурайский дух.

На знамени Японии огромный красный круг

И, уж, давно в Японии живёт мой старший внук

А потому далёкая восточная страна

Теперь такая близкая, и прелести полна.

21—29. 04. 2010

* * *

У моря в Поморье

Взамен надоевших Италий и Греций

Французов, китайцев, британцев и немцев

Задумали мы посетить Лукоморье —

Болгарский курорт под названьем Поморье.

Поморье находится прямо у моря.

Отели друг с другом удобствами спорят

И стройный вдоль берега выстроив ряд

Красивые здания в воду глядят.

Там славный спокойный и гордый народ

У самого синего моря живёт,

В войну он не выдал нацистам евреев

И это, конечно же, душу мне греет.

Там роскошь не лезет нахально в глаза,

Но всё-таки есть и о чём рассказать.

Там зелени много и много воды,

И много они натерпелись беды.

Я рад, что на землю, на эту ступил,

Как «Терра Инкогнита», вроде, открыл.

И новые эти открывши края.

Колумбом себя вдруг почувствовал я.

21—29. 04. 2010

* * *

 
Мы с Прибалтикой расстались,
И как в Лету окунулись.
Хоть обратно и не рвались,
Но решились и вернулись.
 
 
Пляж и парк и детства тропы
Снова так приятны взгляду.
И по улицам протопав,
Мы им были очень рады.
 
 
Наша молодость промчалась
Там, как резвый конь, галопом.
И познали мы немало,
Что-то всё-таки прохлопав.
 
 
Город где мы жили прежде
Вовсе не был Конотопом.
По культуре и одежде
Он для многих был Европой.
 
 
Срок пришёл, настало время,
С ним простились и расстались.
И разлука нам не бремя —
Всё-таки следы остались.
 
 
То, что в детстве в нас созрело,
То, что греет бесконечно,
То, что хоть и пролетело,
Всё же врезано навечно…
 

Август 2013

* * *

Двенадцать лет, как мы в стране,

Двенадцать лет уже прошло

С тех пор, как озеро огней

Вдруг появилось под крылом.

И кто-то крикнул – Тель-Авив,

И кто-то шапку мял в руках,

И все захлопали решив

Восторг свой выразить в хлопках.

И с трапа первые шаги,

Как будто с вышки головой,

И пожеланий хор благих,

И чувство, что теперь ты свой.

А в воздухе теплынь стоит

Ноябрь превращая в май,

И у компьютера пакид* —

Апостол Пётр с ключами в рай…

*пакид – (иврит) – чиновник

23.11. 2001

* * *

Таллин

Я люблю этот город. Эти серые стены.

Эти старые башни под крышами острыми.

И остатки былых укреплений военных,

И разрушенных замков заросшие остовы

И цепочки огней в бесконечном узоре.

Вниз под гору бегущие узкие улицы,

И Балтийское серое небо и море,

Что сливаясь вдали, одинаково хмурятся.

Островерхие кирхи, их медные шлемы

И нехитрый модерн довоенной Европы,

И каштанов, от долгой проснувшихся дремы,

Неразгаданный нами таинственный шепот.

Я люблю этот город, люблю бескорыстно.

Мне не нужно отцовство чужого народа.

Он останется в сердце навеки и присно*

Чувством первой любви. Без конца. Без исхода.

1954 г.

* Присно – незабываемо

* * *

Туда и сюда головою верчу

Крутою дорогою горною,

Слова благодарности Богу шепчу

В восторге от гор Калифорнии.

И трудно поверить, что множество лет

На просьбу куда-нибудь выехать

Всегда отрицательный ждал я ответ

С клеймом «буржуазного вывиха».

Я накрепко к Родине был пригвождён.

И пуще невинности девичьей

Был ею храним я. И был принуждён

Мир видеть глазами Сенкевича.

И вот я теперь на автобусе мчусь,

Забыв всё плохое и вздорное.

Слова благодарности Богу шепчу

За то, что я здесь в Калифорнии…

Июль 1997

* * *

 
Библейский Египет теперь предо мной
Стоят пирамиды одна за одной.
Неужто, тот самый, который во сне,
Как будто из сказки, привиделся мне!?
 
 
А зрение эту картину двоит:
И кажется мне, что в тени пирамид
Не гид, а надсмотрщик с плёткой стоит
И предков моих погоняя кричит.
 
 
А вот знаменитый Суэцкий канал,
Который преградой десантникам стал.
Но помнит, наверное, до сих пор он.
Как справился с этой преградой Шарон.
 
 
Но новый уже открывается мир
И вот предо мною огромный Каир
В музеях, садах и проспектах лежит
И радует глаз замечательный вид.
 
 
Сегодня я новый Египет открыл:
Конечно не ангел, конечно без крыл.
С которым, уж если не выйдет дружить,
Но, всё-таки. можно в согласии жить…
 

1994

* * *

Про Лиепаю

Я помню годы сороковые,

Послевоенный победный гром,

И вижу город, каким впервые

Его увидел в сорок шестом.

В своём кургузом смешном пальтишке

С открытого кузова грузовика

Смотрел я жадным взором мальчишки

Сюда попавшего издалека.

Совсем, совсем из другого мира,

Где двадцать метров на восьмерых,

Где двор немощённый с вонью сортиров

И вкусный пряник – коровий жмых.

А тут в квартирах ванны и души,

В подъездах – хоть пыль проверяй платком,

А на базаре, радуя душу,

В густой сметане ложка торчком.

А в центре города на канале

Словно бы выросли из земли

И меж домов и деревьев застряли

Большие ржавые корабли.

Ходил трамвай похожий на конку

И лошади фурманов мимо неслись

О мостовые цокая звонко,

И на работу пленных вели.

А сколько было вокруг развалин,

Шашек толовых и гранат.

Даже в каком-то одном подвале

Нашёл я сломанный автомат.

Пожар войны ещё тлел догорая,

И не был страх бомбёжек забыт,

А мне, мальчишке, казался раем

Вновь обретённый невиданный быт.

И было всё впервые и внове,

И всё интересно было вокруг.

Я был уверен, что жизнь готовит

Мне подарки, как лучший друг.

А понеслась эта жизнь кометой

Хвост лет на землю пролив дождём.

В ней есть, конечно, и то и это,

И то, что ждём мы и, что не ждём.

Есть дни везенья и дни ненастья.

И всё же, вроде, важней всего,

Что в жизни есть ощущение счастья.

И жизнь порою дарит его.

Ноябрь 1997

* * *

Иерусалим

Солнце взошло из-за гор Иудейских,

Плавленым золотом брызнув в глаза.

И переполненный чувством еврейства

С Иерусалимом я солнце связал.

С давних времён средь мучений и стонов

В пытках терзающих душу и плоть

Он, как и солнце, давал миллионам

Силу и свет и надежды тепло.

Ведь не случайно евреи шептали

В лагерном страшном немецком аду

С робкой надеждой, в тоске и печали:

«В Иерусалиме в грядущем году!»

Выжил народ мой в погромах и гетто.

Вновь государство евреев создал.

И отстояв своё право на это,

Иерусалим никому не отдал…

Февраль 2000

* * *

Я шагаю по Парижу,

Как когда-то по Москве.

Восхищаюсь всем, что вижу

Посещаю каждый сквер.

Мне знакомы эти стены,

Эти парки и сады,

Букинисты возле Сены

И каштаны у воды.

Здесь я дрался на дуэли,

Тут влюблялся «без ума»,

Мчался к стенам Ла Рошели

За героями Дюма.

Бильбоке «ловя ретиво

Побеждал я всех в игре

И в бистро» за кружкой пива

Иногда болтал с Мегре.

Здесь на улице тенистой

Я давно когда-то жил,

И для импрессионистов

Я натурщиком служил.

И дома запомнил эти

От фундаментов до крыш.

Ты меня, как друга встретил,

Я твой верный друг, Париж…

Август 1998

* * *

 
Мы, компания крутая.
Мы гуляем по Китаю,
По Пекину, по Стене,
Будто всё это во сне.
 
 
Здесь красиво, экзотично
И еда вполне прилична,
Хоть манеры здешних масс
Непонятные для нас.
 
 
Сувениров тьма повсюду:
Сплошь драконы, звери, Будды.
Очень много разных Будд,
Будда там и Будда тут.
 
 
Головы у них как яйца,
А вокруг одни китайцы.
Нет евреев – «юден фрай»,
Вот где для арабов рай!
 
 
Нет сегодня дадзы-бао,
Но с портрета смотрит Мао,
Словно требует в ответ
Предъявить мой партбилет.
 
 
Завтра утром на рассвете
Мы места покинем эти,
Вспоминая дивный край
По названию Китай.
 

28. 01. 2008

* * *

 
Гид, стараясь, выступает.
Мы глазеем, мы ступаем
По полам дворцов,
Сувениры покупаем
И историю копаем,
Ну, со всех концов.
 
 
            На Кортино де Ампе'ццо
            Очень весело вертеться
            Среди богачей
            Горы слева, горы прямо,
            Впереди трамплин. Тот самый!
            А внизу ручей.
 
 
Ах, Виченца! Ах, Верона!
Где Джульетта нам с балкона
Шлёт рукой привет.
По Венеции гуляем
Трат немало позволяем.
Жаль, что денег нет.
 
 
                 На гондоле по каналам.
                 Мы в экстазе, и немалом
                 Давняя мечта!
                 Гондольер поёт тихонько
                 Шевелит веслом легонько.
                 Шик и красота!
 
 
Вот вернёмся мы отсюда,
Ведь кончается и чудо,
Надо понимать.
И не раз красоты эти,
Пиццы, Кьянти и спагетти
Будем вспоминать.
 

3 июля 2007

* * *

 
22 июня 1941 г
На открытке пасторальной
Воронцовский переулок.
Не известный, не центральный,
Так, – одесский закоулок.
 
 
И чугунные ворота
С кованной старинной рамой.
А из них выходит кто-то —
Шестилетний мальчик с мамой.
 
 
И мужчина с пистолетом,
В форме, шпалы на петлицах,
Девушка —студентка. Это
Мальчика того сестрица.
 
 
Вроде  вышли на прогулку
Мама почему-то плачет
И верхом по переулку
На коне военный скачет.
 
 
Мальчик весело смеётся.
Ярко ярко солнце светит.
Он не знает: не придётся
Вновь войти в ворота эти.
 

2012

* * *

 
Я вернулся домой. Здесь мой дом, мой порог,
моя крепость.
Здесь родные мои, мои предки, враги и друзья.
Хоть цветы иногда перевиты здесь траурным
крепом,
Как ни странно, себя в безопасности чувствую я.
 
 
Он как сказочный Феникс из пепла вставал многократно.
Невелик. Но воистину сказано: «мал, да удал».
Хоть общаться с соседями, как-то,
не очень приятно,
И  нам  многого  Бог, к сожалению, вовсе не дал.
 
 
Я приемлю здесь всё: и жару,
и кашрут, и ермолки,
И крикливый, порой, стоязыкий плавильный
котёл.
А отсутствие мною любимых сирени и ёлки
Мне не кажется самым ужасным
и страшным из зол.
 
 
Есть большие и очень богатые страны на свете.
Израи'ль не такой. Он не очень удобный,
 но МОЙ.
И по миру постранствовав
парочку тысячелетий.
Понял я, наконец: ЗДЕСЬ мой дом.
Наконец, я вернулся домой…
 

1990

* * *

 
Я на фоне пирамид,
Я у Эйфелевой башни.
Я, и сзади чудный вид
И на фото день вчерашний.
 
 
Щёлкнул фотоаппарат.
Остановлено мгновенье.
Много – много лет назад
Я застыл в благоговенье.
 
 
Перед тем, что сотворить
Удалось мне это чудо.
Перед тем, что может быть,
Птичка вылетит оттуда.
 
 
Перед тем, что я проник
В тайны времени случайно
И короткий этот миг
Сделал в жизни чрезвычайным.
 

Август 2004

* * *

 
Я рву фотографии. Рву своё прошлое
Страну покидая, меняя судьбу.
Оставив  плохое, оставив хорошее.
Советскую власть  оставляя в гробу.
Не знаю, насколько здесь радость уместна.
Но словно вторично родившись на свет
Бросаюсь туда, где мне всё неизвестно,
Туда, где я не был две тысячи лет.
 

Ноябрь 1989– май 2009

* * *

 
Голубое небо. Розовые горы.
И полно приезжих. Едут стар и млад.
Словно бы из сказки вырос этот город,
Наш еврейский Сочи. Славный наш Эйлат.
 
 
В синем-синем море  плавают дельфины.
Косяки красивых экзотичных рыб.
И везёт туристов к рыбам субмарина,
И на дне коралов разноцветный гриб.
 
 
А вокруг пустыня в прозябанье сонном.
Лишь песок и камни, змеи и жара.
И почти, что рядом копи Соломона —
Канувшая в Лету славная пора.
 
 
Здесь сражались люди, здесь стреляли пушки.
Память сохраняет здесь следы войны.
И на карте это стало нашей Кушкой —
Самой южной точкой маленькой страны.
 
 
Много есть красивых мест на белом свете,
Побывать в которых я, конечно, рад.
Только почему-то болен местом этим,
Где на Красном море город есть Эйлат.
 

Август 2004

* * *

 
В ноябре мы приехали,
А очнулись к весне.
Наслаждались утехами,
Жили словно во сне.
 
 
После всех наших сложностей
В той безумной стране,
Обалдев от возможностей,
Здесь прижились вполне.
 
 
Хоть томило неясное:
Что же будет теперь?
Но в то время прекрасное
Мы не ждали потерь.
 
 
Как не ждут неприятностей
От колючек у роз.
Быстро кончились частности,
Всё настало всерьёз.
 
 
И заботы обычные,
И с террором война,
И своею привычною
Стала эта страна.
 

Август 2004

* * *

 
«Откуда у парня испанская грусть?» (М. Светлов. «Гренада»)
Что думал я тогда в «Долине Павших»,
Где каудильо Франко похоронен,
На крест огромный глядя? Ведь по нашим
Понятиям, всегда односторонним,
Он победившим в битве предназначен.
Не побеждённым. Горе побеждённым!
 
 
Но тот же Франко всё переиначил
И над могилой общей, как знамёна
Склонились лавры. Мирно спят: испанец,
Американец и еврей французский,
Фашист и коммунист – республиканец
И превратившийся в испанца лётчик русский.
И тех и этих в бой вела Свобода.
 
 
Но на богов различных уповая
Драли’сь они от имени народа
Друг друга беспощадно убивая.
Сравняла смерть сражавшихся когда– то.
Неважно, был героем или не был,
И вот теперь за гибель их оплата:
Над всей Испанией безоблачное небо*
 

Ноябрь 2004

* Эта фраза, переданная по радио, была паролем для начала мятежа генерала Франко.

* * *

 
Корабль по волнам бежит,
Тихонько палуба дрожит,
А мы на палубе сидим,
Вдыхая корабельный дым.
 
 
Нам хорошо, нам хорошо.
Корабль наш такой большой.
Плывёт неведомо куда.
Везде вода, вокруг вода.
 
 
Луна дорожку серебрит,
Вот это вид, прекрасный вид!
Сидим в шезлонгах развалясь,
Покоем наслаждаясь всласть.
 
 
Ты смотришь, всё вокруг любя,
Принцессой чувствуя себя.
И обещает сто чудес
Корабль этот – «Дрим Принцесс».
 

2005

* * *

 
Стамбул-Константинополь
Купола мечетий, иглы минаретов,
Многоцветье красок, пестрота нарядов.
С детских лет знакомо было нам всё это
Из восточных сказок от Шахеризады.
 
 
Гомон на базарах, запахи кебаба,
Бирюза в серёжках, бирюза заливов.
И глаза турчанки, что из-под хиджаба
Выглядят, как будто, две блестящих сливы.
 
 
Посреди Босфора, посреди Стамбула,
Пять ветров собрались здесь по воле рока:
Византийским ветром с Запада подуло,
Оттоманский ветер прилетел с Востока.
 
 
Ветер из Магриба – африканский ветер.
Пот рабов галерных, евнухи в гаремах
Все они, конечно с кожей в чёрном цвете,
Словно их сапожным вымазали кремом.
 
 
С Севера российским порохом пахнуло,
С Юга аравийский суховей пустыни.
Ну, а мы бродили мирно по Стамбулу,
Поедая фрукты, арбузы и дыни.
 

2008

* * *

 
Я вернулся в Испанию после изгнания
Несмотря на Указ королей католических.
Путешествуя по миру с целью познания
Красоты этих мест и легенд исторических.
 
 
Здесь немало следов-доказательств наличия
Моих предков далёких крещённых насильно.
Погибавших в кострах из-за веры отличия,
Напитав всю страну своей кровью обильно.
 
 
А они врачевали, писали и строили,
Отдавая стране свои силы и знания.
Изгоняя евреев, подумать бы стоило
Сколько светлых умов потеряет Испания…
 

Октябрь 2009

* * *

 
Январские метели,
Бушуют за окном.
А мы с тобой в постели
Забылись крепким сном.
 
 
Мороз рисует классно
Узоры на окне
Нам снится: мы в прекрасной
Неведомой стране.
 
 
Там дни зимы, в которых
Лишь в морозилке лёд.
Едят там помидоры
И фрукты круглый год.
 
 
Там солнце светит ярко
И финики растут.
Детишкам там подарки
Бесплатно раздают.
 
 
Там апельсины зреют —
Заморские плоды.
И люди не звереют
От горя и беды.
 
 
Там дети редко плачут
И старикам лафа.
И ничего не значит
Там пятая графа.
 
 
Мы понимали, впрочем,
Что это только сон…
А нынче рады очень,
Что всё же сбылся он.
 

Декабрь 2010

* * *

Я снова в городе, который подарил

Вираж судьбы мне в юности когда-то.

В том городе учился я и жил

Свободно, весело, хотя и небогато.

Там лёгкие романы заводил,

Познал любовь, коварство и измены.

Там весь мой юный неуёмный пыл

Шёл на судьбы благие перемены.

Там мне пришлось, и строить, и ломать,

Там были взлёты, радости, и срывы…

Но всё прошло. Осталось вспоминать

Далёкой юности прекрасные порывы.

И дальше жить, уж, сколько повезёт

И сколько суждено на этом свете.

И твёрдо знать, когда придёт черёд:

Счастливой старостью Господь меня отметил.

Я чем ему, не знаю, угодил.

Что он, мои прощая святотатства,

Меня семьёй прекрасной наградил

Она моя судьба, моё богатство.

Таллинн, 30.05.2016

* * *

Кудово

В Польше горы есть Судеты,

Благодатные места.

Для здоровья место это,

Прямо скажем, – красота.

Свежий воздух, процедуры

И прогулки поутру.

И не нужно пить микстуры,

Что нам очень по нутру.

Пьём мы воду то и дело,

Ту, что лечит нам живот.

Польска, вправду, не сгинела,

Раз здоровье нам даёт,

Бодрость, радости и силу.

Жаль, что быстро срок прошёл.

Здесь и вправду, гарно было,

То есть, очень хорошо!

17.07. – 1.08. 2016

* * *

Я жил в Союзе не богато,

Хотя не то, чтобы влачил.

Но в день Бар-Мицвы вдруг когда-то

Страну в подарок получил.

Хоть Бога знал лишь по иконам

И, вовсе, не евреем рос,

Он мне в лице Бен-Гуриона

Подарок этот преподнёс.

Владея бешеным богатством,

Которое досталось мне.

Забыв о «всесоюзном братстве»,

Теперь живу в своей стране…

И вот уже сегодня внуку

Богатство это отдаю.

Пусть чувствует он божью руку,

Бар-Мицву празднуя свою.

Пускай растёт, пускай мужает,

Пускай гранит наук грызёт.

Пусть бед и горечей не знает

И пусть в своей стране живёт…

25. 03. 2017

* * *

«Иду я разросшимся садом,

Лицо задевает сирень.

Так мил моим вспыхнувшим взглядам

Погорбившийся плетень»…

С. Есенин «Анна Снегина»

Я каждое утро гуляю,

Хожу по совету врачей,

Упорством своим удивляя

Районных котов и грачей.

И радостью полон до края

От вспыхнувших чувств новизны,

От мной обретённого рая,

От этих домов белизны.

Смотрю на цветы за оградой,

С трудом вспоминая сирень

И милый есенинским взглядам

Погорбившийся плетень,

Который в России остался.

Не стоит поэта винить

За то, что им лишь любовался,

Хоть мог бы его починить…

Декабрь 2018

* * *

Я родился в прекрасной ещё довоенной Одессе.

Жил напротив бульвара, где Дюк знаменитый стоит.

Хоть повсюду бывал я, но фактом рожденья

навесил

На себя столь почётный еврейский ярлык

одессит.

Я родился в Одессе, где воздух поэзией полон,

Где Светлов и Багрицкий, и Бабель,

и Ильф, и Петров,

Где скрипач шестилетний уже концертирует

соло,

А Привоз – он не просто продажа природных

даров.

И по улице главной, красивой, всемирно

известной

Конопатым мальчишкой я с мамой за

ручку гулял.

Имя улице этой дал первый строитель Одессы

Де Рибас – сын маррана и русский затем

адмирал.

Я в других городах всю дальнейшую жизнь свою прожил.

Но повешен когда—то давно и поныне висит

Как рисунок наколки навечно впитавшийся

в кожу

Столь почётный и очень еврейский ярлык

одессит.

Май 2006

* * *

 
Мне сегодня приснилось, что я маленький мальчик.
На Приморском бульваре я гуляю с отцом.
Между клумбами прыгает солнечный зайчик
И лучи золотые мне ласкают лицо.
 
 
Да, я маленький мальчик. На большом пароходе
Мы плывём в Мариуполь. Мы от немцев бежим.
А над нами из облака «Юнкерс» заходит.
И от выстрелов палуба мелко дрожит.
 
 
Вот, я маленький мальчик. И я вечно голоден.
И в мечтах мне так хочется сытно поесть.
Но война никого стороной не обходит,
И обид, и опасностей детских не счесть.
 
 
Я ведь маленький мальчик.
Мной спасённый от бедствий
Целлулоидный мишка одеялом укрыт.
Это всё, что я вывез из счастливого детства,
Из войною разбитой довоенной поры.
 
 
И во сне лишь осталось то далёкое детство.
Сколько было находок. Сколько было потерь.
Не вернуть это время. Нет волшебного средства.
И не стоит ломиться в закрытую дверь…
 

2001

* * *

 
Хар – а-Байт, что на иврите значит
Место, где стоял когда-то Храм.
От него Стена осталась Плача.
Всё, что от него осталось нам.
 
 
Там сейчас известные мечети.
Там чужие молятся сейчас.
Мы, уж, там хозяева на четверть.
И на гору не пускают нас.
 
 
Вроде, мы потомки Соломона.
Вроде, он для  нас построил Храм.
Вроде бы, давно, во время оно
Не сдавался этот Храм врагам.
 
 
Видел он победы и измену,
Римский беспощадный легион.
Мы же, дорогую платим цену
Оттого, что был разрушен он.
 

Июль 2004

* * *

 
В Цвингере красиво и богато.
Здесь картины старых мастеров,
О которых я  читал когда-то,
Что они спасённое добро.
 
 
Вот она, Сикстинская Мадонна
С пухленьким младенцем на руках.
Неподвластна никаким законам
Медленно ступает в облаках.
 
 
С полотна сошла и стала рядом,
Так скромна, красива и проста.
Девочка с наивным чистым взглядом,
Женщина, родившая Христа.
 
 
Я спросил Мадонну: «Что же это?»
«Отчего ты кажешься живой?»
Не дала Мадонна мне ответа,
Даже не качнула головой.
 

Дрезден, Цвингер, Июнь 2004

* * *

 
           Ефиму Фридману, рижскому
          отказнику, борцу за выезд
          в  Эрец Исраэль.
 
 
Флаги на машинах… Вьются, флаги.
Бело-синий цвет пестрит в глазах.
Здесь не нужно риска и отваги,
Чтобы сионизм свой показать.
 
 
Там, где жили мы – другое дело:
Сионист, «накушавшись» всего
Рисковал. И, всё же, кто-то смело
Нёс черты еврейства своего.
 
 
Я к таким, увы, не относился.
Поднимал не флаг, а длинный нос.
С марками израильскими носился
И своё еврейство тихо нёс.
 
 
Нет  тех лет, ушедших, и в помине.
И душевный не грозит разлад.
Прикрепляю я к своей  машине
Флаг Израйля – в сионизм мой вклад.
 

День Независимости 26.04.04.

* * *

 
Англичане и шведы,
И мордва, и татары
На лечение едут
Скопом в Карловы Вары.
 
 
И, приехав  «на воды»,
Все бегут к колоннаде,
Демонстрируя моды
В непрерывном параде.
 
 
Здесь  проходят бесследно
И понос, и падагра.
А вода здесь для бедных
Заменяет виагру.
 
 
Лечит разные хвори.
И, смешавшись с толпою,
Я вольюсь в это море
И примкну к водопою.
 
 
И пойду я к фонтану,
Одержимый идеей:
Вдруг, как это ни странно,
От воды молодеют.
 

Карловы Вары, Июнь 2004

* * *

 
А л и я
Люблю Страну я эту,
Хоть жить здесь нелегко.
Ходи, ищи по Свету,
Но нет второй такой.
 
 
Здесь сто народов разных
И горд собой любой,
Но с остальными связан
Единою судьбой.
 
 
Захочет  если  Путин
Быть гражданином тут,
Поговорят, покрутят,
Но, в общем, не  сочтут.
 
 
Но, если из евреев
Прабабушка твоя,
Беги в Сохнут скорее
И виза – не байя*.
 
 
Вот едут, едут, едут
Из самых разных стран,
И, несмотря на беды,
Войну и балаган.
 
 
Везут с собой дешёвый,
Но  так им  нужный хлам.
И только Мокашова
Здесь нехватает  нам…
 

Февраль 2004

 
* байя – проблема (иврит)
 

* * *

 
Врата надежды
Вдруг решив в страну уехать эту,
Про неё не знал я ничего.
Знал, что есть «Очаг еврейский» где-то,
Что евреи строили его.
 
 
И сойдя по трапу с самолёта,
На земле где правил царь Давид,
Всё искал неведомое что-то,
Что она, священная хранит.
 
 
Мысли те наивные развеяв
Нас ввели в большой просторный зал,
Где потомок древних Маккавеев
В очереди ждать нам приказал.
 
 
Ошалевший от всего немного.
С паспортом олима на груди,
Вышел я на новую дорогу,
Думая о том, что впереди.
 
 
А снаружи пальмы и оливы
И грядут, быть может, чудеса…
Боже, до чего же я счастливый,
Что могу об этом написать.
 

Февраль 2004

* * *

 
Мы решили на машине прокатиться.
И летит машина наша словно  птица,
И несёмся мы нажав на все педали
В золотые нескончаемые дали.
 
 
Белый город перед нами, словно призрак.
Непонятно, кто их прятал эти призмы.
А над ним такое небо голубое,
А к нему в машине мчимся мы с тобою.
 
 
Этот город перед нами не растает.
В нём не призраки, конечно, обитают.
В нём по улицам живые люди ходят
И красивые дома себе возводят.
 
 
Здесь колючки раньше были и барханы.
И гуляли только овцы и бараны.
А теперь бы глянул тот чудак, который
О своих мечтал на букву «б» и ворах.
 
 
Мы промчимся через город, как на ралли
По центральной Тедди Герцель магистрали.
И простимся с ним, не рассмотрев, но скоро
Впреди нас встретит новый белый город.
 

Март 2005

* * *

 
Каким запомнился мне классным
Приезд мой первый в Ленинград!
Всё было ярким и прекрасным
На мой провинциальный взгляд.
 
 
И рядом женщина, в которой,
Казалось мне, я вижу ту,
Что суждена. И верю: скоро
Я с нею счастье обрету.
 
 
Вот мы, синея от мороза
Бредём  неведомо  куда.
А на снегу алеют розы,
А все проблемы – ерунда.
 
 
Чем дальше, тем ясней и ближе
Всё  это  в  памяти  моей.
Закрою я глаза и вижу
В тумане пятна фонарей.
 
 
И где-то впереди под нами
В гранитe плещется река.
А я готов прекрасной даме
Служить, как в Средние века.
 
 
И будней нет и нет рутины,
И никаких сомнений нет.
И мы на мостике старинном.
А нам всего по двадцать лет.
 

Сентябрь 2004

* * *

 
Еврею стоит жить
В еврейском государстве.
Здесь не услышишь: «жид!»,
Хоть есть свои мыта'рства.
 
 
Не раз бывало встарь,
Что мог султан и визирь,
Король, министр, царь
Изгнать  нас и обидеть.
 
 
Теперь уже не то.
Теперь мы можем тоже
Управиться с бедой.
И очень даже можем.
 
 
У нас теперь свои
«Султаны» и министры.
И мы ведём бои,
И на ответы быстры.
 
 
А если поднесут
Фуфло очередное.
Не огорчайся, тут
Всё, наше, всё родное.
 
 
И это здесь и то.
Живи, трудись, старайся.
А главное, никто
Не скажет: «Убирайся!»
 

Декабрь 2004

* * *

 
Лиепая  (Песня)
Как много на свете есть больших городов.
В сиянии реклам стоят кварталы домов.
А наш городок за час вокруг ты обойдёшь,
Не сразу даже на карте найдёшь…
 
 
Припев:
Лие'пая, Лие'пая, город у моря зелёный.
С липами, с липами, шепчется ветер солёный.
Тихие улицы, свечки цветущих каштанов,
Трубы и краны в дымке туманной,
Шелест волны о песок…
 
 
Как девушку трудно нам бывает найти,
Чтоб с нею всю жизнь хотелось рядом пройти,
Чтоб с нею всегда и всюду было хорошо, —
И здесь я девушку эту нашёл…
Припев
 
 
И если придётся мне по свету бродить,
В полярных снегах или у тропиков жить,
Повсюду к тебе привязан буду я душой,
Приморский наш городок небольшой…
Припев
 

Апрель 1964

* * *

 
Марие Седлачковой
Какое это благо
И как приятно нам
Бродить пешком по Праге,
Глазеть по сторонам.
 
 
На башни, на соборы,
На магазинов ряд,
Купить бы мы в которых
Готовы всё подряд.
 
 
На дивные фасады
Всех стилей и эпох.
Где на камнях ограды
Растёт столетний мох.
 
 
Где многие творили
И был великих круг.
И где живёт Мария, —
Наш милый верный друг.
 
 
А солнце посылает
Свет в этот мир крутой.
И Прагу называют
Недаром золотой.
 

Май 2005

* * *

 
Я в Тель-Авиве целый день.
Снуёт народ, народ хлопочет.
Сегодня жарко. Даже тень
Спасает от жары не очень.
 
 
Хоть тени много. Тут и там
Деревья вдоль домов и между.
Столичный гомон, шум и гам
И небоскрёбы небо режут.
 
 
Моя столица Тель-Авив.
Иерусалим – моя святыня.
Не потому, что он красив.
Он как глоток воды в пустыне.
 
 
Где лишь барханы впереди
И жизнь теплится еле-еле.
А он твердит: «Иди, иди!
И ты придёшь к заветной цели.»
 
 
Идёшь ступни стирая в кровь,
Идёшь и явно видишь воду
В конце пути. И веришь вновь
В бессмертье своего народа.
 

День Иерусалима 6.06.05

* * *

 
Я часто детство вспоминаю
И будни тех военных лет.
Мы жили никогда не зная
Ждать поражений иль побед.
 
 
Вокзалы, кипяток, теплушки
Вокруг война и сотни бед.
Остались где-то там игрушки
И слово не хочу в обед.
 
 
А здесь суровые порядки.
А здесь сосед антисемит.
И нам жилось совсем не сладко.
Но память душу бередит.
 
 
Военный праздник новогодний.
Я был голоден, слаб и мал
А Дед Мороз как дар Господний
Нам мандарины раздавал.
 
 
Я много получал подарков
За жизнь. Доживши до седин
Не помню радости столь яркой,
Что дал мне этот мандарин.
 

Кзыл-Орда, Казахстан, 2006

* * *

 
Рамле
Я обхожу район свой спозаранку.
И слышу в предрассветной тишине
Птиц  щебетанье, кошек перебранку.
И это всё приятно слышать мне.
 
 
Пройдёт часок и солнце, рассыпая
Лучи, взойдёт. И мир заполонит.
А город постепенно просыпаясь
Все эти голоса не сохранит.
 
 
Их заглушит он грохотом моторов,
Шуршаньем шин и визгом тормозов.
И всё заполнит шум крикливых споров
Торговцев. И отчаянный их зов.
 
 
Затихнет к ночи этот гром помалу.
Придёт покой во сне и наяву.
А утром повторится всё  сначала.
И слава Богу! Значит я живу.
 

Август 2005

* * *

 
Жара
Жарко. Жарко. Я в запарке.
Я в запарке целый день.
Солнце жгуче. Солнце ярко.
Не спасает даже тень.
 
 
Я мотаюсь как собака.
На плече язык лежит.
А снаружи тридцать с гаком,
А от жара всё дрожит.
 
 
Сил уже осталось мало.
Просто Божия кара!
И совсем меня достала
Эта страшная жара.
 
 
Словно путнику в пустыне
Мне мерещится вода.
Нет прохлады и в помине.
Вот бы Арктику сюда!
 

Сентябрь 2005

* * *

 
Метёт вовсю. Здесь это необычно,
Тем более, что на дворе апрель.
И в лексиконе нашем непривычны
Слова: пурга, позёмка и метель.
 
 
Рассвирепевший ветер завывая
В стекло бросает мокрый липкий снег.
Отсюда сверху видно, как к трамваю
С трудом бежит, согнувшись человек.
 
 
Он, верно, задержался на работе,
Спешит домой, а дома ждёт жена.
Она волнуется. В тревоге и заботе
Не раз звонила на завод она.
 
 
Он в дом войдёт, где лампа мягко светит
К жене заждавшейся, к уюту и теплу,
Оставив за спиной колючий ветер,
Промозглый холод, снегопад и мглу.
 
 
Прислушиваясь к жалобному вою,
Готовясь выйти в этот снежный ад,
Мы знать должны, что выйти всё же стоит,
Что где-то ждут тепло и нежный взгляд…
 

Таллинн, Копли, 1954

* * *

 
Мы идём с тобою мимо башен старых,
А за ними в небе полоса горит,
А за ними небо в пламени пожара
Вспыхнувшим с последним отблеском зари.
 
 
Шапка Дед Мороза выросла на крыше,
Золотые искры мечутся в окне.
Как я рад, что ты меня, милая услышала
И, что ты приехала, милая, ко мне.
 
 
Часовая стрелка бегает по кругу.
Незаметно этот зимний день прошёл.
Ты и старый Таллинн нравитесь друг другу
И мне с вами очень, очень хорошо.
 
 
Хорошо касаться губ полуоткрытых
И своим дыханьем их отогревать,
И под аркой башни «Толстой Маргариты»
Маргарите стройной руки целовать.
 
 
Увидав снежинку на твоих ресницах
Снять её губами, плечи притянуть.
И к лицу родному медленно склониться,
И в глазах любимых взглядом утонуть.
 
 
Мне с тобой так просто, так легко и вольно
Надоел печалей и сомнений гнёт.
И уже не страшно, и уже не больно:
Верю я, что счастье и ко мне придёт.
 

Таллинн, 1954

* * *

 
Стариковским «быстрым» шагом
Я гуляю по утрам.
Это и для сердца благо,
И бодрит, как двести грамм.
 
 
Нынче водку мы заменим,
Мне вредна теперь она.
И её с лихвой заменит
Рюмка красного вина.
 
 
Пьян я воздухом пьянящим,
Яркой зеленью я пьян,
Солнцем ярким и слепящим,
Пьян красивейшей из стран.
 
 
Полной грудью здесь дышу я.
Надышаться не могу.
И к стране любовь большую,
Как подарок берегу.
 

Апрель 2015

* * *

 
Где-то, почти на краю света,
У сланцев во льды закованных.
В районной гостинице живут четверо
Командированных.
 
 
Двое эстонцы, народ молчаливый,
Ну, и степенный, конечно,
Один русский, совершенно плешивый.
И я, грешный.
 
 
Комната, в общем, не очень скверная,
И хуже бывало тоже,
Зато скучнее, чем здесь, наверное,
Быть не может.
 
 
Именуется местность городом
(простите за выражение),
Если решиться и вырастить бороду —
Вот вам и пострижение.
 
 
Вещь для меня совершенно запретная.
Мне в монахи никак.
Я здесь фигура, причём заметная —
Лектор ЦК.
 
 
Читаю лекции разным тетерям,
Которых комсорг поймает.
Я не верю, они не верят,
Но слушают и внимают.
 
 
На фоне полного благополучия
И знания, в целом предмета
Наверное, в общем, не самое лучшее,
Вещать, и не верить в это.
 

Киивыли, 1957

* * *

В карту впившись взором