Текст книги "Куриный бульон для души. 101 лучшая история"

Видеть чудо

Есть только два способа прожить жизнь. Один – как будто на свете нет ничего чудесного. Другой – как будто все на свете – чудо.

Альберт Эйнштейн, физик-теоретик

Это было одно из тех событий, какие случаются за долю секунды, но тем не менее способны изменить всю жизнь.

Прошлым летом мы с семьей отдыхали на маленьком частном острове на Фиджи. Мы жили с друзьями в прекрасном доме с балконом, опоясывающим все здание. Дом был высоким, балкон находился на высоте около 6 метров над землей.

Остров этот обладал удивительной энергией, которую трудно передать словами. На нем жили аборигены Фиджи. Большинство из них никогда не покидали остров, Фиджи были их родиной.

В доме, где мы остановились, работало семь или восемь местных фиджийцев – смотрителей и помощников. Общаться с ними не составляло труда. Они отличались теплотой и обаянием, у них был врожденный инстинкт понимать сердца других людей. В какой-то момент женщины сказали нам: «Ваша младшая дочь Джоли – особенная. Она – старая душа и пришла в мир с особой целью».

Как-то раз после ужина наша старшая дочь Джемма прибежала с балкона с криками: «ДЖОЛИ УПАЛА С ТЕРРАСЫ! ДЖОЛИ УПАЛА С ТЕРРАСЫ!»

Мы бросились на крики и обнаружили, что Джоли упала на землю с высоты 6 метров. Она не двигалась. Я не смог вовремя добежать, чтобы поймать дочь на лету и удержать ее.

Я не контролировал свои мысли: Она умерла. Она умерла. Она умерла. Господи, пожалуйста, сделай так, чтобы она была жива.

Голова Джоли была в крови, но мы не знали наверняка, насколько серьезны травмы. Я только видел, что она начала двигаться и плакать. По счастью, она была жива, она была с нами.

Страхи громоздились друг на друга: как нам увезти ее с острова? Как нам доставить ее в больницу? Что будет с моей Джоли?

Вокруг собирались люди. Кое-кто начал осматривать ее. На острове не было ни врачей, ни больницы, единственная медсестра жила в двадцати минутах от нас. И она, и все, кто оказался рядом, пришли к малышке Джоли и моей семье.

Меня неожиданно отпустило чувство неведомого мне доселе страха, и я ощутил странное спокойствие. Непонятно почему, но я знал, что все обойдется.

Когда мы переносили Джоли в спальню, фиджийские женщины спросили, могут ли они помолиться. Они собрались вокруг нас, держась за руки. Медсестра начала молиться по-английски, а затем, подчиняясь ритму, как в песне, фиджийские женщины стали распевать во весь голос на местном языке. Каждая произносила свою молитву, но их голоса соединялись вместе в фантастической гармонии. Слезы текли по их щекам. Слезы появились и на моих глазах. Казалось, что комната дрожит, как если бы над ней проносилась неведомая сила. Я мог только плакать и благодарить Бога за то, что моя дочь жива.

Следом за облегчением пришло чувство тревоги и волнения, которое заполняло все существо. Страх сопровождал меня и в последующие дни. Чувства мои были парализованы. Я постоянно анализировал ситуацию и спрашивал себя: Как мы могли предотвратить этот случай? Что было бы, если бы она умерла?

Однажды я позвонил моему хорошему другу и учителю Гуру Синху и стал возбужденно пересказывать эту историю. Он остановил меня и сказал:

– Эрик, ты зациклился на том, что не произошло. Но то, что не произошло, – иллюзия. Перестань обращать на это внимание. Начни думать о том, что на самом деле случилось, – продолжал он. – А случилось чудо. Просто медитируй на эту тему и постоянно помещай себя в это место. Ты стал свидетелем чуда. Ты пережил чудо. Твоя дочь пережила чудо. Твоя дочь – чудо.

Его слова направили мои мысли в другую плоскость. Он был совершенно прав. Моя дочь выжила по милости чуда, и единственный мой отклик на это должен быть благодарностью и признательностью за те священные секунды, благодаря которым мы связаны друг с другом навеки.

То, что не произошло, – иллюзия. Перестань обращать на это внимание.

Моя дочь была на волосок от смерти, но благодаря священной милости пролетела 6 метров и отделалась одной царапиной.

Сегодня Джоли ничем не отличается от любого ребенка трех лет. Она играет, ходит в детский сад, хихикает с сестрой и устраивается у нас на коленях, как будто ничего не произошло.

Не проходит и дня, чтобы я, взглянув на нее, не вспомнил о чуде, какое она собой представляет. Теперь, как никогда, я знаю, сколь драгоценна каждая секунда жизни. С каждым своим вдохом я понимаю, как благословенна всякая душа – и молодая, и старая, – пережившая такие моменты.

Как и заверяли фиджийцы, я убежден в том, что моя Джоли пришла к нам по особой причине. Как и все мы. И, пытаясь осмыслить чудесные моменты нашей жизни, мы открываем для себя больше смысла, больше цели, больше благодарности и радости во всем, что мы делаем.

Жизнь очень хрупкая, но все же мы здесь, и я не хочу прожить ни одной секунды впустую. Моя Джоли научила меня этому благодаря своему ангельскому духу. Она моя чистая радость.

Эрик Хендлер

Дети учатся у жизни

Растут не только дети. Родители растут тоже. Чем больше мы следим за тем, что дети делают со своей жизнью, – тем больше они следят за тем, что мы делаем со своей. Я не могу велеть своим детям тянуться к солнцу. Я могу только тянуться к нему сама.

Джойс Мэйнард, журналистка и писательница

 
Если дети живут с критикой,
они учатся осуждать.
Если дети живут с враждебностью,
они учатся драться.
Если дети живут в постоянном страхе,
они начинают всего бояться.
Если дети живут с жалостью,
они учатся жалеть самих себя.
Если детей все время высмеивают,
они становятся застенчивыми.
Если дети видят ревность,
они вырастают завистниками.
Если детей все время стыдят,
они привыкают к чувству вины.
Если дети живут с любовью,
они учатся находить любовь в мире.
Если дети живут в обстановке терпимости,
они учатся быть терпеливыми.
Если дети живут с одобрением,
они учатся быть уверенными в себе.
Если детей учат делиться,
они становятся щедрыми.
Если дети живут с признанием,
они учатся находить цель в жизни.
Если детей окружают честность и справедливость,
они верят в истину и правосудие.
Если дети живут в безопасности,
они учатся доверять.
Если детей окружает дружба,
они узнают, как прекрасно жить в этом мире.
Если дети живут в безмятежности,
они учатся сохранять спокойствие ума.
 
 
А как живут ваши дети?
 

Дороти Л. Нолт

Мой отец

Вы можете распрощаться с родными и близкими и уйти на дальнее расстояние. Но все равно вы несете их в сердце своем, в разуме и желудке, потому что не только вы живете в мире, но и мир живет внутри вас.

Фредерик Бюхнер, писатель и теолог

Я выросла на большой прекрасной ферме в Айове. Меня воспитывали родители, которых нередко называли «солью земли и опорой общества». У них были все качества, необходимые хорошим родителям: любящие, посвятившие себя воспитанию детей, с большими надеждами и чувством собственного достоинства. От нас требовалось утром и вечером помогать по дому, вовремя приходить в школу, получать достойные оценки и быть хорошими людьми.

В семье было шестеро детей! Шестеро! Я и подумать не могла, что нас будет так много, но, с другой стороны, у меня никто и не спрашивал. Хуже того, судьба забросила меня в самый центр Америки, где климат суровый и холодный. Как и многие дети, я полагала, что Вселенная совершила большую ошибку и поместила меня не в ту семью – и определенно не в тот штат. Мне не нравилось справляться с последствиями этой ошибки. Зимы в Айове такие холодные, что приходилось вставать посреди ночи и проверять домашний скот – все ли с ним в порядке, не померзли ли животные. Новорожденных нужно было забирать в амбар и иногда отогревать, чтобы они выжили. Вот какие холодные зимы в Айове!

Отец был невероятно красивым, сильным и харизматичным мужчиной. Он никогда не сидел на месте. Братья, сестры и я – все мы обожали его, уважали и высоко ценили. Теперь я понимаю почему.

В его жизни не было противоречий. Он был уважаемым человеком с высокими принципами. В выбранной им профессии – земледелии – он был лучшим. Как никто другой, отец умел выращивать сельскохозяйственные культуры и ухаживать за животными. Он был кровно связан с землей и гордился тем, что высаживает и собирает урожай. Он отказывался от охоты вне сезона, хотя олени, фазаны, перепела и другая дичь в изобилии бродили по нашим угодьям. Он не добавлял в почву удобрения и кормил животных только натуральным зерном. Он разъяснил нам, почему он так поступает и почему мы должны следовать тем же принципам.

Я часто слышу жалобы людей на то, что они мало времени проводили со своими отцами. Я же была со своим отцом практически неразлучна.

Тогда мне казалось, будто отец втайне любит меня больше всех, хотя, вполне возможно, каждый из шестерых детей испытывал то же самое. Надо сказать, у этого были как плюсы, так и минусы. Из минусов – именно мне приходилось по ночам и рано утром вместе с отцом осматривать амбар, хотя страшно не хотелось выбираться из теплой постели и выходить на мороз.

Но как раз в эти моменты отец представлялся мне самым любимым и самым лучшим, образцовым учителем. Он разговаривал со мной весь час, пока длился обход. По ходу объяснял, что и почему мы делаем. Рассказывал о своем военном опыте и почему происходят войны. Рассказывал о нашем регионе, его людях, о последствиях войны.

Рассказывал, что узнал, путешествуя по миру, и почему так важно посмотреть мир. Он вложил в меня потребность и любовь к странствиям. Когда мне исполнилось 30 лет, я успела посетить 30 стран мира и поработать в них.

Он говорил о необходимости учиться и любить процесс обучения, о том, почему так важно получить высшее образование; о различии между разумом и мудростью. Он очень хотел, чтобы я окончила университет.

– Ты справишься, – говорил он снова и снова. – Ты же моя дочь. Ты – умная, у тебя хорошая голова. Помни: ты – моя дочь.

Я ни за что не должна была его подвести. Я была настолько уверена в себе, что бралась за любой предмет или курс. Со временем я стала доктором философии, а затем получила вторую докторскую степень. И хотя первую степень я получила ради отца, а уже вторую для себя, – безусловно, я обладала тем любопытством и жаждой поиска, благодаря которым так легко добилась обеих.

Отец говорил со мной о ценностях и нормах жизни, о развитии характера и о том, что это значит для человека. Как принимать решения, как взвешивать каждый свой шаг. Когда стоит оценить потери и отступить, а когда стоять до конца, несмотря на тяжелые обстоятельства. Он говорил о том, что нужно не просто «иметь и получать», а «быть и становиться». Я до сих пор руководствуюсь одним его высказыванием.

– Никогда не иди против своего сердца, – говорил он.

Он говорил о внутренних инстинктах и о том, как отличить инстинкты от эмоций, как не дать себя обмануть.

– Всегда прислушивайся к своим инстинктам и знай, что все ответы, которые тебе могут понадобиться в жизни, – внутри тебя. Побудь одна в тишине, чтобы найти ответы в себе, и затем следуй им. Найди занятие себе по душе и посвяти ему свою жизнь. Твои цели должны опираться на твои ценности, тогда работа будет тебе по душе. Это не позволит тебе отвлекаться на глупости, терять попусту время, ведь время – это твоя жизнь, фактор, показывающий, чего ты можешь достичь за те годы, что судьба дарует тебе. Заботься о людях и всегда уважай землю. Где бы ты ни жила, пусть перед твоими глазами всегда будут деревья, небо и земля.

Мой отец… Когда я вспоминаю о том, как он любил и ценил своих детей, мне по-настоящему жаль молодежь, которая никогда не узнает своих отцов с этой стороны. Она никогда не прочувствует той силы характера, этики, побуждения и чувствительности в одном отдельном человеке – как я это узнала в своем отце. Папа поступал так, как он говорил. И я всегда знала, что он относился ко мне всерьез. Я знала, что он знает мне цену и хочет, чтобы я добилась того, на что способна.

Папины уроки имели для меня смысл, потому что я ни разу не увидела конфликта в его образе жизни. Он пронес свои убеждения по жизни и жил ими каждодневно. Он купил несколько ферм и со временем выплатил за них всю сумму (сегодня он такой же активный, как и раньше). Он прожил всю жизнь с одной женщиной. Он женат на моей матери вот уже почти 50 лет, и до сих пор они неразлучны и любят друг друга. Другой такой влюбленной пары я не знаю. А как он любил семью! Тогда мне казалось, что он чересчур опекает и оберегает детей, но теперь, когда у меня самой есть ребенок, я понимаю, что побуждало его так поступать.

Сегодня пятеро его детей живут по соседству с ним, они пошли по его стопам. Они – любящие супруги и родители, а сельское хозяйство – избранный ими путь. Лишь я стала исключением, думаю, это результат его ночных наставлений. Я посвятила себя образованию, преподавала в университете, написала несколько книг для родителей и детей, разъясняя в них, как важно развивать самоуважение и самооценку у детей. Своей дочери я передаю то, что усвоила от отца, с собственными поправками. Этот опыт с годами накапливается, и я передаю его дальше.

Я хочу немного рассказать о дочери. Она – девчонка-сорванец, прекрасная спортсменка ростом 5 футов и 9 дюймов. Каждый год она участвует в спортивных состязаниях по трем видам спорта, готовится перейти во взрослую категорию и только что стала финалисткой конкурса Мисс Подросток в Калифорнии. Но не только ее блестящие таланты и достижения напоминают мне о родителях. Люди часто говорят мне, что моя дочь необычайно добра, в ней чувствуется одухотворенность, от нее исходит какой-то особый огонь, который словно освещает все вокруг. Вся сущность моих родителей воплощена в их внучке.

Сейчас, когда я пишу эту заметку, мой отец находится в клинике в Рочестере, штат Миннесота. Он должен пройти ряд обследований, которые займут шесть-восемь дней. Сейчас декабрь. Из-за суровой зимы он снял комнату в отеле рядом с клиникой – отец лечится амбулаторно. Из-за многочисленных забот по дому моя мать смогла пробыть с ним лишь первые несколько дней. И так получилось, что в канун Рождества они оказались далеко друг от друга.

Тем вечером я первая позвонила папе в Рочестер, чтобы пожелать счастливого Рождества. Он грустил и переживал разлуку с мамой. Потом я позвонила маме в Айову. Она была грустна и расстроена.

– Первый раз мы с твоим отцом проводим праздник друг без друга, – печалилась она. – Без него и Рождество не Рождество.

Я в это время ожидала гостей. Четырнадцать человек должны были прийти ко мне, и я вернулась на кухню. Но проблема родителей никак не выходила у меня из головы, и я позвонила старшей сестре. Она позвонила нашим братьям. Мы решили, что родители не должны проводить Рождество друг без друга и что мой младший брат отправится в Рочестер, в двух часах езды от него, заберет отца и привезет домой, не предупредив маму. Я позвонила отцу, чтобы рассказать об этом плане.

– О, нет, – возразил он, – слишком опасно выезжать в такую ночь.

Но брат приехал в Рочестер и постучал в дверь отеля. Потом он позвонил мне из номера отца и сказал, что тот не хочет выезжать.

– Ты должна его уговорить, Бобби. Ты – единственная, кого он послушает.

– Поезжай, папа, – сказала я мягко.

И он поехал. Тим с отцом выехали в Айову. Мы, дети, следили за их перемещением, за маршрутом и за погодой, общаясь с братом по телефону. К этому времени все мои гости уже собрались и принимали участие в этом событии. Каждый раз, когда звонил телефон, мы включали громкую связь, чтобы узнать последние новости! Где-то после 9:00 раздался звонок, и папа с дороги спросил меня:

– Бобби, ну как я могу прийти домой без подарка для мамы? Впервые почти за 50 лет я не подарю ей духи на Рождество!

Хорошие родители дают детям корни и крылья. Корни – чтобы они знали, где их дом, крылья – чтобы вылететь из гнезда и применить в жизни то, чему их научили.

И тогда мои гости стали придумывать план. Сестра узнала адреса ближайших работающих торговых центров, где можно было купить подарок для мамы – ту марку духов, какую отец вручал ей на каждое Рождество.

Вечером в 9:52 брат с отцом отъехали от небольшого магазинчика в Миннесоте и направились домой. В 11:50 они въехали в усадьбу. Отец вел себя как шкодливый школьник – он отошел за угол и спрятался из виду.

– Мама, я навещал сегодня папу, и он просил отвезти тебе свое белье, – сказал брат, передавая маме чемоданы.

– Ах, – ответила она печально, – я так без него скучаю, что, пожалуй, займусь сейчас стиркой.

И тут отец вышел из укрытия и сказал:

– Сегодня у тебя не будет на это времени.

Брат рассказал о трогательной сцене между родителями – этими двумя друзьями и любящими сердцами. Я позвонила матери:

– С Рождеством, мама!

– Ах, ребята… – сказала она срывающимся голосом, борясь со слезами. Продолжить она уже не смогла.

Мои гости зааплодировали.

Хотя нас разделяло 2000 миль, это было самое необыкновенное Рождество, которое я провела вместе с родителями.

«Хорошие родители, – как-то сказал мне Йонас Салк[12]12
  Йонас (Джонас) Эдвард Салк (1914–1995) – американский вирусолог, один из открывателей вакцины против полиомиелита.


[Закрыть], – дают детям корни и крылья. Корни – чтобы они знали, где их дом, крылья – чтобы вылететь из гнезда и применить в жизни то, чему их научили».

Я научилась не бояться жизни, и при этом у меня есть родное гнездо, куда я всегда могу вернуться – в этом мне, конечно, очень повезло. Хотя крылья носили меня по всему свету, приведя наконец в милую Калифорнию, корни, которые дали мне родители, всегда будут моим непоколебимым фундаментом.

Бетти Б. Янгс

Звериная школа

Нельзя добиться гармонии, если каждый поет одну и ту же ноту.

Дуг Флойд, писатель

Однажды животные решили, что должны научить друг друга всему, что умеют, чтобы быть готовыми к любым жизненным трудностям. И они организовали школу.

Они утвердили учебный план занятий, куда входили бег, лазание, плавание и полеты. Каждый должен был заниматься по всем предметам.

Утка оказалась превосходным пловцом – она плавала лучше инструктора. Однако она получала лишь удовлетворительные оценки за полеты и очень плохо бегала. А поскольку она очень плохо бегала, ей пришлось оставаться после занятий и отказаться от плавания, чтобы успевать по бегу. Так продолжалось до тех пор, пока ее перепончатые лапки не истерлись до ран и она не начала получать средние оценки за плавание. Но средние оценки были приемлемыми для школы, так что эта проблема волновала только утку.

Кролик лучше всех в классе бегал, но у него случился нервный срыв из-за того, что ему приходилось слишком много упражняться в плавании.

Белка умела превосходно лазать по деревьям, но потерпела неудачу на уроке полетов, когда учитель заставлял ее взлетать с земли, а не прыгать с верхушки дерева. Кроме того, у нее свело мышцы судорогой от перенапряжения, и в итоге она получила «тройку» по лазанию и «двойку» по бегу.

Орел был проблемным учеником, и его держали в ежовых рукавицах. На занятии по лазанию он первым оказался на верхушке дерева, однако настаивал на том, чтобы и другие использовали его способ передвижения.

К концу года неадекватный угорь, умеющий превосходно плавать, а также бегать, карабкаться и немного летать, получил высший бал и был удостоен права выступить с прощальной речью на выпускном вечере.

Собаки, живущие в прериях, не попали в школу и оспаривали налоговые сборы из-за того, что администрация не внесла в учебный план рытье и копание. Они отдали своих детей на обучение барсуку, а позже, объединившись вместе с сурками и сусликами, открыли успешную частную школу.

Какова мораль этой басни?

Джордж Х. Ривиз

Я люблю тебя, сын

Дайте детству созреть в детстве.

Жан-Жак Руссо, философ и мыслитель

Мысли, которые приходят, пока я везу сына в школу.

Доброе утро, малыш. Ты выглядишь угловатым в своей форме бойскаута младшей дружины, совсем не таким толстым, как твой предок, когда он был скаутом.

Теперь, когда тебе восемь, я вижу тебя гораздо реже. На День Колумба ты ушел в восемь утра. Я видел тебя 42 секунды за ланчем, а потом ты снова появился за ужином. Я скучаю без тебя, но понимаю, что у тебя есть серьезные дела, которые не ждут – такие же серьезные, как у любого другого, кого подвозят в школу.

Тебе нужно расти и развиваться, и это куда важнее, чем стричь купоны, организовывать опционы и устраивать распродажи. Тебе нужно научиться тому, что ты можешь делать, и справляться с тем, что не можешь. Ты должен научиться понимать людей – как они ведут себя, когда сами себе не нравятся, например, когда задиры на велосипедах дразнят детей помладше. Да, тебе придется делать вид, что тебе нет дела, когда тебя обзывают. Конечно, это всегда обидно, но тебе придется внешне мириться с этим, иначе в следующий раз они придумают дразнилку похуже. Я только надеюсь, что ты не забудешь собственные чувства – на случай, если решишь приставать к малышу, который младше тебя самого.

Когда в последний раз я говорил тебе, что горжусь тобой? Боюсь, что не успею вспомнить, меня ждет работа. Я помню, когда в последний раз на тебя кричал – говорил, что мы опоздаем, если не поторопимся. Однако, ради справедливости, я больше покрикивал, чем шлепал тебя. На случай, если ты это читаешь – я тобой горжусь. Мне особенно нравится твоя независимость, то, как ты заботишься о себе, хотя порой меня это чуточку пугает. Ты никогда не был особым нытиком, поэтому для меня ты – суперребенок.

Почему до отцов так медленно доходит, что ребенка восьми лет нужно обнимать так же часто, как и четырехлетнего? Того и гляди, я начну хлопать тебя по руке и говорить: «Ну, что скажешь, парень?!», вместо того чтобы обнимать тебя и говорить, как я тебя люблю. Жизнь слишком коротка, чтобы скрывать привязанности. Но почему до восьмилетнего мальчика не доходит, что тридцатишестилетнего мужчину нужно обнимать так же часто, как и ребенка четырех лет?

Жизнь слишком коротка, чтобы скрывать привязанности.

Жаль, что поездка такая короткая. Я хочу поговорить о прошлой ночи, когда твой младший брат уснул и мы разрешили тебе остаться наверху и посмотреть матч Янки. Такие моменты незабываемы. Их не спланируешь заранее. Всякий раз, когда мы пытаемся спланировать что-то вместе, на деле все оказывается не таким, как было задумано. Всего на пару слишком коротких минут мне показалось, будто ты уже вырос и мы сидим и разговариваем без этих постоянных «Как твои дела в школе, сынок?». Я уже проверил твою домашнюю работу по математике единственным возможным для меня способом – при помощи калькулятора.

Цифры тебе определенно лучше даются, чем мне. И вот, мы разговаривали об игре, и я узнал про игроков куда больше, чем знал до этого, и я учился у тебя. И оба мы радовались, когда Янки победили.

Что ж, вот и охранник, который переводит через дорогу. Наверно, он переживет всех нас. Я бы хотел, чтобы ты не ходил сегодня в школу и мы поговорили…

Но ты быстро выходишь из машины. Ты уже заметил парочку своих друзей.

Я только хотел тебе сказать: «Я люблю тебя, сын».

Виктор Б. Миллер