Текст книги "Земля Обетованная"

Глава 2

Всю ночь и бóльшую часть следующего дня Купер потратил, приводя дела в порядок. Забота об изувеченном теле Алекс Васкес в их список не входила. Медики бегло осмотрели покойницу и, без стеснений обмениваясь шутками по поводу причин смерти, погрузили на каталку. Купер и Куин наблюдали издали. Куин то разминал незажженную сигарету, то зажимал ее губами, то засовывал за ухо. Не то чтобы он бросал курить – просто смаковал предвкушение перед первой после долгого перерыва затяжкой. Наконец сунул сигарету в рот и щелкнул зажигалкой. Купер внимательно наблюдал за лицевыми мышцами коллеги. Было очевидно, что предвкушение оказалось значительно приятнее, чем сам процесс курения.

– Всегда удивлялся, как человек может сотворить с собою такое. – Куин поднял глаза на крышу тридцатифутового здания гостиницы. – Должно быть, непросто преодолеть инстинкт самосохранения.

– Прежде чем прыгнуть, она засунула руки в карманы.

Бобби Куин присвистнул:

– Черт возьми, Купер! Что ты с ней сделал?

В номере, где жила Васкес, был обнаружен планшетник, а в кармане джинсов – флешка. Вручив оба устройства Луизе и Валери, Купер велел им мчаться в Сан-Антонио, в периферийный офис ДАР, извлечь всю, какую только можно, информацию и немедленно приступить к ее обработке.

Васкес не лукавила, говоря, что для завершения работы над вирусом ей нужно было еще около недели: программа оказалась весьма и весьма сложной, и другому программисту требовалось времени куда больше. Времени, которое поджимало.

«Алгоритмы, приводящие в замешательство обычного человека, щелкаю как орешки. Они видятся мне во сне, и к утру я готова написать прекрасные программы, которые никому другому просто не по силам».

Около двух после полуночи Купер позвонил Дрю Питерсу, руководителю Службы справедливости. Несмотря на поздний час, голос шефа звучал вполне бодро:

– Что нового, Ник?

– Алекс Васкес, к сожалению, мертва.

Последовала пауза.

– Это было совершенно необходимо?

– Она сама себя убила. – Купер терпеть не мог телефонные разговоры: не видя, как играют мышцы его собеседника, как сужаются и расширяются его зрачки, он вынужден был весь смысл сказанного извлекать только из произносимых слов, а не из их скрытого значения. Некоторые подобные ему чтецы предпочитали телефон, поскольку таким образом они отгораживались от дикого диссонанса между тем, что говорит человек, и тем, что он в действительности думает, но Купер считал, что с таким же успехом следовало бы отрезать себе язык лишь только потому, что пища кажется невкусной. – Остановить ее я не смог.

– Весьма жаль. Я предпочел бы с ней пообщаться.

– Думаю, что именно по этой причине она и покончила с собой. Перед ее прыжком с крыши мы говорили, и она упоминала допрос с пристрастием. Допрос, очевидно, ее пугал, но реальной причиной, побудившей покончить с собой, вряд ли был страх самого процесса допроса. Скорее всего, Васкес хотела скрыть информацию, которую мы, несомненно, из нее бы выудили.

Последовала длинная пауза.

– Печально, что так случилось.

– Да, сэр.

– Ладно, все же вы добились успеха, хотя и не полного. Достойная работа, сынок. Заканчивай там с рутиной и побыстрей возвращайся домой.

После звонка пришлось пообщаться с копами. Конечно, задавать вопросы те не осмелились, но им, как и Куперу, требовалось соблюдать формальности: заполнять официальные формы и писать рапорты о происшедшем. Его команда тоже допрашивала посетителей бара и постояльцев гостиницы, выясняя, не было ли среди них сообщников Васкес. Потом Купер организовал срочную доставку тела погибшей прямиком в Медицинский департамент округа Колумбия: уже тридцать лет минуло с появления первого сверходаренного, а мастера скальпеля по-прежнему вскрывают им мозги, силясь разобраться, что там и как работает. Затем позвонил в местное юридическое отделение ДАР и распорядился, чтобы дурную весть сообщили родственникам Васкес. Родители у нее были нормальными: мать жила в Бостоне, отец – во Флинте. Ее брат Брайан был также нормальным, но его вряд ли разыщут, поскольку подававший когда-то надежды инженер-электронщик давно стал бездомным, и последний раз его видели торгующим травкой в Беркли.

День выдался не из легких, а возня с официальными формами и рапортами основательно вымотала Купера. Соблюдение бюрократических процедур вообще не было его сильной стороной. Когда он наконец-то очутился в кресле крошечного реактивного чартера, следующего в округ Колумбия, то откидное кресло показалось периной.

Купер взглянул на часы.

«Полет продлится часа три, плюс еще час из-за разницы в часовых поясах, плюс час займет поездка на машине. Значит, на месте буду где-то около десяти. Поздно, конечно, но не слишком».

Купер закрыл глаза. За смеженными веками сразу же возникла Алекс Васкес в четверть оборота к нему. Она засовывала руки в карманы. К прыжку, как вскорости оказалось, готовилась.

«Я готова написать прекрасные программы, которые никому другому просто не по силам».

Купер заснул прежде, чем от бетона оторвались колеса самолета. Если он что-нибудь и видел во сне, то воспоминаний об этом не сохранилось.

Разбудила чья-то рука, легшая на плечо. Купер несколько раз моргнул, поднял голову и увидел улыбающуюся стюардессу.

– Извините. Мы приземляемся.

– Спасибо.

– Пожалуйста. – Женщина продолжала улыбаться. Взгляд был игрив, но Купер знал, что это всего лишь маска – результат многомесячной практики. – Вам что-нибудь принести?

– Спасибо, ничего не надо. – Купер потер глаза и глянул в иллюминатор: за толстым стеклом шел дождь.

– Похоже, ты ей понравился, – из кресла через проход подал голос Куин.

– Да она просто не поняла, что я работаю на правительство. – Купер потянулся.

Нет, все-таки коммерческий чартер – куда удобнее, чем те армейские транспортники, коими им обычно приходилось пользоваться. Купер и Куин были здесь единственными пассажирами.

– Слышно что-нибудь новенькое о вирусе?

– Как всегда, есть две новости – хорошая и плохая. Луиза сказала, цитирую дословно: «Этот вирус – чертова сука». Хорошая новость состоит в том, что код не закончен, и Валери уверена, что ни один из известных ей программистов с ним не совладает. Заверила, что ей, во всяком случае, этот код не по силам.

– Ну а плохая?

– Будь даже код дописан, использовать его Васкес не смогла бы, поскольку вирус однозначно не просочился бы сквозь систему внешней защиты.

– Не понял, – удивился Купер.

– Луиза уверяет, что он бы сработал лишь в том случае, если бы его инициализировали изнутри.

– Следовательно, Алекс Васкес имела контакт в армейской структуре.

– Не просто контакт, а кого-то с весьма серьезными полномочиями. Думаешь, она зря бросилась с крыши? Она имя своего контактера скрыла.

– Похоже на то.

Похоже, что именно боязнь предать друга или любовника придала Васкес сил. Куперу представился асфальт внизу, трещины на нем, прилипшие куски жвачки, осколки бутылочного стекла… И все же она бросилась – головой вниз, засунув руки в карманы.

Самолет коснулся посадочной полосы, разок подпрыгнул и, ревя двигателями, затормозил у площадки с припаркованными автомобилями.

– Есть еще новости и из офиса.

– Ну и что там?

– Да черт его знает. Похоже, просто нервы у людей взвинчены.

«Неудивительно. С тысяча девятьсот восемьдесят шестого года у многих взвинчены нервы».

Тысяча девятьсот восемьдесят шестой. Тот самый год, когда доктор Юджин Брайс опубликовал в журнале результаты своих исследований. В общих чертах определил, что собою представляют сверходаренные, старшему из которых тогда исполнилось всего шесть лет. Многим они представлялись в ту пору лишь любопытным случаем, безобидным феноменом, не более. За двадцать семь последующих лет вышла сотня статей, но мир ни на йоту не приблизился к пониманию этого явления.

По-прежнему известно, что чуть менее одного процента детей рождаются сверходаренными. Большинство из них имеют лишь четвертый либо пятый уровень способностей: умеют вычислять даты на много столетий назад или вперед, очень быстро читают, обладают феноменальной памятью, производят в уме арифметические действия с огромными числами. Такие каких-либо серьезных проблем не создают.

Совсем не сразу появились феномены, подобные Эрику Эпштейну.

Эпштейн видел тенденции в изменениях цен на биржевом рынке столь же ясно, как видела машинные коды Васкес. Он обзавелся акциями на сумму более трехсот миллиардов долларов, прежде чем в две тысячи одиннадцатом правительство закрыло биржу. Так в одночасье распался глобальный мировой рынок.

И все из-за одного человека.

Вернее, в основном из-за одного человека, поскольку и в других странах были выявлены феномены, подобные Эпштейну.

И то, что совсем недавно казалось забавным исключением, превратилось в угрозу для всего человечества. И не важно, как их там называют – сверходаренными или светлоголовыми, анормалами или мозганами, – они необратимо изменили мир.

Пытаясь обуздать стремительные и порою глобальные и разрушительные изменения в человеческом социуме, вызванные трудно предсказуемой деятельностью особенно одаренных мозганов, общество создало Департамент анализа и регулирования. Новой структуре было меньше пятнадцати лет от роду, но финансировалась она значительно щедрее, чем НАСА. Сотрудники департамента занимались мониторингом, исследованием и тестированием всего происходящего в мире, давали советы государственным чиновникам и руководителям крупного бизнеса. И каждый раз, когда анормальный инженер разом продвигал какую-либо технологию на десятилетие, ДАР получал от правительства очередные полмиллиарда долларов субсидий. Стараниями департамента любой сверходаренный, если он подчинялся закону, имел те же права и свободы, что и любой иной нормальный член этого же общества. Те же, кто отказывался следовать общепринятым нормам и правилам, а в особенности писаным законам, имели дело с особым отделом ДАР – Службой справедливости.

– Да ерунда это все. Погомонят-погомонят да и успокоятся. – Бобби Куин широко зевнул. – Подвезешь или мне придется раскошеливаться на такси?

– Езжай на такси. – Купер достал из сумки связку ключей.

– Эй, Купер!

– Да?

– А у тебя в руке, случайно, не ключи от машины?

– Вроде они самые.

Куин, демонстрируя негодование, картинно закатил глаза:

– Должно быть, здорово быть любимчиком самого Дрю Питерса?

– Если узнаешь что новое, дай мне знать.

Купер не торопясь проследовал по проходу к открытой двери. Стюардесса одарила его очередной профессиональной улыбкой. Улыбнувшись в ответ, он сошел по трапу.

* * *

Дурная погода разогнала жителей округа Колумбия по домам: на всем пути Купер не встретил даже малейшего намека на пробки. Местечко Дель-Рей находилось к северу от городка Александрия; дома здесь были добротные, рассчитанные на семьи среднего класса; над крыльцом по крайней мере каждого из четырех домов полоскался на ветру мокрый сейчас флаг Соединенных Штатов.

Ярко-голубой, в два этажа дом Натали был выстроен в псевдовикторианском стиле. Крошечный дворик ограничивала невысокая оградка, под кленом за которой лежал забрызганный грязью велосипед. Купер припарковался напротив калитки и заглушил двигатель. «Беретту» в кобуре засунул под пассажирское сиденье. В окнах первого этажа горел свет, – значит, он не слишком припозднился.

Дождь усилился, и Купер пожалел, что не надел хотя бы куртку. Едва он подошел к входной двери, как за ней послышались шаги. Клацнула задвижка, и дверь открылась. Бывшая жена была в пижамных штанах и футболке с логотипом Гринписа. Босиком, волосы стянуты на затылке в конский хвост. Натали слегка улыбнулась:

– Привет, Ник.

– Привет. – Купер вошел. Они привычно, почти по-дружески приобнялись, и его тут же обволокло знакомым запахом. – Извини, что так поздно. Очень хотелось их видеть.

– Они спят.

– Могу я хотя бы заглянуть?

– Конечно, – не колеблясь, согласилась Натали. – Я только что открыла бутылочку красного. Выпьешь стаканчик?

– Да возблагодарит тебя Бог. Конечно. – Нагнувшись, Купер развязал шнурки, поставил ботинки в ряд с несколькими парами кроссовок. – Я ненадолго.

Свет на лестнице был выключен, но Купер, как уже тысячу раз прежде, без труда поднялся наверх. Ступал на цыпочках, а через предпоследнюю, весьма скрипучую ступеньку переступил. Бесшумно открыл дверь и вошел в детскую. Из окна сочился слабый свет, и Купер приостановился, давая глазам привыкнуть к полутьме.

Комната пахла детьми – божественно пахла детьми. На левой стене – постеры: динозавр и звездная туманность; на правой – огромная фотография в рамке: поднимавшаяся над лунной поверхностью сфера Земли. На полу – груда игрушек: роботы, рыцари, ковбои.

Сын лежал, подтянув колени к подбородку, волосы растрепаны, рот полуоткрыт. Из уголка рта к подушке устремилась паутинка слюны. В ногах откинут скрученный плед. Купер осторожно поправил простынку. Мальчик пошевелился, издал слабый звук, затем перевернулся на другой бок. Купер нагнулся и поцеловал его в лоб.

«Ему уже девять. Целовать себя он совсем скоро не позволит».

Комната со стороны Кейт выглядела значительно опрятней. Даже пребывая во сне, она, похоже, полностью владела собой – лежала на спине, в чертах лица сквозило спокойствие. Купер сел на краешек ее кровати и погладил по волосам. Кожа на лбу была такой же свежей и чистой, как майское утро. Кейт спала безмятежно. Несколько минут Купер наблюдал, как мерно вздымается и опускается ее грудь, затем поднял с пола плюшевого медвежонка и положил его на кровать рядом с дочерью.

Спускаясь по лестнице, Купер услышал негромкую музыку – играла одна из мрачноватых девичьих фолк-групп, какие были по сердцу Натали. Поджав под себя ноги, бывшая жена с журналом на коленях сидела на кушетке в гостиной.

– Дети спят?

Кивнув, Купер налил себе вина и уселся на противоположном конце кушетки.

– Временами я не верю, что их сделали мы.

– Наша работа. – Натали подняла бокал, и они чокнулись.

Вино было добрым и терпким. Вздохнув, Купер откинул голову на спинку и закрыл глаза.

– Долгий день выдался?

– Да уж. Начался еще в Сан-Антонио.

– Кого-то преследовал?

– Женщину. Программиста.

– Ты убил ее?

Натали глядела твердо. Она всегда держалась твердо и без всякого притворства, что многим представлялось холодностью, но в действительности была одной из самых чувствительных женщин, каких Купер когда-либо встречал. Просто принадлежала к той редкой породе людей, чьи мысли, слова и действия почти всегда составляли единое целое.

– Она убила себя сама.

– И тебе от этого не по себе.

– Да в общем-то не особо. Чувствую себя вполне нормально. Она была террористкой. Компьютерный вирус, над которым она работала, воспользуйся она им, убил бы сотни, а возможно, и тысячи людей. Единственное, что меня гложет… – Купер не договорил. – Извини, тебе действительно интересно?

Натали пожала плечами:

– Если надумал говорить, говори.

Рассказать о случившемся Куперу хотелось не потому, что он испытывал сожаление по поводу смерти Васкес, и не потому, что пытался заручиться одобрением Натали. Так было бы проще осмыслить события двух последних дней, однако Купер понимал, что делать этого не стоит. Они с Натали всегда любили друг друга, хотя уже три года находились в разводе.

– Да рассказывать-то особо не о чем. – Он отхлебнул еще вина. – Рутина. Но за готовность выслушать все же спасибо.

– Всегда к твоим услугам.

В комнате было тепло и уютно. Свечи на кофейном столике наполняли воздух слегка дурманящим, сладковатым запахом корицы – за окном же монотонно барабанил дождь и под напором ветра клонились деревья. Оставаться здесь долго не стоило, но сидеть в убежище со спящими этажом выше детьми было до одури приятно.

Сделав очередной глоток, Натали рывком поставила бокал на столик и спустила ноги на пол. Затем набрала полную грудь воздуха и положила руки на колени.

– Что случилось?

Натали искоса глянула на Купера:

– Как всегда, твоя способность выводит меня из себя.

– Опять гневаешься, что я читаю язык твоего тела?

– Да, Ник. Оттого ты так и хорош в постели. Почувствовал себя лучше?

Купер улыбнулся:

– Что у тебя на уме?

– Кейт.

Такое начало не сулило ничего хорошего, и Купер напрягся:

– Что приключилось с Кейт?

– Она сегодня привела в порядок свои игрушки.

Купер от души рассмеялся. Еще долю секунды назад в голове его теснились самые мрачные продолжения: «Кейт упала и разбила себе голову; соседский мальчишка трогал Кейт в интимных местах; у Кейт менингит».

– Так и что? Ну, нравится ей порядок. Многим девочкам нравится порядок.

– Знаю.

– Да тебе самой нравится, чтобы все и вся располагалось на своих местах. Погляди вокруг. – Купер обвел рукой комнату, где аккуратно, рядками, параллельно краю ковра либо краю кушетки стояли фото в рамочках, а пульты от всех домашних электронных приборов лежали в корзинке на кофейном столике. – Она лишь стремится походить на маму.

Натали ответила не сразу.

– Пойдем. – Она поднялась и направилась к кухне.

– Куда?

– Пойдем.

Неохотно Купер проследовал за ней в солярий, который также служил игровой комнатой. Три стены здесь были прозрачными, а четвертая рукою Натали расписана фреской-эпизодом из «Книги джунглей» – огромный медведь Балу плывет на спине по реке, а на груди у него лежит Маугли. Когда-то, когда им было еще только по двадцать и они ни секунды не сомневались в том, что слово «любовь» имеет лишь единственное число, Натали показывала талант настоящего художника.

Она включила ночник.

Сторона комнаты Тодда являла собой отсутствие какого-либо намека на порядок: все без исключения коробки с игрушками открыты, игрушечный поезд атакует тряпичная панда, незаконченная модель из конструктора «Лего», быть может, когда-нибудь станет средневековым замком.

Сторона Кейт напоминала операционную в образцовой клинике. Все коробки с игрушками аккуратно закрыты; книжки с цветными картинками расположены так, будто их выстраивали по линейке, а игрушки на низенькой полке – кукла Анна, бронтозавр, пухленький единорог, пластиковый зеленый крокодил, игрушечная пожарная машина, плюшевый медвежонок Гуфи без одного глаза, попугай – стояли точно вымуштрованные морские пехотинцы на параде.

– Вижу, – подтвердил Купер. – Все предельно аккуратно.

Натали издала резкий носовой звук, точно высморкалась:

– Иногда, Купер, ты подмечаешь далеко не все.

То, что она назвала его по фамилии, являлось, безусловно, дурным знаком.

– Так что же тебя беспокоит?

– У тебя, Купер, удивительная способность. Ты можешь, взглянув на выписку из чьего-либо банковского счета, или на список книг, которые кто-либо недавно прочитал, или на фото из семейного альбома, узнать, куда преступник бежит и что будут затем делать. Ты способен с успехом преследовать террористов по всей стране. Но разве здесь и сейчас ты ничего не видишь?

– Не вижу чего?

– Не лукавь. Не ты ли говорил, что весь мир для сверходаренных – лишь набор тенденций? Все остальное – эмоции, сила духа, способности к музыке или к математике – вторично; и лишь сверходаренные лучше других настроены на видение тенденций и последовательностей?

– Не спеши с выводами. Именно ради того, чтобы не возобладали поспешные выводы, принудительный тест на принадлежность к сверходаренным дети проходят лишь после достижения ими восьми лет.

– Меня не интересуют результаты теста, Ник. Мне необходимо самой понять, что к чему.

– Нат, нашей дочке всего лишь четыре. Она просто подражает взрослым. Это вовсе не значит, что…

– Взгляни на игрушки. – Натали прошла вдоль полки, но глаза ее были устремлены на Купера. – Они не просто аккуратно расставлены.

Конечно же, он это понял, едва только зажегся свет. Но его дочь – маленькая девочка. Ходили устойчивые слухи относительно того, что творится в академиях, а верны ли эти слухи полностью, лишь отчасти или совсем неверны… В любом случае он ни за что не позволит Кейт оказаться там.

– Взгляни на корешки книг, – продолжала Натали. – Они расставлены по алфавиту. И по цвету. В полном соответствии со спектром – от красного к фиолетовому.

– Я не…

– Кейт – сверходаренная. – Натали произнесла это так, словно не просто предполагает, а знает наверняка. – И ты это великолепно понимаешь. Возможно, ты узнал об этом даже раньше меня. И нам придется с этим считаться.

– Не исключено, что ты и права. Также возможно, что Кейт всего лишь намеренно подтрунивает над тобой и…

– Даже не пытайся шутить!

– Но возможно, она лишь маленькая девочка, чей отец – мозган. Возможно, она подражает вовсе не тебе, а мне, и возможно, дара у нее вовсе и нет. Так что ты намерена предпринять? Отправить ее на тест? А что, если окажется, что у нее первый уровень?

– Не будь столь жесток.

– А что, если вдруг так оно и есть? Ты знаешь, что собой представляет академия?

– Только через мой…

– Но тогда…

– Прежде всего нам самим следует разобраться с проблемой. Представь, что у нее все же есть дар. Тогда наш долг – помочь ей. Обучить ее тому, как управлять собой.

– А может, лучше оставить ее в покое? Пусть она будет просто маленькой девочкой.

Выпрямившись, Натали положила руки на бедра. Эту позу бывшей жены Купер хорошо знал: она означала, что Натали не отступит ни на йоту. Но прежде чем она заговорила, зазвонил телефон. Пожав плечами – мол, что я могу поделать? – Купер поднял трубку. На дисплее высветилось лицо Куина. Нажал кнопку приема.

– Время не самое подходящее. Может…

– Боюсь, что нет, – более чем деловым тоном перебил Бобби Куин. – Ты один?

– Нет.

– Перезвони, как только будешь. – Куин дал отбой.

Купер сунул мобильник обратно в карман и потер глаза:

– Работа, знаешь ли. Поговорим позже?

– Звонок спас. – Глаза Натали по-прежнему пылали огнем.

– Да я вообще счастливчиком родился.

– Купер…

– Я вовсе не сказал, что разговор закончен. Но мне пора. Да и нет необходимости принимать окончательное решение именно этой ночью. – Он улыбнулся. – Тем более в академиях в это время суток часы неприемные.

– Не отшучивайся. – Голос бывшей жены по-прежнему был строг, но морщинки на носу недвусмысленно показывали, что буря миновала.

Натали проводила его до двери:

– Я скажу детям, что ты заходил.

– Спасибо. – Купер сжал ее руку. – Не беспокойся насчет Кейт. Все будет нормально.

– Хотелось бы верить. Ведь она всего лишь ребенок.

Купер вспомнил Алекс Васкес – перед тем, как та бросилась с крыши. Вспомнил, как свет снизу делал черты ее лица более контрастными. Вспомнил устремленность ее позы. Вспомнил, как голос ее смягчился, когда она произнесла:

«Будущее никому не остановить. В твоих силах сейчас лишь выбрать в грядущей войне верную сторону».

– В чем дело? – встрепенулась Натали.

– Ерунда. Погода всему виной. – Купер улыбнулся. – Спасибо за вино.

И распахнул входную дверь. Дождь заметно усилился, а ветер стал пронзительно-холодным. Махнув на прощание бывшей жене, Купер затрусил к машине. Буквально за несколько секунд он промок до нитки.

«Да, свалял я дурака, не надев куртку…»

Захлопнув дверцу машины, Купер достал телефон и активировал встроенную функцию защищенного разговора. Затем набрал номер и, прижимая плечом трубку к левому уху, вытащил из-под пассажирского сиденья кобуру с пистолетом.

– Да. Что там у тебя?

– Ты говоришь по защищенному каналу?

– Разумеется. Кроме того, сижу один в автомобиле посредине урагана рядом с домом моей бывшей супруги. Говори же, наконец, что там у тебя произошло?

– Извини, что отвлек. С тобой хотят пообщаться.

– Кто?

– Брайан Васкес.

Старший брат Алекс Васкес. Наркоман без постоянного места жительства.

– Зарезервируй за ним комнату для интервью на сегодняшний вечер.

– Не получится. С ним уже беседует Диксон.

– Что? Какое отношение Диксон имеет к брату моей жертвы?

– Понятия не имею. Но помнишь, наш компьютер выдал данные о том, что Брайан бездомный? Оказывается, это вовсе не так. На самом деле он крупная шишка в компании «Полярная звезда». Похоже, его сестра подчистила относящиеся к нему записи во всех федеральных сетях, включая и нашу. «Полярная звезда» – компания, занимающаяся системами безопасности. Знаешь, на чем они специализируются?

Купер переложил телефон с левого плеча на правое.

– На системах навигации для армейской авиации.

– Так ты о них слышал? – В голосе Куина прозвучало неподдельное удивление.

– Нет.

– Тогда каким образом…

– Очевидно, что нужен был кто-то, кто бы внедрил вирус в армейскую систему. Они работали вместе?

– Да, – подтвердил Куин. – Но если бы только это. Брайан уверяет, что они напрямую подчинялись Джону Смиту.

– Черт возьми!

Купер вытащил из «беретты» обойму, тщательно проверил и, со щелчком загнав ее в рукоять, сунул пистолет в кобуру.

– Видел бы ты огонь в глазах этого парня. Но это еще не все. – Куин глубоко вдохнул, и, когда заговорил снова, голос его зазвучал глухо, будто он прикрыл микрофон сложенной чашечкой ладонью. – Купер, он уверяет, что готовится атака. Такая, какой прежде никогда не было. Такая, по сравнению с которой вирус, создаваемый его сестрой, покажется детским лепетом.

Температура в салоне автомобиля будто бы упала градусов на десять, и кожа Купера под промокшей рубашкой пошла гусиными пупырышками.

– Ее вирус убил бы сотни людей.

– Несомненно, – подтвердил Куин.

Среди моих лучших друзей есть и нормальные. И большой беды я в этом не вижу.

Джимми Кеннел, комик