Книга: В сторону Сванна - Марсель Пруст

Две другие части преподносятся от маленького мальчика, который и выступает рассказчиком в этой истории. В первой части книги мы видим его еще ребенком, а в третий он уже появляется как отрок. Жизнь нашего рассказчика переплетается с историей Сванна. Персонажи очень чуткие и ранимые, переживающие несправедливость этого мира, болезненную любовь, пытающиеся приспособиться ко времени, в котором им довелось жить.

Красивый неспешный роман для долгих зимних вечеров, когда хочется излечить свою душу и напитать ее чем-то прекрасным.

P.S. Перевод Елены Баевской читается на одном дыхании

Собственно, в книге очень мало событий, сменяющих друг друга увлекательных поворотов действий. В основном, роман состоит из описаний, размышлений, переживаний. Основная тема – это история любви Шарля Сванна, парижского интеллектуала, весьма обеспеченного, можно сказать, богатого человека, знатока биржи и парижского света, ценителя женской красоты, любителя истории, архитектуры, искусства, незаменимого советчика в вопросах живописи, тонкого знатока музыки, обладателя безупречного вкуса, обаятельного собеседника с прекрасными манерами и деликатными чувствами, завсегдатая светских гостиных, человека порядочного и в том числе со знакомствами в самых высших аристократических кругах.

И – и вот этого-то во всех отношениях приятного милого месье угораздило влюбиться в самую что ни на есть вульгарную кокотку, правда, красивую, очаровательную, с роскошным телом и статной походкой, умеющую выглядеть элегантно, но ведь – глуповатую, корыстную, неискреннюю. О добродетелях в данном случае речи нет, но её разговоры, капризы, манеры - как же так угораздило нашего Сванна.

Меж тем Сванн настолько сильно и глубоко чувствует, его любовь так широка, что вмещает весь спектр чувств во взаимоотношениях с этой женщиной – от восторгов до страданий – нежность, заботливость, благодарность, ревность, горечь разлуки, подозрительность, нежелание показать свои сильные чувства, упоение, страдание, постоянные думы, попытки разузнать что-то о ней, желание поговорить о ней, познакомиться с тем, кто с ней знаком, желание помочь, доставить радость, осыпать подарками, отчаяние и потрясение, разоблачение обмана, словом, всё, что только может быть в любовных отношениях.

Настолько подробно и проникновенно, даже всесторонне, описаны все чувства Сванна, что, может быть, читать такой нагруженный текст порой нелегко. Но где ещё в литературе можно найти такие тончайшие оттенки чувств и размышлений, сравнений, ощущений на зыбкой грани с невидимым тонким миром, в описании которых нет-нет, да и встречаются нюансы, о которых знаешь или которые испытывал сам, но которые понятны стали сейчас, которые сейчас названы. Так что ради этого удовольствия узнавания точно стоит погружаться в книгу.

Что ещё есть в книге, кроме любви Сванна? Есть Париж конца 19-го века с его бульварами, улочками, модными театрами и магазинами, новой литературой, новыми постановками, вернисажами, кабаре, ресторанчиками, прогулками в Булонском лесу. Экипажи, поклоны, приглашения, визиты и визитки, концерты, возрастающая слава Вагнера, начинающееся признание импрессионистов, сонаты, вальсы, короткая музыкальная фраза, вмещающая все оттенки чувства любви Сванна.

Есть великосветское общество, где чётко, по ранжиру отмеряется надменность и любезность.

Есть полусвет, куда допускаются только свои «верные» завсегдатаи, где смеются над плоскими шутками, где смотрят по сторонам, прежде чем высказать своё мнение, где не замечают, насколько нелепы и невежественны их суждения.

Есть маленький герой, рассказчик, который рассказывает о своём детстве (первая часть) и отрочестве (третья часть), и эти рассказы обрамляют историю любви Сванна и непосредственно связаны со Сванном.

Мальчик - рассказчик так же необыкновенно чувствителен, как и Сванн, ещё больше подвержен фантазиям, и переживает первую подростковую влюбленность, чем-то похожую на любовь Сванна, так как она также безответна и также полностью захватила всё его существо.

С удовольствием приступаю ко второй части изысканной эпопеи Марселя Пруста.

По абсолютно ублюдской традиции в самом начале присутствует комментарий переводчика(цы), в котором она какого-то черта спойлерит сюжет не только того тома, который вы уже держите в руках, но вообще всего цикла. Уже в этот момент появляется достаточно поводов, чтобы орать чаечкой, но по ходу чтения еще выясняется, что в целом сюжет отсутствует, вместо него — поток вихляющих во времени и пространстве мыслей, за которыми следить мало того, что сложно, так еще и неинтересно, стоит ненадолго отключиться и очнешься непонятно где и с кем.

К героям (не главным) проникаешься симпатией или интересом очень редкими и вялыми вспышками; в основном это мельтешащий поток хоть и прописанных, но в то же время каких-то поверхностных и не цепляющих персонажей, который только путает и утомляет.

Два центральных героя (Рассказчик и Сванн, которому посвящена одна из глав) тоже не вызывают приятных эмоций. Ярких неприятных эмоций, кстати, тоже не вызывают — первый просто душнила, второй жалкий, и истории их жизней соответствующие.

Отдельного внимания заслуживают примечания, которых штук 300 (а еще их засунули в конец книги, чтобы накинуть еще сложности к и без того восхитительному квесту); информации там просто на любой вкус: и пояснения исторического контекста, и объяснения "что имел в виду автор", и где он запутался в своей же писание, и спойлеры к следующим романам (дагосподитыбожемой!), и куча исторических личностей, и мест, и картин etc. Из всего этого мне видятся полезными только объяснения "что имел в виду автор", потому что часто оказывалось, что он по-снобски язвил в чью-то сторону и это очень меня веселило. Сильнее этого меня веселило только осуждение лесбийских отношений (вообще неожиданно было повстречать тут эту тему, при первом намеке даже подумала, что что-то не так поняла), которое тянулось красной нитью почти через весь роман и вылилось не в порицание кокотки за кокотство, а разочарование в ней из-за связей в т.ч. и с женщинами.

Дочитать эту книгу и не поехать крышей — большое счастье, которое прошло мимо меня (врач, конечно, сказал, что Пруст тут ни при чем, но я настаиваю, что это он меня доконал). Вспоминать и анализировать ее это то, что хочется избежать любой ценой, так что за отписку бесконечно извинюсь. Пруста бесконечно не рекомендую, если вы не чертов эстет и ценитель занудного.

В этом томе явно прослеживается две линии, отличающиеся друг от друга языком, стилем, временем и главными героями. Первая - это поток воспоминаний рассказчика о времени его детства, проведенном в провинциальном городе Кобре. Это часть поэтичная и тягучая. Рассказчик описывает членов своей семьи, какие-то отдельные происшествия, образ жизни и мировоззрения жителей городка. Мысль главного героя плавно перетекает с одного на другое, наполненная восторженным и немного сказочным восприятием маленького мальчика, но с комментариями мудрого ностальгирующего мужчины. Тут и прогулки вдоль изгороди боярышника, цветы которого дарят ощущение праздника, и спаржа на обед, колоски которой видятся неведомыми созданиями, и знакомство с прекрасной девочкой, которую хочется обидеть, чтобы она тебя запомнила. Каждый предложение воспринимается как произведение искусства - четко выстроенное, но с вензелями и переливами цвета.

Вторая часть более сюжетная и рассказывает о любви господина Свана, соседа семьи по дому в Кобре. В первой части нам открыто говорят о мезальянсе между господином Сваном и его женой. Здесь эта тема раскрывается максимально подробно. Эта часть динамичная и четкая. Все так же есть затягивающие на глубину размышления о музыке и искусстве, погружения в чувства героя, но рассказ идет хронологически последовательно и рассказывает одну законченную историю, происходившую до рождения рассказчика. Она оставляет за собой много вопросов и это главная причина, почему эту рецензию мне сложно писать. Зато это и причина того, что я сразу же начала читать второй том.

Помимо языка, которым написана книга, меня восхищает, как изящно и точно Пруст передает нравы и характеры героев: ярко показывается противопоставление зацикленного на сословном делении старшего поколения и более открытое младшее (в лице Свана, по большей части). Каждый герой, описанный парой прилагательных, предстает уникальной и отличающейся от всех остальных личностью. Они сразу запоминаются, даже если автор уделил им пару страниц. И когда во второй части случайно появляется герой из первой, ты сразу знаешь, что это он, даже несмотря на то, что рассказчик и господин Сван представляют этого героя по-разному, а иногда и знают под разными именами.

И тут я перехожу к тому, что по моему мнению является ключевой темой этого тома (а может и всего романа, кто знает).

<...>каждый из нас - не просто некое материальное единство, в котором любой человек увидит одно и то же, стоит ему только ознакомиться с нами, как с расходной книгой или завещанием; наша индивидуальность создается мыслями других людей. Даже простой поступок, который у нас называется "встретить знакомого", есть до некоторой степени интеллектуальное свершение. Видя человека, мы наполняем его облик всеми нашими понятиями о нем, и в общем нашем представлении эти понятия наверняка занимают главное место.

Эта мысль звучит в самом начале первого тома и проходит красной нитью через него. Особенно ярко она проявляется во второй части, где отношение господина Свана к своей возлюбленной меняется в зависимости от того, что он о ней знает, что ему говорят и чему он, в конце концов, верит. Эта же мысль звучит и относительно возлюбленной рассказчика, но он в отличие от Свана понимает, что наше мнение о человеке не равно самому человеку.

В общем, великолепный роман. Мой экземпляр исчеркан вдоль и поперек, с кучей заметок и загнутых уголков. Я уже начала читать второй том и постоянно возвращаюсь к тем или иным местам в первом. Особый восторг у меня вызывают комментарии переводчицы Елены Баевской. Они идеальны - видно, что она знает каждый аспект жизни и творчества Пруста, любит и восхищается им. И ты сам, хочешь-не хочешь, заражаешься этой любовью.

Лукавить не буду, даже при всей моей нелюбви к сюжетной динамике скучновато мне всё же иногда было. Но Пруст - это не скука в очереди, когда впереди томительное ожидание, которое нужно чем-то занять, чтобы было не так тоскливо, а время не тянулось так бесконечно медленно. Пруст - это роскошь праздности. Такая разновидность скуки одолевает в жаркий летний день, и хочется ухватить и продлить эти мгновения, потому что пролетают они стремительно.