Текст книги "Думайте, что вы пьете"

Часть вторая
Героинями не рождаются

Глава 7
Психоанализ и немножко больше

А пока коми-трагический герой Василь Покрышко наслаждался всеми преимуществами высокопоставленного положения и мучился всеми тяготами марионеточного рабства в самом сердце столичного Выкиня, где-то на окраине Великой Окраины изнывала от совершенно других проблем юная и прекрасная медоволосая бестия Натали Ширпотреб.

Юная-то она была юная, но уже успела пройти огонь, воду и медные трубы разнообразных соблазнов. К ее чести мы должны сказать, что во многих экстремальностях ее юного опыта было повинно ее жестокое и скудное на ласку детство. Отец, пропивший остаток совести и соображения, и мать, собутыльница отца и истеричка поневоле, почти не интересовались своей хорошенькой дочерью, совершенно сосредоточенные друг на друге и яростных перепалках между собой. Так они реализовывали остатки своей любви, предоставляя маленькому плоду ее самостоятельно катиться по земле.

В раннем детстве Наташенька не видела ни игрушек, ни конфет, ни фруктов; единственную свою и любимую куклу без глаз четырехлетняя девочка нашла на помойке, а конфеты с пяти лет воровала вместе с мальчишками из ближайшей кондитерской. Никто не запрещал маленькой Наташе гулять во дворе, и соседних дворах, и вообще самой по себе. Никто не учил ее переходить дороги – никто, кроме самой жизни, хранившей Наташу до поры до времени.

Что же касается фруктов, очень быстро чужие дачи и сады стали местами тренировок для голенастой, тоненькой, гибкой и ловкой девчонки. Порой вместе с дворовыми товарищами она улепетывала под предупредительные выстрелы в воздух из охотничьих ружей, и, к счастью, никто из них так и не узнал, солью заряжены эти ружья, дробью или чем похуже.

Бывало, подвыпивший отец поднимал руку на мать, а если Наташа оказывалась поблизости и пыталась заступиться, перепадало и ей. Наконец он стал ее замечать! Когда же дочь стала потихоньку подрастать и ангельская красота ее начала приобретать соблазнительные и даже демонические черты, отец опомнился и, неуклюже подхваливая, стал пытаться запоздало расположить ее к себе. В его пьяном обожании даже проскальзывало что-то непристойное. Тут уже мать, ревнуя к отцу, окончательно невзлюбила Наташу. Несчастливая жизнь превратила слабую женщину в мегеру, и дочь-подросток начала подумывать о том, как уйти из дома.

Это вовсе не было импульсивным решением. Наташа росла смышленой и скрытной. Она понимала, что домашняя обстановка становится для нее не просто тягостной, но и опасной. Девушка почитывала книжки по популярной психологии и к своим шестнадцати уже кое в чем разобралась. Ничего хорошего от своих родителей она давно уже не ждала. Родили – и на том спасибо. Родили красивой – уже молодцы. «Собственно, я вообще не просила ни о втором, ни о первом», – размышляла Натали без лишних сантиментов.

Третируемая одноклассниками за то, что ходила на занятия в одной и той же скромной рубашечке и юбчонке, смышленая первоклашка быстро сообразила, как заставить баловней судьбы плясать под ее дудку.

Наташа не напрашивалась ни к кому в друзья, но, наблюдая за тем, как дети разбиваются на группки, подслушивая, как кто-то сплетничает о ребятах из чужих компашек, узнавая, как кто-то ворует печеньки у своего «врага» в школьной раздевалке или подбивает товарищей на другие сомнительные шалости, девочка постепенно открыла для себя законы мелкого шантажа. Никто и представить не мог, что эта тихоня окажется такой презрительно-бесстрашной и за свое молчание будет требовать не красивые карандаши, пеналы или блокнотики, а достойное место в классной иерархии. Насмешки прекратились. Ее зауважали и даже начали побаиваться.

Став старше, Наташа уже спокойно предлагала лидерам школьных группировок сделать ее своим советником или психологом; она постепенно провоцировала их выдавать ей секреты «подчиненных» и так еще больше укрепила свои позиции. Вскоре с ней тайно советовались все и во всех делах.

Глава 8
Мечты, где ваша сладость?

Наталья Ширпотреб выросла не просто цинично-умной, но и красивенькой синеглазой панночкой с длинными светло-рыжими локонами, льющимися, как летний мед, с бледным нежным лицом, тонкими руками и узким обтекаемым телом. Веснушек у нее, как ни странно, не было.

Она нравилась мальчикам. Практически всем. Это она хорошо видела и относилась к знакам внимания избалованных папами-мамами сверстников с хорошо скрываемым презрением. Наташа понимала: ей нужно покровительство совершенно других особей противоположного пола. Но с этим она не хотела спешить. Для начала надо было получить хорошее образование.

Внешность, природная смекалка плюс образование – все, что нужно молодой девушке для того, чтобы вырваться из прокрустова ложа незавидной судьбы. Так полагала Наташа. И отчасти она была права.

В школе девушка училась неплохо. Не блестяще, но все же весьма и весьма. Она, что называется, была уверенной «хорошисткой». Особенно ей нравились гуманитарные дисциплины. Литература преподносила различные сценарии человеческого поведения, и именно под таким углом зрения на нее смотрела Наталья. Здоровый прагматизм, пожалуй, и держал ее на плаву. Литература придавала форму ее мечтам о лучшей жизни.

Но было и что-то еще в ее интересе. Даже какое-то едва пробивающееся любопытство исследователя, что было трудно заподозрить в столь хорошенькой головке. Девушка пыталась разбираться в устройстве родного языка и различать литературные жанры.

Старенькая и добросовестная учительница говорила, что все они давно исследованы. Но смышленая Наташа не верила ей. Пролистывая засаленные тома в публичной библиотеке и почти ничего не понимая в них, она восхищалась сложностью описательных конструкций и мечтала когда-нибудь написать и свой (гораздо более увлекательный!) труд, посвященный такому жанру, который еще не был бы схвачен жадными щупальцами рафинированных интеллектуалов прошлого. Где они и где она, девушка прекрасно понимала. И все-таки ей хотелось утереть им носы. Утереть носы своему рабочему кварталу. Утереть носы не считающимся с нею родителям. Утереть носы всем.

Девушка смутно чувствовала, что где-то еще остались жанры, ждущие своего исследователя. И при этом не слишком громоздкие и сложные для ее, Наташиного, понимания. Не роман, не повесть и не рассказ – о них писали все кому не лень. Не новелла и, конечно, не эпопея. Не притча, не фантасмагория. Тем более не стихотворение. И уж точно не поэма! Не сказка, не быль…

Что же это? Где же ключ от успеха? И в один прекрасный день умницу осенило. Ей пришло в голову, что она могла бы посвятить всю жизнь изучению анекдота как жанра устного народного творчества! Ну и что, что это не литература! Но по крайней мере во время работы ей точно не пришлось бы скучать!

Даже не посоветовавшись с учительницей литературы, девушка сама решила готовиться на филфак, хотя и понимала, что поступить на бюджет будет для нее чрезвычайно сложно, а платить за ее обучение и вовсе некому. Если все каким-то чудом получится, она уедет из дома и будет жить в столице… Ну и ладно, что в общежитии. Зато в Выкине, где столько возможностей!

Наташенька думала: а ведь там бродит и ездит в собственных авто столько прекрасных, образованных и состоятельных мужчин! Все сложится само собой, ведь настоящей красотой природа ее не обидела. Мужчины и приведут ее к совершенно другой жизни. Возможно, это даже будет жизнь в другой стране… какой-нибудь развитой веропейской стране. Или даже в Умерике…

Честолюбивая Наташенька не скрывала своего отвращения к мелкопетрушечной окраинной действительности. Со всем нетерпением юности и всей расчетливостью умного существа, борющегося за жизнь, она рвалась к лучшей доле.

Мечты, мечты… Где ваша сладость?

Глава 9
Побег медоволосой красотки

Надо сказать, что даже к выпускному родители Натальи совершенно не подозревали об амбициозных планах своей скрытной дочери.

Безалаберная мать, когда-то закончившая торговый колледж, постоянно теряла работу из-за своего увлечения алкоголем и была вынуждена лишь от случая к случаю подрабатывать курьером или уборщицей. Местечко продавца в колбасном отделе ближайшего продуктового казалось ей самым лакомым вариантом для ее дочери, увы, уже недоступным для нее самой. В продуктовом работала ее бывшая коллега и подруга, в чьем доме всегда водилась отличная закуска. Мать завидовала ей и полагала, что средней школы вполне достаточно для образования Наташи. Пора, пора уже дочурке пойти поработать да и приносить питание в дом! Мамаше казалось это логичным и справедливым.

Отец же, похоже, вообще ни о чем не думал: ни о будущем дочери, ни о ее настоящем. На это у него было слишком мало трезвых минут. Но, кажется, он тоже совершенно не представлял себе, что Наташа когда-нибудь сможет от них уехать.

Выпускной вечер прошел скомканно. Родители на торжественную часть все-таки явились, смахивая сентиментальные слезы, и даже немного удивились стройным рядам пятерок и четверок в аттестате дочурки. Но до конца мероприятия оставаться они, похоже, не планировали. Отец сразу повздорил с соседом по праздничному столу, распальцованным папашей главного хулигана класса, и матери, чтобы избежать нелепой драки, пришлось срочно уводить его домой. Не дожидаясь возвращения дочери, родители как следует отметили семейный праздник и завалились спать.

Наташа, привыкшая к выходкам дебошира-отца, и не подумала сгорать от стыда за него перед одноклассниками. Она по-своему любила родителей. К тому же у нее были свои четкие планы, в которые выпускные гуляния до рассвета уже не вписывались. Вся эта детская романтика уже была не для нее. Ускользнув от ухажеров, девушка вернулась домой к полуночи, где ее уже ждала наполовину сложенная дорожная сумка.

Планы Наташи были довольно конкретны. Во-первых, срочный отъезд из дома без утомительных объяснений, больше напоминавший побег. Во-вторых, подготовка к профильному экзамену в столице. Девушка надеялась пожить у троюродной тетки по материнской линии Фёклы Наумовны Шляхетской, пока ее не зачислят и не выделят общежитие. Звонить тетке заранее было опасно – она поставит в известность мать. Но Наташа была уверена, что одинокая старушка нуждается в помощи по дому и будет рада ей.

В ночи к дорожной сумке добавился небольшой дамский рюкзачок. Наташа уезжала практически налегке. Денег, вырученных от продажи подругам кое-каких вещей, должно было хватить на самое первое время.

…В полдень после выпускного оклемавшаяся мать постучалась к дочери. Обнаружив в комнате отсутствие девушки, пустые полки в шкафу и валяющиеся на полу кружевные трусики, озадаченная женщина набрала номер. Наташа сбросила звонок. Чуть позже пришло сообщение: «Мама, я в Выкине. Поступаю в университет. Не звони».

Родители попсиховали-погоревали да и успокоились, достав последнюю заветную заначку и утопив свое неравновесие в пьяных псевдонародных песнопениях.

Глава 10
Треск оранжевых очков

Но ни до университета, ни до троюродной тетки Наташенька так и не доехала. Ее перехватили в первом же кафе, где девушка отдыхала и чистила перышки после долгой дороги. По роковому стечению обстоятельств Наташа решила перекусить не где-нибудь, а в самом модном заведении в центре Выкиня, расположенном неподалеку от здания суда и помещения Государственной Думы. Сюда частенько захаживали и парламентарии в перерывах между своими заседаниями, и столичные сутенеры, а по утрам сюда же мутными струйками стекались усталые завсегдатаи подпольных казино (но Наташенька, конечно, об этом ничего не знала).

Импозантный, холеный, гладковыбритый брюнет, прекрасно сложенный и упакованный в дорогой костюм от Ивы Сена Соломы, проследил за вошедшей в кафе красавицей долгим задумчивым взглядом. А потом выждал момент, тихо подошел, вкрадчиво отрекомендовался депутатом Государственной Думы Никодимом Семенухой и галантно попросил позволения угостить ее чашечкой кофе. Плотоядная улыбочка пряталась в аккуратно простриженных усиках. Пыльная дорожная сумка и растерянный взгляд девушки сказали припонтованному носителю Сена Соломы о многом, если не обо всем.

Наташенька взглянула на Семенуху сквозь солнцезащитные очки с оранжевыми стеклами, только что купленными в дорогой оптике на углу, с лукавством и дерзостью начинающей актрисы. Ей казалось, что она может контролировать правила этой игры.

Предложение интересного мужчины после минутного колебания она все решилась принять и сделала это мудро – со сдержанной благосклонностью. Пока все шло чинно да мирно. Однако импозантный брюнет так уморительно травил парламентские байки, так восхищался высказанной Наташей идеей посвятить себя филологическому изучению анекдота, так старательно вспоминал самые модные и самые «бородатые» образцы, что циркулировали в его кругах, что беседа с девушкой, начавшаяся в кафе, плавно перетекла в бар, где опытный Никодим и узнал, что Наташенька пока еще не устроилась на ночлег и только собирается созвониться с родственницей.

Кавалер был так смазлив, так ловко одет, так обходителен и полностью сосредоточен на девушке, что она расслабилась и подумала: а может, это и есть та самая любовь с первого взгляда? Сквозь морок сладких коктейлей дозваниваться до ворчливой тетки как-то не хотелось. А хотелось, чтобы все бытовые проблемы взял на себя этот чудесный, этот прелестный, этот обходительный и вкусно пахнущий мужчина…

И Наташенька совсем растеклась и позволила себе превратиться в наивную дурочку. В тот же вечер она разрешила очаровательному брюнету увезти ее «в номера» роскошной гостиницы «Три кота на ступеньках». Было ей пьяно, театрально, интересно и… пожалуй, даже хорошо. Во всяком случае, первое глобальное эротическое приключение Натальи оказалось довольно приятным, хотя и совершенно незапланированным.

Однако утром наступило отрезвление. Гладковыбритый брюнет оказался вовсе не депутатом. Никодим Семенуха лишь работал с депутатами. И работа его была весьма специфична: он занимался поставками девушек для правительства и парламента. Поставками девушек на любой вкус и для любых утех. Эскорт-услуги, эротический массаж, выезды в номера и на дом к клиентам, групповые мероприятия, ночь на ялике, реконструкция татаро-монгольского нашествия, средневековая охота на деревенских девушек, реконструкция рабства, танцы в золоченых клетках… Словом, Семенуха оказался сутенером, подбирающим высокопоставленным лицам человеческий товар на заказ. Он специализировался на юных красавицах с модельными параметрами и природной пластикой.

– Моя дорогая, – снисходительно бормотал он, утром растолкав девушку и найдя в рюкзачке ее паспорт, – учись разбираться в людях. Не будь дурой. Ты еще будешь мне благодарна. Так и быть, сегодня я преподам тебе бесплатный урок. Все было слишком очевидно. У тебя же на лице написано, что ты провинциалка и охотишься за видными мужиками. Университет, филология – все это прикрытие, Натали. На самом деле тебе нужен роскошный секс и бабосики. Первым я тебя обеспечу, так и быть. Но второе изволь зарабатывать сама. Ведь ты понимаешь, что без квалификации спектр работ для тебя ограничен? И что тебе несказанно повезло, что ты встретила меня? Радуйся, что сразу нашла нужного человечка. Без покровителя в столице опасно, моя куколка.

– Убирайся вон, негодяй! – завопила было Наташа, ошеломленная правдой.

Никодим наступил каблуком на оранжевые очки, ночью упавшие на ковер, и раздавил треснувшие стекла.

– Я-то уйду, но куда ты денешься без паспорта?

Сейчас привезут завтрак, поешь, поспи, приведи себя в порядок. Я приеду и привезу тебе шикарное платье. Будь умницей и не реви, а то личико испортишь. Вечером у тебя первый клиент. Подзаработаешь. А там посмотрим.

С этими словами мерзкий Семенуха вышел из номера и хлопнул дверью.

Наташа начала панически соображать, что делать, но впала в отчаянье и неожиданно для себя уснула, так и не дождавшись завтрака.

Так ее участь была предопределена.

Часть третья
Заговор завистников

Глава 11
Треньдибренько выходит на тропу войны

Оставим на время юную Натали Ширпотреб грустить и злиться на себя и на несправедливый мир в роскошных апартаментах отеля «Три кота на ступеньках». Вернемся к более эпическим событиям. Лихая окраинная политика тем временем зрела, как великовозрастный кабачок, готовый лопнуть от собственной спелости.

В ней возникли свои нюансы. Нельзя было сказать, что массово-народное обожание свежеизбранного президента страны было совершенно однородным. Так не бывает. Выдающегося и яркого человека всегда окружают не только друзья и сторонники, но и, конечно, враги, до поры до времени тайные.

Явными врагами Василя Покрышко становиться пока было слишком невыгодно. Успех и слава были на его стороне. Но правительственные кадры, доставшиеся ему от предыдущего окраинного президента – старого пьяницы с романтической фамилией Метелица, – затаились до поры, вынашивая в своих разжиревших сердцах темную неприязнь к спустившемуся с небес ангелу-авантюристу. Ни Васе, ни двенадцати мировым кукловодам не приходило в голову заменить весь кабинет министров (накладно, да и муторно, шило на мыло, полагали они). И напрасно.

А старые кадры, разумеется, дико бесил этот выскочка, этот смазливый и моложавый Василь Покрышко. Ведь он был хорош собой, обаятелен и зеленоглаз, подтянут, находчив и нравился женщинам! Васины манеры отличались изяществом и уверенностью, речь – благозвучием, а выражение лица умело выражало ум и тонкость натуры и даже сочилось добротой. Опыт работы в порно, конечно, слегка пригасил его природную сексуальность, зато усилил артистические способности. Вася понимал, что должен быть хорошей марионеткой для своих кукловодов. Пока ему еще удавалось уговаривать себя, что все это просто прекрасный и очень неплохо оплачиваемый актерский опыт, который он выбрал сам. Пока у него еще хватало сил и воображения утверждаться в этой иллюзии.

А враги дерзкого и молодого президента тем временем собирались в тайную и могучую кучку, изо всех сил мечтая если не устранить Покрышко, то подпортить президентскую репутацию так, чтобы он сам ушел со своего высокого поста. И лучше с несмываемым позором…

Главной среди недоброжелателей, готовящих заговор, вырисовывалась рослая фигура окраинного министра культуры Прохора Игоревича Треньдибренько. Покрышко неосторожно заступил на его территорию, занявшись памятником Владимиру Красному Солнышку, и Треньдибренько ему этого не простил. Собравшись на тропу войны против наглого выскочки, Прохор Игоревич умелой рукой сгребал заговорщицкие кадры себе на подмогу.

Высокий, сухопарый, краснорукий и прямолинейный министр культуры согласно логике абсурдной судьбы слыл несусветным занудой и страстно ненавидел творческих людей.

Когда-то простые родители Треньдибренько, желая лучшей доли своему не блиставшему никакими талантами сыну, отдали мальчика в музыкальную школу по классу домры. А ленивому Проше хотелось вовсе не бряцать по струнам, а просто воровать яблоки в саду да задирать девчонкам юбчонки. Что он и делал, прогуливая сольфеджио. Из музыкальной школы парня в конце концов пришлось забрать, но было поздно: систематические неудачи успели травмировать неокрепшую психику бездаря.

С горем пополам юному Прохору удалось поступить в недавно открывшийся и ставший уже очень модным Университет болтологических технологий, разумеется, не на бюджет, а на платное отделение. Добрые родители исправно оплачивали его тусклое студенчество. Там парнишка и начал профессиональную чиновничью карьеру с должности старосты курса; он учился нагибать своих нехитрых однокурсников, что впоследствии и помогло ему сделать головокружительную карьеру сначала в общественном агитпункте правящей партии, который он возглавил, а потом и в Государственной Думе Великой Окраины.

Он нащупал свою стезю. Работа видного парламентария Прохора Игоревича Треньдибренько базировалась на инициативах, связанных исключительно с запретами, и очень быстро он поднялся до замминистра культуры. Цензура – вот что было любимейшим коньком сухопарого чиновника, запретившего немало кинофильмов и распорядившегося уничтожить тиражи многих книг в стране.

Когда Метелица в дамском платье бежал из Великой Окраины и в его кресле оказался молодой Покрышко, Треньдибренько не растерялся и сразу же самовыдвинулся на министерский пост, быстро оттеснив своего непосредственного шефа – глуховатого старца Лексея Курошлепова, помнящего еще единство Великолоссии и Великой Окраины, а в последние годы мирно проспавшего все политические катаклизмы в филармонии, свесив седые кудри на министерский портфель.

Самовыдвижение Прохора Игоревича было одобрено. Но этого ему показалось мало. Треньдибренько ночами грезил о президентском кресле, днями изображая из себя высококультурную особь и ценителя народной песни. Ни слуха, ни духа, ни совести у него и в помине не было.