Текст книги "Змеиное Море"

– Вот только мы промокнем. – Высоко над ними напористый ветер гнул верхушки деревьев и рвался сквозь листву, а дождь прерывистым потоком проливался вниз.

Утес показался из верхних ветвей, спустился вниз и приземлился на палубу, подняв небольшую суматоху. Арборы и окрыленные бросились в стороны, уступая ему место, и корабль качнулся под его весом, прежде чем он принял земной облик. Капли дождя, уже намочившие его чешую, упали на палубу, образовав вокруг него лужу, а волосы и одежда праотца промокли насквозь. Словно не замечая этого, он указал куда-то промеж гигантских деревьев.

– Нам туда.

Ниран повернулся, хмурясь.

– Далеко? Если ветер станет слишком крепким, нас может впечатать в дерево.

– Недалеко, и укрытие там лучше, чем здесь, – сказал Утес. – Но если ты считаешь, что двигаться дальше опасно, мы можем остановиться.

Ниран снова посмотрел на верхушки деревьев, прикидывая скорость ветра. Он остался не очень доволен, но все равно кивнул.

– Ну хорошо.

Утес направился к носу, где ждали Нефрита и Жемчужина. Ниран бросил задумчивый взгляд на Луна.

– Я удивлен, что он прислушивается к моим возражениям.

Утес привык принимать советы арборов, и к тому же он путешествовал дальше, чем кто-либо при дворе, и повидал больше народов, чем даже Лун. Именно Утесу в голову пришла идея отправиться к Желтому морю, чтобы нанять корабли островитян. Но Лун лишь сказал:

– Ему нравятся земные обитатели.

Скептически покачав головой, Ниран вернулся в рулевую рубку.

Когда «Валендера» снова пришла в движение, Лун отошел от борта и направился вслед за Утесом к носу, пробираясь через сборище арборов и окрыленных. Они столпились вдоль бортов, вскарабкались на мачты, забрались на все свободные возвышения, чтобы увидеть хоть что-нибудь. Страх оказаться застигнутыми бурей уступил место радостному возбуждению, предвкушению и волнению – все-таки не все были так уверены в исходе путешествия, как Утес. Лун не мог представить себе, какой нужно было обладать уверенностью, чтобы повести стольких раксура так далеко и поселить их в месте, которое видел только он один. Конечно, если другим там не понравится, то возвращаться им все равно было некуда, но все же.

Нефрита стояла рядом с Цветикой, прислонившись к ограждению на носу. Жемчужина была там же вместе с Потоком, Дрейфом, Вьюном, Флорой и несколькими другими воинами. Поток бросил на Луна озлобленный взгляд, но даже он был слишком захвачен происходящим, чтобы нарываться на драку.

Лун остановился рядом с Нефритой, и она рассеянно обняла его за талию. Он прислонился к ней, стараясь не испытывать смущения из-за присутствия Жемчужины.

Стало темнее, окрашенный в зеленые тона солнечный свет померк, и тучи затянули небо над деревьями. Моросивший дождь окреп и застучал по палубе. Платформы висячего леса стали шире и больше. Некоторые пересекались друг с другом или соединялись широкими ветвями, на которых собирались пруды или текли ручьи. Из дупел некоторых исполинских древ лились водопады. Лун гадал, откуда берется вода. Возможно, древа вытягивали ее из земли при помощи корней. Казалось, что между кронами и землей, находившейся далеко-далеко внизу, повис еще один многоуровневый лес.

Затем стволы исполинских древ расступились, хотя полог сверху, казалось, стал только гуще. Лун вдруг понял, что они плывут к одиноко стоящему впереди темному силуэту – к огромному древу.

Нефрита обернулась и посмотрела на Утеса. С напряжением в голосе она спросила:

– Это оно?

Утес кивнул. Раздался взволнованный ропот, и собравшаяся на палубе толпа всколыхнулась.

Многочисленные слои ветвей тянулись вверх подобно гигантским рукам, а ствол древа был огромен, шире, чем основание разрушенной ступенчатой пирамиды, в которой жил двор до этого. Из нижней части ствола выступали ярусы платформ с растительностью, и некоторые в ширину были более пяти сотен шагов. Из огромного дупла, в которое почти могла бы протиснуться «Валендера», изливался водопад. Вода стремительным потоком падала вниз и собиралась в бассейне на одной из платформ, затем лилась на следующую, и на следующую, пока не исчезала в темноте внизу.

На платформах росли только цветы, мшистая трава и одиночные маленькие деревья, но на многих были заметны следы того, что когда-то на них взращивали урожай: там находились приподнятые площадки для посадок и пересохшие водоемы и каналы, видимо предназначавшиеся для орошения.

Все молчали. Затем Жемчужина встрепенулась и уложила шипы. Она сказала:

– Утес, веди нас внутрь.

Воины отошли. Утес сделал два широких шага, ухватился за борт и перепрыгнул через него. Он перевоплотился в воздухе, и, когда распахнул крылья, его огромная туша на миг закрыла собой вид древа.

Жемчужина прошипела приказ и тоже перемахнула через ограждение. Воины последовали за ней, Вьюн задержался, чтобы взять с собой Цветику. Лун прыгнул вслед за Нефритой.

Они пролетели под несильным дождем, и Утес повел их к огромному дуплу, в которое он без труда влетел и приземлился. Праотец прошел чуть глубже, обогнул край бассейна и принял земной облик. Лун опустился рядом с ним, сложил крылья и повернулся, чтобы оглядеться. Нефрита и остальные тоже приземлились, и Вьюн поставил Цветику на ноги. Чуть погодя их догнали Звон и еще несколько окрыленных.

Это место было похоже на пещеру. Складки ствола образовывали множество закутков и комнат, уходивших вглубь настолько, что зеленовато-серый свет не мог до них дотянуться. Бассейн, частично заросший сорняками и мхом, извилистой полосой уходил в глубь зала. Вода переливалась через край, но грохот того, как она падала в водоем внизу, слышался настолько слабо, что терялся в шуме дождя. Толстые зеленые лианы увивали стены, но Лун смог разглядеть на гладком дереве резные рельефы: гибкие силуэты, когти, острые кончики крыльев, – они были похожи на изображения, украшавшие металлические сосуды и драгоценные изделия, которые создавали арборы.

Утес прошел вдоль бассейна к задней части зала. Казалось, что никто не хочет нарушить тишину. Лун оглянулся и увидел, как Поток коснулся руки Жемчужины и указал на что-то в полу. Лун посмотрел под ноги и увидел врезанные в дерево маленькие квадратики, отсвечивавшие неярким перламутровым блеском. Они были разных цветов – от белого до зеленого и розового – и поблескивали в тусклом свете. Они были выложены вдоль края бассейна и хаотично врезаны в пол.

Впереди виднелся проем, круглый и обрамленный резными изображениями. Утес прошел в него, за ним последовали Нефрита и Жемчужина, а уже потом все остальные.

Лун притормозил, чтобы принюхаться, но не почуял в воздухе ничего, кроме сладковато-терпкого запаха самого дерева, землистого запаха почвы, сгнившей листвы и воды. Он напомнил себе, что – понравится ему здесь или нет – это место станет их постоянным домом. Он сделал глубокий вдох, сказал себе прекратить волноваться и пошел за остальными.

Впереди, в главном коридоре, горел свет, и Лун увидел на стене изящно изогнутый диск, по форме похожий на ракушку, вроде тех, что порой выбрасывает на берег. Диск излучал мягкий магический свет, не дававший тепла. Должно быть, Цветика по пути возобновляла чары на светильниках. Одного диска хватило, чтобы осветить коридор, который сужался до нескольких шагов в ширину и в нескольких местах дважды менял свое направление – видимо, чтобы было удобнее обороняться. Большие кетели – крупнейшие из Сквернов – не смогли бы пройти здесь, не приняв земной облик. Даже малые дакти – самые мелкие Скверны – не сумели бы прорваться сюда всем роем, а если бы и попытались, то, скорее всего, застряли бы в этих тесных поворотах. Да и весь коридор можно было с легкостью перегородить или отбиваться от нападающих изнутри. А если в складках ствола были скрыты и другие выходы, то загнать обитателей древа в ловушку было почти невозможно. «И через ту крону никто не сможет пролететь, не зная, где разрывы».

В тот миг, когда Лун начал думать, что все древо внутри – это один сплошной лабиринт, коридор снова расширился, и до него донесся шум падающей воды.

Лун вышел в еще один огромный зал. Две сияющие ракушки уже светились, и Цветика как раз коснулась третьей. Ее свет разгорелся, отражаясь от стен, столь гладких, что казалось, будто они покрыты лаком. Две открытые лестницы возносились вверх по дальней стене, поддерживаемые тонкими колоннами, которые с большим отступом расположились вдоль пролетов. Пролеты пересекались крест-накрест и вели на балконы, на верхние этажи с круглыми проемами. Прямо напротив входа, под первым пересечением лестниц, находилось отверстие, откуда лилась вода, стекавшая по стене в бассейн на полу. Из бассейна не вело никаких открытых каналов, но он вполне мог быть источником воды для наружного водопада.

Остальные ходили по залу, разглядывая его и издавая негромкие возгласы. Утес сказал:

– Это главный зал, для собраний и для приема гостей.

Нефрита повернулась, чтобы оглядеть его целиком.

– Этот двор, похоже, был огромен.

Звон подошел к ближайшей лестнице и с восхищением провел рукой по одной из изящных колонн.

– Они все это вырезали?

– Нет. – Утес стоял в самом центре, запрокинув голову и глядя вверх, в центральный колодец. – Арборы заставляли древо само расти вот так.

Все снова огляделись, словно пытаясь себе это представить. Цветика с сожалением и благоговением покачала головой:

– Мы многое позабыли.

Лун подошел к Утесу и поднял голову. Колодец огромной спиралью проходил сквозь древо и исчезал во тьме. Он был похож на центральный колодец ступенчатой пирамиды, в которой располагалась предыдущая колония, но был намного больше и гораздо внушительнее. Лун подумал, не из-за этого ли крошечного сходства раксура выбрали те развалины.

Утес мотнул головой в сторону лестницы, вившейся вдоль стены.

– По ней можно спуститься к яслям и опочивальням учителей. Там сможет разместиться почти весь двор, по крайней мере на эту ночь.

– Опочивален только одной касты достаточно, чтобы вместить всех нас? – пробормотал Звон. – Даже не знаю, что это значит: что наш двор слишком маленький или что этот был слишком большим.

– Наверное, и то и другое, – сказала Флора, глядя вверх, в колодец.

– Это был наш двор. – Утес говорил негромко, но все внезапно замерли. – Все вы произошли от раксура, которые жили здесь.

«Кроме меня», – подумал Лун. Когда Туман Индиго еще находился в маленькой колонии, он уже считал двор внушительным. Попытавшись вообразить себе это место, каким оно было, населенное сотнями раксура, он занервничал.

Снаружи до них донесся раскат грома. Лун вздрогнул, а затем уложил шипы, пока никто не заметил.

– Нужно перенести сюда остальных и пришвартовать корабли, – сказала Нефрита Жемчужине.

Жемчужина повела шипами, соглашаясь с ней. В кои-то веки она выглядела скорее воодушевленной, чем недовольной. Она повернулась к воинам.

– Возвращайтесь назад и скажите Набату и Крестцу, чтобы собрали отряд солдат и охотников – стражей и разведчиков. Пусть остальные окрыленные перенесут их сюда. Сначала нужно убедиться, что здесь не притаилось ничего опасного, а уже потом мы впустим сюда выводки и остальных арборов.

Все поспешили подчиниться.

Глава 2

Лун помог первой группе арборов перебраться с кораблей ко входу в древо. В группу входили Крестец, Набат, около сорока охотников и солдат и двое молодых наставников – Душа и Толк. Переносить их помогали все воины, так что это не заняло много времени, однако постепенно усиливавшийся дождь, бивший по крыльям, и сгущавшаяся под кроной тьма напомнили им, что времени у них немного. Другие арборы, оставшиеся на кораблях, были недовольны задержкой, но сначала нужно было убедиться в том, что в древе безопасно.

Когда все собрались в приемном зале, Жемчужина сказала им:

– Окрыленные обыщут верхние уровни, а арборы спустятся вниз. Двигайтесь быстро, убедитесь, что здесь не притаилось ничего опасного. Остановиться и поглазеть на все вокруг сможете позже. – Она кивнула Набату. – Ты останешься здесь вместе с солдатами и проверишь этот этаж.

Цветика повернулась к Толку и Душе – они оба подпрыгивали на месте, едва сдерживая свое возбуждение.

– Один из вас полетит со Звоном и зажжет светильники для окрыленных. Второй останется здесь с Набатом и осветит оставшуюся часть зала и коридоры вокруг.

– Я никогда раньше не зачаровывал ракушки. – Толк, казалось, занервничал. – Только мох и дерево.

– Научишься по ходу дела, – твердо сказал Звон и обхватил Толка за талию. Затем он прыгнул ввысь, спеша догнать остальных воинов, которые уже карабкались по центральному колодцу.

Лун зашипел от досады, разрываясь между желанием присоединиться к воинам, которые отправились наверх, и желанием быть хорошим консортом. Утес уже куда-то запропастился и не мог дать ему совет; вероятно, он хотел сам проверить это место или же просто решил предаться воспоминаниям. Не желая признаваться в неуверенности даже самому себе, Лун пошел за Нефритой, Цветикой и группой арборов вниз по лестнице, которая вела под приемный зал к опочивальням, где Утес предложил разбить лагерь на ночь.

Они спустились по изогнутой лестнице в другой огромный центральный зал с высоким куполообразным потолком и круглыми проемами, которые вели в соседние помещения. Лестницу освещал только тусклый свет, падавший сверху. Зал казался черной пропастью даже для глаз раксура. Но из запахов здесь ощущались лишь спертый воздух и гниющая листва, и пространство казалось пустым. Лун, ища ракушки, провел руками по стене, затем поднял их выше, насколько мог дотянуться. «Земные обитатели принесли бы с собой лампу со свечой или факел», – раздраженно подумал он. Охотники спустились по ступеням и во тьме разошлись вдоль стены, помогая искать, пока кто-то не произнес:

– Нашел!

Через несколько мгновений засияла ракушка, находившаяся ниже по лестнице. Она осветила Цветику – наставнице пришлось приподняться на цыпочки, чтобы до нее дотянуться. Нефрита и охотники повернулись, чтобы оглядеть зал.

Свет расползся по стене и по резным рельефам, которые, изгибаясь, шли по всему потолку. На них был детально изображен лес – перистые, спиральные и папоротниковые деревья, а также многие другие, названий которых Лун не знал. Ветви сплетались над их головами, а корни спускались вниз, обрамляя круглые дверные проемы, которые вели в другие помещения. Казалось, что раксура стояли посреди густой, защищенной рощи. Охотники издали негромкие одобрительные возгласы, и Крестец приглушенно сказал:

– Если каждый уголок этого места настолько же прекрасен…

Цветика кивнула; радость на ее лице смешивалась с восхищением.

– Если так выглядит общий зал учителей, то жду не дождусь, когда мы увидим королевский уровень.

– Его мы осмотрим позже. – Нефрита перешагнула через край лестницы и спрыгнула на пол. – Нам нужно найти все подходы к этому залу и убедиться, что мы сможем выставить охрану на ночь. – Она повернулась к Крестцу. – А еще снаружи должны быть другие входы и место, куда можно опустить корабли и разгрузить их.

– Мы все найдем, – сказал он ей и, повернувшись к ближайшему проему, сделал резкий жест рукой. Остальные охотники рассредоточились, и Цветика поспешила за ними, чтобы зажечь ракушки. Лун и Нефрита тоже последовали за охотниками, но они не торопились, а задерживались по пути, чтобы оглядеться. Другие проемы вели в многоуровневый лабиринт связанных между собой комнат, небольших лестничных клеток, уходивших наверх, и балконов, выступавших в колодцы. Большая часть этажа утопала во мраке, и без журчания воды здесь было слишком тихо и жутко. Лун попытался унять свою тревогу и вместе с Нефритой пошел по пустым помещениям.

В одной из первых комнат они обнаружили нечто, свисавшее с потолка, – огромное и деревянное, похожее на половинку скорлупы от ореха, но шириной почти в десять шагов. Оно слегка качнулось, когда Нефрита его толкнула.

– Это кровать, – удивленно сказала она. – Утес прав – думаю, они ее такой вырастили. Или сделали так, чтобы древо ее отрастило.

Лун потрогал толстый канат, поддерживавший один край кровати, и понял, что это вовсе не канат, а крепкая лиана. Она органично, безо всяких узлов, переходила в дерево. Кровати-корзины в старой колонии явно были попыткой повторить эти.

Бродя по уровню, они обнаружили больше кроватей, которые свешивались с потолка или выступали из стен. Также в гладкие деревянные полы были встроены неглубокие металлические чаши. Цветика поскребла одну и сказала, что они, скорее всего, предназначались для камней, которые наставники зачаровывали, чтобы давать тепло. Наставница прибавила:

– Надеюсь, это означает, что где-то внизу есть кузня.

– А наковальни мы привезли? – спросил Лун, вспомнив, что в старой колонии об этом немало беспокоились.

– Я улетела с Утесом прежде, чем они это решили, – сказала Цветика, рассеянно глядя по сторонам. – Ниран думал, что они провалятся прямо сквозь корпус корабля, и, возможно, он был прав.

Лун продолжал находить различные сломанные и брошенные вещи, которые рассказывали о той жизни, которая здесь раньше велась. Рассыпанные в пыли бусины, каждая в форме крошечного цветка; изогнутая деревянная расческа, у которой не хватало нескольких зубчиков; обрывок выцветшей ткани, зацепившийся за резьбу; миска, покрытая белой глазурью, отставленная в сторону и забытая.

Наконец один из охотников подозвал Нефриту, чтобы она посмотрела на второй вход на нижнем уровне. Дверной проем был большим и круглым и закрывался тяжелой деревянной сдвижной панелью, которая запиралась на засовы. Попыхтев над ними, потянув и потолкав, они смогли сдвинуть панель и обнаружили, что дверной проем выходил на широкую ветку шириной почти в сорок шагов, которая практически лежала на одной из старых садовых платформ. Арборы решили, что это хорошее место, чтобы пришвартовать два корабля, поскольку разгружать их здесь будет проще.

Лун вышел за ними из проема под дождь и пересек большую грязную площадку. Она была твердой, как земля, почти не дрожала на ветру, и ее покрывали ползучие лианы – видимо, единственные выжившие растения из тех, которые здесь когда-то сажали. Лун наблюдал за тем, как Ниран и Почка, осторожно маневрируя и часто выкрикивая указания, подвели оба корабля ближе к гигантскому стволу. По приказу Нирана арборы поспешили сбросить на толстую ветку канаты с носа и кормы обоих кораблей.

Когда арборы закончили пришвартовывать корабли, Жемчужина и несколько окрыленных вылетели из верхнего дупла и по спирали спустились к ним. Приземлившись, Жемчужина сказала Нефрите:

– Верхние уровни пусты.

Звон, чавкая ногами по грязи, подошел к Луну. Его хвост подергивался от возбуждения.

– Это лучшая колония, какую мы только могли заполучить, – сказал он. – Здесь столько места!

Крестец вышел и доложил, что он, Цветика и остальные охотники спустились почти к самым корням, на нижние жилые этажи, и не обнаружили никаких признаков крупных тварей, которые могли бы им угрожать.

– Там много грязи и жуков, а еще крошечных древесных обитателей, которые едят жуков, но больше ничего нет, – закончил Крестец. По его шипам стекали капля дождя. – В корнях и на земле, конечно, может что-то водиться, но двери внизу запечатаны, и мы не рискнули открыть их без подкрепления.

Где-то в небе сверкнула молния, и все пригнулись, поморщившись. Нефрита сказала:

– Даже если внизу находится колония гобинов, сейчас нам все равно нужно где-то укрыться.

Жемчужина не посмотрела на нее, но сказала Крестцу:

– Отзови разведчиков и скажи им, чтобы начали разгружать корабли. Пусть этой ночью все остаются на этаже учителей. Обо всем остальном будем беспокоиться завтра.

Все разошлись, чтобы исполнить приказ. Арборы начали слезать с кораблей, неся с собой тяжелые корзины и сумки. Устав чувствовать себя бесполезным, Лун запрыгнул на борт «Валендеры», чтобы помочь. Река – учительница, организовывавшая работу на палубе, – крикнула собравшейся вокруг нее группке арборов:

– Сначала возьмите припасы! Нужно отнести внутрь продовольствие и спальные принадлежности, а обо всем остальном позаботимся позже!

Лун взял корзину, которую кто-то ему передал, и, взлетев, отнес ее обратно, к проему. Приземлившись, он втащил корзину в холл, откуда его направили по коридору в большое помещение. Там временно складировались все вещи, пока арборы не решили, что с ними делать. Лун подумал, что комната слишком маленькая и не вместит даже то, что находилось только на палубах двух кораблей, однако он знал, как быстро арборы умели все организовывать и приводить в порядок, так что решил промолчать и дать им самим со всем разобраться.

Когда он вернулся в коридор, группа учителей осторожно внесла внутрь выводки и птенцов. Лун прошел мимо Бубенчика, несшего выводок из Медного Неба. Одной рукой он держал маленькую королеву Стужу, другой – консорта Шипа. Самый маленький консорт – Горький – крепко держался за шею Бубенчика, и, судя по выражению лица арбора, ему было страшно неудобно. Когда они разминулись, Стужа, обращаясь к Луну, заявила:

– Здесь темно, мокро и плохо пахнет!

С этим было трудно поспорить. Лун сказал:

– Все будет хорошо.

«Главное, себе не забывай об этом напоминать», – подумал он.

Но, спеша разгрузить «Валендеру» и «Индалу», Лун позабыл о своих опасениях. Когда остальные окрыленные вернулись, им стало легче перемещать вещи с палубы на платформу, откуда арборы уносили их в древо. Ветер крепчал, но два корабля были привязаны к гигантской ветви настолько крепко, насколько это было возможно, и их паруса уже были сложены и закреплены. Корабли дрожали, но пока оставались на месте и не должны были пострадать.

Когда Лун поднял бочонок с палубы, мимо него с корзиной в руках прошла воительница с золотой чешуей. Он поднял глаза и увидел, кто это.

– Елея?

Елея была сестрой Нефриты, родившейся с ней в одном выводке. Она оставалась на «Индале», и, хотя Лун о ней спрашивал, у него не получилось повидаться с ней во время путешествия. Она вздрогнула и помедлила, словно собираясь что-то сказать. Но в тот же миг сильный порыв ветра сорвал одного молодого воина с борта и швырнул его на Луна. Лун выпустил из рук бочонок, чтобы поймать воина, но, когда он поставил юношу на ноги, Елея уже ушла. Лун снова поднял бочонок, решив ее пока не преследовать. Он все равно не знал, что ей сказать.

Они успели снять все с палуб обоих кораблей и перенести часть содержимого трюма «Валендеры», когда дождь из надоедливой помехи вдруг превратился в сильнейший ливень. Ветер все крепчал, под его натиском начали раскачиваться ветви древ поменьше, и становилось все темнее – подступала ночь.

Порыв ветра сбросил с борта еще одного окрыленного, и арборы поменьше начали увязать в грязи. Лун подумал, что пора бы прекратить разгрузку на ночь. Еще не хватало, чтобы какого-нибудь арбора смыло с платформы или чтобы окрыленный врезался в ствол. Он поймал Песню и сказал ей, чтобы она направила всех остальных внутрь. Затем он согнал последних арборов с «Индалы» и, прорвавшись через ветер, перелетел на палубу «Валендеры».

По ней сновали арборы, помогавшие Нирану закрыть и надежно задраить люки, чтобы корабль не наполнился водой. Лун нашел Бусинку, которая разбирала последний навес из парусины, и помог ей сложить его.

– Нужно уходить внутрь. Здесь становится слишком опасно, – сказал он ей.

Бусинка рассеянно кивнула. С ее головы по гребням стекали ручейки воды, и она дрожала от усталости.

– Мы забрали все, что было на палубах, и все запасы продовольствия. Думаю, остальное можно пока оставить.

– Хорошо. – Лун увидел Флору и Корня, сидевших на ветви, и махнул им, подзывая к себе. Когда они опустились на палубу, он передал свернутую парусину Корню, а Бусинку – Флоре и сказал:

– Проследите, чтобы она попала внутрь. И скажите остальным, что на сегодня мы закончили.

Флора подхватила Бусинку и взмыла вверх, вернувшись на ветвь. Корень сказал:

– Знаешь, консорты вообще-то не должны этим заниматься, если только они не праотцы вроде Утеса.

Лун, собиравшийся от него отвернуться, помедлил и тяжело посмотрел на воина сверху вниз.

Корень попятился и, оправдываясь, сказал:

– Мне так всегда говорили.

Лун приподнял шипы.

– Быстро вернулся в древо.

Корень послушался.

Лун стремительно пересек палубу, поймал нескольких задержавшихся на ней арборов и окрыленных и отправил их вслед за остальными. Увы, Корень, вероятно, был прав. Но Лун провел большую часть жизни, скитаясь от городов к поселениям и лагерям земных обитателей, и одним из лучших способов быть принятым среди них было присоединиться к всеобщей работе. В маленьких поселениях это иногда требовалось даже от путников, желавших остаться хотя бы на несколько дней. И ему с трудом верилось в то, что настоящий консорт, выросший при дворе, просто стоял бы и бездельничал, пока остальные напряженно трудятся. «Можно спросить Утеса, Нефриту или Цветику, – подумал он. – Но они могут тебе ответить». И ответ мог ему не понравиться. Лун не представлял, что будет делать, если Нефрита скажет ему просто сидеть в сторонке и наблюдать. «Разве что умру от скуки и досады». Нет, уж лучше было продолжать притворяться, что он просто не знаком с их порядками – по крайней мере, пока. Он надеялся, что сможет долго поддерживать эту видимость.

Лун нашел Почку и Нирана на носу. Они ругались. Точнее, ему казалось, что они ругаются, но дождь лил так сильно, что они, возможно, кричали просто для того, чтобы услышать друг друга. Лун привлек их внимание тем, что поднял и расправил крылья, закрыв их от ливня. Почка повернулась к нему и бессильно махнула рукой.

– Ниран считает, что должен остаться здесь на ночь!

Луну следовало это предвидеть. Упрямство перед лицом неумолимой действительности было отличительной чертой Нирана, и островитянин был полон решимости вернуть оба корабля домой, его семье, в целости и сохранности, даже если это будет стоить ему жизни. А Лун предпочитал вернуть семье Нирана самого Нирана в целости и сохранности. Он сказал:

– Ниран, мы ничего не знаем об этом месте. Какая-нибудь тварь может забраться сюда, расколоть корабль, как орех, и съесть тебя.

С одежды Нирана текла вода, и его светлые волосы липли к голове, но Ниран помотал головой:

– Я провел множество ночей в неизведанных местах на борту этих кораблей…

– Да, вместе со своей командой. Но не один. – Лун видел, как себя повели островитяне, когда им стали угрожать Скверны. Они с готовностью бросили свои корабли, чтобы спасти команды. – Хочешь сказать, что твои дедушка и сестра сочли бы это хорошей идеей?

Ниран стиснул зубы и не стал отвечать на этот вопрос.

– Если ветер усилится…

– То ты ничего не сможешь сделать, – настаивала Почка. – Если с кораблями что-то случится, мы всегда можем возместить тебе их стоимость или починить их. Наверное, мы сможем их починить.

Лун подумал о том, чтобы просто схватить их обоих и втащить внутрь, но Нирана, по лицу которого стекала вода, похоже, убедили аргументы Почки. Он неохотно согласился:

– Ну хорошо.

Тем не менее Ниран и Почка все равно захотели сначала осмотреть оба корабля, но наконец оба признали, что те пришвартованы надежно. Лун подхватил Нирана и спрыгнул с палубы на травянистую платформу, теперь затопленную грязью. Он поставил островитянина на ноги, и в тот же миг Почка перемахнула через борт и приземлилась рядом с ними, разбрызгав жижу в стороны.

Чавкая грязью, они направились к пятну света, которое обозначало вход. Ниран спотыкался, сбиваемый ветром. Почка поспешила нырнуть в проход, а Лун подсадил Нирана и забрался внутрь вслед за ним.

Ниран с облегченным вздохом опустился на пол, а Лун подавил в себе желание стряхнуть воду с шипов. Холл все еще был заполнен мокрыми, перемазанными грязью раксура. Никто не принимал земной облик, поскольку так они лишь перенесли бы грязь на свою одежду. Кто-то относил последние корзины и свертки дальше по коридору.

– Все внутри! – крикнул Крестец. Он и еще двое охотников уперлись плечами в тяжелую дверь и сдвинули ее на место, закрыв холл от дождя и ветра.

Почка взяла Нирана за руку и помогла ему подняться.

– Пойдем, нужно найти Бусинку и Перца. Они должны были приготовить нам опочивальню.

– Опо-чего? – спросил Ниран, отжав воду из своей рубахи и отправившись за ней.

Кто-то сунул Луну одну из тряпок, которые передавали по рукам, и он воспользовался ею, чтобы стереть грязь с ног и когтей. Закончив, он поднял глаза и увидел, как Елея незаметно для остальных скользнула в коридор. Он бросил тряпку в кучу и пошел за ней.

Лун поймал ее на выходе из холла, в месте, где коридор разделялся на три ответвления, которые вели в разные части этажа учителей.

– Елея, куда ты идешь?

Она остановилась, неловко поведя шипами.

– Иду искать место, где можно поспать. – Три воина помоложе проскочили мимо, стараясь не смотреть на нее, и Елея зашипела. – Мне надоело чувствовать себя так, словно я совершила что-то дурное.

Елея не сделала ничего дурного. Ей просто не повезло, и Скверны воспользовались ею, чтобы шпионить за колонией. Скверны умели влиять на сознание земных обитателей, заставлять их верить всему, что они говорили, и вытворять то, чего земные обитатели никогда бы не сделали, будучи в своем уме. На раксура эта способность тоже действовала, но не так эффективно. Скверны смогли заставить Елею рассказать им о планах двора, но она не помнила об этом и даже не знала, что сделала это. Лун повидал достаточно одурманенных земных обитателей и понимал, что ее вины в этом нет. Но это поставило Елею в невыгодное положение в борьбе за превосходство между фракциями воинов Жемчужины и Нефриты.

Лун сказал:

– Тогда хватит себя так вести. Не позволяй им так с собой обращаться. – Влияние Нефриты не могло защищать Елею все время. Да, Поток и его прихвостни больше не могли нападать на Елею напрямую – теперь, когда Жемчужина снова проявила интерес к делам двора, Потоку совсем не хотелось, чтобы она разозлилась и вмешалась. Но он мог попортить Елее жизнь, зная, что так он причинит боль и Нефрите. Да и Елея просто не заслуживала такого отношения. – Твое место – рядом с Нефритой.

Елея помедлила, явно терзаясь. Но она сказала:

– Я… подумаю об этом, – и отвернулась.

Лун заколебался, отчасти желая пойти за ней, но он не знал, чем еще ее убедить. Он свернул в коридор, который вел в общий зал учителей.

На этот раз, когда он проходил через опочивальни, они уже не казались жуткими и тихими. Цветика и остальные наставники возобновляли чары на всех ракушках-светильниках, какие только могли найти. Теплый свет отбрасывал на дерево красные и желтые блики, разгонял тени, и резьба на стенах становилась оттого еще рельефнее. Арборы и окрыленные были повсюду; они очищали кровати от пыли и мусора, развешивали мокрую одежду на балконах и лестницах, вытаскивали из корзин постельные принадлежности. Их голоса разносились по комнатам. Они пребывали в радостном возбуждении от того, что наконец прибыли на место и покинули тесноту кораблей.