Текст книги "Пучина Сирены"

Так что они полетели дальше под дождем. Лун надеялся, что они обгонят грозовые тучи, но те, похоже, накрыли половину Пределов. Дождь не стих и к вечеру, когда серый дневной свет начал угасать.

Лун засомневался в том, что Буря трезво оценила расстояние до колонии. Затем грянул гром, и белая вспышка озарила небо. Лун вздрогнул так сильно, что сбился с крыла, и ветер швырнул его вниз и в сторону. Сбоку промелькнула медная чешуя, и в него врезался один из воинов.

Повинуясь инстинктам, Лун сложил крылья, чтобы не переломать себе кости. Схватив брыкающегося воина за воротниковый гребень, он заорал:

– Перестань махать крыльями, идиот!

Воин поджал крылья и вцепился ему в руки. Это был Шквал, оглушенный и напуганный. Впрочем, окрыленному хватило ума обмякнуть и позволить Луну помочь.

Лун пару раз с силой взмахнул крыльями и остановил их падение. Его голова и кости все еще гудели от раската грома. Стряхнув с век капли дождя, он поискал остальных и увидел, что они яростно борются с ветром, а Буря развернулась и летит к нему. Она увидела, что Лун поймал Шквала, и указала на крону ближайшего исполинского древа.

Все еще держа воина на руках, Лун последовал за ней и приземлился на широкой ветви в нескольких шагах от остальных. Воины дрожали. Лун поставил Шквала на ноги и, перекрикивая угасающий раскат грома, проорал:

– Нужно остановиться!

Буря подошла ближе, взяла Шквала за руку и посмотрела ему в лицо, чтобы убедиться, что он в порядке. Затем она одним крылом указала на юг. Ее голос был едва слышен за шумом ливня:

– Колония там, внизу!

Лун удивленно повернулся. В устье долины на фоне серого неба вырисовывались темные силуэты каменных столпов. Они росли из невысокого скалистого хребта, который замыкался в гигантское кольцо, почти полностью заросшее лианами и небольшими деревьями. Внутри кольца стояло исполинское древо, огромное, но страшно обезображенное. Давным-давно какая-то катастрофа расколола гиганта напополам, так что одна половина легла на хребет. Ветви бесформенной кроны все еще тянулись к небу, но под крутым углом, отчего они стали извилистыми, а в кроне образовались большие прорехи. Вторая половина ствола все еще стояла прямо, но, судя по голым ветвям, эта часть древа уже давно погибла.

Разглядывая пейзаж, Лун не сразу сообразил, что в нем не так: ни в одной половине древа не горели огни. Он не видел ни ровного золотисто-белого сияния зачарованных ракушек, камней или цветов, ни теплых отблесков пламени. Лун спросил:

– Ты уверена? Они там вообще живы?

Он не хотел язвить, но Буря, похоже, восприняла его слова именно так. В ответ она ощетинилась и спрыгнула с ветви. Ее воины, еще не отдышавшиеся, не ожидали этого и запоздало кинулись догонять королеву. Лун сделал глубокий вдох и полетел следом.

Они приблизились, но Лун все так же не видел признаков жизни. Впрочем, пелена дождя мешала разобрать какие-либо подробности. Серый дневной свет почти угас, и когда они перелетели границу скалистого кольца, оно уже окуталось глубокими тенями. Вся растительность, которую видел Лун, была дикой, неухоженной и ничем не отличалась от буйного хитросплетения лиан, мха и молодых деревьев, которое устилало лесной ковер. Внутри скалистой чаши потоки ветра неожиданно меняли свое направление; землю здесь покрывали гигантские корни исполинского древа, рощицы из деревьев поменьше и груды обрушившихся камней. В поваленной и все еще живой половине древа Лун не видел ни намека на то, что оно обжито. Ни света, ни движения. Платформы в его ветвях густо заросли дикой зеленью и кренились от ее тяжести. Лун надеялся, что Буря знает, куда лететь, ведь чаша была размером с небольшую долину, и они не видели ни часовых, ни указателей, которые бы вели к посадочной площадке. Вообще складывалось впечатление, что гостей здесь не жаловали.

Наконец Буря спустилась по спирали к нижней части упавшего ствола и ушла в сторону. Следуя за ней, Лун заметил то же, что и она: там, где ствол опирался на скалу, находился темный проем, у которого сияли два маленьких огонька. «Здесь и правда кто-то живет», – подумал Лун.

Они спустились вниз, к платформе. Древо частично вросло в скалистый хребет, и два зачарованных огня освещали круглую каменную площадку, которая выступала из-под ствола в том месте, где складки древесины обросли камни. Древо нависало над площадкой, отчасти укрывая ее от дождя, так что до пола долетала лишь мелкая морось.

Лишь когда его когти коснулись каменной плиты, Лун смог разглядеть, что находилось в тенях. Он увидел куски скалы, вплетенные в кору древа, и высеченные в них изваяния. Тут и там из складок блестящей древесины торчали серые лица, руки, плечи, туловища. Свечение по обе стороны от входа исходило от каменных цветков лотоса. Было невозможно понять, кого изображали статуи – раксура или земных обитателей. Лун видел лишь малую часть хребта, отчасти погребенного под накренившимся стволом; однако теперь он стал гадать, что увидит, если очистить скалу от наросшей зелени: гладкий камень или террасы? Возможно, это старое исполинское древо проросло среди еще более древних руин земного города.

Все стряхнули капли воды с шипов и чешуи. Услышав негромкий скрежет когтей о камень, Лун посмотрел в сторону входа. Глубоко внутри него отворилась дверь, за которой показался хрупкий силуэт, очерченный пятном теплого света.

Буря повернула голову к воинам и зашипела на них, напоминая о вежливости. Все они приняли земной облик, но, судя по напряженным позам, делать этого никому не хотелось. Звезда посмотрела на Луна и нетерпеливо махнула рукой, будто сам он бы не догадался, что тоже должен перемениться. Лун негромко зашипел, стиснул зубы и преобразился. Его одежда тут же намокла.

Из Опаловой Ночи вышла стройная и сильная воительница; ее темные волосы были убраны с лица и заколоты, а отблески света плясали на темно-бронзовой коже. Одета она была просто: в подвязанную рубаху и свободные штаны блекло-красных оттенков. С нарочито бесстрастным видом она представилась:

– Я – Высота из двора Опаловой Ночи.

Звезда шагнула вперед, встав рядом с Бурей.

– Я – Звезда из двора Изумрудных Сумерек. Наша королева-сестра приветствует вас. Она привела консорта из Тумана Индиго.

Высота едва заметно напряглась. Ее взгляд скользнул по воинам, которые стояли за Бурей и Звездой, но не задержался на них, а сразу же перескочил на Луна. Он ощутил, как по его спине пробежал холодок. В земном облике отличить молодого консорта от воина было непросто, и Лун, облаченный в потрепанные одежды и без украшений, не должен был выделяться. Однако Высота почему-то сразу же поняла, кто из них консорт.

Лун ждал от нее равнодушия, и даже надеялся на него. Ему предстояло войти в колонию двора, который немало похлопотал, чтобы вернуть его, и Лун совершенно не представлял зачем.

Высота сказала:

– Мы не ожидали, что вы прибудете так скоро. – Казалось, будто воительница не рада их прилету. Немного помолчав, она прибавила: – Пожалуйста, входите.

Отвернувшись, она повела их внутрь.

«Она ничего не сказала о Нефрите», – подумал Лун. Если бы та уже была здесь, то Бурю в Опаловой Ночи ждали бы еще раньше. Он едва сдержался, чтобы не спросить – но консорт должен был помалкивать, пока его не представят правящей королеве или пока его не пригласит другой консорт. После того как Луна добродушно приняли в Бирюзовом Море, ему не хотелось лишний раз нарушать правила и разыгрывать из себя безумного одиночку. Так что он пошел следом за Бурей и остальными, надеясь, что найдет ответы на свои вопросы, не настроив против себя половину двора.

Они миновали короткий, темный коридор и вошли в колонию. Проем был огромным, в него, не пригибая головы, мог бы войти и праотец. За ним открывался не менее огромный зал. Он был пуст и украшен лишь замысловатой резьбой на стенах. На полу стояли каменные светильники, которые бросали на полированное дерево красноватые отблески, но верхняя часть зала была окутана тьмой.

Здесь их ждали еще три воина, молодые мужчины, внешне сильно похожие на Высоту. Видимо, они были ее братьями по выводку. Они мельком посмотрели на воинов из Изумрудных Сумерек, но затем, так же быстро, как и Высота, перевели внимание на Луна и пристально, взволнованно уставились на него.

В зале было тихо, хотя Лун слышал слабые шорохи, доносившиеся сверху. В прохладном воздухе пахло древесиной, землей и незнакомыми раксура.

Высота сказала:

– Вас должна была встретить наша королева-дочь, но сегодня ее нет в колонии.

По спине Бури прошла рябь. Видимо, ей с трудом удалось удержать шипы расслабленными. А на Звезду и вовсе было забавно смотреть, уж очень она старалась скрыть, насколько оскорбилась. Изумрудные Сумерки явно нечасто сталкивались с таким приемом.

– Быть может, ваша королева-сестра может ее заменить?

Высота поколебалась, словно не желая в чем-то признаваться.

– Королева-сестра у нас есть… Из другого рода – у нашего двора их два… Но дела обстоят… непросто.

Звезда неуверенно покосилась на Бурю. Насколько знал Лун, королева должна была молчать, пока с ней не встретится другая. Прежде чем ситуация стала еще более неловкой, Высота прибавила:

– Но наша правящая королева точно вас встретит. – Не удержавшись, она снова посмотрела на Луна, а затем быстро перевела взгляд на Звезду. – Она с большим нетерпением ждала встречи с вами и с единственным выжившим консортом из ее последнего выводка.

Лун почувствовал, словно его огрели чем-то по голове. Он смутно осознавал, что Звезда и Буря потрясенно переглянулись, а затем Буря по-новому, оценивающе посмотрела на него.

Его мать была жива, и она правила этим двором.

Глава 6

«Твоя мама жива», – думал Лун, чтобы еще раз услышать в своей голове эти слова. Ему внезапно стало трудно дышать. До этого Луну казалось, что раксура Опаловой Ночи видели в нем лишь разменную монету для игры, которую вели между собой дворы, или способ отвесить пощечину Изумрудным Сумеркам и Туману Индиго. И Буря явно считала так же.

Когда Высота повела их на другой конец зала, Лун, машинально передвигая ногами, двинулся за остальными. Они очутились в высоком коридоре. Тот изгибался, а затем уводил куда-то наверх. Они пошли под балконами, минуя небольшие дверные проемы. Лун слышал негромкие шорохи, голоса, далекий шум воды.

Почему-то он совершенно не ждал, что кто-нибудь из обитателей этого двора окажется ему близким родичем. Он не знал, чего именно ждал, но точно не этого.

Будучи птенцом, потерянным и одиноким, он ненавидел свою жизнь и часто мечтал о том, как найдет своих родных. И он давным-давно смирился с тем, что этого никогда не случится.

А теперь он не знал, стоит ли этому радоваться.

«Эти раксура бросили тебя, оставили Скорбь, Листка, Покоя, Веточку и Света умирать. Они притащили тебя сюда вовсе не потому, что хотели вернуть», – напомнил он себе. Однако его сердце колотилось от предвкушения.

Лун заметил впереди какое-то движение и увидел в дверях женщину-арбору. Она ничем не отличалась от арборов Тумана Индиго: невысокая, крепкая, с такими же темными волосами и бронзовой кожей, как у Высоты. На ней была легкая туника и штаны, а когда они прошли мимо дверного проема, Лун увидел, что за ней толпились и другие арборы. Увидев Луна, женщина выпучила глаза, резко повернулась и что-то сказала остальным. Однако их восторженный шепот растаял позади, когда гости прошли мимо, и Лун не смог разобрать слов.

Вдруг стены изменились, и полосы древесины стали перемежаться камнем. Похоже, они вошли в ту часть ствола, которая вросла в скалистый хребет. Затем за провалом в одной из стен показалась чернота, и Лун сначала подумал, что это еще один выход наружу. Вдруг Буря остановилась и удивленно повела шипами.

Высота заметила и сказала:

– Это центральный колодец древа.

Когда глаза Луна привыкли к темноте, он увидел за проемом пустоту, высеченную в сердце древа. В том месте, где ствол опирался на каменный хребет, колодец кренился и уходил в сторону. Даже несмотря на тусклое освещение, Лун видел, что он огромен. Он был гораздо больше центрального колодца Тумана Индиго и уходил намного глубже в недра древа. По стенам из темного дерева шли кольца балконов, увитые зелеными лианами. С верхних этажей, высоко-высоко над их головами, низвергался водопад, и вода обрушивалась прямо в бассейн, находившийся далеко внизу. По-видимому, где-то выше были открыты выходы наружу, потому что в воздухе висела легкая морось.

А за вуалью из зелени, в полумраке, мерцали огни, яркими точками рассыпанные по всему нутру древа. «Этот двор огромен», – подумал Лун. Он чуял во влажном, прохладном воздухе едва ощутимые запахи: цветов, раскуренных благовоний и множества незнакомых раксура. Внезапно Лун понял, почему снаружи это древо и его платформы выглядели столь заброшенными и заросшими. «Это нарочно, для защиты». Ни один чужак, случайно забредший сюда, и не подумал бы, что здесь живет двор раксура, да еще и такой многочисленный.

Буря переглянулась со Звездой. Повернувшись к Высоте, воительница сказала:

– У вас прекрасная колония. Вижу, слухи о размерах вашего двора не преувеличены.

Когда Высота ответила, ее голос прозвучал несколько жестко:

– В последние циклы нам пришлось многое пережить, и наши королевы решили, что сильный двор должен быть многочисленным.

Звезда недоуменно нахмурилась.

– Понимаю.

Они пошли дальше. Вскоре коридор закончился просторной комнатой, которая по форме напоминала перевернутую миску. Изогнутые стены были украшены резными изображениями воинов в полете, тут и там инкрустированными драгоценными камнями. В середине свода красовалась королева со свернутым хвостом и крыльями, сомкнутыми в круг. Пикирующие консорты обрамляли арки двух выходов.

Зал, раскинувшийся под великолепным рельефом, был пуст, но вокруг чаши очага, стоявшей на постаменте, уже лежали подушки. Было не похоже, чтобы здесь недавно встречали кого-то еще, но ведь и Нефрита могла прилететь несколько дней назад.

Высота жестом предложила им сесть, а три воина тем временем принесли чайник и сервиз. Лун плюхнулся на подушку позади Бури и Звезды; остальные воины Изумрудных Сумерек расселись вокруг. Одежды Луна промокли, и в зале было прохладно, будто горячие камни навалили в чашу совсем недавно и в спешке. Его горло пересохло, и Лун радовался тому, что ему не придется говорить до тех пор, пока королевы не закончат приветствие.

К тому же он не знал, что скажет. Не знал, что хотел сказать.

Высота помогла троим воинам раздать керамические чашки, а затем все четверо почтительно удалились на другую сторону зала.

Звезда наклонилась к Буре и прошептала:

– Что ж, теперь понятно, почему столь влиятельный двор так рвался его вернуть. – Воительница мотнула головой в сторону Луна, словно было неясно, о ком она говорит. – Как думаешь, в Тумане Индиго знали?

Буря пренебрежительно повела шипом.

– Вряд ли, иначе бы они уже давно этим воспользовались.

Лун поворачивал в руках теплую чашку и смотрел на изысканный желтый чай. Ему хотелось, чтобы все поскорее закончилось.

Другие воины наклонились к Буре и Звезде, чтобы послушать, о чем они говорят, и След, подавшись вперед, вставил:

– Если их королева с его рождения не произвела ни одного выводка, то, может быть, их род вымирает, и он нужен им, чтобы его продолжить?

Лун потер глаза, подавляя в себе желание перемениться и перегрызть Следу горло. А ведь воин выдал неплохую теорию: например, Туман Индиго много циклов находился под влиянием Сквернов, из-за чего двор стала косила опасная хворь и их численность сильно сократилась. Но Луну не становилось от этого легче. «Все снова упирается в одно и то же». Если он не был бесплоден, то мог помочь Опаловой Ночи. Но тогда и Туман Индиго захочет его вернуть. А если был, то ни один двор его не оставит у себя.

– Но ведь этот двор такой большой, – прибавила Награда. – Даже если их подкосила болезнь…

Из прохода напротив донесся шелест чешуйчатых крыльев. От неожиданности все огляделись. Высота вскочила на ноги и вышла в проход, чтобы поговорить с тем, кто там стоял. Лун поставил чашку на пол, чтобы не разлить чай. Его сердце колотилось так бешено, что, наверное, все, кто сидел рядом, это слышали.

Но Высота вернулась одна. Выглядела она взволнованной.

– Прошу прощения, – извинилась она. – Сейчас королева не сможет вас встретить.

Буря была настолько обескуражена, что застыла, и ее шипы даже не дрогнули. Она спросила:

– Что-то не так? Мы чем-то оскорбили вас?

Заговорив, королева нарушила обычай, однако Высота, невзирая на это, ответила Буре напрямую:

– Нет, дело не в этом. Просто… – Воительница, похоже, сама не знала, в чем дело. – Простите. Я сейчас же отведу вас в гостевые покои.

Буря помедлила, затем поднялась на ноги и жестом приказала остальным следовать за ней. Лун встал. Он разрывался между разочарованием и облегчением от того, что встреча откладывалась.

Высота повела их по еще одному извилистому коридору с резкими поворотами. Когда они проходили через жилые покои, арборы и воины с любопытством поглядывали на них с балконов и из дверей. Затем они поднялись по петляющей каменной лестнице.

На верхнем этаже Высота провела их в большую комнату, частично вытесанную в камне, частично в темном дереве. Потолок был увит толстыми, как большие бочки, корнями и лианами. Еще несколько корней упирались в пол и, подобно колоннам, поддерживали низкие своды потолка. Вместо висячих кроватей здесь стояли прямоугольные каменные скамьи с разложенными на них мягкими шкурами и одеялами. Пол был деревянный с каменными вставками, а посреди него вместо чаши стоял круглый очаг высотой до колена.

Высота сказала:

– Вот и гостевые покои. Умыться можно в комнате вон за тем проходом. Надеюсь, вам здесь понравится.

Буря милостиво кивнула.

– Не сомневаюсь.

Кто-то явно побывал здесь до них и в спешке приготовил комнату. В очаге уже лежали горячие камни, а резные шишки, выступавшие из стен, были зачарованы и светились. Лун пересек комнату и увидел, что окна на противоположной стороне выходят в сумеречный центральный колодец. Лун не видел следов других гостей и не чуял знакомых запахов. Впрочем, в столь большой колонии наверняка были не одни гостевые покои.

Высота поколебалась, словно хотела произнести что-то еще, но не осмеливалась, а затем опустила голову.

– Я скажу правящей королеве, что вы устроились.

Поскольку все уже и так наплевали на обряд приветствия, и никто не смог бы упрекнуть Луна в том, что это он все испортил, он решился спросить:

– Высота, а других гостей здесь нет? К вам собиралась прилететь королева из Тумана Индиго.

Воительница потрясенно уставилась на него, но затем ответила:

– Нет, консорт. К сожалению, никто больше не прилетал.

К горлу Луна подкатил ком. Он и в самом деле думал, что воительница сейчас скажет, будто Нефрита здесь; или была здесь и ее отправили восвояси; или сказали ей вернуться позже, или еще что-то.

Сбитая с толку, Высота прибавила:

– Но в последние несколько дней погода была почти нелетная. Возможно, они задержались в пути.

– Уверена, что так и есть, – сказала Буря. Ее голос звучал спокойно, но шипы дрожали от гнева. – Спасибо.

Высота кивнула, бросила еще один взволнованный взгляд на Луна, а затем ушла.

Звезда повернулась к Луну и с упреком сказала:

– Ты с ней заговорил. Разве ты не знаешь…

– С ней все говорили, – рыкнул в ответ Лун.

Звезда попятилась, остальные воины вздрогнули и настороженно посмотрели на него. Буря только набрала в грудь воздуха, собираясь что-то сказать, но передумала и уложила шипы. Чуть помолчав, она произнесла:

– Скорее всего, это неважно. Если их королевы не выходят к гостям, то обвинить в грубости нас они точно не смогут.

Лун понимал, что выдал своим вопросом гораздо больше, чем хотел. Злясь на себя, на Звезду, на Бурю, на всех и вся, он подошел к очагу и швырнул походный мешок на скамью, что стояла у боковой стены. Его мысли лихорадочно сменяли друг друга; сначала он думал: «Нефрита солгала мне», – потом: «По дороге сюда что-то случилось, и Нефрита, Звон, Елея и все, кого они взяли с собой, погибли», – потом: «Перед их отлетом что-то случилось в колонии, и они все погибли».

В комнате повисла неловкая тишина.

Долгое время все молчали, затем Звезда откашлялась и негромко сказала Буре:

– Значит, у этого двора и правда два основных рода.

– До меня доходили подобные слухи, – сказала Буря. – Но до сегодняшнего дня я им не верила.

Награда посмотрела на Луна.

– Если он и правда единственный консорт из последнего выводка правящей королевы, то почему же она не вышла?

Тогда Рывок вставил:

– Она его увидела.

Шквал хохотнул, решив, что это шутка, а Звезда устало посмотрела на Рывка.

Однако тот запротестовал:

– Я серьезно. Королева собралась войти в зал, увидела его и ушла.

Остальные притихли. Лун похолодел и уставился на Рывка. Затем сказал:

– Ты лжешь.

Рывок вздрогнул, но ответил:

– Нет. Я ее видел. Она была темно-зеленая, это я точно разглядел. И смотрела прямо на тебя.

Лун отвернулся, чувствуя, как каждый нерв в его теле натянулся, как струна.

Никто ничего не говорил. Наконец Буря неловко повела шипами и произнесла:

– Рывок, хватит.

В тишине Лун услышал шаги, донесшиеся из коридора. На миг он понадеялся, что это Нефрита и она просто опоздала. Затем в комнату вошла Высота и несколько арборов.

Они принесли блюда с сырым мясом и корзинки с фруктами и хлебом. Воины Бури сразу же оживились.

Арборы положили еду у очага, поставили на горячие камни чайник, а затем почти все ушли. Высота вежливо кивнула Буре и Звезде. За ней остались стоять трое арборов: одна пожилая женщина, терпеливо ждавшая на своем месте, и двое юношей, которые вытягивали шеи и пытались выглянуть у Высоты из-за спины. На них были красновато-коричневые и серебристо-серые балахоны, наверное, спешно накинутые поверх обычной одежды, как это случилось в Тумане Индиго, когда к ним нагрянули нежданные гости. Один из юношей увидел Луна и толкнул второго локтем. Они таращились на него, пока пожилая арбора не заметила и не зашипела на них. Пристыженные, оба отошли к выходу.

Снова обратившись напрямую к Буре, Высота сказала:

– Правящая королева нашего рода спрашивает, не желает ли консорт остановиться в отдельной опочивальне.

Теперь все уставились на Луна. «Ну конечно», – с горькой усмешкой подумал он. Он мог выбрать между гостеприимством королевы, которая испытала отвращение от одного лишь взгляда на него, и Бурей с ее шумными, тупыми воинами. Он ответил:

– Нет.

Буря повернулась к Высоте и перевела:

– Консорт благодарит правящую королеву за ее предложение, но вежливо отклоняет его.

Высота нахмурилась. Стоявшие за ней арборы испуганно переглянулись. Воительница поджала губы, явно соображая, что же ответить, и наконец произнесла:

– Ясно. Я передам королеве его ответ.

Высота ушла, и трое арборов неохотно потащились за ней. Лун слышал, как, выйдя в коридор, они начали шепотом препираться, но слов разобрать не смог. Все, кто остался, неловко молчали, пока наконец Буря не опустила шипы.

– Мы в сухости, у нас есть еда и, надеюсь, горячая вода в купальнях. Пользуйтесь этим, пока есть такая возможность. Если ничего не случится, то надолго мы здесь не задержимся.

Она обращалась не к Луну. Тот подошел к скамье, которую выбрал, лег на нее, положил под голову походный мешок и повернулся к остальным спиной. Он старался не обращать на них внимания, а они тем временем поели, поговорили, затем посетили умывальню и наконец улеглись спать. Одеяла были мягкими, и от них пахло свежей зеленью, словно их совсем недавно сушили.

Путь отсюда до Тумана Индиго был неблизкий, и даже Нефрита, закаленная в путешествиях, могла быть ранена или погибнуть. А еще она, в отличие от Бури, не знала Пределы; она не смогла бы найти малоизвестные дворы вроде Бирюзового Моря, не знала бы, где просить помощи и укрытия. Если, конечно, она вообще вылетела из Тумана Индиго.

Раздираемый отчаянием и страхом, Лун почти не спал. Он слышал каждый шорох, который издавали воины, каждый вдох, каждый едва слышный шум, доносившийся из коридора. В какой-то миг он все же задремал, но быстро пробудился, уверенный, что кто-то – или что-то – притаилось в коридоре, замерло и прислушивается. Лун не шевелился и долгое время почти не дышал, напрягая все органы чувств. Наконец он повернул голову ко входу, но там никто не стоял, и на полу не было даже тени. Вскоре ему показалось, что он услышал один-единственный шаг, а затем ощущение того, что за ним следят, постепенно улетучилось.

Когда солнце начало подниматься, Лун испытал облегчение. Он встал и, пока Буря и ее воины еще ворочались, пошел в умывальню. Та была огромной. В ней могло поместиться двадцать или даже тридцать раксура. Небольшие купальни подпитывались ручейками воды, которая стекала по каменным стенам, лианам и извилистым корням-колоннам. Лун выбрал купальню, в которой лежали горячие камни, и впервые с тех пор, как они покинули Бирюзовое Море, принял настоящую ванну. Даже с мылом, от которого пахло незнакомыми цветами. Затем он переоделся в запасную одежду, которая почти не промокла в его мешке, и постирал грязную.

Когда он вернулся в комнату, арборы, приходившие вчера с Высотой, вернулись. Они принесли чай и блюда с фруктами и хлебными лепешками. На этот раз они не стали таращиться на Луна, хотя он все же заметил, как юноши изредка поглядывают на него.

– Королева-дочь уже вернулась? – спросила Звезда пожилую арбору, которая ставила чайник на горячие камни в очаге.

– Должна вернуться сегодня, – сказала та, поднимаясь на ноги. – Мы думали, что она прилетит еще прошлым вечером, но она, видимо, решила переждать ливень. – Арбора быстро посмотрела на Луна. – Она точно расстроится, что не встретила вас.

– Ночью после нас больше никто не прилетал? – Вопрос сорвался с губ Луна прежде, чем он успел подумать о том, а стоит ли его задать.

Арбора удивленно захлопала глазами, но с готовностью ответила:

– Нет, кроме вас, никого.

Лун отвел взгляд. Другого ответа он и не ждал.

Буря села на скамью, аккуратно обернув хвостом ноги. Она спала в облике арборы, но, когда к ним пришли, снова приняла крылатый облик. Она заявила:

– Я желаю видеть одну из королев, и неважно какую.

В ее голосе прозвучали стальные нотки, и пожилая арбора удивленно вскинула голову. Ее молодые помощники, которые ждали у входа, неловко вздрогнули, зашелестев шелковыми балахонами. Звезда равнодушно сложила руки на груди, но остальные воины не смогли скрыть того, насколько им стало неудобно.

Буря приблизилась к опасной черте, рискуя нагрубить арборам и оскорбить Опаловую Ночь. Она не подняла шипы, но и не смягчила тон голоса, когда продолжила:

– Нам предстоит долгий путь домой, и я хочу поскорее избавиться от этого бремени. Пожалуйста, передай мои слова той королеве, которую больше всего волнует его судьба.

«Бремя, значит», – подумал Лун. Его губы изогнулись в язвительной усмешке. Он постарался не обижаться на слова Бури. Все-таки он к ней тоже теплых чувств не испытывал.

Арбора поднялась на ноги. Лун прикинул, что она уже немолода, но ее темно-бронзовая кожа еще не начала сереть. У нее были прямые темные волосы, круглое лицо и приятные черты. Она посмотрела Буре прямо в глаза и произнесла:

– Я – Гнедая, учитель Опаловой Ночи. Я передам нашей королеве, что ты сказала и как ты отзываешься о консорте, который якобы находится под твоей защитой.

Лун не ожидал такого ответа и захлопал глазами. Даже Буря, похоже, не столько оскорбилась, сколько удивилась.

Арборы занимали при дворе более высокое положение, чем воины, но отпор королевам они давали редко.

Звезда и остальные воины были потрясены. Буря, словно не веря собственным ушам, медленно проговорила:

– Я вовсе не желала оскорбить консорта.

Гнедая прищурилась. Явно не поверив Буре, она резко кивнула ей и вышла вон. Молодые арборы бросились врассыпную, уступая учительнице дорогу.

Буря вздохнула, нахмурилась и посмотрела на Луна, давая ему понять, что это он во всем виноват. Лун зашипел на нее и ушел в глубь комнаты. Проходя мимо Рывка, он услышал, как воин тихо сказал Шквалу:

– Значит, они не пригласят нас поесть с ними?

Лун подошел к окну, которое выходило в центральный колодец. Сверху в гигантскую пустоту лился солнечный свет, на фоне которого зеленые занавеси лиан казались темнее. От водопада туманной дымкой поднимались мелкие капли, которые переливались на свету. Лун видел в нескольких сотнях шагов внизу садовые платформы, густо засаженные кустами, небольшими деревьями, вьющимися лозами, терновниками с ягодами и зелеными растениями с большими листьями, под которыми в земле обычно прятались вкусные корешки. Огромный бассейн, в который стекал водопад, был выложен плоскими серыми камнями. Вдоль него ходили арборы; изредка они останавливались и вытаскивали ловушки, которые были похожи на корзины и предназначались не то для рыб, не то для раков.

Лун не понимал, почему Гнедая так разозлилась. Впрочем, она была арборой и делала то, в чем арборы обычно преуспевали – то есть заставляла окрыленных следовать правилам, которые те сами же и установили.

Зашелестели лианы, и к Луну со спины подошла Буря. От того, как близко она остановилась, у Луна зачесался загривок, но он не переменился. Королева сказала:

– Если никто не выйдет встретить меня прежде, чем солнце окажется в зените, мы улетим.

У Луна перехватило дыхание. Он об этом и не подумал: вдруг из-за того, что Опаловая Ночь откажется принять Бурю, их сделка сорвется? Приведи его Буря обратно в Туман Индиго, они же не дадут ему от ворот поворот, правда? Если, конечно, они живы и с Нефритой по пути сюда не случилось ничего ужасного. Лун осторожно, ровным голосом спросил:

– «Мы»?

– Без тебя, – сухо ответила королева. – Не хочу, чтобы ты потащился за нами, если Туман Индиго не пожелает тебя забрать.

У Луна внутри все сжалось, словно его ударили в самое сердце. «Нефрита не прилетит. Буря знает, что она не прилетит».

Он бросился прочь от стены, оттолкнул Бурю в сторону, прыжком пересек комнату и обрушился на скамью, где оставил свой мешок. Он даже не понял, что переменился, пока не потянулся к потертой коже и не увидел черную чешую и выпущенные когти.

Он направился было к выходу, но Буря пролетела над его головой, отскочила от корня-колонны и приземлилась перед ним. Затем она требовательно спросила:

– Что ты делаешь?

– Ухожу. – Ему-то казалось, что это очевидно.

– Что? Ты не можешь… – Она зашипела, не веря своим ушам. – Лун, я пошутила.

Лун со злостью хлестнул хвостом. Он только сейчас заметил разницу между тем, что сказала Буря, и тем, что он услышал. Однако Лун был слишком зол, чтобы это что-то изменило.