Текст книги "Искусство быть родителем"

Ребенок начал самостоятельно передвигаться

Когда ребенок лежит в коляске или кроватке, я, родитель, контролирую его жизнь полностью. Я знаю, что с ним делать. Я знаю, когда его кормить. Когда его надо уложить спать. Когда с ним надо гулять.

Но вот ребенок подрос настолько, что научился сидеть. А потом начал ползать. И я вдруг обнаруживаю, что уже не контролирую его полностью. Потому что не успеешь оглянуться, а он уже не у тебя на виду, не у твоих ног ползает, а в соседней комнате. И я начинаю понимать, что его самостоятельные передвижения не очень хороши, они могут быть опасны для его жизни.

И из самых хороших побуждений (я же отвечаю за его жизнь!) я начинаю ограничивать его. Я говорю: «Не лазай! Не ползай! Туда нельзя! Сиди на месте!»

Я, как хороший и, главное, знающий родитель, просто не могу позволить ребенку смело и самостоятельно осваивать окружающее пространство. Я же лучше его знаю жизнь!

Я знаю свою квартиру. Я знаю, где таится опасность, где могут быть занозы или где он может споткнуться. Я знаю о вреде ползания по ковру. Я знаю, что пол холодный, и он может заболеть. (Заметим, и это притом что ребенок может выжить в самых плохих климатических условиях – такие в него вложены мощные силы для выживания!)

Но я, как родитель, знаю, что холод линолеума или паркета может быть губительным для моего ребенка. Я знаю про углы, о которые он может удариться. Я думаю, что мой ребенок (он что – слепой, глухой и тупой?) – обязательно напорется на эти углы! Я знаю о розетках, которые могут убить его током.

Я столько уже знаю про этот мир по сравнению с этим ничего не знающим ребенком, что отвергаю его первую попытку оторваться от меня даже на два метра! «Нормальный» родитель никогда не даст ребенку свободу перемещения и свободу выбора – куда ему ползти!

И я продолжаю говорить: «Ты куда? Туда нельзя. Там грязно! Там опасно! Там ток!» А иногда просто запугиваю его, говоря страшным голосом: «Там Баба Яга! Там Кощей!»

Когда ребенок начинает самостоятельно ходить, его возможности освоения мира еще расширяются, дистанция между ребенком и родителем увеличивается. А это еще страшнее, потому что мне еще труднее становится его контролировать. А я как хороший родитель знаю, что должен всегда держать ребенка под контролем, в поле моей видимости, потому что я за него отвечаю. Но когда ребенок начинает ходить, бегать – я могу не успеть что-то проконтролировать, не успеть подбежать, чтобы помешать ему взять какой-то предмет, совершить какое-то действие.

Мало того, в этом желании ребенка осваивать пространство, передвигаться по миру есть одно очень большое неудобство для меня. Я должен за ним ходить, держать его в постоянном поле внимания, а это же очень неудобно! Мне удобно, когда он лежит в кроватке или сидит в манеже. И не мешает мне заниматься моими делами. Не мешает моей жизни. (А поскольку ребенок – существо для меня, то он должен быть удобным для меня – то есть не мешать мне делать то, что я хочу, а не делать то, что он сам хочет!)

А поскольку я, родитель, руковожу им, то я и решаю, что ему место в манеже, а не в свободном исследовании мира. И опять ограничиваю его движение рамками манежа. Мне так удобнее. Мне так спокойнее!

Но, к сожалению для многих родителей, ребенка невозможно надолго ограничить рамками манежа. Ребенок подрастает и уже сам может выбираться из манежа, чтобы осваивать окружающее пространство. И опять родителю надо усиливать контроль.

Мало того, ребенок, который подрастает и все больше и больше овладевает движениями, все больше и больше доставляет родителям и окружающим людям беспокойство. Потому что он бегает, топает, стучит, болтает ногами.

И я опять продолжаю ставить запреты: «Не бегай! Не прыгай! Не топай! Не стучи! Не болтай ногами! Да сядь ты на место! Да посиди хоть минуту спокойно! Куда пошел? Не ходи туда!» Я, образно говоря, завязываю ему ноги. Лишаю его свободы движений. Лишаю его естественного, свободного желания осваивать, узнавать этот мир.

На самом деле, с момента, как ребенок начинает передвигаться, он начинает брать на себя ответственность за исследование мира. И это очень важный момент в его жизни. Это первая попытка быть самостоятельным. Это его первая попытка выбора. Она будет им совершена не в два или в три года, когда он захочет выбрать рубашечку или не согласится надеть ботиночки, которые я ему дам. Первая попытка выбора – что делать, самому решать в каком направлении двигаться, что исследовать в этом мире – совершается с момента, когда он начинает самостоятельно передвигаться по миру.

Но разве может «нормальный», «знающий», ответственный родитель дать ребенку свободу выбора идти туда, где ему интересно! (Все «знающие» родители даже не понимают, что это первый опыт самостоятельности маленького человека, что маленькая личность начинает сама выбирать – куда пойти, что взять в руки, что исследовать!) Но как родитель может позволить ребенку жить исходя из его желаний?!

Ребенок хочет подойти к этому дереву, но это может быть опасно! С дерева может упасть ветка – я же знаю, что с дерева иногда падают ветки! А вдруг это дерево больно какой-нибудь болезнью? А вдруг об него кошка терлась, и у ребенка может быть лишай? А может, там собачка пописала? Я, как родитель, ни за что не дам ему туда пойти! И опять и опять ставлю запреты: «Туда не ходи! Стой спокойно! Сиди на месте!»

И мне, как родителю, так спокойнее: микробов ребенок не нахватается. Ветками глазки не выколет.

А какой же удобный растет ребенок! Сказали ему сидеть – сидит. Сказали стоять – стоит. И соседи завидуют – какой хороший ребенок растет! И в детском саду, а потом и в школе таких детей любят – ими так легко управлять!

И мне такой ребенок нравится больше. Он на виду, в том месте, которое я ему определил. Занимается тем, что я для него выбрал.

А я-то, как родитель, – лучше знаю, что нужно моему ребенку!

Ребенок начал исследовать мир

Подрастая, ребенок не только осваивает пространство этого мира. Он начинает исследовать этот мир. Взаимодействовать с предметами, вещами этого мира.

Пока ребенок был ограничен в передвижениях, я, родитель, определял, с какими предметами он может взаимодействовать. Я давал ему погремушку или колечко, которое он мог брать в рот, чтобы чесать десенки. Я выбирал эти предметы.

Но когда ребенок начинает самостоятельно передвигаться, возможности его взаимодействия с миром несравнимо увеличиваются. И начинается новый этап освоения мира – этап обширного, подробного узнавания предметов, знакомства с предметами, с миром. Ребенок начинает исследовать этот мир руками.

И он уже оперирует не только теми предметами, которые я, как родитель, одобряю. Он сам теперь может взять погремушку или расческу, чашку или книжку. Он теперь может дотянуться до стола или встать на табуретку и добраться до кухонной полки. А там вилки, и ножи, и стеклянная посуда, и бутылка с уксусом.

И я, как хороший и ответственный родитель, должен опять – контролировать ребенка, следить за ребенком и ограничивать его действия.

И я начинаю говорить: «Не трогай! Не бери! Положи на место!» Я начинаю запрещать исследование мира, ограничиваю взаимодействие с миром.

Но ребенок, который в этот период весь направлен на узнавание, освоение мира, просто должен все потрогать, рассмотреть. Все предметы в этом мире надо исследовать на ощупь и все надо попробовать на вкус. Это нормальный – и обязательный! – процесс исследования мира.

Но как я, знающий родитель, могу позволить ему такое смелое и свободное исследование?

Я знаю о грязи и микробах, о царапинах и заражении крови, о стафилококке и стоматите, об инфекциях и болезнях. Поэтому в интересах безопасности ребенка я просто должен его ограничивать, говоря: «Не трогай, это грязь! Это бяка! Это кака! Не бери в рот! Убери руки изо рта! Не тащи эту гадость в рот! Да что это за ребенок!»

Но ребенок просто обязан продолжать исследование мира. Ему во время этого исследования обязательно нужно что-то разбить, разобрать на части, сломать, чтобы посмотреть, как это сделано. Нормальный ребенок должен научиться понимать, как устроен этот мир, из чего сделаны предметы в этом мире.

И начинается период наших родительских страданий, потому что эти неутомимые в исследовании детские руки тянутся к ценным для нас вещам, важным бумагам. Они пачкают одежду. Портят полировку или хорошие вещи, которые стоят денег. Сколько неудобств от этих любознательных детей!

И мы опять и опять продолжаем запрещать: «Это нельзя! И это нельзя! Не бери! Положи на место!»

Они борются, они не соглашаются. Они пытаются продолжить свое свободное исследование мира. Но мы-то знаем, как с детьми обращаться. И часто мы шлепаем их по рукам, чтобы отбить охоту свободно орудовать руками.

И отбиваем эту охоту.

И вот уже послушный ребенок сидит на месте, ручки на коленках сложил. И это уже почти идеальный ребенок, с которым можно все дела переделать, потому что он не требует внимания. Сказали ему сидеть – он и сидит, сложив ручки, ждет новых распоряжений.

– Бабушка мне рассказывала, что я была такой хорошей девочкой, что если мы с ней пойдем куда-нибудь по делам и она меня на лавочку посадит, то когда она придет через два часа, а я все на том же месте и сижу, ручки на коленках сложив! Какая хорошая девочка… – такие рассказы всегда вызывают в зале смех. Потому что большинство мам, находящихся на тренинге – были такими вот хорошими девочками. И сейчас – своих детей делают такими же хорошими, «идеальными», удобными детьми!

Ребенок начал говорить

Каждый родитель ждет того волшебного момента, когда ребенок заговорит. Это будет так интересно, так здорово – разговаривать с ребенком! Он будет задавать вопросы, а я буду отвечать!

И первые их слова нас умиляют, и мы записываем их смешные, нелепо звучащие слова, чтобы потом, когда ребенок вырастет, рассказать ему, как он смешно говорил!

Но потом его рот не закрывается. Он говорит и говорит, он спрашивает и спрашивает. Он не умолкает. И это – утомляет и раздражает. И мы начинаем ограничивать поток его красноречия, говоря: «Закрой рот! Не кричи! Не болтай! Не шуми! Когда же ты замолчишь? Заткнись!»

И это постоянное: «Мам, а мам…», их попытки сунуть нос во все наши взрослые разговоры: «А что сказали? А зачем?» Их бесконечные: «Почему? Почему? Почему?» Их опасные вопросы про секс, про ссоры с мужем доведут кого угодно. И мы опять начинаем ограничивать и запрещать: «Не твое дело! Не суй нос, куда тебя не просят! Тебя не спрашивают! Не говори глупостей! Прекрати молоть языком!»

А это громкое пение, которое мне мешает, когда я хочу покоя после работы. И есть соседи, перед которыми неудобно: что скажут люди? Еще подумают обо мне, что я плохая мать! И я опять говорю: «Не болтай! Не кричи! Прекрати петь! Закрой рот!»

А он еще выражает свои эмоции! Он ноет, или скулит, или плачет. Или протестует, кричит, говорит мне какие-то обидные слова, обвиняет меня. И мне это совсем не нравится! Потому что я, как родитель, знаю, какие эмоции должен испытывать нормальный ребенок. Он должен улыбаться и говорить: «Да, мама! Конечно, папа!»

Поэтому я опять ограничиваю его, говоря: «Не ной! Не скули! Не плачь! Прекрати жаловаться! Закрой рот! Не канючь!»

Так постоянно, незаметно даже для самих себя мы ограничиваем свободу ребенка говорить, проявлять себя, свои чувства. Потому что нам удобно, когда он молчит! Хорошо-то как – тихо, спокойно! Мечта каждого родителя – ребенок, который спит зубами к стенке, как будто его и нет…

Но задумывается ли кто-нибудь, каково ребенку, – с его невыпущенной свободой слов, эмоций, чувств? С его нереализованным интересом к жизни, с вопросами об этом мире, предназначенном для познания, на которые он не получил ответ? С его одиночеством в этом мире, в котором он не может себя свободно проявлять. И в котором самые значимые для него люди, его родители, – его не понимают, не принимают и не помогают ему.

Ребенок начал самостоятельно думать

Он растет, и у него появляются свои мнения, свои взгляды, суждения, оценки. У него появляются свои вкусы, свои пристрастия, своя голова на плечах – и как это мне неудобно! Он начинает советовать мне, как жить. Он суется в наши отношения. И я начинаю говорить: «Мал ты еще рассуждать! Мал ты еще мне советовать! Вырастешь, тогда будешь говорить, а пока слушай, что старшие говорят!»

Он начинает рассуждать о жизни. Высказывать свое отношение к фактам и событиям. Но я-то, родитель, знаю, что это неправильные взгляды и суждения, неправильные позиции. Ну подумайте, что он, маленький и бестолковый, может знать! И я опять начинаю говорить: «Мало ли чего ты думаешь! Мало ли что ты считаешь! Подумаешь – он сказал!.. Чего ты понимаешь?»

Но он, растущий, интересующийся миром, начинает осваивать информацию об этом мире – он что-то читает, что-то смотрит, что-то обсуждает с другими. И как часто – читает он не то, что я считаю правильным, смотрит не то, что нужно, говорит не с тем, с кем нужно. Я-то знаю, что нужно читать, что смотреть, с кем общаться! И я говорю ему: «Рано тебе еще это читать! Это не для твоих ушей! У него есть свое мнение! Фу ты ну ты!»

Но ребенок хочет делать свои выводы о жизни. Выносить свои оценки. Он пытается понять правила жизни, анализирует поведение людей, не принимает взрослой фальши.

Но что он, маленький и бестолковый, может знать о жизни, о деньгах или о людях! Он слишком мал, чтобы что-то знать, поэтому мы, родители, объясним ему – как надо думать, как надо к чему-либо относиться. Это мы, родители, знаем «правильные» правила!

У нас уже есть некая правда жизни, которую мы и навязываем нашим детям. И как нас бесит, что они не хотят принимать нашей правды, а хотят создать свою! (Это же ненормально, что они хотят жить по своей правде! Они же должны жить по нашей правде!)

Мы хотим, чтобы они думали, как мы. Чтобы они соглашались с нашими мнениями. С нашими решениями. Чтобы они хотели купить себе ту куртку или кроссовки, которые мы выберем (которые нам выгодно выбрать, потому что они практичнее и дешевле!). Мы хотим, чтобы они читали те книги, которые мы им дадим. И дружили с теми детьми, которых мы для них выберем.

Мы хотим решать, когда и что им нужно делать. Чем интересоваться. Что им уже можно, а что еще рано.

Так, планомерно, последовательно, мы лишаем ребенка права на свободу мнений, суждений, ограничиваем его естественные интересы, потребности, желания. Ограничиваем его свободу быть собой. Разрушаем его веру в себя как в личность.

Какая он личность, если его мнения и позиции никого не интересуют!

Ребенок пошел в мир

Ребенок подрастает, и наступает момент, когда он выходит в мир – идет в детский сад, потом в школу.

Этот момент выхода ребенка в социум, в общение с другими людьми, в социальные группы и структуры – важнейший момент в становлении его личности. Потому что это настоящий серьезный опыт его самостоятельной жизни. Проверка его умения самому устанавливать и простраивать отношения. Быть взрослым настолько, чтобы самостоятельно, без родителей жить какое-то время с другими людьми.

И какая это возможность действительно сделать ребенка самостоятельным, ответственным! То есть передать ему право выбора, передать ему ответственность. Это и делают грамотные, мудрые родители, которые хотят сформировать ребенка личностью – сильной, свободной, самостоятельной.

И это то, что не делает ни один «нормальный» родитель, который лучше знает, что нужно его ребенку. Который знает, что ребенок еще слишком мал, чтобы что-то знать и понимать. Поэтому эти периоды, важные в личностном росте ребенка, не становятся для него поворотными. Все продолжает идти по тем же правилам. Родитель продолжает за него все решать и выбирать.

Потому что родитель все так же знает – что ему нужно носить, что надевать в детский сад. (Действительно, что он может знать о погоде, о том, что и когда надо надевать?! Я, его родитель, лучше его знаю! И что мне у него спрашивать, зачем мне с ним советоваться, когда он так мал, что ничего еще не знает и не понимает?)

Родитель также решает, что ребенок должен есть. (Ну сами посудите – что ребенок может знать о еде, о режиме питания, о калориях и витаминах? Он слишком мал, чтобы что-то знать. Я, родитель, лучше его знаю, что ему нужно.)

И начинается в жизни ребенка период двойного контроля. В саду за него все решают воспитатели – и что есть, и когда спать, и во что играть, дома продолжают все решать родители. И где, когда он сможет сам уже что-то решать, что-то выбирать?

И когда ребенок идет в школу – контроль этот, руководство и опека родителей не только не уменьшается, но и увеличивается. Потому что – разве знает ребенок об ответственности, дисциплине, пользе домашних заданий? Разве может он обойтись без родителей?

Поэтому нормальные «знающие» родители не передают ответственность за учебу ребенку, а еще больше нагружают себя ответственностью. И вместе делают уроки, или стоят за спиной ребенка, пока он их делает, чтобы он всегда был под контролем. (И как он может при этом понять, что учеба – это его дело, нужное ему, за которое он сам отвечает?!)

И родители продолжают вмешиваться в его жизнь – контролируя его свободное время, его общение со сверстниками. И ребенок опять весь под контролем. В школе им управляют, руководят учителя. Дома все так же управляют, руководят, контролируют его жизнь родители. Но где же сам ребенок? Где его жизнь, его опыт самостоятельного изучения, освоения жизни?

Мало того, каждая сторона в этом контроле требует от ребенка только одного – послушания. Родители требуют, чтобы ребенок делал то, что они хотят, и не делал того, чего они не хотят. Учитель хочет от детей того же – именно послушания. Причем послушания беспрекословного. Так детьми легче управлять.

– А ваши дети сразу делают то, о чем вы им говорите? – спрашивает учительница у родителей первоклассников. И жалуется, что не все дети сразу, как только она дает какое-то задание, не в одно мгновение начинают это делать. А кто-то еще о чем-то думает, кто-то медленно открывает тетрадь. А надо, чтобы тут же исполняли команду! Какие неподготовленные дети! Какая недоработка родителей!

Вот ситуация, которую я недавно наблюдала в школе, где учится мой внук.

Группа мам стоит перед охранником, сидящим при входе в школу. Перед ним – поставленные недавно турникеты, через которые, используя специальные карточки, могут пройти только учащиеся школы и учителя.

– Ну пожалуйста, ну можно мы пройдем, откройте нам, пожалуйста, турникет… – просят мамы.

И охранник, уже утомленный мамами, отвечает устало, раздраженно:

– Женщины, ну я же вам сказал – нельзя в школу заходить! Вы каждый день тут проситесь, и я каждый день говорю – нельзя в школу заходить! Это же делается для безопасности ваших детей. Вы что, не понимаете?!

Мамы понимают. Но после короткого молчания раздается все то же:

– Но можно нам пройти?.. Вот мы только вдвоем пройдем, чтобы детям помочь переодеться…

– Да мне все равно, кто будет проходить. Нельзя в школу заходить! Откуда я знаю, может быть, вы террористы! – возмущается охранник… – Я никого не пропущу! – строго говорит он.

И мамы затихают. На время.

– Но понимаете, – спустя мгновение тревожным хором говорят мамы, – у нас дети в первом классе…

– Ну и что? – спрашивает охранник.

– Но они только что пришли с балета… – умоляющими голосами говорят мамы.

– Ну и что? – опять непримиримо говорит охранник.

– Они же у нас в гимнастических купальниках… Они же их не снимут…

– Ну почему же не снимут? – возмущается охранник. – Что же они в них теперь на всю жизнь останутся?! – говорит он и негодующе качает головой.

– Ну, пожалуйста… – опять слышится разнобой голосов. – Ну можно нам пройти…

– Женщины, – устало и вместе с тем категорично говорит охранник, – идите к директору и пусть она вас всех пропускает. Вот даст она вам разрешение – я вас всех пропущу…

Женщины замолкают. Потом одна из них говорит:

– Ну да, пойдешь к вашему директору… Она скажет – надо учить их самостоятельности…

– И правильно скажет! – горячо говорит охранник. – Ну что же вы их так опекаете!

– Но вы поймите, – опять раздается хор тревожных голосов, – они же только первый месяц учатся, они же еще не научились сами снимать эти купальники…

– Да когда же они у вас научатся! – возмущенно кричит охранник. Потом, как бы устыдившись своего крика, говорит уже спокойнее: – Женщины, ну что же вы творите! Я вот тут сижу и вижу, как вы детей портите. Ведь вы до пятого класса их портфель носите и за руку их из школы выводите. Вот так и будете своим детям до десятого класса ширинки застегивать и носы вытирать!

Мамы притихли. Потому что – правда же. Но вскоре раздалось сразу несколько голосов:

– Ну, можно мы только сегодня…

Как говорится – без комментариев…