Текст книги "Машина эмоций"

Модель разума «Критики и Переключатели»

В главе первой описывалось животное, действия которого представляют собой, по сути, систему, основанную на каталоге правил «если – действуй», где каждое «если» описывает тип реальной ситуации, а «действуй» – полезный способ реагировать на нее.

В главе седьмой мы обобщим это наблюдение, превратив в то, что я называю психической моделью «Критик/Переключатель»; согласно этой модели, наше мышление основано на психических реакциях на психические ситуации. В этой модели наши Критики играют центральную роль: они совершают крупномасштабные изменения в наших способах думать, выбирая ресурсы, которые мы будем использовать для размышлений о разных типах ситуаций. Вот упрощенная версия того, как все это работает:

Каждый из Критиков в этой модели учится распознавать определенный тип психического состояния, чтобы каждый раз, когда возникает соответствующая ситуация, включать один или больше наборов ресурсов, которые в прошлом действенно решали проблему.

В разделе 7.3 будет высказано больше предположений о том, как эти ресурсы формируются и организуются.

Ученик: А где конкретно эти Критики находятся у меня в мозге? Они все сосредоточены в одном месте, или в каждой части мозга имеются свои?

Наша психическая модель «Критик/Переключатель» включает в себя подобные структуры на каждом уровне, так что в сознании каждого человека имеются реакционные, сознательные и рефлексивные Критики. На низших уровнях мышления эти Критики и Переключатели почти ничем не отличаются от «если» и «то» простых реакций. Но на более высоких рефлективных уровнях они могут вызывать столько изменений, что, по сути, переключают нас на другие способы мышления (см. Сингх, 2003b).

Должен отметить, что мы часто ограничиваем слово «Критик» одним значением – «человек, который указывает нам на наши недостатки». Однако всегда полезно распознавать ситуации, в которых стратегия работает лучше, чем мы ожидали, и затем уделять больше внимания, времени или энергии процессам, которые приводят к таким ситуациям. Поэтому в разделе 7.3 в термин «Критик» будут включены ресурсы, которые распознают не только ошибки, но также успехи и многообещающие возможности; мы будем называть этих положительных Критиков Поощрителями (Encouragers).

3.6. Фрейдистский бутерброд

 
Случайна удача, беда неизбежна,
Побуду-ка я мудрецом –
И встану к беде, не к удаче лицом.
 

А. Э. Хаусман

Очень немногие учебники по психологии упоминают о том, как мы принимаем решение о чем-то не думать. Однако эта тема очень сильно занимала Зигмунда Фрейда, который представлял себе разум как систему, в которой идеям приходится преодолевать определенные барьеры.

Зигмунд Фрейд: [Мозг включает в себя] большой вестибюль, где, словно люди, толпятся разные психические импульсы. Рядом с вестибюлем находится более маленькое помещение, что-то вроде приемной, где располагается сознание. Но на пороге между этими двумя помещениями стоит привратник, который обследует различные психические импульсы, подвергает их цензуре и в случае неодобрения не пускает в приемную. Вы сразу увидите, что не существует большой разницы, разворачивает ли привратник импульс прямо на пороге или выгоняет его уже после того, как тот попал в приемную. Это зависит только от его бдительности и быстроты распознавания [Фрейд, 1920].

Однако прохождения первого барьера не вполне достаточно для того, чтобы мы начали обдумывать возможную мысль – или психический импульс, – потому что, как поясняет Фрейд, тот доходит только до приемной (которую он иногда называет предсознанием):

Импульсы в бессознательном, в вестибюле, невидимы для сознания (которое находится в другой комнате), поэтому поначалу они остаются бессознательными. Когда они проталкиваются к порогу, но их разворачивает привратник, они «неспособны стать сознательными»; мы называем их вытесненными. Но даже пропущенные за порог импульсы необязательно становятся сознательными – это происходит, только если они привлекают внимание сознания.

Фрейд, таким образом, относился к мозгу как к полосе препятствий, в которой статусом сознательных награждаются только те идеи, что проходят полосу до конца. В одной вариации блокировки (Фрейд называл ее вытеснением) импульс блокируется на ранней стадии, до того, как человек его успевает осознать. Тем не менее вытесненные идеи все еще могут проявиться в замаскированном виде – если изменить манеру их описания, Цензоры перестают их узнавать. Фрейд использовал для этого термин «сублимация», но мы иногда называем то же самое явление рационализацией. И в конце концов идея может достичь высшего уровня и все равно быть отвергнута – хотя на этот раз мы будем об этом помнить. Этот процесс Фрейд называет отрицанием.

В моей версии образа, предоставленного Фрейдом, человеческий мозг представляет собой поле боя, на котором действует сразу множество ресурсов – но при этом они не всегда имеют общие цели. Вместо этого часто возникают конфликты между нашими животными инстинктами и приобретенными идеалами. Остальная часть мозга при этом должна или найти пути к достижению компромисса, или подавить кого-то из соперников.

Прошло уже больше сотни лет с тех пор, как Зигмунд Фрейд выдвинул свои идеи, но даже сегодня очень немногие когнитивные психологи их ценят. Возможно, потому что не знакомы с его работами, или, возможно, некоторые из его взглядов по-прежнему недопустимы с точки зрения политкорректности, а может, дело в том, что Фрейд признавал, что человеческое мышление – это не единый унифицированный процесс. Он рассматривал разум каждого человека как средоточие самых разнообразных процессов, которые зачастую приводят к конфликтам и неувязкам, и понимал, что разные способы, которыми мы решаем эти проблемы, могут включать в себя множество различных процессов – то, что большинство психологов все еще описывают расплывчатыми терминами-чемоданами, такими как «совесть», «эмоции» и «сознание».

Фрейдистский бутерброд

3.7. Контроль над нашими настроениями и состояниями

Он считал, что от любви человек глупеет, но за собой ничего подобного не замечал; напротив, он чувствовал себя прозревшим – благоразумным, сдержанным, твердо знающим, чего хочет… Она представлялась ему столь совершенным созданием природы и обстоятельств, что, строя упоительные планы на будущее, он всякий раз спохватывался, не окажется ли задуманное им пагубным для нее, не нарушит ли присущую ей пленительную гармонию?[26]26
  «Американец», перевод И. Разумовской, С. Самостреловой.


[Закрыть]

Генри Джеймс

В разделе 1.2 мы описали, как наши чувства и отношение к кому-то зачастую переключаются между крайними состояниями:

Иногда человек оказывается в состоянии, когда ему все представляется ярким и радостным, хотя внешние условия никак не изменились. В другую пору все приносит меньше удовольствия: мир кажется темным и мрачным, и друзья жалуются, что вы кажетесь подавленным.

Мы используем такие термины, как «расположение» и «настроение», чтобы обозначить ситуации, в которых меняется и то, о чем мы думаем, и то, как мы думаем об этом. Сначала человек может думать о чем-то материальном, затем переключиться на социальные вопросы, после чего начать размышлять о долгосрочных целях и задачах. Но что определяет, какое количество времени человек останется в каждом из состояний, прежде чем переключиться в другое?

Вспышка гнева, страха или сексуального влечения может продолжаться лишь мгновение, в то время как другие настроения порой длятся минутами и часами, а некоторые – и вовсе неделями и годами. Фраза «Джон сердится» означает, что он сердится в данный момент, но определение «Джон – сердитый человек» может описывать черту характера, присущую человеку в течение всей жизни. От чего зависит длина этих периодов? Возможно, отчасти от способности управлять нашими внутренними Критиками.

Очевидно, что некоторые из них все время находятся «при исполнении» – словно вуайеристы, которые постоянно за нами подглядывают и поджидают подходящего момента, чтобы включить тревогу. Тем временем другие включаются только по особым случаям – или в особых состояниях разума. Давайте снова взглянем на два крайних примера:

Если вы сможете отключить всех своих Критиков, вы перестанете замечать недостатки и весь мир может так измениться, что все вокруг будет казаться вам ослепительно прекрасным. Вы перестанете беспокоиться, тревожиться и куда-то стремиться – и окружающие, возможно, опишут ваше состояние как взбудораженность, эйфорию, безумие или манию.

Однако же, если вы включите слишком много Критиков, то станете везде замечать несовершенство. Вам покажется, что весь мир наполнен недостатками и погребен в пучине уродства. Если собственные цели также покажутся вам несовершенными, вы не испытаете побуждения исправить ситуацию и не откликнетесь на попытки вас подбодрить.

Это означает, что Критиков надо контролировать: стоит включить слишком большое их количество – и вы не сможете довести до конца ни одно дело. Но если их все отключить, вам покажется, что все цели и так уже достигнуты, – и вы опять-таки ничего не добьетесь.

Так давайте более пристально посмотрим на то, что может случиться, если кто-то отключит большинство своих Критиков. Если вы хотели бы сами испытать подобное, можно предпринять несколько хорошо известных действий[27]27
  Этот рецепт суммирует обсуждения, изложенные у Джеймса (1902).


[Закрыть]: в достижении этого состояния могут помочь боль и стресс, так что вы можете прибегнуть к холоду и голоданию. Также полезными будут психотропные средства и медитация, а кроме того, перемещение в незнакомое тихое место. Затем вы могли бы использовать в качестве фона монотонный гул, постоянное повторение одной и той же фразы или звука, которые вскоре полностью потеряют свое значение – как и все остальное! Если вы сможете ввести себя в подобное состояние, у вас появится возможность пережить подобный опыт:

Созерцатель: Внезапно мне показалось, что я окружен невероятно мощным Присутствием. Я почувствовал, что Истина, открывшаяся мне, бесконечно важнее всего что угодно, и мне не нужно было никаких этому доказательств. Однако позже, когда я пытался описать эти ощущения друзьям, я понял, что ничего не могу сказать, кроме того, что это было чудесно и удивительно.

Этот особый тип психического состояния иногда называют мистическим опытом или экстазом, блаженством или благодатью. Некоторые из прошедших подобный опыт называют его удивительным, но испытывающий его человек на самом деле ничему не удивляется – я подозреваю, что подобное состояние может возникнуть из-за отключения такого количества Критиков, что в окружающей действительности невозможно найти никаких недостатков.

Кого же может представлять это «мощное Присутствие»? Иногда оно воспринимается как присутствие некоего божества, но я подозреваю, что это версия какого-то раннего импраймера, годами прятавшегося в вашем подсознании. Так или иначе, подобные эксперименты могут представлять опасность: некоторые созерцатели настолько ими увлекаются, что всю оставшуюся жизнь посвящают попыткам снова впасть в такое состояние.

В любом случае в повседневной жизни у нас остается широкий диапазон, в котором нам, для нашей же пользы и безопасности, стоит регулировать свою коллекцию Критиков. Иногда вы чувствуете в себе жажду к приключениям, и вам хочется попробовать что-то новое. В другое время вами овладевает консерватизм, и вы пытаетесь избежать неопределенности. А если вы оказались в чрезвычайной ситуации и у вас нет времени долго над ней размышлять, то вам, возможно, придется отложить долгосрочные планы и подвергнуться воздействию боли и стресса – а чтобы это сделать, нужно будет подавить как минимум некоторых из ваших Корректоров и Цензоров.

Все это вызывает много вопросов о том, как мы развиваем в себе наших психических Критиков. Как мы их создаем и как меняем? Ругают ли одни критики других, когда те плохо выполняют свою работу? Можно ли сделать вывод, что некоторые люди обладают более продуктивным мышлением из-за того, что их Критики лучше организованы? Мы вернемся к этим вопросам в разделе 7.6.

3.8. Эмоциональная эксплуатация

Что бы вы ни пытались делать, у вашего мозга могут быть совсем другие планы.

Я пытался работать над сложной проблемой, но меня стало клонить в сон. Тогда я начал воображать, что мой друг профессор Челленджер вот-вот разработает ту же технологию, над которой я бился. Это меня так разозлило, что на время прогнало сон, – и таким образом мне удалось завершить работу[28]28
  Более подробно об этом эпизоде см. в разделе 4.5 «Общества разума».


[Закрыть].

На самом деле Челленджер даже не собирался работать в этом направлении – он проводил исследования совершенно в другой области. Просто мы с ним недавно крупно поспорили – и он оказался кандидатурой на роль человека, на кого можно было хорошенько разозлиться. Давайте сформулируем теорию о том, как это сработало.

Ресурс «Работа» находился в процессе осуществления одной из моих целей, но процесс «Сон» попытался овладеть контролем над ситуацией. В этот момент я каким-то образом создал мысленный образ, который вызвал во мне раздражение и ревность, возобладавшие над желанием спать.

Все мы используем подобные трюки, чтобы справиться с фрустрацией, скукой, голодом или сонливостью. Вызвав у себя чувство гнева или стыда, мы иногда можем преодолеть утомление или боль – когда, например, отстаем в гонке или пытаемся поднять слишком тяжелый груз. С помощью подобного эмоционального «двойного отрицания» можно использовать одну систему, чтобы отключить другую. Однако подобные тактики самоконтроля нужно использовать с большой осторожностью. Стоит недостаточно разозлиться – и можно впасть в апатию. Если же вы рассердитесь слишком сильно, то совершенно забудете о том, что собирались сделать. Иногда еле заметная вспышка гнева способна устранить сонливость, причем длится эта вспышка такую долю мгновения, что вы ее даже не заметите.

Вот другой пример того, как часть сознания эксплуатирует одну эмоцию, чтобы отключить другую, – и таким образом помогает нам достигнуть цели, к которой мы не можем приблизиться более прямой дорогой.

Джоан пытается соблюдать диету. Когда она видит шоколадный торт, ее охватывает страстное желание съесть хоть кусочек. Но затем она воображает себе подругу, которая потрясающе выглядит в купальнике, и желание Джоан выглядеть так же удерживает ее от соблазна.

Как подобная фантазия может произвести такой эффект? У Джоан нет прямого способа подавить аппетит – но она знает, что образ соперницы заставит ее больше сконцентрироваться на своих формах. Таким образом, вызвав в сознании этот образ, она с большой вероятностью приглушит свое желание есть. (Конечно, эта стратегия может быть опасной: если зависть вызовет у Джоан чувство подавленности, она может в результате съесть торт целиком.)

Читатель: Почему, чтобы побудить нас к действию, требуются подобные фантазии – ведь мы знаем, что это лишь фантазии? Почему мы не можем приходить к тому, что нам следует делать, с помощью более рациональных методов?

Вот один из ответов на этот вопрос: сама концепция «рационального» – не более чем фантазия, ведь наше мышление никогда не основывается исключительно на логике. Нам может показаться «иррациональным» эксплуатировать какую-то эмоцию для решения проблемы. Однако, когда цель Джоан «Похудение» сталкивается с препятствием, для нее так же логично использовать такие эмоции, как ревность или отвращение, как для самой Джоан – взять палку, чтобы дотянуться до предмета, находящегося на некотором удалении. И неважно, что сама Джоан может при этом считать подобное поведение «эмоциональным».

Кроме того, мы постоянно эксплуатируем фантазии в ходе повседневного мышления. Когда вы сидите за столом напротив какого-нибудь своего приятеля, вы не видите ни его спины, ни ног, но вас это совершенно не смущает, потому что большая часть того, как вы воспринимаете приятеля, поступает от внутренних моделей и воспоминаний. Хотя некоторая часть вашего мозга и получает информацию из внешнего мира, бо́льшая его часть реагирует на данные, поступающие изнутри. Большую часть своей жизни мы проводим, воображая что-то, чего у нас нет, но что нам может понадобиться, – например, предстоящий отпуск. Если говорить более обобщенно, чтобы подумать об изменении ситуации, мы сначала должны представить себе, какой она может быть.

Читатель: Согласен, что мы часто так поступаем – но почему обязательно надо лгать себе? Почему мы не можем напрямую отключить Сон, вместо того чтобы прибегать к фантазиям? Почему не можем просто отдать мозгу команду делать то, что мы хотим?

Один ответ на этот вопрос кажется очевидным: прямота может быть опасной. Если какая-нибудь другая цель сможет запросто отключить Голод, мы все окажемся в опасности умереть от истощения. Если мы отключим Сон, это приведет к быстрому износу нашего тела. В процессе эволюции в мозгу развились инстинктивные реакции, которые поддерживают в нас жизнь, – именно поэтому нам так сложно задерживать дыхание, бороться с сонливостью, контролировать количество съеденного. Люди, которые были способны на такие опасные умения, оставили меньше потомков, чем остальные их соплеменники.

Глава 4. Сознание

4.1. Что за штука такая – Сознание?

…Нет философа и едва ли найдется хоть один писатель, который сумел бы объяснить, из чего же состоит это таинственное вещество – человеческое сознание. Тело, внешние объекты, летучие воспоминания, милые фантазии, другие души, чувство вины, страх, сомнения, ложь, триумфы, пени, боль, от которой заходится сердце, – тысяча вещей, лишь ощупью доставаемых словом, сосуществуют, сплавленные воедино в феномене человеческого сознания[29]29
  «Черный принц», перевод И. Бернштейн.


[Закрыть].

Айрис Мердок

Какие существа обладают сознанием? Есть ли оно у шимпанзе – или у горилл, бабуинов, орангутанов? А что насчет дельфинов или слонов? Осознают ли крокодилы, лягушки или рыбы в какой-то степени факт своего существования, или же сознание – уникальная черта, которая отличает нас от остальных животных?

Конечно, эти животные не дадут связного ответа на вопрос из разряда: «Каково ваше мнение о природе разума?» Но если вы побеседуете с кем-нибудь из тех мыслителей-мистиков, кто утверждает, будто им известно, что такое сознание, то заметите: их ответы редко отличаются большей содержательностью.

Шри Чинмой: Сознание – внутренняя искра или внутренняя связь в нас, золотая связующая нить внутри, которая соединяет нашу самую высшую и самую просветленную часть с самой низшей и самой непросветленной [Шри Чинмой, 2003].

Некоторые философы даже настаивают на том, что более ясного представления об этом феномене нет ни у кого.

Джерри Фодор: Никто не имеет ни малейшего представления о том, как нечто материальное может обладать сознанием. Никто даже не знает, каково это было бы – иметь хоть малейшее представление о том, как нечто материальное может обладать сознанием. Вот такая вот философия сознания [Фодор, 1992].

Можно ли считать сознание черно-белой категорией, имеющей четкую и определенную границу?

Абсолютист: Мы не знаем, где начинается и заканчивается сознание, но каждый объект должен либо обладать сознанием, либо не обладать им, и очевидно, что люди сознательны, а камни – нет.

Или же сознания может быть больше или меньше?

Релятивист: Все на свете обладает сознанием. У атома его лишь малая доля, у человеческого мозга – уже больше; и, возможно, так до бесконечности.

Или же это настолько неопределенный вопрос, что попытки ответить на него вовсе не имеют смысла?

Логик: Прежде чем обсуждать сознание, необходимо дать ему определение. Хорошая теория должна начинаться с четкого заявления о том, что является ее предметом. В противном случае она будет строиться на шатком основании.

Позиция логиков может показаться «логичной», но, хотя нам не нравится быть небрежными, четкое определение может ухудшить ситуацию, если мы не уверены, что наши соображения верны. Ибо «сознание» – это одно из тех слов-чемоданов, которые используются для описания множества различных процессов, идущих с самыми различными целями. То же самое происходит с большинством других слов, родственных понятию разума, таких как «осознание», «разумность» или «интеллект»[30]30
  Исследование Говарда Гарднера (2002) кажется мне огромным шагом вперед в распаковывании слова-чемодана «интеллект».


[Закрыть].

Итак, вместо того чтобы спрашивать, что такое «сознание», мы попытаемся выяснить, когда, как и почему люди используют эти таинственные слова. Но почему такие вопросы вообще возникают? И в чем, если уж на то пошло, заключается «таинственность»?

Дэниел Деннет: Тайна – это явление, в котором люди не разобрались… пока еще. Человеческое сознание – пожалуй, последняя сохранившаяся на свете тайна. Были и другие великие тайны [вроде] происхождения Вселенной, времени, пространства и силы тяготения… Однако сегодня Сознание выделяется среди других понятий тем, что часто озадачивает и оставляет безмолвными даже самых искушенных мыслителей. И, как и в случае всех предыдущих загадок, многие настаивают – и надеются, – что тайна сознания не будет разгадана никогда [Деннет, 1991].

Многие из тех, кто «настаивает – и надеется» на то, что феномен сознания никому так и не удастся объяснить, даже утверждают, что лишь оно является источником большинства достоинств человеческого разума.

Мыслитель 1: Сознание – это нечто, что связывает все происходящие в нашем разуме события воедино и тем самым объединяет наше настоящее, прошлое и будущее в одно непрерывное ощущение опыта.

Мыслитель 2: Сознание заставляет нас «осознавать» себя самих и наделяет чувством личности; оно вдыхает жизнь в наш разум и позволяет чувствовать себя живыми.

Мыслитель 3: Сознание – это то, что дает нам смысл; без него мы даже не знали бы, что у нас есть чувства.

Ух ты! Правда ведь, было бы изумительно, если бы один-единственный принцип, стихия или сила могли наделить нас всеми этими способностями?

Однако я готов утверждать, что верить в подобную сущность – ошибка и вместо этого следует задать себе вот какой вопрос: «Разве не замечательно, что одно слово или фраза вобрали в себя так много разных значений?»

Уильям Калвин и Джордж Оджман: Современные дискуссии о сознании… обычно включают такие аспекты умственной жизни, как фокусирование внимания, знания, о которых вы сами не подозреваете, мысленные репетиции, образы, мышление, принятие решений, осознание, состояния измененного сознания, добровольные действия, подсознательный прайминг, развитие концепции «самости» у детей, а также нарративы, которые мы рассказываем себе наяву или во снах [Калвин, 1992].

Все это должно привести нас к выводу, что «сознание» представляет собой слово-чемодан, которое мы используем для обозначения множества различных ментальных процессов, не имеющих единой причины или происхождения, – и, несомненно, именно поэтому до сих пор людям не удается «понять, что такое сознание». Проблема в том, что они пытаются уложить в один ящик результаты всего множества процессов, происходящих в разных областях нашего мозга, – и это задача, которая останется неразрешимой, пока мы не найдем способ разделить ее на сегменты. Но стоит представить себе, что разум состоит из частей, и мы сможем заменить эту единую большую задачу множеством более мелких и более простых, – что в данной главе и попытаемся предпринять.